Текст книги "Турист (СИ)"

Автор книги: Ольга Погожева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Ольга Погожева
ТУРИСТ

Часть 1. Империя. Город ветров

«Демократия в аду, на небе – Царство».

Иоанн Кронштадтский

Глава 1

Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас, И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства пред ними и язычниками. Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать; Ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас. Предаст же брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их; И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется.

(Матф. 10:16–20).

Небо было чужим. Тяжелые, темно-лиловые тучи грозно собрались на небесном куполе, утро казалось глубокой ночью. Горели даже уличные фонари, и ярко сияли неоновые вывески магазинов и рекламных щитов. Некоторые из них только открывались, и работники протирали окна или заметали устланный плиткой вход у дверей офисов и бутиков. Ветра почти не было, и воздух стал сухим, почти шершавым на вкус. Это вызывало слабое удивление – в конце концов, Чикаго был портовым городом, близость воды не могла не сказываться на климате. По крайней мере, в родной Одессе воздух буквально дышал морем.

Я выпрямился, в который раз обводя взглядом оживленную улицу. Люди торопились, почти бежали по своим делам, и я внезапно показался сам себе лишним. Я стоял у шоссе, не двигаясь с места. Такси, которое довезло меня до рабочего района, уехало, багаж лежал в ногах – две большие спортивные сумки. Стоять на месте было нельзя, и я встрепенулся: мысли о доме затягивали, точно зыбучие пески, а я не мог позволить себе расслабиться.

Вздохнув, я присел, чтобы поднять сумки, накинул ремни на плечи, и поднялся, взяв курс, указанный мне таксистом. В этом районе, сказал он мне, ты не найдешь работу, но снять здесь дешевую квартиру можно. Это я и намеревался сделать – прежде всего мне был нужен угол, где я мог расположиться, а уж потом всё остальное. Я старался как можно меньше глазеть на снующих вокруг людей, судорожно сжимая в кулаке нацарапанный таксистом адрес дома, где можно недорого снять квартиру, но ничего не мог с собой поделать. Эти люди казались мне почти инопланетянами, и их вид порой вводил в глубокое изумление. Такой разношёрстой публики я не видел даже на нашем Привозе. Негров и азиатов хватало и у нас, бомжей тоже, но таких, как эти, я не видел никогда. Кто-то одет в деловой костюм, рядом с ним – некто в подобии балахона с капюшоном на манер монахов восемнадцатого века; существо неопределенного пола разгуливает в одном купальнике, зато на ногах – высокие кожаные сапоги. Заглядевшись на длинноногую девицу с ярко-голубыми волосами, я едва не наступил на рассевшегося на тротуаре негра.

– Эй, чувак! – внезапно громко и радостно, точно он ждал здесь именно меня, завопил он. – Ты не поверишь, что со мной произошло! Я сейчас всё тебе выложу, но мне нужны баксы!

– Извини, – несколько натянуто выговорил я и попытался его обойти, – я тороплюсь.

– Чувак, я серьезно! – негр подскочил, сделавшись едва ли не выше меня, и бодро затрусил следом. Одет он был более чем красноречиво: длинная майка со следами масляных пятен и широкие, некогда модные штаны, порванные в нескольких очень даже неприличных местах. Когда он поднялся, чтобы идти за мной, он не забыл свою подстилку, оказавшуюся курткой, и принялся на ходу натягивать её на себя. – Я сижу тут уже второй час, и ни один ублюдок не дал мне ни цента!

– Извини, я тороплюсь, – упрямо повторил я, ускоряя шаг. Чернокожий не отставал, с явным интересом поглядывая на мои сумки. Уйти от него или хотя бы оторваться я не смог бы при всем желании. Меня предупреждали по поводу чёрных. С ними лучше вежливо раскланяться и разойтись, но дел никаких не иметь и в разговоры не вступать. Тем более сразу по прибытии в США.

