Текст книги "Колыбельная для эльфа"

Автор книги: Ольга Хрипина-Головня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

"Клеймо Изгнанника?!", – Суна резко обернулась. Напротив нее, в испачканных грязью штанах и рубашке с развязанным воротом стоял и горько усмехался эльф. Усмехался до тех пор, пока не увидел выражение лица девушки – тогда улыбка сползла с его губ и спряталась где-то в уголках.

Серебряный обруч на лбу, спадающие на плечи волосы. Глаза – как глубокое озеро в ненастную погоду.

У эльфийки злопамятно заныла шея.

– Ты!

Мориан пригляделся.

– Подожди, подожди. Я тебя помню, – его взгляд метнулся к ногам девушки и обратно к лицу. – Тебя Елайя еще тогда ударила, – растерянно закончил он.

Амарисуна медленно двинулась вперед.

– Ты. Пришел. В святилище. С клеймом. И за то, что я тебе помогла, ты…

– Но я тут не при чем, – перебил девушку эльф. Суна остановилась в нескольких шагах от него и уперла руки в бока.

– Елайя просто испугалась за меня и действовала не подумав. Это потом мы поняли, что ты… спасла мне жизнь.

Мориан произнес этот таким будничным тоном, словно Целительница просто принесла ему отхлебнуть колодезной водички.

– Однако теперь ты знаешь, кто я и…

– Я видела клеймо, – перебила мужчину Суна. – Я видела клеймо, но все равно помогла тебе. А потом в моей земле нашли эльфа, что был без памяти. И окровавленный меч. Странное совпадение, правда?

– Правда, – покладисто согласился Мориан. И поправил обруч на лбу. – Чего от меня хочешь, Целительница?

– Помощи, я же сказала. Правда теперь, я скорее себе руку отрублю, чем поеду куда-то с предателем и убийцей! – затрясло от злости Целительницу.

Эльф с клеймом. Сейчас, когда речь не шла о спасении жизни, и в виски не бился незнакомый голос, Амарисуна чувствовала огромную неприязнь.

Мужчина поморщился.

– Нет, чего ты на самом деле хочешь? – Он наставил на Амарисуну указательный палец, и девушка с трудом подавила желание щелкнуть зубами, как это частенько делал Вихрь, когда, так же тряся перед его мордой пальцем, Суна долго и нудно рассказывала ему о правильном единорожьем поведении с точки зрения добропорядочного эльфа.

– Я хочу знать, что ты делал в моей земле. Ты был ранен, а у того, кого чуть не сожрала Тьма, оружие было в крови. И как ты только прошел в Андагриэль? Охранная черта никогда не пропускает Изгнанников, – выпалила эльфийка.

Мориан опустил руку.

– А ты лично проверяла насчет "никогда"? – обаятельно улыбнулся он. Девушка насупилась и с ужасом услышала, как заворчал голодный желудок – громко, требовательно… неизящно.

Эльф деликатно сделал вид, что ничего не услышал.

– Тьма… умная девушка. У тебя секрет и у меня секрет, да?

– Да, – подтвердила Амарисуна с вызовом. И, не удержавшись, спросила:

– Моя наставница Ларна порекомендовала тебя. Она знает, что ты…изгнан?

Эльф коротко хохотнул.

– Добропорядочная, занудливая, правильная до оскомины Ларна? Да она сдала бы меня первому же Стражу, для повторного суда за нарушение границ.

– Тогда…

– Поверь, обмотать ладонь тряпицей и сказать, что снова неудачно поработал с селири или почистил яблоко – дело быстрое.

"Иди с ним. Не дай ему петь колыбельную в одиночестве", – толкнулся в виски голос. Целительница затрясла головой.

– Прощай, – развернулся к двери эльф. – Здесь тебе нет проводников и попутчиков. Жди, когда высохнет дорога. Хотя и по ней я бы не советовал ехать одной.

Амарисуна насупилась.

Эльф ей не нравился. Но вопреки этому, вопреки всем правилам, Закону и толкавшемуся где-то в желудке чувству острой неприязни, внутри нее рождалось ощущение, что ему можно доверять. Хуже того: ей вдруг нестерпимо захотелось броситься к нему, взять за руку и помешать уйти.

