Текст книги "Колыбельная для эльфа"

Автор книги: Ольга Хрипина-Головня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Едва ли сейчас она понимала, что делает.

Но или сражаться, или убежать – а второго Амарисуна не могла больше допустить.

Никогда.

Аллард крутанул силери и одним ударом выбил меч из рук эмъена. Тот оскалился и бросился на Повелителя безоружным. Взмах силери – и эмъен упал, белоснежные крылья мгновенно окрасились кровью.

– Остановитесь же! – Аллард едва успел отразить два удара, отступил на шаг и крутанул силери перед собой. Мастерства нападавшим эмъенам явно не хватало, зато упрямства было с избытком. Вкупе с численным превосходством это придавало им уверенности и наглости.

Аллрад бросил взгляд в сторону воинов клана – дела обстояли хуже некуда, теперь это походило больше на защиту из последних сил, нежели на бой с противником.

– Да что б вас всех! – Аллард отпрыгнул назад, бросил силери, крутанул кистями рук и сделал движение, будто отбрасывает что-то– эмъены рассыпались в пыль, словно их и не было. Пошатываясь, Аллард поднял оружие.

– Магия смерти называется… – побормотал он, выпрямился и увидел бегущих к нему еще четверых эмъенов. Аллард встал поустойчивее, эффектно расправил крылья для равновесия и приготовился отражать удары.

Амарисуна врезалась в кольцо нападающих, наугад делая выпады мечом. Конь гарцевал, и эльфийке казалось, что она дерется посреди муравейника: дело времени, когда это словно не уменьшающееся количество врагов подомнет ее под себя и прикончит парой ударов.

Сейчас бы ей не помешало ехидное словечко Вихря. Или его крепкие копыта и острый рог. Но Суна оставила его в школе, запретив ехать с ней.

Правда, для этого пришлось опоить его сонной водой.

Левую руку пронзила яркая боль – эльфийка яростно отмахнулась мечом и поняла, что начинает терять сознание.

Девушка изо всех сил прикусила себе губу, переключая внимание с одной боли на другую.

Ну отчего, отчего все должно закончиться так нелепо? И почему она не видит нигде Улиэня?

… А она даже не успела ничего, ничего про себя рассказать по-настоящему…

– Суна-а-а! Я здесь! – женский крик со стороны дороги пронесся над сражающимися и в кольцо, окружившее воинов клана, с шумом и громкими воплями: "бей крылатых и тех, то с ними!", врезались невесть откуда появившиеся всадники.

– Аэлька! – выдохнула Амарисуна и бросила коня к отчаянно рубившейся мечом подруге. Кольцо рассыпалось на отдельные группы дерущихся.

– Я же запретила тебе приезжать!

– А то б я тебя послушала! – парировала Стражница, ловко отводя удар противника. Суна огрела того рукоятью меча по голове и, дождавшись, когда дьеши упадет, повернула голову в сторону Алларда. Дела у того были хуже некуда.

– Помоги ему, это друг! – махнула рукой Суна в его сторону. Раненая рука тут же отозвалась болью и голову снова начало заволакивать туманом.

Взлохмаченная, разгоряченная скачкой Аэль кивнула и развернула лошадь.

Подоспела она как раз к тому моменту, когда Аллард пытаясь крутить головой во все стороны одновременно, оборонялся от подступающих все ближе эмъенов.

Драка лицом к лицу дело благородное, но иногда нет ничего лучше опустишегося на спину противнику меча.

Аэль соскочила с лошади и пнула упавшее тело ногой. Несколько поколений назад, во время войны, почти все ее предки были вырезаны эмъенским отрядом. И об этом уцелевшие рода Сонорэй никогда не забывали.

Аэльга поудобнее перехватила меч, поворачиваясь к следующему противнику.

– Не убивай их! – услышала она крик. В это время эмъен, рыча для пущего устрашения, бросился к ней, и Аэль едва успела поставить меч под силери.

– Что?!

– Не убивай, они не хотят драться, это магия!

Аэль крутанула мечом и успела сделать выпад первой – эмъен как подкошенный рухнул на землю.

– Я же сказал! – рявкнул темнокрылый эмъен, опуская силери плашмя на голову третьему эмъену – видимо подразумевалось, что так бедолага должен был остаться жив.