– А хочешь, я тебе помогу, чувак? – полюбопытствовал негр, пытаясь перехватить у меня одну из сумок. – Донесу, куда скажешь, а ты не поскупишься…

– Не надо, спасибо! – почти выкрикнул я, начиная тихо паниковать. В конце концов, к кому я мог бы обратиться за помощью, даже если бы меня кто-то и слушал? Прохожие пролетали мимо, не задерживаясь ни на секунду – мужчины и женщины, доедая на ходу гамбургеры или громко разговаривая по мобильному. Две сумки ограничивали меня в маневренности, увернуться от назойливого негра я никак не мог.

– Без проблем, чувак! После отблагодаришь! – черный уже почти вырвал у меня сумку, когда меня осенило.

– Полиция! – не слишком громко, но очень уверенно позвал я.

Рука негра, до того мертвой хваткой вцепившаяся в мою сумку, мгновенно разжалась. Негр в явной растерянности отпрянул от меня, озираясь по сторонам, и я сделал спасительный рывок вперёд. Я только и успел удивиться, как они здесь боятся копов. Мне рассказывали, я не верил. Надо будет пользоваться при случае – на деле вышло безотказно…

– Чувак!.. – раздался позади голос, при звуке которого я начал тихо закипать. Будь у меня свободные руки, придушил бы на месте…

Я сделал бешеный марш-бросок через всю улицу, оказавшись по ту сторону трассы. Машины резко притормаживали передо мной, я даже заметил, как у одного из водителей выплеснулось кофе из стаканчика – очевидно, на штаны, потому что посмотрел он вначале вниз, а потом на меня красноречиво злобным взглядом. Вслух извинившись, хотя матерящийся водитель никак не мог услышать меня из-за стекла, я шагнул на тротуар. Оборачиваться я не стал – почему-то был уверен, что негр за мной не пойдет. У них же тут, наверное, каждый квадратный метр расписан. Ну да, вон впереди ещё один «нищий», надо брать право руля. Не оборачиваться меня учил ещё дед, когда я очень боялся в детстве собак. Не оборачивайся, не смотри им в глаза.

Я замедлил шаг, с некоторой долей самодовольства шагая по аккуратным плитам улицы. Этот район был одним из самых дешевых, как принято здесь говорить, рабочим районом, но асфальт был ровным, гладким, хоть и покрытый местами граффити и захарканными пакетами из-под чипсов и сигарет. Где-то здесь должен быть иммигрантский квартал, где, как я разузнал ещё дома, жили такие, как я.

Черт его знает, почему меня понесло в США. Принимая участие в американском конкурсе за компанию с товарищем, я и не думал ехать сюда. Я только закончил институт, но работал уже два года, опыт у меня был, знания тоже. Личное отношение к Америке было однозначным и негативным. Но когда пришло время писать отказ, жизнь вдруг изменилась. Фирма распалась, я оказался без работы. Нельзя сказать, что меня это особенно огорчило: человек с такой специализацией и опытом работы в сфере IT мог легко найти себе новое место, тем более, я совсем не боялся перемен. Бес попутал, говорят в таких случаях. Загорелось мне вдруг поехать в другую страну, увидеть других людей, заработать денег. Товарищ мой так никуда и не поехал, не сложилось. Я же планировал вернуться домой месяца через три. Я не собирался долго батрачить на чужой родине, тем более что жизнь без родного города не представлял. Я считал себя туристом. Приеду, поработаю, посмотрю страну, уеду. Будет что рассказать товарищам, и я даже заранее знал, как буду описывать свои похождения в Америке – так, чтобы ни у кого не возникло желания побывать здесь. Тяжелее всего было объяснить причину моего желания уехать родителям. Но я уже здесь, и пока что меня всё устраивало.

Я усмехнулся своим мыслям и ускорил шаг. Настроение поднималось, люди казались приветливыми, свет неоновых реклам и фонарей казался особенно таинственным, неизведанным в контрасте с тяжелым, темным небом. Скоро будет гроза, подумал я, взглянув на небо. Вдалеке уже сверкали молнии, но дождем в воздухе по-прежнему не пахло.