Откуда-то взялась уверенность, что, за что бы он ни был изгнан, Мориан не мог поступить иначе.

– Иди с ним, – снова мягко, но настойчиво прошептал голос.

"Вернусь – попрошу у Ларны успокоительных трав", – не на шутку встревожилась Целительница.

– Почему ты мне сказал про клеймо? – мрачно спросила вслух Амарисуна, сдаваясь на волю своим ощущениям.

– Потому, что мне совершенно некогда возиться с девчонками-попутчицами, требующими моего постоянного внимания, – отрезал Мориан.

– Засунь себе свое внимание в задницу, – огрызнулась окончательно определившаяся со своими эмоциями Суна. – Хоть вообще со мной не говори, только доведи до Мэля, пока Целительница не отправилась на Дорогу Времен.

– Ты согласна ехать со мной?! – мужчина резко повернулся в сторону Суны. Вид у него был донельзя удивленный.

– Ты глухой? – чувство голода усилилось настолько, что Амарисуна готова была кидаться на каждого.

Мориан засунул руки в карманы штанов и покачнулся с пятки на мысок.

– Хорошо, Целительница, – медленно, обдумывая что-то, ответил он. – Завтра я провожу тебя. Я и моя подруга поедем мимо Умбариэля, и нам не трудно будет какое-то время проехать рядом с тобой. Но у меня есть два условия: не спрашивай меня больше о земле Андагриэль и святилище и не огрызайся на Елайю. Она тебе не друг, и не враг.

– Вообще-то, я заплачу тебе за то, что ты меня провожаешь, – заметила Суна. – Имею право и на твою подругу… как ты сказал?

Мориан развел руками.

– Тебе нужна моя помощь намного больше, чем мне – твоя плата. Так что условие не обсуждается. Не нравится – топай одна.

– Ты когда нанимаешься – тоже так торгуешься? – поинтересовалась зло Амарисуна. – А почем нынче одно убийство? Или заранее такой вариант не обговаривается?

Мужчина прищурился.

– Если я скажу, что ты не разозлила меня и не обидела – ты сильно расстроишься? – участливо спросил он.

– Да, – откровенно призналась девушка.

– Вот и славно. Завтра выезжаем на рассвете, – Мориан повернулся и вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Суна злобно пнула ножку скамьи.

– С-скотина, – свистящим шепотом выругалась она.

Скамья обижено скрипнула. Эльфийка почесала макушку и потянулась.

– Мне нужна вода, расческа, свежая одежда, хороший ужин и спокойный сон, – пробормотала она.

В ответ в дверь вкрадчиво постучали.

– Амарисуна? – раздался приглушенный мужской голос. – Мориан сказал, что поможет вам, так что вы можете остаться в этой комнате на ночь. Если желаете, я принесу вам кувшин теплой воды, умыться.

– Бадью! – рявкнула Суна и закашлялась. За дверью смущенно замолчали.

– Как я ненавижу эти ваши путешествия, города и чужаков, – зло бросила девушка и достала из сумки смятую чистую рубаху.

На Мэль опустилась холодная ночь.

***

Разбудили девушку очень громкие голоса за окном и яркий свет факелов, добравшийся до второго этажа. Суна открыла глаза, поморгала, разлепляя ресницы, села и протерла глаза. К голосам примешались стоны, ржание лошадей, а затем раздался громкий голос единорога, настойчиво звавшего ее – по крайней мере, громкие выкрики: "Суна, поднимай свою целебную эльфийскую задницу!" Суна посчитала вполне настойчивыми. Амарисуна слезла с застеленной скамьи и, поджимая от холода пальцы ног, подбежала к окну и распахнула его.

Огонь от факелов заставил девушку прищуриться. Она увидела бегающих по двору сельтов, испуганно перебирающих копытами лошадей, Вихря, стоявшего, наклонив голову, – за его гриву цеплялся ребенок, и пятерых Стражей, лежащих на земле. Один из них держал руки на боку и громко, страшно стонал.

Суна прикрыла глаза и увидела, как боль, черная как гниль, цепляется лапками и выползает из раны Стража, вместе с толчками крови.

Немного времени – и ему конец.

Эльфийка метнулась на середину комнаты, схватила свалившиеся со стула на пол, приготовленные на утро, рубаху и штаны, быстро натянула их и рывком распахнула дверь. Навстречу ей, перепрыгивая через ступеньки, бежал Мориан.

