Текст книги "Мясорубка Фортуны"
Автор книги: Ольга Вешнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)
– Что скажешь? – Сатибо намекнул принудительным взглядом, что мне следует рискнуть. – Дело за тобой.
– А что я могу сказать? Я рад случаю возвратить старинного неприятеля в адское пекло. Мне не жаль своей силы для великого дела, благо она легко возобновляемый ресурс. Говори, что от меня требуется, Юрий Сергеевич.
– Мы вдвоем войдем в ту страшную комнату, и ты возьмешь меня за руку. Я стану проводником между тобой и духами – союзниками. Ты будешь молчать, а я произнесу заклинания. Усвоил?
– Как страусиную кровь.
– Тогда вперед… Сатибо, ты нас вытащишь, если все опять пойдет не так, – решил подстраховаться Юрий.
– Не надо мне опять! – рявкнул самурай. – Не халтурь, великий медиум. Не то я закрою дверь и сиди там вместе с привидениями.
– Я ж говорил, якудза, – шепнул мне Юрий.
Медиум поставил меня посреди гостиной, взял мою вытянутую правую руку в свою, такую же напряженную, и загудел гробовым шепотом.
Я ждал разгула ледяных ветров, обрыва штор, паденья люстры. Был начеку, но только не в том направлении, в котором следовало бы навострить уши. Я приготовился услышать громкий страшный звук, и потому испуганно отшагнул назад, увидев огромную морду самца мантикоры, приблизившегося мягкой бесшумной поступью. Воинственно взъерошив гриву, зверь стоял передо мной и преданно смотрел на меня желтыми стеклянными глазами, не оглядываясь на оцепеневшего от ужаса человека.
– Не бойся, Юра. Они тебя не тронут, – я вытащил свою кисть из руки медиума и погладил жесткую пластинчатую шкуру Орфея.
Муза подкралась сзади и ткнулась носом в правую ладонь, царапая усами пальцы.
Я не мог поверить, что мы с мантикорами снова охотимся вместе.
Юрий попятился к двери, решив, что за оживление чучел ему влетит вдвойне. Недовольный результатом Сатибо, как и обещал, втолкнул его обратно и сам вошел в старую гостиную, пытаясь разобраться, что же происходит.
Муза лизнула мое запястье резиновым языком и нежно зарычала, будто прощаясь навсегда. Кушетка Лаврентия, приготовившись к бою, нетерпеливо скребла когтями пол. Мантикоры ощетинили холки, оскалились, припали на передние лапы, и прыгнули на нее, целясь в шеи львиных голов.
От рева задрожал весь дом. Противники сплелись в клубок. Полетели клочья шкуры, шелковой обивки, ваты. Спорхнули с комода голые купидоны, упал в камин мраморный бюст императрицы Екатерины Второй…
Я вытащил оцепеневшего Юрия на своей спине, а сзади нас подталкивал Сатибо. Любопытный Кампай умудрился самостоятельно открыть дверь Самурайского зала, где его закрыла Юми. В старую гостиную пес забежал всего на миг, и с визгом выскочил, забился в угол прихожей, перевернув свою лежанку.
Минуты три спустя в старой гостиной воцарилась мертвая тишина. Рискнув туда заглянуть, мы увидели страшный погром. Кушетка превратилась в груду обломков и клочков ткани. Шкуры мантикор, к моему величайшему расстройству, также не подлежали восстановлению.
– Дом свободен от неупокоенных духов! – важно поводив руками, воскликнул Юрий. – Мы справились!.. Призраки навсегда ушли в мир иной, – суровый взгляд Сатибо убил его радость. – Помочь вам с уборкой? Но знайте, мне нечем возместить ущерб.
– С тебя никто не требует денег, – прошипел самурай, пересиливая тягу чихнуть от пыли. – Я сам заплачу тебе за работу медиума. Ты сделал свое дело. Спасибо. Рассчитаемся у меня дома. Пойдем.
Оставшись наедине с воспоминаниями, я расплакался, упав на колени возле голой основы чучела Музы с оторванными лапой и хвостом и разорванной пополам основы для шкуры Орфея… Я рыдал в своем воображении… Но от этого боль не была слабее.
Я потерял лучших друзей. Дважды.
