Текст книги "Колыбельная для эльфа"

Автор книги: Ольга Хрипина-Головня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Кажется, я знаю, из кого выбить признание, – пробормотал он.

***

Больше всего происходящее на поляне напоминало ежегодный праздник восхмеления, как называли его эльфы, он же День Дегустации Наливок, если говорить официальным языком. По традиционной версии, в этот день полагалось чинно переходить от одного дегустационного стола к другому, хвалить выставленые образчики и под конец проголосовать за того или иного винодела, который и унесет домой главный приз – серебряный чеканный кубок.

На деле же в этот день можно было упиться вкуснейшими наливками до состояния блаженной созерцательности или неуемного веселья и поутру не испытывать угрызений совести за все содеянное накануне. Поскольку традиционно же неумеренное возлияние в непраздничные дни считалось одним из самых больших пороков, праздник восхмеления пользовался огромной любовью среди эльфов.

Вот и сейчас с поляны то и дело доносилось приветственное "хей-хо!" в качестве очередного тоста, коптили небо костры, слышался хохот и аж в трех разных сторонах выводили известную: " девица и ручей". Причем каждый – разный куплет

Хоть бы разбудили, что ли… – ворчала Амарисуна, ошиваясь рядом с поляной и бросая тоскливые взгляды по сторонам. Складывалось впечатление, что она одна во всем Умбариэле не знает, куда себя деть. Мимо, кокетливо смеясь, пробежала эльфийка, за ней, раскинув руки, мчался эльф.

– Не надо меня щекотать! – крикнула женщина таким тоном, что Суне стало ясно, что именно этого убегающая и хочет.

– Я тоже хочу так веселиться, – пробормотала Суна. – Все ушли куда-то, а чего стоило постучать и разбудить.

Впереди мелькнул знакомый белый силуэт. На несколько секунд скрылся за фигурами, затем появился в поле зрения снова. Рядом изящно вышагивала лошадь.

– Вихрь, Смешинка! – Суна, лавируя между эльфами, протиснулась к единорогу. – Ну и где все?

– Не знаю, – Вихрь подмигнул Амарисуне, – нам со Смешинкой очень даже хорошо и без вашей шумной компании. Впрочем, я видел Елайю и Эллора. И судя по мечтательному выражению лица нашей юной подруги, ей сейчас совсем не хочется делиться обществом тиа с кем-либо еще.

Целительница вздохнула.

– Пожалуй, мне не остается ничего другого как вернуться, и попытаться уснуть. Ну, или устроить самой себе романтическую прогулку.

– А легенда? – Вихрь показал головой в сторону поляны.

– Вряд ли в таком шуме что-то будет слышно.

Смешинка тонко заржала.

– Ну, желаю вам хорошо провести врмя, – Суна потрепала единорога по холке.

– О, я вижу, там зацвели поздние бельвейсы, – единорог глянул за спину девушки, облизнулся и решительно двинулся вперед. Целительница только вздохнула.

– Надеюсь, он не ошибся и это не местная отрава, – девушка огляделась по сторонам, выбирая, куда пойти.

Мимо Дома тиа, параллельно поляне, шла дорожка. У угла Дома она сворачивала налево, убегая от вперед лентой темно-зеленого, невероятно дорогого мрамора. Дивясь изысканному вкусу (или капризам) тиа Умбариэля, Суна отправилась по дорожке, оставив позади шум и гомон бьющего через край веселья.

Девушка ступала осторожно, почти бесшумно – не потому, что чего-то опасалась, а потому что ей показалось вдруг, что каждое неловкое движение может разрушить обступивший ее покой, сказочность момента. Казалось, что в тишине воздух стал прохладнее и свежее. Луна, выщербленная с одного бока, скромно пряталась за темными облаками, крупные, поздние цветы источали сладкий, будоражащий кровь аромат, к которому примешивался запах земли, листьев и влажной древесины. Метрах в сорока впереди дорожки высилась стена леса, впрочем, пробиваемая тут и там огоньками – горели факелы, воткнутые у крыльца каждого дома. Совсем некстати вспомнился приснившийся несколько дней назад сон.

" Что такое мессайя? Или это имя? Спорить готова, я никогда не была в том месте, которое мне приснилось. Но почему оно выглядело таким брошенным?".

Суна поежилась.

