Текст книги "Колыбельная для эльфа"

Автор книги: Ольга Хрипина-Головня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Мужчина потер лоб и шумно вздохнул.

– Я не боялся бы, даже если эта легенда вдруг оказалась правдой, Аша. Но во сне я вижу женщину. Темноволосую женщину и грозу. И мне крайне интересно: кто, обладающий знаниями, вмешался в наше дело?

– Я отдам распоряжения, – Аша неслышно вышла.

Мужчина, оставшийся в комнате, распахнул окно. Холодный ветер ворвался в помещение, пробежался по стенам, покачал блеснувшие хрустальные подвески подсвечников и замер, наткнувшись на спину мужчины. Крылья досадливо шелохнулись.

– Не люблю сквозняки, – не оборачиваясь, тихо сказал мужчина. Светловолосый юноша закрыл за собой дверь.

– Прости отец.

– Амарг ан Шетдва, – поправил его мужчина, безо всякого труда выговаривая слова.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – холодно спросил юноша, проигнорировав замечание.

Амарг повернулся к сыну лицом, на котором застыло холодное, чуть презрительное выражение.

– Ты принадлежишь древнему и славному роду, Аллард – тихо начал он, – и только это, только память крови и рода не дает мне свернуть тебе шею прямо сейчас, как недостойному продолжателю нашего дела.

Глаза Алларда сузились.

– Право задавать вопросы уже считается недостойным? – спросил он резким, угрожающим тоном. Амарг отвернулся.

– Ты не просто задал вопросы. Ты усомнился в деле, которому уже много лет. Мы ведем войну за то, чтобы в этом мире установился строгий и четкий порядок. Мы воины, которые принесут покой и равновесие этому миру. Слабые будут повержены. А сильные и крепкие духом обновят этот мир. Принесут ему гармонию и чистоту. Мы принесем им истинное счастье.

Аллард молчал.

– Да, кстати… – Амарг сложил руки за спиной. – Мой личный осведомитель, Шех-ха, ты же знаешь его?

– Разумеется, – последовал холодный ответ. – Кто же не знает Шех-ху, у которого во всех землях есть глаза и уши?

– Он должен был предоставить мне важный отчет по одному из дел… Но я так и не дождался его, – Амарг сделал паузу.

– Потому, что он умер, – закончил он. – Его тело нашли в его же доме, о чем я узнал некоторое время назад.

– А твои важные отчеты? – приподнял брови Аллард.

Амарг постучал пальцем по окну.

– Это пусть тебя не волнует. Шех-ха был во многом незаменим и его смерть означает некоторые проблемы для меня лично и для нашего дела. Интересно, что наш лекарь не нашел никаких причин для такой внезапной смерти. Шех-ха не болел, у него были здоровые сердца… Как будто он просто отдал свою жизнь.

– Но ты же знаешь, отец, – с нажимом на последнем слове сказал Аллард, – что только Правитель может забрать жизнь так быстро и не оставить следов. И потом, это забирает много сил и у самого Правителя. И все подобные случае судятся внутри семьи Правителя.

– Да, я прекрасно это помню. А еще я помню, что совсем недавно мой наследник посмел спросить МЕНЯ, во всем ли мы поступаем верно, – голос Амарга зазвенел от сдерживаемой злости.

– Или же ты считаешь, что тщательно охраняемый этими оставшимися остроухими выродками хаос – это лучшая участь?!

– То, что я увидел недавно, никак не соотносится в моем представлении с понятиями чести воина, справедливости и рода, о которых мне твердили с детства! – сорвался Аллард.

Амарг повернулся – и словно наотмашь ударил сына тяжелым, полным холода, гордости и презрения взглядом.

– Не соотносится, потому что ты не понимаешь нашей цели. Ты не понимаешь многого, тебе не дано понять. У тебя еще есть возможность доказать, что ты не окончательно запятнал наш род. Или ты останешься в стороне от битвы, в то время, как твои сородичи будут гибнуть?

Аллард окинул мужчину взглядом, повернулся и вышел, не говоря ни слова.

Сквозняком захлопнуло окно.