Орфей и Муза спасли меня от мстительного предателя, утащили Лаврентия с собой в мир духов.
Сходив на кухню, я принес две мозговые косточки из холодильника, предназначенные для Кампая, и вложил их в открытые пасти мантикор. Если верить древнейшим преданиям, почившие друзья получат мой подарок на том свете.
Услышав шаги Сатибо, я притворился, что занят уборкой.
– Разгребаешь бардак? Лови свои мешки, – Сатибо бросил мне рулон черных полиэтиленовых мешков вместительностью 240 литров и два капроновых мешка чуть меньших по размеру. – К счастью, Лиза не разбирается в антиквариате и не отличит копии от оригиналов. Фотки Шмыгина помогут моему знакомому мастеру восполнить утрату в коллекции. Сомневаюсь, что Лиза вдруг захочет продать часы с ангелочками или бюст царицы.
Наполняя один мешок за другим, мы рассредоточились по разным углам гостиной.
– Опа! Гангнам стайл! – вполголоса воскликнул Сатибо.
Прирожденный кладоискатель нашел в мраморном постаменте, на котором стояло чучело Орфея, небольшое прямоугольное отверстие на месте передних лап. Потянув за него, Сатибо сдвинул постамент – крышку и заглянул в глубокий тайник.
Вампирское сердце притихло, затаилось перед великой битвой.
В тайнике хранился знакомый мне старинный сундук с расписной крышкой. А в нем лежало мое сокровище.
Сатибо оставался начеку. Пряди растрепанных волос скрывали его щеки. В их тени прищуренные узкие глаза самурая походили на слепые темные впадины, но я понимал, что мой соперник прекрасно видит все, что ему нужно, и находится в состоянии полнейшей боеготовности.
Воздух стал тяжелым, как после извержения вулкана.
Час икс настал. Я ждал его сто лет. Сражение с Сатибо Яматори будет не из легких. Моя вампирская сила вполне восстановилась за полчаса разгребания завала. Но и самурай далеко не слабак. Хоть бы его снова предзнаменование свалило, как во время нашего поединка за статус вожака.
Сатибо ответил на мой шаг вперед небрежным поворотом головы. Все так же он сидел на корточках, касаясь левой рукой крышки сундука, а правую положив на колено.
Я перевел взгляд чуть левей его черной фигуры, и заострил на ярких древнерусских орнаментах, почти не потускневших с годами.
«Пора, Тихон Игнатьевич, вам вернуть утраченное богатство».
Убив Сатибо, я сгребу сокровища в прочный капроновый мешок для строительных отходов и с ним сбегу из заповедника. Ничто меня не держит в Волочаровске, магический оберег Хранителя погас… Пройду через портал, но только не в волшебный мир. Я выберу пунктом назначения маленький провинциальный городок. Там подкуплю охотников на вампиров, построю свой собственный мясокомбинат, куплю просторную усадьбу в два гектара с хвойным лесом и роскошным дворцом, облицованным натуральным белым камнем… Поставлю у порога мраморных рычащих львов. Заведу собак… и кошку, чтоб мурлыкала мне песенки у электрического камина (от горящих дров испаряется смола). Возьму из леса дикую вампиршу с покладистым характером. Она мне станет и женой гражданской, и прислугой. Клыкастая красавица будет ублажать меня в постели вечерами, а днем, пока я стращаю ленивых работников на мясокомбинате, она будет мыть полы во дворце и смахивать пыль с моих коллекционных статуэток и картин великих живописцев. Держать жену я буду в строгости, питание ей отмерять пластмассовым кувшином с мерными отметками, чтоб красоту не потеряла и не родила случайно нежеланного детеныша. Я не намерен вампирят плодить. Они как вырастут, так поедом меня съедят. К чему мне создавать неиссякаемый источник для нервического расстройства?
По этой же причине в моей норе не будет человеческого духа, не исключая всевозможных метисов – хоть наполовину, хоть на четверть, но людей… Чересчур уж люди привередливы и мечтательны. Им слишком много надо – всего и сразу… С ними тяжело… На миг не сохранишь душевное равновесие. А я устал от ежедневных, а порой и ежечасных потрясений…
…Я снял швейцарские часы, чтоб не разбить их в драке. Самурай напрягся и встал. Мы посмотрели друг на друга.
