Текст книги "Турист (СИ)"

Автор книги: Ольга Погожева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Надо признать, Хуан оборудовал себе уютное рабочее место. За его компьютером я чувствовал себя почти как дома. Я не спеша прочел все письма родителей и сестры – ребята исправно писали мне каждые несколько дней, и почты накопилось прилично. Я прочитал все домашние новости, окунаясь в привычный, родной мир, посмеялся шуткам, которыми обмениваются и могут понять только близкие люди. Несколько минут после этого я сидел, погрузившись в приятные воспоминания наиболее смешных и дорогих моментов, и только затем открыл первое письмо Лады. Мы никогда не признавались друг другу в любви, но нам не нужны были слова. Я не знаю, как это объяснить, но мне даже не требовалось её присутствие для того, чтобы знать – она всегда и всюду рядом со мной. Мы так редко виделись, что я вряд ли смог бы воспроизвести её лицо в тончайших подробностях, но её дух, её любовь окружали меня постоянно. Это упоительное, блаженное, бесконечно счастливое ощущение. Светлое, как улыбка, радостное, как её веселый смех, и доброе, как её сердце. Лада считалась сильной девушкой, уверенной в себе, но я не встречал никого чище, искреннее, преданнее её. Тот, кому повезло встретить ту, единственную женщину, которая станет любимой, родной и желанной на всю жизнь, встретить и не потерять по собственной глупости – тот меня поймет.

«…до нового года осталось меньше двух месяцев, а ты всё ещё в своей Америке. Надеюсь, ты успеешь вернуться, потому что я буду ждать. И кстати, не надо мне ничего привозить оттуда, мышонок. Просто возвращайся поскорее, и будем встречать новый год вместе, как договаривались…».

Я нашел в себе силы усмехнуться. Лада знала, что я ненавижу детское прозвище «мышонок» почти так же сильно, как и «болонка». Впрочем, от неё я готов стерпеть что угодно…

Кто-то положил руку мне на плечо, и я резко поднял голову.

– Que me lleve el diablo! – Венустиано отпустил моё плечо и внимательно вгляделся в экран. – Что ты здесь делаешь, muchacho? Где Хуанито?

– Спит, – я снял наушники. – Ты не против? Он сказал, я могу воспользоваться вашим интернетом.

– Какое мне дело? – пожал плечами Вилья. – Если мой бестолковый брат говорит можно, значит, можно. Это его компьютер. Почему ты не вернулся? Дьявол, амиго, в последнее время нервы у меня ни к черту! Хорошо, что Марк здесь, теперь всё будет хорошо! Я устал заменять его. Надеюсь, всё будет, как прежде.

Я коротко улыбнулся и закрыл окно браузера. Когда Марк скажет Вилья о том, что уезжает на Кубу? В день отъезда? Или…

На душе было тяжело – такое ощущение, что эту невесомую субстанцию залили свинцом. Я посмотрел на Венустиано.

– Идем, – распорядился чернокожий кубинец. – Вставай.

В квартире Меркадо стоял дым от сигарет, воздух пропитан спиртом насквозь, и мне показалось, что я опьянел, только ступив за порог. Вилья повел меня в зал, усадив между двумя смутно знакомыми мне кубинцами, и сунул в руки бутылку виски, что-то быстро сказав моим соседям на испанском. Комната была забита людьми. Маркуса я не видел, но хорошо слышал – громовой голос капитана, словно рокот спускавшейся лавины, перекрывал все звуки в комнате. Затем Венустиано исчез, предоставив меня разговорчивым кубинцам, и всё дальнейшее я просто не помню. Только, пожалуй, то, что бутылку паршивого виски я выпил почти залпом.

…В голове стоял непрекращающийся гул, даже когда я открыл глаза и посмотрел на залитую солнечным светом пустую комнату. Я лежал там же, где сидел вечером – на пуфике между двумя креслами, устроив голову на подлокотнике. Болела голова, ныло левое плечо, и хотелось есть.

Я поднялся, оглядел покачнувшуюся при этом комнату, заваленную мусором из бутылок и оберток, и направился в ванную. Звук льющейся воды предупредил меня о том, что там занято, и я вошел на кухню. Поставил чайник, заварил кофе, и стал ждать хозяина квартиры.

