Текст книги "Цена Мира (СИ)"

Автор книги: Ольга Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Кай'я Лэ положила руку на шею оборотня. Сначала осторожно, едва касаясь, будто боясь собственных ощущений, потом увереннее, зарываясь пальцами в длинный густой мех, чувствуя, как под его толщей перекатываются сильные мышцы. Кожу окутало теплом и не только от соприкосновения с пушистой шерстью, но и от сияния энергии, клубящейся вокруг высшего оборотня. Намо немного повернул голову, удобнее устраиваясь на ее коленях, и прищурился, всем своим видом демонстрируя: был бы настоящим котом – уже замурчал от удовольствия! Занила усмехнулась, но почувствовав на себе чей-то тяжелый взгляд, подняла глаза. Впрочем, угадать, чье именно внимание она ощутила, было сложно: на Хозяйку оборотней и огромного зверя, разлегшегося на ее коленях, смотрел и Ледь, и князь Михаил. И выражение во взглядах мужчин было прежним: неодобрение в глазах оборотня, откровенный страх – у человека.

Пальцы Занилы глубже зарылись в пушистую мягкую шерсть...

Ледь резко встал, с противным скрипом двинув стул по чисто выскобленному дощатому полу. Кай'я Лэ вскинула на него глаза. На мгновение показалось: оборотень сейчас что-то скажет ей, что-то резкое... но Златополк, вновь расслабив пальцы, уже сжатые в кулаки, повернулся к их пленнику.

– Расскажи боярыне то, что рассказал мне, князь, – спокойным и ровным настолько, будто они сейчас вели самые обыкновенные деловые переговоры, голосом произнес он. – Расскажи, что происходило в городе с момента появления здесь мага Талгата.

Кай'я Лэ перевела взгляд с одного мужчины на другого и не стала возражать. Действительно самое время наконец перейти к обсуждению того, для чего они и собрались. Князь Михаил не без облегчения кивнул и сделал то, о чем просил его Ледь – начал рассказывать:

– Этот человек пришел в город четыре дня назад...

– Маг! – резко, не давая ему продолжить, оборвала Занила. – Талгат никогда не был человеком, и не нужно его так называть! – прорычала она, давая выход гневу, не израсходованному за предыдущие часы.

– Маг, – вслед за ней повторил князь Михаил, будто привыкая к новому для себя понятию. Голос его при этом звучал не слишком уверенно. В коротком слове не было ничего сложного для произношения, и Занила без труда догадалась: князю сейчас, точно так же, как и ей самой когда-то, нелегко было сразу осознать, что старые сказки существуют в действительности. И – что гораздо неприятнее – существуют в непосредственной близости от нас. Впрочем, ему, как и Хозяйке оборотней, судьба не оставляла выбора. – Маг Талгат пришел в город четыре дня назад, – заново начал свой рассказ мужчина, и, как ни странно, на этот раз его голос звучал куда увереннее. – Он был не один. Его сопровождали трое то ли учеников, то ли охранников. Скорее, впрочем, все же охрана, – высказал свое мнение князь, – потому что колдовал он дальше всегда только сам, – на слове "колдовал" мужчина вновь на мгновение запнулся: очевидно, оно тоже было для него новым, может быть, даже подсказанным Ледем во время их предыдущей беседы – до появления Кай'я Лэ. Занила не стала выяснять: всех помощников Талгата уничтожили (в этом она была уверена, потому что не ощущала их присутствия в детинце), а с остальным можно будет разобраться и позже. Она кивнула князю, приказывая продолжать, и даже подсказала:

– Он торопился и, не задерживаясь в городе, пришел сразу в крепость, так ведь, князь?