– Вот сам с ними и разбирайся, а я умирать не хочу, – огрызнулась Аэль. Темнокрылый подсек под колени четвертого эмъена и ударом отправил того на землю. Уткнул силери в землю и замер, тяжело дыша и сгорбившись. Аэль подбежала к нему.

– Ты что творишь?! – заорала она. – Не знаю, почему Суна отправила меня к тебе на помощь, но сейчас этот твой эмъен очнется – и снова полезет в драку. Эти крылатые…

– Я сам крылатый, как ты видишь, – Аллард выпрямился и, прищурившись, посмотрел за спину Аэль. Широко раскрыл глаза и вдруг, выругавшись, прыжком сшиб ее на землю.

– Что за… – Аэль не договорила – над головой отчетливо просвистели несколько стрел и воткнулись в землю где-то шагов на семь дальше. Девушка вытянула руки, отпихивая Алларда, уперлась в крыло – рука соскользнула, перевернулась, наконец, на живот и в ужасе ахнула: со стороны леса, слева от дерущихся и справа, шли отряды лучников, которые целились точно в воинов клана. Все до одного – эмъены

– Откуда, откуда они взялись?! – простонал Аллард. – Отец их что ли где прятал?!

– Отец? – повернулась к ему Аэль. И тут же Аллард прижал ее обратно к земле. Новая порция стрел прочертила дуги над их головами, издевательски упав теперь шагах в двух. Со стороны сражавшихся послышались крики, ругань и конское ржание. Не имеющие возможности прикрыться от стрел, воины клана падали один за другим.

– И почему эти глупцы не взяли на свое вооружение щиты? – прошептал зло Аллард. Рывком поднял Аэль на ноги, прижал к себе и сложил за спиной крылья.

Пара стрел, летящих в их сторону, вдруг отскочила назад, словно наткнувшись на стену, и сломалась, упав возле ног Аэль. Эльфийка взвизгнула.

– Только не кричи, – поморщился эмъен.

– Я не кричу. Что это? – неожиданно спокойным голосом спросила Аэль. Аллард шевельнул крыльями.

– Магия смерти. Пока жив – должны продержаться, – процедил Аллард сквозь зубы.

– Мне не нужно, чтобы за меня умирал эмъен, – вздернула подбородок Аэль, и сделала шаг назад. Аллард ухватил ее за руку и дернул обратно к себе.

– Ты подруга Амарисуны?

– Да!

– Тогда стой и не шевелись.

Аэль нахмурилась, но осталась на месте. Эмъен побелел, пошатнулся, и взмахнул крыльями, удерживая равновесие. Аэль окинула его взглядом, прикусила губу и отвернулась.

Суну стрелы настигли в тот момент, когда она, спешившись, бежала к Мориану – эльфа оттеснили все к той же злополучной стене домика трое сельтенов. Мориан почему-то держал меч в левой руке, и не слишком успешно отбивался от вошедших в раж атакующих. И в пяти шагах от него Амарисуне в спину попала стрела – эльфийка сначала даже не поняла, что произошло. Дернувшись, девушка упала на одно колено, и тотчас вторая стрела воткнулась рядом. Боль под левой лопаткой мигом растеклась по всему телу. Суна вывернула руки под углом, пытаясь достать стрелу, но так и не смогла ухватить.

Услышала вдруг полные отчаянья крики, повернула голову на звук и замерла, опустив руки: опершись на землю, девушка смотрела, как невесть откуда материализовавшиеся лучники градом стрел осыпают ее друзей. Сельтены, дравшиеся с Морианом, оказались благоразумными. Поспешно убежали, предоставив лучникам возможность целиться точно по мишени.

– Суна, ты ранена?! Спрячься в доме! – прикрывая голову руками, словно это могло спасти его от стрелы, подбежал к эльфийке Мориан.

Амарисуна, не мигая смотревшая на лучников, только отрешенно отмахнулась от эльфа. Ей вдруг показалось, что все, что происходит – просто страшный и слишком реальный сон и надо только приказать самой себе проснуться, но почему-то никак не получается это сделать. И кошмар все длится и длится, и все сильнее и сильнее охватывает ее чувство полнейшей безнадежности.

"Вот и все? Нас убьют?".

– Суна! – с тем же успехом Мориан мог сейчас звать мраморное изваяние.