Голоса в отдалении совсем стихли, дорожка вильнула вправо и уперлась в заросшие травой ступеньки. Ровно пятнадцать, обтесанных давностью лет, а внизу…

Суна, остановившаяся на седьмой ступеньке, заворожено смотрела на сине-лиловое озеро, раскинувшееся под ногами. Сотни колокольчиков, больших, маленьких, озаренных светом множества факелов, воткнутых в песок. Синие, фиолетовые, лазоревые, темно-розовые, лиловые, качающиеся на ветру волнами и неподвижно замирающие, когда порывы стихали. Выше Амарисуны, растущие стеной, цветочные Правители – не назвать по-другому. Казалось, что песчаные дорожки чудом возникли посреди толщи воды, струи которой застыли в образе гигантских колокольчиков.

Колокольчики в такой сезон – талант или магия природы здешних садовников воистину были велики.

Девушка осторожно спустилась и ступила на тихо хрустнувший песок. Вздохнула полной грудью и медленно зашагала вдоль цветов. Останавливалась у не успевших вытянуться в полный свой рост цветов, подолгу вглядываясь в темные с желтой сердцевиной чашечки. Где-то у корней, в глубине клумб, совсем не по сезону, стрекотали кузнечики, пару раз громко и сыто заухала над головой ночная птица, заставив Целительницу подскочить от неожиданности. Девушка погрозила невидимой крылатой охотнице пальцем и наклонилась, чтобы подтянуть шнуровку на сапоге.

Воздух взрезала мелодия – нежная, задумчивая, печальная светлой грустью. Она легонько коснулась плеча Целительницы, заставив вздрогнуть. Амарисуна выпрямилась и закрутила головой, пытаясь определить источник звука.

Играли на флейте.

Невидимый музыкант скрывался где-то впереди, как раз там, где дорожка сворачивала и исчезала за высокой цветочной стеной. Целительница дошла до поворота и остановилась, вслушиваясь. Теперь мелодия звучала совсем близко, слышны были не только минорные перепады, но и шорох песка, словно музыкант медленно ходил из стороны в сторону. Суна прижала руку к груди – почему-то мелодия заставила бешено колотиться сердце. Девушка кашлянула, предупреждая музыканта о своем присутствии, и вышла из-за клумбы. Дорожка упиралась в деревянную, опутанную давно отцветшим вьюном открытую беседку на четырех резных столбах. Прислонившись к переднему, спиной к эльфийке стоял мужчина в добротной походной куртке и в легких, совершенно не соответствующих вечерней погоде, штанах. Высокие, потрепанные сапоги стояли рядышком, на песке. Не первой свежести обмотка под сапоги валялась рядом. Мужчина оборвал игру и медленно повернулся к Суне, переступив босыми ногами по деревянному полу.

Амарисуна попятилась назад. Музыкантом – кто бы мог подумать – оказался ни кто иной, как Мориан, и девушка не знала, то ли повернуться и уйти, то ли попросить сыграть еще. Пока Целительница терзалась сомнениями, эльф вытер губы ладонью и спрятал флейту за пазуху.

– Я думал, ты вместе с остальными на празднике, – Мориан сел боком к Суне на пол, скрестив ноги, и привалился спиной к столбу.

– Там… слишком шумно, – помедлив, Суна села напротив, не снимая сапог.

– Тебе не холодно? – она кивнула на босые ступни эльфа.

– Мне хорошо, – признался Мориан, блаженно потягиваясь. – Мне впервые за долгое время спокойно и хорошо.

Оба замолчали. По колокольчикам прошла волна ряби – поднялся ветер.

– Сыграй еще, – попросила, наконец, Амарисуна тихо. – Ту мелодию. Она такая странная– мне почему-то становится и хорошо и грустно от нее.

Мориан пристально посмотрел на девушку и достал флейту.

– Это мелодия тиа, – сказал он, поднося флейту к губам. – Тиа Милари из рода Мичиалель. Последней тиа Предэпохи.

Эльф снова заиграл. Целительница закрыла глаза. В памяти всплыли отрывки сна, но теперь, окутанные нежными звуками, они казались не порождениям воображения, а обрывками давно потерянных воспоминаний. Откуда-то из глубин сердца поднималось тугое, горькое чувство, странное бессилие, непонятно перед чем, бессилие, от которого хотелось плакать. Плакать и звать кого-то, кто разгонит туман, протянет руку и защитит.

