Текст книги "Именем Тьхери. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

Одана

Пожалуй, муж прав: я дура. И безответственная мать. Я ведь могу не вернуться: действительно мертва.

Только сейчас стало по-настоящему страшно. Когда умирала, страх был животный, а теперь осознанный. И он оказался много хуже.

Огромные бескрайние пространства, невесомость… И холод, теперь мне всегда холодно, ничего иного я не чувствую. Только и он постепенно исчезает. Смутно понимаю, что это отголоски жизни и отчаянно цепляюсь за них.

Племянника нигде нет. Здесь никого нет. Где же остальные духи? Или новоприбывшие никого не видят?

 
Очень хочется назад, к детям, к солнцу – жить.
И всё идёт не так, как предполагала. Зачем, зачем я в это ввязалась? Нужно было послушать мужа, а я, как последняя идиотка… Как же, я же знаю больше мага! И что я знаю, что я натворила? Как девчонка…
Лэрзен где-то здесь – мой лучик надежды.
Третий предел… Они же никак не обозначены! Плутая по кругу, понятия не имею, где я.
Бесполезное, абсолютно бесполезное существо… Ещё мужа сюда притащила….
Не выдержав, разрыдалась. Но здесь даже слёз нет, пытаешься – а глаза сухие.
 

– Лэрзен, забери меня! – тоненько попросила, признав поражение.

 
Тишина? Неужели здесь и ментальной связи нет?
Заметалась, потом решила вернуться обратно. Но выяснилось, что в эйфории поисков я не удосужилась запомнить дорогу.
Если, воскресив, Лэрзен меня снова убьёт, то правильно сделает, заслужила.
Потом вспомнила о маячке. Он излучал тепло, мне нужно идти на тепло.
Если уж заварила эту кашу, то хоть не порти. Моя истерика никому не поможет, а вот мыслить, как муж… Что бы он сделал на моём месте? Правильно: думал до, а не после.
Ругая себя, я шла на источник тепла. Клялась, что никогда больше к книгам Лэрзена не прикоснусь, не стану вмешиваться в естественное течение жизни.
И ведь наша ссора ничему не научила! Теперь я понимаю, почему он так вспылил. Если в этот раз ударит – не осужу. Впредь думай головой!
Бредя по тому свету, заметила странные поросли – так у нас разделяли поля. Мелькнула догадка: может, ими обозначали пределы? Отсчёт наверняка идёт от «входа», я бреду в его сторону. Посадки только слева – значит, не вглубь, а в ширину.
Что ж, рискну.
Итак, я в первом пределе. Теоретически. Племянник в третьем.
Я, по идее, дух, должна уметь летать. Только не выходит: что-то удерживает, только на пару дюймов от земли отрываюсь. Обидно! Ногами идти долго.
Но я шла. Даже не шла, а бежала – и так много времени потеряла. Надеюсь, хоть в этот раз угадала.
Прикосновение призрачных кустов обдало дрожью. Они не пускали меня, хлестали по лицу, но там, за ними, были души! Я попросила мне помочь, но они лишь развели руками: бессильны.
И тут меня что-то кольнуло за палец.
Кольцо Лэрзена! Но как оно на мне оказалось?
Вытянула руку, надеясь, что кольцо всё сделает само. Оно и сделало, заставив заросли расступиться с недовольным ворчанием. И тут же сомкнулись за моей спиной.
Я не ошиблась: я попала во второй предел. Зато, по словам душ, в третий попасть легче. Милые, они даже согласились привести Манала. Безусловно, так быстрее: пока я дойду, пока найду его в этом сонме…
Взамен на услугу души потребовали от меня, как новенькой, подробного рассказа о покинутом мире. Увы, поведать я могла мало, только об Империи и нашем наместничестве.
Постоянно лихорадочно оглядывалась: не появился ли племянник? Мне не хотелось навсегда умереть ради него. Ради детей – да, ни минуты бы не думала, не просила воскрешать, а тут… Меня подвели родственные чувства и жалость. До сих пор всем сочувствую.
Хорошо Лэрзену с его мировоззрением, а я… Ладно, утешусь тем, что дом веду хорошо, никто не жаловался.
Нетерпение разрасталось, как снежный ком. Мне казалось, что прошли не минуты – часы.
Ощущение себя тоже изменилось: внутри загулял ветер. Начала отрываться от земли, становилась всё более прозрачной и бесцветной.
Другие души свободно парили над землёй – значит, если и я так буду, то совсем умру.
Подавила малодушный крик: «Лэрзен!» и сама направилась к третьему пределу. Наполовину бежала – наполовину летела, вглядывалась в маски-лица и то и дело звала племянника.
Снова попросила души о помощи – что им стоит? Но согласились немногие, большинство нарочито поджимало губы. Им ведь не тяжело – значит, либо из упрямства, либо из обиды, что их никто не зовёт.
Попутно (всё ещё осталась библиотекарем, которого интересуют знания) резюмировала, что оказалась в «хорошей» части загробного мира, то есть сюда не попадали убийцы, предатели и прочие дурные люди. И магов я не видела – сразу бы выделила в толпе.
Манал! Светоносный, наконец-то!
Попыталась схватить его за руку, забыв, что это невозможно. То же странное ощущение, что с Лэрзено: будто во что-то вязкое погружаешься. Но с мужем я чувствовала тепло, а с племянником – будто трогаешь кусок шёлка.
Он что-то залопотал, удивлялся, почему я здесь, но я не слушала, упрямо гоня великовозрастного оболтуса прочь, к зарослям. Мамины предчувствия вновь пробудились, подсказывая, что время на исходе.
Приходилось расталкивать души. Так как локтями это сделать невозможно, я визжала, изображая сумасшедшую. Манал ничего не понимал, но, к счастью, не отставал.
Заросли, как я и предполагала, стали преградой. Непреодолимой преградой, с которой не помогло справиться и кольцо.
Земля будто взбесилась, волнами пойдя под ногами.
Ветви сплелись горящей стеной. Боль и от её прикосновений я почему-то ощущала – очевидно, она была придумана специально для душ.
Но я не теряла надежды. Велев Маналу держаться за спиной, решительно пошла на штурм непокорных ветвей, стараясь не замечать страданий, которые они причиняли. Тут главное прорваться, перетерпеть…
 

