Текст книги "Жена на полгода (СИ)"
Автор книги: Ольга Иконникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
48.
За завтраком, который в это утро собрал за столом всех оставшихся в замке домочадцев, герцог неожиданно объявил, что тоже намерен ехать в столицу.
– Есть и у меня в Велансе кое-какие дела, знаете ли. Вот я и подумал – зачем же гонять туда две кареты, если можно обойтись одной?
Мы с маркизом переглянулись. Заранее предугадать такое мы не могли. И что бы это значило? Он хочет воспользоваться длинной дорогой до столицы, чтобы снова попытаться убедить меня взять деньги и расстаться с его сыном? Или он намерен добиться этого не уговорами, а совсем другим способом? Конечно, представить себе, что старый аристократ нападет на меня лично, было трудно, но он вполне мог пожелать присутствовать при нападении на карету разбойников, которых сам же и нанял. А может быть, он едет в Веланс в одной карете со мной, желая узнать, где я намерена остановиться?
Я могла возразить, но решила, что держать врага под боком иногда бывает куда безопаснее, чем на расстоянии. В крайнем случае, Ноэль будет знать, что во всём этом замешан его отец.
– Не беспокойтесь, ваша светлость, не думаю, что герцог еще на что-то способен, —заверила меня мадемуазель Вилар, которой я рассказала о странном решении Лефевра, как только вернулась в свои апартаменты. – Если он решится действовать в открытую, мы сумеем с ним справиться.
А уже когда мы садились в карету, к замку верхом подъехал месье Томази.
– Даниэль? – удивился маркиз. – Я полагал, что вы уже на полпути к Велансу.
– Я решил вернуться, как только услышал о том, что дорогах орудуют разбойники, —ответил тот, тяжело дыша. – Были ограблены уже несколько карет, и я подумал, что ее светлости негоже ехать одной. Конечно, я куда лучше орудую пером, чем шпагой, но, возможно, само присутствие еще одного мужчины на козлах рядом с кучером заставит этих наглецов призадуматься.
Я не знала, стоило ли мне испугаться или обрадоваться, но, похоже, из шести наших подозреваемых ехать со мной в карете собирались как минимум двое.
– Айрис, будьте осторожны! – тихо попросил Ноэль, обнимая меня. – Думаю, мне стоит поехать следом за вами – скажем, через четверть часа.
– Не вздумайте! – строго сказала я. – Вы спугнете преступника, и тогда он нанесет Удар в другое время и в другом месте, а мы окажемся к этому не готовы. Я взяла с собой одну из ваших шпаг, мадемуазель Вилар тоже вооружена. К тому же, вряд ли ваш отец и месье Томази действуют заодно, а значит как минимум один из них —тоже может быть на нашей стороне. А есть еще и кучер. Да и месье Тьери должен ыть где-то неподалеку.
– Хорошо, – он вынужден был со мной согласиться, – но пообещайте мне, что отправите в замок гонца сразу же, как только что-то случится.
– Разумеется, ваша светлость, – пообещала я, правда, тут же добавила, – если, конечно, я в состоянии буду это сделать.
Даниэль был готов ехать на козлах рядом с кучером, но я настояла на том, чтобы он сел в карету. Я подумала, что в его присутствии герцог не будет заводить откровенных разговоров, и не ошиблась. Его светлость обиженно молчал, предпочитая смотреть не на меня, а в окно кареты. Если нам придется проделать, так всю дорогу, то к тому времени, как мы приедем в Веланс, мы просто, возненавидим друг друга.
Я стала расспрашивать месье Томази о его университете, и он отвечал мне довольно охотно, хоть и коротко. Герцог же никакого интереса к нашему разговору не проявлял. Мадемуазель Вилар тоже делала вид, что дремлет, но я видела, что она наблюдала за нами из-под полуприкрытых век.
Но через пару часов дремота захватила нас всех, и когда лошади испуганно заржали, а карета резко остановилась, я не сразу поняла, что случилось. Наш кучер закричал: «Прочь с дороги}, а в ответ мы услышали незнакомые голоса.
Их было человек восемь – в суматохе было трудно сосчитать точней. Нас – пятеро, в том числе двое женщин. На дорогу, преграждая нам путь, была брошена здоровенная коряга.
– Дамы и господа, – по-шутовски раскланялся перед нами рыжебородый верзила, который, судя по всему, был у них за главного, – простите, что побеспокоили, но, если вы хотите продолжить ваш путь, соблаговолите проявить благоразумие и расстаться с вашими кошельками добровольно.