«Что будет с Лизой?»
За миг передо мной с космической скоростью пронеслись прекрасные ее виды из воспоминаний, как будто кто-то из нас, или я, или она, умирал. Я вновь увидел ее нежный сострадательный взгляд из нашей первой встречи на мясокомбинате, снова закружился с ней в вальсе на открытии «Модного улета», любуясь ее счастливой улыбкой и легким румянцем на щеках… Будет ли меня хоть кто-нибудь любить так искренне, глубоко, жертвенно, как Лизавета Филипповна? И полюбит ли кто-нибудь ее? Или весь мир для нее провалится в черную пропасть, утягивая ее за собой в беспросветную тьму?
О чем мне горевать? Я ухожу, оставляя Лизу в безопасности. Призрак ее деда – вампира обезврежен и навеки заключен в аду. Убийца Пехтель сам убит. Коварный самурай Сатибо, подсунувший в адресованный ей букет ядовитого жука, бесследно исчезнет, и она решит, что он сбежал в волшебный мир. Уйду и я, и некому будет соблазнять ее вампирским долгим житием, да вряд ли она после расставания со мной останется верна обманчивым мечтам. Составит ли она Семену партию? Как знать…
Неведомо и сколько новых угроз возникнет в жизни Лизы. Но ей все нипочем. Она непобедима и бессмертна…? Если бы знать наверняка!..
Задумчиво опустив голову, я сделал шаг назад и отступил бочком к старинному серванту из андалузской вишни. Мантикоры и кушетка в драке разбили в нем все стекла.
Я не сказал Сатибо: «Забирай сокровища и уходи… прокатывай на вороных через портал в любимую Америку вместе с развращенной сестрой», из гордости, но так подумал.
Я дал слово оберегать Лизавету Филипповну, и я ее не брошу, не предам. Пусть Сатибо уходит. Пусть он навсегда исчезнет из ее жизни. А я останусь с ней. Я всегда буду рядом. Буду защищать ее от внешних угроз и помогать ей справляться с невидимыми злыми подстрекателями – негодяйскими генами.
«За этим ты пришел, так получи свою добычу и уходи», – взглядом сказал я Сатибо.
И отвернулся к серванту, считая уцелевшую посуду. Боялся не удержаться от борьбы за клад, если увижу блеск сокровищ хоть краем глаза.
Защелка отворилась. Скрипнули петли поднятой крышки сундука.
Я стиснул горло воображаемого скупого старикашки, не позволяя ему дышать и говорить.
«Не глупо ли, дорогой Тихон Игнатьевич, предпочесть остаться нищим, бесправным вампиром, Бродячим Псом?» – надрывно прохрипел он. – Куда, пожалуй, лучше стать директором мясокомбината. Вы здесь живете, пользуетесь всеми благами, но богатство Лизаветы для вас чужое».
«Я ее люблю», – вздохнул я. – «Прочее неважно».
«Любовь не длится вечно. Все конечно», – в рифму зашептал мерзкий старик.
«Поживем – увидим», – твердо ответил я.
– Это действительно твой клад, – звучно подтвердил Сатибо. – Можешь его забрать.
Я повернулся.
Самурай держал в руках большую бронзовую скульптуру. Сундук был пуст. А где же золото? Где драгоценные каменья? Неужели, Филипп растратил остаток моего сокровища на украшения, часы, дизайнерские безделушки?
Выходит, так.
Я взял скульптуру. Даже мне, вампиру, не ослабленному голодом или ранением, она показалась тяжелой, и я поставил ее на массивное трюмо.
Неизвестный мастер отлил в бронзе сценку из вампирской жизни, изобразил по частному заказу меня, Лаврентия и Лейлу возле убитого оленя. Растрепанная женщина с полуоткрытым ртом, из уголков которого лилась кровь, лежала на земле, приподняв голову от прокушенной шеи добычи, и удивленно глядела на споривших мужчин. Лаврентий и я стояли по обе стороны от оленьей головы, воинственно наклонившись вперед и злобно скалились друг на друга.
Что и кому хотел сказать заказчик изваяния? Мучила ли его совесть? Жалел ли он о нашей дружбе, растерзанной нежданным сокровищем?