– Вот ведь идиотка!

Я взвизгнула, когда что-то резко подхватило меня и перетащило через беснующиеся кусты. Они пытались удержать меня, выросли, казалось, до небес, но от соприкосновения с магией осыпались пылью.

– Видимо, ты не зря называешь меня несчастьем, – попыталась вложить в голос всю нежность, но Лэрзен и внимания не обратил.

Не удостоив взглядом, молчаливо оплёл каким-то заклинанием и спокойно, будто кусты были простыми кустами, направился за племянником. Даже обидно стало: меня скрутили, заставили летать, образно говоря, перелезать через стену, а Манала провели через калитку. Лэрзен не церемонился, прожёг дыру в несговорчивой ограде.

Втроём мы направились туда, где, по словам мужа, был выход. Разговаривал он, разумеется, не со мной, в очередной раз начав жестокую игру. Будто я сама себя не корила!

 
Души не отпускают просто так.
Земля потрескалась, расползлась змеевидными расщелинами, из которых вылезли демоны. Признаться, я предпочла бы вампиров: выглядят дружелюбнее.
Лэрзен среагировал мгновенно, опутав нас с племянников двойной защитой, а сам принял бой.
Манал пытался бежать, но я сдерживала его порывы: здесь намного безопаснее, лучше стоять и не двигаться. Только не переживать не получалось.
Он же слабеет, я это вижу! Я своей глупостью убиваю собственного мужа! А этих тварей так много, они так стремительны…
Но я верю в Лэрзена, как я могу не верить?
Искренне жалела, что мертва: живым помогать проще.
Но всё обошлось. Странно, Лэрзен не убил их, а просто заставил замереть в причудливых позах.
Магия была столь стремительна, что я не замечала заклинаний – а ведь гордилась тем, что научилась кое-чему. А тут даже не скажешь, что именно плетёт муж, только ловчую нить узнала. А в конце, наверное, парализующее.
Когда он обернулся ко мне, не удержала вскрика. Он тоже начал таять!
 

– Хватит выть! Иди сюда. И племянника тащи. Может быть неприятно. Не сопротивляйтесь, второго шанса не будет: мне не хватит сил. Их и сейчас для двоих слишком мало. Одана, ты первая. Без возражений – тут выбираю я.