"Больно. Сейчас бы к маме на колени. И яблоки – чтобы душистые, сочные…".

Две стрелы вонзились в шаге от Мориана.

– Амарисуна, да иди же! – потянул ее за рукав, отчаявшись, эльф, но легче сейчас было поднять с места мешок с камнями, чем застывшую в ступоре девушку.

– Очнись же, неужели память рода до сих пор спит в тебе?!

Амарисуна моргнула.

– Дура! – припечатал голос.

Лошади воинов Клана в панике бежали прочь с места сражения, один за другим эльфы падали на землю, кто раненый, а кто – убитый.

Голова стала тяжелой, и Суне захотелось закрыть глаза и заснуть. Краем сознания она понимала, что эльф пытается поднять ее, и что он ранен и она тоже, и стрелы свистят совсем рядом.

Но все это было неважно.

Потому, что…

Мелодия…

Вдруг появилась в голове, тихо-тихо. И призрачные голоса что-то кричали или шептали.

И руки стали горячими.

Суна закрыла глаза.

Время замедлилось.

– Амарисуна Ориэн Ноэйл, – позвал голос. Голос нежный, голос сильный. Голос – давно забытый.

Каменные ступени, пылинки в лучах солнца, побитые мраморные колонны. Выбитые цветные витражи, яркая вспышка ослепила на миг – и стало светло, как днем. Распахнулись высокие ставни, ударили в уши крики, и мимо, как будто сквозь, метнулись фигуры.

– Мессайя!

Время сорвалось с тетевы стрелой.

Амарисуна выпрямилась, закрывая собой эльфа, и развела руки в стороны.

На кончиках пальцев затрепетал прозрачно-синий свет.

Девушка пошевелила кончиками пальцев, словно раздумывая, а потом резко подняла и опустила руки вниз ладонями, будто вдавливала что-то в землю. По желтой, мертвой, прихваченной утренним холодом траве, пробежали волны, накатились одна на другую и земля взорвалась. Волны устремились по кругу, сминая друг друга, как на штормящем море. Докативаясь до лучников, волны сбивали их с ног, подминали под себя, бросали в воздух и роняли оземь. Земля, жадно чавкая и давясь жухлой травой, поглощала крылатых воинов. Крики захлебывались и замирали в воздухе. Через несколько мгновений из эмъенов на ногах остались только те, которые находились совсем рядом с воинами клана.

Суна открыла глаза и пошатнулась.

Над поляной воцарилась тишина – наполненная запахом крови, ужасом и ожиданием. Замерли все, только слышно было как тренькают осмелевшие птицы в оголенных кронах деревьев. И посреди этого безмолвия, на эмъенском наречии, раздался властный голос Алларда:

– Именем рода Шэтдва, все, кто служит Амаргу ан Шетдва, я повелеваю вам сдаться!

– Шетдва? – пронесся над поляной голос эмъена. Произнесшего слово так, словно сам воин только что вышел из глубокого сна. Эмъены начали переглядываться друг с другом, и кое-кто даже опустил оружие. Но тренькнула в воздухе нервно спущенная тетива, и сразу несколько стрел вспыхнули в воздухе, недолетев до эльфов.

Амарисуна перевела взгляд на свою вытянутую руку, на пепел, падающий на землю и медленно опустила руку.

Время сжалось в пружину и стремительно распрямилось, воины клана словно обрели второе дыхание, и казалось одновременно кто-то затмил им разум, а может быть, это говорила в них кровь далеких предков, которые именно так – безрассудно и беспощадно дрались за свою землю. Со слившимися в единый криками эльфы, бросились рубить оставшихся на ногах эмъенов. И над поднявшимся с новой силой шумом битвы звенели два голоса: один – Аэль, разгоряченной, вломившейся в самую гущу схватки, второй – полный отчаянья, Алларда.

– Остановите это безумие, остановите! Они послушают меня, они под действием магии, остановите!

Над поляной разнесся звук горна, такой резкий и пронзительный, что заставил замереть от неожиданности всех.

