Текст книги "Турист (СИ)"

Автор книги: Ольга Погожева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Стой смирно, – попросил я мужчину с татуировкой на русском и сразу же, без перехода, врезал ему.

Тот пошатнулся и мы, сцепившись, покатились по усеянной мусором земле. Раздался глухой хлопок, и бритоголовый зло выматерился прямо мне в ухо.

– Не стреляйте!

Я воспользовался возможностью и спихнул его с себя, двинув коленом в пах.

Перекатившись, я поднялся, тотчас угодив в руки водителя и Гарри. Дернувшись пару раз, я понял, что держали крепко. «Будут бить, – мелькнула мысль. – Больно».

Я оказался прав. Били больно, но недолго. Я получил всего несколько ударов коленом в живот, и раз пять по лицу. Могло быть хуже. Потом меня отпустили, и я, не успев подготовиться к неожиданной свободе, рухнул на землю лицом вниз. В щеку больно вонзился осколок какой-то банки, и я приподнялся, мотая головой.

– Крепкий сукин сын, – чья-то рука ухватила меня за волосы, заставляя поднять голову, и я увидел перед собой лицо «шефа». – Боли ты не боишься. Но есть ещё кое-что.

Он сел сверху, придавив меня к земле коленом, оторвал мою правую руку от земли и вложил в неё какой-то предмет, накрывая мою ладонь сверху своей. Я с трудом сфокусировал зрение на собственной руке и тут же дернулся, попытавшись вырваться.

– Вот так, – негромко проговорил он, медленно разворачивая дуло пистолета в моей руке в направлении чернокожего парня. Шевелился тот или уже нет, я не видел, но чувствовал, что он ещё жив. – И медленно спускаешь курок…

Я зарычал, дергая кистью. Дуло заходило в стороны, и бритоголовый крепче сжал руку, положив свой указательный палец поверх моего. Я ощутил, как вся кисть отнимается под его давлением. Я не мог шевельнуть ею, и не мог снять палец с курка – он прижимал его своим.

– А теперь слушай, – раздался голос, и сразу за ним грянул выстрел.

…Долгие годы я молился о том, чтобы мой палец соскользнул с курка до того, как эта дрянь в моей руке выплюнула пулю. Я очень старался забыть этот день. Может, поэтому мне начало казаться, что указательный палец чем-то зажало на момент выстрела, и я стал тешить себя надеждой, что его защемило в пространстве между курком и рукоятью. Но я не могу сказать наверняка, и никогда не смогу описать тот ужас, который испытал, глядя на простреленное – мной или не мной – лицо человека, лежащего всего в двух шагах от меня.

– Вот так, – прозвенел в ушах голос. – Теперь всё в порядке. Теперь всё хорошо…

Он отпустил меня, поднимаясь на ноги, и вынул пистолет из моей сведенной судорогой кисти. Гарри и Лэнс закидали мусором три мешка с останками убитых, пока я приходил в себя. «Шеф» с водителем наблюдали, причем первый постоянно вытирал текущую из носа кровь – я нехило врезал ублюдку. Потом меня подняли с земли пинком под ребра, и мы вошли в салон – вначале я, потом Гарри, и последним – Лэнс. Водитель закрыл за нами двери, и я больше не видел ни его, ни «шефа». Наверное, это было к лучшему, потому что в том состоянии я мог порвать ему горло голыми руками – тот, кто хоть раз находился в состоянии аффекта, поймет меня.

Но я его не видел – и постепенно красная пелена спала с глаз. Я снова ощущал боль, дрожь и тошноту, но уже не был способен на сознательное убийство.

Мне показалось, что назад мы доехали за несколько секунд. Автобус подъехал в тот же проулок, задом к черному входу, и мы вышли из салона. Лэнс, затем Гарри и я.

Первым, что я заметил – на асфальте не осталось ни следа крови. Всё было вымыто, вся грязь убрана в мусорные баки. Переулок выглядел даже чище, чем обычно. На секунду во мне вспыхнула безумная надежда на то, что всё, что произошло, было плодом моего больного воображения, дурным сном.