Я подошла. Муж протянул руку, оставил на мне какой-то знак. А потом резко привлёк к себе, точнее в себя, заставив погрузиться в то самое вязкое, пока ещё тёплое пространство. Но как же там уютно!

 
Спустя минуту ко мне присоединился Манал.
Вдвоём было тесно, с трудом устроились по обе стороны сердца Лэрзена. Да, оно у него было – не такое, как настоящее, призрачное, но сжимающееся и разжимающееся.
Не удержавшись, прижалась к сердцу щекой. Гул его работы будет успокаивать – да, мне страшно. Наверняка будет очень больно.
 

Лэрзен

Убедившись, что «бременен» двойней (неприятно и неудобно, но это временно), начал обрывать связи с гранью. Быстро, но точно, чтобы ничего не забыть.

Грань, разумеется, своё не отпускала, чуть не вырвала души обратно, но сдержал энергетический контур. Если дальше так пойдёт, стану заправским некромантом.

 
Испуганный крик Сира.
Дело дрянь, нужно давать указания, ибо, если выберусь, буду валяться без сознания. Если выберусь… Именно так, потому что время вышло, жизнь и сила стремительно утекали. Ничего, залезу в резерв, последним рывком распрощаюсь с краснорожими.
Преодолевая первую преграду, вновь дышу огнём.
Плохо. Мне плохо, но души нужно вытаскивать. Даже если умру – даром собой жертвовал?
Вроде всё, вот они, оба.
Дёргаю за ниточку, соединяющую меня с телом, напоминаю, что ещё жив, и резко оживаю.
На грани сознания, преодолевая слабость и дурноту, делаю то, что должен, прося сына помочь. Он займётся воскрешением Манала, артефакт на полу валяется, а я Оданой.
Практически ничего не видя, начинаю ритуал воскрешения. А в голове одна мысль – лишь бы успеть!
Я не знаю, успел ли: безграничная тьма накрыла, когда я вдыхал в Одану жизнь. Как выяснилось – свою. Но если так, то вдыхать было нечего: некромантия тем и опасна, что предлагает прогулку по лезвию ножа.
«Что ж, зато почётно. Как и полагается магу», – утешили отголоски угасающего разума.
 

– Папа! Папа!

 
Кажется, голос Орфы.
Я отчаянно пытаюсь вернуться, снова слышать и видеть, но всё как снег… Будто тебя засыпали снегом, и ты медленно стынешь, костенеешь. И ничего больше нет, лишь отголоски мира и собственных ощущений.
Окружающее пространство тает…
Ещё один рывок.
Нужно что-то чувствовать, нужно!
Орфа, позови ещё раз: твой голос, как ниточка, приведёт обратно.
И она позвала.
А Сир колдовал: я чувствовал мягкое прикосновение магии.
Боль, Тьхери, боль! Никогда не думал, что буду так ей радоваться.
Оба парня чего-то творят. Даже не знаю, ругать или хвалить.
Откуда они это узнали? Из книг? От Стьефа… Смешно, но мне хочется, чтобы он оказался рядом – дара нет, но вылечить сумеет. А эти два зверёныша только себя досуха выжмут.
Теребят, кричат… Наверное, потому что плохо слышу.
Попытался определить, к какому миру принадлежу. Сложно сказать, грань крепко вцепилась. Избавляться от неё нужно прямо сейчас, когда мне подарили силы, иначе я не вернусь. Умная, дрянь, знала, какую ловушку сотворить!
Баста, больше никаких хождений! Для этого есть настоящие некроманты, у них и баланс энергии иной, и умений больше.
Интересно, племянничек жив, или я зря выряжался, корчусь здесь… Хадаршет, лучше бы сдох!
Боль была жуткая, нестерпимая. Кажется, я даже выл. Почему кажется? Да не соображал ничего, просто корчился на полу. Теперь, когда ощущения вернулись, точно знал, что подо мной нечто твёрдое, покрытое ковром, что запахи знакомы, особенно свечей и курительных трав, что меня держат чьи-то тёплые руки. Руки ребёнка. Дочь? Да, Орфа, потому как её братья всё ещё колдуют. Им пора прекращать, особенно Рэну, да и Сиру…А ведь он молодец: кто же ещё удержал, когда меня мотнуло за грань? Весь выложился, хотя я и помогал, сопротивлялся попыткам досрочной смерти…
Меня будто раздирали на части. Или пилили.
Сделал знак рукой, что не труп. Попытался поменять позу, открыл глаза. И тут же закрыл – рано пока, веки чугунные.
Радуются. Орфа – громко, сыновья – тихо, устало… А Одана? Одана! Почему нет её голоса? Никакого. Я ведь не пару минут валяюсь, она должна была очнуться. Не встать, конечно, но на шёпот сил бы хватило. Ментальный.
Преодолевая насмешку грани, заставил себя приподняться на локтях и поискать мысленным взором супругу. В комнате её нет. А комната – кабинет. Так, а в спальне? Да, лежит на постели. Прощупать её состояние не позволило собственное.
С глухим стоном повалился обратно на пол с твёрдой уверенностью, что от мертвеца в ближайшие сутки буду отличаться только температурой тела.
Меня рвало кровью. Даже не видя, я чувствовал её запах, её теплоту. Она будто наполнила все лёгкие и гортань, мешала дышать.
Когда наконец разлепил глаза, с трудом приспособившись к освещению: после полной темноты даже сумрачный свет режет, увидел, насколько всё плохо. Кровь пополам с блевотиной.
Содержимое желудка давно кончилось (но осталось на ковре и частично на мне), а вот крови и желчи хватало.
Целыми сгустками, тёмными, вишнёвыми. Мать вашу, внутри же всё цело было!
Меня подняли, вытерли, подставили миску…
Слабо (даже младенец сильнее) ухватив заботливую Анже за руку, едва слышно спросил, что с Оданой. Меня заверили, что она жива. Всё, большего мне не нужно.
Вернувшееся зрение позволило рассмотреть испуганные лица детей. И не только испуганные…
 

