Текст книги "Жена на полгода (СИ)"

Автор книги: Ольга Иконникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

51.

Она заявила это почти спокойно. Так, словно тогда, много лет назад, она приняла решение о покупке новой шляпки. Возможно, за давностью лет и из-за неоднократного повторения те события уже стали казаться ей чем-то обыденным, но остальные присутствующие в гостиной явно ощущали недоумение и даже ужас.

– Ее погубила жадность, месье следователь, – подчеркнула мадам Томази, – так и запишите. Если бы она удовольствовалась тем, что я могла ей предложить, ничего, бы не случилось.

– Расскажите, что случилось в ту ночь, – потребовал месье Тьери. – Ведь ваша встреча состоялась ночью, не так ли?

– Да, разумеется, ночью – днем ее могли увидеть другие слуги. Хотя тогда его светлость уехал в столицу на несколько дней, и на период его отсутствия большинству слуг разрешили навестить свои семьи в деревнях и в Монтерси. Так что в замке почти никого не было. Я знала, что недостаточно сильна, чтобы справиться со Сьюзен, не подняв при этом шума, и решила использовать, снотворное, которое когда-то прописал мне доктор. Меня долгое время мучила бессонница, и доктор прописал мне микстуру. Он сказал, что это сильное средство и запретил принимать больше пяти капель сразу. В те дни стояла холодная погода.

Можно было не сомневаться, что Сьюзен замерзнет, пока идет до замка, и не откажется от бодрящего напитка из лучшего погреба маркиза. Я вылила в ее кружку половину содержимого пузырька. Она выпила и даже не почувствовала, что вкус у напитка был странный.

– Вы встречались с ней в той самой комнате с потайной дверью? – уточнил месье Тьери.

– Да, в восточное крыло редко заходила даже прислуга. Я принесла Сьюзен вещи мадам Абелии, и она сразу же захотела примерить платье. Она сказала, что если оно ей подойдет, то я должна буду принести ей и нижнее белье, и одну из шубок маркизы. Она надела платье и принялась зевать. А я в то время уже знала про тайную комнату и рассказала о ней этой жадной дурочке. Она помогла мне ее открыть, а вот дойти до нее сама уже не смогла – заснула. Мне составило немало труда, чтобы ее туда затащить, – и она посмотрела на свои худенькие руки.

– А пенсне? – вдруг спросил маркиз. – Зачем ей понадобилось старое пенсне?

– Пенсне? – удивилась мадам Томази. – Право же, ваша светлость, я не помню никакого пенсне. Возможно, оно было в кармане платья и выпало оттуда, когда я тащила ее.

– То есть, когда вы оставили Сьюзен Маркету в потайной комнате, у вас не было намерения выдавать ее за исчезнувшую мадам Абелию?

– Конечно, нет, сударь! – обиделась Каринн. – За кого вы меня принимаете? Я всего лишь хотела избавиться от женщины, которая мне угрожала. Я оставила ее там, зная, что она не проснется. Она умерла во сне, даже не почувствовав этого. А учитывая, что про эту комнату не знал даже сам маркиз, я могла не волноваться, что ее тело обнаружат.

– И тем не менее, когда его светлость вновь сочетался браком, вы не посчитали зазорным убить еще одну женщину – на сей раз ни в чем не повинную перед вами, – напомнил месье Тьери. – Лишь потому, что она могла подарить его светлости законного наследника.

Мадам Томази протестующе взмахнула рукой.

– Нет, сударь, на сей раз вы ошибаетесь! Тогда я не думала ни о чём таком. Когда его светлость вернулся домой после окончания войны, я была даже рада его возвращению – всё-таки я любила его. И когда он женился, я поздравила его совершенно искренне. Но однажды я услышала их с супругой разговор. О, поверьте, Нинон Ландре была дурной женщиной. Даниэль тогда готовился к поступлению в университет – его светлость великодушно пообещал оплатить его учебу. А маркиза пыталась его от этого отговорить. Она сказала, что обучение стоит немалых денег, и что глупо тратить их на сына какой-то гувернантки. Конечно, его светлость с ней не согласился, но я понимала, что рано или поздно она сумела бы его убедить. Я не могла позволить ей забрать у Даниэля его мечту. Но я не убивала ее! Я не притронулась к ней и пальцем.

