Текст книги "Колыбельная для эльфа"

Автор книги: Ольга Хрипина-Головня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Уходи! – рявкнул Аллард, разжимая пальцы. Аэль изо всех сил вцепилась в него.

– Ты уж разберись, что тебе надо! – девушка дернула Алларда на себя, просунула одну руку подмышку и, опираясь на вторую, медленно поползла. С тем же успехом можно было волочь мешок с камнями в эпицентре бури.

– Еще чуть-чуть продержись… – Еле слышно попросил Аллард, подтягиваясь к ране эльфийки припадая к ней губами.

– Я… тебя… ненавижу, – задыхаясь, прошипела Аэль. Кровь превратилась в широкий поток, толкнула ее, закрутила вместе с эмъеном, расцепила их и потащила к тени. К великой, вечной, непобедимой тени, обещавшей покой и отдых. Аэль расслабилась и безразлично закрыла глаза…

Тихий хлопок, весомый удар обо что-то твердое, боль, пронзившая спину и звук ударившегося рядом тела. Короткая, емкая ругань и тишина. Блаженная, окутавшая все тишина, полный покой, радость недвижения, полное расслабление каждой мышцы, абсолютное равнодушие ко всему… Раненое плечо свело судорогой. Аэль затрясла головой и с трудом открыла глаза. Тусклый свет, разлапистая тень на потолке, и две ноги… Две ноги в сапогах. В очень знакомых сапогах со сбитыми мысками – вечно за ступеньки задеваются. Две ноги, накренившиеся под углом, стена, в поле зрения, если скосить глаза вправо, попадает столик, на потолке пляшет тень, почему-то тяжело дышать, сжимает горло. Аэль моргнула и поняла, что лежит у стены, с прижатым к груди подбородком и закинутыми на эту самую стену ногами – совершенно невозможное с точки зрения нормального эльфа положение тела. Аэль осторожно опустила ноги налево, на пол, уперлась руками, подтянула корпус дальше от стены и перевернулась на живот. Позвоночник отозвался болью.

Аэль осторожно пошевелила каждой ногой и рукой по очереди, покрутила головой. С замиранием сердца прислушалась к хрустнувшим позвонкам и перевела дух.

Девушка встала на четвереньки и повернулась в правую сторону и уперлась в лежавшего кулем эмъена.

– Эй… – неуверенно ткнула Аэль его пальцем. Аллард застонал и открыл мутные глаза.

Кровь на его ранах стремительно сворачивалась.

– Живой, – облегченно выдохнула Аэль. И привалилась спиной к стене.

Усталость – огромная, вытеснившая все эмоции усталость разом навалилась на нее. Девушка вытянула ноги и на несколько мгновений – просто, чтобы немного придти в себя – закрыла глаза.

Когда Суна и Мориан, взвинченные до предела, ожидающие увидеть самое страшное, самое невыносимое сердцу зрелище ворвались в комнату, Аэль и Аллард мирно спали, привалившись друг к дружке.

ГЛАВА 20

Орэн стал разумом Силеля, той силой, что знает, сколько черпать из источника. Той силой, которая никогда не воспользуется источником для получения власти. И вся семья Однора стала частью меча, знающей, как чувствовать сердце и душу Силеля, ведь без них он был просто предметом, обладающим неконтролируемой силой…

Огонь, всполохи, крик.

Обернулась фигура, взметнулись вверх волосы, словно подул небывалый ветер, сверкнула холодная искра.

– Мессайя!

Амарисуна вздрогнула и открыла глаза, прогоняя дремоту.

День клонился к вечеру, и на дорогу легли длинные тени всадников. Мориана – ведущего их одному ему известной дорогой, Аэль, украдкой жевавшей пирог из общих запасов, Алларда – с перевязанным запястьем, злого на весь мир и не выспавшегося, и ее, Суны, замыкающей движение.

– Задремала? – придержал коня, равняясь с Суной Аллард. Конь – молодой, крепкий гнедой – покосился на Вихря и всхрапнул.

– Пошел вон, – отозвался единорог лениво.

– Да не то, чтобы, так, привиделось что-то, – уклончиво ответила эльфийка.

И вся семья Однора стала частью меча, знающей, как чувствовать сердце и душу Силеля, ведь без них он был просто предметом, обладающим неконтролируемой силой.