– И не забудьте снять с себя драгоценности! – прибавил другой, темноволосый.
Они нас явно недооценили – иначе не решились бы подойти к нам так близко. И мы, переглянувшись с мадемуазель Вилар, решили, что лучшая защита —нападение. Она бросила нож, который я даже не успела заметить в ее руках, так ловко, что стоявший у дерева на обочине дороги парень рухнул как подкошенный. Я же сделала выпад, и острие моей шпаги впилось темноволосому в бок. Погода уже который день стояла теплая, и его верхняя одежда была залихватски расстегнутой– если бы не это, мне вряд ли удалось бы ее проткнуть.
Но с нашей стороны тоже были потери – наш кучер лежал на снегу без движения, и правая рука его была в крови. Но фехтовали мы лучше наших противников – те, не ожидая от нас столь решительного отпора, растерялись, и это дало возможность герцогу эффектным приемом ранить еще одного.
Мы махали шпагами, прижавшись спинами друг к другу, и судя по тому, что его противники не решались подойти к нему на расстояние удара, рука его была еще крепка. Впрочем, он тоже оценил мое мастерство.
– Должно быть, ваш дядя-священник был отменным фехтовальщиком, сударыня!
Я предпочла промолчать.
Мадемуазель Вилар тоже оборонялась успешно, а вот Даниэль вызывал у меня беспокойство – ему пока удавалось отражать удары, но было видно, что практики в этом деле у него слишком мало, и каждое следующее движение его руки выходило чуть менее быстрым, чем предыдущее. И это видела не только я – вычислив у нас самое слабое звено, сразу двое наших противников нацелились именно на месье Томази.
И хотя потом герцог заявил, что мы справились бы и сами, подмога в лице месье Тьери и его людей оказалась весьма кстати. Пятеро разбойников, что еще стояли на ногах, были окружены и задержаны, и следователь решил провести допрос их главаря прямо тут, на месте.
– Кто нанял вас, любезнейший?
На лице рыжебородого отразилось такое искреннее изумление, что я засомневалась в нашей правоте. К такому же выводу пришел и месье Тьери.
– Думаю, ваша светлость, мы ошиблись, и это нападение не имеет к нашему преступнику никакого отношения. Полагаю, что нападения на другие кареты – дело рук этих же разбойников, и на сей раз их тоже никто не нанимал. Если бы наниматель всё-таки был, они не стали бы этого скрывать – напротив, им было бы выгодно переложить всю вину на него.
– Вы думаете, это совпадение? – разочарованно спросила я. – Но не слишком ли много совпадений в этом деле?
– О чем это вы говорите? – рассердился герцог. – Мне кажется, я имею право это знать. Судя по всему, вы не были удивлены, когда на нас напали. И вы, месье, кажется, оказались тут не случайно? Я требую, чтобы вы всё мне рассказали!
Месье Тьери посмотрел на меня, и я кивнула. Наш план провалился, и возможно, уже не было смысла что-либо скрывать. Может быть, если преступник поймет, что нам известны его предыдущие деяния, это удержит его от последующих?
– Мы полагаем, что смерти жен вашего сына отнюдь не случайны, – сказал месье Тьери.
– Вот как? – вмешался месье Томази. – Я давно это подозревал. И именно поэтому, ваша светлость, я так беспокоился за вас.
Но герцог был не склонен с нами согласиться:
– Какие нелепицы вы говорите, сударь! Кому бы понадобилось их убивать?
Но месье Тьери не успел ответить на этот вопрос – потому что Даниэль вдруг рухнул на дорогу. Он не двигался, хотя, кажется, дышал, а губы его странно, посинели.
– Что это? Что с ним такое? – вскричал Лефевр.
– Если бы я не знала, что он не ел и не пил ничего за последние несколько часов, —ответила мадемуазель Вилар, – то я бы сказала, что это – отравление.
– Это похоже на действие магического отката, – предположил месье Тьери и покачал головой. – Я уже видел такое однажды – губы того человека тоже были синими. Правда, тогда речь шла не об отравлении, а о ножевой ране. О ножевой ране, рядом с которой не было ножа.
До меня с трудом доходил смысл его слов. Магический откат? Значит, отравить пытались вовсе не Даниэля?
Стало трудно дышать, и я покачнулась.
– Кто-то покушался на маркиза Ренуара?