***

Ночью в Умбариэеле спали разве что дети. Прибывшая вечером процессия из Молуэня попала в тревожный, кипящий эмоциями водоворот из фигур: возмущение, удивление, страх, любопытство, волнение. Услышав о нападении, тиа Молуэня упала в обморок, а ее муж, помахав над ее лицом руками, помчался к Эллору, узнавать, не прорвались ли враги и почему они их не видели на границе.

Не провались, потому что ушли, – устало отвечал Эллор.

Да, ушли, подтвердил Мориан. А напали, наверное, потому, что кому-то очень важному стало тесно на своей земле. Или он просто пошутить захотел.

Суна, едва услышав о приезде эльфов из Молуэня, ушла из Дома в святилище, находившееся за поляной, на которой пошлой ночью горел костер. По-крайней мере, хотя бы там к ней не будут приставать с вопросами:

– А ты, правда видела их близко-близко? А зачем ты пошла вслед за Морианом? А его Морианом зовут ведь, да? Ой, а как ты думаешь, что скажут собравшиеся в Андагриэль? А что это все вообще значит?!!

От усталости и пережитого страха ноги до сих пор подгибались в коленях и так и норовили вывернуться под каким-то странным углом. Очень хотелось лечь и заснуть – даром, что ночь на дворе, но спутанные мысли, вопросы и сомнения бдительно прогоняли сновидения прочь. К тому же, Мориан решил с утра трогаться дальше. И Амарисуна никак не могла понять, хочется ли ей ехать с ним до Амэль Юрэнана или хочется возвращаться обратно вместе с тиа Молуэня, которые наверняка замучают ее вопросами.

Возле святилища Целительница разминулась с тремя эльфами, в эту ночь каждый хотел попытаться получить ответ на вопрос, что изменилось в окружающем мира настолько, что установленное равновесие начало шататься. И судя по обескураженным лицам уходящих, откровение к ним так и не пришло.

Суна покачала головой и поднялась по ступенькам под крышу святилища.

Как обычно, мир внутри был втянут в причудливую игру отсветов свечей и бликов на отделанных хрусталем стенах. Мешок анаров на торгах и давно забытое искусство обработки в землях. Искусство или искусная магия? В Святилище горело несколько десятков свечей, так что круг земли в центре пола она увидела сразу, свет язычков пламени стекался к нему, оставляя в углах танцующие, коварные тени. Амарисуна вытянулась на прохладных плитах, прижалась щекой, закрыла глаза и положила ладонь на землю.

– Это странно наверное, оставлять кусочек земли, чтобы поговорить. Почему бы просто не выйти в поле, правда? – тихо сказала она.

– Но кто-то, когда-то, сказал, что так будет проще, говорить не со всей землей, а с кусочком, пусть даже это иллюзия – обобщенность крохотной части от целого…

Суна прислушалась к себе, но ничего не изменилось. А еще поколение назад говорили, что земля обязательно отзовется на твой зов…

– Вот видишь, мы разучились даже говорить… мы приходим и уходим, потому что нет ответа. Мне страшно… раньше все были уверены, что ты дашь нам силы, если нам будет трудно – ты даешь жизнь всему окружающему. Ты питаешь деревья, цветы. Ты кормишь нас, твои дети дают нам тень, радуют глаз… мы тоже твои дети – почему ты больше не слышишь нас? Каждому из нас так надо знать, что за нашей спиной стоит первородная сила, которая не даст нам исчезнуть…Мы совсем чужие, да? И ты не хочешь поговорить со мной?

Амарисуна подтянулась на руках вперед и уткнулась лицом в траву.

– Ну пожалуйста, мне так страшно…

Перед закрытыми веками мелькали то образы прожитого дня, то обрывки воспоминаний, то хаотичные, возникшие из неоткуда картинки, и все это было точно так же, как когда засыпаешь. Перед сном зайдет мама или Ларна, чье лицо так живо встает в памяти, обнимет за плечи, и станет тепло-тепло, и скажет:

– Ему очень трудно, девочка.

– Мориану? – почему-то подумалось именно о нем.

– Ты иди, найди их.

– Кого?

– Хранительница…

– Не оставляй его одного, родная. Не бросай.

– Я Целитель, что я могу сделать? Я так боюсь!

– Выбери…

Ларна уходит, или это мама уходит? И не обнимает больше, и становится холодно, и…

– Что?

Суна подняла голову и прислушалась. Дыхание чуть сбилось из-за того, что она лежала на животе. Наверное, просто заснула – вот и привиделось. Только ощущение от теплых объятий осталось.