Я бросил случайный взгляд на стену кирпичной пятиэтажки и даже удивился: на начищенной табличке было выбито название именно той улицы, которая была написана у меня на листке. Ну, если всё и дальше пойдет так удачно, я признаю Чикаго одним из лучших городов на планете.

Интересно, тот дом, адрес которого дал мне водитель, такой же опрятный и милый на вид, как этот?

Проходившая мимо женщина, разговаривавшая по мобильнику, споткнулась о выбоину в плитах и едва не упала, не сумев сразу выдернуть тонкую шпильку. У меня хорошая реакция. Я мгновенно отпустил сумку, которую держал в левой руке, и подхватил женщину до того, как она могла бы растянуться на тротуаре. Мобильник, который она не сумела удержать, мягко шлёпнулся поверх моей сумки.

– Что ты себе позволяешь, идиот! – вдруг закричала она, вырываясь из моих рук. Она рисковала упасть повторно, поскольку я держал её на весу, и твердой опоры под ногами у неё не было. – Отпусти, придурок!

Я понадеялся на то, что плохо её понял, и отпустил не сразу, а спустя пару секунд, когда она уже крепко стояла на злополучных шпильках. Элегантно одетая, ещё молодая, но с неприятным выражением брезгливости на покрасневшем лице. Я подобрал с сумки её телефон.

– Я подам на тебя в суд, козёл! Тебе жизни не хватит, чтобы расплатиться со мной!! Скажи, тебе понравилось меня лапать?! Ты…

Я вздохнул, радуясь тому, что языкового опыта у меня мало, и я понимал лишь половину из того, что она пыталась до меня донести.

– Не забудьте свой мобильный, мэм, – протягивая её телефон, попросил я.

Она закончила очередной монолог, набрала в легкие воздуха для новой тирады, и тут увидела свой телефон.

– Дай сюда! – она грубо вырвала его из моих рук и принялась лихорадочно прятать его в сумочке. – Радуйся, что я не позвала полицию, осёл!

Спокойствием я никогда не отличался, но и лезть на рожон тоже не любил, тем более проведя менее трех часов в чужой стране. Я был наслышан о местном гипертрофированном чувстве справедливости, только поэтому сохранил ледяную мину на лице, невероятным усилием добиваясь, чтобы моё состояние не выдал румянец. Я вообще редко краснею, но когда это всё-таки происходит, то уж по полной программе.

– Ты помял мой костюм своими лапами, ты грязный…

– Я хотел помочь, – попытался вклиниться я.

– Ах, помочь! Ты мне едва ногу не сломал, кретин!

– Извините, – удивляясь самому себе, произнес я.

Женщина, уже выдыхаясь и не столь агрессивно, продолжала что-то выговаривать мне, только я уже не слушал. Подхватив сумку, я спокойно и не торопясь пошел дальше, прислушиваясь к происходящему за спиной. Похоже, звать полисменов она действительно не собиралась – очевидно, слишком торопилась на работу, обычно у них такие дела миром не кончаются. Мне везло.

Настроение у меня даже поднялось – уже второе приключение за три квартала. Будет что рассказать дома! Мне всё было в новинку, я даже косящие взгляды прохожих встречал с удовольствием. Я не уставал смотреть по сторонам, с любопытством оглядывая бутики, супермаркеты и довольно обшарпанные серые дома. Я находился не в самом лучшем районе города, и смотреть, по большому счету, тут было не на что, но меня интересовало всё, и в особенности люди, сновавшие вокруг с озабоченно-сосредоточенными лицами. В своё время я много читал о Чикаго, в детстве увлекался рассказами про здешних мафиози, но, став старше, понял, что на самом деле всё это не так здорово. Да и Чикаго давно перестал быть центром американской мафии, уступив это место Нью-Йорку.

Нужный мне номер дома я нашел почти сразу, завернув в проулок и спросив у сидящей на лавочке бойкой старушки, где здесь сдают комнаты. Она сразу указала мне куда-то во двор соседнего довольно убогого дома, и я поплёлся туда. Входная дверь обшарпанного подъезда была нараспашку, но рядом, на бордюре, сидели несколько молодых парней приблизительно моего возраста. Все они с явным интересом наблюдали за мной, и мне сразу стало неуютно. Спрашивать у них что-либо я не стал, но один из них сам заговорил со мной, как только я поравнялся с дверью:

– Кого-то ищешь, приятель?

