Текст книги "Жена на полгода (СИ)"
Автор книги: Ольга Иконникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
23.
Я надеялась, что портниха не задержит меня надолго, но она приехала в замок вместе с двумя помощницами, и они пробыли у нас целый день. Сначала она заставила меня просмотреть целую кипу столичных журналов и выбрать несколько, платьев, фасоны которых были особенно модными в этом сезоне.
Мадам Софи полагала, что молодая жена маркиза Ренуара должна появиться на предстоящем балу в чем-то совершенно умопомрачительном, и ее ничуть не смущало, что бал должен был состояться уже через несколько дней.
– Что же в этом такого? – пожала она плечами. – Если понадобится, мои девочки будут работать и ночами. Я уже отказала всем прочим клиентам, и могу полностью посвятить себя вам, ваша светлость.
Не смущало ее и то, что это был всего лишь временный брак – мой новый статус сулил ей немалые прибыли (ведь мне нужен был полностью новый гардероб), а всё прочее ее не интересовало.
Определившись с фасонами большинства платьев, мы перешли к выбору материалов. Мадам Софи привезла с собой полтора десятка рулонов самых разнообразных тканей, и теперь расхваливала их достоинства.
– Вот сансенет – один из видов шелка. А вот восхитительный изумрудный атлас. А из бархата мы сошьем плащ и подобьем его мехом куницы. Нет, пожалуй, на плащ лучше подойдет камлот – я только-только купила его на ярмарке у торговца с востока.
В том, что касалось тканей, я предпочла полностью довериться ее опыту и вкусу. А вот когда дело дошло до обсуждения бального платья, мы решительно не сошлись во мнениях. То, что предлагала мадам, показалось мне слишком открытым и вызывающим. Я никогда не носила ничего подобного и понимала, что не смогу показаться в таком наряде гостям.
– О, ваша светлость, не думаете же вы, что я могла бы предложить вам что-то неприличное? – почти обиделась модистка. – Это вы еще в Велансе не бывали!
Там на балах дамы едва не в неглиже появляются.
Но я была не готова перенимать подобную моду. И даже когда маркиз поддержал мадам Софи, я не отступила.
– Вот уж не думала, ваша светлость, что вы позволите вашей супруге появиться на балу в платье с таким глубоким декольте! – строго сказала я. – Право же, кто-то может подумать, что мы решили сэкономить на ткани.
Маркиз рассмеялся:
–Уверяю вас, после того, как гости увидят украшения, которые прикроют это декольте, слово «экономия» они просто не вспомнят.
Ну, вот, еще и украшения. Их я тоже не умела носить. У меня никогда не было ничего более дорогого, чем простая серебряная цепочка с кулоном.
Мадам Софи и ее девочки уехали из замка вечером. К этому времени одно из повседневных платьев было уже готово, и я решила надеть его на ужин.
– Оно вам идет необычайно, – восхитилась Камила, помогая мне управиться с пуговицами на спине и манжетах. – А для бала, должно быть, вам шьют голубой наряд? Бальную залу уже украшают к празднику как раз в бело-голубых цветах. А я слыхала, что на таком балу в замке только хозяин и хозяйка могут появиться в голубом – гости же должны будут выбрать для своих платьев любые другие цвета, кроме этого.
Многие здешние традиции еще оставались мне неизвестными, и разговорчивость горничной оказалась как нельзя более кстати. Правда, девушка многого не знала и сама.
– А еще, говорят, ваша светлость, что за день до бала в замке устраивают сладкий вечер – каждая особа женского пола, проживающая здесь, должна испечь что-то, своими руками. А потом печенье и пироги выставляют на стол в столовой, и в тот вечер любой – от хозяина до лакея – может зайти туда и полакомиться тем, что придется по сердцу. Не правда ли, это очень мило, ваша светлость? Вот только я совсем не умею печь. Матушка пыталась меня научить, но печенье у меня всегда выходит сухим и невкусным, а пироги либо подгорают, либо недопекаются.
