Текст книги "Я стану твоим врагом (СИ)"

Автор книги: Ольга Погожева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Он вышел из зала, сопровождаемый долгими взглядами в спину и крепкими руками ведущих его стражников – а затем длинными коридорами королевского дворца, вызывая боязливые взгляды придворных и прислуги. Всего несколькими минутами ранее один из самых влиятельных людей Валлии, сейчас Нестор Ликонт ничем не отличался от прочих приговорённых. Андоим высек на нём клеймо изменника, но, Клеветник его раздери, герцог готов был содрать кожу, чтобы избавиться от него. До казни оставалось несколько дней, и за это время он обязан, просто обязан сделать ответный ход.

Таира, укутанная в плед, прижималась к нему всем телом, положив прелестную головку на его плечо. Впервые за прекрасные месяцы, наполненные долгожданными, опасными, но такими сладкими встречами, позволила она ему лечь рядом с собой. Обычно королева Таира встречала его одетая, возбуждённая и радостная, и они едва ли могли насладиться короткими свиданиями.

Сегодня было по-другому. Когда ночь упала на Галагат, и Фео смог пробраться во дворец, через окно, как в их первую встречу, Таира уже была в постели.

– Фео, – позвала она слабо, – иди сюда.

Он не стал упрашивать себя дважды. Скинув с себя вооружение и сапоги, он нырнул под одеяло к любимой, прижав к себе неожиданно горячее, расслабленное тело.

– Давай просто полежим, – шепнула она, обвив тонкими руками его за пояс. – Мне так хорошо, когда ты рядом… Так уютно… Мне снился прекрасный сон, где мы вместе… о Единый, вот бы уснуть снова и никогда не просыпаться…

Феодору не понравились эти слова. Вновь и вновь покрывая поцелуями покрытый испариной лоб, Большой Питон боролся с нехорошим предчувствием. Болезнь не пощадила галагатских бандитов, выкосив широкие ряды среди его подчинённых. Болезнь не щадила и зажиточных, способных позволить себе услуги лучших лекарей и самые дорогие лечебные настойки горожан. Болезнь пробиралась через самые высокие заборы, просачивалась сквозь самые надёжные замки, пропитывала самые толстые стены…

– Таира, – позвал её Фео, с силой прижимая к себе хрупкое тело девушки. – Таира, любимая… ты слышишь меня? Таира! Не спи, прошу тебя, не спи…

– Не уходи, Фео, – откликнулась королева, не открывая глаз. – Не уходи, побудь со мной…

– Я никуда не уйду, – пообещал вор, приглаживая белоснежные пряди. – Спи спокойно.

Он дождался, пока дыхание, горячее и неровное, станет тише, полежал ещё некоторое время, с тревогой вглядываясь в ставшие такими родными любимые черты. И лишь затем, осторожно переложив Таиру на подушки, выскользнул из-под одеяла.

Боковые двери, ведущие в смежные покои приближенных королеве дам, выводили в короткие коридорчики, оканчивавшиеся деревянными дверцами – опочивальни леди Гелены и леди Марион находились поблизости, чтобы в случае необходимости те могли как можно скорее услужить королеве.

Феодор не колебался ни секунды, проворачивая ручку одной из них. Прокрался к спящей на кровати женщине, тронул за плечо.

Леди Марион проснулась быстрее, чем он успел среагировать: вначале вскинулась правая рука, цепляясь ему за горло, и лишь затем поднялась сама баронесса, притягивая Фео к себе. В левой руке блестнул стилет.

– Леди… Марион… – прохрипел Феодор, чувствуя прижатую к горлу сталь. – Это я… Фео…

– Феодор? – не поверила баронесса, широко распахивая глаза. Отпустила она его, однако, не сразу, вглядываясь в смуглое лицо долгим, внимательным взглядом. – Ты?

– Леди Марион, – осторожно отстранившись, заговорил он. – Принцесса… королева Таира…

– Что с ней? – Марион резко выпрямилась, спуская ноги с кровати. Ничуть не смущаясь бывшего слуги, накинула ночной халат, запахивая пояс. – Что такое?

