Текст книги "Именем Тьхери. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

– И вам доброго дня. Что-нибудь ищите?

– Да вот вчера домой возвращался, вещичку одну обронил, сейчас найти не могу…Может, вы видели – тёмненькая такая коробочка.

– Пропала ваша коробочка! – присвистнула женщина. – Тут вчера такое было, что либо растоптали, либо солдаты украли.

– А что случилось-то? – я облокотился о стену, с интересом внимая рассказу горожанки.

– Да преступницу опасную ловили. Целый отряд во главе с капралом. Потом, когда схватили, дамочка какая-то появилась, важная птица, раз солдаты ей стремя придерживали. Погрузили, значит, обоих на телегу и увезли.

– Обоих?

– Да с девицей, преступницей то есть, мужчина был, защитить её пытался. Я, когда всё улеглось, вышла, мешок с вещами нашла…

– Какими вещами? – я уже смирился с тем, что Оданин мешок валялся в какой-нибудь судейской каморке, а тут такая удача!

– Да женскими. Я часть себе забрала, часть соседкам раздала – не пропадать же добру!

Тебе везёт, Лэрзен! И по городу таскаться не надо, всё на блюдечке преподнесли, осталось только взять.

 
И я взял, применив заклинание подчинения.
Чувствую себя пауком в паутине: дёргаю за ниточки, муха дрыгается, а вырваться не может, полностью в моей власти. Так и эта баба – разинула рот, а сказать ничего не в силах.
На всякий случай закрыл её от прохожих, – вдруг кто странный остекленевший взгляд заметит – толкнул дверь. Женщина, как приклеенная, последовала за мной, даже половики забыла.
 

– Вещички, что нашла, принеси. И у соседок забери, скажи, что племяшке отдашь. Уложишь всё в какую-нибудь сумку и отдашь мне. Ну, что стоишь? Выполняй.

Пока хозяйка дома копалась по сундукам и шкафам, с боем возвращала у подруг уже нашедшее применение в хозяйстве чужое имущество, я спокойно пил кофе на кухне. Во рту, кроме местной выпечки, продаваемой уличными торговцами, маковой росинки не было – соврал я Артену, что позавтракал. Зато с успехом наверстал упущенное сейчас. Ну да, одной чашечкой кофе (дурного, скажу честно, но на безрыбье…) не обошлось, немного пострадали вчерашняя курица и парочка вареных яиц, обнаруженных в леднике.

Когда женщина вернулась, я подумывал над тем, не прихватить ли мне парочку яблок. Я-то сыт, а вот девчонке подкрепиться не помешало бы. Конечно, яблоки – это не еда, но сомневаюсь, что в её состоянии она вообще способна что-то проглотить. Вернусь, спрошу. А яблочки возьму.

– Вот, как вы и просили, – живая зомби протянула мне пухлую холщовую сумку.

Заглядывать внутрь не стал, понадеялся на честность местного населения. Нет, эта-то всё отдала, а соседки, те могли сжульничать. Даже если и так, невелика потеря! Вернётся Артен, оденем девушку, на человека станет похожа.

– Я у тебя дорогу спрашивал, а потом стакан воды попросил, поняла? – щёлкнул пальцами перед глазами женщины, и та усиленно заморгала. Потом пискнула, схватилась за лоб и, извинившись, выпроводила меня за дверь, даже не поинтересовавшись происхождением сумки.

Знаю, такие заклинания не проходят бесследно – теперь лежит с ужасной мигренью и стонет. Ну, и так, побочный эффект, часть её сил перешла ко мне. Тёмная магия всегда забирает энергию у жертвы, где-то больше, где-то меньше. Сам силы тратишь? Тратишь. А восполнять дефицит чем-то надо. Вот и наполнил до краев свой резерв. Женщине ещё повезло – я забрал совсем чуть-чуть, а то бы пластом на полу лежала.

Чужая жизненная сила – это замечательно, но поглощать в больших количествах не советую. Потребуется время на переработку, перестройку, да и банально может не подойти – прецеденты были. Тогда сам будешь мучиться ломотой в теле. Правда, с энергией обыкновенных людей такое редко случается: они магически нейтральны, поэтому вреда нанести не могут.

Перед дверью в номер меня дожидался Артен. Вернее, Артен и гора свертков. Мина у друга была такая же кислая, как молоко, простоявшее целый день на жаре.

