Текст книги "Колыбельная для эльфа"

Автор книги: Ольга Хрипина-Головня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Я все вижу. Мы оба устали.

Поднимать на друзей своих меч

Зал с высоким сводом. Поднятый кубок. Распахнувшиеся за спиной крылья: « За здоровье наших друзей!».

Но ты вспомни, как мы обещали,

Нашу землю от бед уберечь.

Обрывок смутного сна-воспоминания. Образы, к которым хочется протянуть руку и попросить защиты.

Закрывай глаза, спи, я запомню,

Тихий флейты напев, ночной час

Смуглые мужские пальцы, играющие незатейливый мотив. Ощущение тепла и нежности.

Голос детский в заснеженном поле,-

Ты ведь знаешь, что делать сейчас.

– Мамочка!

Увидеть в последний раз

Может быть, никогда не вернемся,

Может быть, этот путь обречен

Но пока они живы, пока держатся, пока не сдаются – есть еще надежда успеть…

Но мы снова друг друга коснемся,

Там, вдали, на Дороге Времен

Голос становился все тише и тише, и Амарисуне так отчаянно хотелось коснуться женщины рукой. Но фигура покачала головой и повернулась, чтобы уйти обратно в озеро. И это было так неправильно, так несправедливо и обидно – она должна была остаться, жить, быть рядом, кем бы она ни была! Суна закричала и… очнулась.

Сердце быстро-быстро колотилось в груди, и встревоженный единорог вглядывался эльфийке в лицо.

– Ты в порядке? Ты сидела, молчала и вдруг такой крик…

Девушка потерла лицо руками.

– Я видела…

– Что?

Амарисуна поднялась и подошла к озеру – вдруг там, под ледяной водой, прячется тот голос? Пленена та женщина, та…

Озеро ответило презрительным молчанием и темнотой. Ничего не было там, в толще воды. Ни света, ни движения, ни звука, ни жизни. Ни песни. Ни золотых листьев, ни дороги, ни нежных пальцев, ни шелеста платья, ни боли потери.

Вихрь встал рядом.

– Она знала, что погибнет. Или знала, что он не вернется, – еле слышно сказала эльфийка.

– Ты о чем? – единорог вытянул шею, высматривая что-то в озере, и отвернулся.

– Тиа Милари. Мне кажется… я слышала, ту песню, что играл Мориан. Я смогла увидеть, понять… Когда в один миг все рушится, твою землю охватывает война, предают друзья, те, кому ты так верила. И любимые могут погибнуть в любой момент, и тебе надо не бояться, ведь ты тиа. А идти вперед, и ободрить, подарить покой, которого у тебя нет.

– Я немного не понимаю тебя, – признался единорог. – Но у тебя раскраснелись щеки, блестят глаза и мне кажется, что я тебя не узнаю.

Амарисуна подошла к краю озера, присела и коснулась кончиками пальцев воды.

Руку обожгло холодом, от которого заныли кости.

– Ты представь, Вихрь. Я так ясно это вижу… ночь. Война, огонь, и это ощущение, что ты не можешь защитить их, ты, тиа, ты, что обещала всегда оберегать свою землю. И рядом тот, кого ты, возможно, потеряешь. Что еще тебе остается, как не пообещать, что вы никогда не расстанетесь? Не пообещать, что все будет хорошо. Ты, такая хрупкая, такая одинокая в своей силе… И она успела, а я…

– Суна?

Девушка поднялась на ноги.

– Я не могу его оставить.

– Суна? – вот теперь Вихрь всерьез забеспокоился.

– Они ждут меня, знаешь… Мне кажется, я слышу их голоса у себя за плечом. Я должна была встретить Мориана, я должна была узнать обо всем. Он мой тиа. Кто как не я защитит его в дороге? Эмъен, сын предателя, и сам предатель, пойдет с Морианом плечом к плечу, а я останусь?!

Единорог топнул копытом.

– Ты? Целительница, потерявшая силу, не умеющая пользоваться мечом, никогда не сражавшаяся дочь своей земли? Это ему придется защищать тебя. Что ты будешь делать рядом с ним, если у тебя не осталось никакой силы, Целительница?!

Вихрь схватил Амарисуну за палец зубами и прикусил.

Девушка высвободила руку.