Но Гарри по-прежнему держал меня под прицелом, и я зашел через черный вход в клуб «Потерянный рай» вслед за Лэнсом. Во мне не было ни сил, ни желания что-либо делать. Я не мог даже уйти – даже если они отпустили меня, я бы, наверное, не знал, куда мне идти. Совсем как Хорхе несколько часов назад.

– Э-эй, парни, – едва мы вошли через боковую дверь в зал, радостно поприветствовал нас Джулес, сверкая белозубой улыбкой. – Куда ломитесь, уроды? Вы свои рожи в зеркале-то видели? Приведите себя в порядок, секьюрити!

Я скользнул отсутствующим взглядом по своим сопровождающим и даже сейчас смог признать, что мулат прав. В порванных пиджаках, в крови, Гарри и Лэнс выглядели устрашающе. Как выглядел я, мне не хотелось даже знать.

– Ты как? – дружелюбно обратился ко мне Джулес, и я поднял на него глаза. Мулат мог вести себя как ни в чем не бывало, но я не мог. Я не сошел с ума, я участвовал в безумии. И я всё ещё находился – там. Голос Джулеса, голос из привычного мира, врывался в мою реальность как нечто чуждое и странное. – Всё в порядке? – не глядя на меня и продолжая ослепительно улыбаться, спросил мулат. – Приведи себя в порядок, русский, и возвращайся в зал. Тео нальет тебе чего-нибудь выпить. И не задерживайся, а то тут некоторые цыпочки уже с ума сходят, ищут тебя.

Я молча развернулся и пошел по коридору в служебный туалет. Ни Гарри с пистолетом, ни Лэнса за своей спиной я не обнаружил, и мне было плевать, куда исчезли мои бывшие напарники. Не доходя до туалета, я остановился перед дверью в комнаты, куда мы занесли Дэвида. Не думая, я толкнул дверь. Секунду я смотрел на незнакомую мне совокупляющуюся пару там, где тремя часами раньше лежал истекающий кровью начальник охраны, а потом закрыл дверь. Те, кто были внутри, меня даже не заметили.

Пошатываясь, я дошел до туалета и остановился, осознав, что дверь заперта. Это означало, что там занято; наверняка Гарри с Лэнсом выяснили это раньше меня и пошли в общий туалет на другом конце зала. Я простоял перед дверью минуты три, затем дверь открылась, и раздался негромкий вскрик.

– Какого черта, Олег? – нервно спросила Амели, щурясь, чтобы разглядеть меня в сумерках служебного коридора. – Ты напугал меня до смерти.

Я молча обошел её, и Амели проводила меня странным взглядом. Когда я оказался внутри, на свету, она наконец смогла разглядеть меня, и последовал ещё один глухой вскрик, и вслед за ним – целый монолог самых грязных ругательств, каких я не слышал даже от перебравших негров-посетителей. Я не слушал, включив воду и подставив под неё свои покрытые коричневой коркой руки.

– Они всё-таки сделали это с тобой, – наконец разобрал я.

Она смотрела на меня ещё несколько секунд, затем вышла из туалета, хлопнув дверью. Я поднял глаза на зеркало, рассматривая лиловые опухоли на лице, там, куда бил «шеф». На щеках и лбу было несколько порезов от падения на битое стекло и ржавое железо, один всё ещё сочился кровью. Футболка и куртка были измараны в крови, грязи и мусоре, резинка, сдерживающая хвост, порвалась, и волосы были растрепаны, особенно в области затылка. Я набрал воды в ладони и несколько раз умылся, расплескивая воду на кафель. Руки дрожали. Я смотрел, как вода бежит сквозь пальцы, и не знал, что должен делать. Было стыдно, страшно, жутко, хотелось спрятаться, убежать, и больше никогда не возвращаться.

Больше в голове вариантов не было. Может, более хладнокровный человек на моем месте знал, что делать; я – нет. Если вы – нормальный честный человек, вы меня поймете. Я не супергерой и не какой-нибудь Джеймс Бонд, и такие ситуации для меня не являются обыденными. Я считал себя одним из тех людей, кто видит такое только в кино, и не сильно страдал по этому поводу.

– Вот, – дверь распахнулась, впустив Амели с одеждой в руках. Девушка тряхнула голубыми волосами и окинула меня раздраженным взглядом. – Ну что застыл? Снимай с себя всё это!