– Держи, единорог безрогий! Знал бы ты, как на меня продавщицы смотрели, когда я женские сорочки покупал! За мои погубленные нервы с тебя причитается.

Я прыснул, представив себе картинку под названием: «Артен в лавке нижнего белья». Да уж, не хотел бы я оказаться на его месте! Особенно покупая тряпки для посторонней девицы, не зная её точных размеров.

– Чего смеёшься? Сам бы походил! – обиженно буркнул друг.

– Ты у нас семейный, тебе и покупать. Сдача осталась? – как я ни старался, смех упрямо рвался наружу. Мужик, покупающий нижнее бельё… «Вам какую рубашечку: батистовую или льняную?». «Грудь у вашей жены высокая, какой формы?». Нет, смотреть на это, трогать, снимать – приятно, но выбирать… Упаси меня Тьхери!

– Осталась. Держи, изувер, больше я на такое не соглашусь. С тебя бутылка самого дорогого пойла в трактире.

– По рукам! – я забрал заметно похудевший кошелёк, повернул ключ в замке и начал по очереди заносить свёртки в комнату.

 
Жавшийся в сторонке Артен не удержался от маленькой мести:
 

– Смотрите, мужик бабьи шмотки таскает!

– Хочешь обещанной бутылкой по голове получить? Заткнись, Артен! У тебя наверняка дела, вот и топай отсюда.

Пробормотав: «Не понимаешь ты шуток, Лэрзен!», друг скрылся из поля зрения.

Одана, забравшись с ногами на кровать, сгорбившись, сидела спиной к двери. Странно, даже не обернулась. Приглядевшись, я понял, что она дремлет. Так и заснула сидя.

Бросив сумку с честно отнятыми у предприимчивых горожанок вещами в изножье постели, подошёл к страдалице, вознамерившись сделать доброе дело: спасти её от затекших ноющих мышц.

Почувствовав прикосновение, девушка инстинктивно двинула локтем предполагаемого врага, то есть меня. Чуть не заехала по лицу. Я выругался, одарив неблагодарную не самым лестным прозвищем, чем заслужил извинения: «Простите, я нечаянно».

– Ложись нормально и хорошенько выспись. Вещи твои я нашёл, Артен тоже времени даром не терял. Поглядишь потом.

Она сонно кивнула и легла. Рубашка задралась, предоставляя возможность оценить не только ножки, но и то, что выше.

Говорят, по нижнему белью можно определить достаток человека – в таком случае, Одана с деньгами никогда не дружила. Скромная полоска дешевых кружев, простая ткань… С другой стороны, обёртка не отвлекает от содержания, а содержание весьма привлекательное.

С трудом удержавшись от того, чтобы провести рукой по притягательным округлостям, я потянул на себя край одеяла:

– У тебя, конечно, аппетитная попка, но сейчас не лето, так что укройся.

Как она вспыхнула, с какой поспешностью вскочила на ноги, как сильно, грозя порвать, отдёрнула рубашку! Вот стеснительная-то! Как мы с ней обряд превращения проводить будем? Она же со стыда умрёт раньше, чем я первое слово произнесу.

– Одана, перестань себя вести, как девственница перед первой брачной ночью! Возвращайся в кровать и спокойно спи.

 
Судя по тому, как девушка на меня смотрела, я много о себе не знал.
 

– Одана, ничего не будет, – как можно спокойнее произнес я, отбрасывая угол одеяла. – Ты спокойно выспишься. Без меня.

Она сделала несколько робких шажков к кровати, замерла на мгновенье и бегом преодолела оставшееся расстояние. Юркнула в постель и завернулась в одеяло. Глазёнки испуганно наблюдают за мной. Как мышонок.

 
Не надо было, наверное, спрашивать, всё-таки личное, но я спросил:
 

– Тебя за последние месяцы сколько человек насильно…?

 
Глагол опустил, но всё и так понятно.
Одана судорожно вздохнула и отвернулась. Правильно, нечего отвечать на такие вопросы. Но она ответила, правда, вопросом:
 

– Успешно?

Значит, действительно насиловали. Ну да, после этого страх надолго остаётся. А я-то полагал, что только попытки были.

– Всё, успокойся, теперь никто не посмеет. Если хочешь, тех могу убить. Нашли подстилку!