– Я воин, Вихрь, – тихо и серьезно ответила Амарисуна. – Может быть, мой дар должен был пропасть, чтобы я вспомнила это и сделала выбор. Дарить жизни или отнимать их в грядущем.

– Ты?! – единорог отступил на шаг и тряхнул головой. – Ты? Воин зелий и котелка?

Страж склянок и трав?

Эльфийка опустила голову.

– Не говори Мориану, хорошо? Пока что… я…

– Пока – что? – Вихрь ехидно оскалился. – Амарисуна Ноэйл хранит какой-то секрет в своем сундучке? Посыпанные пылью старые доспехи, бабушкин меч и дряхлый свиток с семейной историей?

Суна поджала губы.

– Насчет меча – это ты точно подметил, – я…

– Не успели соскучиться? – раздался от деревьев слева голос Мориана. Эльф держал в руках охапку сухих веток. Следом, волоча за собой толстенькое бревнышко, шел эмъен.

– Увы, мы так и не нашли ни четкой тропинки, ни следов зверей, – Мориан свалил ветки на расчищенную площадку. – Но Аллард утверждает, что с рассветом озеро само подскажет нам дорогу.

– По-крайней мере, я на это очень надеюсь, – эмъен бросил бревно поверх веток, сел на одеяло и вытянул ноги.

– А мы тут… – начал было Вихрь и осекся, получив от Амарисуны толчок в бок.

– Вы что? – эльф любовно складывал вокруг бревна шалашик для костра, веточка к веточке.

– Да ничего. Я успела заснуть, – Амарисуна села на корочки возле Мориана. – Скажи, мы ведь хотели выехать к Амэль Юрэнану, верно?

– Верно.

– Мы никак не можем обогнуть его?

Мориан обернулся к девушке и внимательно на нее посмотрел.

– Если не хотим потерять время – то нет. А что, есть причина, по которой ты не хочешь попадать в Амэль?

Амарисуна отвела глаза.

– Нет. Все в порядке. Разводи огонь – я проголодалась и немного замерзла. Скоро совсем стемнеет и мне…

– Страшно, – подал голос вытянувшийся на одеяле Аллард. – В этих краях не может не быть страшно.

Первым проснулся Мориан. Выпал из сна внезапно, а ведь виделось что-то на редкость мирное, красивое и нежное. То ли танец, то ли раннее утро дома, то ли пушистый локон волос, пахнущих медом.

Проснулся и резко сел, положив ладонь на рукоять меча. Тихо. Неподалеку спали Смешинка и Вихрь, свернулась калачиком совсем под боком Амарсиуна, и похрапывал, откинув одеяло в сторону, Аллард. Эльф неслышно поднялся на ноги и сделал пару шагов в сторону озера, оглядываясь и держа меч наизготовку.

Тишина. Ни всплеска, ни шороха, ни дуновения ветра. Мориан опустил меч, повернулся в сторону прогоревшего костра и в этот момент за спиной кто-то еле слышно вздохнул. Эльф резко обернулся, вскидывая меч и замер, чувствуя, как холодеет спина.

У самой кромки озера, обхватив колени руками и опустив голову, сидела девушка в дорожной одежде. Тиа видел потрепанные края штанин, запыленные сапоги, порванную на плече рубашку и лежащий у ступней меч так ясно, будто был солнечный день, а не черная, освещенная холодным лунным светом ночь. И в тоже время фигура была темной, нечеткой, готовой раствориться в безмолвии озера. Девушка тихонько всхлипывала и напевала что-то сиплым, прерывающимся голосом. Эльф прислушался и понял, что это – знакомая ему колыбельная.

– Амарисуна? – неуверенно позвал он. За спиной всхрапнул и скрипнул зубами Аллард.

Девушка подняла голову – но эльф не смог разглядеть ее лица.

Она вытерла глаза тыльной стороной ладони и поднялась, сжав рукоять меча.

– Если бы ты только знал, – ее голос или нет? Бесцветный, незнакомый, тусклый. – Если бы ты только доверился, а не шел один до конца. Сколько слов мы могли бы услышать и сберечь?

Незнакомка – или все-таки Суна? – резко обернулась, будто услышала что-то, вскинула меч в защитном жесте, словно отражала близкий удар и… растворилась в воздухе.

Мориан шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы.