На скульптуре мы были изображены нищими, но свободными… Как же мы были красивы, стройны! Рваная крестьянская роба сидела на моей атлетической фигуре не хуже, чем богатый костюм. Мои длинные волосы были подвязаны ленточкой. Я и сейчас с удовольствием отрастил бы шевелюру, и она еще гуще была бы, подпитанная витаминными добавками и ценными микроэлементами, только к моим теперешним пухлым щекам категорически не шла черная грива, не подходил и «конский хвост».
– Уберем обратно или оставим? – Сатибо потребовался мой совет.
– Пускай стоит здесь. Лиза навряд ли узнает меня, или своего деда, в тощих рычащих оборванцах. Скажешь, знакомый коллекционер антиквариата подарил нам статуэтку.
Я подумал, что скульптура будет постоянно напоминать Лизе о том, как тяжела и опасна вампирская доля.
Похоже, мысли самурая были солидарны моим.
Одно огорчало меня – Сатибо и Юми не сбежали в Америку.
Мне снова придется терпеть господ Яматори и быть готовым предотвратить очередную их пакость…
Продолжая уборку, я то и дело поглядывал пытливым взором натуралиста на Сатибо… Железо его нервов расплавилось. Ему нелегко было сосредоточиться на кропотливой работе. Склеивая фарфоровую вазу, он уронил отколотую половинку и вдребезги разбил… Порезал палец старинной саблей при ее чистке.
Надо мной воздушным шаром с корзиной для путешественников парил огромный знак вопроса. Не собирался ли Сатибо уступить мне клад в расчете на то, что я сбегу с сокровищем и больше никогда не вернусь в усадьбу Лизы?
Предположение сперва казалось мне абсурдным, но чем дольше я размышлял над заданным самому себе вопросом, тем достовернее оно выглядело.
Я выделил в расследовании ключевой аргумент. Сатибо намеренно привлек мое внимание к сундуку дурацким возгласом. Взяв за основу избранное событие, я вычислил как минимум два варианта действий самурая, при условии, что он не намеревался отдавать мне клад.
Вариант первый – Сатибо мог незаметно замаскировать найденное углубление и сдвинуть мраморную плиту как-нибудь в другой раз, когда меня поблизости не будет. Ведь он заранее не знал, что в сундуке спрятана скульптура, которая, хоть и дорого стоит, но все-таки не настолько, как древние монеты и драгоценности, и далеко не каждый коллекционер антиквариата ее купит, придется долго искать любителя. Итак, самурай украл бы сокровища в наше с Лизой отсутствие и сбежал из города.
Вариант второй – Сатибо не раз успел бы отсечь мне голову. Пока я собирал обломки кушетки, он поднял бы с пола саблю, упавшую со стены во время звериной драки, он подскочил бы сзади и прощайте, дорогой Тихон Игнатьевич. Я бы пикнуть не успел, не то что развернуться. Потом Сатибо сжег бы в крематории мой труп, как останки дикого вампира, и дальше он выбрал бы, что ему милей – перебраться в Америку или остаться с Лизой. Спрятав сокровище в надежном месте, он подвел бы Лизу к пустому сундуку и рассказал ей, что ее возлюбленный вампир оказался жуликом. Не сомневаюсь, хозяйка мясокомбината поверила бы преданному самураю, что мне всего и надо было от нее старинное сокровище, о котором я случайно узнал от ее умирающего именитого предка, и что в охоте за заветным сундуком, я спас ее от банды Джаника и влюбил в себя.
Чего ждал Сатибо, когда мы с ним смотрели друг на друга, и на сундук в тайнике? Моего нападения? Если бы ситуация развивалась по такому сценарию, то как бы он поступил? Нанес мне пару метких ударов, дал хорошенько ударить себя, и, отлетев к стене, прикинулся бы мертвым. Сэнсэй хвалился, что умеет останавливать сердце на несколько секунд, и лично показывал нам с Лизой смертельный трюк. Несомненно, он научил этому фокусу лучшего ученика… Сатибо позволил бы мне вынести сокровище и радовался бы тому, что сердце Лизы вновь свободно для него. Что бы ни болтали волочаровские девицы, я не верил в существование подружки самурая.