– Сир, ты… – нехорошо так о собственном сыне, поэтому как-нибудь помягче, – недоумок малолетний! Поправлюсь – мало не покажется!

 
Понял. Конечно, понял. Ради такого случая даже голос прорезался.
Он брал силы из всех троих и тратил на заклинания. А я-то дивился, откуда у четырнадцатилетнего парня такой резерв! В мать пошёл: у той тоже с мозгами нелады.
Кровяные сгустки становились всё меньше, теперь я просто давился пустыми спазмами.
Анже подсунула под нос любимый кофе и очень обиделась, когда я отказался: банально не смогу проглотить. Зато горькую дрянь из моих же запасов в меня влили без спроса. И снотворного туда подмешали. А, может, я сам сознание потерял – в который раз.
Очнулся в спальне, раздетый, умытый, ухоженный, но разбитый. Даже голову повернуть не мог, просто лежал с закрытыми глазами и слушал. Потом заснул.
Так и коротал время: час-два бодрствования – сон.
Тошнить тошнило, как окончательно очухался (то есть в голове появились мысли, и вернулся голос), так постоянно. Утешался тем, что супружницу тоже выворачивало. Лежала в футе-двух от меня, стонала и пополняла тазики.
Но мерзавка выздоровела быстрее. И сразу ревниво принялась ухаживать за мной. Качается, шатается – а всё туда же. Бледная немочь! Я с ней не разговаривал: берёг силы. Мы потом всё обсудим, долго и обстоятельно. И ты будешь молчать.
То, что хотел, сообщил Одане примерно через месяц. Я всё ещё валялся в постели, но был в состоянии сидеть, есть и читать. Ну, и ругаться с супругой.
Одана пыталась оправдаться, просилаь прощения, каялась упирать на то, что этот демонов Манал таки ожил, хотя на ноги подымется нескоро (к счастью, не у меня дома: его семейка увезла в Медир), но мне было плевать. Даже не из-за себя (хотя себя я тоже люблю), а из-за неё и детей.
Умереть ради чужого соплёныша, который даже не ребёнок! И довести Сира до состояния овоща. У него же откат случился, Марта полторы недели выхаживала. Хорошо, хоть Стьефа позвали, он с артефактом дело до конца довёл.
Обиделась, в слёзы? Так я ещё половины не сказал.
Да, кричал, да, не выбирал выражений – так за дело же!
В итоге убежала. Рыдать, полагаю. Угадал, ибо через час вернулась с красными глазами и опухшими веками просить прощения. Встала на колени у постели, взяла мою руку, прижала к щеке и так проникновенно пообещала быть хорошей и во всём меня слушаться.
Я ответил молчанием. Нет, наказание тебе будет, просто так не отделаешься. Только что с тобой сделать, пока не придумал.
Слаб, слаб оказался в итоге. Курс послушания, два месяца молчания, четыре месяца без меня по ночам. Нет, я-то спал в постели, а вот Одану сплавил в детскую.
Её метод примирения потерпел фиаско. Нет, я хотел, но ради такого случая перетерпел, зато насладился её реакцией. А потом простил, конечно, потому что всегда прощаю.
Зато ничего подобного в голову Оданы больше не приходило. Виноватой себя чувствовала, всячески проступок заглаживала – хорошо! И к моему ремеслу как-то сразу потеплела, помогала, чем могла. И ничего, привыкла.
Но некромантия, походы за грань… Отныне только покойники с кладбища, и исключительно для бесед и изготовления зомби. Хватит с меня острых ощущений! Я ведь тёмный маг, а не проводник по миру смерти.
 
