Текст книги "Именем Тьхери. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

Лэрзен

Я сидел и рассматривал содержимое кружки. Настроение паршивое. Выглядел соответствующе: лицо и руки хранили следы ссоры с Оданой. Заживали и затягивались сами: я их не трогал.

Она ушла. Хадершет, ушла! И не пошутила. Моя Одана, такая тихоня, которая и слова поперёк не сказала! Нет, возмущаться возмущалась, но чтобы так, разукрасить мне лицо, собрать вещи и…

Я думал, она вернётся, простит и вернётся, что это так – обычные женские капризы. Ну, извинюсь, пообещаю, что больше не буду – и между нами снова воцарятся мир и согласие. Как бы ни так! Она серьёзно обиделась и на примирение идти не собиралась. Так больше и не пришла, хотя был уверен, что не выдержит. Просчитался.

 
И самое поганое, что я из Дажера уехать не мог: связан словом.
Даже предстоящая казнь Элоиз не радовала. А я ведь так её предвкушал, думал, вместе с Оданой посмотрим, как мерзавка корчится на костре.
Демоны Каашера, неужели маленькое безобидное развлечение могло так её оскорбить? Там же никаких чувств, просто физиологический процесс. Надо было потерпеть, мог ведь! Но не думал, Тьхери клянусь, я не думал, что это так важно для Оданы. Она ведь для меня значит гораздо больше, чем все бордели Империи.
Женщины, они всё иначе воспринимают, для них секс и любовь – одно и то же. Раз спит с другой, то не любит. А мне банально нужно было, плевать с кем, просто нужно, потому как для здоровья необходимо. И так, для расслабления. И девочка была аппетитная. Ну, отреагировал я на неё, но не сердцем же, не мозгами!
У каждого есть право на ошибку. Ну оступился я один раз – что, меня теперь четвертовать?
Пригрозила разводом. А ведь в сердцах может подать. И ей не откажут. Только что я без неё делать буду?
Доказывать, что люблю, что не волочился все эти годы за каждой юбкой (мысленно не считается, мысленно любой нормальный мужчина женщин оценивает)? Оправдываться не стану, я всё уже сказал. Но она ведь упёрлась рогом!
Очередная порция дратта полилась в желудок.
Напьюсь. Имею право. И повод.
Может, она передумает? Подуется немного и вернётся?
Видимо, придётся унижаться перед Кадехом, выпрашивать бумагу на выезд. У меня тут брак рушится – а сижу, как зверь в клетке. Накой я вообще властям сдался? Невиновен – так отпустите.
Арков судья и его шайка, чтоб василиск высосал их глаза, а черви пожрали тело, это они виноваты! Кто, если не они, захлёбываясь слюной от злорадства, рассказали обо всём Одане? Ничего, я всю вашу подноготную выпотрошу, ещё пожалеете.
Голова болела. Собственно, этого и стоило ожидать. Пора расплачиваться и подниматься наверх, пока ещё на ногах держусь и не проклял пару десятков человек.
Ко мне подошла какая-то девочка, размалёванная, пахнущая дешёвыми духами, плюхнулась на колени…Сбросил её на пол, велев катиться на все четыре стороны. Из-за такой, как она, я почти лишился жены. Но я её верну, я не позволю Одане уйти. Ей ведь тоже без меня плохо. Надеюсь. Ничего, получу пропуск, выясню, чего она хочет, и сделаю.
Не помню, как добрался до комнаты, как заснул. Утром обнаружил, что и не раздевался, даже сапоги не снял. Так и завалился на постель.
Голова раскалывалась. Срочно нужно приготовить и выпить антипохмельное зелье. Только вот у меня проблемы: тело не желает принимать вертикальное положение. И желудок подозрительно себя ведёт – запоздалая реакция на то, что я вчера его не баловал? Извини, приятель, но мне было не до жратвы.
На то, чтобы привести себя в порядок, ушло не меньше часа. Я был зол, чувствовал себя разбитым. В такие минуты мне лучше не попадаться под руку. Кое-кто этого не понял – я объяснил. Не словами, а парочкой заклинаний. Не, не убил, не покалечил, но приятных минут не доставил.
Хотите позвать стражу? Зовите, буду рад видеть. Их-то можно убить, что я с удовольствием проделаю.
Потом понял, почему так жажду крови. Дело не в похмелье, а в Одане. Мой вам совет: не влюбляйтесь, потому как любовь сделает вас зависимым.
Фыркнул, обругал себя. Подкаблучник, ты ещё приползи к ней, умоляй о прощении! Мужчина должен всегда оставаться мужчиной и иметь право на маленькие слабости. У женщин – одни, у мужчин – другие. И они никак не влияют на моё отношение к супруге. Я ведь не завёл любовницу!
К Кадеху всё же сходил. Разговор вышел на повышенных тонах, но закончился моей безоговорочной победой. Теперь я был свободен и естественно поспешил домой.
Хмель выветрился, и моё отношение к происходящему вновь изменилось. Я начал понимать, что рассуждал, как подонок, что поступил, как подонок, что Одана права. Да, для меня это было мимолётным развлечением, а для неё – болью. И что мне дороже? Разумеется, Одана. И то, что ей больно, не проходит бесследно для меня.
Она права, тысячу раз права: с теми, кого любят и уважают, так не поступают. А я вёл себя не лучшим образом. Посмеивался над ней, демонстрировал своё превосходство, избегал «телячьих нежностей», не делал комплиментов. Тьхери, я и не думал, что это всё нужно, что ей это необходимо.
Если хочешь удержать её, Лэрзен Азарх, придётся меняться. Иначе ты её потеряешь и сам себя поедом съешь.
Дом встретил меня детским смехом. Я безошибочно узнал Орфу. Стараясь не привлекать внимания, заглянул на кухню: только Марта. Спросил, где сейчас жена. Оказалось, что ушла с мальчиками в деревню. Что ж, я подожду, и мы поговорим. Спокойно всё обсудим. Её идея с поездкой в Лайонг – абсурд! Она хотела досадить мне, сказала в сердцах.
Увы, Одана была по-прежнему холодна. Отослала Сира и Рэна с покупками в дом, а мне предложила выйти в сад.
 