– Невероятное что-то, – пробормотал он, опуская оружие и возвращаясь обратно к месту ночлега. Эльф сел и покосился на Амарисуну. Девушка вздохнула во сне и подтянула колени к животу.

– Странная ты, – негромко сказал Мориан, заворачиваясь в одеяло. – Куда тебе идти… надо будет найти самую безопасную землю, самый безопасный дом и спрятать тебя туда, пока все не закончится. Если закончится. А потом я заберу тебя и…

Эльф осекся и мрачно, тихо рассмеялся.

– Ах, да. А на мгновение все показалось таким простым там, впереди. Иди один, тиа. Чтобы никто не плакал, когда ты погибнешь.

… Родителей Амарисуна увидела сразу. Они сидели на берегу реки, отороченном сочной зеленью и ели яблоки. Маленькие, гладкие, с нежно-розовой кожицей, пахнущие медом.

Суна точно знала, что они пахнут медом. Так же, как и знала, что за последние сто лет никто из эльфов не был в этом краю. И что незнакомые, крохотные, белоснежные цветы, разбросанные по поляне позади родителей, – однодневки. Цветут один день и умирают, сбросив семена, упрятав их в землю до следующего года.

На горизонте виднелись крыши домов – аккуратные, крытые черепицей, – девушка подумала почему-то, что там должен быть очень уютный и богатый город.

Мама болтала ногами в воде, как девчонка, и в ее волосы, собранные в растрепанную косу, были вплетены золотые цветы.

Папа обзавелся парой царапин на щеке, а волосы выгорели на солнце. И он считал веснушки на носу мамы – сколько Амарисуна помнила, он всегда так делал. Каждый вечер. Как ритуал. Периодически число веснушек менялось, и они даже загадывали, сколько их будет в этот раз.

У эльфийки защемило сердце.

– Мне кажется, нам пора вернуться, – сказала мама, обкусывая яблочный огрызок. – Мы слишком долго не были дома. У меня нехорошее предчувствие.

– Но мы так и не дошли до Края, – ответил отец.

Мама прищурилась, глядя куда-то вдаль.

– Мы обещали Суне, что вернемся намного раньше. Я… иногда я забываю ее лицо.

– Тебя беспокоит не это, верно? – отец наклонился к реке, зачерпнул воды и умылся. – Ты же знаешь, это наше последнее, долгое путешествие. Пока не увидим Край и Звезду, что покровительствует нам, путешественникам.

Мама разгрызла яблочный хвостик.

– Что-то случилось. В нашем краю, что-то случилось. И моя девочка в опасности.

"Мама", – хотела позвать Амарисуна, но, как это часто бывает во сне – не смогла.

Отец стряхнул капли с ладони.

– Хорошо. Тогда сегодня же тронемся с обратный путь. И срежем дорогу, как сможем, – просто согласился он. – И если кто-то обидел Суну, я ему что-нибудь сломаю.

"Нет, нет, оставайтесь там! Я справлюсь, вам нельзя сюда, если начнется война я не смогу защитить вас!".

Мама поднялась и махнула рукой.

– Там, – сказала она вдруг, показывая вперед. – Дорога – там. Иди по ней.

"Мама?"…

Амарисуна открыла глаза, и некоторое время смотрела в начавшее светлеть небо.

Потом повернулась на правый бок и протянула руку, в том же направлении, что и мама во сне. Среди деревьев виднелась тропа – казалось, что она подсвечивается в полумраке, безопасный путь для заплутавших. Подарок, подсказка.

Кажется, им и впрямь указали дорогу.

ГЛАВА 15

На широкий тракт они выехали ближе к вечеру. Тропа влилась в дорогу как ручей в реку – просто расступились деревья, и утрамбованная земля легла под копыта Смешинки и Вихря. Мрачные вековые дубы сменились стройными, несколько меланхоличными из-за сильно поредевшей листвы деревцами, лентой окаймлявшими дорогу. Дорога повернула вправо и неожиданно сильно сузилась. Теперь деревья нависали над путниками, а склон по бокам стал расти, будто они спускались в овраг. Амарисуна поймала себя на мысли, что дышать стало легче, а спина, несмотря на узкий путь, перестала ждать удара из-за кустов, хотя, казалось, в Зачарованном лесу не было кроме них ни единой живой души. Теперь оставалось добраться до Амэль Юрэнана до наступления темноты, а там – вода, теплая постель и… и что-нибудь обязательно придумается и сложится.

