Текст книги "Жена на полгода (СИ)"
Автор книги: Ольга Иконникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
19.
Карета остановилась, и когда я выбралась из нее и увидела замок вблизи, то ахнула, охваченная смешанным чувством. Это было одновременно и восхищение его красотой, и трепет от его суровой монументальности.
Он находился выше в горах, чем Монтерси, и мне показалось, что высокие шпили его башен пронзают седые тучи. Сколько этих шпилей было всего, было трудно сказать – я насчитала не меньше пяти. Башни были круглые, с крошечными окошечками на нескольких ярусах и круговыми балконами почти на самом верху. А вот окна на фасаде замка были огромными, и из них лился такой яркий свет, что я зажмурилась. К парадным дверям вела высокая каменная лестница. Шел снег, и ее ступени были припорошены, что было совершенно естественным, но отчего-то, вызвало неудовольствие хозяина. И хотя это неудовольствие выразилось только в сведенных к переносице бровях, вышедший нас встречать слуга густо покраснел от допущенной оплошности.
Внутри светом было залито всё – магические светильники были и на потолке, и на стенах. Прежде я полагала, что подобную роскошь можно было встретить только в королевском дворце, и теперь замерла, пораженная этим великолепием.
Полы были устланы мягкими коврами с длинным ворсом, и я остановилась, не зная, могу ли я пройти дальше, не отряхнув сапожки от мокрого снега. Маркиз сначала удивился моей нерешительности, а потом ободряюще улыбнулся.
– Велите слугам собраться в гостиной, Жак! – велел он уже другому слуге, который ловко подхватил сброшенное маркизом пальто. – Ужин, я полагаю, уже подан?
Тогда сообщите его светлости и мадемуазель Ганьер, что мы будем в столовой через полчаса. А теперь проводите мою жену в голубые апартаменты!
Мне показалось, слуга пошатнулся от неожиданного заявления. Но если это и было так, он тут же спохватился и, поклонившись мне так низко, как только сумел, предложил следовать за ним.
Мы поднялись по мраморной лестнице на второй этаж, и я подивилась тому, как хитро и ловко тут всё было устроено – светильники, издали казавшиеся едва тлеющими огоньками, ярко вспыхивали при нашем приближении, а двери распахивались, стоило нам только подойти к ним на несколько шагов. Несмотря на то, что хозяин явно был богат, никакой крикливой роскоши я тут не обнаружила, и это, признаться, и удивило, и порадовало меня. Интерьеры были выдержаны в неброских, но приятных тонах и свидетельствовали о хорошем вкусе хозяина.
Голубые апартаменты, в которых мы оказались через несколько минут, состояли из небольшой столовой с овальным столом в центре, прелестного будуара, просторной спальни и еще какого-то помещения, которое слуга мне не показал.
– Я сейчас пришлю горничную, ваша светлость. Простите, если бы мы знали о вашем прибытии, то подготовились бы куда лучше.
– Благодарю вас, всё в порядке.
Он удалился, а я подошла к той двери, к которой он меня не подвёл, и которая отчего-то не распахнулась сама. Но заглянув за нее, я поняла причину этого – там посреди комнаты находилось что-то вроде большой лохани, в которой, должно быть, хозяйка апартаментов могла принимать водные процедуры.
Горничная появилась через несколько мгновений – молодая девушка была среднего роста, с крепкими натруженными руками. Во взгляде ее сквозило любопытство, но она была слишком хорошо вышколена, чтобы задавать вопросы.
– Камила Арде к услугам вашей светлости! Если у вас не будет возражений, именно я буду вашей личной горничной.
Возражений у меня не было – девушка показалась мне милой и достаточно
простой, неискушенной в домашних интригах.
– Желаете переодеться, ваша светлость?
Я покачала головой. На церемонию в ратушу я надела свое лучшее платье – темно-фиолетовое, с кружевными воротником и манжетами. И хотя я понимала, что даже оно в этой обстановке будет казаться слишком скромным, менять его мне было не на что.
Камила поправила мне прическу и предложила проводить меня в гостиную, где уже должны были собраться слуги.