– Лэрзен, ничего не говори, – вздохнув, она покачала головой. – Я понимаю, что это твой дом, поэтому уеду сама. Мне нужно подумать и решить, что делать дальше. Но, несомненно, так, как прежде, мы жить не сможем.

– Одана, я целиком и полностью признаю свою вину. Прости меня. Я самовлюблённый избалованный дурак, думал только о себе. Ты очень много значишь для меня. Понимаю, тебе сейчас больно, тебе нужно время… Возьми нож и разрежь мне запястье. Что такое клятва именем Тьхери, знаешь.

– Мне не нужна твоя клятва, – Одана мягко и осторожно отвела мою руку с ритуальным кинжалом. – Всего лишь любовь, уважение, честность. Как видишь, не так уж много. И нам действительно лучше некоторое время пожить отдельно.

 
Значит, не развод. Уже радует, но по-прежнему настроена решительно.
Или это игра, притворство, и стоит мне всего чуть-чуть надавить… Увы, жена оказалась крепче моих уговоров и призывов к здравому смыслу. Пришлось призвать на помощь всю свою дипломатию и попытаться изобразить то, что ей так не хватало.
Вспомнил, кажется, все комплименты, которые знал, добавил патетики – засомневалась.
Не сказала ни да, ни нет, но в Лайонг уже не рвалась. Но заявила, что ночевать мы будем в разных комнатах. Я спорить не стал и метнулся обратно в Дажер, благо с энергией всё в порядке.
Одане понравится, она простит. Обещаю быть паинькой. Во всяком случае, попытаюсь, потому что идеальный муж из меня не выйдет. Он в женском представлении – существо странное и в природе не существующее.
Когда нужно, я умею подходить тихо.
Без слов положил ей на колени корзину цветов, рассыпав остальные ей под ноги. Столько денег на ветер я ещё не бросал, но она любит розы. Надеюсь, с цветом не ошибся: никогда такими мелочами не интересовался.
Понравились. Улыбнулась. Всё, простит.
Наклонился, уткнувшись лицом в её волосы, ожидая реакции. Никакой. Замечательно! Моя девочка склонна принять меня обратно. Не желает показывать, что сдалась, но я-то мысли читаю. Отпускаю её и отхожу.
 

– Спасибо. Они очень красивые.

Дальше несколько минут Одана уделила цветам. Как ребёнок! Кто бы мог подумать, что ей столько радости доставит бесполезный веник? Буду знать.

