Текст книги "Колыбельная для эльфа"

Автор книги: Ольга Хрипина-Головня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

– Предательница… какое громкое слово для такой хрупкой эльфийки, – пробормотал Мориан, натягивая сапоги. – Не понимаю, решительно не понимаю, что могло произойти, чтобы она так себя клеймила, а ее при этом пускали в эту землю и в этот дом.

Эльф потер лицо руками и устало выдохнул.

– Пора заканчивать с этим всем. Отправлю ее обратно в Андагриэль. Расслабился я совсем. Раньше, поди, всю дорогу перед собой прощупывал, а тут – наследный правитель этот с силери, девчонка с открытым ртом постоянно ездит, разгеройствовался, стыдно стало осторожничать.

Мориан подтянул ворот рубахи и достал из сумки куртку с теплым подбоем. Ее он купил в одном из человеческих селений, причем торговец уверял, что "теплее и надежнее не найти, хоть еще пять дорог истопчите". В первой же драке у куртки оторвался пояс, который Мориан потом все никак не мог пришить обратно. В разгар проливного дождя эльф зацепился капюшоном за ветку дерева, и тот бесславно спикировал на землю, а кожа на рукавах почему-то пошла проплешинами. Мориан не пожалел времени – сделал крюк и вернулся, чтобы набить жуликоватому торговцу морду, но тот – весьма своевременно – решил наведаться к родне в какое-то никому не известное селение, а может и прятался где-нибудь в подполе, пока злющий эльф рыскал по улицам. Куртку Мориан не выбросил лишь по одной причине: пока что она исправно грела.

– Колыбельную зачем-то ей играл – петь она мне ее, что ли, будет? – эльф покачал головой, задул свечу, горевшую рядом со свитком, и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. На лестнице он столкнулся с поднимающимся навстречу Улиэнем, эмъен посторонился, пропуская, и начался спускаться обратно.

– Я искал вас… тебя, Мориан. У нас ужин скоро. Увидишь Амарисуну – передай ей. Она еще даже в комнату не приходила.

– Если найду – передам, – эльф слегка наклонил голову, здороваясь с идущими навстречу эльфийками. Те подняли левую ладонь в ответ, и мужчина горько усмехнулся. Такой обыкновенный – и недоступный жест вежливости.

– Мне туда, – Улиэнь показал на вход в тренировочный зал второго этажа. Там уже находились девять учеников, почтительно ожидающих эмъена. Мориан поправил обруч на лбу.

– Послушай…

– Красивая вещь, – эмъен перебил эльфа. – Ритуальная что ли?

– От отца осталась. Просто память – ничего более, – соврал эльф бодро. И покрутил кистями рук, разминая.

– Суна так искренне называет себя предателем – она правда совершила что-то ужасное?

Улиэнь спокойно выдержал пристальный взгляд эльфа.

– Она называет себя так, насколько чувствует свою вину. Я не считаю ее предателем, на миг в глазах эмъена плеснулось что-то вроде жалости или нежности.

– Вероятно, я был слишком резок, давая оценку ее поступку и его причинам.

Улиэнь сделал пару шагов к залу.

– Но бросать тех, кто нуждается в твоей помощи, бросать тех, кого якобы любишь – этому я ее не учил. Извини, меня ждут.

Мориан посмотрел на закрывающуюся за эмъеном дверь и прищурился.

– Он этому не учил. Конечно уж. Бросаться на здоровенных грабителей ты ее тоже не учил, я думаю. Сама догадалась.

Улицы Амэль Юрэнана ярко освещались факелами. Переулки и площадь, по которой шел эльф, быстро заполнились прохожими – отдыхающими, праздно шатающимися, влюблено прогуливающимися, вдумчиво созерцающими или просто дурачащимися. Торговцы выставляли не разошедшийся за день съестной, долго не хранящийся товар – Мориан вытянул из корзинки ароматную, пышную сдобу и надкусил.

– Вот везде бы так, – усмехнулся он.

Впрочем, если бы в городе или селении толпа снесла бы торговца вместе с корзинкой – то флегматичные эльфы равнодушно протекали мимо – домой, в гости или таверны, где за сущую безделицу можно было глотнуть сельтского или аргкского вина, поморщиться, и с облегчением прокомментировать, что свой пон несомненно лучше.