Девушка отняла ладонь от земли и медленно села. Судя по свечам – прошло всего несколько минут, а казалось – увидела целый сон.

– Или не сон? Это…

– Я не могу так!! – крик Елайи где-то рядом вывел эльфийку из состояния задумчивой созерцательности.

Девушка резво поднялась, дошла по стеночке до входа и осторожно выглянула. Мориан и Елайя, прекрасно освещаемые луной, стояли совсем рядом, боком ко входу. Елайя теребила в руках край рубашки, Мориан невозмутимо нюхал белоснежные цветы на кусте.

– Прекрасный аромат…

– Мориан! – казалось еще немного – и Елайя его просто ударит.

Эльф выпрямился и заложил руки за шею.

– Ты сказала, что Эллор предложил тебе остаться. У него родится брат или сестра, и он готов отказаться от титула наследника, чтобы быть с тобой и допустить смешение крови тиа и полукровки. Трогательно.

– Мориан, не говори так, будто считаешь, что он врет! – Елайя сжала кулаки и покачнулась на носках.

– Я по-крайней мере надеюсь, что среди нас не появились те, кто готов шутить такими вещами, Елайя. Так оставайся.

– Но я не могу и тебя бросить! Ты… ты мой друг, – голос Елайи упал. – Не потому, что помог мне тогда, а просто так…

Лицо Мориана смягчилось, Суне показалось – или оно стало нежным, а может просто тень от луны упала?

Эльф шагнул к Елайе и обнял ее.

– Глупая ты… я все равно отправил бы тебя в другие земли, но не взял бы с собой, туда.

– Но отправил бы, – всхлипнула Елайя.

– Могу отправить и сейчас. Послушай, когда я уеду, расскажи Эллору, все, что сама знаешь. Как я понял, кое о чем ты уже успела ему намекнуть. Слово тиа в земле Андагриэль будет значить намного больше, чем слово одной юной девушки.

– А если он не поверит? Или не захочет верить?

– Тогда догонишь меня. Я думаю, ты не захочешь оставаться с тем, кто закроет глаза на твои слова, верно? Как бы сильно ни любила, – Мориан погладил девушку по плечу.

– К тому же, Эллор видел так много, что у него неизбежно возникли вопросы. И лучше он задаст их тебе, чем Совету.

– Почему именно эта тиа? – Елайя уткнулась лбом в плечо эльфа.

Мориан слегка улыбнулся.

– Потому, что Амарисуна Ноэйл верит ей всем сердцем. А я – верю Суне.

– Но что я скажу? – подняла голову Елайя.

– Что на земли готовят нападение через четыре луны. Что правители не смогут его отразить. Что нужно отменить Закон – иначе все мы погибнем. Все, что знаешь. Не говорите только обо мне, пока не убедитесь, кому, кроме Андагриэль можно доверять.

– Доверять?.. – Елайя отступила на шаг. – Мориан?

– Ты не поняла? Кто-то из тиа – предатель…

… Ларна, когда я это услышала, мне показалось, что я упаду. Я хотела выскочить и вцепиться ему в лицо, но вместо этого я стояла, и смотрела, как они уходят. Я не понимаю, почему Мориан держит такую беду в секрете. Если это правда – то все должны знать об этом как можно скорее. Но потом я подумала: а что, если сам Мориан – предатель? Он имеет власть проходить со своим клеймом через границу, я нашла его раненым в Андагриэль, а потом появился тот эльф, которого не смогла спасти тиа. Ты спросишь меня, почему тогда он просит Елайю рассказать все Эллору и отправляет то ли вестника, то ли самого Эллора к нашей тиа? Я не знаю, Ларна. Возможно, у него есть какой-то план? Он очень умный, Ларна. И я не понимаю, куда он держит путь…

Я поеду в Амэль Юрэнан с Морианом, скажу, что решила увидеть землю, где жила раньше. Мне очень страшно туда возвращаться, но там я могу рассчитывать если не на прощение, то на поддержку. Ему не справиться с десятком воинов. Ему придется все рассказать. И тогда я пришлю другого шэт'та тебе и Андагриэль.