Бессмыслица какая-то…

Мессайя…

– Скоро свернем, проедем через лес немножко и выедем к деревне, – обернулся через плечо Мориан. – Там отдохнем. Нам предстоит переход через горы.

– Ничего себе, – присвистнула Аэль. – Трудно проходимые тропы и все в таком духе?

Мориан покачал головой.

– Всего лишь перевал. Насколько я знаю, там должен быть тоннель, проложенный еще со времен единой земли. Пройдем – и мы на земле Милари.

Повисло молчание.

Совсем близко. Конец путешествия. А потом?..

– К чьей деревне мы выедем? – полюбопытствовала, наконец, Аэль. Мориан потрепал Смешинку по холке.

– Люди. Потомки тех, кто когда-то сражался на нашей стороне. Вам они понравятся. Настоящие… люди.

– Люди, нелюди, – лишь бы покормили, – вздохнула Аэль. Суна ухмыльнулась.

– Вы с Вихрем просто нашли друг друга, оба непередаваемо прожорливы.

– Я бы попросила, – оскорбилась Аэль. – Я всего лишь поддерживаю силы.

Вихрь глумливо заржал и тут же огреб от Амарисуны по ушам.

Мориан придержал Смешинку и приподнялся на стременах, вглядываясь вдаль.

Аэль посмотрела на Амарисуну и послала губами воздушный поцелуй. Суна, не сдержавшись, хихикнула.

– Ну пжа-алуйста! – эльф покачнулся и сжал полноватую, симпатичную девушку за плечо. Та двумя пальцами взяла его за запястье и убрала руку с плеча.

– Не тан-цу-ю, – отчеканила она. Суна, подпиравшая до этого стену беседки, ухмыльнулась и сделала шаг вперед. Эльф снова покачнулся и сделал умоляющий жест в сторону кружившихся неподалеку пар.

– Ну, все танцуют. А я – так просто шикарно! – Эльф сделал оборот вокруг себя, зацепился мыском щегольского сапога за землю, и упал на задницу.

– Я поражена в самое сердце, – послала девушка воздушный поцелуй эльфу. – Твои таланты обескураживают.

Суна захохотала.

Эльф устало прикрыл глаза и позволил себе расслабиться. Недолго. Осталось недолго – в самом деле, откуда эмъенам знать, что они едут именно здесь?

Жив ли Амарг?..

Бестолковая дорога.

Шепот отражался от стен и возвращался к шепчущей. Шепот ласкал и молил одновременно, убеждал, успокаивал и срывался в нервные нотки.

Милый мой, дорогой мой, держись за мою руку, не отпускай ее. Мы справимся, открой глаза, посмотри, посмотри на меня.

У лежащего на кровати эмъена дрогнули веки.

– Амарг, – шепот стал злым. – Мы не позволим им все расстроить. Я убью всех, кто пошел против тебя. Я убью того, кто смел называться нашим Наследником. И мы встретим нашу победу вместе. Держи мою руку, забирай мою жизнь, только открой глаза!

– А-ша… – это был даже не шепот, скорее, эхо шепота, намек, но это значило, что говорящий – еще жив.

Женщина склонилась над Амаргом, не выпуская его руку из своей руки.

– Гонцы… уже… добрались?

– До Килуэрна и Суарэна – да. Третий скоро будет в Вендориане.

– Хорошо… пусть еще раз убедятся, что тиа – под нашим контролем. И… – шепот прервался. Мужчина приоткрыл и снова закрыл глаза и больно сжал пальцы Аши.

– И пусть те собирают воинов. Я поняла. Я так же отправила эмъенов в Ундан Молуэль и Эймаль. Возможно, в этот раз удасться взять под контроль и их тиа. Если только Андагриэль не опередила нас.

Амарг глубоко вздохнул и выдохнул.

– Начинай… собирать… наше войско… рассылай союзникам вестников, пусть будут… готовы… мы…

Амарг задохнулся. Аша поцеловала его пальцы и обернулась, глядя через плечо.

– Уходи, – сказала она в пустоту, сказала серому контуру в глубине комнаты. – Тебе придется сначала драться со мной. А в моих жилах течет сила той, которой я служу. Той, что сильнее тебя, что властвует даже над тобой – так не зли свою госпожу.

Аша снова повернула голову к Амаргу. Тот опять вцепился в ее руку.