– Да, – человек не удивился, будто ждал этого вопроса. – Талгат и его спутники путешествовали налегке, но кони под ними были великолепными, да и одежда, сама манера держаться... В общем стража не рискнула отказать богатым чужеземцам, и их сразу же провели ко мне, – пояснил он. Такие подробности Хозяйку оборотней уже вряд ли интересовали. Но князь все равно продолжил говорить: то, с какой легкостью неизвестные чужеземцы добились встречи с правителем государства, в глазах салевцев, например, выглядело бы едва ли не позором, и потому князь хотел объяснить ей. – Я вначале, боярыня, принял этого Талгата за очередного купца – за одного из тех южан, знаете, что за наши руду и уголь готовы пообещать золотые россыпи, а – стоит начать выяснять, кто они и откуда, – оказывается, что у них нет ничего, даже собственных кораблей, чтобы перевести товар, – князь Михаил вновь покосился на женщину-оборотня, сидящую напротив него: как она реагирует на его слова, не сжимаются ли ее пальцы в кулаки, не напоминает ли ее тело скрученную до предела пружину, в любое мгновение готовую взорваться смертоносным ударом?.. Светлые, будто светящиеся серебром глаза смотрели прямо и пристально, и от этого ее взгляда становилось неуютно. Но, по крайней мере, она больше не перебивала его. Михаил сглотнул и заставил себя продолжить. – Но Талгат, боярыня, о торговле заговаривать не стал. Он спросил, сколько человек в моей дружине и скольких еще я смогу призвать в ополчение. Я тогда, разумеется, поинтересовался, зачем чужеземцу это знать. Он ответил, что идет война, что скоро она доберется до моего княжества и что только он, могущественный маг Талгат, может меня спасти, – князь Михаил усмехнулся, но как-то криво и отнюдь не весело. Он вздохнул, переводя дыхание, и невольно прикоснулся к тянущему свежей пульсирующей болью виску. – Я тогда во второй раз ошибся в нем, боярыня, – продолжил он. – Я подумал, что передо мной обыкновенный блаженный, которых всегда много бродит по дорогам любого княжества. Ну и что, что богатый или знатного рода... Сама рассуди: он был без меча, да и охрана его внушительной не выглядела, а говорил о могуществе и спасать меня собирался... Это, боярыня, южные цари все с детства обучены часами послам улыбаться и с приятным лицом врать, а я тогда так этому Талгату и сказал, – князь вновь прикоснулся к перевязанной голове. – Про блаженного... А потом позвал своих ребят выкинуть его из крепости.

Занила невольно наклонилась вперед: ей уже почти любопытно стало, что было дальше: как отреагировал надменный и заносчивый Талгат на подобное обращение со своей персоной. И князь Михаил не подвел ее, продолжив рассказывать:

– Я думал: он свою охрану звать начнет, а он о них будто даже и не вспомнил. И за оружием, за кинжалом каким-нибудь, в одежде спрятанным, не потянулся. Только сжал руки в кулаки, а когда вновь пальцы распрямил, у него на ладонях горел огонь, самый настоящий с виду, ярко-оранжевый, но он его держал и будто не обжигался вовсе! Мои ребята тогда замерли, но потом все же вновь к нему двинулись. А он вновь кулаки сжал и этот огонь в них швырнул! Сильно никто не обгорел, – поморщился князь, явно не испытывая удовольствия от своего повествования, – зато осторожности у остальных сразу прибавилось. Они уже впятером на него пошли. Но Талгат больше никакого огня создавать не стал. Он просто прижал руки к груди, а потом резко выбросил их вперед, будто прочь от себя кого-нибудь оттолкнул. Мои ребята еще в трех шагах от него были, а разлетелись так, будто он их чем-то по-настоящему ударил! Они снова попытались его схватить, а он их снова раскидал... Десять лучших бойцов из моей дружины, все не первый год служат, в настоящих боях участвовали и победителями вернулись, и ни один даже пальцем до него дотронуться не сумел! – Михаил вновь посмотрел на ту, которой он все это рассказывал. Он ждал какой-то реакции: изумления, восхищения или страха – чего-нибудь из того, что испытывал он сам, но Хозяйка оборотней лишь нетерпеливо поморщилась, недовольная его остановкой:

– Дальше, князь!