– Мне кажется, у неё жар, – глухо выговорил Феодор, глядя, как баронесса быстро завязывает волосы в пучок и зажигает стоящую на ночном столике свечу. – Прошу вас, вызовите лекаря. Того самого, ну… Януша. Он ведь колдун, правда? Я помню, как он нас с Фло поставил на ноги. Руками своими поводил, сон волшебный нагнал, и затянул порезы одними заклинаниями…

– Не выдумывай, – оборвала его Марион, хватая свечу и направляясь к двери.

– Если это… хворь… только Януш сможет помочь, – убеждённо сказал Феодор, следуя за ней в соседние королевские покои. – Я знаю многих столичных лекарей, но все они бессильны. Прошу вас, миледи! Если бы я знал, где его искать… скажите, я отправлюсь немедленно! Таира…

Они вошли в опочивальню, и Марион нагнулась на кроватью, передавая свечу встревоженному юноше.

– Ближе, – попросила баронесса, склоняясь над Таирой.

Тёплый свет выхватил из темноты бледное, покрытое крупной испариной нежное лицо, потемневшие, запавшие веки, и пропитанные потом слипшиеся белоснежные пряди, разметавшиеся по подушке. Отведя прилипшие к шее волосы, Марион увидела то, что искала – крупные красные прыщи, пока ещё небольшие, но уже воспалённые, начинающие нарывать.

– Фео, – Марион заглянула в мрачные карие глаза, стараясь звучать убедительно, – всё будет хорошо. Я останусь с ней, вызову лекаря. Я не оступлю от неё ни на шаг. Но тебе лучше уйти. Ты знаешь, что грозит вам с ней, если тебя застанут в её опочивальне. Прошу тебя, приходи следующей ночью. Не задерживайся, потому что скоро здесь будет много народу. Лучше, если ты уйдёшь до того, как сюда заявятся лучшие доктора королевства.

– Найдите этого лекаря, Януша…

– Януша нет, – прервала его баронесса. – Уже две недели он не появлялся в моём доме, просто исчез, не сказав ни слова. Возможно, он тоже заражён. Или уже мёртв. Я не знаю, где его искать, Фео. Правда, не знаю. И мне очень жаль, – тихо добавила Марион, отворачиваясь от застывшего после её слов галагатского бандита.

Судьба Януша, единственного человека, которого она считала другом здесь, в Галагате, действительно была ей неизвестна. Сэр Эйр пытался выйти на лекаря главнокомандующего, но даже слуги в загородном имении ничего не знали о том, куда запропастился их доктор. Вернувшись с прогулки, лекарь ненадолго зашёл в свою лабораторию, обустроенную на время их пребывания в Галагате, а затем уехал – и больше не появлялся. Это всё, что сэр Эйр смог разузнать – и на том дело кончилось.

– Иди, – повторила Марион, забирая у него свечу.

Феодор склонился над Таирой, и поцеловал – крепко, в губы, вдыхая болезненный, но такой родной запах её кожи – точно пытаясь выцарапать из неё смертельную хворь.

Рука Марион взметнулась, чтобы остановить его – но тотчас бессильно упала обратно. Феодор, должно быть, и впрямь любил королеву Таиру до безумия – ведь только безумец рискнул бы подарить свой поцелуй источавшей смерть возлюбленной.

– Я вернусь, – пообещал галагатский бандит, наспех накидывая на себя сброшенное вооружение. – Леди Марион…

Синяя баронесса кивнула, провожая Феодора взглядом – жилистый и проворный, он выскользнул из окна так, точно ходить по стенам ему было привычней, чем по земле. Тихий шорох стальных когтей уже стих, когда Марион поднялась и открыла дверь опочивальни, тронув за плечо дремавшую у дверей горничную.

– Пошлите за королевским лекарем, – тихо проговорила она, глядя, как бледнеет сонное лицо. – И позовите леди Гелену.

Принц Орест спустился в тёмные, пропитанные зловонными парами лабиринты, ведомый привратником городской тюрьмы. Вначале герцогиня Наала шла с ним под руку – но узкие винтовые лестницы, спускавшиеся вниз, не позволяли одновременно идти по ним двоим. Надо признать, держалась молодая герцогиня куда лучше, чем он сам – слегка побледневшая, но собранная и спокойная, своим поведением она напоминала ему Нестора – и тем самым вселяла необходимую уверенность.