 
Словом, блудный муж был допущен в лоно семьи.
Мне дозволили в который раз извиниться, покаяться и заверить, что она самая-самая, а я кобель неблагодарный.
Воспользовавшись тем, что жена оттаяла, сел рядом и обнял.
 

– Хорошо, я тебя прощаю. Но если…

– Безо всяких «если». Ты мне дороже.

Спали мы в разных комнатах, но это ничего, ей нужно время, я подожду. Заодно проведу время с пользой, вспоминая, что любит супруга. Я ей кругом должен.

К моменту казни Элоиз мы более-менее помирились. Спокойно разговаривали, сидели рядом, изображая радушных хозяев для Садерера: ангерец воспользовался моим приглашением и заглянул на огонёк. Поблагодарил, кстати, за спасение жизни. А вот лендлорд и не подумал. Может, Кадех и не счёл нужным сообщать, что заслуга в поимке некромантки принадлежит тёмному магу, а не властям.

Лендлорд, к слову, на казни не появился: то ли стыдно ему, то ли всё ещё любит, то ли боится, что Элоиз снова зачарует.

Ну, да я не гордый, и без благодарственных писем обойдусь. Меня и в прошлый раз ничем не отметили, просто лучше относиться стали.

Ангерец уехал, но поспособствовал нашему сближению с Оданой. Меня пустили в спальню, даже целовать позволяли. Правда, приласкать себя жена не давала. Дулась. Но я терпеливо завоёвывал её внимание. До свадьбы так не ухаживал!

Элоиз вызывала брезгливую жалость. Сломалась. А жаль, в сущности, отличная тёмная. Но пытки и лишение дара накладывают отпечаток. Не уверен, что сам выглядел бы лучше.

Не щадили, не щадили её в застенках, разукрасили по полной программе. При беглом осмотре понятно, что выворачивали суставы. И не только. Над тёмными глумиться любят, что палачи, что светлые. Мы отвечаем им взаимностью.

В холщовой рубахе, босиком, с гематомами, небрежно остриженная. Тяжело дышит – либо что-то с лёгкими, либо повреждения грудины. Один глаз заплыл. На скуле – уродливый рубец – след от ожога.

 
Пальцы на руках сломаны. Ну да, их первым делом ломают.
Разумеется, за мной следили: вдруг надумаю помочь? За спиной светлый, сбоку светлый – обычные дела.
Но на костёр Элоиз взошла гордо, даром, что вся в крови и едва дышит. Выпрямилась, окинула толпу взглядом. Я невольно напрягся: как бы ни прокляла! Самое время. Непроизвольно закрыл собой Одану.
Прокляла. Ожидаемо. Но всех разом. Глупо, только силы распылять.
А, нет, обо мне не забыла: скривила губы и крикнула:
 

– Ты тоже так сдохнешь, Лэрзен Азарх! Будь ты…

Непроизвольно не дал договорить. Заклинание сорвалось само. Некромантка захлебнулась проклятьем, а новую попытку ей совершить не дали.

Вспыхнуло, весело пожирая пропитанные особым составом ветки пламя, мгновенно охватив тело Элоиз. Кричала она недолго, пока чувствовала боль, а потом ощущения притупились.

 
Запахло палёной плотью.
Нет, всё ещё в силах кричать. Так, что люди в страхе покидали площадь.
А я стоял и спокойно наблюдал за её страданиями. Знаю, каковы они, знаю, что это страшная смерть, но иной пожелать Элоиз не могу.
Конец близок, уже никто не в силах смотреть на живой факел. Крики превратились в хрипы и вой.
Одними губами проговорил, будучи уверен, что она услышит, уловит последними отголосками сознания: «Прими под своё крыло её душу, Тьхери!».
Да, она сучка, да, она посмела угрожать моей семье, подставила меня, но она тёмная. И я желаю её душе упокоиться, а не страдать от мук, которые нам пророчат служители Светоносного.
Одана тихо всхлипнула, уткнулась мне лицом в грудь. Впечатлительная. Ладно, уже можно идти, мне неинтересно, что сделают с обгоревшими костями и пеплом. И сверлящие взглядом светлые бесят.
Взял жену под руку и повёл прочь, предложив пройтись по магазинам.
Не кощунство это, милая, а проза жизни.
 