На раздавшийся вскоре звук я не сразу отреагировал. Только вибрация в кармане куртки, которую я так и не снял, заставила меня очнуться. Я торопливо вынул противно воющий мобильник и нажал на кнопку.

– Да, – сказал я, хотя меня ничего не спрашивали.

– Ты жив, – слегка удивленно констатировала трубка. – Это хорошо. Босс сказал проверить.

– Джулес, – быстро вставил я, понимая, что это конец разговора. – Что у вас происходит? Что мне делать?

– Ждать, – ответил мулат.

Когда Марк вышел из ванной, я уже снял куртку и умылся из раковины в кухне. Кубинец бросил на меня тяжелый взгляд и грузно опустился на стул.

– Всё хорошо? – спросил я.

Маркус сделал несколько больших глотков приготовленного мной кофе и медленно выдохнул.

– Уже лучше, – ответил он.

Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Ты сам выпил вчера не меньше, – усмехнувшись, сказал Меркадо.

– Это был не я.

Какое-то время мы молчали, занятые своими чашками кофе. Когда он закончился, Марк сам налил по второй кружке и взглянул на меня уже серьезнее.

– Послушай, ниньо. Я думал, прежде чем рассказывать это тебе. Но я убедился, что с тобой всё в порядке. Ты надежный. Керни что-то говорил тебе о русском?

– Керни? – удивился я. – О русском? Который жил у Салливана до меня? Он сказал, что тот обманул всех и выбрался отсюда живым. Что-то вроде того.

– Значит, говорил. Не удивляйся, ниньо. Керни наш человек. Он передает нам всё, что происходит в доме Салливана. Старик не связан с бандой Сандерсона, но у него живут несколько его людей. Твой Джулес, например. Если Керни замечает что-то подозрительное, он говорит нам. Раньше он делал это через Хорхе.

Я только хмыкнул. Странные взаимоотношения мексиканцев и кубинцев в этом районе с каждым днем всё больше поражали меня. Теперь понятно, почему Хорхе был изгнанником в своем доме, почему у него и компании Даниэля случались постоянные стычки. Сикейрос считался стукачом среди латинов, и им требовался малейший повод, чтобы выдворить его из района. Как там сказал Марк, узнав об этом? Сикейрос вовремя смотался… и заплатил за это свою цену.

– Вряд ли это как-то поможет тебе, ниньо, но я хочу сказать. Русского звали Николай Ремизов. Джулес завербовал его так же, как тебя. Ник провел здесь год. Когда он понял, что его не собираются отпускать, он разыграл целое представление. Он нарвался на конкурента Сандерсона, и подорвал себя в собственной машине. Подозрения Сандерсона пали на конкурента. Только я знал, что произошло – и Керни. Ник договорился с врагом Сандерсона. Что он пообещал ему взамен, не знаю. Но тот позаботился обо всех формальностях. Перекрыл Сандерсону все каналы информации. Подкинул фальшивые документы. Для него Ник умер.

– А как же он… обратно? – поинтересовался я. Обмануть можно кого угодно, только не иммигрантскую службу. У меня оставалось полных три месяца пребывания в США, потом начнутся проблемы.

– Ник сказал, что всё продумал. Значит, так и есть. Насколько я знаю, он ещё не покинул страну.

Я усмехнулся.

– Олег, – сказал Маркус, – помнишь, что я тебе говорил? Сандерсон не станет искать тебя в Украине. Ему не нужны проблемы из-за тебя, это правда. Он может не дать тебе выбраться, подбросив твои отпечатки копам, но гнаться за тобой не будет. Но ведь не Сандерсон твой враг.

Я отвел глаза.

– Я скажу тебе честно, ниньо. Я не знаю, чего ждать от Спрута.

– Мне уже говорили, – ответил я. – Он псих, и он меня найдет.

Маркус кивнул и усмехнулся.

Следующие несколько дней я безвылазно сидел в кубинском районе. По негласному распоряжению Меркадо, меня приставили к команде Венустиано, и днем я проводил время с ними. Некоторые из них работали на рынке в рабочем квартале; я помогал, чтобы быть хоть чем-то полезным, и убить время ожидания. Вечерами, когда Марк возвращался с работы, мы тренировались; кубинец обучал меня самбо. Это, кстати, очень повышает самооценку – уложить соперника комплекции Маркуса на лопатки.