– Сюда, ваше высочество, – прогрохотал стражник, отворяя скрипящую дверь. – Осторожней.

Наала громко охнула, перепрыгивая через копошащихся на полу крыс, и Орест был ей за это весьма благодарен – в звуке её голоса потонул его собственный сдавленный вскрик.

Вдоль широкого длинного коридора тянулись камеры, заполненные вонючим, грязным, полусумасшедшим преступным людом. Некоторые из них протягивали к ним жуткие, в струпьях, скрюченные руки, просунув их сквозь пруты решётки – и стражник рыкнул на приговорённых, двинув плетью по дверям. В этом подземелье царил беспрерывный гул десятков голосов, стонущих и шамкающих, протяжных и по-звериному утробных. Орест подумал, что и сам бы сошёл с ума, попав в подобное место хотя бы на несколько часов.

– Стой! – сидевший за столом стражник приподнялся, разглядывая подошедших. – Кто идёт?

– Раскрой глаза, жирная задница! Сам прынц Орест! – гаркнул их проводник. – К заключенному герцогу…

– А-а-а… ваше вличство… – невнятно пробормотал стражник, отвешивая неуклюжий поклон. – Вам сюды.

Он махнул рукой, указывая на путь у себя за спиной – узкий перешеек, спускавший их ещё на один уровень ниже. Орест не проронил ни слова, следуя за привратником, подал руку Наале, помогая спуститься по темной лестнице.

Когда он услышал о приговоре, вынесенном Андоимом возвратившемуся главнокомандующему Ликонту, он не удивился. Орест жалел только, что ему не удалось предупредить Нестора раньше – за ним следили так пристально, что принц не сомневался в словах старшего брата, брошенных в порыве их первой и последней ссоры. Он, Орест, будет следующим.

Они оказались в крохотном помещении с тремя камерами, из которых не доносилось ни криков, ни просьб, ни проклятий. Орест тотчас поплотнее запахнул плотный шарф; Наала поступила так же. Приторный запах гниения сказал им о многом – лесная язва добралась и до городской тюрьмы. И именно в эти камеры, к прокажённым, поселили светлого герцога Ликонта.

– Нестор! – первой увидела брата Наала, бросаясь вперёд.

Брат сидел прямо на каменном полу, на собственном плаще, обхватив руки на колени. К их появлению генерал оказался совершенно не готов – он сидел боком к прутьям, прислонившись к ним головой, и задумчиво растирал левой рукой правый локоть. Стальной протез был на месте – стражники, обыскав герцога, не нашли ничего опасного, и оставили стальную руку при нём, вместе с одеждой. Выдавать форму заключённого ввиду скорой казни тоже не стали.

От голоса сестры, громкого, необыкновенно живого для этих стен, Нестор вздрогнул и повернул голову, тотчас вскакивая на ноги.

– Нестор!

Наала протянула руки сквозь прутья, обвила ими шею брата, прислонившись лбом к железным прутьям.

– У вас есть несколько минут, – пролаял от входа голос привратника.

– Наала, тебе не место здесь, – Нестор боялся даже погладить любимую сестру, утешить её, опасаясь вездесущей заразы, наполнившую камеры, впитавшуюся в его волосы, кожу, одежду. – Прошу тебя…

– Моё место – рядом с тобой, – твёрдо заявила сестра, отстраняясь от решётки. – Я должна была увидеть тебя. О Единый, Нестор! Я так волновалась, места себе не находила! Смотри, кого я привела!

– Орест, – обрадовался генерал. Растерянное лицо младшего принца, обмотанное шарфом, было обращено к нему с такой надеждой, что герцог едва не улыбнулся. – Орест, мне потребуется твоя помощь.

– Всё, что угодно, – прокашлявшись, пообещал принц. Нестор, его старший друг и тайный советник его отца, долгие годы заменял ему брата. Теперь, когда от его судьбы зависела, помимо прочего, и его собственная…

– Тебе потребуется подать аппеляцию в Высший Суд…

– Я уже сделала это, – перебила Наала, и синие глаза воинственно блестнули. – Нестор, или ты думал, я буду сидеть, сложа руки?