 
Она приподнялась, обернулась, внимательно посмотрела на меня:
 

– Если я вас как женщина не интересую, а денег у меня нет, то зачем вы со мной возитесь?

– Вот и я себя о том же спрашиваю. А насчет своей привлекательности ты напрасно. Плосковата, конечно, но есть и приятные моменты. Спи давай!

 
Промолчала, положила голову на подушку, вроде бы заснула.
Хадершет, про еду не спросил! Хотя, если не просит, значит, не хочет.
Она отдыхает, а я сижу, пытаюсь вспомнить все детали превращений. Они, как известно, бывают полными и неполными. Первые, как ни странно, легче, чем вторые.
Честно говоря, практики у меня мало и с теми, и с другими. Оборот самого себя в зверушку не считается – я всего лишь перехожу в форму, заложенную кровью. Кстати, это пример неполного превращения, пусть и не самый удачный. Внешне я пёс (или волк, по ситуации), а внутри-то человек. С человеческим разумом, инстинктами и отвращением к собачьим представлениям о пище и развлечениях.
Кое-как вспомнил. Будем надеяться, что я ничего не перепутаю.
Может, сделать, пока она спит? А что, никаких криков, никаких возражений… Но нужно это сволочное согласие!
Сходил за кувшином, затеплил свечу и осторожно вывел узоры на водной поверхности. Теперь мне нужна бутылка крепкого спиртного, чтобы поджечь воск. И лепестки одного растения, которых у меня, разумеется, не имелось. Интересно, как в Эдине с галлюциногенами? Продают их в аптеках или сразу посылают ретивых покупателей лесом на допрос?
Выбора не было, без травки ничего не получится, если получится вовсе, поэтому снова пришлось выйти в город.
То ли аптекарь попался неопытный, то ли от ярмарки и раздаваемой дармовой выпивки у добропорядочных людей съехала крыша, но лепестки мне продали. А ещё корешки, листья и розовое масло. Кое-что было из запрещённого списка, но в аптеке имелось – наверное, для ведьм.
Благополучно вернувшись в номер, к неудовольствию хозяина, увидь он меня, приготовил на огне горьковатый отвар.
Очистил пространство перед камином, поставил на полочку кувшин с воском и драттом, аккуратно насыпал поверх этого горстку лепестков.
У самого бы ум за разум не зашёл, а то розовых дракончиков увижу, или что там положено?
К дракончикам никогда слабости не питал, поэтому щедро плеснул себе в кружку отвара. Ну и дрянь! Сплюнул на пол, но подавил спазмы рвоты. Ничего, лучше это пойло, чем дурь в голове. Теперь меня галлюциноген не возьмёт.
Так, сейчас что-то тёплое на пол постелю, и можно будить нашу птичку.
Птичка, оказывается, проснулась сама и некоторое время с интересом наблюдала за моими действиями.
 

– Как, лучше стало?

 
Она кивнула.
 

– Есть хочешь?

 
Мотнула головой.
Я всё же всучил ей яблоки. Съела. Вот и славно, ритуалы лучше на пустой желудок не проводить.
 

– Это для превращения, да? – Одана указала на кувшин.

Я отделался нечленораздельным мычанием – думал о другом, – и постелил на пол покрывало. Ей это чем-то не понравилось: напряглась, сжалась в комочек.

– Чего испугалась-то? Просто не хочу, чтобы ты простудилась: понизу сквозняки бродят. Если выспалась, вставай и иди ко мне. Рубашку сними.

– Зачем?

– Вообще-то следовало бы всё снять, но ты же скорее умрешь, чем позволишь увидеть себя обнаженной. Смотри, конечно, бельё можешь испортить.

– А это обязательно? – нахмурилась она.

– Что обязательно?

– Раздеваться.

 
Я вздохнул, посчитал до десяти, чтобы успокоиться, и ответил:
 

– Для тебя – нет. Нормальным людям одежду жалко и хочется, чтобы правдоподобнее получилось. Ничего, станешь гермафродитом – тоже сойдёт.

– Кем?

– В книги по медицине и анатомии заглядывала? – Неопределённо повела плечами. Понятно, изучила только разделы о первой помощи при травмах и простеньких заболеваниях. Или и вовсе не читала. – Есть такие двуполые существа.

– Хорошо, я разденусь. Только полотенцем обмотаюсь, с ним ведь ничего не сделается?