– Буду признательна, если завтра утром вы покажете мне замок, – попросила я. —Мне не хотелось бы тут однажды заблудиться.– Конечно, ваша светлость! Вам тут непременно понравится!
Гостиная оказалась большой и светлой. Выстроившихся вдоль стены слуг было не меньше трех десятков, и насколько я понимала, это были лишь те, кому дозволено было показываться хозяевам на глаза. А ведь кроме них были еще и повара, посудомойки, конюхи.
К счастью, среди присутствующих я не обнаружила Даниэля Томази – встретиться с ним прямо сейчас было бы особенно неловко. Мне показалось, что он испытывал ко мне некую симпатию, и я страшилась того, что она могла смениться презрением.
Маркиз уже ждал меня в центре комнаты. Когда я подошла к нему, он подал мне руку, и я впервые вложила свою ладонь в его. На сей раз мне хватило выдержки, чтобы не только не вздрогнуть от этого неприятного прикосновения, но еще и улыбнуться.
– Хочу представить вам мою супругу – маркизу Айрис Ренуар, – его светлость говорил негромко, но тишина в зале стояла такая, что был слышен каждый шорох.
– К сожалению, я не смог предупредить вас заранее о ее прибытии, но надеюсь, что вы сумеете сделать всё, чтобы окружить ее должными заботой и вниманием. Любое ее желание должно исполняться незамедлительно, а любую нанесенную ей обиду я буду воспринимать как свою собственную. Мне бы хотелось думать, что у ее светлости не будет причин на вас жаловаться.
Из ряда слуг вперед выступил высокий седовласый мужчина – судя по всему, здешний дворецкий. Хотя в другой обстановке я его могла равно принять и за монаршую особу, и за заслуженного генерала.
– Не извольте беспокоиться, ваша светлость! Мы сделаем всё, чтобы у ее светлости не было ни малейших причин быть нами недовольной.
Маркиз удовлетворенно кивнул и потянул меня к двери. А когда мы двинулись по длинному коридору, на стенах которого висели старинные гравюры, он тихо сказал:
– Ну, а теперь приготовьтесь к более важному и куда менее приятному приему. Да, совсем забыл вам сказать о том, что вместе с моим отцом, герцогом Лефевром, в замке сейчас гостит и одна молодая особа – мадемуазель Селеста Ганьер. Она —дочь старого друга его светлости и выросла в нашем доме. Думаю, как раз она отнесется к нашему браку с пониманием в силу присущей ей доброты. Для меня она как сестра.
Я посмотрела на него с подозрением. Но нет, он не покраснел и не смутился.
20.
Столовая, как и большинство комнат в замке, была необычайно просторной, и в центре ее стоял столь длинный стол, что за ним смогли бы легко разместиться несколько десятков гостей. Сейчас же за ним сидели двое – пожилой мужчина с длинными седыми усами и бородой и молодая рыжеволосая девушка.
Стол был накрыт к ужину только в одной своей части, и это было хорошо, потому что, если бы трапезничающие сидели на разных его концах, им пришлось бы перекрикиваться друг с другом.
– Ваша светлость, мадемуазель Ганьер, – начал маркиз, когда мы подошли к его родным поближе, – позвольте представить вам мою супругу Айрис. Надеюсь, вы будете относиться к ней с теми же приязнью и нежностью, с какими отношусь я.
Его отец бросил на меня хмурый взгляд, в котором слишком явно читалось его ко мне отношение, и не посчитал нужным прерывать свой ужин – напротив, его нож и вилка еще более яростно застучали по тарелке.
Ему уже явно доложили о моем прибытии, и у него уже было время, чтобы определиться со своим ко мне отношением.
Мадемуазель Ганьер хотя бы сочла возможным мне улыбнуться, но в ее глазах я тоже не увидела большой симпатии ко мне. И даже если по природе, как и заверял мой супруг она была добра, на меня свою доброту она явно изливать не собиралась.
Ренуар помог мне расположиться на массивном дубовом стуле, а потом сам сел напротив меня. Ко мне тут же подлетел слуга, предложивший какое-то восхитительно выглядевшее яство. И хотя я не поняла, что это, я отважно кивнула, и он положил небольшую порцию мне на тарелку.