– Отлично, – удивился Ликонт. – Теперь о главном. Андоим сделает всё, чтобы Суд не выпустил меня отсюда. Надо пускать в ход компромат…

– Что? – переспросил Орест.

– Где? – уточнила Наала.

– Моё слово сейчас ничего не значит, – продолжал Нестор. – Кроме меня, есть ещё один человек, способный повлиять на решение Высшего Суда. Орест, тебе придётся встретиться с Большим Питоном.

– У него есть что-то, способное повлиять на каждого из трёх судей? – удивилась Наала.

– Должно быть, – жёстко отвечал Нестор. – Такой теневик, как Питон, всегда оставляет что-то при себе. Мне не приходилось встречаться с ним, но…

За спиной герцога закашлялся единственный сокамерник, отрывая косматую голову от грязного пола – и Нестор, не говоря дурного слова, развернулся и врезал бедолаге, тотчас вновь отправив его в долгий сон.

– Соглядатай, – неохотно бросил он оторопевшим посетителям. – Андоим подумал вытянуть из меня хоть что-нибудь напоследок. Хорошо, что наш добрый король торопится, отправляя меня на плаху, и я прошёл мимо пыточных камер.

Орест вздрогнул.

– И… что я должен сказать… Большому Питону?

– Скажи, что требуется его личное вмешательство в исход дела. Пусть пускает весь имеющийся у него компромат на судей, берёт их за горло, вспоминает долги и неуплаты, грозит запустить в дом заразу или убийц, отравит в качестве предупреждения любовников и любовниц, но, Клеветник его раздери, вытащит меня отсюда!

Орест с трудом сглотнул. Нестор сжал прутья камеры так, что казалось, ещё немного – и расплющит, вырвется на свободу.

– Взамен он получит от меня всё, что посчитает нужным требовать. И то, что я пообещал ему в письме. – Нестор поймал непонимающий взгляд принца и со вздохом добавил, – по приезду в Галагат я отправил ему послание. В нём – заказ. Оплату Большой Питон определяет сам. В моём случае, я буду должен ему дважды.

– Какой заказ? – тихо уточнила Наала.

Нестор не ответил, но сестра поняла – и умолкла, верно истолковав взгляд брата, направленный на Ореста.

– Ступайте, – велел герцог, отрывая руки от решётки. – Не теряйте ни минуты. Чем раньше я выйду отсюда, тем лучше для нас всех.

– Я всё сделаю, Нестор, – решительно проговорил Орест, выпрямляясь. На бледном лице принца сияла непоколебимая жажда действий. – Можешь положиться на меня.

Наала бросила на брата последний взгляд, затем развернулась, вслед за Орестом покидая вонючий коридор. Нестор положив руку на решётку, опираясь на неё лбом, и усмехнулся собственным нерадостным мыслям. А сестрёнка действительно подросла за время их вынужденной разлуки. И хватка у Наалы, несмотря на обманчивую расслабленную внешность, оказалась что надо. Оставалось лишь надеяться, что эта хватка и действия Ореста помогут ему выбраться отсюда.

Помнится, как-то Януш говорил, что положение «на дне» хорошо тем, что ты можешь упереться в это дно ногами, оттолкнуться и выпрыгнуть наружу. Теперь герцогу придётся доказывать это на собственной шкуре. Умирать, несмотря на унизительное положение, растоптанный авторитет и запятнанное имя, на пропитавшую смрадный воздух камеры заразу и усилия стражников, раз за разом подносивших ему отравленную пищу, Нестор Ликонт не собирался.

Прошло уже несколько бессимптомных дней, прежде чем он решил вернуться в город. Лесной домик, в котором он провёл наполненные смертной близостью дни, он выдраил до блеска, изгоняя остатки заразы из жилища, лекарство и реактивы собрал в походный мешок, иглы прокипятил и сложил в сумку.

Болезнь развивалась стремительно. Януш ещё в первый день успел подготовить всё для настойки новых колоний плесени в питательной среде, использовав для этого погреб; а затем вспыхнувшая лихорадка свалила его с ног на несколько дней. Кажется, именно в этот решающий период он принял дозу собственного лекарства – так, как советовали его учителя из магистерской гильдии – путём введения в кровь. Пожалуй, он был единственный лекарем в Валлии, да, возможно, и в Авероне тоже, кто практиковал подобное. Иглы, выточенные по его заказу, были грубыми, но свою функцию выполняли.