В вечер, когда раздался второй звонок, мы с Марком и Венустиано только вернулись с улицы, где за нашими тренировками наблюдали, как обычно, Хуан со своими друзьями. Я остановился у порога, доставая неразлучный мобильный из кармана.

– Твой напарник вылетел в Нью-Йорк, – раздался в ухе голос Джулеса. – Завтра ты отправишься за ним. Билет на твое имя и конверт ждут тебя в аэропорту. Там вся информация. Если понадобится помощь, набери номер визитки, которую дал тебе Дэвид. Бюро ритуальных услуг имеет свои офисы и в Нью-Йорке. Вопросы?

– Да вы охренели, – выдохнул я.

– И тебе тем же подавиться, турист хренов, – ухмыльнулся в трубку мулат, и отключился.

Я посмотрел на Маркуса и Венустиано. Оба кубинца молча смотрели на меня. Наверное, звук в трубке был достаточно громким, и они слышали наш разговор. Или догадались по моему лицу.

– Последнее желание? – спросил меня Вилья.

Это должно было прозвучать как шутка, но упавшая вслед за тем тишина сказала: шутки кончились.

– Позвонить домой, – ответил я.

…Я стоял в очереди на рейс Чикаго-Нью-Йорк, крепко вцепившись в лямку своего рюкзака. Там было несколько футболок, свитер, и мобильник. Я не знал, зачем и куда улетаю, но Марк сказал, что не видит лучшего выхода. Я верил ему. Чем могли мне помочь американские власти? После всего, со мной произошедшего, я был уверен в том, что являюсь скорее ответчиком, нежели истцом.

В конверте оказались деньги и список – адрес, человек. Внизу от руки было приписано «они знают». Я тогда подумал, что это лишнее. Если Спрут и я находимся в одном городе, мы обязательно встретимся. Без всякого списка.

Звонок домой дался тяжело. Знаете, как сложно обмануть мою мать? У неё очень развито то, что называют интуицией. Это не значит, что я её раньше не обманывал. Пытался. Но получалось не всегда. Я знал: нельзя, чтобы она догадалась, что со мной что-то не так, и приложил все усилия, чтобы этот раз стал именно таким. Мои руки дрожали, когда я опустил трубку. Я очень хотел позвонить Ладе, но понял, что просто не смогу пережить ещё один подобный разговор. Лада слишком хорошо меня знала, чтобы я смог ей правдоподобно соврать, почему задерживаюсь в проклятой Америке.

Я не обсуждал это с Маркусом, но у меня появилась гениальная в своей простоте мысль. Приехать в аэропорт, купить себе билет домой, и плюнуть на все возможные последствия. Дома я найму хорошего адвоката, и если Сандерсон всё-таки настучит… А Спрут… черт с ним. Он сейчас в Нью-Йорке.

Хорошо, что посетившую меня мысль я так и не успел озвучить в присутствии кубинца – бородач бы наверняка удивился и в очередной раз напомнил, что у меня ничего не получится. Для Меркадо всё было просто и ясно, но я совершенно не ожидал того, что меня встретят в аэропорту. В другой раз я бы посмеялся такому эскорту – четверо здоровых парней, наверняка с оружием, на одного меня. Среди них Лэнс и Гарри. Меня честно предупредили, что если у меня получится улететь не в Нью-Йорк, за мной летят следующим же рейсом, а дальше сценарий, по их словам, оказывался очень прост. Если я не хотел подвергать опасности свою семью, мне стоило прислушаться к их советам.

В Нью-Йорке, сказал Лэнс, меня тоже ждут. Улететь до того, как я сделаю дело, не получится. Я настолько устал за эти дни, что возражать не стал. Должны же быть варианты? У меня было время подумать, пока я доберусь до цели.

Позади оставался город ветров, а меня ждал современный Вавилон – железобетонные оплоты города, который Максим Горький когда-то прозвал городом жёлтого дьявола. Я не ждал от Нью-Йорка ничего нового: мне казалось, я уже всё повидал здесь. Впрочем, что-то мне подсказывало, что этот город встретит меня не так приветливо, как Чикаго, и, надо признать, внутренний голос ни в коей мере не ошибся.