– Я приказал своим людям остановиться, – ответил Михаил. – Я уже понял, что им с чужеземцем не справиться: Талгат стоял на том же месте, что и в начале схватки, и даже дыхание его чаще не стало. Он посмотрел на меня и спросил, верю ли я теперь в его могущество. Я, если честно, тогда уже почти поверил, но все же спросил: со сколькими людьми он может вот так справиться – даже не прикоснувшись к ним. Он усмехнулся, будто я сказал что-то забавное, и ответил, что с целой армией!

Занила все же не выдержала и фыркнула: разумеется, от Талгата, желающего произвести определенное впечатление на князя, глупо было ожидать другого ответа, но сама она всю эту сцену, столь подробно описанную Михаилом, иначе как специально разыгранное представление воспринимать не могла! Могущество... Целую армию... Она знала, и Талгат тоже не мог не знать, что за все в этом мире приходится платить. И магия – отнюдь не исключение из правил!

"А князю фокусы понравились!" – сознания Занилы коснулась мысль, посланная Намо. Только сейчас она поняла, что разум оборотня был по-прежнему широко распахнут для нее. Ледь держал щиты, как делал это всегда, пока они не оставались наедине, а Намо словно специально открывал сознание. И ощущалось это столь же правильным, как и пальцы Занилы, по-прежнему скользящие по мягкому меху на его спине.

Кай'я Лэ усмехнулась в ответ, соглашаясь с мыслью оборотня. Намо оскалился, потянувшись на ее коленях, и князь Михаил, заметив этот проблеск клыков на морде зверя, невольно вздрогнул, то ли приняв усмешку на кошачьей морде за угрозу, то ли как раз все очень правильно разгадав.

Ледь, от внимания которого вся эта короткая сценка, разумеется, не ускользнула, нахмурился, но не стал ничего говорить и вновь повернулся к Михаилу, поторапливая человека с рассказом:

– Что было дальше, князь?

Мужчина, будто оклик заставил его очнуться, оторвал взгляд от зверя на коленях боярыни и вновь посмотрел ей в лицо, но произнести ничего не успел, потому что Занила его опередила.

– Ты поверил в обещанное могущество и согласился воевать на стороне Талгата, князь? – произнесла Занила с какой-то странной интонацией, то ли спрашивая, то ли уже подсказывая ответ. Хозяйка стаи отметила, что взгляд человека вдруг стал немного иным, будто князь Михаил наконец понял, зачем он все это рассказывает. Нет, не для того, чтобы спасти собственную жизнь или свой город...

Голова человека как-то странно дернулась, будто он никак не мог решить: кивнуть или покачать ей. Не отрицание, но и не согласие.

– Я спросил, против кого воюет Талгат. Кто, по его мнению, угрожает мне? – произнес Михаил и на минуту снова замолчал, явно подходя к самой щекотливой части своего повествования. Потом все же решился. – Тогда Талгат рассказал мне о вас. О том, что древние сказки о страшных Хозяевах Леса правдивы до самого последнего слова; о том, что те, кому принадлежат земли к северу от моих собственных, не люди вовсе; о том, что они считают нас всего лишь своей добычей и выходят на охоту, вырезая целые деревни; о том, что их жажда крови с каждым новым убийством становится лишь сильнее, и скоро они, лишившись остатков человеческого облика и разума, нападут на мои города!..

– И ты поверил?! – Занила все же рванулась вперед, и лишь тяжесть огромного зверя, лежащего на коленях, заставила ее остановиться и хотя бы попытаться вспомнить, почему она не хотела убивать князя. Намо, впрочем, тоже рычал, глухо и раскатисто, скаля клыки уже не в усмешке, а в настоящей угрозе, в гневе, которым щедро поделилась с ним Кай'я Лэ, забывшая вовремя закрыть свое сознание. Человек вскочил с лавки, отшатываясь в самый дальний угол горницы, пытаясь как можно дальше убраться от разгневанных оборотней...

