Текст книги "Жена на полгода (СИ)"
Автор книги: Ольга Иконникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
36.
Праздник в Монтерси поразил меня своим размахом – на Ратушной площади на высоком помосте расположились музыканты, которые, позволяя себе небольшие перерывы на еду и обогрев, играли на протяжении нескольких часов. А в торговых рядах видное место занимали палатки, где все желающие могли полакомиться свежими пирогами, копченым мясом и горячими бодрящими напитками.
Мы в поместье тоже всегда старались порадовать в праздники наших слуг и крестьян из близлежащих деревень, но наши скромные угощения не шли ни в какое сравнение с тем, что я увидела здесь.
Горожане с удовольствием отплясывали в центре площади и на все лады хвалили маркиза Ренуара.
А когда мы с маркизом поднялись на помост, и его светлость поздравил всех собравшихся с праздником, народ так бурно поприветствовал нас, что мне стало немного неловко. Но когда я огляделась и осознала, что арка, под которой мы стояли на помосте, был украшена ветвями омелы, то едва не упала в обморок.
Я никогда не относилась к особо впечатлительным барышням, но слишком хорошо знала старинный обычай, предписывавший тем, кто оказался под омелой, непременно поцеловаться.
И об этом подумала не только я. Глава городской гильдии торговцев, вспомнив о том, что мы недавно вступили в брак, поздравил нас с этим знаменательным событием, а народ поддержал его громкими криками, требуя соблюсти традицию, идущую из глубины веков.
Я вспыхнула, поняв, что они хотят, и едва не сбежала с помоста. Но вовремя заметила взгляд Ренуара – строгий, напоминающий о наших договоренностях, – и застыла на месте. Маркиз обнял меня, и мне, чтобы не выглядеть бесчувственной статуей, пришлось положить руки ему на плечи.
Это был мой первый поцелуй с мужчиной, и то, что он случился при таком большом скоплении народа, едва не довело меня до слёз. Губы моего официального мужа коснулись моих губ, и как ни странно, несмотря на холодную погоду, они были тёплыми и мягкими. Я почти задохнулась от какого-то странного чувства, в котором смешались и стыд, и возмущение, и любопытство.
К счастью, наши объятия длились недолго, и пока маркиз благодарил жителей Монтерси за поздравления, я получила возможность прийти в себя. Мои щеки пылали, но это моно было списать на мороз.
– Ну же, Айрис, – подбодрил меня Ренуар, помогая мне спуститься по ступенькам с помоста, – вы всего лишь поцеловались со своим мужем. И я надеюсь, вам хотя бы не было противно.
Да, мне не было противно. Но это-то и было ужасно! Я целовалась с человеком, который только числился моим мужем, а на самом деле был моим врагом. И думая сейчас об этом поцелуе, я не могла не думать о том, что целовалась я с мужем моей сестры! Габи любила его! Ради него она забыла об осторожности и согласилась выйти за него замуж, несмотря на все слухи, что ходили о нём. А он? Любил ли он ее? И помнил ли о ней?
Я поймала на себе внимательный взгляд маркиза и попыталась улыбнуться. Не следовало думать об этом сейчас.
Праздничные мероприятия закончились, и большинство гостей разъехались по домам. Правда, Мартин Дюпон предпочел задержаться у кузена еще на несколько дней. Герцог Лефевр и Селеста также не спешили уезжать. Но больше всего меня удивило то, что в замке остался Даниэль.
– Разве каникулы не закончились, и вам не нужно приступить к учебе? – удивилась я, встретившись с месье Томази на следующий день в библиотеке.
Он заметно смутился.
– Вы правы, ваша светлость – каникулы закончились. Но я уже написал декану и попросил разрешения задержаться дома еще на некоторое время – работать над заданной темой я могу и здесь. Мне не хотелось бы оставлять замок сейчас.
При этом он так посмотрел на меня, что я покраснела. Он не произнес этого вслух, но мне показалось, что я правильно поняла то, что он хотел мне сказать – он хотел своим присутствием поддержать меня. А возможно, и помочь мне.