Он ее любит, – я разглядел тонкую нить чувственной грусти в глазах Сатибо. – Это страшно!
Мошенник может прекратить преследование, если потерпит неудачу раз-другой, или поймет, что нечего ловить, что добыча ушла из-под носа. Ослепленный любовью человек не отступится. Ему не страшны испытания. Он уверен, что ему любая трудность по плечу.
«Скоро я убью тебя, и все проверну так, чтобы Лиза сильно не расстроилась», – расшифровал я мысли Сатибо по его движениям и взгляду.
«Крепко же вы влипли, дорогой Тихон Игнатьевич!»
Глава 22. О ЛЮБВИ, ВЕЧНОСТИ И ТЕРРОРИСТИЧЕСКОМ АКТЕ
Лиза вернулась в приподнятом настроении, однако его ритм больше напоминал военный марш, чем веселую мазурку. Живое общение с матерью, теткой и институтскими подругами пошло ей на пользу, по крайней мере отвлекло от мечты о вечной молодости. И первым напоминанием о существовании вампиров для нее стала не моя персона (я долго следил за ней из укрытия, прежде чем показаться на глаза), а бронзовая скульптура, которую ей показал Сатибо.
– Подарок Артема Васильевича, моего знакомого антиквара, – солгал самурай.
Несколько дней назад он снял с днища скульптуры маленькую табличку с компрометирующей гравировкой: «Сделано по заказу фабриканта Лаврентия Поликарпова».
– Прикольная статуэтка, – Лизе не понравились злобные оскалы, но она сделала вид, что довольна подарком. – Интересно, кого они делят: девушку или дичь?
– Похоже, и то, и другое, – вяло протянул Сатибо.
– Наконец ты закончил реставрацию мозаики! – радостно констатировала Лиза, оглядев старую гостиную, – и порядок навел. А где чучела сказочных зверей?
– Кампай… – Сатибо гневно взглянул на крутившегося возле него мастифа, – Не знаю, что на него нашло. Он разорвал шкуры в клочья. Наверное, подумал, что звери настоящие. Извини, мы за ним не уследили.
– Точно, Кампай? – Лиза встретила меня претенциозным высказыванием. – Знаю я тут одного любителя потренироваться на больших кошках… Зубы поточить.
– То чего же ты несправедлива ко мне, лапушка, – я заговорил с ней голосом кота – баюна. – Будь снисходительна. Я перенес величайшую потерю. Вторичная утрата верных мантикор нанесла мне непоправимый душевный ущерб. Поныне не в силах я от него оправиться. А ты… обвинением меня встречаешь. Рассказала бы лучше, как добралась, как перенесла перелет?
– Уснуть не могла – и туда, и обратно. Дрожала. Все нормальные люди дрыхли, кто под градусом, кто сам по себе, а я мучилась. Ты знаешь, как я боюсь летать! Протащила водку в термосе. Думала, поможет отрубиться на несколько часов. Куда там! С банкета у Джаника в позапрошлую пятницу я стала замечать, что меня не берет алкоголь. Зона аномальная так со мной играет, что ли?
– Смею предположить, что после укуса жука-даренца твой организм выработал иммунитет ко всем ядам, – я придумал правдоподобное объяснение феномена.
– Сати, ты нашел того, кто прислал мне букет с жуком. Я знаю, что это не Семен. Кто тогда?
– Подозреваемый находится в разработке, – Сатибо ушел от прямого ответа. – Пока не могу назвать его имя.
– Я смотрю, вы отлично проводили время без меня. Не ссорились. Мне пора вас опасаться… Недавно я убедилась на личном опыте, что заговор против начальника способен помирить злейших врагов.
– К нам это не относится, – возразил Сатибо.
– Мы не планируем дворцовый переворот, – улыбнулся я, «переглянувшись» с императрицей, изготовленной из синтетической скульптурной массы и выкрашенной под мрамор.
– Тиша, а ты когда-нибудь летал? – поинтересовалась Лиза.
– Всего раз в жизни на драконе, – честно ответил я.
– Ух ты! Круто! Будь у тебя паспорт, я взяла бы тебя с собой… Не раз просила Ивана Хельсинга сделать тебе документы, а он стоит на своем. Говорит, есть государственное условие – ты должен быть зачислен в штат Отдела. А я против.