Прошла секунда, другая, и вдруг ворота Канхи со слышным на версту скрипом распахнулись, и оттуда, протяжно крича, выбежали жители – смешные в своем испуганном наступлении, неэкипированные, вооруженные чем попало, но зато выбравшие на редкость удачную минуту для своего эффектного появления в качестве подмоги. Прошло несколько томительных секунд и бывшие осаждающие бросились врассыпную, кто куда, стремясь как можно быстрее убежать в спасительную чащу леса. И прошло еще несколько растянувшихся на вечность мгновений, прежде чем раздалось одиночное, неуверенное: "Выиграли?", подхваченное десятками других голосов, ликовавших до тех пор, пока взгляд не упал на неподвижные тела друзей на земле.

Ноги у Амрисуны подкосились и она без сил села на землю.

– Суна-а-а! – В сторону Мориана, спотыкаясь, бежала Аэль, за ней, ссутулившись, брел Аллард. Его крылья были расправлены, перья на левом – испачкались кровью и склеились, и со стороны казалось, будто по поляне идет вестник смерти из старинных сказаний эмъенов.

Амарисуна моргнула.

Мориан, не сделавший ни шага, чтобы помочь Суне подняться, невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль.

– Амарисуна, как же ты меня напугала! – Аэльга опустилась на колени возле эльфийки и принялась ее осматривать.

– Только не шевелись, ладно? Сейчас мы тебя быстро в школу отвезем и подлечим. Что ты тут вообще натворила?!

Суна попыталась было ответить: " не знаю", но поняла, что голос ее не слушается.

– Какое имя твоего второго рода, Суна? – разомкнул губы эльф. Аэль перевела на него яростный взгляд.

– Нашел что спрашивать! Хоть бы помог ей на ноги встать!

– Аэль… – начала было Суна, но подруга ее перебила.

– Коня сюда, живо! У меня раненый! – рявкнула она что есть силы. Аллард, проделавший до них половину пути, выпрямился и повертел головой, пытаясь понять, где взять хоть одно не раненое и не убежавшее животное.

Мориан встал на колени рядом с Суной и, отодвинув сопротивляющуюся Аэль, взял Суну за плечи. Руки у него тряслись.

– Имя твоего второго рода? – хриплым голосом повторил он. Амарисуна попыталась сфокусировать расплывающийся взгляд

– Ориэн. Амарисуна Ориэн Ноэйл.

Мориан застонал и опустил руки.

– Род одного из Хранителей, – прошептал он.

Суна почувствовала, что сознание покидает ее.

– Что? – попыталась спросить она. Уже сквозь вату, окутавшую тело и разум, эльфийка почувствовала, что ее поднимают и несут куда-то.

– Какие такие Хранители? – проник в голову звонкий, недовольный голос Аэль.

И все заволокло темнотой.

ГЛАВА 18

– Появился КТО? – пнутый ногой декоративный столик опрокинулся на пол. Раздался звон стекла, упал стоявший на нем подсвечник.

– Хранитель, – зашипел полный ярости женский голос. – Я почувствовала всплеск силы. Кроме того, Она говорит, что бОльшая часть эмъенов у Канхи – мертва. Их сила вернулась к ней. Кулан проиграл.

Амарг пнул подсвечник ногой и сжал кулаки.

– И я даже догадываюсь, где был этот Хранитель. Ты отправила вестника?

– Да.

– Хорошо. Когда она выполнит дело – позаботься о том, чтобы она долго не прожила. И еще, Аша… Кулан жив?

– Пока не знаю. Если жив – он постарается добраться сюда как можно скорее.

Эмъен распахнул крылья. Его глаза потемнели.

– Если доберется – я хочу лично с ним побеседовать. Чтобы он пожалел о том, что не сдох там, у стен Канхи.

Аша подошла к Амаргу и положила руку ему на плечо.

– Это всего лишь досадная случайность, милый. Мы готовы – я не хочу, чтобы ты омрачал себе предвкушение победы.

– Это пока что случайность, – эмъен сжал пальцы женщины и поднес их к губам.

– У меня есть и хорошая новость, – теперь в голосе Аши звучала гордость. – Возможно, в земле Молуэль остались летописи, в которых мы найдем то, что ищем.

Местоположеие Силеля. Несколько дней – и наш доносчик скажет точно. Земля маленькая и правит ей совсем юный тиа, под руководством своего Совета. Никто не помешает члену Совета как следует обыскать семейную библиотеку тиа…

***

Серый день за окном не был разбавлен ни лучиком солнца, ни птичьим гомоном, ни красками неба. Казалось, кто-то укутал мир теплым одеялом, сказал: "засыпай" и мир послушно уснул, зарядив на прощанье поздним дождем, да захрапев пронзительным ветром, предвещавшим затяжные холода.