…Смешинку спасло то, что перед ней шмыгнула какая-то зверюшка – то ли лесная крыса, то ли ящерица-переросток. Лошадь встала на дыбы и сеть, упавшая сверху, расстелилась на дороге, а не на Мориане и Алларде как, видимо, было задумано. Кем – стало ясно чуть позже; в два счета лошадь и единорога окружили семеро весьма недружелюбного вида дьеши, с демонстративно обнаженными короткими мечами. При более пристальном разглядывании обнаружились заткнутые за пояс и голенища сапог ножи, а за спинами у двоих висело аж по настоящему арбалету.

Ларна называла такое набором дорожного недоумка. И добавляла при этом, что вовремя сброшенный на землю кошель избавляет от множества неприятных последствий.

Суна подумала, что неприятных сюрпризов на одну дорогу стало как-то слишком много, – подумала как-то лениво, отстраненно, в самом деле, что такое семь вооруженных дьеши на узкой дороге, когда позади странный, страшный лес?

Один из дьеши цыкнул зубом, второй почесался. Эльф и эмъен переглянулись – пауза явно затягивалась. Возможно, до этого дьеши попадались на редкость трусливые и покладистые путники, вот они и стояли, демонстрируя оружие как на торгах. А может быть, они надеялись, что эльфы и эмен сами себя ограбят, сложат вещи и тихонько уедут, так что и оружием махать не придется.

Мориан одним быстрым движением вытащил из ножен меч, а Аллард лихо перекинул силери из-за спины в правую руку и грабители ожили.

– Ну, – весело осведомился мужчина, стоявший ближе всех к Мораину. – Чего хорошего с собой? Деньги? Мех? Ткани? Съестное? Оружие, вон, смотрю прекрасное. А что молчим-то? От радости языки проглотили?

Дружный, как по команде раздавшийся гогот, наводил на мысли, что шутка была дежурной.

Аллард подчеркнуто медленно скинул на землю плащ и расправил крылья.

– Нет, не проглотили. Попробуй угадать еще раз, – с изысканной вежливостью ответил Мориан. Дьеши погрустнел. Одно дело человек с силери, другое – невесть как оказавшийся рядом с эльфом эмъен, у которого владение силери – в крови. Впрочем, численное превосходство быстро подняло грабителю настроение и он, махнув мечом для острастки, вполне миролюбиво предложил:

– Ну что, бросаем оружие и слезаем с лошади? Вы нам по быстрому свои вещи – мы вам жизнь. Я тебе, остроухий, серьезно говорю: так надоело драться. Вещи потом какие-то мятые, трупы обыскивать приходится… будь умницей.

Суна потянулась к мечу и дьеши словно впервые ее заметил.

– А девка твоя пусть катится с единорогом вместе. Лично я с бабами не сражаюсь – своих хватает.

Вихрь наклонил рог.

– В Траге рог единорога по тройной цене скупают, – тихо предупредил Мориан. Дьеши усмехнулся. Откуда-то из-за кустов вышли еще четверо, и у Амарисуны нехорошо засосало под ребрами. Шутки, прибаутки, а глаза у них холодные, злые и что-то подсказывает, что дерутся они так же бойко, как болтают.

– А ты не из пугливых. Ну как, слезаете или все-таки мечами помашем?

– Пусть сначала она уедет, – мотнул Мориан головой в сторону Суны.

– Отвязывай сумки и пошла вон, – коротко резюмировал дьши, уставившись на Амарисуну. Та упрямо вздернула подбородок.

– Подмогу приведешь, – одними губами, повернув голову к Суне, прошептал Аллард.

Один из нападавших тем временем проворно отвязал от седла сумки и благодушно хлопнул единорога по крупу, за что немедленно получил хвостом в глаз.

– Катись, пока дают, дура, – буркнул пострадавший злобно. – Скажи Крычу спасибо, он у нас благородный. Я б с тобой возиться не стал. По голове – и в лагерь.

Вихрь, не дожидаясь пока Суна решится, протиснулся между Смешинкой и дьеши и рванул с места в галоп – девушка только успела ухватиться за гриву.

– Стой! – Суна натянула поводья, едва они скрылись из вида грабителей.

– И не подумаю, – упрямо прижал уши к голове единорог, не сбавляя скорости.