– Я не хочу получать удостоверение предателя своего народа, – импульсивно подытожил я.
– Сати, ты свободен, – Лиза «прострелила» глазами нас обоих.
Самурай обрадовался, что госпожа его отпустила. Он понял, нас ждет не любовное воркование.
– Тиш, я думала, ты на стороне людей, – безрезультатно поискав глазами тапки, Лиза прошлась по старой гостиной в носочках.
– Так и есть, душа моя.
– В таком случае, я не въезжаю, что значит, ты не хочешь предавать свой народ? – Лиза почесала ступню о щиколотку, прислонившись к трюмо. – Я так понимаю, ты скучаешь по вампирской тусовке.
– Что за глупость! Было бы о чем тосковать! – я поспешил ее переубедить. – Мне интересно и комфортно среди людей, но в Отдел меня не тянет. Не хочу я бегать за сородичами по заповеднику. Слишком уж это утомительное занятие.
– Допустим. Но мне кажется, тебе со мной плохо. Может, ты стесняешься сказать, что хочешь гулять на свободе, охотиться как раньше.
– Боже, упаси!
– Я знаю, ты меня не любишь. Я для тебя всего лишь яркий эпизод, как полет на драконе… временное явление, – Лиза крепко зажмурилась и задержала дыхание. – Моя вина в том, что я тебя люблю, – она выдохнула, округлив губы, и сложила руки как в молитве. – Мне без тебя совсем хреново… Блин… Где бы меня ни носило, ты у меня вот здесь сидишь, – Лиза стукнула пальцем по наморщенному лбу. – Я не могу тебя стереть как спам. Ты стал смыслом моей жизни. Без тебя она просто… закончится.
– Плакать не смей, – я отвел ее ладони от покрасневших глаз. – В чем мне действительно стыдно признаться, так это в том, что я тебя люблю всем сердцем. Давно я не любил, а так… конкретно… никогда. О, как же труден современный диалект! Я по тебе скучал до одури!
– И поэтому разодрал чучела?
– Считай как хочешь. Я же знаю, что не трогал мантикор, и этого довольно моей совести для ее спокойствия, – я подхватил Лизу на руки. – Время играет против меня – и прошлое, и будущее. Пока еще немного властен я над настоящим, давай жить в нем… так в точности, как мы хотим, и не загадывать наперед. Не смотреть в мутную даль, тараща глаза в тумане. Мы не гадалки, не астрологи, и нам ли знать, что будет дальше! Да будь что будет! Авось, плохого не случится… Бог управит все по собственному усмотрению. Ему видней. Недаром принесло нас в один час на мясокомбинат для встречи.
– Да. Дернуло меня забить стрелку банде Джаника, – обняв меня за шею, улыбнулась Лиза.
– И хорошо, что дернуло, – подтвердил я.
– А знаешь, моя мама очень испугалась, когда я ей рассказала о наших отношениях и показала тебя на фотке, – Лиза окатила холодным душем мои закипающие гормоны.
– Немудрено, – я замер.
– Да нет, я пока ей не говорила, что ты вампир. Мама приняла тебя за «нового русского». Мне надо было цепочки тебе дарить потоньше.
– Ее счастье, что она не узнала, насколько я старый русский.
– Я ей объяснила, что ты писатель, а не бизнесмен, и мама очень обрадовалась. Она обещала с радостью принять тебя в семью. Захотела с тобой познакомиться. Вот я и пригласила ее к нам на Новый Год, – заманчиво поцеловав меня, Лиза по-детски хихикнула.
– Не стоит говорить ей всю правду обо мне, – строго предупредил я. – Придется мне выдумать, как избежать новогоднего застолья.
– Не волнуйся, мы с Сати составим для тебя праздничное меню, которое не напугает маму, – таинственно подмигнула Лиза, поглаживая мое плечо.
Ой как боялся я ее сюрпризов!
Юбилейному торжеству в честь сто десятой годовщины сдачи в эксплуатацию Волочаровского мясокомбината предшествовали серьезные кадровые перестановки. Анна Павловна вышла на пенсию по собственному желанию, без малейшего принуждения.
– Не могу тут больше находиться, – призналась она даме из отдела кадров. – Везде мерещится Лидочка. Ведь это я ее убила своим поганым языком! – и горько расплакалась.