– Хватит! – окрик Ледя заставил замереть всех троих. Занила опустилась на лавку, медленно, по частичкам, заново собирая собственный разум. Под пристальным, требовательным и непроглядно-темным взглядом оборотня делать это было и проще, и в то же время невообразимо труднее. – Разве ты рассчитывала на какой-то иной ответ? – проговорил он, и, не дожидаясь реакции Кай'я Лэ на свои слова, повернулся к Намо. – Тебе не кажется, что сейчас не время для глупых игр и дурацких представлений? – вкрадчиво и негромко, но явно находясь всего в шаге от настоящей злости, поинтересовался он, скрещивая руки на груди. – Мы здесь для того, чтобы серьезно обсудить серьезные проблемы, и если ты не в состоянии справиться с собой, иди и рычи в другом месте!

Занила положила руку на шею оборотня. Ссориться с Ледем в присутствие постороннего, да еще и человека, ей совсем не хотелось, но идея позволить Намо уйти ей также не нравилась. Она уже собиралась сказать об этом, как вдруг звериное тело под ее рукой странно дрогнуло. Кожу Кай'я Лэ окутало тепло, совсем не такое, как она ощущала раньше: будто сотни иголочек впились в нее одновременно. Это должно было быть больно... Разум вопил, что это должно быть больно! Но не было. Это было горячо и удивительно хорошо! Волна обжигающей дрожи прокатилась вверх по руке Занилы к самому позвоночнику, заставляя его выгнуться. Кай'я Лэ судорожно хватанула ртом воздух, понимая, что тело на ее коленях растворилось в золотистой дымке обращения! Намо менял облик, даже не отодвинувшись от нее, продолжая прижиматься к ней. Если бы на месте Занилы был другой, более слабый, оборотень, его бы тоже затянуло в обращение, но Кай'я Лэ оставалась сама собой, и только все нервные окончания в ее коже горели и плавились от соприкосновения с этим несуществующим огнем!

Занила подумала, что сейчас задохнется, потому что воздух просто отказывался проходить в сведенные судорогой легкие. Голова отчаянно кружилась, но даже это, даже страх смерти не был в состоянии заставить ее отодвинуться от оборотня! В потемневшем сознании вновь всплыло это слово: правильно... а в следующую секунду рука Занилы легла на обнаженную, гладкую и очень горячую кожу оборотня. Намо вынырнул из волны обращения в человеческом теле, но, как это делал не так уж и редко, "забыв" провести через смену облика свою одежду. Он все также лежал, вытянувшись всем телом вдоль лавки, уютно устроив голову на коленях Кай'я Лэ и подставляя шею, плечи и спину с длинными линиями мышц под светлой, лишь едва тронутой загаром, кожей под легкие касания ее пальцев.

Князь Михаил запнулся о перевернутую лавку, еще дальше втискиваясь спиной в угол и широко распахнутыми глазами глядя на огромного зверя, только что за несколько мгновений превратившегося в обнаженного парня. Одно дело просто знать, с кем ты разговариваешь, но совсем другое увидеть их сущность воочию!.. И наверное, хорошо, что увидеть это ему удалось именно сейчас.

Ледь застыл посреди комнаты, между Кай'я Лэ и человеком, хотя нападать на последнего вроде бы уже никто не собирался. Вся поза Ледя по-прежнему выдавала его напряжение. Губы правильного красивого рта странно искривились не то в улыбке, не то в оскале. Если бы он сейчас был в зверином обличье, Занила решила бы, что он собирается зарычать... Впрочем, ей и сейчас так казалось.

Намо вдруг повернулся к нему, мазнув рыжими, будто осенняя листва, будто самое чистое пламя, волосами по руке Занилы.

– Я в состоянии, – тихо, словно все еще пребывал в облике большой кошки, мурлыкнул он, отвечая на последний вопрос Ледя. Тот вздрогнул всем телом, будто его ударили. Занила словно со стороны, как во сне, который видишь, но которым не можешь управлять, наблюдала, как расширились, еще больше, до невозможности, темнея его глаза, как сжались в кулаки руки, как он шагнул вперед... Еще ни разу она не видела во взгляде Ледя такого гнева! Боль – да. Отчаяние – да. Даже ненависть! Но ни разу еще – такой чистой всепоглощающей ярости!..