– Мы начнем нападение с нескольких сторон… все будет кончено быстро… и еще… проведи обряд… я хочу… знать…

– Что?

– Женщина из сна… снова видел… темноволосая женщина из сна… – голос Амарга оборвался. Аша вздрогнула и склонилась над мужем, увидела, что грудь того слабо вздымается и немного успокоилась. Протянула свободную руку к лежащему рядом, на полу, свитку, развернула пальцами, прижала к полу, чтобы не сворачивался, и перечитала донесение одного из гонцов, агентов. Нахмурилась и прикусила губу.

– Андагриэль… проклятая дрянь. Я знала, что ее сломить не удастся. Он нашла договор.

Аша поднялась с колен, осторожно выпустив руку мужа, и зябко повела плечами.

Темноволосая женщина… нет… нет… это просто совпадение и Амараг не должен его помнить.

Это воспоминание – как удар молнии. Это пророчество, предсказанное по окончании войны. Это пленник, человек, пришедший из земли Милари. Это пленник, не выдержавший и первой пытки, прорицатель, нашептавший что-то на ухо оставшимся в живых.

Это пророчество. Хранящееся в семье и так надежно забытое – что в первый раз и не вспомнила.

Для эльфов – придет день, и круг снова попробует замкнуться, и встанут бывшие друзья и вечные отныне враги лицом друг к другу. И если прольется кровь – начнется последняя, бессмысленная, жестокая война, в которой не будет шанса на победу.

Для эмъенов – предсмертное – с уточнением. Не словами, но образом, полыхнувшим перед глазами, и тщательно записанном в свитке.

Предгрозовое небо, смерзшаяся земля, и темноволосая женщина, держащая в руках их погибель, поражение в войне.

Силель.

Меч, что призывает Мессайю. Силу стародавних времен, саму суть бытия, против которой бессильна даже Она, Повелительница.

Мессайю – силу избавления, искупления, руку, дарующую помощь. Воплощение всех богов всякого верования.

Мессайю – отголосок власти таких времен, в которые можно окунуться только зажмурившись. Эпоха эпох.

Этого можно избежать, только получив силель первыми. Но не осталось ни одного свитка, в котором было бы написано, где он сейчас.

Этого можно избежать – убив ту женщину.

Но кто скажет, кто она такая?

Этого можно избежать.

Начав войну как можно скорее.

Раздался меленький стук – кто-то легонько барабанил-царапал окно снаружи. Аша быстрым шагом пересекла комнату и распахнула створку. Вздыбивший гребень, замерзший шэт'та влетел внутрь, приземлился на спинку кресла и замер, буравя женщину недовольным взглядом. Аша взяла с блюда на столе кусочек вяленого мяса, закинула вестнику в рот и торопливо отвязала примотанный к лапе свиток.

– Наконец-то! – женщина пробежала свиток глазами. – Наконец-то все!

Женщина подошла к мужу, взяла его за руку и легонько поцеловала.

Пора рассказать все мужу.

– Открой глаза, посмотри на меня… мы почти у цели. Роэль знает, где искать Cилель. Тиа и Хранительница идут к земле Милари. Ты слышишь? У них не отсталось ни одной возможности победить. Все кончено.

Мы добермся до Cилеля первыми.

***

К деревне подошли уже затемно. Сначала ветер донес запах дыма, потом послышались голоса, сложились в обрывки разговоров, и раздалось нервное тявканье. Дорога вильнула вправо и раздвоилась, дав ответвление неровной, ухабистой. Мориан остановился и принюхался.

– Сдается мне, мы попадем прямо к ужину, – радостно сообщил он. Аэль выразительно облизнулась.

– Надеюсь, у тебя есть веские причины для уверенности, что нас радушно примут, – проворчал единорог. – В последний раз, когда я оказался рядом с людьми, мне попытались засадить стрелу в бок. Сакральные животные лучше воспринимаются мертвыми, – добавил Вихрь мрачно. – А уж послушать людей, так я и вовсе один сплошной источник чудесной силы. Рог на порошок для удачи, копыта – в зелье от неудачной любви, а уж что они мечтают, ради обретения радостей интимной жизни, сделать с моим…

– Достаточно, – поспешно перебила Вихря Амарисуна.

Мориан тронул Смешинку вперед.

– Тебя никто не тронет.