– Мистера Салливана, хозяина… – я замялся, не зная, как же его назвать.

– Он дома, – кивнул мне тот же высокий мулат, ещё раз внимательно оглядывая меня с ног до головы. – А ты новенький?

– В каком смысле? – уточнил я.

Сидящие позади мулата парни дружно заржали. Я на всякий случай нахмурился.

– Ты приезжий? – тоже улыбаясь, переспросил тот.

– Вроде того, – осторожно ответил я.

– И откуда?

Я замялся. Кто из этих полуобразованный детей городских джунглей Чикаго мог слышать о далёкой Украине, расположенной в Восточной Европе? Когда я общался по Интернету с одним американцем, он вежливо уточнил, в какой части Африки находится моя страна. С тех пор об Украине я стараюсь не заикаться.

– Россия.

– У-у-у…

Парни дружно переглянулись, а затем мулат вновь обратился ко мне:

– Как зовут?

В его тоне теперь звучало откровенное уважение. В который раз за сегодняшний ещё такой короткий день я удивился. Поколебавшись, я честно ответил:

– Олег.

– Как?

Пришлось повторить раза три. Мулат покачал головой и пояснил:

– У старика Салливана живут в основном иммигранты. Весь этот район населен латинами. Такие, как ты, живут в другом квартале, недалеко отсюда. Я сам из Бразилии, но живу здесь уже шесть лет. Два года назад сюда приехал один русский. Приехал на несколько месяцев, заработать денег – как и все мы. Он был хорошим парнем. Мог порвать пятерых, но поцапался не с тем человеком, и с тех пор его не видели.

Повисло молчание. Парни курили, о чем-то переговариваясь между собой, мулат молчал. Рассказанная им история не вдохновляла. Я неловко переступил с ноги на ногу, ожидая продолжения.

– Пойдём, Оулиг, – точно очнувшись, кивнул мне мулат. – Отведу тебя к Салливану.

Ступив в довольно темный подъезд, я едва не растянулся тут же, у порога, сходу наткнувшись на что-то огромное и живое.

– Керни, старый чёрт, шёл бы ты отсюда, пока тебя Салливан не вышвырнул, – посоветовал бомжу мулат, бесцеремонно отпихивая его ногой. Человекообразное у меня под ногами пошевелилось и отползло подальше в угол.

– У Салливана дешёвые комнаты, советую долго не думать, он не любит, когда с ним торгуются. Впрочем, – мулат, поднимаясь всё выше по лестничным пролётам, на секунду задумался, – впрочем, свободных квартир у него нет. Это точно.

– Повезло мне…

– Повезло, – не согласился мулат. – Я иду с тобой, русский, значит, всё будет о'кей.

– Как тебя зовут? – несколько запоздало поинтересовался я.

– Джулес, – хмыкнул мулат. – И у меня сегодня хорошее настроение, русский.

Я не возражал. Русский так русский. Для них все славяне – русские.

У крепкой, но обшарпанной двери последнего, шестого этажа мы остановились. Джулес уверенно нажал на звонок, и через пять минут непрерывных трелей в глубине квартиры раздался чей-то недовольный заспанный голос. Что говорил находившийся за дверью, я понять не мог: во-первых, он говорил на американском слэнге, во-вторых, звук сильно приглушала дверь. Догадаться, что это была отборная матерная ругань, труда не стоило.

Дверь распахнулась, и на пороге возник немолодой мужчина с внушительным пузом и остатками редких седых волос на голове. Одет он был в помятые штаны и расстегнутую клетчатую рубаху.

– Чего тебе, Джулес? – неожиданно громко гаркнул он, и я невольно отступил на шаг. Он буквально буравил меня взглядом, оценивающе глядя на мою одежду. Похоже, привычно прикидывал, сколько сможет из меня вытянуть. – Ты же знаешь, комнат у меня нет, нечего водить сюда всяких проходимцев!