 
Вот и пришли к компромиссу.
Иду в ванную, приношу полотенце, отдаю ей в руки, отворачиваюсь. Судя по возне за моей спиной, вылезла из-под одеяла, раздевается.
 

– Всё, – прошептала она.

Таким голосом произносят последнее слово приговорённые к казни. И намучаюсь я с ней! Вроде бы дочка жрицы – а такая стеснительная. С другой стороны, порядочность – редкое качество для девушки.

Обернулся – сидит, сосредоточенная, замотанная в полотенце, как в саван. Бельё аккуратно сложено на стуле. Действительно, всё сняла.

Взял её на руки, поставил на покрывало перед камином, сделал пламя поярче, чтобы не замёрзла, и поджёг смесь в кувшине. Пока она разгоралась, Одана вслед за мной повторила слова согласия на превращение. Искренность их следовало подкрепить, положив руку в огонь.

– А я не обожгусь? – испуганно спросила девушка. – Или он магический?

– Настоящий. Если ты мне доверяешь и говорила правду, огонь не причинит вреда. Давай руку.

Сама бы она её в камин не засунула – побоялась. А так её ладонь на пару мгновений соприкоснулась с пляшущими оранжевыми язычками.

Дурман начал оказывать своё действие: глаза Оданы расширились, поза стала менее скованной. Ноги больше судорожно не цепляются друг за друга, а образуют надежную опору. Разум медленно очищался, готовый принять новую сущность.

– Ну, представляй, какой хочешь быть, – усмехнулся я, подойдя вплотную. – Сегодня все твои фантазии сбудутся, но только в мальчишеском образе.

Я, вот, смеюсь, а тут все серьёзно: облик должна выбрать она. Я всего лишь исполнитель, воплощаю её желания. Поэтому-то ритуал и нельзя проводить насильно: ничего не выйдет. С этим заклинанием. Говорят, можно делать и по-другому, используя тайную тёмную магию, но и последствия у такого «развлечения» необратимые.

 
Галлюциноген помог Одане раскрепостить фантазию.
Итак, что мы имеем? А имеем мы симпатичного мальчика аристократической наружности, тоненького изящного подростка.
Понятно, недолго думала: своя внешность, своя конституция, плюс первая любовь. Хорошо, что хоть не ангерцем себя представила, намучался бы я волосы перекрашивать.
Первой строчкой выбирается способ снятия мнимой сущности. Обычно какое-то кодовое магическое слово, сопровождаемое действием. Слово выбрал стандартное, а действие подсказало поведение превращаемой.
Усмехнувшись, я покосился на Одану: как она отреагирует на моё крохотное развлечение? Впрочем, оно совсем безобидное, юношеское.
А вот теперь шутки в сторону. Помоги мне, Тьхери! Надеюсь, получится.
 

– Allerum sor eshwish gar’n’adowqure.

Пламя в камине дрогнуло, заплясали язычки и в кувшине. Огненный венчик отделился от водной поверхности и поплыл мне в руки.

Всё, о чем я сейчас просил, – это чтобы она не завизжала, не поменяла позы, разрушая хрупкий магический кокон, который я старательно плёл вокруг ее тела. Но Одана держалась молодцом, просто закрыла глаза. Безусловно, галлюциноген помог, но он не лишал её возможности слышать и видеть то, что происходило в комнате, да и действие его медленно рассеивалось, поглощаемое теплом – при нагреве морок разжижается и постепенно исчезает. Так что камин был нужен не только для профилактики простудных заболеваний.

Огненный венец замер над головой девушки, которой, словно фениксу, предстояло переродиться. Пламя не обжигало и было лишь наполовину настоящим.