Не закрывая кран, я послушался, стянув с себя куртку и футболку. Пока я натягивал на себя новую футболку с надписью «секьюрити» на спине, Амели протирала принесенным полотенцем мою куртку.

– Я повешу её в нашей с Джил раздевалке, – сказала мне она, встряхивая мокрую кожанку и забирая у меня грязную футболку. – Жди меня здесь.

Пока её не было, я немного привел себя в порядок, оттерев лицо и руки от крови. Потом я намочил полотенце и приложил его к лицу. От ударов «шефа» вся кожа горела, как в аду, кровь стучала в висках; бритоголовый бил профессионально.

Когда Амели вернулась во второй раз, я уже почти успокоился. Почти – потому что руки ещё дрожали, но я уже мог говорить.

– Где Дэвид? – спросил я.

– Сядь, – опустив крышку на унитазе, велела она. Я молча выполнил приказ. Амели положила на бачок принесенную с собой аптечку и оседлала мои колени, усевшись на меня лицом к лицу. – Дэвид в порядке, – смочив вату спиртом, сообщила она. – Его отнесли домой, он живет тут недалеко. Джил с ним, но всё, что ему нужно – отоспаться. Дэвид крепкий парень, оклемается. – Амели водила заспиртованной ватой по порезам на моем лице, и я вздрагивал каждый раз, когда она прикасалась к открытым ранам. – Тебе тоже не мешает отдохнуть. Ты, наверное, ещё в шоке? – невесело улыбнулась она. – Пройдет. Просто за твое дежурство это в первый раз. Неужели ты не замечал, какой у нас клуб? Здесь умирают от передоза, поножовщины, иногда в перестрелках. Ничего страшного, Олег, ты привыкнешь.

– Нет! – я попытался спихнуть её с себя, но девушка оплела руками мою шею, и я сдался. – Нет. С меня довольно, Амели. Я ухожу.

Некоторое время девушка смотрела мне в глаза, потом порылась в аптечке, доставая очередной флакон и смачивая его содержимым ватный тампон. От быстрых, легких движений я даже прикрыл глаза, наслаждаясь прохладными прикосновениями к коже. Потом, также без моего участия, она заплела мой хвост, использовав для этого свою белую резинку. А затем она осторожно повернула мою голову к себе.

– Ты серьезно думаешь, что тебе дадут это сделать? – тихо спросила она, заставляя смотреть ей в глаза. – Тебя сделали сегодня частью команды. Не смей бежать сейчас. Тебя найдут и убьют.

Я покачал головой. Смерти я уже не боялся.

– Не беги, – попросила она. – Подожди несколько дней. Я скажу, когда будет время. Я знаю, что ты не останешься, ты никогда не будешь одним из нас. Но если хочешь выжить, слушай меня.

– Почему? – спросил я. – Почему ты помогаешь мне?

– Потому что ты первый мужчина, рядом с которым я чувствую себя в безопасности, – серьезно ответила Амели. – Потому что ты первый, который отнесся ко мне с уважением. Потому что ты первый, кому я доверяю по-настоящему. Потому что ты славный мальчик, и я хочу, чтобы ты вернулся в свой дом, о котором столько мне рассказывал. Потому что, тупой сукин сын, я тебя люблю.

А потом она поцеловала меня в губы, легко, быстро, и в то же время жарко, вкладывая в поцелуй всё то, что осталось от нежных чувств у проститутки; и отстранилась, поднимаясь на ноги.

– Иди в зал, – скомандовала она, отворачиваясь от меня. – Джулес уже нервничает. Веди себя спокойно, выпей то, что нальет тебе Тео, и оставайся на работе. Зайди в нашу с Джил раздевалку через час, забери свою куртку. И веди себя как хороший мальчик до тех пор, пока я тебе не скажу, что пришло время рвать когти. Ты меня хорошо понял?

– Амели…

– Пошел вон!

Ещё секунду я стоял за её спиной, рассматривая её лицо в зеркале, потом осторожно коснулся её плеч, слегка сжимая их, и легко поцеловал её в затылок. Взгляды наших отражений встретились. Я знал, что «спасибо» будет звучать для неё хуже оскорбления, поэтому ничего больше не сказал. Отпустив её плечи, я вышел из туалета, прикрыв за собой дверь.