– Да, вы просто отправили ее купаться в реке в Вальпургиеву ночь, прекрасно зная, сколько здесь омутов, и какое сильное тут течение. К тому же, вода была холодной.

Мадам Томази усмехнулась:

– Маркиза была одержима своей красотой. Она спросила, купаются ли здесь девушки в реке в ведьмину ночь, и я ответила, что да. А то, что вода была холодной, она должна была почувствовать сразу. Она могла вернуться на берег, но не сделала этого, и уж в этом-то нет моей вины.

– Допустим, – не стал спорить месье Тьери. – Но что вы скажете про третью жену его светлости? И если вы станете уверять, что не имеете никакого отношения к ее гибели, я вам не поверю.

– Нет, сударь, не стану. На похоронах мадам Нинон я услышала, как кто-то из гостей сказал что-то про проклятие Лефевров – дескать, неспроста же уже вторая жена его светлости не прожила и трех месяцев после свадьбы. И я подумала, что это можно использовать. Тогда уже все Велансия знала, что через несколько лет его высочество должен будет отправиться в экспедицию к Дальним островам, и что, экспедиция эта крайне опасна. И я знала, что Ноэль должен будет в этом участвовать. Мне нужно было лишь, чтобы он не обзавелся законным сыном до того времени. И, конечно, я расстроилась, когда он женился в третий раз. Но, – тут она покосилась в сторону маркиза, – простите меня, ваша светлость, но мадам Эдит была сумасшедшей – она верила, что сможет привязать вас к себе с помощью какого-то амулета.

– И вы подсказали ей, где она сможет этот амулет найти.

Каринн согласно кивнула.

– В комнатах старой башни можно было найти немало интересных вещиц, но всем, в том числе и мадам Эдит, было известно, что находиться там опасно. И нет, я не подпиливала лестницу, если вы вдруг изволили так подумать.

– Ну, что же, возможно, – месье Тьери сделал пометку в своем альбоме. – А четвертая жена?

Я вздрогнула, а сердце мое забилось так сильно, словно хотело выпрыгнуть наружу.

– А вот смерть мадам Габриэлы легла на меня тяжким грузом, – мадам Томази поднесла к глазам шелковый платок. – Она была мила со мной, и мне было ее жаль.

–и …таки вы не остановились, – хрипло сказал Ноэль.

– К тому времени я зашла уже слишком далеко, – признала Каринн. – Отступить значило признать, что всё, что я делала раньше, было напрасным.

– Это вы убедили ее, что она должна научиться ездить верхом? – я нашла в себе силы задать этот вопрос.

Бедная Габи, она оказалась слишком доверчива. Но я могла ее понять – кто сумел бы разглядеть змею в кроткой Каринн Томази?

– Она знала, что его светлость часто устраивает здесь охоту, на которую съезжается много гостей. Ей тоже хотелось принимать в этом участие, быть рядом с супругом. Это было вполне естественное желание, вам так не кажется?

– Но лошадь же понесла не случайно? – я и прежде подозревала это, теперь просто была в этом уверена. – Что вы сделали, чтобы этого добиться?

Мадам и не думала ничего скрывать. Напротив, ей словно хотелось похвастаться

своей смекалкой.

– Да, вы правы, на сей раз я не стала полагаться на волю случая. Я выстрелила в лошадь из рогатки. Было нетрудно спрятаться в кустах на лугу, мимо которых мадам Габриэлла проезжала. В детстве я хорошо стреляла из рогатки. И я не промахнулась, да.

– Это вы пометили потайную комнату в книге, которую читал месье Дюпон? —спросила я.

– Да, – она не стала отрицать, – мне подумалось, что это отличный способ вывести Ноэля из игры на несколько месяцев. Я не сомневалась, что все решат, что женщина в потайной комнате – это мадам Абелия. А если так, то в ее убийстве обвинят ее мужа. Следствие могло продлиться как раз до отправления его высочества к Дальним островам.

– Чудовище, – прошептал Ноэль, – какое же вы чудовище, Каринн. Неужели вы полагаете, что ваш сын смог бы стать счастливым, получив титул такой ценой?