Проверять панацею пришлось на себе, и Януш поразился результату. Лихорадка спадала быстро, как и всегда при лесной язве, но с каждым днём зудящая кожа успокаивалась, а новые очаги поражения, красные пятна, перероставшие в карбункулы и язвы, стихали, оставляя кожные покровы нетронутыми. Дышать становилось легче с каждой новой дозой введённого лекарства, и через неделю он понял, что здоров.

На память осталось несколько шрамов от зарубцевавшихся язв на шее и груди, и большое количество сыворотки, созданной им за время болезни – лишь в дни наибольшей слабости, когда он не мог встать с постели, позволял себе Януш бездействовать. Теперь, когда он переболел страшной болезнью, он мог не опасаться повторного риска заражения – по крайней мере, не в ближайшие несколько десятков лет. А значит, он в состоянии помочь такому количеству людей, какое только позволят его силы и количество лекарства, которое придётся вырабатывать постоянно – настойка сыворотки занимала много драгоценного времени.

– Мессир Януш! – возбуждённо поприветствовал доктора дворецкий, как только лекарь подъехал к загородному имению Ликонтов. – Где вы пропадали?! Мы уж думали, что вы заболели, и вас нет в живых…

– Вы почти не ошиблись, – устало улыбнулся лекарь, спешившись и передавая поводья конюху. – Отнесите вещи в лабораторию, – попросил он.

Слуга кивнул, беря коня под уздцы, и дворецкий, дождавшись, пока они останутся одни, дёрнул лекаря за локоть, отводя в сторону.

– В городе эпидемия, – заговорил он. – Мы получили приказ от командующего не покидать поместье…

– Это разумно, – признал Януш. – Командующий уже вернулся из поездки?

– Да, – помрачнел дворецкий. – Чтобы угодить в лапы нового короля и попасть в городскую тюрьму. Герцога лишили звания командующего…

– О Единый, – пробормотал Януш, запуская пальцы в волосы. – Н-но… почему? Как?

– Андоим обвинил герцога в умышленном отравлении покойного короля Харитона, – зашептал дворецкий, склоняясь ближе к лекарю. – Более того, мессир… стража ищет и вас тоже, по личному приказу короля. Ведь это именно вы создали ту настойку, которую герцог передал покойнику…

– Какую настойку? – наморщил лоб Януш, пытаясь вспомнить. – Снотворное?

– Кто-то подсыпал туда яд, – кивнул дворецкий. – Король обвинил герцога, и теперь хозяина ожидает казнь… и вас, наверное, тоже.

Януш опустил голову. Похоже, мир рушился, собираясь погрести и его под своими обломками.

– Тогда, – тяжело проронил лекарь, – похоже, мне лучше покинуть поместье, Адис.

– Вам лучше оставить подобные мысли, барон, – прозвучал за их спинами чей-то спокойный голос, – потому что я не потерплю упаднических настроений в своём доме.

Януш резко развернулся, встречаясь взглядом с герцогиней Наалой. Девушка стояла перед ним прямая и уверенная, как копьё, и это спокойствие, почти безмятежность перед лицом вездесущей опасности и недавних трагических событий, мгновенно привели его в чувство.

– Я была у брата, барон, – продолжила герцогиня, приближаясь к ним. – И он далёк от признания своего поражения. Как только его оправдают, все обвинения, касающиеся вас, будут сняты тоже. Вы остаётесь в поместье, и это решено.

Януш улыбнулся.

– Благодарю, миледи.

– Прошу следовать за мной, – отмахнулась Наала. – Разговоры могут подождать – похоже, у нас первый случай заражения среди прислуги.

Бенедикт нахмурился, разглядывая просителя. Одетый в простую одежду, в глухом сером плаще, человек, тем не менее, держался с той врождённой выправкой, которая выдавала в нём дворянина. Провожатые, встретившие постороннего в их районе, успели наградить его тычками под рёбра и увесистыми затрещинами, подгоняя к особняку Большого Питона – и теперь он стоял перед Бенедиктом, озираясь растерянно, но без особого страха.