Словно издеваясь над эльфом в воздухе просвистела стрела и воткнулась в дерево на головой Амарисуны.

Девушка взвизгнула.

– Эй, там! – крикнул эльф во всю силу легких. – Меня зовут Мориан Челуэнь, я – друг Чибана!

Деревья ответили сдавленным "ой", затем раздался треск веток и к дороге вышли двое мальчишек лет двенадцати.

– Мы не разглядели, что вы эльфы, – шмыгнул носом один, рыжий, что костер на голове полыхает. – Мы вместе с дозором пошли, только они дальше по дороге. Простите, дядя Мориан.

– С каким дозором? – не поняла Аэль. Мальчишки ответили ей угрюмым взглядом.

– Недавно дядька Гнус был в городе, приехал с рассказами о том, что было целое сражение у Канхи. Чибан как услышал – сразу приказал дозор выставлять, – ответил рыжий.

– Вовремя он, – хмыкнул Вихрь.

Мальчишки уставились на единорога.

– Да-да, давайте начнем: говоря-я-ящая ло-ошадь, – ехидно предложил Вихрь.

– Кто такой Чибан? – спросил Аллард

– Эльф поправил обруч на лбу.

– Староста деревни, очень толковый. Он очень хорошо знал отца и помогал мне искать сведения о Хранителях, Милари и вообще о ходе той войны. Тогда он еще жил в Траге. Уже потом перебрался сюда – поближе к родне. Когда я узнал, в каком направлении мне надо ехать, я отправил ему вестника. Надеюсь, он ждет нас. Нам не помешает отдохнуть и подготовиться к переходу через перевал.

– Что он знает о готовящейся войне? – тихо спросила Суна, подъехав ближе к Мориану.

Мальчишки, то и дело оглядываясь на единорога, шли впереди, показывая дорогу.

– То, что я рассказывал ему в последний раз, отправляя вестника. Что среди тиа есть предатели. Мне многое предстоит ему еще рассказать.

– Думаешь, у этой деревни есть хоть какие-то шансы выстоять, если война начнется? – Амарисуна посмотрела на важно вышагивающих мальчишек.

– Никаких.

– Э-ге-гей, я чую запах съестного! – раздался за спиной радостный крик Алларда.

– О, да. Мой живот говорит мне, что очень голоден, – с готовностью подхватила Аэль. – Надеюсь, этот ваш Чибан гостеприимный хозяин. Я готова съесть хоть единорога.

– Вот мое копыто. Подъедь ближе и я тебя с ним познакомлю, – немедленно отозвался Вихрь.

Аэль громко хмыкнула.

– То есть, ты отдашь его добровольно? Вихрь, теперь я знаю, что с таким преданным, готовым на самопожертвование другом голодная смерть мне не грозит.

– Правильно. Она будет намного более мучительной, если ты еще раз попробуешь пошутить по поводу моего аппетитного вида, – фыркнул единорог.

– Разве я сказала аппетитный? Ты себе льстишь, – доверительно сообщила Аэль.

В деревню они въезжали под аккомпанимент отчаянного спора, на радость всем высыпавшим встречать странную процессию жителям.

– Таким образом, на сегодняшний день я могу ручаться за семь поселений, – закончил отчет Чибан. – Их старосты были знакомы с твоими родителями, Мориан. Кто лично, кто – через меня. Твои родители доверяли им, и пытались разработать план сопротивления на случай войны.

Мориан подпер подбородок руками.

– Плохо. Семь – это ничто против войска Амарга. Бессмысленная жертва.

– Зато они стоят на пути предполагаемых вариантов следования войска Амарга, – развел мужчина руками. Невыский, крепко сбитый, он походил на домашнего кота, вышедшего встречать гостей. Сходства добавляли глаза – темно зеленые, с золотистыми крапинками – и густые усы, смешно шевелящиеся при каждом движении губ и живущие, казалось, своей жизнью.

– Аллард? – повернулся Мориан к эмъену. Тот отвлекся от созерцания бревенчатых стен избы, в которой происходил разговор.