В зале была тьма народу, и я сразу прошел к стойке, где наш бармен Тео уже наливал мне какую-то гадость в стакан.

– Отлично выглядишь! – блеснул зубами черномазый, но я не удостоил его ответом, принимая из его рук выпивку. Я осушил стакан одним махом, и Тео заулыбался. – Нравится?

– Нет.

Это не было ни правдой, ни ложью: я не почувствовал вкуса. Развернувшись спиной к стойке, я привычно обвел взглядом помещение. Амели сильно помогла мне, приведя меня в относительный порядок за считанные минуты. Мысли больше не путались в голове, я снова возвращался в реальный мир.

За всю смену я почти не менял своего положения. Мне казалось, что стоит мне подняться на ноги, и весь этот клуб с его адскими плясками перевернется на меня. Один раз, когда недалеко от стойки намечались признаки драки, пришлось отвлечься, но я справился. Я выпил ещё несколько стаканов этой дряни, их текилы, и Тео даже достал для меня откуда-то из-под стойки вазочку с нарезанными лимонами и апельсинами. Я выбрал все апельсины, съев их вместе с кожурой и косточками, и продолжил смотреть на происходящее в зале, как в телевизоре. Несколько раз мимо меня проходил Джулес; я молча следил за ним глазами.

Инцидент случился, когда мы уже закрывались. Я вместе с ребятами по смене – никто из них ни разу не посмотрел мне в лицо – выпроваживал последнюю шумную компанию, когда услышал голоса за своей спиной. Обернувшись, я увидел самого босса Сандерсона в окружении секьюрити, который крайне редко спускался из своего кабинета вниз, и стоявшего рядом с ним «шефа». Бритоголовый поймал мой взгляд, широко ухмыльнулся, и скрылся в служебном проходе. Сандерсон сделал мне знак.

Это был второй раз, когда я удостаивался чести говорить с хозяином клуба. Расчет со мной вел Дэвид, больше причин видеться с боссом у меня не находилось. Я подошел.

– Спрут говорит, ты теперь наш, – мужчина улыбнулся. – Я рад это слышать, сынок. Как ощущения? Надеюсь, ты не в обиде?

– Что вы, сэр, – без выражения ответил я.

– Босс, – поправил меня Сандерсон. – Все мои ребята зовут меня босс. Не будь таким упрямым, Олег. Поскольку Дэвид временно отсутствует, за смену с тобой расплатится Джулес. А теперь иди, сынок. Я очень рад, что такой, как ты, стал теперь таким, как мы.

Мужчина улыбнулся. Я не сразу понял, чего он ждет от меня. Когда понял, Сандерсон уже направлялся к лестнице, ведущей в его кабинет. В любом случае, я никогда бы не смог его поблагодарить за то, что произошло.

Я отвернулся, собираясь уходить, но тут услышал крики в коридоре.

– Убери от меня лапы, грязный ублюдок, – я не успел даже дойти до двери, когда раздался голос Джулеса.

– В следующий раз, шлюха, тобой займется лично Спрут, – прошипел мулат. – Ты думаешь, что, мать твою, Сандерсон тебя покроет, что бы ни случилось? Ты, мать твою, ошибаешься! Ещё раз пустишь своих шлюх на мою территорию – я спущу на них парней Спрута. Ты всё поняла, сука?

Я ворвался в коридор как раз вовремя. Джулес держал обе руки Амели так, чтобы девушка не могла ими воспользоваться. Амели пыталась выкрутиться, но не могла.

– Пусти её, – ровно сказал я, и на звук моего голоса обернулись оба. Они были удивительно похожи в своих гримасах злобы и черной ненависти. Вражда между этими двумя давно стала легендой в клубе, но никогда я не видел, чтобы они так открыто проявляли свою ненависть. – Быстро.

– Герой дня, – оскалился мулат, всё ещё сжимая запястья Амели. – Твой защитник, Амели? И как ты думаешь, что подумает о вашей дружбе босс? Что его сучка трахается с…

Дальше я не слушал. Я молча врезал ему, и, как и ожидалось, мулат оказался не таким крепким, как другие охранники в баре. Джулес упал.