– Ваше высочество, – удивлённо протянул сутенёр, когда державшие просителя под локти провожатые отступили, останавливаясь у дверей, и человек скинул капюшон.

– Большой Питон? – поинтересовался Орест, вглядываясь в лицо незнакомца.

– Не совсем, – очнувшись, ухмыльнулся Бенедикт. – Но вы вполне можете доверить мне то дело, ради которого посетили наш прекрасный тихий уголок.

– Мне нужен Большой Питон, – покачал головой принц. – Проводите меня к нему.

– Надеюсь, оплата того стоит, – задумчиво проронил сутенёр. – За мной… ваше высочество.

Орест последовал за длинноволосым мужчиной, мимо проводивших их долгими взглядами охранников, поднялся за ним по лестнице, минуя второй этаж. Они оказались в коротком коридорчике с всего тремя дверьми, к одной из которых и повёл его сутенёр.

– Мессир, – заглянул в двери Бенедикт. – К вам проситель.

– Невовремя, – донёсся до Ореста юношеский, но резкий, даже властный голос.

– Может, делаете исключение, м-м? – попросил сутенёр, приоткрывая дверь пошире. – Его высочество топали от самого дворца и прошли через весь наш приветливый райончик, чтобы увидеть вас, мессир!

Феодор вскинул голову, встречаясь с ищущим взглядом принца. Стоявшая рядом с братом Флорика приподняла бровь, разглядывая «высочество» с преувеличенным интересом.

С того дня, когда она впервые – пусть непреднамеренно, пусть защищаясь – убила человека, что-то изменилось в ней. Что-то важное, что не давало ей окончательно стать частью преступного мира, что-то сдерживающее – словно опора треснула, позволяя плотине поддаться натиску бурлящей реки. Флорика чувствовала изменения, но ничем не могла помочь стремительно черствевшему сердцу. Пожалуй, только чудо могло бы пробить эту ледяную броню, охватившую, казалось, всё её существо – но чуда не происходило. С того самого дня, когда её рука нанесла смертельный удар, все светлые мысли мало-помалу испарялись из головы, добрые воспоминания заменялись новыми впечатлениями захлестнувшей её жизни – так, что, кроме брата, погрязшего в постоянных невесёлых раздумьях по поводу собственной несчастливой любви и свалившихся на нового главаря проблем, она не признавала никого. Даже светлый образ «мессира Януша», далёкий, словно из сна, почти стёрся из её памяти, и при воспоминании о нём Фло не испытывала ничего, кроме безразличного, отстранённого интереса.

– Красивый, – протянула девушка, скрещивая руки на груди. – Чистенький. Взаправдишний прынц?

Феодор цыкнул на сестру, сделал знак Бенедикту, с готовностью пропустившему Ореста внутрь кабинета. Принцу пришлось остановиться прямо посреди комнаты – кресел для гостей не предполагалось. Сидеть здесь мог только Большой Питон, по обе стороны которого пристроились Флорика и Бенедикт.

– Как себя чувствует королева?

Орест едва не вздрогнул от неожиданного вопроса. Питон оказался совсем не таким, каким он его представлял – смуглый, стройный, и очень молодой, возможно, даже моложе его самого – но куда самоуверенней и жёстче, чем младший принц королевства.

– П-плохо, – наконец нашёлся Орест. – Похоже, лесная хворь добралась и до дворца.

– Но за ней присматривают?

– Леди Марион с ней, – совсем растерялся принц. – И лучшие наши лекаря… но королева Таира очень слаба… я не видел её лично, леди Марион никого не пускает…

Феодор кивнул, обрывая бессвязный поток слов, потёр лоб пальцами, пытаясь прогнать вязкую усталость. Ему не удалось проникнуть во дворец ни в предыдущую ночь, ни в эту. Питон чувствовал непонятную слабость и головную боль, которая не давала ему сил даже на то, чтобы покинуть особняк – и тем томительнее оказалось пребывание в полнейшем неведении касательно здоровья возлюбленной. Его Таира там совсем одна… без его поддержки, без его рук… Пожалуй, только он – и, быть может, леди Марион – знал, как одинока, слаба и беззащитна валлийская королева. Как остро нуждалась она в тепле и любви, которые он не мог ей дать сейчас, именно тогда, когда она больше всего хотела бы видеть его рядом с собой.