Я открыл глаза и подошел к регистрационной стойке.

Часть 2. Город Жёлтого Дьявола

«Кто действительно боится Бога, тот не боится никого; кто не боится Бога, тому следует бояться всего».

Афанасий Великий

Глава 1

Имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть. Ибо Сам сказал: «не оставлю тебя и не покину тебя», Так что мы смело говорим: «Господь мне помощник, и не убоюсь: что сделает мне человек?».

(Евр. 13:5–6).

Чья-то рука крепко ухватила меня за локоть, и выдернула из толпы. Я раздраженно обернулся. Рядом стоял невысокий лысый мужичонка с водянистыми глазами. За его спиной переминались двое, вызывавшие исключительно славянские ассоциации на тему «двое из ларца, одинаковы с лица».

– Мы здесь, чтобы проверить, что ты прибыл по адресу, – не слишком громко, но и не таясь произнес лысый. – Босс желает тебе удачи. Ещё он напоминает, чтобы ты не пытался исчезнуть из города до того, как дело будет сделано.

Я промолчал, а неприятный собеседник продолжил:

– Если мы узнаем, что ты покинул страну, мы двинемся следом. Второго шанса никто тебе не даст. Впрочем, ты уже всё знаешь, – внезапно оборвал себя он. – Вы с боссом, кажется, обо всем договорились, проблем не хочет ни он, ни ты. Но если они возникнут, придется их решать. Поэтому Сандерсон просто хотел предупредить. На всякий случай.

Я снова смолчал.

– Ты же не немой? – раздраженно спросил он, и парни за его спиной напряглись.

– Нет, – ответил я.

Он окинул меня долгим взглядом, открыл рот, собираясь что-то сказать, затем хмыкнул и махнул рукой своим конвоирам.

– Что делать, ты знаешь. Адреса тебе передали, начнешь с них. Возникнут вопросы – звони Джулесу. Дальше разберешься сам. Ведь ты уже взрослый мальчик, так? – ухмыльнулся он.

Я не ответил. Он помедлил, разглядывая меня, затем развернулся и пошел к припаркованной неподалеку машине. «Близнецы» одарили меня хмурыми взглядами, и поплелись следом.

Я не хотел, чтобы за мной следили, поэтому тотчас направился к остановке такси и смешался с толпой. Поймать такси в Америке – занятие не для слабонервных. Бороться за место под солнцем я не привык, для меня подобное оказалось внове, и далеко не сразу я сумел заполучить ценный транспорт.

Я обогнал нервного мужчину в деловом костюме, и уселся на заднее сидение желтой машины.

– Куда? – поинтересовался водитель.

– Ленокс-авеню, Гарлем.

Это был один из четырех адресов в списке Сандерса. Глядя на пейзаж за окном, я жалел, что не интересовался Нью-Йорком раньше. Этот город манил многих, большинство голливудских фильмов так или иначе связывали этот город в умах зрителей с чем-то помпезным, величественным… такая настойчивость настораживала. Мне рассказывали, что притяжение этого города столь сильное, что перестаешь верить в собственное возвращение домой. В Нью-Йорке совершенно невозможно почувствовать себя туристом, ты с первого дня влезаешь в ярмо обитателя с его порывистыми чувствами и насущными мыслями – поэтому вполне справедливо, что туризм тут не развит. Это не то чтобы бесконечно приятное, зато чрезвычайно захватывающее чувство – город как бы всё решает за тебя. Я не испытывал желания побывать здесь, ничего не знал о городе, и теперь оказался совершенно беспомощен, ничего не зная о его районах, законах и обычаях.

Водитель-араб по-английски говорил с трудом, но оживленно и жизнерадостно, и я помимо воли отвлекался на его непринужденную болтовню.

– Ви уверен, что вам туда, миста? – с жутким акцентом спросил он, сверкая белозубой улыбкой.

– Да.

Таксист всё поглядывал на меня в зеркало, продолжая болтать, но я разбирал едва ли половину сказанного. То и дело по его лицу пробегала кривая весёлая усмешка, Наконец я не вытерпел.