– Стой, а то спрыгну! – сорвалась на визг Целительница. Вихрь перешел на рысь.

– Остановись! – вот теперь Амарисуна заплакала. Единорог остановился и, повернув голову, посмотрел, как Суна, зло всхлипывая, размазывает по щекам слезы.

– С ума сошла? Быстрей в Амэль Юрэнан, за подмогой надо – а ты рыдаешь.

– Их нашинкуют раньше, чем мы туда доедем, – ответила Амарисуна, вытирая лицо рукавом и вытаскивая из ножен меч. – А в помилование разбойников и убийц я не верю. Возвращаемся.

– Никуда я не поеду, – уперся копытами в землю единорог. – Тебе голову отрубят раньше, чем ты мечом взмахнуть успеешь, неумеха! Думаю, они прекрасно справятся сами. Особенно, если им не придется беспокоиться за твою жизнь.

Вместо ответа Суна ударила единорога пятками сапог по бокам.

– Не поеду, – замотал головой Вихрь. – Останусь здесь и пусть они там героически сдохнут, зато Ларна мне за тебя шкуру не снимет. И я себе копыта грызть не буду за то, что не уберег.

Целительница крепко-крепко сжала рукоять меча, свесилась вбок и заглянула Вихрю в глаза.

– Там мой тиа, мой Мориан, моя мелодия. Либо ты поможешь, либо я туда побегу, – тихо, очень тихо и страшно отчеканила она.

Несколько секунд единорог молчал. А потом развернулся и во весь опор поскакал обратно к месту нападения.

Аллард крутил силери непрерывно, не давая дьеши с правого бока приблизиться к Смешинке, с левого бока махал мечом Мориан, спрыгнувший вслед за Аллардом на землю.

Главарь, разозленный неудачной попыткой сначала подрубить Смешинку, а потом – перерубить руку Алларду, готов был сожрать эмъена живьем – дайте только подобраться. Ловкость, с какой эльф и Аллард умудрились обороняться, только прибавляла злости. Совершенно не знакомые с тактикой сражения против вооруженного силери воина, нападающие на Алларда сначала сунулись рубануть того мечами наотмашь, потом попробовали нанести удар под непрестанно мелькающие лезвия, потом решили атаковать по очереди, с разных сторон.

На бой это походило мало – скорее, на отчаянную оборону, и если соваться прямиком под лезвия силери желающих пока не находилось, то Мориана уже дважды пытались достать мечом, и было совершенно очевидно, что долго парировать удары нескольких клинков эльф ну никак не сможет, скорее ему пока что сказочно везло.

" И где моя хваленая магия наследника?" – мелькнула тоскливая мысль у эльфа в тот момент, когда он взмахнул мечом по диагонали снизу вверх и кажется, даже попал кому-то по руке.

Сзади кто-то всхлипнул – вскрикнул, видимо, один смельчак все-таки познакомился с силери поближе. Теперь противники эмъена применили другой маневр – две заходили с боков, один кидался вперед, и Алларду становилось все труднее предотвращать удары.

"Хорошо, что это не эльфы Предэпохи. Те меня бы уже изрубили", – Аллард сделал шаг назад и наткнулся на Смешинку. Лошадь стояла так спокойно, будто всю жизнь только и делала, что отдыхала в гуще схватки и время от времени пыталась укусить кого-нибудь за палец.

"Как-то неудачно путешествие заканчивается", – подумал Аллард и пнул под зад удачно повернувшегося грабителя.

"И очень быстро", – эмъен оценил бегущую из-за кустов, скатывающуюся вниз на дорогу подмогу грабителям.

"А мог бы ведь сейчас стоять по правую руку с отцом…", – мелькнула тоскливая мысль. – " И почему до сих пор мне в лопатку не вонзилась арбалетная стрела?"