«Пятая колонна» без двух заводил прекратила бурную деятельность и незаметно растворилась в коллективе.
Совет директоров, подводя итоги года, отметил положительную динамику рентабельности производства и значительный рост прибыли, несмотря на немалые финансовые вложения в модернизацию. Ведущие акционеры завода отметили, что решения нового генерального директора послужили на пользу развитию бизнеса и похвалили Лизавету Филипповну за ответственный подход к работе и креативность.
Юбилейный вечер Лиза открыла объявлением о новых назначениях на ответственные должности. Любовь Романовну повысили до главного бухгалтера, ей в помощницы взяли юную выпускницу городского института. Главным технологом стала Юми, и в честь праздника Лиза простила инженеру Егору Адамовичу шутку о том, что «знаменитая Гейша справится с работой играючи и танцующи».
Праздничный концерт прошел на «ура». Сотрудников мясокомбината поздравили стихами и частушками городничий с женой, председатель Совета депутатов, веселая компания чиновников и крупных бизнесменов. Замечательно спели и сплясали ряженые «Алла Пугачева», «Филипп Киркоров», «Маша Распутина»… Николая Баскова, как и обещалось, заменил Александр Лайка.
Один только раз на концерте меня покоробило: вышел на сцену громадный мясник в желтом парике и коричневом костюме, игравший Лаврентия. Тягучим басом он объявил об основании в городе Волочаровске колбасно-гастрономической фабрики на радость любителям мясных деликатесов, и к радости моей, быстро удалился за кулисы.
«А ведь идея принадлежит мне!» – так и хотелось закричать, вскочив со стула в первом ряду. – «Я придумал построить в городе колбасный завод, чтобы мы, вампиры, всегда были обеспечены пищей».
И один раз мне стало очень нехорошо, сердце даже кольнуло. В тот момент Лиза выступала на сцене.
«Мир без тебя был просто слезой
На алых щеках зари.
Я за тебя буду всю жизнь
Бога благодарить.
Знаю теперь, только тебе
Песни писала я.
Стань моим вдохом,
Стань моей верой.
Навеки твоя».
Чувственно, завораживающе Лиза исполнила песню из репертуара эстрадной певицы Елены Есениной, не сводя с меня глаз. Сотрудники понимали, кому посвящена «лебединая» песня генерального директора, они дико на меня поглядывали, и мне было не по себе. Не от злости на людей, от жалости. Мне было искренне жаль Лизу, жаль за то, что я с ней сделал. Я оставил ее одну посреди выжженной солнцем пустыни. Не люди ее окружали, а кактусы. Колючие, бездушные суккуленты. Среди них ей не найти достойного мужа.
Я – смысл ее жизни. Но так нельзя! Так не годится, чтобы светом в окошке был вампир – существо непостоянное по своей натуре. Горько признавать, но все другие огоньки Волочаровского волшебного края для нее погасли. Я их потушил…
– А сейчас мы все выйдем на стоянку и поздравим победителей конкурса, – задорно объявила Лиза.
Акционеры и работники гуськом потянулись к выходу.
Новенький белый «Лексус» престижной модели, украшенный как свадебный лимузин шариками, флажками и лентами, совершил круг почета по заблаговременно освобожденной площадке.
Сатибо за его рулем так быстродействовал глазами, что я подумал – вот сейчас, с секунды на секунду, он остановит джип, подманит Лизу, затолкает ее в «венчальную карету» и умчится в неведомую даль. Угонит ненаглядный «Лексус» и похитит мою невесту (гражданскую жену, коль мне приказано изъясняться по-современному).
Да ну и пусть. Так лучше. Да, тяжело. Да, грустно принимать подобное решение, противоречащее такой-то части меня (не только крайней плоти, но и мозгового вещества). Но должен я признать, что принц на белом «Лексусе», наверное, тот самый, кто предназначен Лизе судьбой. Кто во всем ей соответствует, и с кем ей будет интересно прожить немножко аномальную в хорошем смысле, но человеческую жизнь. Как жаль, что я слишком поздно до этого допетрил.
Чрезвычайное происшествие отменилось. Сатибо укротил свой непокорный нрав. Он вышел из машины и отдал ключи Лизе. Правда, не без горечи во взгляде.