– В чем дело? – спросил я. – Почему вы на меня так смотрите?

– Ви слишком бели, миста, – ответил водитель, – для Гарлем.

Я вытащил из-под воротника куртки капюшон от рубашки и накинул его на голову.

– Так лучше?

Араб рассмеялся, качая головой. Хотел бы я посмеяться вместе с ним. Меня точило нехорошее предчувствие; я не мог уцепиться ни за одну радужную мысль – всё казалось мне мрачным и пустым. Не радовало даже небо за окном: ясное, яркое, голубое. Я решил начать со списка не только для того, чтобы успокоить Сандерсона. Просто не терял надежды, что мне удастся выбраться из страны, и без всяких последствий, но бежать вот так сразу я не решался. Странное дело – как только я начал бояться закона, я перестал бояться своей совести. Я уже не видел в каждом черном прохожем застреленного парня; гораздо больше я опасался копов.

Была ещё одна причина, по которой я решил взяться за дело сразу, как только доберусь до Нью-Йорка. Если через информаторов Сандерсона мне удастся выяснить, где находится Спрут – я смогу держаться от него подальше.

– Вам повезло, что сейчас день, миста, – продолжал болтать водитель. – Вечиром я в Гарлем не работаю.

– Почему?

– Гарлем – цивилизованный район, миста. Сависем ни то, что здесь творились в восьмидесяти. Но вечиром я здесь вси равно ни работаю.

Я пожал плечами и уткнулся в окно.

– Некотори говорят, Гарлем – гниздо преступности. – Глянув на меня, продолжал трещать араб, видя во мне, очевидно, благодарного и отзывчивого слушателя. – А я скажу – весь Америка такой гниздо! Так что, хабиби, гуляи спакойно. Ялла, ми приехаль!

Ленокс-авеню оказалась широким, застроенным невысокими зданиями проспектом, и понравилась мне с первого взгляда. Обычный проспект; смотреть не на что, но здесь я почувствовал себя свободнее. Араб ждать не согласился, я не настаивал. Расплатившись, я отправился искать первый номер в списке на 147-й улице.

Вопреки предсказаниям водителя, никто не провожал меня долгими косыми взглядами. Я натянул капюшон ещё глубже, покрепче вцепился в лямку рюкзака, и уверенным шагом двигался в нужном направлении. После салона такси холод улицы показался мне пробирающим, и я поднял повыше воротник, закрываясь от порывов ветра.

Я удивительно хорошо вписывался в общую картину района. Не то чтобы я казался здесь своим, но внимания на меня не обращали. В основном прохожие были, конечно, чернокожими. За несколько кварталов я встретил только одного белого мужчину, но, возможно, это потому, что я практически не поднимал глаз. Этому меня научил Хуан Вилья, который, несмотря на старания брата, всё время норовил прогуляться по чужим районам. При этом, хвалился юный кубинец, его никто не трогал. Секрет оказался прост: нужно выработать такую походку, посадку головы, манеру размахивать руками и бормотать на ходу, какую увидишь у местных жителей. Оденься неброско, котомку за плечи, глаза под козырек и вперед. В каждом районе, говорил Хуан, свои законы. Просто узнай их – и дело на мази.

Мне пришлось уточнить дорогу у проходящей мимо женщины. Она подозрительно оглядела меня от капюшона до кончиков ботинок, но достаточно подробно всё объяснила. Я поблагодарил за помощь и направился в указанном направлении. В Гарлеме у меня были записаны два адреса, ещё один в Бронксе, и последний в районе Бродвея. Названия мне ничего не говорили, но я мог спросить дорогу у местного черного населения.

Нужный мне дом оказался кирпичным двухэтажным коттеджем в стороне от дороги, с заколоченными на первом этаже окнами, и заплеванным крыльцом. Оглядевшись, я толкнул старую дверь и вошел внутрь. Узкая грязная лестница вела наверх, вдоль исписанных граффити стен. Я поднялся на один пролет и нерешительно остановился перед дверью. Подумал, нажал на звонок.

Никто не открыл. Я позвонил снова. И снова. Наконец я просто зажал кнопку звонка, и простоял так минуты две, слушая заливистые трели за дверью. Я уже решил, что никто мне не откроет, и собирался уходить, когда дверь за моей спиной неожиданно распахнулась.