Я тоже не считала себя мастерицей печь, но дома нам с Габи часто приходилось готовить, и я знала несколько рецептов отличных праздничных пирогов. И это был отличный повод познакомиться со старшей поварихой мадам Мелисой.
Оценить мой новый наряд этим вечером смогла только Селеста Ганьер. Сам маркиз отбыл куда-то по делам, а его отец не пожелал снова сесть со мной за стол.
Мне показалось, что и мадемуазель Ганьер с удовольствием бы отужинала у себя в комнате, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы выказать подобное неуважение жене хозяина.
Мы сидели друг против друга и почти не разговаривали до самого десерта. Еда была сытной и вкусной, что я и не преминула заметить, отложив приборы в сторону.
– Да, у его светлости – превосходные повара, – согласилась со мной Селеста. —Завтраками и простыми местными блюдами здесь занимается мадам Мелиса. А когда требуется что-то более изысканное, в дело вступает месье Бонифас. Именно он – главный на кухне, хотя мадам Мелиса с этим не готова согласиться. Впрочем, точно так же не ладят меж собой и дворецкий Барруа и экономка мадемуазель Мишель.
Она едва заметно улыбнулась, и я решила поддержать разговор:
– Вы часто бываете здесь, мадемуазель?
Только задав этот вопрос, я сообразила, что он не вполне корректен, и да, Селеста смутилась.
– Да, мы с герцогом приезжаем сюда на каждый новогодний праздник. А еще – на именины маркиза и прочие торжества.
Под прочими торжествами она, наверняка, имела в виду многочисленные свадьбы Ренуара.
– Должно быть, вы хорошо знали всех жен его светлости?
Я понадеялась, что ее не удивит такой вопрос. Что может быть более естественным, чем любопытство молодой жены?
Мадемуазель покачала головой:
– Да, я была с ними знакома, но нельзя сказать, что знала их хорошо. Мне кажется, хорошо их не знал даже сам маркиз. Эти браки были столь скоротечными, что, глядя на портреты покойных маркиз, я иногда путаюсь в именах.
Да, портреты! Мне следует сходить в замковую галерею и самой на них посмотреть.
Быть может, взгляд сестры с картины наведет меня на какую-то мысль?
– И какими же были эти женщины? Был ли его светлость с ними счастлив?
Селеста надолго задумалась, а потом, хоть и без большой охоты, всё же ответила:
– Был ли он счастлив? Даже не знаю. Но, поверьте, некоторые из его жен были таковыми, что их кончина стала для его светлости не трагедией, а избавлением.
Я замерла. Если она скажет хоть одно дурное слово про Габриэллу, я запущу в неё тем пирожным, которое только что поставили передо мной на тарелке.
– Вот как? – я едва сдержала клокотавшую во мне ярость.
– О, да, – мадемуазель Ганьер не услышала в моем голосе ничего странного, —одна из его жен каждый день закатывала ему истерики, не стесняясь ни гостей, ни слуг. Она и в старую башню пошла исключительно для того, чтобы привлечь к себе внимание. И она добилась того, чего хотела – внимание ей было обеспечено и не только со стороны мужа, но и судебных следователей.
– О! – воскликнула я, удовлетворившись тем, что она имела в виду не Габи. —Неужели было следствие?
– Разумеется, – невозмутимо ответила Селеста. – И поверьте мне – никакого злого умысла ни в чьих действиях обнаружено не было. И хотя в народе говорят всякое, этим слухам нельзя верить. Его светлость – самый добрый и великодушный человек из всех, кого я знаю!
Я предпочла промолчать, мысленно отметив, что мадемуазель Ганьер вряд ли сможет рассказать мне что-то полезное – для этого она была слишком пристрастна.
24.
На следующий день я решила выполнить обещание, данное месье Томази, и сразу после завтрака отправилась в библиотеку. Даниэль был уже там, и перед ним, как и в прошлый раз, лежали не меньше десятка старинных книг.
– Быть может, мы разделим их, сударь? – предложила я. – Вам, должно быть, уже надоело листать их в одиночку? А если хотите, я могу просмотреть их все – вы же пока сможете заняться той работой, что вам задали в университете.