– Так с чем вы пожаловали, ваше высочество? – устало спросил Фео, желая окончить аудиенцию как можно скорее.

Орест встрепенулся.

– Речь пойдёт о его светлости герцоге Ликонте, – заговорил принц.

Феодор выслушал сбивчивую просьбу молча, разглядывая собственные переплетённые пальцы, и поднял глаза лишь тогда, когда принц окончательно выдохся.

– Его светлость хочет много и задаром, – хмыкнул Бенедикт, нетерпеливо поигрывая курительной трубкой: курить в своём присутствии Фео не разрешал. – Но, с другой стороны, это даст нам такой компромат на него самого…

– Ага, – лениво поддакнула Флорика, не отрывая глаз от просителя. – Иметь в должниках такого, как энтот герцог, всё одно что прятать в рукаве колоду козырей.

– Генерал Ликонт – человек чести, – горячо добавил Орест. – Будьте уверены, он всегда платит по счетам.

Феодор помолчал. Несмотря на явное влияние, которое на него оказывал Бенедикт – за которое, кстати, галагатский вор был ему очень благодарен, ведь именно всезнающий сутенёр раскрывал Фео все тонкости теневой власти – окончательные решения Большой Питон принимал самостоятельно. Остальные члены совета самоустранились от возникших в связи с эпидемией проблем – Карен царствовал на своей территории, продавая волшебный дурманный порошок вместо лекарств, Вилора, по слухам, свалилась с горячкой, и шансы у королевы воров уменьшались с каждым днём, а Ренольд с Топором полностью поддерживали своего молодого ставленника, принимая любое его решение.

– Передайте генералу, – медленно и глухо заговорил Большой Питон, не глядя на замершего Ореста, – что Высший Суд его оправдает. Мы проследим за этим.

Бенедикт хмыкнул, прикусывая кончик трубки. Конечно, для выполнения такого обещания придется напрячь все силы, но бывший капитан королевского войска знал, где копать. За пару дней аппеляция будет подписана и утверждена.

– А благодарность с герцога мы стребуем тогда, когда это будет нам удобно. Касательно его письма, – Фео поднял со стола сложенный пергамент, – пусть не беспокоится об оплате. Этот заказ мы сделаем бесплатно.

Фео поднял глаза, рассматривая непонимающее лицо принца.

– Передайте Нестору Ликонту, – медленно и раздельно проговорил он, – что он не единственный, кому стал костью в горле новый король Валлии. Дни этой мрази уже сочтены. Можете считать, что ублюдок Андоим уже мёртв.

Бенедикт качнул головой, на мгновение теряя маску придворного шута. Поведение Феодора не оставалось для него загадкой, но, пожалуй, испугало их гостя – принца Ореста. Августейший побледнел и пошёл красными пятнами, расширившимися глазами глядя на главаря преступного мира. Похоже, младший принц не знал, какую игру против брата ведёт этот его друг-герцог.

– Это всё, – устало выговорил Феодор, откидываясь на спинку кресла. – Вас проводят.

Бенедикт очнулся первым, отлепляясь от стены и отвешивая Оресту издевательский поклон, указывая при этом на дверь. Принц глянул на Большого Питона, на застывшую за его спиной стройную, очень похожую на него девушку с коротко стриженными каштановыми волосами – и, опустив плечи, вышел в открытый проход. Бенедикт шагнул следом, плотно затворяя двери за собой, и Феодор наконец расслабился, положив пульсирующую болью и жаром тяжёлую голову на сложенные на столе руки.

Синяя баронесса спрыгнула наземь, наспех привязав коня у ворот. Дождь лил как из ведра, заглушая все посторонние звуки, и ей пришлось барабанить в дверь едва ли не четверть часа, пока крохотное оконце не приоткрылось, и не показалось красное лицо привратника.

– Чаво? – ёмко спросил он.

– Посетитель к заключенному герцогу, – резко отозвалась Марион, тем тоном, которым привыкла разговаривать ещё в Авероне, отдавая приказы вверенным ей воинам.

– Поздно, – рявкнул охранник, попытавшись захлопнуть оконце. – Часы посещений окончены!