Наваждение кончилось так же внезапно, как и накатило. Будто само время вздрогнуло, потом остановилось и снова начало свой обычный бег. Ледь судорожно вздохнул, медленно, словно борясь с судорогой, распрямил пальцы сжатых в кулаки рук и в который уже раз за разговор повернулся к человеку за своей спиной:

– Ну же, князь, рассказывай, что было дальше. Здесь пока никто не собирается тебя убивать! – Ледь отступил в сторону, но не опустился вновь за стол, а остался стоять, присев на его край и скрестив руки на груди. Михаил обернулся на него, потом покосился на Хозяйку оборотней. На парня, лежащего на ее коленях, человеку почему-то смотреть особенно не хотелось, но Михаил заставил себя посмотреть, встретившись с изучающим взглядом серых глаз.

– На этот раз ты не стал требовать от Талгата доказательств, человек? – произнес оборотень, не поднимая головы с колен женщины. – Ты сразу же согласился с ним, что чудовища должны быть уничтожены!

– Нет! – Михаил сглотнул пересохшим горлом. На столе стоял стеклянный кувшин (заморская игрушка – подарок кого-то из послов), в нем была налита вода, чистая и холодная, но о том, что можно просто выпить ее, князь не вспомнил. – Да, я поверил ему, – то ли противореча сам себе, то ли объясняя, заговорил он. – Я слышал о нападениях, когда вырезанными оказывались целые деревни, и раньше. – Но в последнее время таких нападений не было, да и в прежние времена они никогда не случались на моей земле – только на вашей, в лесах к северу. Люди, которые селятся там, они сами выбирают свою судьбу. Они бегут от моих налогов, но и от моей защиты тоже. И я не стану ввязываться в войну, рисковать своими людьми, чтобы защитить их! Все это я и сказал Талгату... И знаешь, боярыня?.. – князь вдруг прямо и твердо посмотрел на Занилу. Та не опустила взгляд. Ей показалось вдруг, что весь предыдущий разговор был лишь подготовкой к тому, что произойдет сейчас, что именно эти слова, которые секунду спустя будут произнесены, ей и необходимо было услышать, именно ради них Ледь и приказал разыскивать ее... – Мне показалось, боярыня, Талгат знал, что так будет, он предвидел этот мой ответ. Он ничуть ему не удивился и сказал, что у меня все равно нет выбора: если войну не начну я, очень скоро ты нападешь первой!

– Почему?.. – не сдержавшись, забыв даже о своей злости, выдохнула Занила.

– Потому что уже много веков вы и маги воюете между собой; потому что вы, Хозяева Леса, уничтожаете каждого из них, кого встретите... Потому что моему сыну не повезло родиться с магическим даром! – последние слова князь практически выкрикнул ей в лицо и замолчал, будто ожидая реакции Хозяйки оборотней, готовясь к ней. Только вот какой реакции он от нее ждал?.. Занила медленно моргнула: если бы еще она сама знала, как ей следует реагировать. Мыслей, эмоций было слишком много, и ни одна из них не подсказывала, что делать дальше. Нет, она не слишком сильно была удивлена. В конце концов, о том, что кровь древних магов до сих пор течет в жилах некоторых из людей, она узнала еще год назад. Время от времени это наследие проявляет себя. И, если проявляет достаточно сильно, то человек при определенном стечении обстоятельств даже может быть инициирован в мага, как произошло когда-то с ней самой. И если слова Талгата правдивы, и сын князя Михаила стал бы магом и принял бы сторону своих учителей и наставников, то ей, вероятно, действительно пришлось бы напасть на Махейн... Так что, похоже, она наконец-то получила ответ на вопрос, почему Михаил все же выступил против нее.

Чего Занила искренне не понимала (теперь еще больше, чем раньше) – почему князь рассказывает ей об этом! Он не выглядел ни особо запуганным, ни избитым... В том, что Хозяйка оборотней безжалостно уничтожает любого мага, встреченного на пути, ему выпала возможность убедиться собственными глазами... Он правдами и неправдами должен скрывать своего сына от победителей, занявших город, и уж никак не рассказывать о нем по собственной воле! Если только мальчик еще не...