– Скорее, – бросил он, увидев Суну, и повернул обратно. Девушка, спотыкаясь, сбежала вниз по лестнице, выбежала во двор и растеряно закрутила головой в поисках раненого.

Шум, крик, страх – все это навалилось на эльфийку тошнотворным кошмаром, так не похожим на размеренную жизнь ее родной земли.

– Вот там, быстрее, – обернувшись и увидев беспомощно замершую Амарисуну, Мориан нетерпеливо показал за угол дома.

Суна послушной трусцой побежала в указанном направлении, кляня себя за нерасторопность. Возле раненого Стража на коленях стояли мужчина и молодая девушка с растрепанными, каштановыми волосами. Девушка пыталась приладить повязку к боку и остановить кровь, мужчина бил друга по щекам и, перемежая крики ругательствами, нелогично приказывал: " не терять сознание, а то я тебе голову оторву. Скотина ты неблагодарная – вздумал бросить друга накануне его обряда соединения с Названной!".

– Отойди! – оттолкнула эльфийка девушку. Та открыла было рот, чтобы что-то возразить, но промолчала.

Амарисуна скинула бесполезную повязку и увидела глубокую рваную рану, внутри которой темнело что-то, что Целительница предпочла не рассматривать – и без того к горлу подкатил комок. Суна положила руки на бок все-таки потерявшего сознание Стража, закрыла глаза, вздохнула и представила, как через ее ладони течет река, берущая начало внутри нее самой. Серебряная река, полная жизни, несущая в себе силу и чистоту. Пульс Целительницы замедлился, отмеряя удары до той границы, когда поток реки станет бесконтрольным и исчерпает эльфийку дочиста.

Спустя минуту веки Стража дрогнули, и он глубоко вздохнул. Суна отняла вязкие от крови руки и вытерла лоб тыльной стороной ладони.

– Спасибо, – прошептал второй мужчина, глядя на тонкий рубец – все, что осталось от раны. Незнакомая девушка внимательно смотрела на Амарисуну, но молчала.

– Милая девушка, может, ты и мне поможешь? – раздался женский голос слева. Целительница повернула голову и увидела сидевшую, прислонившись спиной к дереву, женщину. Та нашла в себе силы улыбнуться Суне и девушка, не поднимаясь, переползла к ней.

– Похоже, у меня рука перебита и с ребрами что-то, – пожала плечами незнакомка и поморщилась. – Ты ведь эльф, правда?

– Правда, – Амарисуна положила руки на ребра женщины и кивнула. – Три ребра. Не страшно, сейчас справимся.

– А я и не боюсь, – посерьезнела вдруг та. – Чего мне боятся, если сама эльфийка пришла мне на помощь?

Суна вздрогнула

"Сама"

Залечив незнакомке руку и ребра, измотанная Целительница, наконец, смогла передохнуть и оглядеться по сторонам. Суматоха постепенно утихала, уступая место слаженности и четкости действий. Раненых Стражей унесли – увели в дом, их лошадей успокоили и развели по стойлам. Двое учеников школы, краснея и смущаясь, подхватили под руки вылеченную Амарисуной женщину – та подмигнула Целительнице напоследок, оперлась о юношей и заковыляла в Школу. Несколько мрачных сельтов и на редкость спокойный Мориан что-то обсуждали чуть поодаль, причем один из мужчин все время оглядывался на ворота, возле которых лежал Вихрь. Подле него, прислонившись к теплому боку, спал маленький мальчик.

На четвереньках – подняться на ставшие ватными ноги не получилось – и под заинтересованные взгляды говоривших, Амарисуна перебралась к Вихрю и села рядом с мальчиком. Единорог неожиданно легонько ткнулся мордой в ее плечо.

– Умница, – сказал он тихо. – Не подвела.

Вместо ответа Суна показала ему красные ладони.

– Что произошло? И откуда здесь взялся ребенок? – спросила она хрипло.

Вихрь покосился на мальчика и шепотом – для этого ему пришлось смешно вытягивать губы трубочкой – ответил:

– Как я понял, Стражи не совсем вовремя проехали мимо городского хранилища летописей во время патрулирования. Увидели троих, выходящих оттуда, естественно, насторожились, что им нужно ночью и как они открыли дверь…

– Ты хочешь сказать, что нескольких Стражей прославленной мэльской школы так отделали трое обычных… – Амарисуна запнулась, вспоминая каяррское слово, – воров?