– Как бы ты не противился этому, отец, но Айрис с сегодняшнего дня – хозяйка в этом доме, и если ты не намерен сегодня же вечером его покинуть, то тебе придется с ней общаться. Поэтому давай не будем портить друг другу настроение и постараемся мирно сосуществовать.
– Хозяйка? – расхохотался вдруг герцог. – Она скорее похожа на горничную. Хотя нет, даже не так – ни одна наша горничная не надела бы столь простого платья.
Это было явным преувеличением – ткань моего платья была качественной и отнюдь не дешевой. Да, у него был простой покрой, но я всегда относилась к одежде довольно равнодушно. И оно было ничуть не хуже, чем то, что было надето, на мадемуазель Ганьер.
Своими словами его светлость хотел обидеть меня, но добился другого – он меня разозлил. Я отложила приборы в сторону и, послав своему свекру самую широкую из своих улыбок, сказала:
– О, простите, папенька, я не знала, что на ужин в семейном кругу требуется надевать драгоценности и шелковые платья. Но я непременно это учту.
Слово «папенька» окончательно вывело герцога из себя. Он побагровел и прорычал:
– Не смейте называть меня папенькой, сударыня! Насколько я понимаю, ваш брак из разряда временных? Ну, что же – выполняйте свои функции с надлежащим тщанием и наслаждайтесь тем положением, в котором оказались. Но не забывайте, что однажды в полночь ваша карета превратится в тыкву, и вы вновь станете той, каковой были изначально.
– Благодарю вас за столь поучительное наставление, сударь, – серьезно ответила я. – Я постараюсь это запомнить. А теперь, если не возражаете, давайте вернемся к ужину – я ужасно голодна.
Я бросила быстрый взгляд на маркиза и, к своему удивлению, отнюдь не увидела на его лице недовольства – напротив, мне показалось, он едва сдерживал смех. А вот мадемуазель Ганьер явно чувствовала себя неловко.
Лефевр же яростно отбросил в сторону салфетку и поднялся из-за стола:
– У меня напрочь пропал аппетит.
И, громко стуча по паркету каблуками сапог, покинул столовую залу. Быть может, он ждал, что сын остановит его, но ничуть – маркиз продолжал наслаждаться жареным гусем, словно ничего не случилось. Когда же за его светлостью закрылась дверь, мы с мадемуазель Ганьер тоже вернулись к трапезе.
Время от времени я замечала на себе изучающий взгляд Селесты, но никак не реагировала на него. Да, я не бывала в высшем обществе, но мое воспитание было вполне достойным, и я умела вести себя должным образом и отнюдь не путалась в столовых приборах.
Конечно, ненависть герцога была неприятной, но с этим ничего нельзя было поделать. К тому же, Лефевр совсем меня не интересовал – учитывая, как сильно он хотел, чтобы его сын обзавелся наследником, вряд ли он принял бы участие в убийстве своих невесток. А раз так, то мне не следовало тратить на него время.
Ну, а почему сам маркиз столь расточительно пренебрегал шансом получить законного сына, мне было пока не понятно. Может быть, он хотел, чтобы его отпрыск был одарен магически, а для этого требовалось какое-то особое сочетание магии его родителей, и каждый раз обнаруживая, что искомого сочетания не получилось, он стремился как можно скорее избавиться от одной жены, чтобы попытать счастья со следующей?
– Простите его светлость, сударыня, – робко сказала мадемуазель Ганьер и заметно покраснела при этом. – Обычно он не ведет себя подобным образом. Но ваше появление для нас оказалось большой неожиданностью.
Она тоже, как и герцог, назвала меня сударыней, и маркиз сразу отреагировал на это.
– Ты должна называть мою жену «ваша светлость», Селеста!
Девушка покраснела еще больше и пролепетал:
– Разумеется, простите.
И в этот момент я почувствовала к ней что-то вроде жалости.
– О, когда мы дома в тесном семейном кругу, вы можете называть меня Айрис! —воскликнула я. – Какие могут быть церемонии между близкими людьми?
– Благодарю вас, ваша светлость! – откликнулась она и попросила разрешения выйти из-за стола.