Мориан дошел до развилки и задумался. Налево шла улица сплошь в одноэтажных домах, направо, в горку, – маленькая аллея.

– Как же мы любим аллеи. Романтика, ходишь туда-сюда, девушку обнял за талию, – пробормотал Мориан, сворачивая направо. – Даже неудобно в одиночку ходить.

Навстречу, нога за ногу, плелась заговорщицки перешептывающаяся парочка. Мориан окинул одобрительным взглядом фигуристую девушку, в весьма фривольном платье, что не укрылось от ее спутника.

– Что смотрим? Своих нету? – насупился светловолосый высокий юноша, надвигаясь на эльфа, посмевшего пялиться на несравненную и неприкасаемую возлюбленную.

– Поклонись своему тиа и иди себе, – вырвалось у уставшего Мориана. Эльф, мысленно ругая себя на все корки, прикусил язык. Юноша вытаращил глаза.

– Ах, да пойдем уже, – потянула эльфа за рукав девушка, попутно кокетливо стреляя в сторону Мориана глазами. Мужчина галантно поклонился, и, обогнув светловолосого, двинулся дальше.

С женщинами получалось хуже – но мужчины, стоило посмотреть Мориану им в глаза, терялись. Вековая память рода что ли, или магия, или что еще – но только на какое-то время они нутром признавали в нем своего тиа, неприкосновенный род защитников своих предков. Потом, конечно, приходили в себя, лезли в драку, если таковая намечалась – но зачем же каждый раз ждать этого момента?

Мориан прикоснулся к рукояти меча.

Объяви он себя их тиа – последним наследником древнего рода – хватило бы ему теперь власти, чести, уважения и признания, чтобы отменить Закон и напомнить эльфам, чем руководствовались их прародители?

Мориан передернул плечами.

– Эй, уважаемый! – в спину ударил громкий крик. Обернувшись, Мориан узрел все того же светловолосого эльфа, видимо, вышедшего из ступора. Светловолосый, решительно сдвинув брови, шел прямо на Мориана, сзади, надув губы, семенила девушка.

– Слушай, а вот что ты только что сказал? – упер светловолосый Мориану палец в грудь. Мориан проследил за пальцем.

– Я? – сделал он вид, что забыл.

– Ты, ты. Собственно, наследный тиа – это как раз я, так что я не понял, что ты там говорил про тиа и иди себе? Ты мне сказать хочешь, что у меня объявился побочный брат что ли? Как в старых рассказах, которые моя бабушка так любила?

Эльф совершенно неожиданно улыбнулся, словно сама мысль о таком развитии событий его насмешила, и поднял левую ладонь. Мориана прошиб холодный пот. Одно дело, наклонить в ответ на приветствие голову простому эльфу, или отшутиться, другое – проигнорировать приветствие тиа. А покажи-ка ты ладошку, а что там у нас? Клеймо? А ну-ка, Стражи! За шиворот его и вон отсюда. Да приметы по всем землям перекиньте, чтобы не пускали. А то и руку отрубим, если сопротивляться будет. Пауза затягивалась, Тиа недоуменно сдвинул брови. Мориан уже подумывал, не изобразить ли ему конвульсии от внезапного приступа неизвестной болезни, или же просто спастись бегством, как сзади раздался крик на грани визга, и кто-то повис у Мориана на шее.

– Люби-мый, где ты пропадал?! – вопрошала какая-то эльфийка голосом Амарисуны, параллельно теребя Мориана за уши и ероша волосы.

Тиа несколько стушевался.

– Ой, настоящий тиа, да? По одежде вижу! Какой хорошенький! – с бесцеремонностью наивной дурочки из отдаленных земель Суна бросилась обнимать эльфа. Эльф приосанился и неуверенно приобнял Амарисуну. Со стороны спутницы тиа раздался отчетливый зубовный скрежет

– А я все думаю, чего мой вкуснюлечка не идет на свидание, а он с самим тиа говорит! – продолжала болтать Суна, беря Мориана под руку и потихоньку отступая. – Мы все путешествуем, но вот так вот на улице тиа встретить, – продолжала она нести откровенную чушь, словно приехала не из эльфийской земли, а откуда-нибудь от сельтенов, чьего правителя можно было увидеть разве что на торжествах – да и то под усиленной охраной.