– Как ты? – негромко спросил я, протягивая руку Амели. Девушка оперлась на мою ладонь, перешагивая через Джулеса. Мулат сдавленно шипел сквозь зубы и пытался подняться. Я ещё плохо соображал, что делаю, поэтому просто отвернулся от него, наплевав на все возможные последствия.

– Как обычно, – скривилась та. – Идем, я отдам тебе твою куртку.

В их с Джил раздевалке я не был никогда. Она находилась за комнатой для стриптизерш, но мало чем от неё отличалась. Горы косметики, тряпок, париков, узкий диванчик, заваленный вещами, тройное зеркало. Моя куртка висела на вешалке почти вызывающе аккуратно посреди этого бардака.

– Что-то серьезное с Джулесом? – спросил я, натягивая куртку.

– Не думаю. – Амели смотрела в пол, и внезапно я понял, насколько же она устала. – Он крут только в своем районе. Здесь нейтральная территория, здесь он меня не тронет. И никто не тронет.

– А Спрут?

Девушка подняла голову.

– Никогда не произноси этого имени. Это… это настоящий дьявол, Олег. И Джулес знает, что я его боюсь. Его все боятся, даже Джулес. Даже… я думаю… босс.

– Он разве на него не работает?

– Спрут сам по себе, и у него достаточно сил, чтобы продолжать играть на своем поле. А теперь иди. Ты выглядишь ужасно.

– Ты тоже, – выдавил из себя улыбку я. – Тебе не помешает выспаться.

– Если мне дадут, – усмехнулась Амели, обняв себя за плечи.

Она выглядела такой поникшей, такой бесконечно усталой, что я не выдержал. Всем нужна забота и понимание. Я не мог дать ей того, что ей требовалось, но я мог помочь здесь и сейчас. На одну минуту дать ей почувствовать себя защищенной.

Я обнял её, и Амели почти безвольно облокотилась о меня, положив голову мне на грудь. Она была невысокой, и всегда носила гигантские каблуки. Но даже в них она оказалась мне по плечо. Такая маленькая и такая сильная. Достаточно сильная, чтобы выживать день за днем в том аду, в котором оказалась. Раньше я думал, что люди сами виноваты в том, что оказываются на дне. Что сами виноваты в ошибках, которые совершают. После истории с Хорхе я уже так не думал. Никогда не знаешь, что случится с тобой завтра. Никогда не знаешь, станешь ты лучше или хуже тех людей, которых берешься судить.

– Знаешь, я бы хотела ребенка от тебя.

Я удивленно посмотрел на неё, и Амели не отвела взгляд.

– Глупо, да? Но так и есть. Ты единственный из всей моей долбаной жизни, кто подходил бы на роль отца. И, наверное, мужа тоже, но такие, как ты, не любят таких, как я. Для меня было бы большой удачей просто забеременеть от тебя, но это невозможно, пока я служу Сандерсону. Хотя кто знает, может, он и разрешил бы мне на некоторое время… отойти от дел. Глупо?

– Нет, – я снова обнял её, чувствуя, как она изо всех сил обхватывает меня за талию. – Нет, не глупо. Но…

– Но ты не собираешь делать мне такой подарок, – перебила меня Амели. – Может, это к лучшему. Мне было бы тоже противно спать со шлюхой, да ещё и знать, что она будет носить твоего ребенка.

– Амели, нет, ты не так…

Она помотала головой, прижимаясь ко мне ещё крепче.

– Помолчи.

Мы простояли так около минуты, прежде чем она отстранилась. Я ожидал увидеть слёзы, но увидел улыбку.

– От тебя здорово воняет, – сообщила мне она. – Смесь пота, одеколона и мусора.

– Спасибо.

– Я завидую той, которая станет твоей женой, – Амели поднялась на цыпочки, поцеловав меня в щеку. – А теперь вали отсюда, пока Джулес не побежал жаловаться Сандерсону.

– Отдохни, Амели.

– Ты тоже, – она отстранилась, улыбаясь. Мне показалось, что она выглядела чуть лучше, чем раньше. Почти умиротворенной, почти спокойной. – Увидимся.

Расчет у Джулеса получать я не стал – мулат куда-то смылся, и я не горел желанием его искать. На билет до дома мне должно было хватить. Больше от этой страны мне ничего не требовалось.