– Ранавэлл! – надрывный крик, больше похожий на предсмертный вопль, нежели на боевой клич, заставил вздрогнуть не только дьеши, но и Мориана с Аллардом. Клинок нападающего вильнул в сторону, эльф отразил удар и получил возможность бросить взгляд в сторону источника крика. Секунды хватило для того, чтобы у Мориана встали дыбом волосы. Прямо на дерущихся, наклонив рог вперед, мчался Вихрь, с непередаваемо обреченным выражением морды, а сидящая в седле Суна, чуть наклонившая корпус вбок, сжимала в правой руке меч. Узревшему ее противнику Алларада видимо показалось, что девушка решила протаранить и чужих, и своих, потому что он вдруг бросил меч и отпрыгнул в кусты. Однако единорог сбавил скорость, и эльфийка, поравнявшись с ближайшим к ней грабителем, рубанула того наискосок. Дьеши повалился на землю как куль с мукой. Лицо Амарисуны на миг исказила гримаса; появилась и исчезла, и Суна подставила меч под удар второго дьеши, нацеленный в ноги Вихрю. Вихрь крутанулся на месте, лягнул кого-то копытами и клацнул зубами, отхватив чей-то кусок уха. Амарисуна отчаянно замахала мечом – будто мух отгоняла. Услышала слева крик и поняла, что проворонила удар. На ее счастье, Аллард оказался проворнее – прочертил на спине нахала кровавую полосу и тут же обернулся к другому. Тем временем эльф выбил из рук одного из дьеши меч, наградил того ударом под колени и сопроводил ударом рукоятью в основание шеи. Тотчас другой, видимо решивший, что меча Мориан не заслуживает, самым не геройским образом схватил того сзади за шею, а его напарник выбросил руку с мечом вперед, целясь в живот эльфу. Сам не понимая как, Мориан ударил ногой по дуге вовнутрь, меч некрасиво вылетел у дьеши из руки и упал рядышком на землю. Перехватив руку душившего его дьеши, Мориан наклонился вперед и перекинул того прямиком на лишившегося оружия товарища. Перевел дух и тут же отпрыгнул в сторону от особо резвого третьего.

Правую ногу девушки пронзила резкая боль, Амарисуна подставила меч под второй удар, и тут же кто-то вцепился ей в левую руку, пытаясь сдернуть с единорога. Вихрь заржал, поднялся на дыбы и загарцевал, мешая нападающим ухватить Амарисуну половчее. Девушка выронила меч. Держать круговую оборону уже не было смысла, численное превосходство врага было настолько очевидно и безнадежно, что Суна вдруг поняла, что сейчас кто-то из них упадет, убитый или раненый, за ним – другой, и их путешествию придет конец. И как же можно было так попасться…

– Ранавэлл! – это не было эхом, вернувшимся обратно с ветром, это было несколькими слаженными голосами, от которых у Суны замерло и в два раза быстрее забилось сердце. Со стороны Амэль Юрэнана неслись во весь опор десять всадников, все – сжимавшие в руках силери, все – сидящие в седлах как влитые, все – как один клинок, направленный в сердце. Четыре женщины, пятеро мужчин, и впереди на черном как ночь коне – предводитель с расправленными за спиной белоснежными крыльями. Все это выглядело настолько внушительно – под стать героическим легендам и сказаниям о доблестных временах, – что дьеши не стали дожидаться, когда неожиданная подмога приблизится на расстояние удара. Просто повернулись и бросились в лес, кто нырком, словно в воду, кто – высоко вскидывая ноги, кто – пошатываясь и зажимая рукой рану. Пятеро, впрочем, остались лежать на земле, один – так еще и шепеляво ругаясь и прижимая руки к лицу. Всадники перешли на шаг и поравнялись с Морианом и Аллардом. Последний уставился на белокрылого эмъена как на привидение.

– Все целы? – Рядом с черным жеребцом остановилась темноволосая эльфийка

– Если бы не вы – лежать нам на земле, – признался Мориан, скашивая глаза на застывшую неподвижно Амарисуну.

– Видимо, мать-земля не желает забирать вас раньше времени, – ответила эльфийка. – К нам прилетел шэт'та с сообщением от тиа Андагриэль, адресованным Амарисуне Ноэйл. Поскольку Суна еще не приехала, то Улиэнь регулярно посылал дозоры на дорогу – мы знаем, что тут периодически бесчинствует шайка дьеши, нас-то они трогать боятся, их поймать – тоже никак, не по лесу же с утра до ночи бегать, а вот одинокий путник… или трое путников.

– Ты посылал отряды из-за Амарисуны? – Мориан перевел взгляд с белокрылого эмъена на бледную как смерть Суну и обратно. – Ты тот самый эмъен, который воспитывал Амарисуну, пока ее родные ударялись в очередное путешествие?