– Обычные воры так не дерутся, – покачал головой Вихрь, – а ребенок сегодня вечером убежал из дома, разозлившись на маму, потерялся и попал как раз к окончанию… назвал бы это стычкой, но больше подходит слово побоище. Раскидали Стражей и скрылись.

– Ну, допустим, им тоже удалось ту троицу потрепать, – раздался позади Вихря и Суны голос Мориана. Эльф стоял, обхватив себя руками и очень, очень внимательно смотрел на девушку.

– Это в тебе гордость за подопечных заговорила, – поинтересовался единорог, – или зависть, что они так не могут? Так еще не поздно отправиться на поиски умельцев… если не страшно, конечно, и меч в руках не дрожит. Кстати, у тебя есть меч или враги дохнут от одного грозного вида?

Мориан смерил его оценивающим взглядом.

– Рог на флейту, шкуру – на кровать, язык – над дверью, в назидание прочим, – тихо и задумчиво ответил эльф. У Амарисуны запылали уши. Против ее ожидания, Вихрь не вскочил с намерением тут же искусать хама, и даже не огрызнулся. Только прищурился, посмотрел на мужчину пристально и опустил голову. Девушке показалось, что он даже улыбнулся. Конечно, эльф, грозящий разделать единорога – это просто дурная, невежливая шутка. С другой стороны, чего можно ждать от Изгнанника?

– Пойдем, Амарисуна, – протянул Мориан эльфийке руку, предлагая помочь подняться, – нам рано выезжать, постарайся отдохнуть. Ты останешься с мальчиком? – обратился Мориан к единорогу как ни в чем ни бывало, – Нарг поехал к его семье, они вот-вот за ним приедут.

– Останусь, – буркнул единорог, – и ничего, что земля – холодная, воздух сырой, а у меня кашель, между прочим. Все равно на флейту тут один умник грозится пустить.

– А ты очень мудрый, – вдруг серьезно и невпопад заметил эльф. – Не боишься обидеть – но все равно, мудрый.

– Принимается, – ответил единорог тоже как бы невпопад.

Амарисуна моргнула.

– Что?

Вихрь подтолкнул ее мордой вперед – иди уже спать, наконец.

Суна потрепала единорога по гриве.

– Расскажешь утром тогда, – напоследок потребовала она.

– До которого осталось не так много, – добавил Мориан, внезапно, когда они уже подошли к крыльцу. – А я и не знал, что ты приехала с единорогом. Очень необычно. Не часто такое увидишь, обычно они не показываются близ крупных поселений.

– Это неправильный единорог, – зевнула девушка, поднимаясь по ступеням и заходя внутрь Школы. – И впервые в жизни вижу, чтобы он позволил кому-то так с собой разговаривать. Ты его заколдовал что ли?

Эльф усмехнулся.

– Нет. Просто он увидел, что моя сила превосходит его. И был достаточно мудр, что бы признать это и понять, что в моих словах не было угрозы или желания оскорбить. Всего лишь… предупреждение в ответ на его несправедливую грубость.

Амарисуна приподняла бровь.

– Да неужели? Как там, у тебя секрет и у меня секрет, да?

– Да, – делая постно-серьезное лицо подтвердил эльф. А затем легко коснулся суниного плеча.

– Спасибо, – сказал он, помедлив, – спасибо за все. Иди спать, а я еще потолкую кое с кем.

– Подожди, – остановила собирающегося уходить эльфа Суна, – объясни мне, зачем ворам понадобилось хранилище летописей? Там же кроме свитков ничего нет.

– Наверное, они просто очень любят читать о прошедших временах, – ответил Мориан, глядя на эльфийку честными-честными глазами.