 
Что ж, приступим!
Еще раз представив образ, нарисованный воображением Оданы, я зафиксировал его в виде едва различимого облачка, ловко заключил в плен ладоней и соединил с огнем.
Венец вспыхнул, засеребрился, искрящейся пылью опав на девушку. Её кожа была будто усыпана бриллиантами.
В недоумении Одана подняла руку, рассматривая необыкновенное мерцание.
Сконцентрировав магическую силу на кончиках пальцев, так, чтобы они слегка пульсировали разноцветным свечением, я провел ладонями по волосам девушки, стараясь не упустить ни прядки.
Губы неслышно шепчут заклинание, моя магия вступает во взаимодействие с россыпью бриллиантовой пыли, трансформируя контуры. Длинные волосы укорачиваются на глазах, видоизменяют форму и структуру. И вот передо мной уже девушка со средней мальчишечьей стрижкой и взъерошенной чёлкой. Волосы уже не русые, а каштановые.
Получается, что не может не радовать. Отец бы гордился, что сумел что-то вбить в мою голову, жаль, не дожил даже до моих первых серьёзных успехов. Что поделаешь, мы долго не живём, если только не научимся скалить зубы. Надеюсь, я научился.
От волос я перешёл к лицу. Ладони медленно скользнули сначала по абрису, потом накрыли её лоб, нос, веки, рот, подбородок. Пара минут – и на меня уже смотрит мальчишка с девичьим телом.
Сделал несколько вздохов, упорядочивая потоки энергии, заодно подсчитал, сколько её во мне останется после этой трудоёмкой процедуры, и спустился ниже. С шеей особо было делать нечего, но пропускать нельзя – контур должен замкнуться.
Одана стоически сносила поползновения моих рук, только сердце билось чуть чаще.
Чем дальше, тем сложнее было сдерживать посторонние мысли о строении её фигуры. Её я изучил досконально, не хуже любовника, только дивидендов это мне не принесёт.
Я с сожалением констатировал изменения её грудной клетки, а Одана, по-моему, обрадовалась. Ещё бы, мужик перестал грудь лапать. Да, позволил себе немного, тут она права, неформально подошёл к делу.
Мои руки напоминали руки слепого, тщательно ощупывающего предмет, чтобы определить его суть.
По выпуклостям бёдер я провел пальцами под полотенцем, по внутренней поверхности не стал, замкнул контур поверх. Чем заслужил благодарственную улыбку. Ну не изувер я – если неприятно, не трону. Хотя, не сказал бы, что неприятно было, скорее страшно.
Наконец и кончики пальцев ног. Можно перевести дух, сесть и полюбоваться на свою работу.
Я не сел, я рухнул на кровать: мой магический потенциал был исчерпан ровно наполовину. Но это того стоило, хорошенький мальчик получился. На вид лет четырнадцать-пятнадцать – самое то.
 

– А можно мне на себя в зеркало посмотреть? – голосок высокий, но подозрений не вызывает: ломки ещё не было.

– Вперёд! – я мотнул головой в сторону ванной.

Не сомневаюсь, как только за ней закрылась дверь, Одана стащила полотенце, принялась себя рассматривать и ощупывать.

Трудновато будет ей в новом теле, но это лучше, чем всякий раз опасаться солдат. Да и ненадолго: мне она всё-таки больше девушкой нравится.

 
Кстати, надо будет придумать, как её теперь называть.
 
