Текст книги "Как загасить звезду"

Автор книги: Ольга Играева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Зазвенел телефон на столе.

– Приветствую, Аркадий! – раздалось в трубке. – Как дышится?

Абдулов какое-то время соображал, не в состоянии идентифицировать голос. Голос точно знакомый, очень знакомый, но забытый. Кто же это? «Как дышится, как дышится», – вертелось в голове.

– Бесик! – наконец в голове у Абдулова как будто что-то щелкнуло, совпало и встало на свои места, он чуть ли не обрадовался старому знакомому.

– Я, – рассмеялся Бесик Гогуа. – Не ждал? Думаешь, я звоню, чтобы выразить профессиональную солидарность? Знаю, не думаешь. Ты реалист.

– Бог мой! – устало вздохнул Абдулов. – Ты по-прежнему считаешь, что я перед тобой виноват.

– А ты не считаешь? – Голос бывшего друга излучал любезность.

– Все успокоиться не можешь. Другой бы забыл давно, – продолжил раздраженно Абдулов, ему сейчас было не до счетов с Бесиком, ему и так плохо. – Что я такого сделал? Ну, не поделился с тобой грантом. Когда это было? Сто лет быльем поросло. Проиграл так проиграл, смирись, веди себя по-мужски. А ты все плачешься, все ноешь…

Абдулов знал, что с Бесиком так разговаривать нельзя. К тому же это неправда, что тот плакался и ныл. Наоборот, он за эти годы ни разу не давал о себе знать, это был первый звонок за пять лет. Но Абдулову было наплевать.

– Я не ною, – тяжело низким голосом сказал Бесик. – И еще неизвестно, кто проиграл. Спросить хочу – как ты себя чувствуешь? После премьеры фильма? Я получил истинное удовольствие, когда смотрел. Прямо Бертолуччи или Тинто Брасс! Жалко, что мало – всего полчаса.

– Это ты? Твоих рук дело? – догадался наконец Абдулов. – Это ты так меня ненавидишь? Ты пять лет смаковал планы мести? Бесик, это низкий класс! Это недостойно джигита! У Дуси пленку выцыганил? Не противно? Что, доволен теперь?

– Противно, но зато теперь доволен, – не стал отрицать Бесик. – А Дуся, между прочим, сама мне кассету предложила и денег много не взяла. Попросила только вырезать все кадры с ее участием – те, на которых ее опознать можно. Чем-то ты сильно девушку обидел… И ее тоже. Видишь, скольким людям ты насолил? Не удивляйся, что все тебе аукается и возвращается сторицей. Это еще не конец…

Лучше бы он не брал эту треклятую трубку! Мало ему проблем, так еще Бесик со своим злорадством. И всего-то о десяти тысячах баксов речь. Абдулов зашелся нервным смехом. Десять тысяч баксов! Всего-то! Из-за паршивых десяти тысяч рассорился с Бесиком. Как он мог? Да сейчас он, Абдулов, еженедельно в ночных клубах, магазинах и у проституток оставляет в два раза большую сумму. Тогда, пять лет назад, это были большие деньги. БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ. «Хочешь, я тебе сию минуту двадцать тысяч отслюнявлю, и забудем?» – обращался он с запозданием к Бесику. Но знал наверняка – не отдаст он Бесику двадцать тысяч. Не сможет оторвать от сердца.

Раздалось какое-то вкрадчивое поскребывание в дверь. Мымра, между прочим, чуя носом, откуда ветер дует, уже покинула свой пост в абдуловской приемной. А может быть, получила прямое указание Кечина сниматься и менять дислокацию.

В щель приоткрытой двери просунулась лохматая кучерявая голова Ицковича.

– Что тебе, Витасик? – неохотно разлепил губы Абдулов. У него не было желания ни с кем говорить.

– Да я, Аркадий Николаевич, хотел вам сказать… Это подлость! Это непорядочно! Это гнусно! Я имею в виду тот ночной показ. У меня не было возможности вам об этом сказать, но коллектив возмущен и пылает к вам сочувствием. Это противу правил! Это удар ниже пояса! Это интриги! Мы все на вашей стороне. Надо бороться. Кстати… Это правда, что вы уходите?