– Можно я его у вас заберу, я так соску-училась! – Амарисуна игриво помахала рукой тиа, и поволокла Мориана прочь.

– Вкуснюлчека?! – с изумленным отвращением спросил Мориан, когда они отошли подальше.

– Ты хоть обними меня для виду, – прошипела Амарисуна, поворачивая голову через плечо и косясь на оставшихся позади эльфов. Мориан с готовностью обнял девушку за талию и сбавил шаг.

– Вовремя ты появилась. Как ты догадалась, что это тиа?

Амарисуна хмыкнула.

– Хороша б я была, если бы, живя тут, не запомнила как выглядит наследный тиа.

– В самом деле, я и забыл, – пробормотал Мориан. – Я, кстати, тебя искал – ужин вроде как намечается.

– Ну так иди, питайся, – Суна еще раз обернулась, удостоверилась, что они отошли на безопасное расстояние, помедлила и все-таки сбросила руку Мориана с талии.

Девушка присела на кованую скамейку на левой стороне аллеи.

– Пойду. Вместе с тобой, – Мориан сел рядом. – Ты знаешь, я не буду делать вид, что мне все равно, и что я не любопытен. Скажу так же, что Улиэнь не считает тебя предателем.

– Но? – спросила проницательно Суна.

– Но бросать тех, кто нуждается в твоей помощи, бросать тех, кого якобы любишь – этому я не учил, – процитировал эльф.

Амарисуна закрыла глаза.

– Спокойно здесь, да? Мориан, – Амарисуна открыла глаза и повернулась к эльфу. – А если я тебе расскажу – ты мне посочувствуешь или тоже сочтешь, что я не права?

Мориан покрутил носком сапога.

– Я пока не знаю, что ты мне расскажешь, – резонно ответил он. И, глянув на погрустневшее лицо Амарисуны, добавил:

– Но точно не встану и не уйду, сказав, что не желаю тебя больше видеть.

Суна по-хозяйски положила голову эльфу на плечо. Мориан вздрогнул, но промолчал.

– Это если тиа пойдет, – пояснила Суна не очень убедительно. – Пусть видит, что тут такая идиллия, что не до приветствий.

– А у нас, оказывается, идиллия? – шутливым тоном спросил эльф, легонько щелкнув девушку по макушке.

Эльфийка не ответила, повернула голову, устраиваясь поудобнее, потом вздохнула, выпрямилась и облокотилась затылком о спинку скамейки.

– Я тебя не прогонял.

– Я сама прогналась. Ты знаешь, когда я была ребенком, родители, вернувшись из очередного путешествия вглубь земель, решили взять меня в Миарронт. По-моему, там был какой-то праздник, а родители всегда были достаточно широких взглядов, в том смысле, что они не считают, что эльф должен сидеть в границах своих земель, и делать вид, что другого мира не существует. Они и воинов Клана всегда уважали, а с Улиэнем – отец, когда был подростком, вместе играл, Улиэнь совсем маленьким был.

– Где они сейчас? – перебил Амарисуну эльф. Та пожала плечами.

– Последний раз они прислали шэт'та откуда-то из-за гор. Остановились в человеческом селении, очень довольные жизнью. Обещали, что вернутся, когда у нас холода пройдут, и навестят меня. Может быть, останутся на какое-то время.

– Так значит, Миарронт, – вернулся Мориан к предыдущей теме.

– Да. Солнце светило, было много музыки, стало жарко, мы устали от шума и зашли в корчеву.

Суна зябко повела плечами.

– Через стол от нас сидели несколько мужчин. Не помню, то ли им отец не понравился, то ли мама, наоборот, приглянулась. А может быть, просто скучно стало…

Амарисуна обхватила себя руками за плечи.

– Помню, как папа стоял и пытался что-то им вежливо объяснить, надеясь защитить нас. Как мама меня к себе прижимала, а они хохотали и выкрикивали что-то. А потом из-за другого стола встал сельт. И подошел к нам. Просто подошел, сказал что-то и положил отцу руку на плечо.

У него не было оружия, он не кричал, не угрожал, но мне вдруг показалось, что передо мной выросла каменная стена. И никто нас теперь не тронет.

– Не тронули? – тихо спросил эльф.