– Срочно! – гаркнула в ответ баронесса, поднимая на уровень его глаз свиток с королевской печатью. – Отворяй ворота, да поживее, или, Клеветник тебя раздери, уже сегодня ты окажешься в соседней с герцогом клетке!

Охранник обеспокоенно глянул на свиток и захлопнул оконце. Спустя несколько секунд раздался скрежет отворяемого засова, и дверь приоткрылась – ровно настолько, чтобы Марион сумела ворваться внутрь.

– Веди меня к нему, – не теряя командного тона, велела она.

Привратник осмотрел женщину с головы до ног. В мокрой кожаной кирасе, из-под которой выглядывали широкие, подобно юбке, штаны, и темном плаще, покрывавшем влажные, прилипшие ко лбу волнистые пряди, она выглядела более чем странно – но висевший в ножнах у левого бедра длинный меч и потёртые наручи говорили бывалому охраннику о том, что необычная посетительница подготовилась к вечерней поездке основательно. Взгляд, острый, напряжённый, поджатые губы, залегшие на лице глубокие складки – всё говорило о том, что имевшая королевский пропуск женщина не потерпит промедления.

– За мной… миледи, – пробурчал охранник, покидая насиженный пост в теплой каморке у ворот.

Марион спрятала свиток с печатью поглубже, устремляясь за привратником. Письмо написала она сама, понадеявшись – и, как оказалось, недаром – на неграмотность местной стражи, и чиркнув стандартные фразы о том, что предъявителю сего дозволено чуть больше, чем прочим смертным. Сургуч с печатью нашёлся в письменном столе Таиры – и дело было сделано.

Одеться пришлось по-военному: Синяя баронесса слишком хорошо знала, что творилось в Галагате в ночное время. Теперь же, во время эпидемии, народ и вовсе обезумел, а преступность разошлась не на шутку, пустившись мародёрствовать в тех домах, где болезнь выкосила целые семьи. Плач и похоронные стоны стояли по всей столице, и каждый день грозил очередными смертоносными вспышками.

Таира умирала мучительно и страшно. Лекари оказались бессильны перед лесной хворью, поразившей её величество, и все их усилия в конце концов сводились к заживлению и обработке образовавшихся язв и облегчению жара, терзавшего молодую королеву вот уже несколько дней.

Ухаживала за больной одна Марион. Леди Гелена сказалась нездоровой, по возможности самоустранившись от опасного контакта с захворавшей королевой, оставаясь с нею лишь в те часы, когда отлучалась леди Марион. Таира бредила – много, бессвязно и горячо; звала Феодора, рыдала и металась на пропитавшихся потом простынях. Марион уже не надеялась на её выздоровление, но испытываемые юной королевой болезненные муки, не ослабляемые даже дурманными настойками местных лекарей, терзали и саму баронессу. Януш исчез так некстати, так невовремя! Марион не теряла надежды, что лекарь мог быть жив – и если это так, то единственным человеком, который знал, где его можно найти, был Нестор Ликонт.

Генерал расхаживал по камере, как зверь по клетке. Заложив руки за спину – левой перехватив правую чуть пониже локтя – опустив голову, пошатываясь на ходу, он наворачивал круг за кругом, меряя крохотное пространство нетвёрдыми, но широкими и размашистыми шагами. Соглядатай, которого подослал Андоим, свалился с лихорадкой прошлой ночью – и его забрали наутро, так что теперь он оказался в камере совсем один. Из двух соседних время от времени доносились стоны, влажный кашель и невнятное бормотание. Стражники, обмотав лица тряпками, раз в сутки проверяли эти клетки и выносили трупы, и каждый раз с нехорошим ожиданием смотрели в его сторону.

Он улыбался им в ответ, растягивая пересохшие губы в деревянном оскале, и те с неохотой уходили, оставляя его одного. Андоим не оставлял ему шансов – пища и вода оказывались неизменно отравлены, так что даже крысы ими брезговали; по ночам скрипела приоткрываемая в коридор железная дверь, и Нестор чувствовал на себе чей-то пристальный, внимательный взгляд. Он не хотел облегчать убийцам их труд – но третья бессонная ночь, третьи сутки без пищи и воды давали о себе знать.