– Что? – очнулся Абдулов, до сего момента пропускавший мимо ушей излияния Ицковича.

– Ну да, вы уходите, – подтвердил Ицкович. – Я в дирекции слышал. А в «Вызов времени» приходит новый ведущий – со стороны. Он же будет заниматься и новым проектом. Вообще, говорят, грядут большие перемены… Мне так жаль, Аркадий Николаевич. Так жаль! Что этот новый ведущий сможет сделать? У нас вон Рулев опять напился, вся картинка из Думы вкривь и вкось пошла. То он углепластиковый штатив в такси оставит, то с осветителем подерется… А девчонки такой текст о Конституционном суде написали, что сразу ясно: они приговор от вердикта ни за что не отличат. Марфа в своем комментарии Александра Второго с Александром Третьим перепутала. А Бесик Гогуа! Разве он сладит с такими разгильдяями!.. Тут авторитет нужен, вес.

– Как ты сказал? – насторожился Абдулов.

– Авторитет, я сказал. Бесик Гогуа, я сказал, – повторил Витасик. – Это ведь его пригласили вместо вас на ведущего «Вызова времени» и на новый проект тоже. Говорят (Ицкович понизил голос), нас вообще сольют с «ТВ-ресурсом», а Огульновскому кинут четверть акций его же собственного телеканала и после этого оставят в покое. Представляете? Дело решенное. Ну, мне пора!

Ицкович скрылся за дверью, а Абдулов, потрясенный и какой-то застывший, продолжал сидеть в кресле. «А я-то самонадеянно полагал, что меня уже ничем невозможно удивить», – думал он.

– Где Семиряга? – спросил Костов.

Беспанов смотрел на опера неопределенно, слегка прокручиваясь в своем офисном высоком кожаном кресле – по часовой, против часовой, по часовой, против часовой. Он ничего не отвечал примерно с полминуты.

– Семиряга? – вяло переспросил он затем. – Я не совсем понимаю…

– Понимаете, понимаете, – махнул на него рукой опер.

Они с Надеждой расположились в креслах поменьше, стоящих с двух сторон напротив стола Беспанова. Пауза висела в воздухе несколько минут, пока Костов, вздохнув, не взял инициативу в свои руки.

– Времени у меня мало, – посетовал он. – И работа нудная – людей выслушивать. Давайте не будем дураками прикидываться. Начальник УБЭПа – мой приятель (Костов слегка приврал) – много лестного мне о вас наговорил. Не будем разочаровывать хорошего человека, с которым вам придется еще много, очень много раз общаться. Тем более что вам в этой истории ничего не угрожает. Я знаю, что вы вообще ни при чем. Почти. Но вы все знаете. Я вам расскажу… Согласны?

Беспанов продолжал хранить молчание с прежним выражением лица. Костов принял это за согласие.

– Все началось с того, что вы заключили с Абдуловым сделку. Опыт взаимовыгодного сотрудничества у вас уже был – какое-то время назад вы ставили свою рекламу в его передачу. Однако теперь вам захотелось продвинуть свою фирму – свой «продукт Беспанова» несколько иначе. Эксперты вам объяснили, что реклама в лоб – пяти-двадцатисекундная или минутная – быстро приедается зрителю, начинает раздражать и перестает воздействовать. К тому же дело это безумно дорогое – изготовление даже секундного ролика, постановка в прайм-тайм и прочее. И вы захотели, чтобы Абдулов снял и поставил в свой «Вызов времени» телесюжет о вашей фирме и вашей светлой личности – не рекламный, а замаскированный под новостной или информационный. Абдулов пообещал сделать все вкрадчиво, неназойливо, хай-класс… Тут я, как вы понимаете, домысливаю ситуацию – насчет вкрадчивости. Программа телезвезды имеет рекордный рейтинг в столицах, повторяется на следующее утро, и отдельно, и неоднократно транслируется на регионы. Затраты меньше – только гонорар Абдулову, а отдача с учетом всех обстоятельств светит умопомрачительная.

Надежда слушала эту историю, как и Беспанов, впервые и глядела на шефа, как ребенок, перед сном слушающий «Спокойной ночи, малыши».