На выколоченные у страховщиков деньги Сатибо мог приобрести только старую машину любимой марки, а он категорически отказывался покупать поддержанный автомобиль, ссылаясь на то, что будет чувствовать энергетику прежнего хозяина, видеть его прошлое и испытывать от этого большое беспокойство. На новую Жемчужину ему предстояло копить и копить. Волочаровский район – не самое богатое кладами место на свете.
– Главный приз – ключи от этого сверкающего красавца – вручаю Виктору и Алле Быстровым! – Лиза поздравила немолодых супругов, одетых в дешевые стеганые куртки и джинсы, и обняла по очереди пятерых их детей мал-мала. – Дорогие Виктор и Алла, и маленькие Денис, Максим, Петя, Вика и Даша, вашей большой дружной семье пригодится вместительная машина. Жюри конкурса признало вашу семейную историю, связанную с продукцией Волочаровского мясокомбината, самой интересной, трогательной и счастливой. Дело в том, что у Аллы и Виктора четверо своих детей, но этим летом они усыновили трехлетнего мальчика Петю, сына своей соседки – алкоголички, лишенной родительских прав.
– Мы сняли дом по соседству с домом этой женщины, и были потрясены, в каком ужасном состоянии находится ребенок. Кожа и кости… – Алла взяла на руки молчаливого малыша с серьезным задумчивым взглядом. – У Пети совсем не было теплой одежды… Так называемая мать почти не кормила его и частенько избивала. Мы сообщили об этом в контролирующие органы и добились опеки над ребенком. Недавно Петя официально стал нашим сыночком. Сейчас он быстро растет, учится читать. Он очень любит играть с братьями и сестрами. А история для конкурса была о том, как Петя впервые в жизни попробовал колбасу и детские витаминные сосиски нашего городского мясокомбината.
– Мы не ожидали выиграть главный приз, но немножко все же надеялись – вдруг повезет, – Виктор озорно рассмеялся. – И повезло! Машина нам очень нужна. Я собирался взять в кредит «Ладу Калину», и вдруг нам подарили импортный внедорожник. По городскому асфальту только на таких машинах и ездить.
С упреком посмотрев на странно притихшего главу города, многодетная семья поблагодарила Лизу, акционеров и руководителей мясокомбината, похлопала вместе с ними в ладоши, попозировала для общей фотографии и отошла в сторонку вместе с Юрием Шмыгиным для краткого интервью.
Лиза выдержала чуть больше половины корпоративной вечеринки, устроенной в цеховом помещении. Вампирские гены все значительнее влияли на ее организм, она совершенно перестала пьянеть, и слушать нестройный вой захмелевших сотрудников ей было, как и мне, противно.
Я не знал, как остановить превращение, но подозревал, что мое внезапное исчезновение из жизни Лизы ускорит, а не прервет опасный процесс.
Пасмурным выходным днем Лиза пригласила меня на скачки. Ей не терпелось вывести в свет удивительную ярко-малиновую шляпку с кружевной аппликацией и перьями из петушиного хвоста, которую сотворила ее мама.
Строения на территории конноспортивного клуба Семена Верховцева: конюшни, крытые манежи, хозблоки, и ресторан, были оформлены на манер альпийских домиков – оштукатурены белым и украшены деревянными раскладками. Скачки проходили на маленьком открытом ипподроме.
Состязание причудливых шляпок в лучших английских традициях, о котором грезила Лиза, не состоялось. Билеты стоили недорого, и народ пришел всякий разный. Пенсионеры, праздные гуляки с бутылками пива или банками алкогольных коктейлей, родители с детьми. Первый ряд заняли старшеклассники и студенты, они пришли поддержать одноклассников и однокурсников – юных жокеев, воспитанников СДЮСШОР «Серая Лошадка».
Шляпок было на счет, и принадлежали они не дамам из высшего общества, а бедным старушкам. Первая леди Волочаровска явилась в шерстяном платке, и долго жаловалась раскрытой Елене Варвянской на простуженные уши, и на безалаберного Семена, по чьей вине ее и просквозило во время шумного гуляния на палубе его яхты. Дескать, нечего было устраивать морскую вечеринку при сильном ветре.