С кровати был виден проем окна, голая ветка дерева с последними, держащимися из последних сил листочками, да раскинувшееся небо. Картина не была удручающей, скорее – убаюкивающей, в такой день хорошо лежать, свернувшись калачиком под одеялом, пить горячий настой из мятных трав, да ждать подружек в гости, или любимого, который принесет собой свежий ветер, присядет на краешек кровати и расскажет все последние сплетни и новости.

Плохой день, чтобы ждать, умрет или нет тяжело раненый наставник школы, Улиэнь.

Амарисуна лежала, вытянувшись поверх одеяла и заложив руки под голову. Ноги в теплых носках были положены одна на другую, и время от времени эльфийка лениво шевелила пальцами. Длинное, шерстяное платье – подарок Аэль – прекрасно сохраняло тепло тела, поэтому Суне не было холодно, несмотря на то, что очаг в комнате она не топила. Не хотелось. Не хотелось ничего: ни думать, рассказал ли уже Мориан дотошной Аэль всю правду или же предпочел отделаться наспех состряпанной историей. Не хотелось вспоминать от телах воинов клана, которые везли на повозках, предоставленных жителями Канхи. От Канхи до Амэль Юрэнана, где ждали возвращения друзей, родных и любимых.

И об Улиэне.

Не хотелось вспомнить ни крики радости, ни слезы горя, ни думать о том, где было ритуальное сожжение погибших и как оно прошло.

Незачем было снова вспоминать о разгневанном тиа Роэль, ворвавшемся в школу подобно буре, и спрашивающем, срываясь на крик, почему в его земле умирают эльфы, а он узнает об этом последним?

Это было состояние полнейшей отрешенности. Спроси Амарисуну, о чем она думает, она не смогла бы сразу ответить.

Об отправленном к Андагриэль вестнике? Где Мориан требовал у нее и Эллора начать собирать все боеспособное население и укреплять границы, независимо от Совета?

О том, что скоро Амаргу станет известно обо всех этих жалких приготовлениях?

О том, что неизвестно, кто еще на их стороне, и, возможно, тиа Роэль – предатель?

Пожалуй, нет, не об этом.

Амарисуна перекатывала в голове мысли как маленькие шары, и все они возвращались к одному и тому же моменту.

К глазам Мориана, когда он понял, что она – Хранитель. В них был страх, в них была боль, но главное – в них была решимость.

Амарисуну Ноэйл Мориан желал всячески уберечь.

Хранительницу, способную помочь остановить войну, он потащит за собой даже на привязи.

И это было… обидно.

И жутко. Словно скорлупа их взаимопонимания и доверия треснула. Кем она была, кем стала для него?

И так ли уж важны теперь эти вопросы?

Суна села на кровати и обхватила себя руками.

Значит, ее отец тоже Хранитель, ведь это имя его рода, как Ноэйл – имя рода матери. Хотя, кто знает, может быть сила передается к последнему потомку, и отец уже лишен ее?

Суна всегда гордилась именем Ноэйл, мама любила повторять, что это древний род. И почему ее родителей нет сейчас рядом, почему бы, им не вернуться – именно в этот момент? Может быть, выяснится, что это ошибка, и она вовсе не Хранительница?

Конечно же, это ошибка. Ведь отец никогда, ничего не рассказывал о Хранителях.

– Он не знал.

Девушка поднялась и прошлась по комнате, переступая с пятки на носок, словно начиная фигуру танца.

Быть позади, закрыть собой. Но не идти впереди.

И не брать на свои руки кровь убитых той силой, что пришла к ней внезапно и так же внезапно покинула. Не оставив даже знания о природе своего происхождения.

Раздался деликатный стук в дверь. Амарисуна замерла на месте и даже задержала дыхание, словно его было слышно. Ей не хотелось сейчас ни с кем говорить, но в тоже время Суне пришла в голову мысль, что, может быть, это Аэль спешит поговорить с ней, получить подтверждение рассказанной истории.