– Вы, – продолжал Костов, – договорились с Абдуловым и перечислили ему деньги… Хочу вас утешить – я не думаю, что телезвезда собирался вас кинуть с самого начала. Он, скорее всего, честно готовился исполнить свои обязательства по сделке, но… Момент оказался неудачный. Генеральный менеджер канала Кечин поймал Абдулова на другой скрытой рекламе – тот выдал в эфир сюжет с неким владельцем биржи. Получился шум, Абдулов еле оправдался, за передачей стали присматривать во все глаза. В общем, Абдулов каждый раз говорил вам – мол, завтра, на той неделе, подождите, пока все уляжется. Морочил голову, ни денег не возвращал – по-видимому, к тому времени уже растратил, ни сюжет не снимал. Он продолжал кормить вас «завтраками», а время тяжелое, вам самому дыры надо затыкать. Коварный Абдулов каждый раз разговаривает с вами все с большей неохотой, быстро завершает переговоры, а потом и вовсе прекращает откликаться, когда вы звоните, – у него на трубе определитель стоит. Короче, вы поручили Штыреву и Семиряге разобраться с этим делом. Не понимаю одного – почему вы послали их к Олегу Лосскому? Лосский был в курсе? Абдулов с ним делился?

– Я не посылал их к Лосскому, – обронил Беспанов и, помолчав, продолжил: – Вы сказали что-то насчет того, что мне ничего не угрожает и я ни при чем. Рад, что вы так думаете.

– Ваша сделка с Абдуловым по скрытой рекламе – не мой профиль. И вообще она почти неподсудна. Это пусть Кечин с Огульновским беспокоятся и налоговая инспекция. По моей части вы, я полагаю, чисты, – пожал плечами Костов.

Беспанов согласно кивал в такт его словам.

– Приятно встретить понимающего человека, – отозвался он. – Считайте, что я сражен этим обстоятельствам и потому кое-что объясню… Вы действительно пришли к выводу, что я не замешан в убийстве Лосского и других?

Костов наклонил голову в знак подтверждения.

– Я вам верю, – без особой убежденности провозгласил Беспанов. – Так вот, я не посылал их к Лосскому. Я послал их к Абдулову с указанием договориться как можно скорее, вернуться с конкретным результатом. Инструкции они получили самые общие – разобраться, то есть вырвать у Абдулова либо точную дату, когда он пустит сюжет в эфир, либо деньги. А как? Это я оставил на их усмотрение и не подразумевал никакого криминала. Надавить, попугать, намекнуть на неприятности с семьей… В таком роде. Невинно. А что касается дележки… Ха-ха! Вы Абдулова видели? Знаете? Тогда зачем задаете идиотские вопросы? Он станет с кем-нибудь делиться только в случае тяжелого умопомешательства.

– При чем же тогда Лосский?

– Я могу вам рассказать только то, что рассказали мне эти двое, когда вернулись с задания. Но если они станут в процессе следствия – Штырева, как я знаю, вы уже взяли после перестрелки, – если они станут отпираться, на мои показания не рассчитывайте. Словом, при выходе из лифта они нос к носу столкнулись с Абдуловым, который покидал сборище. Они собрались было уже взять его за грудки, но тот запричитал, что ужасно спешит, и махнул в сторону балкона – мол, все утрясете с Олегом, он в курсе, а я побежал. Мои наивные недоумки оставили в покое Абдулова и направились на балкон, где действительно дышал свежим воздухом изрядно поддатый Лосский. Дальше… Они начали базарить, а Лосский был не в себе – ребята говорят, что, типа, вообще невменяемый. Ничего толком объяснить не мог, нес околесицу – спросил у Штырева: «Мы здесь одни или вдвоем?» Как вам такое? От его бестолковости мои разъярились еще больше – думали, он специально им голову морочит. А тот еще больше одурел. Начали возню… Ну, и в раже драки уронили его за ограждение.

Костов молчал. Это было очень похоже на правду. Это все объясняло – вранье Абдулова, который не мог признаться, что сам направил убийц к своему совершенно невинному (в этом деле) исполнительному продюсеру. Все моментально стало бы известно Кечину, коллегам, Алине… Всплыла бы неприглядная история с взятыми за скрытую рекламу деньгами. Ни Кечину, ни Огульновскому лучше бы ее не знать, а она бы всплыла обязательно.