– Какого дерьма тебе здесь надо? – прорычал мужской голос.

На пороге стоял крупный негр в засаленной серой футболке. За его спиной я заметил темнокожую женщину, окинувшую меня настороженным и враждебным взглядом.

– Я ищу Большого Бена, – ответил я.

– Кто ты такой, мать твою? Что твоя белая задница делает здесь?

– Я ищу Большого Бена, – как можно спокойнее повторил я.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Это я считал искусством, в котором меня редко кто мог превзойти. Спустя несколько секунд негр сдался.

– Я по делу, – подбодрил я его.

– Найдешь его вниз по улице, у парковки, – рыкнул он, с треском захлопывая дверь перед моим носом прежде, чем я успел задать ещё хоть один вопрос.

Я медленно вышел из подъезда, посмотрел направо и налево, пытаясь определить, где здесь «вниз по улице». Поёжившись от ветра, я натянул перчатки, и в некоторой растерянности облокотился о стену. В незнакомом месте время бежит быстро: скоро начнет темнеть, а я так ничего и не решил. Постояв ещё некоторое время на месте, я поплелся в обратную сторону.

На этот раз я не смотрел в землю; вместо этого я разглядывал каждого из встречных прохожих. Как выглядел Большой Бен, я не знал, но, должно быть, судьба надо мной смилостивилась. Идущий навстречу чернокожий мужчина с дредами чем-то привлек мое внимание. Я проследил за ним взглядом и увидел, как тот подходит к знакомому подъезду. Повинуясь сиюминутному порыву, я метнулся назад.

– Большой Бен?

Он поднял на меня глаза, слегка удивленно оглядел с ног до головы, но не ответил.

– Я от Сандерсона.

– А-а-а, – мгновенно расслабился Бен. – Да. Заходи.

Я вошел следом, пропуская Бена вперед. Он зазвенел ключами, открывая свою квартиру, и почти в тот же миг дверь напротив распахнулась.

– Бен, приходил белый ублюдок… – сосед увидел меня и дернул щекой. – Да. Вот он.

Дверь захлопнулась, а я вошел в квартиру Бена, мысленно недоумевая. Вот как люди определяют, опасен человек или нет? Негр явно понял, что я безвреден, и совершенно не побоялся бы повторить про меня то же самое ещё раз. Стало слегка обидно.

– Босс звонил мне сегодня. Рассказал о проблеме. Чувак, я просто не знаю, что могу сделать за такое короткое время! Я поднял на уши всех, кого мог, но найти парня вроде Спрута… извини, брат. Проклятый немец как сквозь землю…

– Немец? – удивился я.

– Так я слышал, – насмешливо сощурился Большой Бен. – Не проверял, мне лично похер. Дай мне несколько дней, я попробую сделать, что смогу. Но ничего не обещаю.

– Телефон скажи, – коротко приказал я, доставая мобильник.

Он продиктовал номер и пытливо глянул на меня.

– Если Сандерсон направил тебя к Дэннису, то он тоже ничего не знает. Просто подумал, что тебе незачем и дальше шататься по району с такой рожей.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я. Человек по имени Дэннис шел вторым номером в списке.

Когда я вышел на улицу, было ещё светло; воодушевленный приемом Большого Бена, я решил наведаться по третьему адресу, и только затем найти место для ночлега. Пожалуй, всё последующее оказалось закономерным уроком: нельзя кусать помногу – поди, подавишься.

Я спросил у проходящей мимо парочки, где ближайшая станция метро. Чернокожий парень, обнимавший девушку за талию, напрягся, меряя меня настороженным взглядом исподлобья, но его спутница оказалась более разговорчивой. Следуя её указаниям, я быстро добрался до станции.

Я немного задержался у карты метро: выяснял направление. По второй линии я проехал до остановки Вест Фармс-сквер/Восточная Тремонт-авеню, вышел на улицу и направился на юг. Дорогу я спросил у пожилой негритянки ещё в вагоне метро, поэтому особенно не беспокоился: мне казалось, я легко найду нужного человека.