После того, как удалилась и она, мы с маркизом, наконец, смогли удовлетворить свой голод. Повара в замке отменно знали свое дело – никогда прежде я не пробовала столь необычных и восхитительных кушаний. И поскольку за столом, кроме нас двоих, никого уже не было, я могла не стесняться и отдать должное каждому стоявшему передо мной блюду.
– О, надеюсь, мой аппетит не слишком вас шокировал? – я всё-таки чуточку смутилась, заметив, что маркиз наблюдал за мной с улыбкой.
– Нет-нет, дорогая, – усмехнулся он. – Я уже знал о вашей любви к пирожкам и запеченной рыбе, так что это не стало для меня сюрпризом. Не беспокойтесь – в замке достаточно припасов, чтобы вас прокормить. И, право же, мне уже поднадоели женщины, которые за обедом клюют как птички, а потом падают в обморок в самые неподходящие моменты. Надеюсь, вы не имеете обыкновения лишаться чувств при каждом удобном случае?
Я заверила его, что это мне не свойственно, и он снова хмыкнул – на сей раз одобрительно.
– Думаю, сегодня мы оба нуждаемся в крепком сне, поэтому, если не возражаете, отложим нашу первую брачную ночь на завтра. Никому не покажется это странным – всю вчерашнюю ночь я провел в горах, так что, полагаю, все будут считать, что она у нас уже фактически состоялась.
Я вздрогнула при этих словах, но потом вспомнила, что кровать в его спальне достаточно широка, и отважно кивнула.
До голубых апартаментов меня проводил слуга – иначе я непременно запуталась бы в этих бесконечных лестницах и коридорах. Камила помогла мне раздеться и принесла ночную сорочку – столь тонкую, что ее, наверно, можно было пропустить, сквозь мое колечко. И едва горничная, пожелав мне спокойной ночи, удалилась, я провалилась в крепкий сон.
21.
Утром я проснулась от того, что что-то мягкое и пушистое плюхнулось на мою подушку. И прежде, чем я успела испугаться, оно приветственно сказало «мяу».
Это был кот – серый, с белой манишкой и белыми лапками. Его окрас был столь аристократичен, что я невольно подумала о том, что другого, менее изысканного, питомца, наверно, в таком месте держать бы и не стали.
– Доброе утро! – сказала я, и кот доверчиво потерся о мою руку.
А я уже ругала себя за беспечность – если кот беспрепятственно смог зайти ко мне в спальню, значит, этом мог сделать и кто-то другой. Как я могла не запереть дверь перед сном?
– Ой, ваша светлость, простите! – в комнату вошла бледная от страха Камила. —Это я недоглядела! Я совсем забыла о Лалике!
– Ничего страшного, – улыбнулась я. – Мы с ним уже почти подружились.
– Это кот мадемуазель Селесты, – принялась рассказывать горничная, помогая мне надеть шелковый халат. – Но он так быстро привык к этому дому, словно здесь родился. Разгуливает где хочет, и никакие двери его не останавливают. Однажды и к нам, в комнату прислуги ночью забрался. Знали бы вы, ваша светлость, как я испугалась! Здесь и без того страшно по ночам!
Я подумала, что это – удобный момент, чтобы завести разговор на нужную тему, и пока Камила укладывала мои волосы, спросила:
– Страшно? Отчего же?
В зеркальном отражении я увидела, как у девушки от изумления округлились глаза.
– Да как же, ваша светлость? Да разве вы не знаете?
Я знала, о чём она говорила, и отрицать это было бы странно.
– Вы о покойных женах его светлости? Я слышала про них. Но в этом замке за прошедшие столетия, должно быть, чего только не случалось – как и в любом старом здании. Зачем же думать об этом сейчас?
– Так-то оно так, ваша светлость, – не очень охотно согласилась она, – но ведь то было давно, а это – только несколько лет назад. Быть может, они еще не обрели покой и так и бродят по замку ночами.
– Разве здесь есть привидения? – удивилась я. – Ничего подобного я в Монтерси не слыхала.
Девушка подивилась моей наивности:
– Да откуда же им там, в Монтерси, знать, что в замке творится. Его светлости не понравилось бы, вздумай мы трепать языками. И господин Барруа всегда говорит, чтобы мы не вздумали обсуждать хозяев.