ГЛАВА 5

Утром оказался пасмурный, словно не выспавшийся рассвет. Серенькое небо скрывало тусклое солнце, от сырой земли тянуло вымораживающим до костей холодом. Несмотря на ранний час, провожать Целительницу вышли многие – сказать спасибо за оказанную помощь и украдкой поглазеть на хмурого Вихря. Единорог терпеливо ждал, пока уже знакомая Амарисуне девушка, та самая, что пыталась перевязать раненого эльфа, оденет на Вихря потник и седло. Сонная, заспанная Суна стояла поодаль и хмуро, неприязненно смотрела на девушку. Потому, что звали ее Елайя, и это она ударила Целительницу в памятную ночь в святилище. Девушка же, несмотря на несусветную рань и недавние события, находилась в прекрасном настроении. Напевала себе под нос, перебрасывалась редкими словами с Морианом, проверяющим рядом подпругу у своей лошади, и почти не обращала внимания на Амарисуну.

Белоснежная как единорог кобыла с роскошной лоснящейся шкурой то и дело поворачивала голову в сторону Вихря.

– Слушай, что она на меня уставилась? – не выдержал единорог. Лошадь фыркнула и отвернулась.

– Ее зовут Смешинка, – Мориан ласково погладил кобылу по крупу.

– Смешинка – потому, что глядя на нее можно умереть от смеха? – невозмутимо осведомился единорог.

Смешинка дернулась в сторону и клацнула зубами у Вихря над ухом. Тот осклабился.

– Полукровка. Хочешь посостязаться, чьи зубы острее?

Смешинка приподняла верхнюю губу.

– Не стоит, – встала между ними Елайя. – У нас мало времени. Так что кого мы закопаем по истечении поединка – давайте решим потом, хорошо?

Сборы закончились, троица забралась в седла – Елайя легко и непринужденно вскочила на спину гнедого жеребца по имени Дахо, Мориан степенно уселся в седло Смешинки, а Суна устраивалась под аккомпанемент стонов единорога, что наверное она всю ночь ела сладкие булочки, потому что потяжелела – ну просто невыносимо.

Мориан и Елайя тронули поводья, Вихрь – категорически отказавшийся от поводьев – двинулся следом.

Дорога от школы шла через Мэль, в сторону холма, и дальше спускалась вниз, уходя к линии горизонта.

– Мы срежем путь, – сказал Мориан, когда они выехали из города. – поедем мимо земли Суарэн, через Вендориан. Оттуда ведет прямая дорога в Умбариэль.

– Интересно, а как ты со своим клеймом собираешься пройти границы? – спросила Суна. Мориан засопел.

– Точно так же, как попал в Андагриэль. Я же просил не задавать лишних вопросов, девочка.

– Девочка? – поморщилась Амарисуна, – Не зли меня. Намного ты старше?

– Тебе нельзя злиться, – вклинился в спор единорог, – ты сама говорила, что внутренним Целителям это недозволенно.

– А ты правда такой Целитель? – заинтересовалась Елайя. – Никогда еще не встречала.

Эльфийка промолчала и Елайя тяжело вздохнула.

– Послушай, Амарисуна, если бы я тогда знала, кто ты, я бы конечно и пальцем тебя не тронула, но я испугалась за Мориана. Нет смысла обижаться на того, кто действовал из самых лучших побуждений. Нам придется какое-то время ехать вместе – не думаю, что молчание и неприязнь станут хорошими спутниками.

Суна потерла шею.

– Где ты только драться так научилась, – пробормотала она. Елайя улыбнулась.

– Так я же полукровка. Выросла в Мэле, там полукровок далеко не все принимают. Приходится учиться защищать себя, иначе никак. А потом я пришла в школу Стражей. Ты себе представить не можешь, какие там тренировки.

– Ты себе представить не можешь, что я могу себе представить, – пошутила Амарисуна, – да и потом: ночью эти тренировки не очень-то вас спасли, как я увидела.

Елайя покосилась на ехавшего впереди Мориана и понизила голос.

– Ну, между нами, нападавшие были не простые воры, ребята сказали, что у них был какой-то неизвестный стиль боя, и…

– Дорога ровная, давайте-ка поторопимся, – крикнул Мориан, пуская Смешинку в галоп. Эльфийка вцепилась в гриву Вихря и успела только охнуть – единорог, желая показать, что никакие лошади не достойны рядом с ним бежать, рванул с места и через несколько секунд оставил спутников далеко позади. Суна примерзла к гриве, боясь даже открыть рот, чтобы остановить рисующегося единорога – ей казалось, что любое лишнее движение приведет к тому, что она упадет. Не снижая скорости, единорог повернул на развилке, огибая деревья, и с ходу врезался в мягкий, цепкий кустарник. Когда подоспели остальные – остановившись у начала второй дороги – девушка как раз заканчивала вытаскивать из волос ветки и ругаться с Вихрем.