Я ни с кем не прощался, когда вышел из клуба. Я шел по просыпавшимся улицам, застегнув куртку до горла, и события минувшей ночи вновь и вновь обрушивались на меня. Когда я в метро взялся за металлический поручень, в памяти вспыхнуло ощущение рукояти пистолета в ладони, и я отшатнулся от трубы, едва не врезавшись в пожилую китаянку за спиной. Мне казалось, что люди смотрят на меня, но когда я посмотрел в окно вагона, и увидел в нем отражение застреленного чернокожего парня, я понял, что кошмар отступил только временно. До самой своей остановки я боялся поднять глаза, чувствуя, как меня раз за разом прошибает холодный пот. Мне казалось, что стоит посмотреть в окно – и я увижу его, этого парня, за своей спиной. Той энергетической встряски, которую мне подарила Амели, хватило ровно на то, чтобы продержаться до конца смены. Сейчас животный ужас подступал ко мне со всех сторон, и я понимал, что нигде от него не спрячусь.

Хорошо, что уже было утро. Люди торопились на работу, гасли ночные огни и вывески, рекламные щиты и фонари. И я ковылял среди занятой своими делами толпы, потерянный, избитый, усталый, и всё ещё живущий прошлой ночью. Наверное, от переутомления у меня начались галлюцинации, мне постоянно мерещились драки там, где было большое скопление народа, выстрелы там, откуда доносились звуки выхлопных труб, и предсмертные крики в возбужденных голосах разговаривавших по мобильникам бизнесменов. У своего двора я сделал крюк, чтобы посмотреть на то, как играют баскетболисты. Было воскресное утро, и часто бывало так, что именно в это время здесь собирался Маркус со своей командой.

Так оказалось и на этот раз. Я не хотел, чтобы меня видели, поэтому смотрел на игру из-за угла. Я оттягивал время, когда придется идти домой. Я не хотел, чтобы Хорхе видел меня в таком состоянии. Мне нужно было привести нервы в порядок. Фигуры баскетболистов стали вдруг какими-то мелкими, как муравьи, и принялись двигаться так же беспорядочно. Когда я понял, что игра совсем не успокаивает меня, я повернулся, чтобы уйти. Наверное, в этот момент меня заметил Маркус. Я не знаю, как он успел догнать меня прежде, чем я дошел до своего подъезда – мне казалось, я иду очень быстро. Маркус поймал меня за локоть, когда я уже заворачивал за блок, и за его плечом я увидел ещё нескольких кубинцев. Я с трудом сконцентрировал взгляд на бородатом капитане, и не сразу понял, что Марк пристально рассматривает мое разукрашенное Спрутом лицо. Я хотел ему сказать, что это ничего страшного, что живот болит гораздо сильнее – но вдруг понял, что ничего не скажу. Потому что придется говорить и о выстреле, сделанном – очевидно, всё-таки мной – в лицо умирающего человека.

– Домой дойдешь? – только и спросил бородач.

Я удивился и кивнул.

– Вот, ниньо, – Марк вдруг расстегнул карман моей куртки и одним движением засунул туда какой-то клочок бумаги. – Мой номер, – пояснил бородач, и я снова удивился. Такая красноречивость была кубинцу более чем несвойственна. – Иди.

Я развернулся и пошел, и только у подъезда вспомнил, что так и не сказал Маркусу ни слова. Открыв дверь, я начал подниматься по лестнице. Керни ещё спал, так что здороваться ни с кем не пришлось.

Когда я зашел в нашу с Хорхе квартиру, то сразу уловил произошедшие там перемены. Из коридора прекрасно была видна та часть комнаты, которая когда-то была завалена вещами и книгами Сикейроса. Там теперь было пусто.

– Хорхе! – меня прорвало. Я не мог оставаться сейчас один, проклятый латино не мог так со мной поступить! – Хорхе!

Я ворвался на кухню, там царил идеальный порядок. Развернувшись, я одним шагом покрыл расстояние между кухней и комнатой, шагая внутрь.

– Зачем кричишь? – поинтересовался Сикейрос, не отрываясь от игры в мобильном.

– Что всё это значит, Хорхе? – я обвел руками пространство за его спиной. – Где твои вещи?

– За дверью.