Думать об этом было невыносимо. Нет, только не это! Как я могла оставить в замке его одного? Почему не подумала, что рано или поздно преступник может нанести удар именно по нему?
Карету уже развернули, и теперь мы мчались в обратную сторону. Даниэля разместили на противоположном сидении, и голова его лежала на коленях мадемуазель Вилар, мы же втроем – я, герцог и месье Тьери – сидели, тесно прижавшись друг к другу.
– Я всё еще ничего не понимаю, – пожаловался его светлость. – Может быть, вы всё-таки изволите мне что-то объяснить?
– Мы охотно объясним вам всё, но прежде прошу вас, ваша светлость, ответьте мне на один вопрос, – я повернулась к нему, и хотя в карете царил полумрак, я могла разглядеть его лицо. – Даниэль Томази – ваш сын?
– Что вы себе позволяете, сударыня? – возмутился он. – Как вы могли такое подумать? У меня есть законный сын, и говорить о ком-то другом не имеет никакого, смысла.
– Простите, сударь, но дело зашло уже так далеко, что, продолжая беречь свою тайну, вы вредите как раз маркизу Ренуару. Если мы правы, и покушались действительно на него, то только правда может помочь нам вывести преступника на чистую воду. И если вы не намерены покрывать преступника, то советую вам ответить на вопрос ее светлости. Скажу сразу – в числе подозреваемых были вы сами, месье Томази, его мать, ваш племянник, первая жена вашего сына мадам Абелия, ваша подопечная мадемуазель Ганьер и ваш дворецкий месье Барруа. Я полагаю, сейчас вас можно исключить из этого списка – если бы вы желали гибели ее светлости, полчаса назад вам достаточно было от нее отступить, позволив нападавшим завершить дело.
– Да уж сделайте такое одолжение, – хмыкнул его светлость.
– Так вот, – продолжил месье Тьери, – если вы ответите на заданный вам вопрос отрицательно, это позволит исключить из числа подозреваемых и семейство Томази. Это сильно упростит дело, ваша светлость.
Я была уверена, что он продолжит всё отрицать, но он, подумав немного и, должно быть, осознав всю серьезность ситуации, всё-таки признал:
– Да, Даниэль Томази действительно мой внебрачный сын. Но я надеюсь, это останется между нами? Я никогда не признаю этого публично. Вы полагаете, что он мог пойти на убийства, чтобы завладеть титулом? Но я был уверен, что он даже не знает о нашем родстве. К тому же, если на Ноэля покушались именно сейчас, то это точно не мог быть Даниэль. Ну, а Каринн, надеюсь, вы не подозревали всерьез?
Она для этого слишком слаба и труслива.
– Меня больше смущает другое, – поделился своими сомнениями следователь, —то, что преступник решился-таки на убийство самого маркиза. Если он изначально знал про магический откат, то почему осмелился пренебречь им теперь?
– Срок – воскликнула я, вспомнив информацию, прочитанную в книге. —Заклинание магического отката действует не больше двадцати пяти лет!
Герцог странно напрягся и, кажется, впервые за всё время нашего разговора был склонен со мной согласиться.
– Да, Каринн приехала в замок Лефевр как раз четверть века назад. И в первый же день моя жена заставила ее поклясться в том, что она не причинит Ноэлю зла. Эта клятва как раз и была подкреплена заклинанием магического отката.
– А теперь мадам решила, что срок заклинания вышел и можно действовать напрямик, уже не боясь, что эффект затронет ее саму или ее сына, – усмехнулся месье Тьери. – Но почему же заклинание всё-таки сработало?
Но у герцога был ответ:
– Моя жена была сильным магом, и ее заклинания обычно действовали куда дольше, чем у других. И вот это-то и не было принято во внимание.
Он уже не спорил с нами, и мы уже вдвоем с ним кричали незнакомому нам кучеру из числа подчиненных месье Тьери, чтобы он подгонял лошадей.
49.
Маркиз Ренуар
В сон меня стало клонить сразу после обеда. Я не был удивлен – напряжение, в котором я пребывал, рано или поздно должно было сказаться. Я поднялся в спальню, велев Барруа разбудить меня через час, и лёг на кровать.
Мысленно я был вместе с Айрис – где-то там, на пути к Велансу. Теперь план месье Тьери уже казался безумным, и я жалел, что мы с ним согласились.
Веки слипались, и я почти провалился в забытье, когда услышал странный скрип. Я не сумел приподнять голову, но хотя бы повернул ее в ту сторону, откуда этот скрип доносился. Одна из панелей на стене вдруг отодвинулась, и в комнату из открывшегося прохода проскользнула невысокая фигура.