***

За день успели проехать немного. Небо хмурилось и то и дело проливалось дождем. Суна, не догадавшаяся взять в дорогу ни плаща с теплым подбоем, ни одежды потеплее, отчаянно зябла. В какой-то момент Мориан остановился и достал из сумки свой запасной плащ, молча протянув его девушке.

Стало теплее, но к вечеру Суна все равно начала шмыгать носом.

Эльф ехал молча, погруженный в собственные мысли. Зато у Елайи рот просто не закрывался – и Амарисуна вздохнула с облегчением, когда мужчина объявил, что пора искать место для ночлега и Елайя переключилась на Мориана.

– Надо как следует отдохнуть перед завтрашней дорогой, – весело заявила Елайя, снова равняя лошадь с суниным единорогом.

"И поесть", – добавила по себя Суна. Долгая тряска в седле здорово ее вымотала, и больше всего эльфийке хотелось поплавать в теплой воде озера – ну или хотя бы ручей, должен попасться по дороге? – вкусно поесть и лечь спать. Правда, на первом же привале выяснилось, что гнусный Изгнанник и полукровка-неуч прихватили с собой подкопченную на огне матуйю – при жизни бывшую звонкоголосой птицей с пестрым оперением.

– Эльфы не едят матуйю, – прохрипела Суна, кое-как справившись с приступом тошноты.

Мориан помахал у нее перед носом крылом и показательно облизнулся.

– Посмотри на меня внимательно. Я эльф? Эльф. Что я ем?

– А почему нет? – простодушно поинтересовалась Елайя. Суна осторожно взяла жареный гриб и с опаской к нему принюхалась. Гриб пах вполне съедобно.

– Потому что матуйя разумна. Не в той степени, как ма-а, или… Смешинка, – Суна покосилась на чешущего о ствол дерева спину Вихря. На морде единорога застыло на редкость глупое выражение.

– Но она же не говорит, – удивилась Елайя, повертев в руках аппетитную тушку. Амарисуна скорчила гримасу.

– Смешинка тоже. Но ты станешь ее есть? Матуйя разумна на уровне ощущений. Она способна отличать эльфов от сельтов, чувство чужой печали от радости. Мы умеем различать разумное от просто живого. О, мать-земля, почему я говорю так, будто ты сама – не эльф?

Елайя пожала плечами.

– Возможно потому, что я никогда не жила в эльфийской земле и воспринимаю себя только человеком.

Мориан махнул рукой.

– Не слушай ее, Елайя. Если бы она попала в те края, где из съедобного – одни коренья, да плесень, слопала бы и матуйю как нечего делать. И добавки бы попросила.

Тогда Суна не ответила на выпад эльфа, хотя достоин ли Изгнанник называться эльфом? Но сейчас, она исподтишка принюхивалась к мешкам с провизией, притороченным к седлам, и пыталась угадать, чем ее обрадуют на сей раз. В ее собственной сумке одиноко болтался кусок хлеба с сыром. Девушка рассчитывала, что закупит весь необходимый провиант в городе, но Мориан сказал, что у него нет желания тратить на это время, и лучше он возьмет из запасов Школы на долю Суны.

Кроме того, как Амарисуна не оглядывалась, она не видела ни малейшего намека на воду, что, для привыкшей к абсолютному комфорту девушки было весьма огорчительно.

Дорога ровно стелилась вперед. Изредка из-за золотисто-красной листвы проглядывали маленькие полянки; угрюмо жались к земле кустарники со съежившимися от внезапно наступивших холодов ягодами. Воздух был свеж, сыр, пах землей и плесневелыми грибами и врывался изо рта струйками при каждом слове.