– Воспитывал? – изогнул бровь эмъен, пристально глядя на Суну. Алларду показалось, что девушка сейчас упадет в обморок. – Твой крик был слышен на много шагов вокруг, это чтобы самой не так страшно было? – с кривоватой усмешкой продолжил Улиэнь, обращаясь уже к Суне.

Амарисуна покачнулась и схватилась за гриву единорога покрепче.

– Что ж, я думаю, о цели своего визита – особенно вашего, – обратился эмъен к Алларду, – вы расскажете нам по дороге. Все-таки странно видеть свою… бывшую воспитанницу в компании с другим эмъеном, да еще, когда тиа лично присылает ей письма.

Из-за спины темноволосой эльфийки выехал мужчина – широкоплечий, белокожий, с собранными в хвост золотыми как солнце волосами. Серые глаза смотрели прямо на Суну, а правая рука потянулась к шраму, пересекающему щеку. Увидев его, девушка тихо всхлипнула и совсем нехорошо посерела лицом. Мужчина прищурился.

– Здравствуй, Ноэйл. Что ж ты так – зов к бою помнишь, а здороваться – не здороваешься, – поднял он руку в приветственном жесте.

Аллард и Мориан покрутили головами.

– Чего-то я недопонимаю, – шепнул Аллард эльфу. Суна схватилась рукой за горло.

– Ше… Шенэр… ты…

– Жив, – подтвердил эльф охотно, разводя руками, словно извиняясь.

– Не пугай мою бывшую воспитанницу, – теперь уже с явной иронией произнес Улиэнь, и Мориану, увидевшему, как задрожали руки у Суны, захотелось встряхнуть эмъена за шкирку, хотя что-то ему подсказывало, что вряд ли бы это получилось.

– Значит, теперь уже воспитанницу? – неожиданно горько поинтересовалась Суна, слезая с единорога и поднимая меч с земли. Эмъен дернул краешком тонких губ.

– Ну, ты же сама так представилась, верно? Впрочем, я смотрю, как держать меч ты не забыла. Криво, как всегда. Что ж, если ты так хочешь, – эмъен кивнул Алларду и Мориану. – Представляю вам Амарисуну Ноэйл, бывшего воина клана Амэль Юрэнана, мою ученицу, сбежавшую от нас несколько лет назад.

– Амарисуна села обратно в седло и прикусила губу.

– Давай, чего уж там, – сказала она, разворачивая Вихря по направлению к Амэль Юрэнану. – Говори прямо: предательницу.

И прежде чем Улиэнь успел ответить, Суна похлопала Вихря по холке, и тот взял с места в галоп.

***

"Милая Суна, надеюсь, твое путешествие проходит хорошо, ты здорова и находишься в безопасности. Я посылаю тебе привет от Эллора – мы славно пообщались. Он сказал, что ты и твой друг были у него в гостях. Я знаю, твой друг пустился в долгое путешествие – едешь ли ты с ним? Или возвращаешься обратно? Твое письмо было таким простым и лаконичным, что на миг мне показалось, что ты ничего и не знаешь. Я говорю тебе: я знаю, я что-нибудь придумаю и найду тех, кто поддержит нас, раз уж Совет не принял никакого решения.

Я говорю тебе: береги себя и его. И удачи нам всем, Амарисуна.".

Мориан отложил свиток в сторону, на резной столик, и задумался.

"Итак, Эллор поговорил с Андагриэль, а Совет, похоже, решил спрятать голову в песок и сделать вид, что ничего не произошло. Наверное, не без помощи предателей. Что ж, я верю в мудрость Андагриэль. Возможно, они с Эллором сумеют подготовить хотя бы свои земли. Не самые утешительные новости, но лучше что-то, чем ничего.

Поедет ли со мной Суна… Пожалуй, что нет. Продолжать путешествие – значит наверняка подставить ее под удар, а не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось.

Да еще и этот эмъен… Не знаю, что натворила Суна, но разве я не обязан защищать своих подданных и близких от всех невзгод и печалей?

Осталось только понять, как защитить ее.

Воин Клана. Целитель. Какие еще сюрпризы ты приготовила мне, Амарисуна Ноэйл?"