Я слышал, что в подобные критические моменты силы человека многократно, усиливаются, и теперь получил возможность в этом убедиться. Еще минуту назад я не мог поднять головы, а теперь сумел вскочить с кровати так быстро, что фигура испуганно шарахнулась в сторону, но не успела нырнуть обратно в потайной ход.
От резкого движения капюшон ее плаща сполз с головы, и я увидел убийцу своих жен.
– Я до последнего надеялся, что это – не вы, Каринн.
Мадам Томази, прижавшись к стене, смотрела на меня с такой ненавистью, что мне стало холодно от ее взгляда.
– Вы подмешали что-то в мое питье? Или в еду? – я ощущал ужасную слабость и боялся ей это показать, а потому продолжал стоять на месте, опираясь левой рукой о спинку кровати.
Каринн взвизгнула, и когда она бросилась на меня, я увидел сверкнувший в ее руке кинжал.
В другое время я легко справился бы с ней, но сейчас, прежде чем я смог выбить оружие из ее рук, она сумела рассечь мое плечо. Мы опрокинули столик, и он упал на пол с глухим стуком.
– Ваша светлость, с вами всё в порядке? – услышал я из-за дверей как всегда лишенный эмоций голос Барруа.
И кажется, прежде чем я полностью провалился в сон, я успел позвать его на помощь.
Очнулся я спустя несколько часов – когда услышал плач Айрис. Я никогда не слышал, как она плачет, но сразу понял, что это была она.
Я открыл глаза, и всё вокруг меня сразу пришло в движение.
– Он пришел в себя! – вскричал сидевший на моей кровати отец. – Срочно врача!
Эскулап появился незамедлительно – должно быть, он находился в соседней комнате.
– Простите, ваша светлость, – пояснил Барруа в ответ на мой удивленный взгляд, —я взял на себя смелость вызвать из Монтерси и доктора, и священника.
Он чуть смутился, но я одобрительно кивнул. Священник был как нельзя более кстати. И я затребовал именно его.
– Падре, я желаю сочетаться браком с этой женщиной, – я кивнул в сторону заплаканной Айрис, – и немедленно. Надеюсь, вы можете совершить обряд прямо сейчас?
Отец пытался протестовать, взывал к моему благоразумию, но я был глух к его словам. Я не был уверен, что доживу до следующего утра, и не намерен был откладывать того, что мне давно уже следовало сделать.
– Но это безумие, Ноэль! – пыталась отговорить меня и сама Айрис.
Но я был уверен в своем решении и не собирался отступать.
– Если со мной что-то случится, отец будет обязан обеспечить тебя. Ты получишь право на огромную сумму, и, если его светлость вздумает с этим спорить, найми лучшего столичного адвоката.
Она всхлипнула:
– Мне ничего не нужно.
Я это знал. Это мне нужно было кое-что от нее – чтобы она всегда была со мной рядом. И в горе, и в радости.
Но когда обряд был совершен, у меня не достало сил даже на то, чтобы просто ее поцеловать. И ей пришлось сделать это самой.
Так наш договорный брак стал настоящим.
50.
– Зачем вы сделали это, Каринн? – Ноэль был раздавлен, опустошен, и не только рана была тому виной.
Мы все сидели в гостиной и смотрели на нее одну – на мадам Томази.
А она смотрела на нас с холодным равнодушием, и я не была уверена, что хоть что-то смогло бы вывести ее из этого состояния. Мы знали, что она – преступница, но что толкнуло ее на это, могли не узнать никогда.
Но месье Тьери не собирался сдаваться.
– Ну, что же, мадам, – кивнул он, – если вы намерены молчать, то это ваше право.
Вы – женщина, и, согласно королевскому указу, мы не имеем права применять к вам пытки. Но ваш сын – мужчина, и на него этот указ не распространяется.
Возможно, в пыточной камере месье Томази окажется разговорчивей.
Мне стало дурно при этих словах. И захотелось закричать – нет, он не может быть виновен! И хотя я не знала правды, мне хотелось верить, что Даниэль – не преступник. Он так храбро сражался рядом с нами, так хотел меня защитить. Всё это не могло быть показным.
Но я промолчала, почувствовав, что следователь сказал это не просто так. Он был куда опытнее нас с Ноэлем в таких делах.