Заявив о привале Мориан, тем не менее, проехал еще изрядно, прежде чем Смешинка сбавила шаг, и эльф свернул с дороги на едва приметную тропинку. Ехать по ней верхом было неудобно, тропинка то и дело петляла, а ветви деревьев так и норовили схватить путников за волосы, одежду или запутаться в гривах. Одна особо бойкая ветка неожиданно хлестнула Суну по щеке и эльфийка испуганно охнула. Мориан резко обернулся и, увидев, что все в порядке, едва заметно пожал плечами. Наконец, деревья впереди расступились, и тропа вывела путников на небольшую поляну, за край которой медленно уплывало важное, надутое, налитое кровью солнце. Среди ветвей впереди заманчиво блестела водная гладь, и девушка тут же воспаряла духом.

Всадники спешились.

– Елайя, займись постелями, Суна расседлай лошадей и… Вихря, – Мориан подмигнул единорогу, – а я схожу за хворостом для костра.

– Раскомандовался, – проворчала Целительница, снимая седло с недовольного единорога. Елайя, сладко потянулась и огляделась по сторонам. Увидев неподалеку разлапистую ель, она довольно улыбнулась. Прислонившаяся к боку Вихря Суна смотрела, как сноровито Елайя обламывает ветки и кладет их на землю, одна на одну. Сверху пошли тоненькие подстилки. Суна хмыкнула. Подстилки были сшиты эльфами, скорее всего, в Вендориане. Когда-то Амарисуна уже спала на таких и знала, что, несмотря на легкость и компактность, они прекрасно уберегали от сырости и холода.

– А если снова пойдет дождь? – спросила Целительница. Елайя глянула на небо.

– Не пойдет, – уверенно ответила она и принялась расчищать место для хвороста.

Спохватившись, Суна расседлала заждавшуюся Смешинку и подошла к Дахо. Жеребец ткнулся ей в ладонь мордой, и эльфийка почесала его между ушей.

– Знаешь, – Елайя села на корточки возле одной из "постелей". – Я бы тебе хотела кое-что объяснить. Я полукровка и поэтому для меня то, что Мориан Изгнанник не значит ровным счетом ничего. Я знаю, что для вас это страшное клеймо, но я никогда не жила в эльфийских землях. И никогда не считала себя частью эльфийского рода. Моя мать была Стражем, а отец – человеком. Но я ручаюсь: рядом с Морианом ты можешь быть уверена в том, что он будет защищать тебя до последнего вздоха, что бы ни случилось.

– Дело не в том, что он Изганник, – Суна помедлила, подбирая слова.

– Дело в том, за что он был изгнан. Что двигало им, когда он решил, что может отнять жизнь, не принадлежащую ему.

Елайя прикусила губу, потянулась к одной из сумок и принялась сосредоточенно выкладывать ее содержимое перед собой. Суна увидела пару котелков, странного вида зерна, грибы, сыр и хлеб.

– Можно мне? – облизнулся Вихрь и сунул морду в сумку.

– Нельзя, – показала Елайя единорогу кулак. Вихрь клацнул зубами и отправился к краю поляны, к Дахо, чинно пощипывающему траву в ожидании полагающейся ему краюхи хлеба и зерна, и Смешинке, с энтузиазмом обгрызающей молоденькое деревце.

– Елайя протерла оба котелка сомнительного вида тряпицей и протянула их эльфийке.

– Принесешь воды?

Суна послушно двинулась в сторону озера, сделала пару шагов и, помедлив, остановилась и осторожно поинтересовалась у Елайи:

– Почему ты так стараешься защитить Мориана? Вы…

– Мы? – Елайя засмеялась, – нет, что ты. Он мой лучший друг. Пожалуй, единственный, кому я доверю свою жизнь, не сомневаясь ни секунды.

– Неужели? – эльфийка сдунула севшую на правую бровь мошку.

Елайя кивнула.

– Родителей не стало, когда я была совсем маленькой. Простая история. Таких как я, часто отправляют в дома воспитания, или же бросают на улице. Мне повезло, у родителей были друзья, которые решили позаботиться обо мне. Вот только…

– Только?

– Только даже в городах не стоит эмъенам выходить на темные улицы в одиночестве.

Амарисуна вздрогнула и чуть не выронила котелок.

– Ты жила у эмъенов?!

Елайя посмотрела на Целительницу исподлобья.

– Что, хваленая эльфийская якобы объективность не стучалась в двери твоего дома? Не все эмъены воевали, не все были нашими врагами. Только даже те, кого война не коснулась, почему-то до сих пор считают своим долгом плюнуть эмъену вслед.