– Не тронули. Я не могла заснуть в ту ночь. Мне было очень стыдно, что на какой-то момент мне захотелось, чтобы моим папой был тот сельт. Чтобы никто никогда больше не смог оскорбить нас. Не знаю, что чувствовала мама.

– Меня больше интересует, что твой отец чувствовал, – пробормотал Мориан. Ему вдруг захотелось оказаться в той корчеве, только чтобы Суна была не ребенком, а такой, как сейчас. И чтобы перед ней, стеной, стоял он, а не оставшийся неизвестным сельт.

– Когда родители снова уехали, я попросила отца Улиэня взять меня в школу. Мне показалось, что так я смогу избавиться от чувства стыда и беспомощности. Быть ученицей в единственной школе, где наставник – эмъен. На территории эльфов. Да о них легенды ходили!

– Почему ходили? И сейчас ходят. Например, как пара воинов, арга, надувшего их при расчете, вернулись и повесили за ногу, прямо над лавкой. А на следующий день весь его клан пришел требовать сатисфакции. Так их вдоль аллеи за ноги и подвесили. А когда те немного остыли – сняли и устроили совместную попойку на всю ночь. Еще и скидку на тренировочне мечи выбили.

Суна слабо улыбнулась.

– Отец Улиэня меня не взял, но отправил к Улиэню. В группу молодых учеников. Я была не самой худшей ученицей, правда, – в голосе Суны появились нотки гордости.

– Мне тяжело было, не скрою. Но когда я впервые выиграла тренировочный поединок – я наконец-то почувствовала себя кем-то. И с кем-то. Под защитой.

Я очень гордилась нашей школой.

– А как же целительство? Или у тебя тогда еще не было дара? – полюбопытствовал эльф.

– Был. Но я как-то не обращала внимания. Ну, ранку залечу. Ну, вывих пройдет. Родители не сразу заметили, что у меня есть такие способности. А когда обнаружили – я уже загорелась идеей стать воином Клана и отказалсь идти в ученицы к Целительнице. Хотя та очень настаивала. Говорила, у меня редкий, очень редкий дар.

Амарисуна тяжело вздохнула.

– А потом мы стали выезжать за пределы земли. С мелкими заданиями, первые пробы сил.

В мой пятый выезд мы отправились к Лемусу – нам прислали оттуда шэт'та

– Человеческое селение? – вспомнил карту Мориан.

– Да. Через озеро от них было небольшое поселение сельтенов. Те, кто в Лемусе жил, в ту сторону старались не ходить, а сельтены на их сторону не заходили. И вдруг – двое мертвецов-сельтенов за три ночи. Прямо у Лемуса. Тамошний староста решил по-тихому их закопать и велел всем молчать. Мало ли, какие дела у селтенов произошли. Не хватало еще с ними конфликта. А потом стали поговаривать, что у сельтенов какие-то темные вещи стали происходить. То ли учения какие, то ли еще нескольких мертвецов нашли… Люди испугались, после захода солнца за ограду никто носа не показывал, а утром – толпой выходили, искать, не остался ли очередной "подарочек".

– И никому не пришло в голову придти сюда за помощью, – удивился Мориан.

Суна посмотрела в темное небо. Бегущие по нему тучи с едва заметными контурами напоминали о том, что теплое время ушло – скоро начнут дуть холодные ветры, и по утрам снова будут мерзнуть руки и нос. Паршивая пора.

– Раньше бы пришло. Теперь же… Ну, живут неподалеку эльфы. Так много ли их, то есть нас, кто видел? В конце-концов, староста набрался смелости и отправил шэт'та в нашу школу. Улиэнь заручился поддержкой тиа и мы отправились к сельтенам.

Месяц выглянул из-за тучи, укоризненно посмотрел на парочку, которая вместо того, чтобы шептаться и целоваться сидит с задумчиво-серьезным видом, и скрылся, видимо, не вынеся такого варварского пренебрежения к пустой аллее и романтическому отблеску факелов, воткнутых в кольца – подставки вдоль дорожки.

– Мы не успели даже до Лемуса доехать – я отстала, подпругу проверяла, остальные уехали вперед, и вдруг слышу – Ранавэлл! Крик наш боевой. Не шутка, не задор – а настоящий призыв. Мне стало страшно, представить себе не можешь, как страшно, Мориан. Я поехала вперед и увидела…

– Ранавелл!