– Мессайя, – Суна негромко произнесла странное слово из сна. – Что же это такое?

Мелодия оборвалась. Суна открыла глаза и встретилась с серьезным, удивленным взглядом Мориана.

Эльф смотрел на нее так, словно увидел что-то поистине ошеломляющее.

– Извини, – смутилась Амарисуна. – Я, наверное, помешала тебе, что заговорила вслух. Просто… слово такое странное приснилось. И ты… я помню, ты тоже его произносил…

Мориан замялся.

Не надо, – торопливо подняла Амарисуна ладонь. – Не можешь ответить – не говори, только не ври. Не сегодня.

Мориан поправил обруч на лбу и убрал флейту в карман куртки. Снова посмотрел на Суну, отвернулся и заговорил не спеша, глядя на бегущие по небу облака.

– На самом деле, это – колыбельная. Знаешь, легенды говорят, что тиа Милари играла ее своему мужу, когда шла война. Каждый вечер, пока они были вместе. И каждый вечер, пока она играла или пела, она находила в себе силы, чтобы встречать все новые и новые известия о тех чудовищных потерях, что мы несли… и идти рядом со всеми.

– А откуда ты узнал эту мелодию? У тебя слова есть? – спросила Целительница, зачарованно.

Мориан повернулся к ней.

– Есть. Я отдам тебе свиток, если хочешь.

– Хочу, – призналась Суна. – Хотя от этой мелодии у меня мурашки по коже. Она такая… пронзительная. Даже не знаю, зачем ты ее играешь в такой мирный вечер.

– Потому играю, что мирный, – туманно ответил Мориан. – Мне очень важно помнить эту колыбельную.

Эльфийка потерла затекшую поясницу и вытянулась на животе, положив голову на руки. Тонкие пальцы Мориана оказались совсем близко, и она увидела пересекавший тыльную сторону левой ладони шрам.

– Она ведь погибла, да? После мужа, прямо перед окончанием войны, – полуутвердительно спросила Суна.

– Скорее, война закончилась с ее смертью. И благодаря ей, – ответил Мориан, помедлив. Девушка моргнула.

"Месайя!"

– Мориан, ты невыносим, – вздохнула Амарисуна. – У тебя такой вид, будто бы ты знаешь то, что недоступно остальным. Но при этом ты ни-че-го-шеньки дельного не говоришь.

– Вот и моя девушка так говорит, – согласился Мориан, закидывая ногу на ногу. У эльфийки зазвенело в ушах.

– Что ж ты от любимой в такую даль отправился? – спросила она, потерев друг о друга внезапно отяжелевшие пальцы. – Или наоборот, возвращаешься к ней?

– Считай, что возвращаюсь, – помолчав, ответил эльф неохотно. – Перед Обрядом.

– Так она не просто девушка, а Названная? – Амарисуна никак не могла понять, почему собственные слова отдаются в ушах каким-то эхом.

– Угу. Я заеду к ней, когда мы поедем через Амэль Юрэнан, – неожиданно разоткровенничался Мориан. – Не хочешь с нами? Проведала бы друзей. Обратно добралась бы через Мэль – дорога, думаю, уже высохла. Нашли бы тебе попутчиков.

Суна отвернулась от эльфа и села. Приподнятое настроение потихоньку ушло, и девушка заметила, что на улице холодно и сыро, и луна все чаще прячется за тучи.

– Тебе скучно вдвоем с Елайей ехать, что ли? – не поворачиваясь, спросила Амарисуна. Раздался шорох – эльф сел рядом.

– Может и так, – с насмешкой в голосе ответил он. – А может быть, я не хочу, чтобы ты уезжала.

Девушка медленно обернулась. Эльф тщательно полировал рукавом снятый со лба обруч.

– Извини уж, – с расстановкой ответила Суна. – Мое дело закончено. У меня нет в Амэль Юрэнане никого, кого я хотела бы видеть.

– Суна? – Мориан опустил обруч. – Может быть, ты хочешь видеть в Амэль Юрэнане меня?

Амарисуна замерла.

– В каком смысле? – тихо спросила она. Эльф набрал в грудь воздуха, выдохнул и пожал плечами.

– В смысле, может быть, тебе не хочется пока что возвращаться в Андагриэль. А я – надежный проводник для путешественников.