Услуга Белому магистру

Одана

 
Впервые за столько лет я куда-то выбралась. Правда, с детьми.
Благоверный обещал забрать нас, а потом уехать в Эдин, гулять и кутить с другом, тем самым Артеном, с которым я некогда познакомилась на ярмарке. Видимо, все женатые мужчины стремятся попасть туда без семьи, чтобы немного расслабиться. Но за своего я спокойна: Артен его ни к чему такому не склонит.
Нет, я не питаю иллюзий: смотреть он будет, может, даже трогать, но не более. И пусть, должны же у него быть какие-то развлечения?
Сама себе удивляюсь, вернее, своему спокойствию. Не волнуют меня женщины вокруг Лэрзена, потому что теперь убеждена, что для него существую только я. И уверена, что в его глазах лучше всех. И не только в его: я самой себе тоже нравлюсь, перестала переживать о всякой чепухе.
Кстати, пока шла на встречу с Клареттой, поймала парочку мужских взглядов. Приятно. Я даже улыбнулась в ответ.
Сир и Рэн развлекали себя сами – с моего разрешения унеслись осматривать город. Как же быстро летит время – старшему уже двенадцать! Светоносный, а мне кажется, что я только вчера его родила.
Двенадцать лет замужем за тёмным магом – и всё ещё жива. Даже очень жива и даже браком довольна.
Толкнула дверь, пропуская вперёд Орфу. Она как маленький зверёк: всё интересно, везде норовит сунуть свой нос. Вот и сейчас оглядывается, внимательно, пристально.
С грустью подумала, что ни один ребёнок не пошёл в меня: ни внешне, ни характером.
Отыскала глазами давнюю подругу и направилась к ней. Помнится, раньше я считала её симпатичнее меня – беру свои слова обратно. После родов она сильно располнела – а ведь у неё всего один сын. Она тоже привела его с собой. Застенчивый мальчуган, а ведь он старше Орфы. Моя дочурка совсем его засмущала.
Мы болтали о том – о сём, попивая кофе. Так, о детях, мужьях, рецептах. Я больше слушала, чем говорила: не желала афишировать занятия Лэрзена. Но вопрос о них встал сам собой, когда Орфа вместо официанта зажгла свечи: я не успела её предупредить, чтобы не пользовалась колдовством. Просто не думала, что она как-то обнаружит свои скромные способности. А должна была: муж и её учит, первый год, как.
Огненное заклинание – бытовое, с таких и начинают обучение. Но Лэрзен точно не показывал его шестилетней дочурке. Значит, кто-то из старших. Придётся с ними поговорить.
Вопрос Кларетты был закономерен. Я не стала скрывать и призналась, что замужем за магом.
 

– Я помню его, но и не думала… Хотя, он у тебя был странным.

– Он и есть, – улыбнулась я.

Время пролетело незаметно, я чуть не пропустила час, когда должна была встретиться с Лэрзеном. Кларетта изъявила желание пройтись со мной: наверняка хотела лучше рассмотреть моего мужа. А ведь была свидетельницей на свадьбе! Помнится, она тогда шептала мне, кривя нос, что Лэрзен ей не нравится. А теперь такой интерес…

Сыновья чуть не сбили с ног на выходе из кафе: так торопились. Заметив Кларетту, тут же стали серьёзными, замкнутыми.

Сир протянул мне какую-то коробочку, сказал, что подарок. Открывать при Кларетте не стала, – вдруг что-то магическое? – просто поблагодарила и поинтересовалась, откуда деньги. Ответ меня поразил: «Заработал».

Как оказалось, я не зря занервничала, опасаясь, что сын незаконно занимался магией. Едва мы свернули с бульвара на одну из улочек, как столкнулась с небольшой группой разгневанных женщин.

– Вот они, тёмные выродки! – их предводительница, по возрасту годившаяся мне в матери, вытянула костлявый палец и указала на сыновей.

 
Она подняла камень и замахнулась.
Заслонив собой Сира, я с вызовом спросила:
 

– Что вам от нас нужно? Если они набедокурили, я извинюсь, если нужно, заплачу…

– Тьхерина подстилка, сучка тёмная!