В Амэль Юрэнан они въехали под аккомпанемент наспех состряпанной Морианом легенды. Мол, после посещения Умбариэля Суна возжелала продолжить путешествие, правда, задерживаться в Амэль Юрэнане не планировала, да и вообще, скоро повернет обратно в сторону Андагриэль. А Аллард – эмъен, путешественник, потомок тех, кто не принимал участия в войне Предэпохи. Попросил защиты и помощи после неприятного происшествия в Очушках.

Рассказывать об этом другому эмъену было очень странно, но еще более было странным, что, нескладный, насквозь фальшивый рассказ казалось совершенно удовлетворил любопытство Улиэня. То ли решил, что истинная цель путешествия – не его дело, то ли поверил в искренность намерений Алларда, то ли намеревался продолжить расспросы позже.

Амарисуна ехала впереди всех – с гордо поднятой головой, выпрямленной спиной и Мориан подреберьем чувствовал, что сейчас она очень, на редкость несчастна и подавлена. Но разве она откроет причину и смысл своих последних слов?

То, что Амэль Юрэнан земля – не совсем придерживающаяся общепринятых правил, Закона и взглядов было ясно с того момента, когда они пересекли границу. Во-первых, границы земли были отменно укреплены. И дозорные вышки, и отменно вооруженные стражи, толщина ворот и высота каменных стен, все наводило на мысль, что Амэль Юрэнан, в случае чего, может и выдержать долгую осаду и сам оказать сопротивление. Во-вторых, на воинов Клана здесь косились не с неприязнью или страхом, но с уважением, а кое-кто, увидев Амарисуну, начинал хватать прохожих за рукава и довольно невежливо показывать пальцем. В-третьих, Улиэня здесь явно любили, что казалось совсем уж диким, на Аллара смотрели с любопытством, но и только, а среди эльфов Мориан заметил несколько человек и сельтов. Наконец, во всем – несмотря на внешнее спокойствие, чувствовалась такая дисциплина и такая воля, будто Мориан перенесся в Предэпоху.

Лошади ступили на брусчатую мостовую. Эльф с любопытством разглядывал камень: темно-серый, с зеленоватыми прожилками, аккуратно подогнанный друг к другу. Поднял голову и огляделся: одно– и двухэтажные домики, крытые новенькой черепицей, радовали глаз аккуратно покрашенными стенами, резными оконными рамами и пестротой палисадников, где цвели поздние цветы. Несмотря на время года, Амэль Юрэнан казался удивительно теплым и солнечным, хоть и был вечер, и солнце спряталось за тучами. Нигде раньше Мориан не чувствовал себя таким спокойным и таким сильным. Казалось, что сама земля питает его, поддерживает заботливо, вселяет уверенность.

Школа Улиэня находилась в центральной части Амэль Юрэнана. Аллард, жадно оглядывающийся вокруг, то и дело задавал Улиэню вопросы, да с таким жаром, словно несколько лет не говорил с другим эмъеном. Улиэнь отвечал вежливо, пространно и неизменно невозмутимо.

В конце концов, Мориан похлопал Смешинку по холке, попросив чуть прибавить ход, и поравнял коня с Амарисуной. Теперь девушка ехала, опустив голову и вцепившись в рукоять меча так, словно это была ее единственная защита неизвестно от чего. К тому моменту, как они наконец увидели впереди высокое – трехэтажное – каменное здание школы, опутанное сверху донизу вьюнком, Суна выпрямила спину, расправила плечи и сделала такое невозмутимое выражение лица, что Мориан только подивился.

По двору школы она прошла, глядя строго перед собой, подождала, когда Улиэнь вынесет ей послание, прочитала и молча отдала его Мориану.

– Я приготовлю вам комнаты, – обратился Улиэнь к Алларду. Темноволосая эльфийка, поднявшаяся на крыльцо вместе с ним, сверкнула глазами.

– Только, пожалуйста, не угловую. Там пыли – до вечера не уберемся, – с улыбкой попросила она.

Улиэнь дернул плечом. Амарисуна попятилась и сбежала вниз по ступеням крыльца во двор. Останавливать ее Улиэнь не стал, а Мориану показалось глупым бежать следом и назойливо кричать:

– Амарисуна, а что собственно происходит?

Теперь, устроившись в любезно предоставленной Улиэнем комнате, и прочитав свиток, он пожалел, что не догнал девушку. Хотя бы для того, чтобы спросить, что она думает по поводу послания Андагриэль. Или сказать, чтобы возвращалась обратно, домой. Или…