– Мне хочется в Андагриэль. Я очень устала и хочу тишины и покоя. Вернуться обратно к своим привычным делам.

Девушка поднялась, подтянула правый сапог выше и, не удержавшись, добавила:

– Кстати, все хотела спросить: все Наемники так пекутся о своей внешности?

Обручи из серебра, волосы до плеч… это что бы вас было удобнее ухватить во время боя?

– Нет, это чтобы привлекать любопытных девушек и потом соблазнять их, – серьезно ответил Мориан. Суна раздраженно хмыкнула и спрыгнула из беседки на землю. Решительно зашагала по дорожке, и только свернув за стену колокольчиков, где Мориан не мог ее увидеть, остановилась и сделала два глубоких вдоха.

Вслед ей понеслась уже знакомая, печальная мелодия.

Праздник, как ни странно, был в самом разгаре – вовсю горел кострище на поляне, и чей-то громкий голос старательно рассказывал о душевных терзаниях героя, видящего, что «любимая его день ото дня все слабее и слабее, а дорога – все труднее и труднее».

– Потрясающая гамма чувств, – пробормотала Суна. Свернула ко входу в Дом и остановилась. От крыльца неспешным шагом удалялись двое: Эллор и Елайя. Эльф обнимал девушку за талию, а Елайя в свою очередь обхватила двумя руками его руку. Парочка о чем-то оживленно переговаривалась, причем Елайя то и дело прижималась к юноше покрепче, а Эллор очень доверительно целовал ее, то в затылок, то в висок, то в щеку, видимо, спускаясь по траектории.

– Неужели ты действительно ради меня это сделаешь? – донесся до Амарисуны недоверчиво-восторженный голос Елайи.

– Клянусь предками! – торжественно и громко ответил Эллор. – Я не верил в рассказы о том, как за один миг все может произойти – до того, как увидел тебя.

Елайя счастливо, звонко рассмеялась.

У Суны кольнуло сердце.

Целительница, ссутулившись и обхватив себя руками, медленно поднялась по ступеням крыльца, а затем – по лестнице на второй этаж Дома. Со злостью захлопнула за спиной дверь в комнату, прошла по лунной дорожке на полу, взяла меч и села возле кровати, обхватив ножны руками.

– Кто я и кто ты!

– Может быть… может быть, но так глупо делать вид, что мы не нужны друг другу!

Эльфийка прижалась лбом к ножнам и прикусила себе палец, чтобы не расплакаться.

– Лучше бы ты помогла им, а не бежала, чтобы потом придти ко мне!

Я не предатель…

– Лучше бы ты помогла им…

Я не предатель, правда ведь?

– …бежала, чтобы потом придти ко мне!

Я предала их всех.

ГЛАВА 10

Резкий звук, как будто вдалеке стучат по листу железа, и этот стук подхватывают все ближе и ближе, по всей земле. Приближается, звучит уже невыносимо, грубо ворвавшись в крепкий сон, топот ног по коридору, распахивается дверь…

– Вставай! – Елайя, в ночной рубашке, взъерошенная, со странно перекосившимся лицом, что есть силы дернула Суну за плечо.

– С ума сошла?! – подскочила девушка в кровати. За окном только-только проклюнулась розовая полоска света на горизонте, и ночной холод, расползшийся по комнате, мгновенно покрыл мурашками голую кожу.

– Слышишь, бьют по всему Умбариэлю?! Это нападение, Суна! Одевайся, я сейчас прибегу, быстрее!

– Какое нападение, что за глупость… – Амарисуна села и потерла глаза. Режущий по нервам звук не умолкал.

– Что?!!

Амарисуна слетела с кровати, метнулась к кувшину с водой, плеснула себя в лицо и замерла посреди комнаты. Зачем-то тщательно расчесала волосы, потом опомнилась и принялась поспешно натягивать одежду. Впопыхах зашнуровала сапоги, схватила меч и выбежала из комнаты, столкнувшись с Елайей.

– Объясни, что происходит, какое нападение?! – кричала нервно Целительница, сбегая вслед за девушкой по лестнице. – Ты хоть понимаешь, что это невозможно?!

– Возможно, – раздался голос Мориана. – Ты проспала самое занятное: как Эллор получил послание о нападении.