 
Камень со свистом пролетел возле моего уха, я едва увернулась.
Кларетта с визгом отпрянула за угол, увлекая за собой сына. Я её понимаю: жизнь ребёнка и своя жизнь дороже. Я же оказалась под обстрелом ругательств, плевков, комьев земли и мелких камней. И спрятаться было негде: женщины загнали нас в ловушку, прижали к стене.
Сыновья разозлились и полны были решимости не дать меня в обиду. Сир окружил нас защитным щитом, а Рэн обрушил на предводительницу злобных женщин простейшее атакующее заклинание. Она тут же завыла, согнувшись от боли, и дурным голосом позвала стражу.
Вокруг собралась толпа зевак. И все они сочувствовали нападавшим.
Вот от остальных отделилась пара мужчин, засучили рукава…
Мне стало страшно. Слова Лэрзена о нелюбви к тёмным впервые обрели пугающую реальность.
Что же сделал Сир, за что они так на нас ополчились? Кажется, приготовил что-то незаконное. Яд?
Быстро глянула на сына: держит щит из последних сил. Он же ребёнок, он не сможет дать им отпор. А Рэн ещё младше…
Мужчин отшвырнуло к стене, впечатало так, что хрустнули кости.
 

– Проклинаю до седьмого колена, – услышала я гневный голос мужа. – А ты, тварь поганая, подавишься своими словами.

Женщина, пострадавшая от рук Рэна, беззвучно открыла рот, поняла, что не может вымолвить ни слова, испуганно схватилась за горло. Ещё миг – и она упала на колени.

Камни и комья земли вернулись к тем, кто их бросал, обратив толпу в бегство.

Почувствовав приятное тепло, окружившее нас с детьми, я шепнула сыновьям, что их помощь больше не требуется. И не забыла поблагодарить.

«Пустяки», – на правах старшего, ответил Элькасир, утирая пот со лба. Тяжело ему пришлось, полностью выложился. Да, я не маг, но кое-что в балансе энергии понимаю.

Отыскала глазами мужа: он стоял в начале улицы, скрестив руки на груди. Убедившись, что мне ничего не угрожает, подошёл к окаменевшей женщине:

– Прошения проси. Может, так и быть, сниму проклятие с твоих родных. Не извинишься – не будет внуков. И сын через пару лет умрёт в нищете. А ты его переживёшь.

– Не надо, Лэрзен, отпусти её. С нами всё хорошо…

– Людей нужно ставить на место, – отрезал муж. – А с тобой, Сир, я потом поговорю. За то, что защищал мать, хвалю, а за своё необдуманное поведение получишь. Потому как ты не маг, что бы ни думал.

– Я всего лишь сделал то, что умею, – отрезал сын. – Если кому-то от этого плохо, то виноваты люди, а не я. Это их желания.

Лэрзен пожал плечами. Очевидно, согласился, приблизился к лайонгке и снял с неё чары. Та сразу сжалась, простёрла к нему руки, беззвучно о чём-то моля.

– Нет, останешься немой. Заслужила.

Видя, что Лэрзен собирается уйти, женщина ухватила его за ногу, вновь привлекая к себе внимание. Она активно жестикулировала, видимо, пыталась что-то объяснить. Её старания увенчались успехом: к ней вернулся голос.

Растерявшая пыл лайонгка осторожно, то и дело оглядываясь на Лэрзена, подошла ко мне, извинилась и даже поцеловала руку.

– Если жена простит – сниму проклятие.

 
Я сказала, что прощаю: не желаю наживать врагов.
 

– Это удачно я вам навстречу пошёл. Разбаловала детей. Вот зачем отпустила их одних? Сама знаешь, что в их возрасте мальчишки вытворяют.

– А ты не учи их магии, а если учишь, то объясняй, где и как можно её применять, – парировала я.

 
Муж усмехнулся, взял под руку, и мы вместе направились к моему дому.
Вспомнив о Кларетте, я остановилась, окликнула её, в прочем, предполагая, что она сбежала. Ошиблась – испуганное лицо подруги показалось из-за угла. Подойти не решилась, поманила меня к себе и, не скрывая ужаса, шёпотом спросила: «Он что, тёмный?!».
Что-то мне подсказывает, что общаться мы больше не будем.
 

– Да, – сказала – и жду реакции.

 
Она последовала незамедлительно.
 

– Одана, ты же… Он же людей режет!

– Чушь! – фыркнул муж. – Не надо мне бешенство приписывать. Не бойтесь, общение со мной незаразно, струпья не появятся, рога не вырастут.

– Я и не думала, – пискнула Кларетта, – просто Одана…

– Дан, сходи с ней в храм Светоносного: пусть убедиться, что ты у меня беленькая и пушистая. Ещё вопросы, замечания будут?