– К сожалению, я не знаю, какой именно маршрут выберет отец. Ясно, что начало пути лежит из-за гор, через Открытые и Дальние земли. Они примут первый удар на себя… если, конечно, их тиа не перешли на сторону Амарга. А дальше… либо идти вглубь земель, до самого Андагриэля. Через Вендориан, Килуэрн и Фонтанар – это два направления, либо сделать крюк, захватить такие мелкие земли, как Эймаль, Ундан, Молуэль и Лучиэнь, переброситься к Амэль Юрэнану и опять-таки Килуэрну и идти до Андагриэля через Миарронт, Мэль…

Зависит от того, кто все-таки их союзники.

– Чего мы, боюсь, не узнаем до самого начала войны, – вздохнула Суна. – Да и знай мы, Мориан прав. Бессмысленная жертва.

Входная дверь с треском распахнулась, впустив внутрь холодный вечерний воздух, и заставив эльфийку вздрогнуть. В комнату, громко топая, вбежала раскрасневшаяся девчушка лет шести. В руках у нее было седло, незамедлительно водруженное Чибану на колени.

– Что такое, Веренея? – мужчина перевел взгляд с неожиданного подарка на девочку и обратно. Веренея насупилась.

– Дядя единорог сказал, чтобы я принесла это тебе и засунула в… не помню, куда, но дядя сказал, ты поймешь.

Чибан вскинул брови. Аллард закашлялся, скрывая улыбку.

– Я просто хотела покататься, – продолжила девочка важно. – На празднике я буду волшебницей из сказки. А у волшебницы должен быть красивый конь.

– Боюсь, у Вихря другое мнение на этот счет, – наклонился Мориан к уху Амарисуны.

– А что за праздник? – спросила Аэль. Чибан повертел седло в руках.

– Приветствие холодных дней, – не сразу ответил мужчина. – Нам придется нелегко, погода в этих краях суровая. Раньше наши предки считали, что обряды умилостивят бури и позволят пережить холодные дни спокойно. Теперь мы просто запасаемся хорошим настроением на несколько месяцев вперед. Танцуем, поем, пьем да едим. Самые смелые идут к предсказателю, в этот праздник он не отказывает никому.

– И что, правду предсказывает? – заинтересовалась Амарисуна. Чибан кивнул.

– Именно. Поэтому-то к нему и приходят либо, когда совсем плохо, либо напившись, когда совсем хорошо. Кому в трезвом уме хочется знать, что тебя ждет? Ведь правда не всегда отвечает нашим ожиданиям.

Чибан встряхнул головой, словно прогоняя какое-то воспоминание.

– Празднование начнется, как только окончательно стемнеет – предлагаю вам отдохнуть до этого времени, да и присоединиться к нам. К сожалению, у нас нет лишних комнат, так что могу предложить расположиться здесь. Не очень удобно – но что сделать. Коли что понадобится – спросите у Веренеи. А мне надо пойти, убедиться, что все приготовления закончены.

Если мы с вами завершили наш разговор.

Мориан пожал плечами.

– Все, что мы знали – теперь знаешь и ты. Тебе решать, поможет это как-то уберечь деревню, или нет. А толку разговаривать, когда мы ничего больше сделать не можем, я не вижу. Лучше уж подари своим жителям хороший праздник.

"Может быть, последний", – мрачно подумала Амарисуна.

Чибан положил седло на стол и поднялся. Веренея немедленно забралась на его место и вперилась в Алларда долгим, задумчивым взглядом.

Суна проводила Чибана взглядом, проследила в окно, как он обходит обедающего Вихря по широкой дуге, и глубоко вздохнула. Веренея обнаружила отслоившуюся от столешницы щепку и принялась сосредоточенно поддевать ее пальцем.

– Семь селений. Смех, да и только. Это даже не помеха для Амарга, – высказалась девушка, наконец.

Мориан побарабанил пальцами по столешнице.

– Только бы шэт'та нас нашел. Как только мы отсюда уйдем, посланник нас не отыщет. Даже такой умный.

– Я все спросить хочу, – вмешалась Аэль. – Как земля Милари могла быть центром, если находится так далеко?

Эльф чуть нахмурился.

– Раньше через горы было сделано несколько сквозных проходов. Они были разрушены во время войны. Вендориан и Амэль Юрэнан являлись приграничными землями, и еще часть земель лежала за Милари. В войне они были сожжены, и по окончании сражений эльфы ушли за Вендориан и Амэль, на мало освоенные земли, заново отстраиваться там. Рядом с людьми, сельтенами и сельтами, но зато подальше от залитых кровью пепелищ.