ГЛАВА 11

Ворон, летящий под низкими, темными облаками, скользнул взглядом по двум всадникам, едущим по узкой дороге. Взмахнул крыльями и полетел быстрее – по всем признакам собирался сильный дождь, и надо было успеть долететь до своего обычного укрытия. Всадники, похоже, думали о том же: первый вытянул руку вправо, второй, точнее, вторая, показала на небо.

Мориан и Суна выехали из Умбариэля прошлым – довольно солнечным – утром. Правда Амарисуну немного знобило – от волнения, да что там, от страха, но Мориан либо и впрямь этого не замечал, либо ему просто было все равно.

На ночлеге Амарисуна шепнула Вихрю, чтобы тот приглядывал за эльфом. Единорог фыркнул и сказал, что если Амарисуне так надо – пусть она в гляделки ночью и играет. А он будет спать, потому что сомневается, что Мориан подкрадется к Суне ночью, чтобы ее зарезать. Девушка махнула рукой и сказала, что пошутила. Дождалась, пока эльф заснул и прикинула, не поднести ли к его горлу меч и заставить немедленно все рассказать. Потом подумала и решила, что это все-таки не самая удачная идея – кто его знает, насколько чутко он спит и насколько быстро реагирует.

В итоге Мориан проснулся отдохнувшим и бодрым, а Целительница, которая всю ночь терзалась сомнениями и ворочалась с боку на бок, долго не могла заставить себя открыть глаза.

И совсем уж некстати собрался дождь. Мориан утверждал, что если они поторопятся, то успеют доехать до Очушек – это странное название принадлежало крупному человеческому селу, где даже имелся постоялый двор. Впрочем, поскольку стояло оно на пересечении нескольких весьма оживленных дорог, такая роскошь была вполне оправдана.

Суна честно призналась, что хочет спать так, что едва держится в седле, поэтому о том, чтобы поторопиться речи не идет, а вот если они не поторопятся с поисками укрытия, то точно промокнут, так что, не устроить ли им привал прямо под во-он тем раскидистым деревцем?

– Ты думаешь, под ветвями ты останешься сухой? – обвел Мориан рукой обступившие дорогу деревья. И, ставя точку в затянувшемся споре, пустил Смешинку в галоп.

– Точно надо было ему к горлу меч приставить, – сквозь зубы прошипела эльфийка, когда Вихрь ломанулся следом.

До постоялого двора они домчались, обогнав задержавшуюся грозу и распугав редких прохожих на главной улице. Спешившись возле "Поющего источника" – так поэтично называлось двухэтажное чистенькое здание, Мориан бросил поводья Смешинки подоспевшему пареньку, взял свои вещи и скрылся внутри дома.

– "Гнусный единорог", "Воющий источник"… – проворчал Вихрь, пока Амарисуна медленно сползала с его спины. – Ну и названия, одно другого краше.

– Это потому что у кого-то длинный язык и богатое воображение, – эльфийка, под пристальным взглядом паренька согнулась и разогнулась, разминая поясницу.

– Простите… – паренек робко показал пальцем на ножны, пристегнутые к поясу Суны. – А вы тоже Изгнанница, правда?

Девушка поперхнулась.

– Тоже? С чего это ты взял?

– Ну… тот эльф, который с вами, дядя Мориан, он же Изгнанник? Поэтому носит оружие. И вы тоже, да?

– Нет. Для того чтобы носить оружие не обязательно, и даже крайне нежелательно иметь на руке клеймо, – назидательно ответила Целительница. Паренек шмыгнул носом и вздохнул.

– Жалко…

– Почему это?! – опешила Амарисуна.

– А дядя Мориан здесь часто останавливается. Он меня и маму от дьеши тогда защитил, когда они буянить начали. И еще собрал отряд, когда марги на наше село пошли. Изгнанник – это эльф, который всех защищает. Я вырасту – и тоже стану Изгнанником.

Паренек гордо выпрямился.

Целительница страдальчески вздохнула.

Дверь "Поющего источника" открылась, и на пороге появилась сухонькая старушка. Седые волосы пожилой женщины были аккуратно собраны сзади в тугой узел и скреплены деревянным гребнем. Поверх длинного с вытканными узорами платья, была наброшена широкая накидка, скрывавшая руки до кистей. Старушка вытянула вперед левую руку, щупая воздух, и Суна поняла, что та ничего не видит.