– Да, – неожиданно громко заявила подруга, – но к Одане. И не при вас, сеньор Азарх. Простите, я не поздоровалась…

– Прощаю. Надеюсь на ваше благоразумие, – Лэрзен смерил Кларетту изучающим взглядом. – Уже завтра Одана будет в вашем полном распоряжении. Дана, пойдём, она от тебя не сбежит, во всяком случае, сейчас настроена поговорить.

Подруга вздрогнула, но промолчала. Видимо, у неё впервые читали мысли. К слову, со мной Лэрзен такого давно не проделывал, разве что когда я явно чего-то не договаривала.

Кларетта изобразила улыбку, пробормотала, что рада была видеть Лэрзена. Он благостно поощрил её попытку вежливым ответом.

Тепло распрощавшись с подругой, договорившись о встрече и обещав чистосердечно рассказать обо всей подноготной своего брака, я бросилась догонять супруга, что-то вполголоса втолковывавшего сыновьям.

Мой скромный дом оказался слишком мал для нашей шумной компании. Без мужа мы все спали в спальне, но теперь я столкнулась с проблемой, где же всех разместить. Решила, что мальчиков уложу внизу: одного в кладовой, другого на кухне, а Орфу – с нами. Расскажу ей сказку на ночь, успокою после увиденного сегодня.

– Ты меня сегодня побалуешь? – руки мужа обняли, отвлекая от готовки. Вот ведь дурак – могла же нечаянно ножом порезать!

– Лэрзен, зачем тебе я? Ты же едешь в Эдин, где полно красивых женщин. И они с радостью…

– Провокаторша, ты прекрасно знаешь, что мне придётся голодать, – Лэрзен на глазах у детей поглаживал меня.

– Лэрзен, мы не одни!

– А мальчишкам полезно посмотреть. Нет, не на то, что ты подумала, – рассмеялся муж, отпустил меня и потянулся за яблоком. – Но Сира пора учить целоваться.

– В двенадцать лет?! Боюсь подумать, чему ты станешь его учить в шестнадцать.

 
Лэрзен вновь рассмеялся, вынул из моих рук нож и поцеловал.
Словом, этой ночью детям в нашей спальне было делать нечего. Надеюсь, они ничего не слышали. И не видели, потому как я позволила себе воплотить в жизнь кое-что из маминых рассказов. Сгорела бы со стыда, если бы, к примеру, Орфа спросила с утра, зачем я… Но обошлось.
Накормила домашних завтраком, выяснила у мужа, вальяжно развалившегося на стуле, когда он планирует вернуться, проводила его и детей. Оделась, привела себя в порядок и, чтобы скоротать время до встречи с Клареттой, решила пройтись по магазинам. Денег Лэрзен оставил много, могу себя побаловать. И его, потому что я ему нравлюсь красивой и ухоженной. Но я практически ничего не купила, больше смотрела на город, вспоминая, каким он был раньше, в пору моего девичества. Мужу кое-что присмотрела, надеюсь, понравится. А то детям я подарки купила, а ему ничего. Согласитесь, несправедливо: Лэрзен же нас кормит. Нет, я могла бы работать и не поломойкой, но он не позволит. Мы ведь как аристократы, только без титула.
Наконец встретилась с Клареттой. Та вела себя сдержанно, даже настороженно, и засыпала меня вопросами о супруге. Знала ли я, кто он, как мы познакомились, по своей ли воле вышла замуж и прочее. Я постаралась удовлетворить её любопытство, заверив, что Лэрзен абсолютно нормален, хороший муж и отец.
Убедившись, что я его люблю и никаким унижениям и увечьям не подвергалась, подруга, вроде, успокоила, пробормотав: «Ну, знаешь! Не ожидала от тебя подобного».
Я пожала плечами. Я тоже не ожидала, а вот, счастлива в браке. Безусловно, не в восторге от некоторых занятий Лэрзена, но никто не идеален. Зато я точно знаю, что за ним, как за каменной стеной.
Постепенно тон нашего разговора теплел. После бутылки вина моё замужество перестало быть таким ужасным, а ещё после одной мы даже договорились вместе развлечься.
 

– Ладно, если ты его выбрала, то он порядочный, – заплетающимся языком пробормотала Кларетта. – И на вид не помешанный. Вежливый. Скажи, что я не хотела, просто… Словом, живи с ним.

Я кивнула, подумав, что и так живу с Лэрзеном дольше, чем она со своим мужем.