Он рассыпался в благодарностях, и мне стало стыдно. Моя помощь была отнюдь не столь бескорыстной, какой представлялась ему. И в старых запылившихся книгах я собиралась искать совсем не то, что искал он.
Я не верила в то, что жен маркиза Ренуара убивало старинное проклятие, и даже если бы в одной из книг обнаружилось упоминание о нём, я не стала бы считать его светлость менее виновным. Нет, в этих книгах я надеялась найти сведения о магических ритуалах, позволяющих подчинить себе другого человека (быть может, именно так маркиз толкал своих жен к тому, что они никогда не совершили бы по собственной воле?), о магической совместимости супругов и о передаче магии следующим поколениям.
Конечно, можно было бы поступить проще и спросить об этом месье Томази – уж он-то наверняка куда лучше меня разбирался в таких вопросах – но мне пока не хотелось показывать свой интерес.
Даниэль передал мне одну из книг, что лежали перед ним на столе, и я, удобно устроившись в кресле у другого окна, стала листать страницу за страницей. Я умела читать очень быстро, к тому же в книге оказалось много досужих рассуждений о магической природе тех или иных вещей, так что управилась я с ней быстро.
Месье Томази показал мне шкаф, заполненный книгами о магии, и я решила сама достать оттуда другую книгу. И ровно в тот момент, когда я снимала с полки невысокий, но толстый фолиант в темно-бордовом кожаном переплете, в библиотеку вошел герцог Лефевр. Похоже, он был любителем читать и предпочитал делать это именно в библиотеке.
В его брошенном на меня взгляде не было и намека на приязнь. Но на сей раз его светлость не стал позорно сбегать. Он хмыкнул, поприветствовал месье Томази, проигнорировал мое приветствие и прошествовал мимо меня с гордо поднятой головой.
К счастью, в библиотеке было два кресла с высокими спинками, и герцог устроился во втором. Он, как и следовало ожидать, тоже затребовал себе книгу из того же шкафа, и Даниэль снабдил его таковой.
А когда я с выбранной книгой подошла к своему креслу, он всё-таки не выдержал и снизошел до замечания:
– Между прочим, сударыня, эта книга на алартийском. Должно быть, вы не заметили этого.
Я пожала плечами:
– Так что же, сударь? Я знаю алартийский в совершенстве. Или вы полагаете, что женщины не способны к изучению языков?
Лефевр побагровел – и от моего вопроса, и от того, что я назвала его просто «сударь», – но разразиться гневной отповедью не успел – Томази привлек его внимание к своей книге.
Остаток времени до обеда мы провели относительно спокойно. Мы с герцогом хоть и обменивались холодными взглядами, но в словесную перепалку так и не вступили. Правда, такое напряжение дало основания его светлости заявить, что у него разболелась голова и затребовать обед в свои апартаменты.
Мадемуазель Ганьер в столовой тоже пробыла недолго – поклевала как птичка и удалилась к себе, оставив нас с маркизом вдвоем. Я же не видела причин стесняться и отдала должное тем блюдам, что нам подали. Где еще меня станут кормить так хорошо?
– Я слышал, вы помогаете Даниэлю в библиотеке? – спросил Ренуар после очередной перемены блюд. – Весьма любезно с вашей стороны, Айрис, но, право же, вы вовсе не обязаны этого делать. Для моего отца это стало навязчивой идеей, но вам не стоит в этом участвовать. Мой кузен, который как раз и заявил, что видел книгу с описанием проклятия Ренуаров в здешней библиотеке, приедет в замок на праздник – думаю, ему будет проще отыскать эту книгу самому. Если, конечно, она вообще существует в природе.
– Вы полагаете, он мог сказать неправду? – удивилась я. – И что на самом деле он никогда не видел эту книгу? Но зачем бы ему вводить всех в заблуждение?