 
Одана
 
 
Привыкнуть к новому телу было очень сложно, особенно если над тобой постоянно потешаются. Похоже, Лэрзен получал удовольствие от вечных придирок, подколок, замечаний на тему: «Мальчики так не делают/думают/смотрят». Ну откуда я знаю, о чём они думают, если я девушка, причём на десять лет старше своей внешней оболочки! Нет, чтобы подсказать, помочь… Только ухмыляется и наблюдает, как я мучаюсь.
Нет, с одной стороны хорошо: я на время избавилась от похотливых взглядов в трактирах (правда, если бы маг захотел, никто бы и глаз поднять не смел, но ему же всегда всё равно было!), избежала очередной ежемесячной проблемы, изрядно осложнявшей жизнь в бегах, – но тело будто чужое. Внутри я (Лэрзен сказал, что на мне будто футляр из кожи, тканей и мышц), а снаружи… Простейшие вещи теперь представлялись неразрешимой проблемой. Всё-таки у мужчин всё по-другому.
Нравилось ли мне быть мальчиком? Нет. Глупо, наверное, смешно, но я сама себя стеснялась или пугалась, как тогда, в ванной. Увидела свое отражение в зеркале – и обмерла. Вроде бы мысленно была готова, что стала парнем, но, сняв полотенце, поняла, что совсем нет.
Вот так, никогда не питала особой любви к своему телу, а теперь безумно по нему скучала.
И бельё хотелось примерить. Красивое такое бельё, которое друг Лэрзена купил. Особенно чёрный комплект. Просто покрутиться перед зеркалом, посмотреть на себя…
Обидно-то как: столько новой одежды, а надеть нельзя! Целыми днями не вылезаю из рубашки, шерстяной безрукавки и куртки на меху. В штанах, безусловно, теплее, чем в юбке, да и ездить верхом удобнее. Пожалуй, только этому предмету мужского гардероба я рада.
У меня теперь есть лошадь. Вернее, пони. Крупный, с широкой удобной спиной, ростом по плечо кобыле Лэрзена. Вроде бы, мы с ним подружились: за припасённый с завтрака кусок сахара он соглашается терпеть мои потуги изображать наездницу. Я неправильно сижу, не умею привставать на стременах, поэтому каждый день пути оставляет отметины на теле; вечерами порой больно ходить, но я теплю. Судя по взгляду мага, долго он не выдержит, сжалится и научит меня ездить нормально. Очень на это надеюсь.
Солдаты на меня внимания не обращают, чиркнут глазами – и всё. Поначалу при каждой встрече с ними холодило сердце, но потом я привыкла. Привыкнуть бы ещё говорить о себе в мужском лице! Поэтому я стараюсь молчать, а то ещё ляпну чего-нибудь…
Лэрзен выдает меня за племянника, называет Даном. Имя похоже на кличку, но это лучше, чем мудрёное Элькасир, которое я никак не могла запомнить. Как я поняла, так бы он назвал своего сына. Не спорю, красиво, и смысл какой-то присутствует (не верю я, чтобы у магов были простые имена), но не прижилось оно ко мне.
Во время одного из скучных дневных переездов я, ёжась от неприятного колючего ветра, поинтересовалась, чем его привлекло имя Элькасир.
 

– Нравится. Тебе – нет, настаивать не буду.

– А про ребенка – это правда? Честно говоря, я не думала, что маги задумываются о таких вещах.

– Может, для тебя это и странно, но у нас бывают дети. Иногда мы даже их любим. И бываем хорошими родителями. Разочаровал?

Я покачала головой. Надо же, а ведь люди убеждены, что тёмных волшебников не интересует ничего, кроме захвата мира.

– Сдался мне твой мир! – фыркнул Лэрзен. – Что мне с ним сделать? Забальзамировать и в банку положить? Мне это неинтересно. Следующий вопрос, полагаю, хочу ли я иметь семью? Не знаю, как получится. Что ещё из моей личной жизни интересует?

Я промолчала. Вернее, хотела промолчать, но ойкнула, подскочив на очередном ухабе. Маг ругнулся, проклиная мою неуклюжесть, и, подъехав, исправил мою посадку.

– Дан, не надо так наваливаться на лошадиную шею! Плечи расправь, корпус выровняй. Да не назад! Тьфу, ты вообще движения животного чувствуешь? Сядь на центр седла, а не прижимайся к луке. Расслабь поясницу, спину прямо держи, смотри вперёд, а не на руки. Коленями сожми лошадиные бока. Это только на рыси, на шаге вообще можешь расслабиться. Так, уже лучше. Не прилипай к седлу, а то зад отобьёшь. Следи за тактом движений лошади: на первый привстаёшь, разгибаешь колени, на второй опускаешься обратно. Только не плюхайся!

– Слишком сложно! – вздохнула я. Я и половины из его указаний не запомнила.

– Глотка василиска, ты совсем идиот? – в женском роде он позволял себе называть меня только, когда мы оставались наедине, то есть большую часть суток я была парнем. – Хорошо, в первый раз прослежу. Да сядь ты нормально, не мучай животное!

Я честно пыталась, не знаю, вышло ли, но, когда вечером я неуклюже сползла на землю, тело болело не так сильно, как прежде.

Идти, как мальчик, было тяжело, бёдра так и норовили выписывать восьмерки. Но это ещё ладно, выпитое за обедом вино просилось наружу – самый мерзкий момент в условиях нового тела. Поэтому я всегда терпела до последнего.

 
Надеюсь, всё это ненадолго, так хочется снова стать девушкой!
 

– Если хочешь, могу найти веревку, – хмыкнул Лэрзен, видимо, прочитав отголоски моих мыслей о тяжкой доле женщины в мужском теле. – За тем симпатичным сарайчиком тебя никто не заметит.