Тут она сообразила, что уже четверть часа как раз этим и занимается, и замолчала.
Но я уже не готова была отступить.
– А сами вы привидения тут видали?
Камила шмыгнула носом и покачала головой:
– Нет, ваша светлость. Но другие слуги видали, а с чего бы им врать? А я стараюсь по ночам из комнаты не выходить, вот разве что вы теперь звать изволите.
При этих словах она содрогнулась. Перспектива гулять по темных коридорам ее отнюдь не прельщала.
– Зачем же вы нанялись в замок на службу? Нашли бы для себя более спокойное место.
Она вздохнула:
– Здесь, ваша светлость, платят не в пример больше, чем в других домах. А еще и стол хороший, и в комнатах у нас тепло. А у меня шестеро младших братьев и сестер – мне родителям помогать нужно. Матушка как узнала, что в замок его светлости горничная требуется, так меня и отправила. Только велела держаться тише воды, ниже травы и нос свой ни во что не совать.
Теперь она уже явно радовалась возможности поговорить с хозяйкой – будет чем потом похвастаться перед другими слугами. Но я видела, что она до сих пор не определилась, на какой ступени в здешней иерархии я стою. С одной стороны, я была женой его светлости. Но с другой – я тоже, как и она сама, нанялась сюда на службу – только на более высокую должность. И потому в разговоре со мной она позволяла себе несколько большие вольности, которых никогда не допустила бы, общаясь с настоящей маркизой.
– Вы знали всех покойных жен его светлости? – задав этот вопрос, я задержала дыхание, надеясь прямо сейчас услышать что-то о Габриэлле.
Но ответ Камилы меня разочаровал.
– Нет, ваша светлость, я не знала ни одну из них. Я нанялась в замок только в прошлом году, когда его светлость уже вдовствовал. Не представляю, как смогла бы здесь остаться, если бы всё случилось на моих глазах. Я однажды поглядела на портреты покойных маркиз в галерее, так они две недели после этого мне снились.
Нет, теперь я галерею стараюсь обходить стороной. И всё думаю о бедном маркизе – ему-то каково?
В ее голосе появились слезливые нотки, но если она рассчитывала, что я поддержу ее в этой жалости к его светлости, то совершенно напрасно.
– Но, должно быть, другая прислуга работает в замке гораздо дольше?
Горничная кивнула:
– Конечно, ваша светлость! Среди горничных и лакеев немало новеньких, а вот на кухне и на конюшне много тех, кто работает тут уже сколько лет. Господин Барруа, кажется, служит их светлостям с юных лет. А еще мадам Мелиса – наша старшая повариха. Она пришла сюда еще девочкой, начинала с посудомойки.
Ничего более Камила рассказать мне не могла, и я поняла, что мне следует познакомиться с кем-то из старых слуг.
Завтрак мне подали прямо в апартаменты, чему я была искренне рада —выслушивать прямо с утра нотации герцога Лефевра мне совсем не хотелось.
22.
После завтрака я решила прогуляться в библиотеку. Я любила читать и была уверена, что в таком замке найдется немало заслуживающих внимания книг. К тому же, я почти не сомневалась, что встречу там Даниэля Томази – где же еще ответственному студенту проводить свободные от учебы в университете дни?
И я не ошиблась – когда я вошла в большое светлое помещение, по периметру которого стояли массивные шкафы с книгами, месье Томази как раз сидел за столом у окна. Дверь скрипнула, и он обернулся.
Наверно, мы оба покраснели. Во всяком случае, он – точно. Я почувствовала себя неловко, словно сделала что-то дурное, но тут же постаралась взять себя в руки.
Мы были с ним едва знакомы, и не ему упрекать меня, что бы я ни совершила.
Поэтому я решительно прошла к окну, возле которого он сидел, и он, торопливо вскочив, мне поклонился, поприветствовала его с улыбкой.
– Рада вас видеть, месье Томази! Должно быть, вы удивлены?
Он предложил мне кресло, и только после того, как я села, сам снова опустился на стул.