Я поблагодарила его за заботу. Не скрою – мне было приятно иметь друга, особенно здесь, среди чужих мне людей, среди которых могли оказаться враги. И всё-таки полностью довериться месье Томази я, к сожалению, не могла – ведь причины, побудившие его остаться в замке, могли оказаться совсем другими.
Возможно, он остался в Ренуаре не для того, чтобы помочь мне, а для того, чтобы мне навредить.
Вернувшись в апартаменты, я застала Камилу за занятием, которое меня удивило —девушка весила на дверь защитный амулет.
– Простите, ваша светлость, но я подумала, что это нам совсем не помешает. Знали бы вы, как я испугалась прошлой ночью!
Судя по тому, как густо покраснело ее лицо, прошлой ночью она предпочла провести отнюдь не в своей постели. Но вопросы нравственности я предпочла оставить без внимания.
– Мне не спалось, ваша светлость, и я отправилась на кухню, чтобы выпить кружку молока, – при этих словах она отвела взгляд. – Вот тут-то я и увидела ее!
– Ее? – я почувствовала пробежавший по спине холодок.
– Да, ваша светлость! – воскликнула девушка. – Это была женщина в монашеском одеянии! Я увидела, как она мелькнула в конце коридора, что ведет в восточное крыло.
Я еще недостаточно хорошо изучила замок, но уже знала, что помещения в восточном крыле сейчас почти не использовались – там некогда находилась оружейная и несколько гостевых комнат, которые приводились в порядок только перед большим нашествием гостей.
– И что же было дальше? – нетерпеливо спросила я, потому что Камила замолчала.
Я не стала говорить ей о том, что дорога из комнат для прислуги в кухню никак не могла идти через ту сторону замка.
Она вздохнула:
– Я убежала, ваша светлость! На моем месте кто угодно бы испугался! Но это точно была она!
– Она? – переспросила я.
– Абелия, первая жена его светлости! Я слышала, она хотела стать монахиней, но ни отец, ни муж не позволяли ей сделать это. Возможно, она всё-таки добралась до монастыря. А теперь зачем-то вернулась сюда в виде призрака. Да-да, это был именно призрак, ваша светлость! Двумя днями ранее его видел и Жак.
Ну, да, разумеется – Жак! Именно с ним наверняка Камила и встречалась в тех комнатах, в которых давно уже никто не бывал, и где их не могли застать хозяева или другие слуги.
– Он говорит, что призрак женщины в длинных светлых одеяниях проплыл в нескольких шагах от него. Жак спрятался за шторой, но тоже, ясное дело, страху натерпелся.
Напугал ли рассказ Камилы и меня? Да, разумеется. Но и придал новое направление моим мыслям. Возможно, это действительно был призрак Абелии, но могло случиться и так, что кто-то решил воспользоваться страхами здешних слуг и перемещаться по замку именно в такой одежде, зная, что никто не решится подойти к нему или к ней, даже если его или ее заметят.
Но зачем кому-то наведываться в восточное крыло? Чтобы устроить там ловушку вроде той, что подстерегала Эдит в старой башне?
Выяснить это можно было, только отправившись ночью в восточной крыло. Что я и вознамерилась сделать, несмотря на разбушевавшиеся собственные страхи.
37.
Я понимала, что это опасно, но если я хотела узнать тайну замка Ренуар, то мне нужно было что-то делать. Я провела здесь больше недели, но в своем расследовании не продвинулась ни на шаг. Скоро папенька в Алартии получит мое письмо, а к тому моменту, как ответ на него прибудет в наше имение, мне следует оказаться дома. В противном случае управляющий может переслать его в Бюше, и тогда кузен Робер начнет бить тревогу.
Камила, которая должна была спать в моем будуаре, сбежала на очередное свидание с Жаком, как только поверила, что я заснула. Она наверняка вернется только к утру, и я могла не опасаться, что мое отсутствие будет обнаружено ранее.
У меня мелькнула мысль позвать маркиза на ночную охоту, но я отбросила ее после некоторых сомнений. Если я расскажу ему то, что узнала от горничной, он отправится в восточное крыло сам, мне же велит остаться в спальне. И захочет ли он потом поделиться тем, что узнает?