Занила потерла рукой лоб и произнесла фразу, от которой за этот разговор на зубах, кажется, была уже оскомина:

– Ну, а дальше, князь? Что было дальше?

Похоже, Михаил все-таки не ожидал, что она так просто попросит его продолжать, потому что человеку потребовалась пара мгновений, чтобы вновь собраться с мыслями.

– Талгат сказал, что проведет инициацию моего сына, – наконец продолжил он, – что Горислав станет настоящим магом, таким же могущественным, как и он сам. Он сможет на равных сражаться с тобой и защитить наши земли...

– И ты согласился?! – в очередной раз за этот разговор Занила не сумела сдержаться. Она отодвинула Намо со своих колен и встала. С гневом она еще могла справиться, но сейчас она чувствовала нечто совсем иное. Какое ей, казалось бы, дело было до мальчишки, которого собственный отец ради власти и призрачного могущества готов был послать если не на смерть, то на нечто, с очень высокой степенью вероятности способное ею закончиться?.. Оказывается было...

– Занила! – голос Ледя, спокойный и как всегда рассудительный, заставил ее замереть на середине горницы – на середине пути к человеку – и обернуться. – Князю, – произнес оборотень, голосом выделив это слово, – неоткуда было знать, чем грозит инициация человеку, обладающему лишь зачатками магического дара. Ты же не думаешь, что Талгат посвятил его во все подробности?

Занила нахмурилась. Пожалуй, да, она действительно так не думала. А что она думала?..

Мозаика вдруг сложилась, каждый из кусочков встал на свои места, образовывая узор, который еще мгновением раньше не возможно было даже угадать... И ей осталось лишь смотреть на него и в очередной раз восхищаться своим врагом. Определенно, ей никогда не достигнуть таких высот! Почти никаких затрат, никакого риска, а в результате Талгат ее едва не убил! В начале рассказа князя Занила еще удивилась, почему Талгат прибыл в Махейн практически один? Не потому же что боялся ослабить оборону Рилла-Дессы?.. Теперь Занила понимала: маг вовсе не собирался разворачивать широкомасштабных военных действий против своих врагов, он всего лишь организовал очередную ловушку на Хозяйку оборотней, опробовал новый артефакт – те шипы, которые Кай'я Лэ ощутила на своей коже. И княжеского сына он в действительности не собирался инициировать... Занила вдруг совершенно по-новому взглянула на свою схватку с Талгатом этой ночью. Тот русоволосый мальчишка, которого она вначале приняла за его ученика, – это и был Горислав, и именно его – не Талгата! – так старался защитить Михаил. А маг... Занила вновь и вновь, еще раз, уже никуда не спеша, перебирала свои ощущения, воспоминания об ощущениях, тени воспоминаний об ощущениях... Чтобы на этот раз уже с абсолютной уверенностью сказать: нет, Талгат не пытался инициировать княжеского сына. Он просто тянул из него силу для своей магии, используя как живой артефакт, обладающий определенным ее запасом, убивая на глазах у отца...

– Энергетический каркас парня сожжен, – словно отвечая на мысли Кай'я Лэ, вновь заговорил Ледь. – Я, конечно, не слишком хорошо разбираюсь в подобных ранениях, но... – под настойчивым, почти требующим ответа взглядом Михаила оборотень замолчал. И тогда князь повернулся к Заниле, от нее ожидая продолжения. Кай'я Лэ мысленно выругалась, помянув всех Темных Богов и их теплые отношения с Ледем. Не для этого ли он позвал ее сюда – для того, чтобы она сказала:

– Твой сын умрет, князь. Маги, как и Хозяева Леса, без силового каркаса не живут.

По лицу человека, так, что это было заметно даже под засохшими кровавыми разводами, разлилась смертельная бледность. Он не закричал, не стал просить ее или угрожать... Он, стиснув руки в кулаки, резко отвернулся, так, чтобы никто из троих существ, находящихся в комнате, не видел его лица.