– Ему нужен угол, Салливан, – мулат примирительно поднял руки. – Он русский и ещё никого в городе не знает.

Странное беспокойство скользнуло по лицу хозяина. Он сделал движение, точно собираясь закрыть дверь.

– В прошлый раз парень, похожий на тебя, доставил мне много проблем, – глядя мне в глаза, проговорил он. – Боюсь, с тобой проблем будет даже больше, уж слишком ты… беленький.

Я даже не обиделся, просто впал в ступор на несколько секунд.

– И? – наконец выдавил я из себя.

– Ну вот что, русский, – не вдаваясь в пояснения, быстро заговорил Салливан. – У меня есть только одна квартира. Там живет латинос, платит триста баксов в месяц и не справляется, постоянно опаздывает с выплатами. Вдвоем вы будете платить мне пятьсот, идёт?

Я ожидал поднебесных цен, поэтому молча кивнул. Мистер Салливан крякнул и, застегиваясь, шагнул из квартиры в коридор. Джулес подмигнул мне.

– Когда освободишься, спускайся к нам, – предложил он. – Тебе понадобится какая-то работа, а я получу проценты, если приведу к боссу ещё одного человека.

– Спасибо, Джулес, – искренне поблагодарил я, подхватывая сумки и следуя за Салливаном. – Увидимся.

Мулат кивнул и первым пошёл вниз. Салливан спускался медленно, точно нехотя, я плёлся следом, цепляя сумками стены и перила. На третьем этаже мы остановились, и Салливан отпер ключом из внушительной связки дверь в квартиру, над косяком которой я с большим трудом разглядел цифру 18.

– Твой сосед на работе, – бегло оглядев квартиру, обратился ко мне он. – Вечером увидитесь. Думаю, – Салливан ухмыльнулся, – он будет очень доволен. Впрочем, это его проблемы, я никого не держу.

Я молча рассматривал однокомнатную квартирку, обставленную бедно и неуютно. В комнате была одна кровать, мне предполагалось спать на полу. Или на кровати, если я смогу выпихнуть своего соседа.

– Вот твой ключ, – Салливан протянул мне тот самый, которым он открывал дверь. – А ты дашь мне залог.

– Какой залог? – не понял я.

– Плату за месяц, пятьсот баксов. Уже пятое число, а Хорхе так и не принес мне денег. Хочешь оставаться, плати, а потом сам уж как-нибудь с ним разбирайся.

Я молча поставил сумки на пол.

– А договор? – уточнил я. – Где я должен расписаться?

– Ну да, – Салливан выудил откуда-то из кармана своих необъятных штанов целый ворох свернутых в рулон файлов. Перелистав их все, он протянул мне пустую копию договора, недовольно поглядывая на часы.

Я сел на расшатанный стул и принялся изучать бумаги. Я в свое время научился работать с деловыми бумагами, и никаких подозрений просто составленная форма обязательств у меня не вызвала. Я расписывался под копирку, копию Салливан оставил мне, предварительно получив с меня деньги.

– И ещё, русский, – шагнув к двери, предупредил меня он. – Я не потерплю шума в своем доме. Никакого шума, никаких наркотиков, никаких баб. Парней тоже. Всё ясно?

– Да.

Салливан вышел, захлопнув за собой дверь, и я опустился обратно на стул. Теперь, когда я выполнил первую миссию в незнакомом городе, я почувствовал всю тяжесть своего положения. Вот испытание, о котором, помнится, я мечтал всю жизнь, с детства. Может быть, вяло подумал я, именно ради этого я и приехал сюда. Жить в чужой враждебной стране, начиная даже не с нуля – с минуса. Впрочем, винить никого не приходилось: фирма, которая устраивала конкурс, соблазняла потенциальных работников моего возраста исключительно бесплатной визой и скидкой на билет в США. Обратный билет я должен был достать самостоятельно. Будь я моложе, студентом первых курсов, я бы попал под программу Work&Travel, и проблем бы никаких не было. По приезде в США таким товарищам предоставляют место, где жить, и место, где работать. Дальше, если есть желание остаться поглазеть на страну и поработать на неё же, разбираешься с визой через ту же фирму, и вперёд. Мне же только помогли оформить визу на пару месяцев и дали скидку. Конечно, по любым возникающим вопросам и недоразумениям я имел право обраться в эту же фирму. Или в посольство. Теоретически. По истечении двух месяцев я мог продлить визу, мне обещали помочь с оформлением всех документов.