– Бабушка, подожди, я здесь! – паренек подбежал к женщине и заботливо взял ее под руку.

– Слышала? – Вихрь наклонил морду к уху Амарисуны. – Дядя Мориан. Гроза пьяных дьеши и кочевых разбойников маргов. А мальчишка мечтает стать Изгнанником.

Чудесная компания, не правда ли?

– Угу… – Амарисуна наблюдала за тем, как женщина положила пареньку руку на голову и ласково погладила внука.

– Это моя бабушка, Сатнэ – повернул к Суне голову паренек. – Бабуль, а тут вот эльф, приехала вместе с Морианом. И у нее настоящий меч на поясе!

– Здравствуй, деточка, – женщина безошибочно определила направление, где стояла Целительница, и вытянула в ее сторону руку. – Вот уж не думала, что помимо этого шалопая и задиры Мориана, познакомлюсь еще с кем-нибудь из вашего рода.

– Шалопая и задиры? – девушка подняла брови

– О, последний раз, когда он тут был, мы славно повеселились, разыграли пойманного разбойника марга в стрельбе из лука. Надо было попасть ему в нарисованный над головой круг – не простое задание, я тебе скажу, но как интересно было слушать комментарии стреляющих!

– И что? – Амарисуна выглядела так, словно ее огрели тяжелым мешком по спине.

– А ничего, – старушка пожала плечами. – Видеть я тогда еще видела, а стреляла я всегда плохо. Мориан первый выстрел сам сделал, да попал точнехенько в круг. А как я лук в руки взяла – они у меня трясутся уж больно… Так тот марг как был со связанными руками – так от нас и побежал. Кричал еще, мол, лучше сразу убейте, чем так издеваться. А кому он нужен? Мориан ему убежать-то и дал… А уж дошел тот до своих побитых друзей, или сгинул безоружный-то, да беспомощный – это как матушка-земля рассудила.

– Между прочим, тут еще и единорог есть, – встрял Вихрь. – Настоящий.

Бабушка повернула голову на голос Вихря.

– А я и не вижу, – расстроилась она. – Чудо-то такое, единорог среди людей.

– Подожди, – Суна шагнула к женщине. – Давно не видишь?

– Так… луны две точно. Утром встала – и ничегошеньки, – грустно вздохнула женщина. – Как проклял кто.

Целительница положила руку ей на голову.

– Ты подумай о чем-нибудь хорошем, – попросила она. – А я тебе попробую помочь.

Паренек отпустил руку бабушки, и открыл рот, не мигая глядя на Амарисуну. Эльфийка закрыла глаза и расслабилась. Ей почти не потребовалась времени, чтобы увидеть свою силу внутренним взглядом. Ей так понравилась собеседница, и было так искренне ее жаль, что она всем сердцем хотела, чтобы ее способности и сейчас помогли, не подвели. Девушка двинулась по дорожке из темноты и представила, что из ее пальцев начинают литься лучи. Они – часть ее жизни, они полны радости и света, и прогоняют эту печальную, скучную темную пелену…

Ноги подкосились и Суна отняла руку, оперлась на Вихря и тряхнула головой, прогоняя накатившую слабость. Сатнэ стояла перед ней, смотря куда-то вдаль, и на несколько секунд Амарисуне показалось, что у нее ничего не вышло. А потом она заметила, что по щекам женщины текут слезы, а зрачки то сужаются, то расширяются, впитывая в себя заново обретенные образы. И эльфийка почувствовала себя безмерно счастливой.

– Ты чудо! – паренек взвизгнул и повис у растерявшейся Суны на шее. – Я всем-всем побегу расскажу! Дядька Ракш прострелами в пояснице мается, а у Джонки мама все время кашляет, а у…

– Погоди, не суетись, – раздался от дверей властный голос Мориана. Эльф, стоявший за порогом, посмотрел на Суну долгим, серьезным, изучающим взглядом.

– Почему не суетиться? – искренне не понял готовый сорваться с места паренек. Сатнэ придержала его на плечи и одарила Мориана широкой счастливой улыбкой.

Эльф поправил обруч на лбу.

– Потому, что силы Амарисуны не безграничны, а она очень устала.

"Она очень счастлива, глупец", – толкнулся в висках Целительницы уже знакомый ехидный голос. Суна была вынуждена признать, что голос прав.