– Дальше? – подтолкнул он Беспанова.

– Уж не думаете ли вы, что я дальше руководил действиями Штырева и этого Семиряги? Мне такое и в голову не приходило – я же не идиот, чтобы ввязываться в эту историю. Когда они заявились со своим рассказом, я натопал на них ногами и сказал, что не желаю об этом ничего слышать. Ну, дал им пару советов – прижать ушки и не высовываться. А дальше… Дальше ситуация и без моего участия начала выползать из-под контроля.

– Ну, ну, – покачал головой Костов. – Предположим, вы их не инструктировали, но были в курсе…

– В самых общих чертах. Их кто-то начал шантажировать.

– Кто? – настаивал Костов.

– Я не углублялся. Может быть, вы думаете, что мне в кайф вся эта херня? Что мне нравится – вот как вам – в ней копаться? – иронически осведомился Беспанов.

– Мне нравится. Мне нравится… – задумчиво повторил Костов. – Копаться в херне… Знаете, я не очень верю, что вы их не инструктировали. Вы их, конечно, инструктировали, оказывали добрые услуги. Но суду это не докажешь. По всему видно, что парочка – не только не семи пядей во лбу, а просто даже туповата. Они – не знаю почему – подумали, что их шантажирует Алина Сохова, которая ушла с вечеринки раньше Абдулова и видела их мельком при посадке в лифт. Без вас они ни за что бы не догадались, что она ни при чем. А пока они не догадались, они пытались Сохову убить – выследили их с Абдуловым, когда они ехали к ней домой, и перед супермаркетом Штырев в толпе подошел к девушке сзади и выстрелил из своего «Макарова». К счастью, пуля попала в бок. То ли Штырева кто-то толкнул, то ли Алину… А вот это – то, что покушение совершил Штырев, – мы доказать как раз сможем. Помимо оружия, которое идентифицировано, у нас, я думаю, будут и показания Абдулова, которому после того, как все раскроется, нечего уже будет темнить. Ему потребуется другое – отмазаться от этого дела. Недоброжелательный прокурор может задать ему очень много неприятных вопросов… А откуда ж взять доброжелательного, при том что его патрон Огульновский сейчас на ножах с администрацией президента? Абдулов может спастись одним – искренностью. И покаянием, но это уже не ко мне. Мне кажется, Абдулов вспомнит, что за ними от «Останкино» до супермаркета следовала знакомая машина со Штыревым за рулем… Кстати, не объясните, зачем надо было пытаться убить Сохову второй раз? Ясно ведь было уже, что шантажировала другая. И другая к тому времени уже лежала в морге… А?

Беспанов никак не отреагировал на слова Костова.

– Кстати, о морге… – продолжил опер. – Шантажировала ваших сотрудников другая гостья покойного Лосского – Алена Соловей. Перед смертью – у нас есть свидетели – она удалилась из бара «Змейка» вместе с Семирягой. Вот задумаешься: зачем они нагородили столько трупов? Соловей – не последняя жертва. Был еще один бизнесмен, чьим мобильником Соловей пользовалась и которого убили похожим способом, зарезали то есть, видимо, как свидетеля. Эти деятели, конечно, недоумки. Вы – нет. Вы – умный человек. Почему вы их не остановили? А вы ведь не остановили, больше того – вы их инструктировали во всех эпизодах, до конца. Вы не только умный, вы еще богатый человек. Всего-то, что от вас требовалось, – заставить двух парней чистосердечно признаться в убийстве Лосского, нанять им хорошего адвоката. Действия в рамках самообороны или в худшем случае – убийство по неосторожности… Толковый крючкотвор в два счета свел бы дело к одному из двух случаев. Через несколько лет оба вышли бы на свободу, и Соловей и бизнесмен были бы живы, Алина Сохова осталась бы цела и невредима. Почему вы так не сделали?

Беспанов молчал.