 
21.02. – 13.07.2011 – 17.08.11
 

Глоссарий

 
Арк – один из подчинённых Каашеру демонов, убитый при попытке освобождения хозяина. Его имя часто используется в ругательствах.
«Воздушная собачка» — слэнговое название поискового заклинания среди магов.
Драконье око — атакующее заклинание высшего порядка. У него двойная суть – парализующая субстанция, пронзающая иглами тело, и алая, прожигающая сердцевина. Не останавливается, пока не настигает жертву, разворачиваясь и перестраиваясь в пространстве, рикошетя о стены. Во избежание травм создателя предпочтительно использование на открытой местности.
Дратт – алкогольный напиток из смеси разных видов зерна, крепостью от 53 до 67 градусов.
Знак Смерти – «спящее» руническое заклинание высшего порядка. При попытке нападения на хозяина трансформируется в реальную смерть, само выбирая способ убийства. Действенно и для людей, и для нечисти, и для магов. количество жертв ограничено лишь силой и умением чародея. Не распадается со временем, может быть использовано неоднократно. Иногда «замораживается» создателем и активируется в нужный момент, в том числе, на расстоянии. Если стереть знак (нематериальный), то затраченная энергия возвращается обратно.
Дыхание смерти – одно из самых сильных тёмных заклинаний, туман, мгновенно блокирующий дыхательные пути и сердцебиение.
Каашер – демон, олицетворения абсолютного Зла. В отличие от богов, не бессмертен. Кто-то должен регулярно подпитывать его силу, обычно одного вливания хватает на сотню лет. Нужная ему жизненная энергия заключена в крови, причем, чем моложе жертва, тем больше сил она способна передать демону.
Кабал — наполовину львы – наполовину бескрылые драконы в два-три лошадиных роста. Голова-череп покрыта плотным хитинным покровом, глаза защищены специальными наростами. Владеют защитной драконьей магией одной из стихий. Всеядны, но предпочитают животную пищу.
Каннор – одна из трав, используемая в чёрной магии. Растёт вдалеке от людского жилья. Ядовита.
Кастет Каашера – разновидность мощного тёмного разрывного заклинания, причиняющего фатальные повреждения внутренних органов, костей и кожных покровов. На него не действуют защитные магические щиты.
Кнут Шорана – боевое заклинание, обычно используемое для уничтожения нежити. Фактически преобразованная магией в виде оружия энергия, сплетённая особым образом. Названо по имени изобретателя-мага. Универсально, применяется как тёмными, так и светлыми магами, но требует определённого уровня мастерства, знаний и навыков обращения.
Нордан – голубоватый шар, сгусток тёмной энергии. Неизменно приводит к смерти и обезображиванию жертвы.
Олонис – богиня Любви.
Пляска Каашера – тёмное заклинание разрывного характера в виде крутящейся спирали, перемалывающее всё, что встречается на его пути. Требует большой затраты энергии и опыта, поэтому используется редко и настраивается под конкретный объект. Разрушить его невозможно.
Светоносный – главное божество пантеона Империи.
Солнечный веер – доступное только светлым магам боевое заклинание. Действенно как против нежити, так и против волшебников.
Тьхери – рогатая рыжая богиня тёмных магов с примесью крови демонов.
Хадаршет – лишённое конкретного смысла ругательство, неприличное в свете.