Беспокойно поёрзав на скрипящем стуле, я поднялся и принялся за осмотр отведенной мне территории. О соседе по имени Хорхе я не думал. Будем разбираться с проблемами по мере их поступления.

Это была не комната, а вполне полноценная квартира. В том плане, что в ней размещались, помимо спальни, кухня и ванная. Состояние, конечно, повергло меня в некоторый шок, но, поразмыслив, я решил, что пока что сгодится и так.

В прихожей висело довольно большое, но мутное зеркало, и я невольно задержался, увидев в нём себя. Наверное, Салливан был прав, я выгляжу слишком домашним, или что там он имел в виду. Но постоять за себя я всегда умел. Силой и умом меня Бог не обидел, да и вообще сказать, мало чем обделил. Жаловаться было не на что. Справиться с ретивым соседом или неграми на улице я точно смогу.

Продолжая смотреть в зеркало, я машинально провел рукой по стянутым в хвост волосам. Когда я был подростком, цвет волос приводил меня в отчаяние. Одноклассники дразнили болонкой или Белоснежкой, и я ничего не мог с этим поделать. Один раз, в сопливом розовом детстве, я даже попытался перекраситься в темный цвет, но вышло что-то непонятное, грязно-серого оттенка. Мне здорово влетело от родителей за насилие над собственной природой, и с тех пор я смирился. Это, наверное, как если бы негр красил свои волосы в белый цвет.

Когда я учился на военной кафедре в своем институте, такой гривы у меня, конечно, не было. Получив законное офицерское звание и избавившись от угрозы армии, я с наслаждением ходил мимо парикмахерских целых полтора года, позволяя волосам расти, как им вздумается.

Я отвернулся, подхватил свои сумки, и оттащил их в общую комнату. Нельзя сказать, чтобы они что-то в ней изменили. Комната была обставлена… никак. Выражаясь образно, интерьер в ней как таковой отсутствовал. У стены стояла полузаправленная кровать, под которой громоздились чемоданы и тюки с барахлом, напротив кровати стоял допотопный телевизор, я даже постеснялся уточнить, был ли он цветным. У другой стены стояли два письменных стола, один из них оказался завален старыми газетами, на другом стояла пачка книг. Человек, который здесь жил, явно не требовал многого от жизни. В ванной я уже успел заметить скромный набор гигиенических средств из одной зубной щётки и бритвы, поэтому ничему удивляться не стал.

Балкона в комнате не было, зато имелся люк для пожарной лестницы, что заставило задуматься. Мне-то толку от этой лестницы никакой, а вот грабителям прямая дорога…

Я рассмеялся. Грабители должны быть последними недоумками, чтобы лезть именно сюда. Кроме того, пролезая через окно, они рисковали попасть под непрекращающуюся струю ржавой роды, стекавшую в заботливо подставленный кем-то тазик. Тазик был наполнен до краев, и при виде заливаемого грязевой струей облупленного паркета я преисполнился решимости.

Следующий час я занимался исключительно уборкой квартиры. На кухне оказалась целая гора тряпок, так что орудия борьбы с санитарным состоянием квартиры оказались на месте. Обрадовало наличие моющего средства, но ни пылесоса, ни хотя бы веника я так и не нашел. На первый раз я решил, что сгодится и так; в любом случае спать в грязи мне было неохота. Кому-то всё равно придется спать на полу, и я смутно догадывался, что это буду я.