Эльф стоял у лестницы, спиной к распахнутой настежь двери. Снаружи уже гарцевал на коне Эллор – взъерошенный, с побелевшим лицом, губы плотно сжаты, за плечами лук и колчан, на поясе – меч.

"Кто бы мог подумать", – толкнулась в голове у Суны ехидная, чужая мысль.

На перилах Дома сидел шэт'та. Развернутый свиток послания валялся на земле, рядом с Эллором стояли, оседланные, Дахо, Вихрь и Смешинка.

– Редкостная проворность, – удивилась Амарисуна.

– Скажи спасибо Эллору. Стража никуда не годится – растерялись как дети, – ответил Мориан, натягивая поводья. – Едем к границе, – бросил он через плечо

– Что все-таки это такое? – крикнула Суна Елайе на ходу. Навстречу им во весь опор мчались четверо встревоженных Стражей. Увидели Эллора, попридержали коней и поскакали следом, замыкающими.

Один из Стражей ответил на вопрос Амарисуны:

– Дозорные Стражи заметили их перед рассветом. Зашли с северной стороны, разместились сразу за перелеском, в поле. Для стрел недосягаемы, нападать пока не стали. Мы выставили лучников по всему периметру на стене и забили тревогу, как только получили указания от тиа.

Всадник наклонил тело вперед, чтобы не зацепиться за низко растущую ветку дерева.

– Мы отправили вестника тиа, едва показались первые отряды.

Кони промчались по улицам, пересекли странным образом выросший посреди улиц пролесок, свернули, обогнули ряд домиков, пересекли поле и поскакали среди одиночных домов, полускрытых кронами растущих рядом деревьев. Вихрь прижимал уши и за всю скачку не сказал ни слова – то ли говорить было нечего, то ли ветер зубы обжигал.

– Что было в послании? – повернул голову к Тиа Мориан.

– Требование немедленно открыть ворота и впустить сюда пришедших воинов. Сдаться сразу.

Эллор свернул. Впереди показался холм, спустившись с которого всадники промчались мимо ряда домов и остановились у дозорной башни на границе. Сверху прекрасно просматривалась дорога, поля и нагло расположившиеся на отдых – будто прогуляться вышли – предполагаемые захватчики.

– Вид нешуточный, количество – тоже, – резюмировал Мориан, когда они спустились обратно.

Суна поежилась.

– У меня такое ощущение, что это все понарошку, – сказала девушка вслух, окидывая взглядом Стражей, и стоящих возле своих домов эльфов. Кто с мечом, кто с луком, кто с ножами, кто – и это было уже интереснее – с силери.

"Неужели они и впрямь готовы выйти в бой – не умея и не помня почти ничего? Смело, смело. Наверное, здесь хорошо рассказывают героические истории из старых летописей", – чужой ехидный голос, звучащий непонятно откуда, начинал надоедать. Амарисуна помотала головой, надеясь, что голос исчезнет.

Тем временем из соседней дозорной башни выбежал высокий светловолосый эльф – Страж. Быстрым шагом подошел к Эллору, сложил руки в приветственном жесте – лицо Стража было тревожно-удивленным.

– Они прислали еще шэт'та, тиа. Требуют, чтобы мы сняли защиту с границ и… сдались, – последнее слово эльф произнес почти шепотом, округлив глаза.

– Они – это все-таки кто? С башни не разглядеть, – спросил Мориан.

– В свитке стояла только подпись – Ал-Тра, – развел руками Страж.

– Сельтены, – сделав вывод, нахмурился Мориан.

Внезапно раздалось протяжное шипение, перешедшие в свист, а следом стена и дозорные башни полыхнули так, что стало больно глазам.

– Что за… – Елайя схватилась за меч, сзади раздался шепот, чьи-то угрозы и лязганье стали.

– Они используют магию, – эльф широкими скачками, как кузнечик, перепрыгивая через ступени, взлетел по лестнице башни. Следом взбежали девушки, бестолково мотающийся вниз-вверх Страж и Эллор.

В самом деле, чуть поодаль от сельтенов, вне досягаемости от стрел, стоял, скрестив руки на груди, высокий мужчина. Вокруг него неподвижно сидели шестеро – казалось, что они просто заснули.

Тело мужчины окутало нежное, зеленоватое свечение, метнулось в сторону стены Умбариэля с уже знакомым шипением и свистом и снова все вокруг вспыхнуло ярким свечением.