Суна зябко повела плечами.

– Ты не понимаешь, Елайя, я вовсе не… что с ними случилось?

Девушка подняла голову и посмотрела на первые, еще плохо различимые звезды на небе, причудливо расчерченном корявыми ветвями деревьев.

– Их убили. Сначала отца, потом мать, и скинули трупы в канаву, повыдергивав им перья из крыльев. Очень смешно, правда? Соседские дети так долго шутили, говорили, что моих… родителей ощипали как птиц. Все били меня по спине, проверяли: не выросли ли у меня тоже крылья.

– Извини, – помолчав, тихо ответила Амарисуна. Елайя пожала плечами.

– Они говорили, что тогда, в те страшные дни, немногие эмъены шли за Правителями по своей воле. Я знаю, что в это не верят – но было сотворено какое-то страшное зло, что заставило стольких забыть о гордости и чести, и отправиться против вас. А теперь они не могут даже защититься – чтобы не быть растерзанными теми, кто все еще видит в них вечных врагов.

Целительница чуть нахмурилась.

– Почему ты говоришь: "против вас"? Ты наполовину эльф, Елайя.

Девушка усмехнулась.

– После их смерти, я решилась отправиться в Суарэн, просить защиты и помощи у тиа. Но мне отказали, Суна. Не явно, намеками, но я поняла, что никогда не буду желанной гостьей в той земле. Тогда я подумала, что могла бы пойти в школу Стражей, только и в Мэле неохотно берут полукровок, у которых нет денег, чтобы заплатить за обучение.

– Андагриэль никогда бы не прогнала тебя, – возразила Целительница жарко. Елайя пожала плечами.

– Если ты так хочешь думать – то не прогнала бы. В общем, Мориан встретил меня спустя несколько месяцев после того, как я вернулась из Суарэна. Он… ладно, чего уж там, я пыталась его ограбить.

– И он тебе помог, – завершила за Елайю Амарисуна. – Отстегнул кошель от пояса и спросил, в чем дело.

Девушка покачала головой.

– Нет, сначала он отобрал у меня нож и хотел сломать мне руку. А когда я расплакалась, то передумал, и устроил в школу Стражей. Он всегда защищал меня, Суна. Он мог уехать и пропадать неизвестно где, много, много дней. Но его слово хранило и оберегало меня. Мне даже удалось кое с кем подружиться и доказать, что из меня вышел неплохой Страж. Я пойду за ним куда угодно, понимаешь? Потому, что он сделал для меня то, что отказались делать твои хваленые тиа с их гордостью за род, померкшей славой и воспоминаниями о былом величии.

– Я поняла, – сухо ответила Амарисуна. Взяла котелки поудобнее, и быстро зашагала к воде, но у самых деревьев остановилась и, не оборачиваясь, крикнула:

– И все-таки ты не права. Возможно, многие из нас действительно бывают слишком… категоричны. Но Андагриэль никогда не оставила бы тебя в беде. Никогда!

Елайя сделала вид, что страшно занята мыском своего сапога.

– Тащи воду – жрать хочу! – отозвался из темноты единорог. – У нас будет каша!

В сторону Вихря полетел, громыхая, котелок.

Мориану удалось найти не просто сухих веток на растопку, а целое невысокое сваленное грозой деревце. Костер разгорелся достаточно быстро и обещал согревать хотя бы до середины ночи. Правда, эльф еще что-то пошептал над пламенем, но когда Суна, удивившись, спросила, владеет ли он природной магией, ответил отрицательно.

Елайя сосредоточенно возила ложкой в котелке, но то ли звезды так сложились, то ли повар из девушки был никудышный, но каша получилась на редкость малосъедобной. Впрочем, стараниями Вихря, котелок опустел достаточно быстро – единорог даже попытался вылизать стенки. Рог мешал засунуть морду в котелок полностью и Вихрь отчаянно ругался.

Некоторое время путники сидели молча, лениво смотря по сторонам и изображая сытость. Потом по очереди сбегали к озеру, освежиться. В случае Суны, правда, стоило говорить скорее о быстром забеге в ледяную воду, откуда она с визгом вылетела обратно и принялась быстро-быстро растирать себя тканью. Только потом она сообразила, что ее путники ограничились простым умыванием.