Не может этого быть. В чем дело?!

– Ранавэлл!

Суна вскочила на спину коня и коснулась пятками боков, посылая его вперед. Дорога тяжело пошла в горку и вдруг резко ушла вниз, стремительно убегая к горзиноту. Суна осадила коня и застыла на месте, не в силах шевельнуться. Зажатые с двух сторон лесом, и рекой позади, ее друзья отчаянно дрались с вдвое большим количеством неожиданных соперников. Двигающихся с поразительной ловкостью и грацией, взмахивающих мечами и силери с такой скоростью, что всех навыков отряда хватало лишь на оборону. И ветер – холодный, ощущаемый только Амарисуной ветер, как со дна могилы, как из пасти темноты, он окутывал дерущихся – сельтенов, дьеши и нескольких человек, заставляя не чувствовать боль, наполняя мышцы силой. Суна-Целительница это чувствовала, Суна – воин сидела в седле, парализованная охватившим ее ужасом.

"Бери меч, иди же к ним".

Но руки не слушались. Крылья мелькнули среди дерущихся – взмах, сдавленный стон, и левая рука эмъена повисла плетью. Как он будет держать силери одной рукой?

" Будь ты проклята, почему ты медлишь?!".

Шенэр скользнул глазами по Амарисуне. Меч противника чиркнул по щеке, а в следующий момент сам противник, дьеши, наклонился и упал. Меч одного из воинов Клана остался торчать у дьеши в спине.

Несколько селтенов заметили девушку и бросились к ней.

Оцепенение прошло.

Девушка развернула коня и бросилась прочь, подгоняемая заполнившим ее ужасом – липким, вязким, удушливым, забившим ноздри, застилающим глаза, сбивавшим дыхание.

Амарисуна опустила голову и подняла плечи, словно пытаясь спрятаться.

– А потом? – голос Мориана был спокоен, но Суне показалось, что она различила в нем презрение. Ей захотелось вскочить и убежать прочь, но она заставила себя выпрямить спину, посмотреть эльфу в глаза и продолжить рассказ.

– Потом я вспомнила, что Улиэнь остался там. И что я еще накануне с полными слез глазами слушала легенду о войне Предэпохи и о предках Улиэня, которые прорвали кольцо осады эмъенов, чтобы присоединиться к эльфам и помочь им держать оборону.

Я развернула коня обратно. Даже не помню, что я тогда чувствовала.

Но когда я доехала, бой уже был закончен. И мы проиграли.

На ногах не осталось никого. В первый миг Амарисуне показалось, что в траве лежат одни мертвецы. Потом к ней вернулся слух, и она смогла различить хрипы и еле слышные стоны.

Кто-то лежал с открытыми, полными темноты глазами, как Шенэр, меленько дергал ногами сельтен, и хрипела Танаэр, держа окрашенную темной кровью руку на животе.

Суна подползла к женщине, уставившейся на нее бессмысленным взглядом. И положила ей на живот руку.

Бесполезно. Слишком страшно – что, если платой за помощь другим станет своя чудом спасенная жизнь?

Не получалось. Страх вымывал все, оставляя только желание забиться в угол и баюкать себя, убежать прочь от этого страшного места.

Улиэнь…

Суна закрутила головой, ища среди тел крылья. Увидела – сидел, прислонившись к дереву у обочины, и смотрел на нее, а из глаз медленно, но верно уходила жизнь.

Только не ты!

Амарисуна подползла к эмъену, снедаемая страхом и болью, разлившимися в сердце.

Сила толкнулась в ладони – никогда ее еще не было столько. Никогда еще нить жизни не была видна столь отчетливо. Никогда еще Суна не была готова держать ее даже ценой своей жизни.

Лицо Улиэня порозовело, он сделал слабый вздох и обмяк, как тот, кто чуть не перешагнул порог в гости к смерти, но передумал, и теперь спасается в бессознательности.

Сзади раздался крик – кричал Шенэр. Тело эльфа выгнуло дугой, распахнулись бездумные черные глаза. Перейденная грань в неведомое, холод всех холодов.

Этого Амарисуна вынести не могла. Встала, полусогнувшись, перешагнула через тело дьеши и побрела-побежала, спотыкаясь, к коню. Теряя на секунды сознание, взобралась в седло, тронула бока коня – туда, в Амэль Юрэнан, за помощью, скорее! Слишком страшно оставаться на месте.