Стук повторился. Суна вздохнула, поджала пальцы – неожиданно оказалось, что пол весьма ощутимо и неприятно холодит ноги даже через носки – и открыла дверь. Вместо Аэль на пороге стоял Мориан – непривычно притихший, немного растерянный и уставший.

– Проходи, – пропустила его Суна. – Я как раз думала о… о многом.

Морина опустился на стоящий у окна стул

– Я тоже думал.

– О вчерашнем дне? – просто спросила Амарисуна, избегая слова "сражение". – Или о… Хранителях? Эльф пристально посмотрел на нее, и Суна снова поразилась перемене в его взгляде.

Да знала ли она Мориана на самом деле?

– Вижу, тебе не хочется говорить ни о том, ни о другом, – заметил он. Суна промолчала, ни отрицая, ни соглашаясь. Прошлась по комнате, потрогала поленья в очаге, подошла к окну и встала рядом с эльфом, едва касаясь ногой его ноги.

– Я думал о том, почему тиа вчера не заклеймил нас всех, как убийц, и не выкинул вон из Амэль Юрэнана, – признался Мориан.

Амарисуна вздрогнула и повернула голову к эльфу.

– А мне даже в голову не пришла такая мысль, – призналась она грустно. – Я и не подумала о том, что почти все мы теперь потенциальные Изгнанники.

Мориан поднялся и встал рядом с ней. Поглядел, как падают на землю капли дождя, вздохнул чему-то и отвернулся.

– Прилетел шэт'та от Елайи. Она пишет, что вместе с ним земли Канорэль и Эймаль тайком отменили Закон.

– То есть? – не поняла Суна. – Как можно отменить Закон тайком?

– Просто перестать обращать на него внимание. Елайя пока не знает, будут ли они снова срочно открывать школы воинов Клана, и заниматься настоящим боевым обучением Стражей, но это уже большой шаг. Эллор сказал, что готов собрать их и рассказать о готовящейся войне.

– А он уверен, что их так называемая отмена – это не уловка? – спросила Суна. Дождь вдруг забарабанил с удвоенной силой – никак не мог угомониться. Эльф поморщился и потер правую руку – перевязанная рана постоянно ныла, да и рука не очень хорошо его слушалась.

– Это уже не так важно. Я написал Эллору и Андагриэль, чтобы рассылали вестников. Пусть собирают местные Советы, если хотят. Все земли должны знать о войне. То, что произошло у Канхи, все равно вызвало бы вопросы. И случившееся и так выдало тебя Амаргу. Я только надеюсь на то, что ему будет трудно выяснить, куда мы держим путь.

Амарисуна промолчала. "Мы" прозвучало так, что девушка поняла, что бесполезно рассказывать Мориану о всех этих "за спиной", "впереди". Теперь все иначе.

Даже если она чувствует себя преданной.

Мориан поправил обруч, девушка заметила, что его лоб покрылся испариной.

– Я рискнул спросить у тиа Роэль, не встречалось ли ему упоминание о силеле, – голос эльфа дрогнул.

– Ты в порядке? – прикоснулась к его плечу Суна. – Может быть, присядешь?

Эльф перевел взгляд на ее ноги.

– Лучше ты забирайся-ка на кровать, мне не хватало еще, чтобы ты заболела, – ответил он

– Беспокоишься о том, что Хранительница не дотянет до земли Милари? – зло спросила Амарисуна.

Мориан пожал плечами.

– Хоть бы притворился, что беспокоишься обо мне, – процедила Амарисуна.

– Суна, война грядет, – тихо ответил эльф, и Суна увидела, что от злости у него побелели скулы. – И ты теперь не Целитель, не воин Клана. Ты Хранительница и твой долг – дойти со мной до остальных Хранителей. Не хочу показывать тебе, что чувствует Хранитель, когда тиа приказывает следовать за ним.

– Что ж ты о долге не вспомнил, когда полез к Канхе?! – не выдержала Амарисуна, чувствуя, что струна хрупкого равновесия между ней и Морианом натягивается до предела.

– Я сглупил, – отрезал Мориан. – И теперь понимаю, что никогда больше не допущу такого риска. И это твоя задача – прикрыть меня, чтобы я успел дойти до земли Милари.

Повисла тишина.

– Я тебя ненавижу, – сказала Амарисуна. И в этот момент это была чистейшая правда.