– Я не хочу пепелищ, – отозвалась вдруг Веренея, закончившая отдирать щепку от столешницы. – Дядя Мориан, расскажите мне лучше сказку, а то скучно.

"Дядя Мориан" сделал такое лицо, будто девочка предложила ему отведать отборного яда. Аллард хихикнул.

– Зачем тебе сказка, дитя? – осведомился эльф. Веренея слезла со стула, подтянула штанишки и шмыгнула носом.

– Предсказатель Теорен недавно пообещал, что вы придете. И даже рассказал про вас сказку. Красивую, мне понравилось. Хочу еще такую послушать.

– А что такая кроха, как ты, делала у предсказателя? – опустилась на корточки перед Веренеей Аэль. Девочка снова подтянула штаны.

– Я с ним играла.

– Сколько ж лет этому вашему Теорену? – удивилась Амарисуна. Веренея растопырила пальцы и, нахмурив лобик, беззвучно зашевелила губами, считая.

– Девять, – наконец ответила она. Мориан и Суна переглянулись.

– И что же это за сказка? – спросила Аэль, в приступе внезапной нежности приобняв Веренею. Ей вдруг подумалось, что она была бы не против, когда-нибудь иметь такую вот дочь.

Девочка вдруг улыбнулась.

– Про волшебницу эльфов, которая теперь спит там, за горами и ждет, когда ее разбудят. Предсказатель сказал, что вы идете к ней.

Повисла пауза.

– Мне кажется, нам стоит пойти, поздороваться с этим самым Теореном, – нарушил молчание Мориан.

***

Предсказатель жил в доме у самого края деревни – одноэтажном, добротном, отороченном рядами отцветших цветочных клумб по периметру. Мать Теорена – румяная женщина средних лет, вышла на крыльцо как раз в тот момент, когда друзья ступили на ведущую к дому тропинку.

– Вы должно быть те самые гости, о которых все говорят? – улыбнулась она. – Теорен предупредил, что вы придете. Я оставила кое-что перекусить, на случай, если Чибан совсем забыл покормить вас. С него станется. Мне надо помочь с приготовлениями к празднику – но вы не стесняйтесь, проходите.

– Спасибо, – растерялся Мориан. Женщина спустилась с крыльца и на прощание помахала рукой. Суна пригладила рукой волосы.

– Этот Предсказатель смущает меня все больше, – призналась она. – Я бы даже сказала, что мне страшно.

– Тогда не стоило сюда приходить, – пожал плечами Аллард. – Но если мы все-таки хотим узнать про волшебницу за горами…

Эмъен замолчал. Дверь дома медленно отворилась, и на пороге появился худенький мальчик, с тонкими, спутанными волосами, обеими руками придерживающий мешковатую длинную рубаху, то и дело готовую сползти с плеч. На бледном, миловидном лице ребенка, как две случайно сошедшие с неба звезды, сияли синие глаза. Именно сияли – это был не блеск, не отражение лучей заходящего солнца, а свет, приглушенное мерцание свечи, будто сама душа хотела взглянуть на окружающий мир.

– Великая тиа Милари, – сказал Теорен тихо. – Я рад видеть перед собой наследного тиа, – обратился он Мориану. Эльф моргнул.

Мальчик перевел взгляд на Алларда, Суну и Аэль.

– Сын великого Амарга, Хранительница и молодая воительница. Судьба выбрала тебе достойных помощников. Проходите.

Предсказатель повернулся и вошел в дом.

– У меня от него мурашки по коже, – призналась Аэль. Мориан помедлил и первым поднялся на крыльцо.

Теорен сел возле большого, выскобленного добела стола, забравшись на стул с ногами, и отхлебнул из кружки, стоявшей перед ним. В центре стояли две глубокие миски, накрытые полотенцами, – видимо, обещанный матерью предсказателя ужин.

Мальчик поставил кружку и в упор взглянул на Алларда.

– Это был очень смелый обряд, – уважительно произнес он. Эмъен подпер голову руками.

– Мальчик, ты пугаешь меня, – честно признался он. Теорен моргнул.

– Мы пришли… потому что узнали о… о сказке про спящую… – запуталась, начав было Аэль.

Теорен внимательно обвел всех взглядом.

– Это очень красивая сказка, – обнял он руками колени, подтянув их к подбородку. – Послушайте. Я давно ждал, чтобы рассказать ее вам.