– Я вам скажу, почему. Вы просто об этом не подумали. У вас мозги в этом направлении не работают. Наверное, вас никто этому не научил, а своим умом вы не дошли. А опыт ваш жизненный… В нем такие превратности на каждом шагу, рутина, повседневность. Вам невдомек, что можно найти иное решение, помимо насильственного. Вы умны, но дальше, чем заткнуть рот свидетелю ножом, деньгами или угрозами, ваша мысль не взлетает. А ведь это, извините, низкий класс. Эти ребятки с пещерным мышлением и без ваших советов до убийства додумались бы… И вы, конечно же, я имею в виду вас троих, не ждали, что мы дело раскроем. А мы раскрыли. Мне нравится копаться в херне. Давить мне вас нравится – таких вот недочеловеков, у которых чуть что рука тянется к удавке, или к ножу, или к «пушке», или к тротилу с аммоналом… Я делаю это за копейки от государства, вам этого не понять. Мой кайф – не в «Кадиллаке», бабках и тех безвкусных «шато» с пошлыми башенками, которыми вы засорили все Подмосковье. Мне особенно нравится – прямо в эйфорию впадаю от мысли, что ни-че-го-шень-ки вы со мной поделать не можете. Даже если убьете когда-нибудь, все равно ничего не можете поделать.

Костов сказал и с удивлением поймал на себе восхищенный взгляд Надежды.

– Ладно, хватит лирики, – оборвал себя Костов. – Ваша роль в этом деле в принципе недоказуема. Вы здесь выступаете почти как Робин Гуд – помогаете подчиненным, собственной выгоды не преследуете. Хотя такие работники вашу фирму, разумеется, не красят. И укрывательство мы вам тоже вменять не будем – достаточно бесперспективная затея при ваших средствах и связях. Если вы проявите благоразумие. Если нет – у вас появятся совершенно ненужные вам сложности. И хотя прищучить вас, может быть, нам и не удастся, ваши зарубежные партнеры, например, будут очень впечатлены сообщениями о вашем задержании, об обыске в вашей конторе, на даче или на квартире… Сейчас проверим, поняли ли вы то, что я вам тут излагал целый час. Так где Семиряга?

Надежда, как гипнотизерша, воткнулась немигающим взглядом в Беспанова, тот, сидя в своем кресле, продолжал молчать. Костов знал, о чем думает «продукт». О том, что мент, конечно же, отчасти прав – сколько вони из-за этих кретинов Штырева и Семиряги, ему-то, Беспанову, зачем все это? Они, разумеется, одна команда, но менты вышли на след, и лучше бы больше резких движений не делать. И насчет партнеров он прав – на Западе только и орут, что о русской мафии. Еще не хватало стать «невъездным»…

– Он у меня на даче, – прорезал наконец тишину голос Беспанова.

Абдулов накачался основательно – дел у него теперь, слава те господи, немного, никаких съемок назавтра, держать себя в форме необязательно. Поэтому он сидел у стойки, уткнувшись в рюмку и не озираясь по сторонам, не обращая внимания на окружающих, и тянул виски. Расслабуха, одежда неформальная – брюхо, обтянутое майкой, трется о столешницу, бледные рыхлые щеки избавились от грима, очертания глаз искажены линзами очков (незаметно подкралась старческая дальнозоркость) – и сам он, телезвезда, слился с толпой завсегдатаев бара, превратившись в бесцветного, незаметного, как и все, поддатого дядьку. И ни одна сука в нем не признает сейчас великого Абдулова.

Вы думаете, он сдался? Болт вам всем! Сдался… Он просто временно расслабляется, чтобы завтра с новыми силами заняться решением своих проблем. Есть еще ходы в запасе, сохранились еще связи, завтра он их детально обдумает и составит план действий. Интересно, что скажут эти сволочи Кечин с Огульновским, если он, Абдулов, заявится прямо к Бреусу? И Бреус его примет, обязательно примет. Он не раз готовил с ним интервью для «Вызова времени» – в те времена, когда его шеф и Бреус были заодно (позже, когда они разошлись из-за одной приватизационной сделки, интервью с Бреусом никогда больше не появлялись в эфире восьмого канала), и сохранил с ним прекрасные отношения. Можно представить, какие у них будут рожи… А Бреус в отличие от Огульновского и особенно от Кечина понимает, что таланты надо ценить и беречь. Вокруг Бреуса сейчас собирается новая информационная империя, и Абдулову в ней местечко обязательно найдется. И местечко не последнее. Так что причин для беспокойства никаких.