У Мориана дернулась рука.

– Я это переживу, – сказал он, глядя куда-то мимо Суны. – Но ни твои, ни мои чувства больше не играют никакой роли. Я тиа. Ты – Хранитель. Наша цель – остановить Амарга, даже если делать это придется посреди начавшейся войны. Тьма не должна вернуться. Не будь глупой девчонкой. Здесь не о чем говорить.

У Суны перехватило дыхание и потемнело в глазах.

"Пошел вон!", – захотелось закричать ей, но она поняла, что не может произнести ни слова. То, что было сущностью Хранительницы, признало и правоту тиа, и его безграничное право требовать от нее помощи и защиты.

– Веками мы охраняли тиа, – шепнули голоса. – Если он не дойдет до земли Милари, то ничто уже не спасет эти земли. Вот почему ты пошла за ним. Ты знала это. Знала всегда.

Суна будто раздвоилась.

– Что ты говорил о силеле? – бесцветным голосом спросила она. Мориан еле слышно выдохнул.

– Тиа Роэль действительно читал о силеле, в хранилищах летописей, в Миарронте. Давно, в какой-то старой истории из списка первых лет после окончания войны Предэпохи. Говорит, футляр был совсем потрепанный.

– И что же?

– Это меч, – просто ответил Мориан.

– Что?

– Это меч, которым владела тиа Милари. Тиа Роэль не вчитывался – он искал другую вещь.

– И ты ничего о нем не знал? – Амарисуна взволновано подалась вперед.

– Нет. Это ты первая спросила меня о нем.

– Но мне самой это слово во сне приснилось, – ответила Суна.

Мориан покачал головой.

– Это не сон, это называется память рода, одна из маленьких тайн Хранителей. Говорят, они были способны передавать образы и знания своим детям, будто рассказали обо всем в долгой истории, – Мориан нервно сжал и разжал пальцы.

– Видимо, Хранители знали, какую роль играет силель, я – нет! Я думал, это эльф, это имя, да хоть название растения, в конце концов, но меч…

Какой, проклятье, меч? Какая сила может быть в оружии?! – Эльф в раздражении топнул ногой.

Амарисуна прижала палец ко лбу.

– Разве у тиа Милари не могло быть любимого оружия? И это просто зафиксировали в летописях.

– "Стоило ей взять силель в руки – и мир вокруг наполнялся невиданной силой, волновались воды озера, и деревья гнули свои кроны", – процитировал Мориан по памяти слова тиа Роэль. – Что, если именно этот силель нужен для того, чтобы моя миссия оказалась успешной? Он, а не Хранители?!

– Мы можем съездить в Миарронт и прочесть, – предложила Суна. Эльф замер

– Да, мы можем попробовать найти свиток, – медленно, раздумывая, ответил он. – Возможно, так станет ясно, где искать меч.

– Вот и хорошо, – ответила Суна, понимая, что слышит свой голос откуда-то издалека.

Все было неправильно. Все было не так.

Мориан поднялся и подошел к двери.

"Скажи мне хоть что-то, не касающееся Хранителей", – подумала Амарисуна. Эта мысль была тяжелой, глухо ворочалась в голове, и Суне показалось, что все ее тело стало ватным.

Мориан взялся за ручку двери.

– Суна.

– Да?

– Я написал Аяре, что приехал. Она ждет меня и нашего обряда, – глухо сказал Мориан.

– Я не поздравляю? – спросила Суна, переведя дыхание. Сердце в груди ухнуло куда-то вниз и забилось в учащенном ритме.

– Не поздравляешь. Мне нужен хотя бы день, чтобы подлечить руку. Использую его для обряда. Она хочет, чтобы он был красивым.

– Ты расскажешь ей о том, кто ты на самом деле?

Мориан так и не повернулся.

– Возможно. Она все равно скоро все узнает сама. Я хочу, чтобы ты и Аллард поехалаи со мной. Оттуда мы сразу отправимся в дальнейший путь. И разберись с Аэль. Она рвется с тобой, и если ты ей доверяешь – пусть она узнает всю правду сейчас.

– Я не позволю тебе впутать в это еще и Аэль! – рявкнула Амарисуна.

Эльф все-таки повернулся. Лицо его было непроницаемо.