И тут мне в голову пришла идея: Эдин! Я тоже хочу на ярмарку, не желаю чахнуть в глуши, пока муж наслаждается всеми прелестями жизни. Дети уже большие, старшие прекрасно присмотрят за младшими, а Лэрзену я не помешаю: пусть ходит, где хочет.

– Милый, ты далеко? – кое-как сконцентрировавшись, отправила ментальный зов супругу. Кажется, язык заплетался даже мысленно. Да, я перебрала, но у нас был такой серьёзный разговор… – Лэрзен, – ик! – ты не мог бы нас забрать?

– Откуда забрать? Из каталажки? Дана, где ты так набралась?

– Я… Я не. Ты где?

– Дома. Поздравляю, в пьяном виде своими способностями пользоваться умеешь. Ещё бы в трезвом научилась. Ладно, ты в Лайонге?

– Угу. Мы с Клареттой сидим на улице Сорока висельников. Знаешь, там есть одно славное заведение…

– Найду. Только больше не пей, несчастье моё, тебе хватит. Дратт даже не нюхай. И подружке не давай.

Честно, не ожидала, что получится: обычно связь работает, когда мы в одном городе, а тут… Видимо, я расслабилась, сумела воспользоваться даром. Хоть на что-то он годен!

Мы, как хорошие девочки, заказали чай, пытаясь привести себя в порядок, но, по-моему, всем было видно, что мы в подпитии. Пофлиртовали с какими-то мужчинами, я даже полезла танцевать с одним из них. На спор, чтобы доказать Кларетте, что до сих пор с лёгкостью отплясываю сегдал. И ведь отплясывала же! Раскрасневшаяся, смеющаяся, то и дело поправляющаяся растрепавшиеся волосы.

Кончилось тем, что я чуть не согласилась присесть за столик к новоявленным знакомым. Кларетта, к слову, тоже. Спасло появление Лэрзена, который, одним взглядом отвадив от нас Маналеров, расплатился по счёту и выволок нас на улицу. Усмехнулся, подкольнул на тему морали и супружеской верности. Я рассмеялась в ответ и, не заботясь о том, что вокруг полно людей, поцеловала мужа.

– А вы точно столько лет женаты? – завистливо поинтересовалась Кларетта. – Будто только из храма.

– Так, всё, хватит, несчастье моё, – Лэрзен осторожно отстранился, прерывая страстный поцелуй. – Я, безусловно, рад, что тебя ко мне тянет, но, помнится, кого-то воспитывали в строгости. По какому поводу набрались, девушки?

– По поводу тебя, – повисла у него на шее, но Лэрзен цыкнул, и я убрала руки.

 
Потом, вспоминая всё это, дивилась сама себе. Я вела себя как тёмная!
 

– И как, было интересно? Ладно, чего ты хотела?

– В Эдин. Мы с Клареттой хотим на ярмарку в Эдин. Пожалуйста!

– Дороги ещё никто не разрушал, так что вперёд!

– Нет, мы же две одинокие женщины. Красивые женщины. Нам нельзя ехать просто так. Тебе же несложно, ты же отдыхать едешь, а не работать. Всего один портальчик…

Лэрзен зашипел на меня, настороженно оглянувшись по сторонам, а потом велел нам идти отсыпаться. Сказал, что после поговорим.

Я его уговорила. Обещала, что не стану контролировать его, что они с Артеном смогут не ночевать в гостинице и заниматься, чем душе угодно.

Кларета боялась. На трезвую голову моя идея казалась ей не такой заманчивой, но ярмарка в Эдине перевесила. И она рискнула.

Наша реакция на переход была одинакова: кружилась голова, и подташнивало. Но атмосфера праздника компенсировала все неудобства.

Оставив нас блуждать по ярмарочным рядам, Лэрзен отправился в гостиницу, где договорился о встрече с Артеном. Наверное, сложно будет снять ещё один номер – в такое-то время! Но не бросать же Кларетту на улице!

Пока мы толкались у прилавков, меня обокрали. Я даже не заметила. А ведь мне казалось, что я кошелёк хорошо спрятала. Обидно! Хотя бы не золото. Но Лэрзен точно отругает. И найдёт вора.

Нагрузившись безделушками, мы, голодные и уставшие, наконец добрели до гостиницы. Лэрзен поджидал нас у входа, держа под уздцы лошадь. Он и её сюда перетащил?