– Мне стыдно, – покраснев, как мак, пробормотала я, всё же бросив взгляд на сарайчик. Вроде бы кустики вокруг, действительно никто не увидит…

– Как маленький! – вздохнул маг, заводя лошадь в конюшню. – Иди смелей, я пока пристрою твоего пони и сниму нам комнату.

– Одну? – настороженно выпалила я, на время позабыв об естественных потребностях организма.

– Сэкономим, – пожал плечами Лэрзен. – Малолетние мальчики меня не интересуют даже теоретически, так что причин для беспокойства не вижу. Топай давай, у двери подожду.

Сведя своё свидание с кустиками к минимуму, то и дело с опаской поглядывая по сторонам: не идёт ли кто, я юркнула к навесу, под которым со скучающим видом меня дожидался маг. Вежливо открыв передо мной дверь (надо же, ещё не забыл, что я женщина!), он первой впустил меня в недра прокуренного заведения. Закашлявшись, я быстрее заняла свободный стол ближе к кухне: здесь, по крайней мере, пахло едой.

– Закажи ужин, а я займусь комнатой.

Я кивнула, подозвала подавальщицу и, стараясь следить за голосом, поинтересовалась, что она нам может предложить. Меню не поражало разнообразием, пришлось выбирать из мясного рагу, жареной курицы и печёночных котлет. Я выбрала последние, а для Лэрзена заказала рагу – мужчинам нужно что-то более сытное и питательное. На гарнир был набивший оскомину картофель, но есть что-то нужно.

 
Выпивку оставила на совести мага: ему пить, ему и заказывать.
Видимо, Лэрзен решил расслабиться: на стол напротив него встала бутылка с драттом и кувшин с водой.
 

– Хочешь? – маг покосился на меня, наполняя кружку. Одна часть дратта, две части воды.

– Слишком крепко для меня, – я покачала головой и налила себе эля. Не люблю я его, но со вкусом уже свыклась. Да и нельзя пареньку пить воду – сразу заподозрят, что что-то неладно.

– Да ну, брось, Дан! От одной кружки тебе плохо не станет.

– Я не буду.

– В твоём возрасте пора бы начинать пить дратт, – в его глазах зажглись лукавые искорки.

Возразить мне было нечего, разве что напомнить, что я девушка. Но этого я как раз не могла, поэтому пришлось принять настойчивое предложение мнимого родственника.

Подождав, пока моя кружка опустеет, Лэрзен налил мне дратта. Спасибо, хоть не так, как себе: примерно одну пятую. Обильно разбавив напиток водой, он пододвинул посуду мне:

– Думаешь, я тебя споить хочу?

Я осторожно сделала глоток – горло будто обожгло огнём. Я закашлялась и потянулась за кувшином с водой. Как это можно пить?

– За твоё здоровье, Дан! – маг, как ни в чём ни бывало, опрокинул в рот полную кружку адской смеси. Даже не поморщился. – Ну, что же ты, допивай.

Нет уж, попробовала – и хватит! Лучше эль, чем это нечто. И пусть на меня косятся – к дратту я не притронусь.

– А ты не думай, одним глотком. И картофелем заешь.

 
Я с мольбой взглянула на мучителя – тот улыбался.
Ладно, попробую, но в первый и последний раз.
Нужно ли говорить, что после дратта я с аппетитом уничтожила всю незамысловатую стряпню на тарелке? И даже попросила добавки в виде куска яблочного пирога. Все это я сдобрила элем, потому что есть всухомятку не получалось.
По-моему, я напилась, во всяком случае, когда встала, меня изрядно пошатывало.
Позорно икнув, я побрела к лестнице, стараясь избежать столкновений с мебелью и людьми. Помещение перед глазами слегка плыло.
 

– У, как тебя развезло! – присвистнул Лэрзен, подхватив меня под руку. – Силы не рассчитал? Ладно, не оправдывайся, со всеми бывает. Дан, под ноги смотри, я тебя волочь на себе не собираюсь.

Я честно старалась держаться на ногах, но без поддержки мага точно бы растянулась на полу. На лестнице ему пришлось перекинуть меня через плечо, потому что это препятствие стало для меня непреодолимым.

Сколько же лестного я о себе узнала, пока мы добрались до номера! Трудно было понять, обращены ли эти слова к Дану или Одане. Я только икала и краснела.

 
Сгрузив меня на кровать, Лэрзен направился к двери.
 