– О нет, ваша светлость! Я еще вчера вечером видел, как вы прибыли с его светлостью. Но да – признаться, я был удивлен.
Он говорил всё это, запинаясь, и мял при этом в руках тот листок, на котором что-то писал до моего появления.
А я почувствовала, что мои щеки снова краснеют, и рассердилась за это на своего собеседника. Кто он такой, чтобы пенять мне на мой поступок? И даже если он считает, что я продалась его светлости и, тем самым, потеряла всякое право на уважение, он должен держать свое мнение при себе! И с вызовом сказала:
– Вас это совершенно не касается!
Это прозвучало довольно грубо, но я не намерена была позволять чужому человеку вмешиваться в то, что было важным для меня. Пусть даже этот человек и казался мне заслуживающим доверия.
Томази посмотрел на меня с удивлением, а потом замотал головой:
– О, ваша светлость, неужели вы могли подумать, что я осмелился бы подвергнуть осуждению ваше решение заключить временный брак с его светлостью? Ничуть! Но если вы хотите знать правду – то да, я изумлен! Вы произвели на меня впечатление весьма благоразумной девушки, и я не понимаю, как вы могли согласиться приехать сюда, зная всё то, что связано с замком Ренуар, именно в качестве жены его светлости? Разве вы не понимаете, несколько это опасно?
В его голосе звучало неподдельное беспокойство, и я, еще минуту назад готовая дать отпор, растерялась. Значило ли это, что он тревожился обо мне? Ну, если так, то это было почти трогательно.
И я пролепетала:
– Благодарю вас, сударь, за заботу. Но, право же, я немного удивлена. Я полагала, вы не верите в проклятие Лефевров.
Он отчего-то смутился еще больше:
– Да, не верю. Но вместе с тем я предпочел бы, чтобы именно вы держались подальше и от его светлости, и от нашего замка. Здесь происходило немало, странных вещей, и мне совсем не хотелось бы, чтобы вы тоже оказались в них замешаны.
Я посмотрела на обложки книг, что лежали перед ним на столе, и хмыкнула – это были книги с описанием магии, присущей старинным аристократическим семействам Велансии.
– О, месье Томази, кажется, вы переменили свое мнение?
Но он возразил:
– Ничуть. Просто герцог Лефевр так и не нашел человека, который взялся бы глотать пыль в здешней библиотеке, и он не придумал ничего лучшего, как только взять с меня слово, что я помогу ему найти искомую книгу. Мог ли я ему отказать? И вот, вместо того, чтобы трудиться над порученной мне деканом курсовой работой, я ищу то, не знаю что.
Я обвела взглядом книжные шкафы и предложила:
– Если не возражаете, месье, я могла бы вам помочь. Мне всё равно особенно нечем заняться.
Но мой собеседник покачал головой:
– Весьма признателен вам за это предложение, ваша светлость, но, боюсь, вы еще не понимаете, сколько обязанностей у хозяйки здешнего замка. К тому же, я слышал, что из Монтерси вот-вот должна прибыть модистка, и уж она-то точно не выпустит вас из своих лап до самого вечера. А потом начнется подготовка к балу и домашнему празднику. Поверьте – у вас не найдется ни единой свободной минуты.
Признаться, про модистку я забыла. А ведь маркиз говорил мне о ней.
Входная дверь снова скрипнула, и на пороге библиотеки появился герцог Лефевр.
Наверняка, он пришел, чтобы поговорить с месье Томази, а быть может, просто. посидеть в здешней тиши с книгой в руках, но увидев меня, он побагровел и позорно отступил, пробормотав что-то про непрошенных гостей, от которых хозяевам нет покоя в собственном доме.
И когда дверь за ним закрылась, мы с Томази переглянулись и одновременно рассмеялись.
Я не знала, посчитает ли приличным мое общение с этим молодым человеком маркиз Ренуар, но я не намерена была пренебрегать этим знакомством – кто еще, помимо Даниэля, мог рассказать мне о том, что меня интересовало? И хотя этот день я должна была провести в компании портнихи, я заявила Томази, что постараюсь прийти в библиотеку и на следующее утро, и если он отберет для меня несколько книг то я пролистаю их со всей внимательностью, на какую только способна.