Его светлость откинулся на спинку стула и усмехнулся:
– Ему в некоторой степени выгодно поддерживать версию о старинном проклятии Лефевров – ведь оно отпугивает от меня потенциальных невест. А если я так и не женюсь снова и не обзаведусь наследником, то в случае, если итог похода к Дальним островам для его высочества и для меня лично окажется печальным, герцогский титул после смерти моего отца перейдет именно к Мартину Дюпону как к ближайшему родственнику мужского пола.
– О! – выдохнула я. – Но неужели вы полагаете, что ваш кузен способен на такое изощренное коварство?
Его светлость посмотрел на меня как на неразумного ребенка.
– Право же, Айрис, ваша наивность меня поражает. Когда речь идет о громком титуле и больших деньгах, можно частично поступиться совестью и честью.
Кажется, он говорил что-то еще, но я уже отвлеклась на собственные мысли и не слышала его. А что, если эти браки имели под собой не магическую, а вполне материальную основу? Быть может, Лефевры разорены, и для поддержания блеска своего имени им требуются денежные вливания со стороны? А самый простой способ поправить финансовое состояние – выгодная женитьба. Прежде мне не приходило это в голову, потому что моя сестра была бедна, и со стороны маркиза это был явно брак не по расчету. Но что, если он был как раз исключением? Мог же Ренуар влюбиться в Габи и в первый раз жениться по любви?
Но если всё было именно так, то что же случилось потом? Сестра узнала, что он был причастен к гибели своих жен, а он испугался, что она может проболтаться, и предпочел избавиться от нее? Или он снова ощутил нехватку денег и понял, что, одной любовью сыт не будешь?
Да, мне решительно необходимо выяснить, какое приданое давали за первыми женами маркиза. А быть может, кто-то из этих девушек был сиротой, и тогда Ренуар. мог наложить свою лапу не только на приданое, но и на всё состояние своей жены.
От этих мыслей у меня закружилась голова, и я пошатнулась и схватилась за столешницу.
– Айрис, с вами всё в порядке? – в голосе маркиза мне послышалось беспокойство.
– Да-да, всё в порядке, ваша светлость, – я сделала несколько глотков воды из бокала.
От дальнейших расспросов меня спас вошедший с докладом лакей.
– Ваша светлость, прибыла мадемуазель де Шамплен!
– Что? – кажется, мой супруг был удивлен. – Что за чушь? Как это возможно?
Мне показалось, что он покраснел, и я насторожилась. Прежде он производил впечатление настолько невозмутимого человека, что я думала, его ничто не может вывести из себя.
– Прикажете сказать ей, что вы не принимаете?
– Нет-нет, Жак, проводите ее в гостиную. Я сейчас выйду.
Он промокнул губы салфеткой и поклонился мне.
– Простите меня, Айрис, но я вынужден ненадолго вас покинуть.
И вышел из комнаты столь стремительно, что едва не сшиб по дороге слугу, что нес нам десерт.
25.
Я еще недостаточно хорошо ориентировалась в замке, но где находилась гостиная, знала, и посчитала возможным после выхода из столовой залы направиться именно в ту сторону. Подслушивать нехорошо? Ах, да что вы говорите! Меня никто не считал здесь благородной дамой, а значит, никто и не удивится, если вдруг застанет меня за чем-то, не вполне подобающим настоящей маркизе.
Тем более, что вход в гостиную находился в той самой портретной галерее, которую я давно уже собиралась посетить. Так почему бы мне не полюбоваться портретами предков Лефевров именно сейчас? А заодно и послушать, о чём будут говорить маркиз и его гостья. Как там ее назвал Жак? Кажется, мадемуазель Шамплен?
К счастью, никого из слуг поблизости от гостиной не было, а паркетные полы в галерее были идеально ровными и совсем не скрипели. Поначалу я старательно делала вид, что изучаю старинные портреты, но потом, едва до меня донеслись голоса из распахнутых дверей гостиной, я вся обратилась в слух.
– Весьма неразумный поступок с вашей стороны, Эмелин! Можно ли так рисковать своей репутацией?