Были времена, когда правящий эльфийский род хранил у себя древнее сокровище, силу, доставшуюся им от тех, кого Знающие зовут Первыми. Первые дали роду право использовать его в час, когда давний враг вновь придет в этот мир.

И право дать сокровищу имя и форму. Правящий род назвал: Силель – "Голос неба", а выбранные Первыми помощники – эмъены – предложили облечь сокровище в форму меча.

Сила Силеля безгранична и бесконтрольна, если перейти черту. Во дни волнений, Тиа и тринадцать Хранителей делили меж собой дар Силеля, с его помощью охраняя границы, помогая нуждающимся, усмиряя вражду и даруя надежду.

Но лишь тиа могли перешагнуть дозволенную грань и узреть истинную силу меча.

Увидеть ту, того, кому дали имя Мессайя, Мессия. Дитя мироздания, способное низвергнуть врага обратно во тьму, откуда он пришел. И лишь тиа могли вернуть Мессайю обратно в небытие, где он покоится.

Если же Мессайю призвал бы кто-то из Хранителей, то расплатился бы за поступок своей жизнью, а Мессайя не смог бы уйти в небытие и погиб. Так, мир лишился бы защиты навсегда.

Враг хитер и умен, и когда пришло время возродиться, он выбрал своим голосом и оружием тех, кому тиа доверяли больше всех в этом мире. Эмъенов.

Началась война.

Великая война, в которой семья тиа и Силель, благодаря тщательно спланированной уловке эмъенов, оказались далеко друг от друга.

И погибли слишком многие, прежде чем тиа Милари смогла добраться до дворца, где остался силель. Оставшиеся в живых Хранители и день, и ночь держали бой, не подпуская стремившихся завладеть Силелем эмъенов ко дворцу.

Пятеро из тринадцати, последняя надежда этой войны.

Они почти справились.

Эмъены ворвались во дворец в тот момент, когда Милари начала призывать Мессайю.

Хранители дрались из последних сил, прикрывая тиа, но правительница не успевала закончить обряд.

И тогда она изменила заклинание. Вся собранная ей сила обрушилась на землю Милари, разрушая, выжигая дотла, сметая всех, и врагов, и друзей.

Тиа остановила время внутри дворца. Там, много десятков лет, не живут и не умирают застывшие в межвременье Хранители и Милари. Их существование поддерживается силой заклинания.

Там остался Силель.

Земля Милари мертва уже много лет. Никто, кроме наследного тиа и Хранителей, не может пересечь границу, ты знаешь это, Мориан.

Так будет до тех пор, пока заклинание не истончится окончательно.

Наследный тиа и наследная Хранительница могут снять заклятье и вернуть все на круги своя. Если они доберутся до Силеля первыми – эльфы выиграют войну.

Солнце село за горизонт и на деревню навалилась темнота – холодная, равнодушная, спокойная. Полная луна на небе казалась хищным животным, высматривающим жертву там, внизу. Возможно, кого-то из людей, что сновали туда-сюда, или одного из собравшихся в домике на окраине, что сидели неподвижно, нервно сжимая руки, и смотрели на невозмутимого мальчика, мелкими глоточками отхлебывающего свой напиток.

– Сметая и врагов и друзей, – задумчиво произнес Аллард. – Пожалуй, я удивлен. Ваши тиа были достойными Правителями, не боявшимися пожертвовать малым количеством подданных ради большего. Тяжело, но необходимо, и никаких лишних сантиментов.

– Ты не можешь знать этого наверняка, – вскинулась Суна.

– Не могу? Да это очевидно, – пожал эмъен плечами. – На земле Милари жило слишком много народу, что бы все они успели убежать от войны.

Амарисуна потерла виски пальцами.

– Сама дорога Времен привела нас к тебе, – сказала она тихо. – Я так и вижу их: Милари, Хранителей, запечатанных в мертвом доме. Застывшая история, стрела на тетиве лука. Хотела бы я заглянуть в глаза Правительнице – должно быть, это страшно, столько лет жить не живя. Интересно, она чувствует хоть что-нибудь? Или это как сон?

Предсказатель положил руки на колени и закрыл глаза, словно очень устал.

– Вам пора уходить, – ответил он. – Праздник уже начался, а вам очень и очень скоро понадобятся хорошие воспоминания. Идите и отдыхайте, пока у вас есть такая возможность.