– Не трогайте Даниэля! – мадам Томази вскочила так резко, что уронила стул, на котором прежде сидела. – Мой сын ни в чём не виноват! Он даже не знал, что герцог – его отец. Я никогда не говорила ему об этом, потому что не сомневалась, что это знание будет унизительным для него.
Месье Томази покачал головой:
– Простите, сударыня, но пока у меня нет оснований вам верить. Если вы хотите спасти вашего сына от виселицы, вам следует сделать официальное признание.
Трудно представить, как вы могли бы совершить всё это в одиночку.
Мне показалось, что при этих словах на ее губах мелькнула самодовольная улыбка.
– Я расскажу вам, – хрипло ответила она, – если герцог Лефевр даст слово не вредить Даниэлю.
– Вы еще смеете чего-то требовать, сударыня? – возмутился его светлость.
Но Ноэль бросил в его сторону умоляющий взгляд:
– Прошу тебя, отец!
И герцог ворчливо откликнулся:
– Ну, хорошо, хорошо. Если Даниэль не замешан в этих ужасных преступлениях, то ему ничего не грозит. Но если вы надеетесь обмануть нас, сударыня, то совершенно напрасно.
– О, по части умения обманывать, сударь, мне с вами не сравниться, – усмехнулась она. – Вы столько лет так искусно скрывали, что Даниэль – ваш сын.
– Довольно! – выкрикнул герцог. – Если вы хотите спасти вашего сына, то хватит юлить – расскажите всё как есть. Вы – чудовище, Каринн, и я удивляюсь, как не понимал этого раньше.
Мадам Томази снова села на стул и горько рассмеялась:
– Вы хотели сказать – нашего сына, Жермен, не так ли? А что касается чудовища, то не вы ли сделали меня таковым? Когда я приехала в ваш замок, чтобы стать, гувернанткой Ноэля, я была доверчива и чиста. Вы соблазнили меня, совратили сладкими речами, заставили поверить в то, что я вам не безразлична. Вы были одиноки после смерти вашей жены, а рядом была молодая и во всём зависящая от вас девушка. Вы воспользовались моей неопытностью, а потом выкинули как надоевшую игрушку.
– Я ничего не обещал вам, Каринн, – возразил он. – Мне казалось, вы должны были понимать...
– Понимать что? – она не дала ему договорить. – Что между нами – пропасть? Мой отец был не крестьянином, не торговцем. Он тоже был дворянином! Да, наш род был не таким знатным, как ваш, и отнюдь не богат. Но во мне тоже течет благородная кровь! Вы же поступили со мной как со служанкой. Но довольно отступлений! – и она повернулась к месье Тьери. – Когда его светлость узнал, что я забеременела, он настоял, чтобы я вышла замуж за его секретаря месье Томази.
Этот брак никому не принес счастья – я не любила своего мужа, а он меня презирал. И когда месье Томази скончался, я смирила свою гордость и обратилась, за помощью к его светлости – я хотела вернуться на родину, и мне нужны были деньги на то, чтобы добраться дотуда и там обустроиться. Я всего лишь просила его помочь его собственному сыну! Но он отказал мне даже в этой малости.
Возможно, дело было не в жадности, а в том, что он привык к тому, что я забочусь о его законном сыне. Он мог позволить себе кутить в столице, не беспокоясь о том, что маленький Ноэль остался в замке с чужими людьми.
Она была чудовищем, убившим мою сестру, но слушая ее сейчас, я понимала, что во всём этом была и вина герцога Лефевра – если бы он в то время был хоть немного добр к ней, этих преступлений могло не случиться.
– Когда маркиз переехал из дома отца в замок Ренуар, зачем вы отправились вместе с ним? – вмешался месье Тьери. – У вас уже тогда был план его погубить?
– Нет, конечно, нет! – она отчаянно замотала головой. – Мне просто невыносимо было оставаться рядом с герцогом, и я воспользовалась первой же возможностью уехать из его замка. А Ноэль был для меня как сын, и я знала, что он будет добр и к Даниэлю.
Теперь эти слова звучали как издевательство, хотя в то время, возможно, это было правдой.
– Когда впервые у вас появилась мысль об убийстве маркиза? – месье Тьери, похоже, надоело выслушивать всю эту сентиментальную чушь.
– Что? – переспросила мадам Томази. – О, нет, я и не думала об этом! К тому же, вы сами знаете, это могло причинить вред не только ему, но и мне самой, и Даниэлю.
– И поэтому вы решили убивать не его, а его жен, – следователь хмыкнул.