Абдулов клюнул носом в рюмку. Кто-то чувствительно толкнул его под руку, усаживаясь рядом на высокий стул. Он покосился – блондинистая девица оправляла у себя на коленях складки короткой юбочки. Ой, да мы скромницы! Заговорить с ней, что ли? Нет, неохота. Надоели эти дурешки, не до них. Топить проблемы в спиртном и объятьях шлюшек – это путь слабаков, подумал Абдулов. Его сильно качнуло в сторону девицы, он едва не боднул ее в живот. «Сорри», – буркнул он, с трудом распрямляясь и удерживая равновесие и скроив гримасу в попытке обаятельно улыбнуться. Та в ответ с готовностью продемонстрировала хорошую работу своего стоматолога.

И с Алинкой все наладится – завтра же. К черту, развестись с Ниной, Алинку под венец – и все! И все проблемы! Начать новую жизнь…

– Аркадий Николаевич! – Абдулову захотелось протереть глаза – вместо блондинки по правую руку откуда-то образовался мент. Все вокруг Абдулова колебалось, вертелось, кружилось, мент тоже не мог устоять на месте – качался то право, то влево, постоянно отпихивая от себя ту самую короткоюбочную девицу.

– Что? – стараясь не разевать широко рот, отозвался Абдулов. Он боялся не сладить со своевольными челюстями, которые сегодня двигались сами по себе. У него получилось: «Шт?»

– У меня для вас новость, – сказал мент и остановил руку Абдулова, которая снова потянулась к бутылке, прижал ее к стойке. – Мы раскрыли убийство вашего друга Олега Лосского.

– В самом деле? (В смэм дле?) – переспросил Абдулов.

– Да, – подтвердил Костов. – И вы нам в этом ни капельки не помогли. Более того – старались помешать и ввести в заблуждение.

– Я? – удивился Абдулов. – Я ничего не старался…

– Почему же вы тогда не сказали нам, что встретили убийц, когда они выходили из лифта на шестнадцатом этаже, переговорили с ними и отослали их на балкон к Лосскому?

Абдулов смотрел тупо и ничего не отвечал.

– Почему не рассказали, как их зовут, от кого они? Как вы могли молчать? Ведь он ваш коллега, друг, близкий человек вашей возлюбленной Алины Соховой, – продолжал Костов.

– Да вы что! – с трудом заворочал языком Абдулов. – Как я мог сказать! Мне угрожали, меня запугали, мне в то же утро домой звонил Беспанов. Вы знаете, кто такой Беспанов? Эт стршный члавек… Он из меня отбивную сделает! В бетон закатает, в Гудзон с тазом на ногах выкинет! Он – олигарх, коррупционер, глава ОПГ, кровопийца, мафиози… Бабник еще. У него с клыков яд капает… Обратите внимание на фамилию – Беспанов, Бес-панов, Бес Панов, словом, Бес… Вы поняли меня? Он сказал: забудь, что ты ночью моих видел, иначе хуже будет. Вы думаете, я не мучился, не переживал из-за Олежки? Я им дорожил. В нем было что-то непостижимое. Я ему всегда завидовал. Не верите, что я мог завидовать, потому что у меня все есть и нет поводов для зависти? А я завидовал – он меня подавлял своей безмятежностью, независимостью. Он ничего не делал для того, чтобы с ним считались. Но почему-то был значителен сам по себе. Волосы до плеч распустит – Тарзан недоделанный! Девки с ума сходят, а ему по барабану. С ним невозможно было не считаться. Мы несколько раз стояли на грани разрыва, но я не мог его отпустить, не мог с ним расстаться. Не он со мной, он все, что угодно, мог. Я не мог расстаться – с ним. Вот как жизнь развязала… Его убрала и Аленку в мои объятья затолкала окончательно. За что? Я и думать не думал.

– Получается, он за ваши с Беспановым темные дела вслепую своей смертью расплатился… Вы ведь его даже в долю не брали. Совесть не мучит?