Аллард и Аэль поднялись первыми, с такой готовностью, словно им нетерпелось покинуть дом и присоединиться к празднованию. Мориан чуть помедлил, затем неожиданно склонил голову перед Теореном и быстрым шагом вышел вслед за эмъеном и девушкой. Суна медленно встала.

Мальчик вперился в нее долгим взглядом и неожиданно покраснел. Эльфийка вопросительно приподняла левую бровь.

– Твои сны про Мориана воплотятся, – явно стесняясь, произнес Теорен. У Суны запылали румянцем щеки.

– Не понимаю, о чем это ты, – заторопилась девушка к выходу. – Я сплю как мертвая, никаких сновидений.

– Ты и будешь мертвой, – тихо ответил Предсказатель. Амарисуна замерла. В углу комнаты кто-то заскребся, застрекотал, потянуло холодом из окна, и ветер принес запах костра.

– Все мы когда-нибудь умрем, это довольно старая истина, – попыталась пошутить эльфийка. Она стояла спиной к Теорену и боялась повернуться, вдруг да окажется, что на его месте сидит вестник гибели из старых рассказов, и комната обернется перекрестком дороги Времен, на котором решается, вернешься ты, или уйдешь навсегда.

– Ты погибнешь, если пойдешь в землю Милари вместе с Морианом, – продолжил Предсказатель. – Но ты – гарантия его безопасности. Ты останешься жива, если он умрет, и умрешь, если он не вернется.

– Что это значит? – пересохшими губами спросила Амарисуна. Подождала тревожно, но ответа так и не услышала. Девушка обернулась и удивленно подняла брови: Теорен спал, свесив голову на грудь, эльфийка даже позавидовала, что можно вот так вот, мгновенно отключиться. Сейчас Предсказатель выглядел совсем маленьким и беспомощным; ребенок, который волей обстоятельств отчего-то должен открывать прочим их будущее, и терпеть оскорбления, если оно не понравится, будто Теорен сам его придумал. Суна поежилась и вышла из дома, тихо прикрыв за собой дверь.

… В деревне полным ходом шел праздник: тут и там горели костры, нарядные, разрумяненные девки шушукались друг с дружкой и украдкой косились на симпатичных молодцев, молодцы, осмелевшие после традиционной, принятой "для поднятия тонуса" настойки подмигивали девкам, а иных и ловко щипали за бочок ("бочок" для вида взизгивал, и старался попасться "мучителю" еще раз), дети бегали кругом, кидаясь друг в друга огрызками яблок и играли в какие-то понятные только им игры, сопровождающиеся шумом и хохотом. Взрослые же были заняты страшно важным делом: танцами и рассказыванием баек у костров.

Амарисуна завертела головой, пытаясь отыскать друзей, но те как сквозь землю провалились.

– На-ка, покушай, – возле второго костра какая-то женщина всунула в руки эльфийке прутик с жареным, сочным мясом. Суна растеряно кивнула.

– И вот я смотрю в кусты, а там – морда! – замогильным голосом повествовал мужчина группе замерших слушателей, мимо которых эльфийка проходила. – Скалится, глазищи блестят! – рассказчик выдержал эффектную паузу.

– И что? – не утерпел один из слушателей.

– А то, что следом я шла, вижу, стоит мой, в кусты смотрит, рот раскрыл, – вмешалась сидящая рядом мужчиной миловидная, румяная, полная женщина. – Я туда-то ведро и метнула. Оказалось, ребята баловались, чучело у Марешки утащили. Ему на рога ведро и село.

Грянул хохот.

Амарисуна покачала головой и отвернулась. В отдалении мелькнули черные крылья, потом раздался чей-то вскрик и дружные аплодисменты.

– Эй-эй! – раздался сзади громкий крик, и кто-то повис у эльфийки на спине. Та охнула и немедленно подавилась слюной.

– Аэль! – обернулась прокашлявшаяся Суна. – Ты меня напугала.

Аэль показала язык и отпила что-то из кружки.

– А что там происходит? – ткнула эльфийка пальцем в сторону Алларда. Аэль сморщила нос.

– Наш эмъен красуется. Я его звала потанцевать, но он уперся, видите ли, кто-то ляпнул, что кузнец руками подковы гнет, а уж Алларада согнет тем более.