– Вам легко рассуждать о титулах, Ноэль – вы воспринимаете их как нечто само собой разумеющееся. Вам не пришлось прикладывать усилий, чтобы стать маркизом, и вам не понять тех, кто не был обпаскан так, как вы. Даниэль никогда не узнал бы, на что мне пришлось ради него пойти. А ведь он, как и вы – сын герцога Лефевра. Так разве не имел он права на что-то претендовать?

– Разве я когда-то поступал с вами дурно, Каринн? – спросил он. – А если бы я знал, что Даниэль – мой брат, я...

– Что бы вы сделали, ваша светлость? – она посмотрела на него с плохо скрытым раздражением. – Вы убедили бы герцога признать Даниэля? Конечно, нет. Скандал в благородном семействе – это моветон. Вы никогда не пошли бы на это.

– Не вам упрекать моего сына, сударыня! – крикнул со своего места Лефевр. – Вы сказали, что любили его, но это не помешало вам предпринять попытку покушения на его жизнь, как только вы подумали, что клятва, которую вы дали его матери двадцать пять лет назад, потеряла свою силу, и магический откат уже не подействует. Вы не учли того, что моя покойная жена была сильным магом, и что ее заклинание будет действовать дольше обычного. Из-за этого вы едва не погубили своего собственного сына!

А вот тут мадам Томази не выдержала – должно быть, представила, что могло случиться с Даниэлем, увенчайся ее покушение на Ноэля успехом. Она разрыдалась, и месье Тьери велел Барруа принести ей воды. И когда она поднесла стакан к губам, зубы ее застучали о стекло. Она уже не могла говорить.

– У вас еще оставались ваши сонные капли, мадам? – месье Тьери решил представить свою версию событий. – Должно быть, вы добавили их в еду его светлости. Вы вернулись в замок через потайной ход, не так ли? Все думали бы, что вы уже на пути в Аружан, и на вас не пала бы и тень подозрений. Но полностью. положиться только на сонные капли вы не могли. Вы захотели убедиться, что наконец достигли цели. И что же случилось? Вы зашли в спальню его светлости и обнаружили, что он еще жив? Маркиз – мужчина, он молод и силен. Возможно, доза снадобья оказалась мала. Или помогло заклинание магического отката, разделившее весь вред напополам – между его светлостью и вашим сыном.

Она молчала. Но всё остальное мы знали и сами. А потому, когда месье Тьери велел своим подчиненным ее увести, никто из нас не возразил.

52.

Маркиз Ренуар

Через несколько минут мы услышали звуки отъезжающей от крыльца полицейской кареты. Теперь в гостиной не было чужих людей.

Я позволил себе опереться на спинку дивана. Айрис не отпускала мою руку, и я был благодарна ей за это. Мне сейчас как никогда была нужна ее поддержка.

– Бедный Даниэль! – сказала Селеста.

Всё это время она сидела так тихо, что я совсем забыл, что она тоже находилась в гостиной.

– Вздор! – рявкнул отец. – Ты еще пожалей и Каринн!

Но на сей раз я, не раздумывая, поддержал Селесту.

– Тебе не кажется, отец, что во всём, что случилось, есть и твоя вина? Как ты мог столько лет пренебрегать родным сыном? Даже если ты не хотел признавать его открыто, ты мог бы сделать так, чтобы ему с матерью не нужно было чувствовать, себя нахлебниками? Ты мог помочь им деньгами, и всё пошло бы по-другому.

Я до сих пор не мог поверить в то, что Каринн, которая заменила мне мать, могла совершить столько зла. Но хуже всего было ощущать то, что виноват в произошедшем был не только отец, но и я сам. Я не заметил, не почувствовал, не догадался. Я позволил погибнуть стольким близким мне женщинам, прежде чем стал понимать, что эти события могут быть не случайны.

Я сжал руку Айрис еще крепче. Мне было страшно представить, что с ней тоже могло случиться что-то ужасное.

Она посмотрела на меня с тревогой.

– Тебе плохо?

Я покачал головой и попытался улыбнуться. Я был еще слишком слаб, чтобы подхватить ее на руки и отнести туда, где нам бы никто не помешал. У нас еще не было возможности поговорить о наших чувствах, но я надеялся на то, что она вышла за меня замуж отнюдь не из жалости. Я уже успел узнать ее довольно хорошо – она никогда не сказала бы «да» без любви. Моя смелая, умная и самая красивая женщина на свете. Моя жена.