– Да я не хотел! Случайно получилось! – удивился Абдулов на эти слова. – Я же не думал, что эти «быки» беспановские, не разобравшись, Олежку в окошко выбросят. Вообще, он был в курсе сюжета, но влезать в схему не хотел. Замараться боялся. А вернее, боялся впасть в зависимость – от меня, от Беспанова, от теневых денег. Ему хватало того, что он у меня в команде зарабатывал, да спонсорских от его пожилых денежных баб-любовниц. Так он мог поплевывать на всех с высокой колокольни…

– Но вы же, – не выдержал Костов, – вы же не могли не понимать, что, если бы не ваше молчание, не было бы дальнейших убийств, не было бы покушения на Алину. Как можно с этим играть?

– Ккие – ик! – икгрушки? – икнул Абдулов. – Я бл в ужсе (Я был в ужасе). Но что я мог сделать? Дусю ужасно жалко, хотя сука она первостатейная оказалась! Честно? Дуся заслужила. Ее не жалко. Ее бог наказал за все ее грехи бесчисленные. Она даже после смерти свой «гостинчик» переслала мне с того света. За что она меня так ненавидела? За что меня все так ненавидят? И Алинка бедная! Это был вообще кошмар, когда я ее у супермаркета на руках держал раненную… Шейка тоненькая, головка о мой рукав бьется. Я думал, она помрет и меня одного оставит. Алинку я собственными руками два раза спас. Второй раз – когда позвонил Беспанову и сказал: оставьте ее в покое, она ни при чем, я ручаюсь… Он понял. Но больше я был, вернее, не был… не в состоянии. На что-либо повлиять. Надо было молчать, сжав зубы. Не надо смотреть на меня с таким презрением. Думаете, мне было легко? Думаете, мне сейчас легко? Да мне, может, Олег каждую ночь снится – выглядывает из-за притолоки, подходит и тянет меня за рукав в слепящий провал балкона. Я упираюсь, цепляюсь за стену, но он тянет с немо… с неимоверной силой. И с жуткой улыбкой. А потом газон, зеленый такой…

– Сейчас я разрыдаюсь, – кивнул Костов. – А Дуся покойная вам не снится? А Яшкин – знакомо вам это имя? Незнакомо? А его между тем тоже убили из-за вас, из-за вашей трусости, жадности, из-за вашего молчания. От вас все пошло. Вы, Аркадий Николаевич, на самом деле настоящий соучастник убийства Лосского и всех последующих убийств, связанных с первым. Вот только статьи на вас в Уголовном кодексе нет. Не придумали. Но налоговая инспекция вами заинтересуется – это я вам обещаю.

Абдулова снова мотнуло в сторону – от возмущения. Ну и наглец этот мент! «Статьи на вас не придумали…» Не зря Абдулов подозревал его в тайной симпатии к Алине. Он еще, пожалуй, наговорит про него девушке всяких гадостей. Алина такая впечатлительная, такая доверчивая… Когда он поправился и принял вертикальное положение, мента рядом уже не было и опять путалась под ногами растрепанная блондинка с акульей улыбкой а-ля Джулия Робертс. Абдулов в ужасе отшатнулся и завертел головой – привиделся ему, что ли, этот опер со своими бреднями?

Абдулов дотянулся до бутылки, налил стопку и механически опрокинул в себя – удовольствия не получил и даже не ощутил никакого вкуса. «Кажется, хватит», – определил он.

Раздался какой-то негромкий мелодичный звук, отдаленно напомнивший Абдулову что-то знакомое. Он повторялся снова и снова – едва уловимый, призрачный, приятный. Сначала он просто слушал, пытаясь понять – не померещилось ли ему? Потом постепенно в голову вплыло осознание: трезвонит его мобильный.

Абдулов начал в раже хлопать себя по телу – сверху вниз и снизу вверх, чтобы определить, в каком из бесчисленных карманов затаился телефон. Как назло, в руки лезло все ненужное – зажигалка, удостоверение, сигареты, водительские права, расческа, портмоне, ключи… В конце концов он выудил аппарат из-за подкладки, куда тот завалился, и, нажав кнопку, стараясь унять досаду и раздражение на этот мобильный, сконцентрировался и светским басом проговорил: «Слушаю».

– Должок по-прежнему за тобой. Не забудь, Абдулов, – разобрал он слова на том конце провода. И не мог не узнать голос Беспанова.