Ах, вот как – Эмелин! Не мадемуазель Шамплен, а Эмелин!
– Мне было решительно необходимо вас увидеть, ваша светлость! – услышала я высокий женский голос. – Это дело не терпит отлагательств! К тому же, никто не узнает, что я была здесь. Я ездила на ярмарку в ваш прелестный Монтерси и всего лишь велела кучеру сделать небольшой кркх. И я не одна, а в сопровождении компаньонки, так что приличия соблюдены. К тому же, вы уже женаты, а значит, мой визит ничуть не нарушает правил приличия.
– И всё же вам следует как можно скорее вернуться домой, – возразил маркиз. – Я совсем не хочу, чтобы о моей будущей жене стали злословить в обществе.
Тут она рассмеялась, и мне совсем не понравился этот смех.
– О, ваша светлость, слова «ваша будущая жена» звучат восхитительно! И признайтесь же – вы рады меня видеть!
Так вот, значит, кто это был! Та, ради кого его светлость придумал всю эту затею с временным браком!
Я отнюдь не претендовала ни на титул маркизы, ни на сердце Ренуара, ни на его чувства, но меня покоробило от этих слов. Даже если эта девица была уверена, что через полгода маркиз женится на ней, и она станет хозяйкой этого замка, приезжать, сюда сейчас было верхом бестактности.
Я не была любопытна, но мне захотелось взглянуть на дурочку, которая словно бабочка летела на огонь, не понимая, что он обожжет ее крылья, и я подошла к дверям чуть ближе.
– Да, я рад вас видеть, Эмелин, но предпочел бы встретиться с вами отнюдь не тайком.
И снова ее смех – раздражающе-громкий.
– Ах, ваша светлость, вопрос, который я хотела с вами обсудить, слишком деликатный для чужих ушей. Да-да, он касается праздничного бала! Я прочитала в приглашении, что гости не могут использовать в своих платьях в качестве основного, цвета голубой, и подумала, что будет замечательно, если для меня вы сделаете исключение. Ведь сами вы будете именно в голубом, да? Не правда ли, будет очень красиво, если наши с вами наряды будут отлично сочетаться? Мы составим с вами прекрасную пару!
Я подивилась ее напору и смелости. Не далее, как пять минут назад она сама сказала маркиз, что он теперь женат.
Кчести Ренуара, он тоже изволил вспомнить обо мне.
– Не думаю, что это хорошая затея, мадемуазель Шамплен, – мягко сказал он. – В голубом цвете уже шьют платье для моей нынешней жены. И согласитесь, будет весьма двусмысленно, если вы обе будете в таких нарядах.
Но это не показалось госте препятствием.
– Ах! – воскликнула она. – Так велите ей надеть другое платье! Какая разница, что она наденет, на нее всё равно никто не станет смотреть! Всем прекрасно известно, что это – временный брак, и вы пошли на него лишь потому, что это было условием моего отца. И я очень рада, что вы так быстро нашли женщину, которая побудет вашей женой эти шесть месяцев. Надеюсь, она не сильно вам докучает? Да-да, я понимаю, как нелегко вам терпеть рядом с собой человека, столь несоответствующего вашим представлениям о том, какой должна быть ваша жена, и я благодарна вам за то, что ради меня вы пошли на это.
Я не сдержалась и хмыкнула, и кажется, это прозвучало громче, чем следовало, потому что в гостиной установилась такая тишина, что стало понятно – мое присутствие раскрыто. Выхода было два – позорно ретироваться или принять бой с открытым забралом. Я выбрала второй.
Я вошла в гостиную с самой приветливой улыбкой, какую только смогла изобразить.
– Дорогой, мне доложили, что у нас гости!
Маркиз был удивлен, но не более того. А вот мадемуазель Шамплен смотрела на меня почти с ужасом. Не знаю, кого она ожидала увидеть, но, судя по всему, моя внешность сильно отличалась от того, что она себе вообразила.