У Суны покраснели щеки. Заныло под сердцем, и девушка обхватила себя руками.

– Магия? – Эллор повернул рассерженное лицо к Мориану. Вот как? Он не боится, а гневается?

– Они пытаются пробить защиту границы, – задумчиво ответил эльф. Он казался спокойным, только губы побелели, от злости или от страха – кто его разберет.

– У Умбариэля есть магическая защита? – в свою очередь удивилась Суна. – Даже в Андагриэль нет такой. Только магическая черта от… – Амарисуна запнулась, – от Изгнанников.

– Мой отец учился у одного из лучших учителей природной магии, – ответил Эллор. – Наша земля хорошо защищена.

– Не знала, что природная магия может быть настолько сильной, – в замешательстве протянула Суна.

– Не о том говорите, – перебил их Мориан, – Зачем они вообще пришли к Умбариэлю? Это объвление войны эльфам?

– Но зачем это им? – растерянно переводила взгляд с одного на другого Елайя. – мы столько времени жили мирно, не трогая никого.

– Вот именно…

Снова полыхнула стена, но уже менее ярко, будто стала выдыхаться.

– Не поленился же кто-то дать сельтену амулеты, вручить магическую силу и дать еще силу помощникам, чтобы они его подпитывали, – кивнул эльф в сторону шестерых, сидящих на земле. – И, кстати, неплохо не поленился – кажется мне, защита долго не выдержит.

– Тогда мы встретим их здесь и убьем прямо возле наших домов, – поджал губы Эллор.

– А они тем временем зайдут с других сторон, перебьют Стражей и вырежут тех, кто не может драться, – закончил Мориан. – Эллор, вы не способны защитить себя, и ты это знаешь.

Тиа горько усмехнулся.

– Тогда, возможно, они уйдут, прихватив мою голову? Убийство тиа достаточная доблесть и заслуга, чтобы оставить в покое мою землю?

Эллор повернулся к совсем скисшему Стражу и положил руку ему на плечо.

– Отправляй вестника. Скажи, я готов к переговорам

– С ума сошел?! – вырвалось у Стража. Ойкнув, юноша зажал себе рот рукой и, сжавшись под взглядом Эллора, посвистел, подзывая вестника.

– Эллор! – Елайя зажмурилась и открыла глаза. – Мориан, Суна, ну что вы молчите? Страж торопливо привязывал к лапе шэт'та красную ленту – символ переговоров.

– Есть другие идеи? – холодно спросил Эллор. – Которые сработают до того, как сельтены ворвутся в город, перережут половину моих жителей и разграбят все дочиста?

– Нет, – злобно ответила Елайя и отвернулась, рассерженная.

В небе появился вестник. Размеренно работая крыльями, он приближался к явно заинтересовавшемуся магу.

– Забавно это все, – задумчиво протянул Мориан. – Знают ведь, что могут раскатать стену по камушку, а принимают предложение. Думаю я, кому-то очень любопытно поглядеть на то, как мы поведем себя в этой ситуации.

– Или же они нас боятся, – нахмурилась Елайя. – У нас славное прошлое и я не верю, что вы готовы забыть его и вот так вот отдать Умбариэль и Эллора!

– Что значит отдать?! Я не стану прятаться за чьей-либо спиной, так что я приказываю остаться здесь и не мешать мне! – взвился уязвленный тиа.

– И я не стану прятаться, – вкрадчивым тоном ответил Мориан.

– Гибель еще одного тиа не нужна землям, Эллор. А я не могу обещать, что тебе и впрямь не снесут голову, как только ты выйдешь за ворота. Быть может, Елайя права. Возможно, они боятся нас, да и силы того мага не бесконечны. Я не вижу никакого разумного объяснения этому внезапному нападению, но не думаю, что ты имеешь право рисковать собой, Эллор. Эльфам нужна вера в своих тиа, а не их смерть. Скоро ваша сила понадобится нам всем.

Эллор положил руку на рукоять меча.

– Эльфам не нужен трус тиа, Мориан. Я не понимаю, что за странные речи ты ведешь, но не мешай мне. Сейчас я выйду за ворота и узнаю, что значит все это. И если сельтенов так повеселит моя голова – пусть так, только чтобы они убрались от Умбариэля. Или хотя бы дали нам возможность подготовиться к обороне и увести из этой земли детей.