Я посмотрел туда. Там стояло несколько набитых сумок, готовых к отбытию.

– Переезжаю, – когда тишина стала совсем уж невыносимой, проронил латин. – Хозяин ресторана, в котором я работаю, открывает ещё одно заведение в Нью-Йорке. Он предлагал мне перевестись туда. Меня ничего не держит в этом городе, и я не буду по нему скучать. Я подписал контракт.

Я медленно опустился на свою постель на полу.

– Когда?

– Завтра утром, – Сикейрос наконец обернулся, бросив на меня быстрый взгляд, и так и застыл, разглядывая мое лицо.

Мы помолчали какое-то время. Латино мог бы сказать, что он предупреждал, что мне нужно было лететь домой, пока был шанс…

Хорхе промолчал.

– Раздевайся, – наконец сказал он. – И ложись спать.

…Сикейрос улетел в понедельник. Всё воскресенье он просидел в нашей квартире. У него не было друзей в Чикаго, и ему не с кем было прощаться. Я предлагал ему пройтись по городу, увидеть те достопримечательности, которые он так и не повидал за свои годы в городе, но Сикейрос отказался. Я мог его понять – парню было не до того. Все достопримечательности Чикаго меркли перед тем, как легко здесь рушатся мечты.

Я так и не лег спать в то утро. Не спал весь день, помогая Хорхе приготовить обед, собрать последние вещи, рассчитаться с Салливаном. Старик показался мне ещё отвратительнее, чем раньше, и брюзжал всё время, пока пересчитывал деньги, но я готов был простить ему что угодно всего лишь за тот факт, что он не был связан с бандой Джулеса и Даниэля в этом районе. А он не был связан, я знал это.

Сикейрос не задавал вопросов, а я не спешил ничего рассказывать. Наверное, латино о чем-то догадывался, сложно было не строить предположений, когда я ходил за ним весь день, словно привязанный.

Я панически боялся остаться один.

Я надеюсь, вам никогда не придется переживать такие минуты в своей жизни. Это был сплошной непрекращающийся кошмар – это избитое, распухшее, черное лицо перед глазами, и ощущение стали в своей руке. И выстрел…

К концу дня я уже плохо контролировал свое тело. Я не спал двое суток, и не ел почти столько же. Замечательный обед, который приготовил Сикейрос, остался мной нетронутым. Жутко болело всё тело – живот, куда бил отморозок Спрут, голова, которая до сих пор звенела от его ударов, и ноги – я не давал им отдыха за эти дни. Я боялся присесть или прилечь – я знал, что увижу во сне лицо того чернокожего парня, похороненного мной на городской свалке. Вечером я всё-таки уснул – даже не помню, как это вышло. Проснулся за несколько часов до рассвета, и сидел, прислонившись к стене и глядя на спящего на диване Хорхе, три часа подряд, не вставая с места. Только когда в комнате начало светлеть, я заставил себя подняться и поставить чайник.

Мы вышли из дома вместе. Я помог ему донести вещи до ожидавшего нас на главной улице такси и погрузить их в багажник. Потом Сикейрос повернулся ко мне, чтобы попрощаться.

– Не жалей, что не поступил в американский колледж, – вдруг сказал я. – Ты много раз умнее, порядочнее и лучше, чем они. Никогда не жалей, что не стал одним из них.

Хорхе некоторое время смотрел на меня, а затем улыбнулся. Мне показалось, что на лице его мелькнула тень облегчения.

– Спасибо, друг, – сказал он.

Мы пожали друг другу руки, а потом он сел в такси и уехал. А я пошел на работу. В голове у меня творилось что-то странное, и я боялся, что это будет очень заметно. Я боялся, что Кира меня прогонит – не потому, что не хотел терять работу, просто мне некуда было идти, а я не мог быть один.

Когда я пришел, Карреры в офисе не было. Тоби и Стивен помыкали новым стажером, и не обратили на меня особого внимания. К моим синякам они были привычны, в клубе мне иногда доставалось, и, послав в мою сторону несколько комментариев, оба вернулись к своим занятиям. Стивен исполнял роль заместителя, пока Киры не было – испанка опаздывала первый раз на моей памяти; Тобиас занимался обучением новичка. Я забился в комнату с компьютерами и попытался углубиться в работу.