Через относительно короткий промежуток времени квартира выглядела на порядок лучше, чем до моего вмешательства. Можно сказать, она почти сияла чистотой, если бы не ржавчина на всех имеющихся трубах и грязные пятна на потемневших от сырости обоях в комнате. Потолок можно не замечать, как не берут в расчет стихийное бедствие, над которым не имеют власти, так что я со спокойной совестью проигнорировал разбухшую штукатурку.

Собственно, в квартире было слишком мало вещей, которые могли бы создать беспорядок. Смущала куча тряпья под диваном и такая же куча всякой ерунды на столе. Их я трогать не стал, в конце концов, это были личные вещи моего соседа, и с ним мне ещё предстояло разобраться. Один стол я собирался забрать себе, так что книги нужно было оттуда убрать.

Перетащив свои сумки под свободный стол, я взял в руки первую же книгу, лежавшую на столе. Толстый том в чёрном кожаном переплете сразу показался знакомым. Библия. Я невесело улыбнулся. Любят же эти американцы показную набожность. Чего только стоит их так называемая благотворительность. Чем шире размах пожертвований, тем порядочнее они выглядят в глазах общества, тем популярнее они становятся. Всё просто, это как индульгенция в Средние века. О раскаянии, желании по-настоящему измениться говорить не приходится.

Из интереса я перебрал оставшиеся книги. Все они были на медицинскую тематику – учебники по анатомии, справочники и энциклопедии. Практически все были на английском, и только две на испанском. Мой испанский ограничивался фразой «буэнос диас», так что в плане определения языка я мог и ошибиться.

Я отложил книги; медицина мне была не то что неинтересна – я попросту в ней не разбирался. Я не мог даже наложить повязку или правильно приклеить пластырь – всё у меня получалось как-то косо.

После душа я почувствовал себя гораздо лучше. Вернулось ощущение уверенности, я вновь был полон энергии и желания жить. Одевшись попроще, в старый джинсовый костюм, я решил спуститься вниз. От того же разговорчивого водителя такси я узнал, где здесь могут нанимать рабочих, и решил наведаться туда. Я хотел за этот день сделать абсолютно всё. В детстве, начитавшись Теодора Драйзера, я так мечтал побывать в Чикаго, что даже по прошествии стольких лет не смог полностью избавиться от своей страсти. Я должен был своими глазами увидеть «город ветров», его парки, здания; ощутить темп жизни и биение его сердца.

Захватив с собой документы и деньги, я вышел из квартиры. Настроение у меня было просто прекрасным, я почти не касался ногами грешной земли, пребывая, по своему обыкновению, в несколько выдуманном мире. Такой грязи я не видел даже в наших общежитиях; но и заплеванные стены подъезда, и сальные перила были для меня в тот день чем-то необыкновенным.

У выхода из подъезда я споткнулся обо что-то и буквально вылетел из дверей, едва не зарывшись носом в разбитый асфальт. Тихо ругнувшись, я прислушался. Из подъезда послышалось невнятное бормотание, сидящий там человек явно пытался извиниться. Ну да, ему надо поддерживать отношения со всеми жильцами дома; выходить на улицу он почему-то не хотел.

Кто-то расхохотался у меня за спиной, я резко обернулся. Джулес весело встретил мой раздраженный взгляд и вновь рассмеялся.

– Ничего, парень, – отсмеявшись, сказал он. – Скоро это будет у тебя на уровне генного автоматизма – перепрыгивать через него каждый раз, когда входишь или выходишь из подъезда.

– Ему больше совсем негде жить?

– А ты как думаешь, русский? Вряд ли он сбежал из роскошного особняка, чтобы жить в подъезде нашего Салливана. Кроме того, с одной ногой не особо-то побегаешь.

Я покосился на закрывшуюся дверь подъезда.

– Парни ушли играть в баскетбол, в соседний двор. Я остался тебя подождать.

– Зачем? – несколько удивился я. Проявление такой заботы насторожило.

– Так ведь я обещал тебе работу, – в свою очередь удивился Джулес. – У меня сегодня выходной, так что я вполне могу позволить себе сидеть, где вздумается. Кроме того, ты наверняка любишь баскетбол и не откажешься с нами сыграть.