– Да-да, теперь все сошлось. «Желтое», о котором, по воспоминаниям Алины, говорили Штырев и Семиряга при посадке в лифт, – это, конечно же, желтый «БМВ» Абдулова. Убийцы увидели его припаркованным перед подъездом и сделали вывод – Абдулов тут, в доме, еще не уехал.

Итак, какие у нас доказательства? Алина видела подозреваемых при посадке в лифт. Удалявшийся из гостей Абдулов столкнулся с ними на площадке шестнадцатого этажа, что потом скрывал. Он же направил их на балкон к Лосскому. Сосед – должник Лосского Сергей Эдвинович видел их двоих со спины, когда у них назревал конфликт с Лосским на балконе. Приблизительно в это же время Алена Соловей, не замеченная никем, подсмотрела ссору и потом сделала выводы из увиденного. Перед смертью в ходе возни на балконе Олег Лосский поцарапал лицо Семиряги – будем надеяться, что медицинская экспертиза подтвердит факт исцарапывания, а химико-биологическая докажет, что под ногтями Лосского были остатки кожи именно Семиряги. Плюс показания Беспанова. Если никто от своих слов и свидетельств не откажется – а это наша работа, сделать так, чтобы не отказались, – то эпизод с убийством Лосского раскрыт и доказан.

Дальше. Алена Соловей начинает шантажировать убийц – каким-то образом девушка узнала их имена и координаты. Двое придурков думают, что это делает Алина Сохова, и пытаются ее убрать. Сделать это попытался, видимо, Штырев из своего «Макарова», который мы у него потом обнаружили. Через какое-то время убийцы Лосского выходят на Соловей – Семиряга снимает ее в кабаке, ведет под лестницу и втыкает нож в горло. Доказательства? «Макаров» Штырева – улика номер один, козырной туз. Второе – свидетельства Дианы, которая подтвердит, что Соловей незадолго до смерти удалилась с Семирягой. Нож, нужно искать нож, орудие убийства… На даче Беспанова, где взяли Семирягу, ножа не нашли, у него дома тоже. У знакомых? У друзей? У девушки? В общем, надо работать. Много нудной рутинной работы – одежда, пробы на кровь, опрос окружения, и прочее, и прочее.

Хуже всего с убийством Яшкина – ни одной улики, ни одного свидетельства. Тут только подозреваемые могут свидетельствовать друг против друга, но будут ли они это делать? Единственный шанс – попытаться столкнуть их лбами, заставить каждого оправдываться и валить вину на другого. Почерк похож на случай с Соловей – нож в горле… Семиряга, конечно. Опять нужен нож – наверняка тот самый, уже использованный.

Беспанов и Абдулов остаются как бы ни при чем. Но обещание, данное Абдулову, я непременно выполню – добьюсь, чтобы им заинтересовалась налоговая инспекция.

– А как же второе покушение на Алину Сохову? – подала голос внимательно слушавшая начальника Надежда. – Трубой по голове. Опять Штырев? Вообще-то, не похоже. Этот рыжий, которого я преследовала, совсем не похож на Штырева…

Что-то слишком часто Костов стал ловить на себе восхищенный взгляд подчиненной.

– А!.. Это отдельная история, – усмехнулся он. – Помнишь такую Валентину Чугарь? Даму из Винницы, кажется, молочную «сестренку» Олега Лосского? Она еще у нас тут возмущалась, что все имущество «любимого братика» унаследовала эта «овца» Сохова? Показывала нам фотографию сыновей – двух дебилов двадцати и восемнадцати лет? Думаю, это их рук дело. Не может семья Чугарей смириться с тем, что наследство мимо носа уплывает… Люди они простые, незатейливые, ход мысли у мадам Чугарь прямолинейный, как шпала. Надо убить наследницу, тогда семейка сможет предъявить свои права. Я думаю, здесь трудностей не будет – разыщем дебилов, обнаружим на лодыжке старшего следы собачьих укусов. Ты, я думаю, опознаешь и убегавшего, и младшенького, который поджидал брата в машине. Отделаются условным сроком и компенсацией… Детки!

– В жизни бы не догадалась! – ахнула Надежда. – Хотя постоянно мерещилось, что где-то эту рыжую рожу я уже видела. Так это на фотографии… Как это до вас дошло?