Сама же Эмелин красавицей отнюдь не была. И хотя черты ее лица были тонки и аристократичны, в ее внешности не было ничего примечательного и запоминающегося. Цвет ее волос был то ли каштановым, то ли темно-русым, глаза – то ли зелеными, то ли серыми, а небольшие, украшенные бриллиантами уши были слишком оттопыренными, хотя она и пыталась это скрыть при помощи распущенных волос.
Нет, ее вполне можно было счесть очаровательной, но я была уверена в том, что ни один мужчина не обернулся бы ей вслед, пройди она мимо. И если маркиз и обратил на нее свое внимание, то, должно быть лишь потому, что никто другой из знатных особ уже не соглашался отдать свою дочь ему в жены. Или у мадемуазель было слишком хорошее приданое.
– О, Ноэль, что же вы нас не познакомите? – как ни странно, но назвать Ренуара по имени оказалось не так и трудно.
Он, после некоторой паузы, сделал это, и мы с мадемуазель Шамплен поприветствовали друг друга легкими поклонами, как и предписывал этикет.
Правда, поскольку сейчас я была выше ее по положению, ее поклон должен был бы быть несколько ниже, но я не стала обращать внимания на такую мелочь.
– Я слышала, вы говорили о бале, – проворковала я, встав рядом с маркизом. – Не думаю, что его светлость способны заинтересовать наши наряды, но раз уж вам так хочется их обсудить... Мое платье будет серо-голубого цвета. Очень нежный оттенок ткани и такие же кружева.
ЕЙ потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Но едва это случилось, как она тоже ринулась в бой.
– Боюсь расстроить вас, сударыня, – она попыталась мне улыбнуться, – но это платье вы наденете как-нибудь в другой раз. Дело в том, что голубой цвет для бального платья к этому празднику его светлость разрешил выбрать именно мне —это случилось тогда, когда мы еще не знали о вашем существовании. Мое платье уже готово, и оно сшито из очень дорогой ткани и украшено золотой вышивкой. К тому же, к нему подобраны драгоценности, и заменить его на что-то другое уже не получится.
– Вот как? – вздохнула я. – Ну, что же, мне очень жаль, что мы лишимся удовольствия видеть вас среди наших гостей.
– Ваша светлость, о чём она говорит? – девушка едва на задохнулась от возмущения.
– НУ, как же? – пояснила я. – Если пошив другого платья для вас слишком дорог, а в этом вы не сможете у нас появиться, то не остается ничего другого, как пропустить это торжество.
– Да как она смеет? – теперь мадемуазель уже не сдерживала своих чувств. —Скажите ей, ваша светлость, чтобы она немедленно замолчала!
– Вы забываетесь, мадемуазель! – я вложила в голос холодные нотки. – Вы находитесь в замке Ренуар и разговариваете с его хозяйкой!
– Хозяйкой?
– охнула гостья. – Вы думаете, я не знаю, кто вы такая? Вы – жена на полгода!
Разозлилась ли я? Нет, ничуть. Всё, что говорила она, было, по сути, правдой. И именно это станут говорить про меня на балу – конечно, не в лицо, а за спиной.
– Эмелин! – окрик маркиза прозвучал как удар хлыста. – Прошу вас, перестаньте!
Не унижайте себя подобной перепалкой. И не забывайте – вы разговариваете с моей женой. Именно Айрис носит сейчас титул маркизы Ренуар, и мы должны с этим считаться – в том числе, и на предстоящем балу. Позвольте, я провожу вас до кареты.
Девушка безропотно пошла вслед за ним, хотя я видела, как ей хотелось сказать мне что-нибудь колкое, чтобы уйти непобежденной. Но она сдержалась, и я была уверена, что и на балу она будет вести себя как подобает воспитанной мадемуазель. Более того – она наверняка уже сожалела о том, что сейчас позволила себе лишнее. И если она, против всяких правил, решилась приехать в дом Ренуара, то лишь потому, что была отчаянно в него влюблена.
Я поднималась по лестнице в свои апартаменты и всё думала о том, что же такого особенного находят женщины в этом странном и страшном человеке? И не находила ответа.