Так и оказалось. На город спустились густые сумерки, когда я, с надвинутым на лицо капюшоном, вошел в бар, название которого числилось в списке. Сидевшие за столиками обернулись ко мне, и я в полной мере ощутил пресловутую материальность взгляда. Не глядя по сторонам, я подошел к чернокожему, как и все находившиеся здесь посетители, бармену.

– Где я могу найти Эда?

– Кто спрашивает? – меряя меня недобрым взглядом, отозвался он. Сидевшие за стойкой чернокожие граждане Бронкса, как один, повернули головы в мою сторону.

– Я от Сандерсона.

– Жди здесь, – хмуро кивнул он мне, вытирая руки о полотенце.

Я оперся о стойку. Бармен исчез за боковой дверью, и мне сразу стало неуютно. Я знал, что на меня смотрят, но глаз не поднимал, всем своим видом показывая, что не намерен вступать в переговоры.

– У тебя здесь дела, белый? – обратился ко мне сосед слева.

Мне пришлось посмотреть на него. Я понимал, что нужно действовать как можно осторожнее: нарваться на неприятности в баре чернокожих для меня, неместного, стало бы последней глупостью в жизни.

– Дела, – ответил я.

– Нравится райончик? – хохотнул сосед. Прислушивающаяся к нашему разговору компания за ближним столом взорвалась одобрительным гоготом.

– Обычный, – я осторожно пожал плечами.

Негр враз посерьезнел и сузил глаза.

– Ты придурок, – заявил он, пристально глядя на меня. – Это не обычный район, белый. Тут живут такие, как я. Вы загнали нас в гетто, и единственное, чем мы здесь владеем – территорией. Теперь чувствуешь разницу?

Бессмысленность разговора начала меня раздражать – усталость давала о себе знать.

– Я здесь недолго. Ещё не чувствую, – ответил я спокойно.

– Ха! Могу помочь тебе, – хмыкнул негр. – Не обижайся, ты сам попросил!

Он подмигнул своим, и они дружно расхохотались. Я веселья не разделял – тогда ещё не понял шутки. Через несколько секунд появившийся из боковой двери бармен сделал мне знак подойти.

– Эд сказал, у него нет информации, которая нужна Сандерсону. Он не может копать в направлении того человека, которого ты ищешь. Слишком опасно. Эд считает, тебе незачем приходить ещё.

Я молча развернулся и пошел на выход. Оставался последний номер в списке. Я не обращал внимания на взгляды, которыми меня награждали посетители, пока я шел к двери, просто старался смотреть в пол и идти своей дорогой. На улице я ускорил шаг. Надо было выбраться из Бронкса и найти недорогую гостиницу, и сделать это поскорее, если я не хотел ночевать на улице.

Я снова вспомнил уроки Хуана Вилья: изменил походку, чтобы походить на местных, поправил капюшон, слегка сгорбился и прибавил скорости. И всё-таки этого оказалось недостаточно.

Парень вынырнул из-за поворота так неожиданно, что я едва не натолкнулся на него.

– Э-эй, – расплылся он в беззубой улыбке, – закурить есть, чувак?

Я спиной почувствовал движение. Обернуться не успел – от удара по голове меня сильно качнуло, но сознания я не потерял. Били толстой доской, по затылку; нападавший отбросил её после удара, и подхватил меня подмышки, сцепляя руки «замком» на шее.

– Теперь чувствуешь разницу? – прошипел голос над ухом.

Голова разрывалась от боли. Я буквально заставлял себя стоять на ногах и не падать, усилием воли подавляя слабость, заставлявшую весь мир вокруг мерно покачиваться перед глазами.

Я слышал голоса нескольких человек за спиной, и ещё одного, просившего закурить, видел своими глазами – только очень расплывчато и смутно. Именно он ударил меня первым – в живот. Затем к нему присоединился второй, и оба успели врезать мне несколько раз прежде, чем я сумел собраться и ответить.

Я очень удачно двинул первого ногой в пах, откинув его на напарника, и резко наклонился, заставив третьего, который держал меня в захвате, перекатиться по моей спине и грохнуться на асфальт. Это оказалось легко – я был на голову выше, и низкорослому противнику оказалось нелегко удерживать меня. Как я успел мельком заметить, это и в самом деле оказался тот самый разговорчивый негр из бара.