Занила подумала, что, наверное, этот разговор можно считать оконченным, но Ледь вдруг раньше, чем она успела направиться к двери, заговорил вновь.

– Я, конечно, никогда не сталкивался с подобными ранениями раньше, – повторил он. – И кружево парня восстановить вряд ли удастся... Но ведь всегда есть возможность создать новое.

На мгновение Заниле показалось, что она ослышалась или неправильно поняла смысл слов оборотня. Не мог же он на полном серьезе предлагать ей?!..

Намо перевернулся на бок и сел на лавке, мгновенно сбрасывая с себя всю показную "кошачью" расслабленность. Он одним слитным плавным движением поднялся на ноги и шагнул к Кай'я Лэ.

– По-моему, стоит попробовать, – задумчиво проговорил он. – Если старое кружево повреждено не слишком давно, и разрушение не успело затронуть физического тела, должно получиться.

Занила перевела полный изумленного недоверия взгляд с одного оборотня на другого. Они оба говорили абсолютно серьезно и, кажется, чуть ли не впервые с того момента, как Кай'я Лэ их знала, они были друг с другом согласны! Неужели только ей идея провести обращение, инициировав княжеского сына в оборотня, кажется полнейшим бредом?!.. Занила потерла рукой лоб, будто это могло помочь ей думать.

– Князь не согласится, – наконец уверенно покачала головой она, поворачиваясь к Ледю, но тот не дал ей договорить:

– Он уже согласился, Занила! Согласился, когда я сказал, что мы можем попробовать спасти его сына. Именно поэтому он и попросил позвать тебя!

На этот раз Занила выругалась вслух, не забыв, кажется, никого из Темных Богов и их родственные отношения. И, лишь когда решила, что прямо сейчас на человека все же не бросится, повернулась к нему:

– Это правда?

Князь не ответил ей, лишь упрямо качнул головой:

– Если вы сумеете спасти ему жизнь...

Или это и был ответ?

Занила уже успела решить, что теперь ей никаких ругательств не хватит, но в это мгновение чьи-то теплые сильные руки легли ей на плечи, уверенно сжав.

– С тех пор, как ты стала Хозяйкой стаи, ни один новый оборотень не пришел к нам, – негромко, обращаясь лишь к Кай'я Лэ, проговорил Намо. – Так не может продолжаться бесконечно, и ты сама это знаешь.

То ли чтобы иметь повод не думать над последними словами оборотня, то ли потому, что ей было просто интересно, Занила перевела взгляд на Ледя, гадая, как тот воспринял жест Намо, фактически обнявшего ее. В темных глазах мужчины вновь пылало раздражение, но на этот раз говорить он явно ничего не собирался. То ли уже понял, что каждое его слово будет воспринято лишь как новый повод к действию, то ли действительно готов был терпеть выходки Намо, если считал, что поступки оборотня идут на пользу стае. "Польза стаи"... – мысленно повторила Занила. Она никогда не сомневалась, что Ледь гораздо лучше нее самой разбирается, что в тот или иной момент требуется оборотням, называющим ее своей Хозяйкой. Как и Намо, несмотря на весь свой взбалмошный нрав, умел в одно мгновение становиться очень серьезным и очень умным оборотнем – настоящим главой своей маленькой семьи.

Занила вновь перевела взгляд с одного мужчины на другого:

– Вы действительно оба хотите, чтобы я провела инициацию, сделав этого человека оборотнем? – зачем-то еще раз уточнила она, хотя все, кажется, было понятно и без слов. На этот раз за двоих ответил Ледь:

– Мы хотим, чтобы ты пошла и посмотрела на парня: сумеешь ты спасти его или нет. Неужели это слишком сложно для тебя?

Не сдержавшись, Занила криво усмехнулась:

– Это – не слишком.