Я надела самое простое платье из всех, что у меня были, но даже оно не сильно подходило для того, чтобы преследовать в нём призрака или того, кто играл его роль. Я взяла с собой кинжал – небольшой, с удобной рукояткой, и хотя такое оружие мало чем помогло бы мне в схватке с сильным мужчиной, с ним я чувствовала себя немного увереннее.
Ночь была лунной, и я, хоть и положила в карман магический кристалл, не стала читать заклинание, чтобы его зажечь. Мне совсем не хотелось, чтобы «призрак» увидел меня до того, как я увижу его.
Замок уже спал, и я прошла по коридорам жилой его части, никем не замеченная.
Здесь при моем приближении загорались развешанные на стенах магические фонари, и идти было удобно и не страшно. А вот в восточном крыле никаких фонарей уже не было, но зато комнаты здесь шли друг за другом в виде длинной анфилады, и в каждой из них были окна, в которые сейчас заглядывала луна.
Чтобы добраться до восточного крыла, мне потребовалось миновать оружейную галерею, и проходя вдоль стены с развешанными на ней шпагами, я не погнушалась взять одну из них. Я неплохо фехтовала, и если бы моим противником оказались Селеста или даже Мартин Дюпон, то могла рассчитывать на то, что мне удалось бы обратить их в бегство.
Но для начала надо было «призрака» найти. Я остановилась у дверей в самом начале анфилады, не решаясь показаться в проеме. Прислушалась. Тишина стояла такая, что мне было слышно, как стучит мое сердце.
Я простояла неподвижно несколько минут, но так и не заметила ничего странного.
Конечно, можно было расположиться в каком-нибудь кресле, спрятавшись за шторой, и просидеть тут до рассвета, ловя каждый звук, но я боялась, что не выдержу такого ожидания и засну.
И как раз в тот момент, когда я приняла решение двинуться дальше, моих ног что-то коснулось. Я охнула, отпрянула и пребольно ударилась о железную ручку двери. И только когда лунный свет отразился в зеленых кошачьих глазах, я снова смогла дышать.
– Лалик! – мой голос был полон возмущения, но в глубине души я почти обрадовалась, что теперь была тут не одна.
И именно кот первым услышал то, что мои уши разобрали только спустя некоторое время. Он отошел от меня и медленно, бесшумно двинулся в противоположный конец анфилады. А когда я пошла за ним, впереди, в нескольких десятках метров от меня, мелькнула фигура в светлом одеянии.
С такого расстояния было трудно определить ее размеры, да и смотрела я на нее всего пару секунд. Я отступила в темноту, надеясь, что тот, кто шел мне навстречу, не заметил меня. Он (или она), не полагаясь на лунный свет, нес в руках свечу, и это только укрепило меня в мысли, что я имею дело отнюдь не с призраком.
Выглянуть из-за дверей снова я решилась только через несколько минут – в проёме никого уже не было видно, но в одной из комнат было чуть светлее, чем в остальных. А когда я, дрожа от страха, всё-таки пошла вперед, я стала различать и отдельные звуки – чье-то бормотанье и постукивание по стенам.
Крепко сжимая в руке эфес шпаги, я добралась до нужной комнаты. Под моими ногами едва слышно скрипнул рассохшийся паркет, но человек, что находился в помещении, был так увлечен своим занятием, что не услышал этого. Или связал этот звук с появлением кота – Лалик уже крутился рядом с ним, проявляя неподдельный интерес к том, что «призрак» делал.
А «призрак» напряженно пытался разглядеть что-то на стене у камина – он подносил свечу то к одному участку, то к другому и время от времени по стене стучал. Что он пытался здесь найти – потайной ход? Но зачем? Быть может, он, как и я, искал останки бедняжки Абелии?
Я на секунду потеряла осторожность и дотронулась до двери, которая тут же издала предательский скрип. Фигура в белом отскочила от стены и, быстро наклонившись, подняла с полу свою шпагу. Ну, что же, теперь мы были в равном положении.