Мориан поправил обруч на лбу и внезапно улыбнулся.

– Хороший ты тиа, Эллор. За тобой пойдут, и это – очень важно. Но сейчас оставь все мне.

– Да ты…

– Michialel. Toa-ha.

Амарисуна не поняла, как это произошло: секунду назад Эллор сверлил Мориана гневным взглядом и вдруг гнев сменился изумлением и почтительностью, явственно проступившими на лице.

Эльф выглядел так, будто ему на голову упала сова, извинилась, и предложила обсудить ситуацию за кружечкой пона.

Мориан вытащил меч из ножен, повернул клинком вниз и, обойдя застывшего как изваяние Эллора, медленно начал спускаться по ступеням вниз.

Амарисуна помедлила несколько секунд и бросилась следом.

– Эллор? Что такое… Michialel toa-ha? – Елайя коснулась плеча эльфа. Эллор отвернулся.

– Toa-ha это староэльфийский… запрет на… на разглашение того, что было сказано, – медленно, будто не веря самому себе ответил он.

– Эллор?

Тот покачал головой – не спрашивай больше.

Тогда Елайя наклонилась ближе и прошептала что-то эльфу на ухо. Тот отшатнулся и неверящим взглядом впился в Елайю.

– И ты?!

Скрипнули открываемые Стражами ворота. От сельтенов к магу шагнули несколько лучников. Увидели, что из ворот вышел один эльф – и опустили луки, переглянувшись друг с другом.

Суна следила за медленно идущим навстречу магу Морианом. Шаг. Еще…Еще…

Глаза стоящего впереди сельтена светились радостью. Чем ближе подходил Мориан, тем сильнее горело в них торжество, и тем меньше Мориан понимал, что именно он будет делать дальше. Оставалась крохотная надежда, что знание, данное ему, поможет и в этот раз.

До мага оставалось шагов десять, когда торжество в глазах сельтена сменилось самым искренним удивлением. Мориан не удержавшись, оглянулся. Следом за ним, быстрым шагом, натянув отобранный у кого-то лук, шла Суна.

– Сдурела?! – не выдержал Мориан. Сельтен дернулся и недовольно скривился.

– Ты иди себе, – неприветливо отозвалась Амарисуна, у которой на самом деле от старха постукивали зубы. – А я рядышком постою. А если что – стрелой в глаз.

– Ага, стрелой, как же, – очнулся маг. – Тебе нельзя, ты же Целительница.

– Вот и проверим, – мрачно ответила Суна. – Не знаю уж, откуда и что ты там про меня думаешь, но обещаю: тебя ждет сюрприз.

Сельтен нахмурился.

– Больно ты говорлива, эльфийка. Вы пришли сюда потому, что понимаете, мы сильнее. Не заставляйте нас тратить время, снимите защиту с границ и дайте нам войти в Умбариэль.

– Зачем? – поинтересовался Мориан.

– Надо, – крайне вежливым голосом ответил сельтен.

Ситуация становилась все более нелепой.

– Нам нужно подумать, – Мориан лихорадочно соображал, почему нападающая сторона ведет себя так, будто сама толком не понимает, зачем пришла к Умбариэлю.

– А чего тут думать? – вступил в разговор один из лучников. – Мы тебе сейчас голову снесем, потом ей, а потом всем в вашем вонючем Умбариэле. Говорят же тебе: по-хорошему уступи.

– Помолчи, – поморщился маг. – Ты знаешь условия.

– Да плевал я на эти условия, – лучник и впрямь плюнул себе под ноги. – Там у этих остроухих наживы хватит на то, чтобы всю жизнь безбедно жить. Иначе, зачем мы сюда приперлись.

– Я сказал: помолчи, – оскалился маг.

– А то что? Твоя хозяйка меня съест? – хохотул сельтен. – Она же сама сказала, что…

– Молчать! – потерял терпение маг. С кончиков его пальцев сорвалось голубоватое свечение, ударившее под ноги лучнику. Тотчас глухо тренькнула тетива – и маг упал, пронзенный сразу двумя стрелами.

Мориан сделал шаг назад, закрывая собой Амарисуну. Шестеро помощников мага вскочили на ноги и выставили перед собой руки в защитном жесте.