Она вернулась с подмогой, полуживая, и смотрела, смотрела, смотрела…

Как Улиэнь, стоя на коленях возле Шенэра что-то бормочет на своем языке, в поединке с той чернотой в глазах. Снова на грани, платя собой за своих, ведь магия смерти эмъенов берет взамен у эмъена часы, дни и годы жизни. Платя, как настоящий друг. Наставник. Соратник.

Кончики пальцев знакомо покалывало – бери и черпай свою силу, страх прошел. Только поздно уже, девочка моя.

Улиэнь, почувствовав ее взгляд, обернулся. Посмотрел на нее, миг, два, три, и отвернулся, бросив:

– Цела.

Больше он не сказал ни слова.

– Мне надо было вернуться в школу. Мне надо было просить прощения. Но я не могла. Да, я повернула коня. Я спасла жизнь Улиэню. Тогда я думала, что отправившись за помощью, я потеряла тех, кого могла спасти. Я думала, что Улиэнь никогда не простит мне этого. Теперь я понимаю, что поступила правильно, приведя других Целителей. Одна бы я потеряла больше жизней, чем ушло, пока я ездила за подмогой.

Но… ведь все-таки я сбежала. Я бросила тех, кого называла друзьями.

Мне казалось, они должны были ненавидеть меня.

– А они? – Мориан подложил руки под голову и, запрокинув ее, уставился на луну. Он не хотел видеть как Амарисуна плачет. Он никогда не умел утешать.

Против ожидания, Суна не заплакала. Так, шмыгнула носом, сделала паузу, чтобы голос не дрожал, и упрямо продолжила.

– Не знаю. Я ушла в ученицы к одной из Целительниц. Я стала ценить и уважать свой дар. Я знала, что могу потерять его и больше не прикоснулась к оружию. Я тебе больше скажу – я школу стороной обходила, я уехала в другой конец Амэль Юрэнана, я была уверена, что Шенэр умер, что меня презирают.

Суна закрыла и открыла глаза.

– Где-то через луну, я встретила Танаэр. Я не могла смотреть ей в глаза, а она сказала, что они собирают отряд, чтобы искать тех, напавших, и разобраться, в чем дело.

И что им нужен Целитель. Такой как я. Единственный внутренний Целитель во всей земле.

– Ты поехала?

– Нет. Я испугалась смотреть им в глаза. Испугалась, что снова сбегу, что потеряю свою силу. Я знала, что будут раненые. И решила, что лучше помогу им здесь. Я знала, что будут убитые. И не хотела видеть, как они погибнут.

Их и привезли под покровом ночи потому, что их била судорога. Их выкручивало так, что страшно было смотреть на искажающиеся лица. А когда они распахивали бездумные, безумные глаза, в них не было ничего, кроме темноты. Такого всепоглощающего мрака, что становилось страшно до крика.

– Тьма, – коротко бросил эльф. – Видимо, Амарг проводил первые опыты со своими будущими воинами. Как они смогут контролировать тьму внутри себя. То, о чем рассказывал Аллард.

Амарисуна кивнула и опустила голову.

– Ты понимаешь? Если бы я поехала с ними – могло быть по-другому. Я не помогла им в том бою, я бросила их в другом. Кто я, как не предатель? Я пришла в школу, как только услышала о том, что произошло. Но было поздно.

Амарисуна устало уронила голову на руки. Одного она вернула сюда, в мир живых, но на сколько еще хватит ее сил? Лучше бы она поехала с ними, пусть бы ее зарубили с первого удара, пусть бы она погибла – но не так, стоя рядом с ними, невредимой!

Хриплый выдох.

Эмъен отошел от кровати с Танаэр.

Танаэр, Танаэр, всегда первая, всегда вперед.

Наверное получилось. Эльфийка задышала ровнее. Древняя магия смерти против магии смерти. Неожиданное противостояние. Вот только какой частью жизни ты за это расплатился, Улиэнь? Сколькими силами, всем здоровьем, или частью его? Своей душой, или частью ее?..

Эмен поднял глаза и словно впервые увидел Амарисуну.

– Улиэнь…

– Лучше бы ты помогла им, а не бежала, чтобы потом придти ко мне.