Светлая, действительно похожая на монашескую, одежда укутывала моего противника с головы до пят, а лицо же и вовсе было скрыто вуалью, поэтому определить, кто скрывался за этой бутафорией, я не могла. Судя по росту, это не мог быть месье Томази – тот был немного выше. И судя по комплекции – тоже. И это не могла быть мадемуазель Ганьер – разве что ей взбрело бы в голову для этой ночной прогулки надеть на себя несколько толстых шерстяных плащей. К тому же, как только наши шпаги скрестились, я почувствовала, что одну из них точно держала мужская рука.
После нескольких пробных выпадов я немного продвинулась в своих предположениях. Несмотря на то, что передо мной был мужчина, который умел фехтовать, он явно не утруждал себя ежедневными тренировками, и я легко отражала его удары. Вдобавок ко всему, увидев, что перед ним женщина, он явно меня недооценил.
Поначалу он бросался вперед с яростью льва, но быстро устал, и я уже слышала его тяжелое дыхание. Лишний вес мешал ему двигаться, а затуманенный страхом рассудок отдавал телу ошибочные приказы, и уже несколько раз моя шпага оставляла следы на его плечах и руках. При каждом таком уколе он вскрикивал – не столько от боли, сколько от обиды и удивления.
Я уже догадалась, кто передо мной, и теперь вуаль на лице противника играла в мою пользу. В комнате стоял полумрак, а из-за этой сетки мой визави видел еще хуже, а непривычный женский наряд сковывал его движения. Пожалуй, я могла бы фехтовать с ним до самого утра, но мне так не терпелось узнать, что привело его сюда, что я решила закончить наш поединок.
И когда мужчина сделал резкий выпад, решив положиться если не на свои умения (каковых у него оказалось немного), то на свою силу, я снова парировала его, а пока он выпрямлялся, круговым движением выбила шпагу из его руки, и та, звякнув, покатилась по полу.
Я сделала еще один взмах рукой, намереваясь сдернуть с противника вуаль, а тот неверно понял мое движение и испуганно закричал:
– Довольно, ваша светлость! Позвольте мне всё объяснить!
Как я и думала, это был голос Мартина Дюпона.
38.
Он сдернул вуаль, снял капюшон, и даже при таком освещении я увидела, что широкое лицо его блестело от пота.
– Ну, что же, сударь, объясните, – я не подошла к нему ни на шаг, и острие моей шпаги по-прежнему было направлено в его сторону. – Надеюсь, вы пугаете обитателей нашего замка этим маскарадом не без причины.
Он, наконец, сбросил с себя и балахон, и его дыхание стало чуть менее громким и прерывистым.
– Я не хотел никого пугать! – слезливо заметил он. – Я всего лишь не хотел, чтобы кто-то узнал о моих ночных вылазках. И мне подумалось, что если кто-то увидит в темноте фигуру в белом одеянии, то сочтет ее за призрака и предпочтет держаться подальше.
– Но зачем вам понадобилось разгуливать по ночам? – удивилась я. – Тем более, в этой части замка. Вы ищете клад?
По тому, как он вздрогнул, я поняла, что не ошиблась. Значит, мы преследовали с ним разные цели.
Он понял, что отрицать это бессмысленно, и воинственно вскинул голову:
– А хоть бы и так, сударыня? Что в этом такого?
– О, разумеется, ничего, – усмехнулась я, – если не учитывать, что всё, что находится в этом замке, принадлежит маркизу Ренуару. А вы пытаетесь тайно найти и присвоить себе часть его имущества. Не станете же вы утверждать, что передали бы клад, если бы вдруг нашли таковой, законному владельцу?
Он издал странный звук, и я заметила, как затряслись от гнева его руки.
– А вам, сударыня, не кажется несправедливым, что закон защищает права лишь старших сыновей, которые получают всё – и титул, и богатство? А младшие вынуждены сами добывать себе хлеб. Мой отец тоже принадлежал к роду Лефевров, но, в отличие от его светлости, не получил от этого рода ничего! Он вынужден был стать мелким чиновником, чтобы хоть как-то прокормить семью.