Должно быть, отец думал, что я уже сожалел о своем решении – я поймал на себе его странный взгляд. Нет, я ничуть не сожалел. И даже если общество отвернется от нас (а в этом я почти не сомневался) я буду чувствовать себя счастливым рядом с ней.

Как ни странно, но отец не стал со мной спорить:

– Возможно, ты прав. Но я всего лишь поступал так, как подсказывал мне мой разум. Я всегда осознавал свой долг перед предками. Лефевры были в родстве с самими королями, и я не мог позволить, чтобы...

Тут он посмотрел на Айрис, и я выпрямился, готовый броситься на ее защиту. Если он позволит себе оскорбить ее хоть словом, это будет последнее, что он сделает в моем замке. Кажется, он это понял, потому что предпочел отступить.

– Но вы хоть понимаете, что перед вами будут закрыты двери всех столичных дворцов? – строго спросил он.

Мы с Айрис переглянулись и дружно рассмеялись. Что нам были какие-то светские салоны, когда перед нами лежал целый мир?

– НУ, что же, поступайте, как хотите, – смирился он.

– А двери вашего дома? – спросила вдруг Айрис. – Они будут открыты для нас?

Отец ответил не сразу, но спустя несколько мгновений на его тонких бледных губах всё-таки мелькнула улыбка.

– Твоя жена хитра как тысяча лисиц. Но да, я буду рад видеть вас у себя, – и ворчливо добавил: – с кем же еще мне будет поговорить после того, как от Лефевров отвернутся все, кто ценит благородную кровь?

Селеста захлопала в ладоши, и напряжение спало. Но мы не сразу услышали, что, сказал появившийся на пороге Барруа, и ему пришлось повторить:

– Простите, ваша светлость, но прибыл граф Амальрик и хочет немедленно вас видеть.

– Граф? – удивился я. – Конечно, Барруа, проводите его сюда.

Отец Габриэллы никогда не приезжал в этот замок. И я сам не искал с ним встреч, испытывая перед ним чувство вины. Но сейчас я даже обрадовался, что он сам нанес нам визит – я должен был попросить у него прощения.

Его сиятельство вошел в гостиную и огляделся. Но остановил он свой взгляд не на мне, а на Айрис. А та вдруг испуганно охнула и, отпустив мою руку, вскочила.

– Папочка, я всё тебе сейчас объясню!

«Папочка»? Мне показалось, я ослышался, но нет – моя жена подбежала к графу, а тот сжал ее в своих объятиях.

– Ты понимаешь, что я почувствовал, когда, приехав домой, узнал, что ты так и не вернулась из Бюше? Я был уверен, что с тобой что-то случилось. Я поседел за то время, пока тебя искал. Робер сказал, что ты уехала сразу же после смерти дядюшки, но с тех пор прошло два месяца! И если бы я не вспомнил, что дорога из Бюше идет через замок Ренуар, который ты давно хотела посетить, то я бы и не догадался, где ты можешь быть. Я приехал в Монтерси и показал твой портрет любезной хозяйке пансиона, где я остановился. Каково же было мое удивление, когда та сказала мне, что это – новая жена его светлости.

– Ох, мне так много всего нужно тебе рассказать! – голубые глаза Айрис сияли, а граф гладил ее по голове, словно ребенка. – И я совсем не хотела тебя волновать.

Я была уверена, что пробуду в замке не больше недели. И я как раз собиралась тебе обо всём написать!

Мой отец поднялся с кресла и многозначительно покашлял.

– Насколько я понимаю, дорогая Айрис, вам следует многое рассказать не только вашему отцу, но и нам всем.

Она улыбнулась и бросила на меня виноватый взгляд. Но если она подумала, что я так легко прощу ей этот обман, то она ошиблась. Я буду требовать ее извинений много-много ночей подряд.

Но как я сам мог не понять, что она – сестра Габриэллы? Теперь их сходство мне казалось очевидным. И тот пирог с яблоками, что она испекла!

А отец уже обнимал дорогого гостя.

– Ну, что же, любезный граф, нам будет о чём поговорить за ужином. Но знали бы вы, как я рад за то, что всё разрешилось именно так! – он улыбался как наевшийся сметаны кот. – И, признаться, я сразу разглядел в вашей дочери настоящую породу!