– А ну-ка, остроухий, сейчас мы проверим, насколько ты важная персона. Шагай-ка к воротам да попроси впустить нас, – теперь стрела смотрела точно в горло эльфа. – Если у вас и впрямь так много ценных штучек в вашей земле, то я хочу жить долго, богато и счастливо.

– Ты забыл указания, Шаргат, – позади лучников словно выросли несколько вооруженных мечами сельтенов.

– И потерять такой шанс?!

Мориан сделал еще шаг назад.

"Вот так из-за побочных действий обряда срывается такое интересное действие, – сложила женщина черные крылья за спиной и провела рукой над большим, прозрачным шаром, заставив тот потемнеть. – Пора заканчивать".

Небо над головами спорщиков резко потемнело, и воздух подернулся темной дымкой, которая начала вибрировать, сначала легонько, а потом все сильнее и сильнее.

Мориан отбросил меч и упал в траву, утянув за собой ойкнувшую от неожиданности Суну. Тотчас небо озарила вспышка, где-то громыхнуло, и над самой землей пронеслась волна обжигающего сухого воздуха. Раздались полные боли, почти сразу оборвавшиеся крики, кто-то застонал и наступила тишина. Такая, что Амарисуне показалось, что она оглохла.

Целительница подождала несколько секунд и осторожно подняла голову. Трава вокруг был покрыта слоем черного пепла. Эльфика села, провела ладонью по волосам и посмотрела на поднявшегося следом Мориана.

Ее ощутимо потряхивало от страха.

– Что это? Где все, Мориан? Что произошло? – забормотала она, ощупывая себе руки-ноги.

Эльф прикусил губу.

– Иди обратно в Умбариэль, Амарисуна.

– А ты…

– Мне надо кое-что… проверить. Иди обратно.

– А мне ты ничего не хочешь объяснить?

– Нет, – отрезал эльф, – И вправду, уезжай домой, Целительница. Грядут тревожные времена.

– Откуда грядут?

– Отовсюду, – Мориан поднял меч, протянул Суне лук, упавшую стрелу, и грубовато подтолкнул обратно, в сторону ворот Умбариэля.

***

Шэт'та, сложив на спине черные полупрозрачные крылья, грелся в комнате, сидя на подлокотнике кресла. В одной лапе он держал кусочек вяленого мяса, а на трех – балансировал на узкой поверхности подлокотника. Мужчина, сидевший в самом кресле, дочитал послание и со злостью разорвал его на несколько частей. Стукнул кулаком по резному столику, стоявшему рядом, и громко выругался.

– Ты же знаешь, я не люблю сквернословие, – раздался мелодичный голос. На плечи мужчины легли изящные женские руки.

– Ничего! Они не нашли ничего! Ни малейшего упоминания!

– Что ж… неудачный у нас сегодня день. Даже посланные мной сельтены умудрились переругаться. Хоть давай им магию, хоть не давай – а все одно, кроме наживы на уме ничего нет. Хотя, возможно это побочный эффект обряда. Однако, мне интересно, почему же к ним вышел тот самый эльф и эта девчонка. Пока что мне не удалось ни подтвердить, ни опровергнуть твое предположение насчет него, Амарг.

– Зря я поддался на твое пари, Аша. Не хватало нам, чтобы теперь эльфы всполошились.

– И что они сделают? Поговорят об обнаглевших сельтенах и забудут. Это даже хорошо. Пусть списывают наши маленькие пробные выступления и тренировки на границах на распоясавшиеся племена. Они ничего не сделают.

– Или же начнут копаться в свитках. Аша, мне тревожно. Я не сомневаюсь, что мы найдем его, я не сомневаюсь, что мы соберем все силы. Но у меня не пропадает ощущение, что нам наперекор движется кто-то еще.

– Кто-то? Это предсказание? Тебе так сказали? – Аша опустилась на корточки возле кресла и подняла с пола кольцо.

– Нет. Никто не говорил, не было никаких предсказаний. Но я все равно чувствую, ложусь спать и вижу во сне, этот проклятый меч опускается мне на голову. Ты знаешь, сны так редко обманывают меня.

– Не осталось никого. Не переживай. Я помню, был слух, что объявился Наследник. Но это всего лишь выдумки, россказни постоялых дворов, чтобы развеять скуку. Старая легенда, приправленная наспех сочиненными новостями, чтобы интереснее было.