Да, такое положение вещей я тоже считала не вполне справедливым – ни дочерям, ни младшим сыновьям, как правило, не доставалось ничего. Но я предпочла воздержаться от комментария. Впрочем, месье Дюпон и не нуждался в этом – он так давно вынужден был скрывать ото всех свои мысли, что теперь выплескивал их на меня почти с наслаждением.
– Я тоже принадлежу к этой семье, сударыня, и полагаю, что имею некоторое право хотя бы на часть ее сокровищ. Ноэль наследует герцогский титул, так почему бы не передать этот маркизат младшей ветви рода?
Возможно, если бы мы беседовали в другом месте, я бы и выслушала все его сетования молча, но здесь было так холодно, что у меня уже замерзли руки. И я предпочла направить разговор в то русло, которое меня интересовало больше.
– Но с чего вы взяли, сударь, что здесь вообще есть какой-то клад? Если бы это ‘было именно так, о нём должен был бы знать владелец замка.
– О, вовсе нет! – он аж подпрыгнул на месте. – Двести лет назад, когда Велансия воевала с Лаберией, и этот замок был в осаде, тогдашний маркиз Ренуар предпочел спрятать золото и драгоценности, чтобы они не достались врагам. Тайники были устроены сразу в нескольких местах, и отнюдь не все они были впоследствии открыты. А, между тем, лаберийцы внутрь замка так и не попали, а значит, это золото до сих пор где-то здесь. Мне рассказал об этом мой отец, а ему – его отец, наш с Ноэлем дед. Места кладов наверняка были отмечены на картах, но те карты давно утрачены. В замке множество потайных ходов и тайных комнат. О большинстве из них хорошо знают и хозяева, и слуги. Но не обо всех! Поверьте – не обо всех!
А вот в этом я была с ним совершенно согласна. И чтобы побудить его продолжить рассказ, подбодрила его замечанием:
– Значит ли это сударь, что во время каждого своего визита сюда вы искали тайные ходы?
Он воспринял это как похвалу и довольно кивнул.
– Именно так, сударыня! И один из них я нашел пару лет назад – вход в него находится в картинной галерее. Представляете – все эти маркизы и их гости много, ‘раз смотрели на спрятанную в стене дверь и не замечали ее! О, старые каменщики и строители были большими мастерами! Весь подвох в том, что даже если ты знаешь, где примерно находится вход в такие потаенные места, то нужно еще суметь его открыть.
Я поплотнее закуталась в шерстяной плащ и пошевелила замерзшими пальцами руки, что сжимала эфес шпаги.
– А совсем недавно я обратил внимание на то, – меж тем, продолжал Дюпон, – что эта комната изнутри не такая просторная, как остальные в этом ряду. Она последняя в анфиладе, поэтому это не сразу бросается в глаза. И поглядите, какая широкая стена отделяет ее от бокового коридора. Да, в этой стене есть камин, но это-то и странно! Обычно печи и камины устраивают между комнатами, чтобы обогревать сразу два помещения. Но к чему обогревать коридор?
Я присмотрелась к стене повнимательней и пришла к выводу, что месье Дюпон был прав – такие широкие стены были бы уместны снаружи, но никак не внутри.
– В прошлый свой приезд, когда я изучал в библиотеке книгу с описанием замка Ренуар, я не обратил внимание на некоторые намеки, которые оставил ее составитель, но сейчас, снова открыв ее, я поразился тому, как мог не заметить, этого сразу! На планах некоторых помещений были нарисованы волчьи головы! Да-да, как вы знаете, волк – фамильное животное Ренуара. И там, в галерее, о которой я вам уже говорил, дверь в потайной ход открывалась, стоило нажать на камушек, что был в стене под картиной, изображавшей схватку волка с вепрем.
Я не без интереса спросила:
– И куда же тот потайной ход вас привел?
Дюпон разочарованно вздохнул:
– Да, в общем-то, никуда, сударыня. Я прошел по нему несколько метров и наткнулся на завал. Но по карте я определил, куда он мог вести – к оврагу у южных ворот. Там я отыскал и вторую дверь, но с той стороны тоже уже невозможно было попасть в замок – такие ходы нужно всё время поддерживать в рабочем состоянии, но поскольку про них давно уже никто не помнил, они обветшали и обвалились. Но вернемся к этой комнате! Не далее как прошлой ночью я, наконец, обнаружил здесь волка! Вот тут, прямо на внутренней стенке камина, есть металлическая бляшка в форме волчьей головы.