Возможно, в этот день нам не следовало устраивать праздничный ужин – слишком грустными были события сегодняшнего дня, – но мы уже так устали от долгих тревог, что позволили себе проявить эту слабость. Мы отчаянно нуждались в том, чтобы подкрепить свои силы светлыми впечатлениями – они понадобятся нам для того, чтобы отважиться на разговор с Даниэлем, которому нужно будет как-то всё объяснить. И для того, чтобы завтра сходить в усыпальницу Ренуаров и вспомнить Габриэллу. И для того, чтобы выдержать судебный процесс над мадам Томази.

– Я давно хотела тебе во всём признаться, – шепнула мне на ухо Айрис по дороге в столовую залу. – Но я так боялась, что ты меня не простишь.

Я прижал ее к себе и поцеловал. Признаться, сейчас я с куда большим удовольствием отправился бы не в столовую, а в спальню. Но я поборол в себе это желание. Долг хозяина, что ни говори.

Эпилог

Мы отмечали первый маленький юбилей нашего сына – ему исполнялось пять лет.

Мы решили не устраивать пышных торжеств, и в замок прибыли только самые близкие люди.

Конечно, здесь был герцог Лефевр, который души не чаял во внуке. Он сильно изменился с тех пор, как я познакомилась с ним – он постарел и подобрел. Но если первое бросалось в глаза, то изменения в своем характере он тщательно скрывал.

Ему потребовалось немало мужества, чтобы признать свои ошибки. Он нашел в себе силы попросить прощения у Даниэля и официально назвал того своим сыном.

Впрочем, Даниэль, как мне показалось, совсем не был этому рад.

Для единокровного брата моего мужа всё произошедшее стало трагедией. Когда он очнулся и узнал о том, что совершила его мать, он надолго замкнулся в себе и ни с кем не разговаривал. Его угнетало то, что всё это она делала ради него. Он навещал мадам Томази в тюрьме (смертную казнь для нее заменили пожизненным заключением) до самого своего отплытия на Дальние острова.

Да-да, именно Даниэль отправился в экспедицию с его высочеством как представитель рода Лефевров. Ноэль пытался протестовать против этого, но Даниэль заявил, что так он сможет хоть как-то загладить свою вину перед братом.

Впрочем, экспедиция завершилась куда лучше, чем можно было ожидать, и никаких военных действий не потребовалось – Лаберия признала права Велансии на эту территорию, и теперь его высочество занимал там пост наместника короля.

Даниэль тоже предпочел остаться там, на островах. Иногда он писал нам, но скупо, и мы знали только, что он жив и, кажется, здоров.

На праздник в замок приехала и моя семья – отец, Дениз и мой младший брат Шарль. Ноэль помог им восстановить наше родовое поместье, и теперь моей мачехе уже не приходится на всём экономить.

Поздравить нашего малыша приехал и маркиз Вебер – он был частым гостем в нашем доме. С тех пор, как он повидался в монастыре с Абелией, в его жизнь вернулось умиротворение, и я была рада увидеть улыбку на его губах.

Прибыла из столицы и Селеста – теперь она была мадам Руар. Вскоре после нашей свадьбы она уехала в Веланс и через два года вышла замуж за хорошего человека. Их дочка только-только научилась говорить, и теперь ее веселое лопотание было слышно повсюду.

И конечно, мы пригласили на торжество месье Тьери и его супругу Лили (да-да, ту самую мадемуазель Вилар!)

Я смотрела на своих родных и друзей и радовалась тому, что однажды сама приехала в этот замок.

– Ах, ваша светлость, вашу супруг с вашим сыном опять убежали в фехтовальный зал! – пожаловалась мне гувернантка маленького Робера.

Мадемуазель Ришан была уже немолода – я лично отобрала ее из десятка претенденток. Я сразу решила, что найму только ту, которая будет годиться Роберу в бабушки – я слишком хорошо помнила, чем может закончиться пребывание в доме молоденькой гувернантки. И хотя я доверяла Ноэлю целиком и полностью, подстраховаться отнюдь не мешало.

– Ваш сын еще слишком мал, чтобы держать в руках шпагу! – продолжала волноваться мадемуазель Ринаш, взывая к моему благоразумию.

Но я только покачала головой. Умение фехтовать никогда не бывает лишним. Уж я-То это знала!