Суну мелко затрясло.

– Я предатель, Мориан. Я снова бросила их. Снова предала, не поехав с ними.

– Ну и чтобы ты сделала? Целила на поле боя? – резонно возразил эльф.

– Да пусть и так! Сколько времени мы упустили, пока раненых везли обратно! – яростно выкрикнула Амарисуна. И понизила голос до шепота.

– Я уехала той же ночью. Не попрощавшись, забрав только необходимое. Я сбежала в Андагриэль. Нанялась в ученицы к Ларне.

Я надеялась первое время, что Улиэнь приедет, найдет меня, и в то же время понимала, что этого не будет.

Я почти уговорила себя не вспоминать ни о чем, я думала, что я забыла, как держать в руках меч.

Суна пристально посмотрела на эльфа.

– Но я не забыла, Мориан. Ты знаешь, я просто не могла сегодня уехать, бросить тебя и Алларда. Я взяла в руки меч и словно вернулась домой, Мориан. А ведь это так страшно – отнимать у кого-то жизнь.

За деревьями позади эльфов негромко вякнула птица и послышалось недовольное ворчание ма-а.

Мориан поднялся со скамьи, потянулся и наклонил корпус к Амарисуне, уперевшись руками себе в колени.

– Ты спрашивала, что я скажу: права ты или нет.

Суна съежилась.

– Ты действительно предала их, когда сбежала во время первой битвы. Ты предала их, когда струсила, и даже не пришла пожелать удачи, когда они отправлялись во второй бой. Но ты возвращалась. Мне этого достаточно. Им, думаю, тоже.

Суна вздрогнула.

– И еще, – невозмутимо продолжал эльф. – Раз ты не могла им помочь потом, то должна была остаться и поддержать Улиэня, а не уходить. Он не думает, что ты предатель, но он зол и обижен – все они, теперь я это понимаю. И они правы.

Суна подняла на эльфа несчастные глаза.

– И что же мне теперь делать? – тихо спросила она.

– Ты ведь их всех любишь, и скучала по ним. Просить их простить тебя и рассказать все, как ты рассказала мне. Иначе всю жизнь ты будешь бегать от тех, кто на самом деле был и может быть твоими друзьями.

Амарисуна покачала головой, помолчала и поднялась со скамьи.

– Пойдем. Ты звал ужинать – я действительно проголодалась, – тихо сказала она, пряча глаза, чтобы Мориан не увидел, что она плачет.

Эльф помедлил, протянул руку, будто хотел коснуться девушки и опустил.

– Пожалуйста, не надо, – попросил он, поднимаясь следом. – Я знаю, как справиться с твоей злостью, с твоим острым языком, с твоим упрямством. Но я не знаю, что делать с твоими слезами, моя милая.

Суна вздрогнула.

– Твоя милая обуза ты хотел сказать? – улыбнулась она, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Мориан прикусил губу.

– Нет, не обуза. Наоборот, я…

– Ты?..

– Когда ты рядом, я понимаю, что я не один в своей дороге, – признался эльф. – Твое присутствие дает мне сил не сдаваться, дает мне веру, что я пройду путь до конца.

Целительница покраснела.

– Но я ведь не делаю ничего особенного, – пробормотала она.

" А жаль", – чуть было не вырвалось у эльфа, но он вовремя прикусил язык.

– Кстати, – спросила Амарисуна, когда они уже шли обратно по аллее. – Я все спросить хотела: там, в Умбариэле, что такое ты сказал Эллору? Michialel. Toa-ha?

Мориан потер переносицу пальцем и слегка улыбнулся.

– Это значит, что я, именем рода Мичиалель, приказываю ему подчиниться, и так же приказываю не рассказывать другим о том, что я только что сказал. В том случае это значило, что я запрещаю раскрывать, кто я. Право отдавать такие приказы принадлежит исключительно членам нашего рода. Подчинение этому приказу – это такой же инстинкт, правило, как дышать. Ну а как иначе я мог остановить его? Вдруг Эллора и впрямь убили бы?

Суна вздрогнула.

– А если бы убили тебя?

– Тогда тебе пришлось бы очень хорошо потрудиться, чтобы вернуть меня с Дороги Времен обратно, – ответил эльф. И Амарисуне показалось, что он вовсе не шутит.