Я не стала подходить к камину, предпочтя поверить Дюпону на слово.
– Значит ли это, что вы открыли потайную дверь?
– Да в том-то и дело, что нет! – он был явно раздосадован этим. – Наверняка, в этой комнате есть еще что-то волчье. И, быть может, нажимать следует сразу в двух местах. Так что даже хорошо, сударыня, что вы тут оказались. Если мы найдем сокровища Ренуаров, я отдам вам пятую часть. Не сомневайтесь – через полгода маркиз выкинет вас из замка как надоевшую игрушку. Так что эти деньги будут совсем не лишними для вас.
Я кивнула, потому что знала, что он ждал от меня этого кивка.
Второго волка мы нашли через полчаса совершенно случайно. Я уже зажгла принесенный с собой кристалл, и в комнате стало гораздо светлее. Он был нацарапан на одной из дубовых панелей, которыми была обшита противоположная от окон стена комнаты, и был почти незаметен – я обнаружила его, только проведя по панели рукой. Да и на волка он был мало похож – скорее на неумелую попытку ребенка изобразить собаку.
– Нажмите на эту панель, ваша светлость! – потребовал месье Дюпон. А сам, изогнувшись, залез рукой в камин и поморщился от того, что рукава его белоснежной рубашки покрылись слоем сажи.
Мы нажали на две точки одновременно, и когда стена по правую сторону от камина дрогнула и будто провалилась куда-то, как с наших губ так же одновременно сорвался восторженный крик. И из-за это крика, и из-за скрежета, с которым перемещался тяжелый, веками не двигавшийся с места кусок стены, мы не услышали чужих шагов.
– Что здесь происходит? – услышала я строгий, с металлическими нотками голос маркиза. – Ваша светлость, почему у вас шпага в руках?
Ренуар стоял у окна и буравил меня гневным взглядом. А рядом с ним стоял месье Томази. Должно быть, Камила всё-таки обнаружила, что меня не было в спальне, и подняла на ноги весь замок.
Но ни ответить, ни смутиться я не успела. Открывшийся проход в стене не оставил его светлость равнодушным. И хотя месье Дюпон, кусавший от досады губы, был явно разочарован таким оборотом дела, даже он ни словом, ни жестом не возразил против того, что именно хозяину дома надлежало первому увидеть то, что скрывалось за стеной.
Ренуар, держа в руке ярко горевший магический кристалл, не без некоторого колебания, но всё-таки шагнул в проем. Проем был слишком узким, чтобы, помимо маркиза, во вновь открывшееся помещение мог войти кто-то еще, и хотя любопытство распирало меня, внешне я пыталась оставаться невозмутимой.
Но когда маркиз, издав какой-то странный звук, не просто вышел, а словно вывалился обратно в комнату, я по-настоящему испугалась. Он был так бледен, что я не удивилась бы, если бы он сказал, что увидел там призрака.
Спустя мгновение в темную тайную комнату заглянул и месье Дюпон, но едва его глаза в полумраке разглядели то, что там находилось, как он рухнул на пол как подкошенный, и маркизу с Даниэлем пришлось оттащить его к окну. И воспользовавшись тем, что теперь мне никто не препятствовал, я подошла к проему в стене.
Тайная комната была узкой и душной. Здесь не было ни окон, ни какой-либо мебели – только куча покрытого пылью и копотью тряпья на полу. Я остановилась в недоумении, не понимая, что могло так напугать Ренуара и его кузена, и только потом поняла, что на полу лежало не тряпье, а останки женщины в темном бархатном платье. Некогда служившие украшением наряда кружева превратились в лохмотья, но в том, что платье прежде было дорогим, не было никаких сомнений.
Здесь лежала не горничная, не крестьянка, и судя по реакции маркиза, это была Абелия – его первая жена.