У меня всё валилось из рук. В голове была абсолютная, вселенская пустота, и я просто не был способен на нормальное функционирование. Я ничего не сделал за тот день. По причине всеобщей занятости на это никто не обратил особого внимания, а затем в офис пришла Каррера и сказала нам валить отсюда, поскольку у неё обозначились срочные дела, а она не может доверять офис ни одному из нас, и кроме того, за полдня нам не поступило ни одного заказа. Мы молча собрались и вышли – Кира терпеть не могла, когда её приказы выполнялись без должной паники и трепета. Потом мы распрощались и разбрелись по разным сторонам. Я дошел до ближайшей кафешки и сел там, не сразу отреагировав на принесшего меню официанта. Мне хотелось просто сидеть, ни о чем не думая, ничего не делая. Я странно чувствовал себя, мир вокруг был каким-то искаженным, от недостатка ли сна или по другой причине, и я, как Хорхе двумя днями раньше, не знал, что мне делать.

Я заказал сок, чтобы избавиться от неприятного ощущения в горле, но не почувствовал его вкуса. Я понимал, что со мной происходит что-то не то, и когда звон в ушах стал невыносимым, а перед глазами начали расплываться широкие белые круги, я понял, что нужно что-то сделать, сконцентрироваться, взять себя в руки. Гаснущим сознанием я попытался найти зацепку во внешнем мире, и нашел её. За соседним столиком разговаривали, и их разговор, равномерное жужжание, был почти спасительным кругом для меня. Я вслушался, и через какое-то время начал различать вначале отдельные слова, а затем и смысл сказанного. Я медленно приходил в себя. Обсуждали какое-то телевизионное шоу. Как я понял спустя несколько минут, цель шоу заключалась в угадывании пола участников – настоящая ли это женщина, или переделанный хирургами самец. Аудитории, как выяснилось, удавалось отгадать лишь в половине случаев. За соседним столиком осуждали поведение мужа одной из «участниц», который, узнав правду, в очень грубой форме отказался с «ней» видеться. Как выяснилось, несчастный долго жил с мужиком, сам о том не подозревая.

Я собрался с силами, расплатился и вышел из кафе. Я не хотел возвращаться в пустую квартиру, но ещё больше я боялся остаться один на темных улицах. Я не хотел даже думать о том, что завтра мне придется возвращаться в «Потерянный рай», что придется находиться там ещё какое-то время, чтобы слежка за мной стала не такой напряженной. Я хотел домой. Господи, как никогда в жизни я хотел домой, где всё было понятно, просто, честно и уютно. Домой, где я никогда не буду один.

К дому Салливана я подходил не спеша, заметив компанию Даниэля ещё издалека. При моем появлении латиносы стихли, и я понял, что за мной будут теперь присматривать всегда – до тех пор, пока я действительно не стану частью их клана.

– Олла, амиго, – Даниэль усмехнулся, глядя, как я молча приближаюсь к ним. – Трудный рабочий день? Надеюсь, тебе хватит сил прийти завтра в клуб?

– Как обычно, Даниэль, – бросил я, проходя мимо них.

Я зашел в подъезд, и вонь Керни едва не заставила меня вернуться обратно на улицу. Бомж виновато пошевелился.

– Сожалею, парень… – прошамкал старик. – Сикейрос улетел, да? Он был моим ангелом-хранителем. Твоим, наверное, тоже, а?

Я не стал слушать этот бред, поднимаясь вверх по лестнице. Мне ни с кем больше не пришлось говорить, и, зайдя в квартиру, я первым делом включил свет везде, где были рубильники. Потом сел на диван и включил телевизор.

На экране что-то происходило, откуда-то шел звук, а в голове была только одна мысль – я не убийца. Ведь я не убийца, правда? Господи, всё это не со мной, всё это не со мной…

Кажется, я даже говорил это вслух.

Когда я посмотрел на часы, было уже утро.

Я совсем не удивился тогда. Я прекрасно помню это состояние – меня просто не существовало в том мире. Я не спал, но и телевизор я не смотрел – по крайней мере, не помню ничего из того, что мелькало на экране. У меня ранее не случалось подобных провалов в памяти, и, надеюсь, больше не случится.