– Вообще-то… – неохотно выдавил из себя я, избегая его взгляда, – я не люблю такие игры.

Это была правда. Я не играл ни в футбол, ни в баскетбол, не следил за матчами и не знал, кто победил в прошлом сезоне. Куда больше мне нравились драчки – в своё время я чем только не занимался, от кун-фу до «смерша» – и оружие, огнестрельное ли, холодное, моему восторженному мозгу было всё равно.

– Доставь нам такое удовольствие, русский, – склонил голову набок мулат. – Ты всё-таки новенький.

Я так и не понял, что он имел в виду, но стало ясно, что отвертеться не удастся.

– Хорошо, Джулес, я пойду. Только недолго. Хочу посмотреть город сегодня.

– Успеешь, – пообещал мулат, поднимаясь с асфальта.

Мы прошли узкими переулками мимо мусорных баков и замаранных граффити стен, а затем Джулес резко остановился и указал рукой вниз:

– Там.

Я глянул поверх его плеча: площадка для баскетбола располагалась метра на полтора ниже того уровня, на котором мы находились. Внизу носились с мячом игроки, по периметру расселись зрители и запасные. Джулес был прав, здесь жили одни латиносы. Среди смуглых и темноволосых обитателей квартала я выглядел во всех смыслах белой вороной.

– А… обратно как? – поинтересовался я, когда Джулес спрыгнул вниз.

– Не бойся, – улыбнулся он в ответ, и я, вздохнув, последовал его примеру.

– Лестница, – указал мне рукой мулат; в стене, с которой мы спрыгнули, были выбиты импровизированные ступеньки.

На нас сразу обратили внимание. Джулес, очевидно, был здесь не последним человеком, это было видно по тому, как с ним держались остальные, по командному тону, каким он обращался к остальным. Впрочем, сейчас все смотрели исключительно на меня. Опускать глаза я не стал, хотя мне хотелось исчезнуть из этой дыры сию же минуту, и неспешно осмотрел каждого из находившихся на площадке игроков. Враждебности в них не было, только интерес. Как хищники выжидают от человека малейшего проявления слабости, чтобы наброситься и порвать, так и они пытались выяснить, что я из себя представляю. И по тому, как оживленно они начали переговариваться друг с другом, я понял, что веду себя правильно.

Джулес что-то крикнул им на испанском, и игроки загудели ещё громче.

– Пойдем, – он кивнул вперед, – ты будешь играть в моей команде. Куртку сними, мешать будет.

Я поколебался, в карманах были документы и деньги, но показывать это я тоже не спешил.

– Куда её положить? – поинтересовался я у мулата. Тот понимающе кивнул.

– Отдай Даниэлю, он мой хороший кореш. Он присмотрит.

Я отдал куртку подошедшему на знак Джулеса невысокому смуглому юноше и постарался запомнить его лицо. Тот тотчас потерялся среди других латиносов, и я махнул на всё рукой. Сам залез в эту дыру, назад пути нет.

Игра началась. Игроки другой команды были без футболок, поэтому знакомиться со своими мне так и не пришлось. С самого начала соперники перехватили инициативу. Капитан той команды, огромная бородатая горилла, буквально сметал игроков с площадки. Надо признать, получалось это у него спонтанно, без особого напряжения. Ему было явно неуютно на таком маленьком клочке бетона, и он желал больше свободного пространства вокруг себя. Впрочем, без особой нужды к нему никто и не лез, после того как один из наших, попытавшись перехватить у него мяч, споткнулся о его ногу и, падая, вывихнул себя лодыжку. Джулес рвал и метал, и стало очевидно, что обычная соседская игра грозит перерасти в противостояние двух капитанов. Мне, если честно, было наплевать, кто победит, и единственное, чего мне хотелось – уйти с площадки живым.

– Мать вашу, недоноски! – орал Джулес на помеси испанского с английским. – Если Марк перехватит ещё один мяч, мы проиграем как последние кретины! Сукины дети!..