Она давно не ощущала себя настолько счастливой и нужной. И хотя забота Мориана была на редкость приятна, а в его слова был резон, эльфийка поняла, что будет принимать нуждающихся в помощи до тех пор, пока не упадет.

– Приводи, – кивнула она пареньку. – Я буду счастлива, если смогу еще кому-то помочь.

***

– Ранавэлл!

Этот крик… это шутка, да?

– Лучше бы ты помогла им, а не бежала, чтобы потом придти ко мне!

Я не предатель…

– Лучше бы ты помогла им…

Я не предатель, правда ведь?

– …бежала, чтобы потом придти ко мне!

Я предала их всех.

Я не виновата, не виновата… Верните меня туда, я докажу… я больше не могу… я так счастлива видеть радость в глазах тех, кому помогла. Но моя кровь кричит, что сейчас время для сражений. Он должен… должен ответить, каких?

Пыль на каменных ступенях взметнулась вверх к колонам из нежно-сиреневого камня. Заплясал на блестящих прожилках солнечный луч…

Лестница вдруг побежала вперед, как будто кто-то быстро поднимался по ней. Стало темнее, распахнулись хлипкие двери, и из темного огромного зала дохнуло холодом и старой пылью…

Впереди мерцал свет. Теплый, манящий, странный, зовущий.

Яркая вспышка ослепила на миг – и стало светло, как днем. Распахнулись высокие ставни, ударили в уши крики, и мимо, как будто сквозь, метнулись фигуры.

– Мессайя!

– Силель…

Суна рывком села в кровати и прижала руку к груди. Сердце колотилось так, что стало страшно: вдруг сейчас оно устанет и замрет навечно. Девушка вытерла пот со лба и спустила дрожащие ноги с кровати.

За окном были сумерки – устав за день и истощив все силы на целительство, Амарисуна провалилась в сон, стоило прилечь.

И хотя дождь, вопреки всем опасениям, так и не начался, у Целительницы было ощущение, что стоит ей выйти за порог, как ее смоет потоком – до того сонно и мутно ей было. Девушка протерла глаза. Поднялась, открыла дверь, сделала несколько шагов и прислушалась. Внизу было шумно – то ли много народу заглянуло переждать дождь и заодно перекусить, то ли какая-то громкая компания собралась.

Тщательно приведя себя в порядок, эльфийка медленно спустилась по деревянной лестнице и огляделась. К счастью, никого из исцеленных она не увидела, пальцем на нее тоже вроде никто не показывал – обернулись пару раз, да и все, из чего Суна сделала вывод, что поток слухов и нуждающихся в помощи посетителей на сегодня иссяк и можно спокойно перекусить. Для этой цели прекрасно подошел бы стол в углу, но – увы и ах, там уже сидела мрачного вида троица, тихо переругивающаяся о чем-то. Амарисуна прищурилась, приглядываясь. Сельтены.

– Надеюсь, они про Аппру ничего не слышали, – пробормотала она, скосив глаза на соседний с сельтенами стол. Там сидел Мориан – свежий, будто и не было долгого пути, спокойный и расслабленный, с аппетитом уминавший какую-то похлебку.

– Мог и меня разбудить, – села Амарисуна напротив. Эльф зачерпнул ложкой, прошкрябав по дну деревянной миски.

– Зачем? Ты сегодня делала хорошие, трудные вещи, и тебе надо было отдохнуть.

– Ты и вправду считаешь, что это хорошие вещи? – спросила Суна серьезно, наклонившись вперед. Мориан отодвинул тарелку и уставился на девушку.

– Ты меня удивляешь, – ответил он. – Неужели ты и впрямь сомневаешься в том, что это великое благо и великое дело – исцелять других, возвращая им радость и надежду?

– А может быть им сейчас надо что-то другое? Меч, например? Силери? – спросила девушка, глядя на эльфа в упор.

– А ты представляешь себе, как надо держать в руках меч и силери? – выдержал ее взгляд Мориан.

За соседним столом какой-то мужчина, в плаще, с надвинутым на лоб капюшоном, со стуком поставил на стол кружку и громко позвал разносчицу.

– Кстати и я бы перекусила, – жестом переманила ее к себе Суна.

Разносчица – молодая девушка – постреляла глазами в сторону Мориана, невнимательно выслушала заказ и удалилась в сторону кухни, тщательно покачивая бедрами.