– Белый магистр, что б его! – скривившись, ответил на невысказанный вопрос муж. – Так что никаких больше пространственных арок, девочки. Почти все силы по его милости угрохал! Ладно, теперь о приятном: нашей свидетельнице не придётся спать под навесом. Я тут кое-кого выселил, местечко будет. Так что, Дана, лови ключи от обеих комнат. И кошелёк заодно. Не зевай больше! До утра не жди – сама разрешила.

– Привет Артену! – улыбнувшись, я вместе с Клареттой прошла в холл. Как всегда, не постоялый двор, а гостиница классом выше, хотя и без ковров и хрусталя. Может, даже та, в которой мы жили в Эдине двенадцать лет назад.

Два дня мы развлекались по отдельности. Не знаю уж, где пропадали мальчики, но мужа я видела только под утро, когда он заваливался спать мне под бок. Судя по запаху, они с Артеном обошли все питейные заведения.

 
На третий день Лэрзен уделил время мне, вывел вечерком погулять.
Мы чинно прогуливались по центральной улице, когда муж внезапно напрягся, ухватил за руку и потащил прочь, в толпу. Я недоумённо замотала головой, пытаясь понять, какая опасность нам угрожает, и заметила всадника, одетого во всё белое. Люди перед ним почтительно расступались. Рассмотреть его Лэрзен не дал, рывком толкнул за угол.
 

– Вот ведь гадина, что ему дома не сидится-то! – в сердцах пробормотал он.

И тут непостижимым образом этот солидный мужчина оказался перед нами, возник, будто из воздуха, с лёгким золотистым свечением.

Лэрзен заслонил меня собой. Поклонился – а руки сжимаются, будто готовится к нападению.

– Как я посмотрю, тёмные потеряли страх, – усмехнулся незнакомец.

Раз – и над ладонью правой руки возник посох с кристаллом. Я смотрела на него, как завороженная.

– Это не запрещено законом, – сдерживаясь, ответил муж.

 
Я ощущала, как клубится магия в его руках. Значит, тот человек опасен.
Нас окружила плотная, непроницаемая воздушная пелена. Стало трудно дышать.
Молчание затягивалось.
Лэрзен мотнул головой и стиснул зубы. Невидимое мне движение – и пелена рухнула.
 

– Не смей залезать в мою голову, – по слогам произнёс он.

 
Незнакомец с посохом перевёл взгляд на меня. Боль пронзила виски.
Я против воли сделала пару шагов к нему, оказалась в его руках. От них исходило приятное тепло, а вот посоха я боялась. Предчувствие подсказывало, что в нём заключена страшная сила.
 

– Жена. Двенадцать лет замужем. Добровольно. Очень интересно. И не тёмная. Трое детей. Они остались…

– Не трогай мою жену! Решил развлечься – к твоим услугам!

 
Воздушная волна освободила меня, отбросила в сторону.
А вот Лэрзен упал на колени, хрипя, схватившись руками за горло.
Посох незнакомца был направлен на него и излучал мягкое свечение. И с каждой минутой оно становилось всё ярче. Я ничего не смыслю в магии, но в состоянии понять, что именно свечение посоха причиняет боль мужу.
Светоносный, этот человек убьёт его! Лэрзен ведь столько сил на порталы потратил… Но он сильный, почему же не сопротивляется? Или тот маг настолько силён?
Эти бессвязные мысли пронеслись в голове за миг, который потребовался для того, чтобы подскочить к волшебнику и ухватить его за руку.
Я не думала о том, что могу пострадать, я хотела спасти мужа. Вцепилась в руку зубами и сумела заставить мага выпустить из рук посох.
 

– Смелая у вас жена. И любит вас, так самоотверженно защищает.

 
Я окаменела. Стояла и не могла пошевелиться.
 

– Светлым разрешили издеваться над простыми людьми? Я сказал: оставь мою жену в покое.

– Вы ведь знаете, что я сильнее вас…

– Плевать! Убьёшь – так убьёшь, всё равно на роду написано сдохнуть.

Лэрзен медленно выпрямился, повёл рукой в воздухе – и удерживавшего меня незнакомца отбросило в сторону, неестественно вывернув конечности, будто у куклы.

Огненный вихрь закружился по улице. Меня он аккуратно обошёл, лишь слегка обдав жаром щёки. Представляю, каково было незнакомцу, на которого обрушилась вся мощь этого потока.