. Меня схватили за шиворот; я тотчас извернулся, оставляя куртку в руках у нападавшего, и отпрыгнул назад. Ребята быстро приходили в себя. Их оказалось четверо, и я понял, что всё действительно серьёзно, когда в руке одного из них блеснул нож.

– Ну как, – осклабился мой сосед по барной стойке, – нравится райончик?

– Райончик ничего, – с трудом ответил я, – вот только портят его уроды вроде тебя.

– Что ты сказал, ублюдок?! – набычился негр.

Я лихорадочно соображал, что делать. Перед глазами взрывались белые круги, я знал, что могу потерять сознание в любой момент. До метро оставалось два квартала, но я не был уверен, что смогу бежать – имеется в виду, бежать быстрее, чем они. Я посмотрел на свою куртку и рюкзак, который упал с моего плеча при нападении – их держал самый молодой из компании. По-хозяйски держал. Вот тут я начал приходить в себя: там, в портмоне, остались все мои деньги.

– Отдай мои вещи, кретин, – сказал я медленно и раздельно. – Быстро.

Парень посмотрел мне в глаза, попытался отвести взгляд, нерешительно глянул вокруг, но вновь обрел уверенность, когда раздался голос главного:

– Иди, Пит. Иди.

При этом он смотрел мне в глаза. Мы оба знали: я не смогу остановить его. Мне оставалось только смотреть, как мальчишка бежит вниз по улице с моими вещами, и скрывается за поворотом.

– Ты же не возражаешь, придурок? – подмигнул негр. – А? Чего молчишь?! Обоссался?

На соседней улице неожиданно завыла полицейская сирена. Компания дружно дернулась на звук, а я рванул с места так быстро, как только мог. За спиной я слышал крики и ругань, но гнаться за мной никто не спешил. На полицейских я не рассчитывал: судя по звуку, машина далеко, а обернувшись, я заметил, что меня никто не преследует. Остановившись, я внимательно осмотрел улицу – она казалась пустынной. Точно ничего не было минуту назад. Я даже сделал несколько шагов в обратном направлении, и снова остановился. Я услышал далекие голоса, и задумался. Вернуться? В этом районе я не справлюсь один. Догнать парнишку с моими вещами? Я усмехнулся сам себе.

Развернувшись, я пошел в сторону метро. Наверное, только минут через пять, когда меня начал пробирать дикий холод, я начал верить в то, что произошло. Раньше я полагал, что принадлежу к той счастливой категории людей, которых не грабят на улице, у которых не воруют деньги, и кто никогда не нарывается на неприятности. Так оно и было – дома. С тех пор, как я прилетел сюда, вся моя жизнь оказалась перевернутой с ног на голову. Всё, что казалось правдой, здесь не ставилось ни в грош, всё, ради чего стоило бороться, здесь оказывалось пустым звуком, зло и насилие, исходящее от человека, определяли его социальное положение в обществе. Всё это было неправильно, это не могло происходить со мной!

Дрожа от холода, я спустился в метро. Не считая нескольких человек, ожидающих поезда, и бомжа, с аппетитом поглощавшего вынутый из мусорного бака недоеденный хот-дог, станция была пустой. Внезапно я почувствовал, как сильно голоден: ведь я ещё ничего не ел с тех пор, как прилетел в Нью-Йорк. Я думал вначале наведаться к информаторам, затем найти недорогой отель и уже там расслабиться. Каким я был идиотом!

Служащий в униформе на секунду отвернулся, и этого мне хватило, чтобы перепрыгнуть через турникет. Пробежав всю платформу, я остановился почти у самого её края, вслушиваясь в гул ветра в туннеле. Меня трясло от холода, боли, слабости и злости – я никак не мог прийти в себя. Пошарив по карманам, я нашел смятую десятку, и в отчаянии прислонился к стене, зажимая её в кулаке. Лучше бы я тогда поддался порыву и перевел домой все деньги! Моим родным они пригодились бы гораздо больше, чем этим… ублюдкам! Заметив обращенные на меня взгляды, я отвернулся. Капюшон упал, я даже не стал поправлять его. Что могло быть хуже? Я находился в чужом городе, враждебном районе, голодный, замерзший, избитый, без денег и малейшего представления о том, что делать дальше.