Эльф печально вздохнул и покачал головой.

– По Названной соскучился? – подначила Амарисуна. Мориан поднял миску и, совершенно не стесняясь, облизал стенки и дно.

– Очень вкусно, – невозмутимо ответил он на немой вопрос в глазах Целительницы. – А по Названной я не соскучился. Мне, знаешь ли, в этой дороге вообще скучать не приходится.

– Я заметила, – Амарисуна прищурилась и наклонилась вперед. – Что же такое скрывает наш вечно серьезный, неразговорчивый эльф?

– Ничего, – пожал плечами эльф. – Ничего такого, что ты… должна сейчас знать.

Возникшая за спиной разносчица поставила на стол тарелки с едой и кружку воды.

Целительница едва слышно вздохнула и взяла в руки ложку.

Пока она ела, Мориан неторопливо пил из кружки – по заверениям хозяйки постоялого двора на редкость приятный и бодрящий напиток. По мнению Амарисуны – простую воду с ароматом ягод, которые еще и вылавливать надо.

– Мориан, – вспомнила девушка наполовину сон, наполовину кошмар. – А кто такой Силель?

– Не знаю, – вполне искренне отозвался Мориан. – Это эльф?

Суна пожала плечами.

– Может быть, это и не эльф. Может быть это вещь? Никогда не слышал?

– Нет. Но зато нашел, пока ты, спала кое-что интересное. Доедай быстрее и покажу, – загадочно ответил Мориан.

Амарисуна недоверчиво посмотрела на эльфа.

– Меня ожидает какой-то подвох?

Эльф подпер голову рукой.

– Странная ты, Амарисуна. Когда надо бежать – принимаешь бой, когда бояться не надо – готовишься к драке.

Мориан погладил Целительницу по руке и Суна поперхнулась.

– Не стоит бояться меня, – неожиданно серьезно закончил эльф. – Если кто-то и сможет защитить тебя, то это я.

– Ага, в смысле сам в земельку закопаю, чтобы другим не досталось, – пробормотала эльфийка, торопливо доедая.

Мориан тяжело вздохнул.

– Можно вопрос?

– Спвавивай, – невнятно отозвалась Амарисуна, пытавшаяся откусить от куска хлеба. Хлеб был если не позавчерашний, то долго пролежавший на открытом воздухе точно.

– Почему ты все-таки согласилась, чтобы я был твоим провожатым? Я не спрашиваю, почему ты помогла мне в святилише, но почему ты поехала со мной?

Мориан помедлил и коснулся пальцами руки Суны. Девушка вскинула на него глаза, но руку не убрала, и они так и остались сидеть, напряженно касаясь друг друга кончиками пальцев.

– Потому, что я тебе поверила.

– Но тебе противно видеть рядом Изгнанника? – продолжал допытываться Мориан. Девушка честно прислушалась к себе.

– Уже нет. Но…

– Но? – подался вперед эльф. Суне показалось, что сельтены за соседним столиком очень внимательно к ним прислушиваются.

"Но ты сказал, что кто-то из тиа предатель, и я боюсь, что могла все же ошибиться в тебе, и на самом деле предатель – ты", – хотелось ответить Амарисуне. Вместо этого, понизив голос, она спросила:

– За что тебе поставили клеймо, Мориан?

Эльф убрал руку и обхватил кружку.

– Представь, – помедлив, ответил он, – что однажды, внезапно, твоя жизнь полностью меняется. Нет никакого пути назад, неизвестно, что впереди и ты вынужден просто засыпать и просыпаться, не зная, что ждет тебя в следующий день. Ты захотела бы говорить именно об этом в тот момент, когда у тебя появился соплеменник, собеседник, который не косится на твое клеймо?

– Ты не можешь ответить, да? – Суна отодвинула свою тарелку в сторону.

– Да, – признался Мориан. – Я не сделал ничего намеренно, поверь. Но моя история тебе… не нужна.

– Знаешь, я очень не люблю выезжать за пределы своей земли, – помолчав, сказала Целительница. – Мне неуютно в путешествиях, мне плохо вдали от своего дома. Не представляю, что должен чувствовать тот, кто не может вернуться в свою землю.

Эльф откинулся на спинку стула и внимательно, оценивающе, посмотрел на девушку.