– Вовсе нет, – снова возразила она. – Сначала я вовсе не думала ни о каких убийствах. Всё началось с такой малости, о которой даже смешно вспоминать.
Тогда пропала мадам Абелия. Его светлость был уверен, что она ушла в монастырь, но никакого подтверждения этому не было. И вот однажды в замок прибыл гонец с письмом от нее.
– Что? – встрепенулся Ноэль. – Каринн, о чём вы говорите? Вы видели письмо от Абелии?
Мадам Томази виновато улыбнулась:
– Да, Ноэль, простите, я скрыла его от вас.
– Но зачем??? Разве вы не знали, как важно это было для меня? Как я сходил с ума от неведения и тревоги?
– Знала, дорогой, – она опустила голову. – Именно поэтому я и не показала его вам.
Вы пребывали в унынии и заговорили о том, что отправитесь в действующую армию. Тогда как раз началась война с Дижонией, – пояснила она остальным. – И я подумала о том, что на войне всякое может случиться.
Она замолчала, и месье Тьери пришлось продолжить ее мысль:
– Вы подумали о том, что если маркиз погибнет на поле сражения, то герцог может признать Даниэля своим сыном, чтобы не допустить перехода титула к дальним родственникам?
– Именно так, сударь! – подтвердила она. – Я знала, как его светлость относился к Дюпонам. В Даниэле текла его собственная кровь, и сын всегда ближе сердцу, чем племянник – даже если этот сын рожден вне брака. Я получила письмо, прочитала его, а потом сожгла.
– Но где Абелия? – закричал Ноэль. – Она жива?
– Она писала из абертинского монастыря, – ответила Каринн. – Это один из самых строгих женских монастырей в Велансии, и можно было не сомневаться, что других писем оттуда не будет. Она просила вас не беспокоиться о ней и сообщала, что счастлива.
Я увидела слёзы на глазах Ноэля – трудно было представить, что он испытывал все эти годы.
– Мы должны сообщить об этом ее отцу, – сказал он, и голос его дрогнул. – Я полагаю, что он тут же поедет туда – ему наверняка разрешат хоть раз увидеться с дочерью. Но кто была та женщина в восточном крыле? На ней была одежда Абелии!
– Думаю, это была горничная, которую рассчитали за кражу, – предположил месье Тьери. – Не так ли, мадам?
– Да, это так, – не стала скрывать Каринн. – Это была Сьюзен Маркета. Она была нечиста на руку, и Барруа уличил ее в этом. Мы уволили ее как раз в тот день, когда прибыло письмо от мадам Абелии. Она шла отсюда пешком в Монтерси, и надо же было такому случиться, что именно у нее гонец с письмом спросил дорогу в замок Ренуар.
– Она узнала, что письмо было из монастыря, и потом удивилась тому, что поиски мадам Абелии в окрестностях замка так и не прекратились? – догадался следователь.
– Вы очень проницательны, месье, – похвалила его мадам Томази. – Сьюзен догадалась, что кто-то скрыл письмо от маркиза, и захотела нажиться на этом. Я встретила ее в Монтерси, и когда она завела разговор о письме, я вздрогнула и, должно быть, побледнела, потому что она сразу догадалась, что письмо попало именно в мои руки.
– И стала шантажировать вас?
– Да. Сначала она удовольствовалась небольшой суммой, но уже через пару недель запросила гораздо больше. А когда я сказала ей, что у меня нет таких денег, она намекнула, что я могу что-то взять из апартаментов мадам Абелии – об этом бы никто не узнал.
– И тогда вы принесли ей платье маркизы?
– Да, и платье, и туфли, и золотой браслет, – снова подтвердила Каринн. – Но я знала, что она этим не удовольствуется. Как только она поняла бы, что мне больше нечего ей дать, она продала бы мою тайну маркиз. А я не могла этого допустить.
Если бы его светлость узнал, что я его обманула, он выгнал бы нас с Даниэлем из замка. И даже если бы я сказала, что мой сын – его единокровный брат, это ничего бы не изменило.
– Вы должны были сказать это, Каринн, – у Ноэля дрожал не только голос, но и руки, и на одну из них я положила свою ладонь, пытаясь поддержать его хотя бы этим.
– Возможно, – не стала спорить мадам Томази.
Но тогда я побоялась сделать это и приняла другое решение.
– Вы решили убить Сьюзен, – подсказал месье Тьери.
Да, – просто ответила она. – Тогда мне показалось, что у меня не было другого выхода.