– Она так и так поедет, насколько я успел ее узнать. Пусть лучше знает, куда именно. Впрочем, можешь попытаться ее отговорить.

Мориан открыл дверь и в комнату ворвался шум ссоры, на который, занятые разговором эльфы, до сих пор не обращали внимания.

Аллард и Аэль ругались совсем рядом, возле лестницы, на ступнях которой собралось уже несколько любопытствующих. Ругались здорово, эмъен в запале то дело взмахивал крыльями, обдувая стоящих рядом зрителей ветерком, а щеки Аэль покраснели – не от стыда, как прекрасно знала Амарисуна, а от злости. Подругу всегда было легко разозлить так, что в пылу спора она забывала и о правде, и о приличиях, вообще обо всем. Ссора, похоже, зашла в разбор событий войны Предэпохи, вот только непонятно было, с чего все началось. Хотя, взращенной на семейной ненависти к эмъенам, Аэль не нужен был повод.

– Мы проливали свою кровь и свои слезы за то, чтобы твоя жаждущая крови раса не смела мою расу, не подмяла нас под свой порядок, основанный на скором пришествии Тьмы! Вы придумали отличный предлог – обвинить нас в нападении, чтобы забрать наши земли! Вы никогда не получите их, никогда!

– Да подавитесь вы своими землями! – Аллард не выдержал и отшвырнул девушку к стене, получив взамен хорошую оплеуху. – Вы прикрываетесь – всегда прикрывались – словами о чести, о благородстве, о своем миролюбии, что не мешало вам выигрывать самые кровавые сражения! И вам нравилась ваша удаль, проклятые лицемеры, нравилась, как нравится и сейчас!

– Лицемеры?! – задохнулась Аэль. – Да вы первые же начали войну!

– Но я тогда даже еще не родился, – яростно выкрикнул Аэль в лицо потерявший самообладание Аллард. – Я хочу вам помочь – так почему же ты равняешь меня с теми?!

– Да кому нужна помощь от того, кто предаст в любой момент! Ты даже не Правитель им, ты и их предал, верный сын!

Аллард схватил Аэль за плечи и прижал к стене. Лицо его было мертвенно бледно, зато голос – до ужаса спокоен и ровен.

– Вы поделили нас на черное и белое, те, кто принимает участие в войне, и те, кто не знает о ней, или не хочет нарушать устоявшийся порядок мира. Поделили еще тогда. А на самом деле, есть еще и красное. Красное как наши крылья, как наши крылья в тех сражения, что вы устроили…

– Прекрати! – зажмурилась Аэль.

– … когда против вас вышли те, кто не знал, что происходит. Убежденные, что сражаются за мир и порядок. Против эльфов, которые поставили своей целью уничтожить всю расу эмъенов, как им сказали! Или ты думаешь – никто уже не помнит подробностей той войны? Вы выжгли и вырезали целую землю, даже не спросив, почему вам кричали: "Предатели". Вы даже не подумали, вы, защитники порядка и добра. Вы перебили почти всех – мы ли после этого жаждущие крови ублюдки, как нас называли на протяжении этой сотни лет?

– Мы защищали свою землю! От тех, кто убивал детей, выжигал все дотла! – выкрикнула Аэль эмъену в лицо.

– Но вы же такие мудрые, – с убийственной холодностью ответил Аллард. – Что стоило вам понять, кто виноват, а кого можно спасти? Что стоило поверить, что есть те, кто не хочет драться? Вы убивали без разбору.

– Неправда! Мы никогда не трогали детей! Мы не трогали безоружных! Мы не сжигали их дома!

– Но вы даже не подумали, почему многие не выходит вам навстречу, драться, а остаются защищать свои дома. От вас. Думая, что вы напали первыми. Есть еще и красное, моя дорогая, я сам такое же сплюнутое на пол пятно крови, которое не знало, что славный род, к которому я принадлежу – это славные убийцы

– Они все равно были врагами, они шли против нас, – сбивчиво прошептала Аэль, глядя в потемневшие глаза эмъена.

– Аллард, – окликнул эмъена Мориан. Аллард медленно обернулся.

– Если мы так жаждали и жаждем крови, как ты говоришь, то почему после войны вам дали возможность уйти за дальние земли и начать там жизнь заново? А союзникам эмъенов разрешили все-таки остаться жить в своих землях?