– Поела? – неожиданно бодрым голосом спросил он, как дверь закрыл за последним разговором. Суна, настроившаяся на откровенные рассказы о жизни, недовольно поморщилась.

– Поела.

– Тогда идем, – эльф встал из-за стола и протянул Амарисуне руку.

Девушка с трудом отодвинула массивный стул.

– И кто только такие вещи делает, – проворчала она, оперевись на руку Мориана. Надорвешься, пока с места сдвинешь.

– Ничего-ничего, – усмехнулся мужчина. – Ты еще не была у аргов. Представь: один длинный стол и две скамьи. Зажут тебя с обоих боков – и сиди себе, пока все не наедятся и не наговорятся.

Целительница только хмыкнула. Уже у двери ей показалось, что на нее кто-то пристально смотрит, но, когда она обернулась, то увидела лишь сельтенов, доедающих ужин, одинокого арга, да троих сельтов.

– А куда мы идем? Спохватилась Целительница уже снаружи, вглядываясь в спутившуюся темноту. Было сыро и от земли тянуло холодом, предвестником грядущих заморозков. Небо было черным и беззвездным, одинокая луна, казалось, смотрела прямо на Целительницу – вдумчиво, пристально, печально.

Мориан показал прямо, на дорогу.

– У меня есть здесь одно любимое местечко. Пожарище на самом краю села.

– Пожарище? – удивилась Амарисуна. – Нет уж, я лучше снова спать лягу, – Суна развернулась обратно в сторону постоялого двора.

– Идем, – эльф потянул девушку за собой – та только ойкнула.

– Что за прихоть? – недовольно проворчала Амарисуна, когда Мориан выпустил ее руку. Под ногами подчавкивало и девушке показалось, что ее левый сапог немного протекает.

Эльф улыбнулся краешком губ.

– Спят уже все, – продолжала бубнить Амарисуна, вглядываясь сияющие темными пастями окон домишки. Мимо по обочине прошуршала какая-то тень.

– В "Поющем источнике" вечер только начинается, успокойся.

– Знаешь, что удивительно? – Суне показалось, что кто-то идет за ними, и она оборвала фразу. Девушка резко обернулась, но увидела лишь задумчивую кошку, которая, сверкнув глазами, метнулась с дороги к забору.

– За все время, что мы провели рядом, я так и не поняла, какой ты.

Амарисуну все-таки не покидало ощущение сверлящего спину взгляда. Она покосилась на эльфа – может, тоже заметил что-то? Но Мориан смотрел прямо пред собой и был так задумчив, что она не была уверена, что он расслышал ее последнюю фразу.

– Ты говоришь, что-то делаешь, улыбаешься, но я не понимаю, какой ты на самом деле, – повторила Амарисуна. – Даже тот случай в Умбариэле… я все равно не понимаю. Не понимаю ничего.

Мориан неопределенно хмыкнул. Суна, поняв, что ответа не дождется, насупилась, ругая себя за излишние эмоциональность и откровенность.

Дорога стала сужаться, дома закончились, и по обе стороны дороги выросло поле – топкое, темное, неприглядное. Шагов через четыреста, впереди, уже начиналась полоса леса. А перед ней, подсвеченный лунным светом, стоял дом причудливой, искривленной формы.

Прищурившись, Амарисуна поняла, что дом горел. То, что уцелело – было окружено остовами стен, крыша провалилась, и весь дом покосился как скрюченный поясничной болью. Сложенный из толстых, не прогоревших полностью бревен, он мрачно и неприязнено смотрел на путников, выщеревшись выгоревшим дверным проемом.

– Несколько лет назад тут решил обосноваться отошедший от дел уважаемый торговец, – на слове "уважаемый" Мориан иронично хмыкнул. Чем ближе они подходили, тем больше Суна могла оценить масштабы дома – пожалуй, там могли поселиться пять крупных семей, и еще гостям бы место осталось.

– Уважаемый? – переспросила Амарисуна. Мориан широко улыбнулся.

– На деле – глава одного из самых влиятельных воровских кланов славного города Мак-ана.

– Где это такой? – Суна вдруг поняла, что ничего не знает о мире, располагающемся за пределами дальних эльфийских земель. Более того: ей как-то и в голову не приходило, что там кто-то может жить.