В комнату княжеского сына, куда парня отнесли после того, как сражение в детинце закончилось, оборотни проверили все помещения, а защитники крепости наконец-то получили возможность заняться своими ранеными, они так и направились вчетвером. Намо, правда, ступив босой ногой на ледяные доски лестницы, на которой по махейнскому обычаю не топили, решил, что Вольные княжества зимой – слишком холодное место, чтобы в человеческом облике ходить без одежды. Его тело на мгновение окуталось дымкой обращения, а появился вновь он уже в сапогах, кожаных штанах и рубахе из плотного сукна, светло-серой, почти серебристой с чуть более темной вышивкой по вороту – слишком нарядной, по мнению Занилы, для наступавшего рассвета. Впрочем, сражение ведь действительно уже закончилось. И они действительно вышли из него победителями.

Спальня Горислава располагалась на самом верху небольшой круглой башенки. Перед деревянной украшенной тонкой резьбой дверью никого не было, ни одного оборотня – никакой охраны. И Кай'я Лэ даже понимала, почему Байд, занимавшийся расстановкой караулов в крепости, не счел ее необходимой. Если бы Талгат исполнил обещанное, и инициация парня завершилась успешно, тогда он – маг, полный силы, – действительно представлял бы весьма серьезную опасность. Но уж точно не теперь, когда княжеский сын умирал в своей комнате.

Михаил, не стучась, распахнул дверь и вошел. Его пальцы так стиснули створку, будто пытались раздавить изящный резной узор. На мгновение Заниле показалось: человек борется с собой и своим желанием, не утихающим, вопреки принятому разумом решению, закрыть дверь за собой – не пустить Хозяев Леса – жутких чудовищ из древних сказок к своему сыну... Потом его пальцы все же разжались, и человек отступил в сторону, освобождая проход для Кай'я Лэ.

Горница, в которой они оказались, была небольшой: всей мебели – только кровать и сундук под окном. Ставни на этот раз оказали распахнутыми, и сквозь слюду в комнату проливался свет раннего, но солнечного и оттого ослепительно яркого зимнего утра. Занила на мгновение прищурилась, позволяя глазам привыкнуть к показавшемуся чересчур ярким после бесконечных факелов, масляных ламп и полутьмы свету, и только потом перевела взгляд на постель и человека, лежавшего на ней.

Кай'я Лэ не ошиблась: это действительно был тот самый парень, которого она ночью видела рядом с Талгатом. Горислав, сын князя Михаила лежал на спине, по грудь закрытый одеялом. Его кожа на фоне небеленой ткани в беспощадном ничего не скрывающем утреннем свете казалась неестественно бледной и какой-то будто истончившейся. Парень был без сознания, в обмороке настолько глубоком, что, будь Занила человеком, она бы усомнилась, что тот еще жив. Сейчас же ее обостренное ночной схваткой и пролитой кровью оборотническое чутье ловило слабое тепло, исходящее от тела, и едва заметное биение пульса в его жилах... Но оно же, это самое чутье, и подсказывало Хозяйке оборотней, насколько близка жизнь парня к тому, чтобы в любое мгновение оборваться.

Рядом с кроватью, между ней и окном, стоял еще один человек – дряхлый старик с седыми до серебристой белизны волосами и бледно-голубыми глазами, утонувшими в сетке глубоких морщин. Его лоб был повязан полоской ткани с вышитым на ней лиственным узором – знак лекаря. Человек лишь едва оглянулся на вошедших, его руки, покрытые старческими темными пятнами, но действовавшие на удивление легко и уверенно, продолжали перетирать в тяжелой медной ступке какую-то травяную смесь, остро пахнущую летним лугом. Заниле немедленно захотелось чихнуть, и она прикусила губу, сдерживаясь, а еще почти нестерпимым оказалось желание скрыться от взгляда старика – слишком проницательного, чтобы можно было усомниться: лекарю хватило доли мгновения, чтобы понять, кого именно князь привел к постели своего умирающего сына!

Умирающего... Это слово, это понимание также ясно читалось в глазах старика, и с силой сжимающие тяжелый пестик пальцы вряд ли кого-то могли обмануть. Травник знал, что княжеский сын умирает, как знал и то, что ни один человеческий лекарь не в состоянии ему помочь, потому что в человеческом теле молодого парня никакой раны, ничего, что можно было бы лечить, просто не существовало! Умный старик...