– Вы куда? – испуганно спросила я. Вдруг он решил меня бросить? Если я выгляжу так, как себя чувствую, то я бы на его месте бросила. Пьяная икающая девушка в облике мальчика.

– За бутылкой для тебя. Утром будет некогда, а опохмелиться захочется. Меня не жди, раздевайся и ложись.

– Мы на одной кровати будем спать? – мысль об этом на пару минут прояснила сознание.

– Глупых вопросов не задавай. На пол не лягу. Слушай, – с раздражением добавил маг, – ты меня достала своими опасениями! Кончится тем, что я не выдержу и трахну тебя, чтобы успокоилась. Наплевав на твой мальчишеский вид и свои предпочтения. А, может, ты сама этого хочешь? Так возьми и попроси. А если нет, не действуй мне на нервы и молчи. Ну, так как? Хочешь?

Я пискнула, что меня всё устраивает, и начала раздеваться. Получалось медленно, пальцы никак не желали подружиться с пуговицами.

Лэрзен прав, чего я боюсь? Я юноша, он нормальный мужчина, ничего страшного не случится. Ну увидит меня маг в расстёгнутой рубашке – и что? Смотреть не на что, можно смело по улице ходить. Даже если без штанов увидит – нестрашно, там же совсем другое… Хотя нет, штаны я не сниму. В общем, глупо. Самой за себя стыдно.

– Помочь? – ехидный голос раздался над самым моим ухом.

– Я сама… сам, ик!

 
Усмехнулся и ушёл.
Заснула я быстро, не прошло и пяти минут, как погрузилась в призрачный мир иллюзий. Сны мне не снились, видимо, пьяные их не видят. Меня это даже радовало: перестанут мучить непонятные кошмары, полные крови, не будут замирать в голове леденящие сердце крики.
Особенно я боялась увидеть детей. Маленькие доверчивые феи (почему-то я видела только девочек), они шли куда-то за неведомой фигурой в плаще, а я каждый раз безуспешно пыталась предупредить их, что незнакомец сжимает во второй руке нож.
Утро встретило меня сухостью во рту и ноющей головной болью. Я тихо застонала и приложила ко лбу прохладную ладонь. Не помогло. Стала поворачиваться на другой бок и наткнулась рукой на что-то тёплое. На человека.
 

– Что, утро не доброе? – Лэрзен сидел на кровати и, улыбаясь, смотрел на меня.

Я кивнула, сфокусировав взгляд на угольно-чёрном знаке на предплечье. Какой замысловатый узор, будто руна…

– Она самая, – маг встал, потянулся, и открыл приготовленную с вечера бутылку. – Что бы ты без меня делала? Ничего, сейчас опохмелишься, через пару часиков пройдёт. Хорошо, не кривись, я сегодня добрый, так и быть, помогу заклинанием. Но немедленного исцеления всё равно не жди.

– Мне так стыдно, – я отвернулась.

– Сколько тебя знаю, всё время от стыда мучаешься. Кончай, а? Вот, держи. Винцо дрянное, но для опохмелки сойдёт. Выпей, сколько захочешь.

Придав телу сидячее положение, я приняла из рук мага бутылку и припала к ней, как страдающий от изнуряющей жажды путник к роднику.

– Не захлебнись! – шутил Лэрзен, застёгивая рубашку. Я, всё-таки будучи девушкой, невольно рассматривала то, что она скрывала. Маг мои взгляды никак не комментировал, хотя, честно, я ничего такого себе не позволила! Просто смотрела – интересно же.

 
В голове было пусто.
Вино и заклинание привели меня в чувство. Помятая, я вылезла из кровати, подняла брошенные вчера на пол безрукавку и куртку. Кое-как оделась, поплелась к умывальнику, а потом в коридор, в общую уборную.
 

– Не тошнит? – полетел мне вслед голос мага.

– Нет, спасибо.

– На ногах держишься, с лестницы не свалишься?

– Постараюсь, – улыбнулась я и толкнула дверь.

Позавтракали, вернее, Лэрзен позавтракал, а я лишь слегка поковырялась в тарелке, и тронулись в путь. До города моего детства, выбранного магом в качестве конечной точки нашего путешествия, оставалось дня два.

Медир построен неподалеку от каменистого берега моря. Когда я была маленькой, мы с родителями изредка выбирались туда, послушать шёпот прохладных серо-голубых волн.