Текст книги "Перекресток волков"

Автор книги: Ольга Белоусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Конец. Аутодафе

 
Моей звезде не суждено
Тепла, как нам…
 

Б. Гребенщиков

Я бегу, падаю, поднимаюсь и снова бегу. И время бежит вместе со мной, обгоняет меня, не давая ни мгновения передышки. Я снова опаздываю.

Огонь на площади. Огонь под моими ногами. Запахи – крови и горящего мяса. Желтое бешеное солнце. Луна, седая от горя. Сизый голубь с огромными крыльями. Незнакомец в рваном плаще. Белые волосы выбились из-под капюшона. Ами. Тот, кто соблазнился Силой. Дьявол.

Том умер. Костер догорел.

– Проснись, Ной! Проснись же!

– … Это сон. Только сон.

– Ты мучаешь себя сам, Ной Первый Волк. Посмотри, ты обжег ноги… Огонь можно погасить.

– Сон. Только сон…

Конец. Перекресток

В слезах, в смерти, в огне ищи…

Шарль де Костер

– Ух ты!

Я не любил город, когда пришел в него впервые. Четыре года и почти целую жизнь спустя, после смерти и воскрешения, потерь и разочарований, я все так же не смог полюбить его. К сожалению, присутствие в нашей компании моей кузины Лизаветы лишило меня возможности высказать вслух все то, что я думал по этому поводу.

– Ух ты, – сказала Лиза, когда мы вышли на берег реки.

Я взял ее с собой частично потому, что однажды неосторожно пообещал это сделать, частично потому, что понимал: она все равно отправится в город. И ее отец тоже это понимал – зов крови, что ни говори, – сильная штука, не зря в племени не любили смешанных браков. И лучше Эдварду было отпустить дочь со мной, чем без меня. Я хотя бы смогу ее оберегать.

– Ух ты, – сказала сестренка, вглядываясь в далекие очертания массивных строений. Бэмби гордо выпятил грудь, радуясь произведенному впечатлению.

Я пожал плечами. Я не видел ничего такого, чем стоило бы восхищаться.

– А как будем перебираться на тот берег? – спросила Лиза.

– Вплавь.

– Вплавь? – поперхнулся Бэмби.

– У меня что, дикция нарушена? Я невнятно выражаюсь?

– Но…

– Бэмби, ты что, плавать не умеешь? К тому же сейчас лето, река обмелела. Ее можно и вброд перейти.

Человек растерянно посмотрел в сторону лениво текущей воды.

– Умею.

– Тогда в чем проблема?

– А как же Лиза?

Моя сестра громко рассмеялась. Не долго думая, она скинула обувь, стянула с себя майку и джинсы, запихнула все в рюкзачок и пошлепала по мелководью.

– Она хорошо плавает, – с некоторым запозданием пояснил я.

– Я помню, – сказал Бэмби, с трудом отрывая взгляд от ее загорелой фигуры.

Мы спохватились только тогда, когда Лиза добрела до середины реки.

– Ух ты, – прошептала она, запрокидывая голову, чтобы лучше разглядеть золотые купола. – Что это?

– Церковь, – сказал я, поеживаясь. Я до сих пор помнил, как кричали колокола, заставляя меня умирать.

– Если хочешь, мы можем зайти внутрь, – предложил Бэмби. – Там красиво.

– Хочу! А ты, Ной?

– Нет уж, увольте. Я подожду вас здесь, на углу.

Они вернулись довольно скоро, на ходу что-то возбужденно обсуждая.

– Ной! – кинулась ко мне Лиза. – Представляешь, оказывается, мы можем здесь обвенчаться, и наш брак будет считаться действительным! Даже в поселке!

Сказать, что я удивился, значит не сказать ничего.

– Ч-что?!

Бэмби дружески похлопал меня по плечу.

– Ты ведь сам говорил мне об этом, Ной. Вот мы и породнимся!

– Я… я… шутил…

– Ну а я – нет.

– Лиза! Лиза, что скажет твой отец?! Он ведь убьет меня!

Лиза похлопала меня по другому плечу.

– Не преувеличивай, братишка. И не переживай раньше времени. Еще ничего не решено.

Предполагалось, видимо, что это должно было меня утешить. Я не утешился. То, что я услышал, настолько поразило меня, что раздражение к городу и людям отошло куда-то на третий план.

В нашей квартире почти ничего не изменилось. Кроме, пожалуй, того, что Андрей и Марат в ней больше не жили – они ушли служить в армию. Кис был прав, считая, что они не смогут заботиться о Крохе.

Малыша тоже не было. Бэмби не удивился, сказал, что он всегда такой – приходит и уходит, когда захочет. Его право, конечно, но эта привычка, приобретенная явно в мое отсутствие, не очень мне понравилась.

– Кроха не похож на нас, – коротко заметил Бэмби. Уж это-то я знал хорошо.

Лиза отправилась прямиком на кухню. Женщины, как кошки, всегда точно определяют ее месторасположение. По запаху, наверное.

– Давайте там, переодевайтесь, умывайтесь, а я пока что-нибудь поесть соображу, – крикнула она, начиная греметь кастрюльками.

Мы с Бэмби переглянулись.

– Интересно, когда моя мать говорила, что Лиза нам пригодится в городе, она подразумевала ее кулинарные способности? – задумчиво спросил я.

Бэмби хмыкнул.

– Чур, я первый в ванную.

За столом мы болтали ни о чем. Лиза составляла программу завоевания города, без конца теребя Бэмби вопросами, глупыми и не очень. Он отвечал, вначале довольно бодро, а потом все медленнее и апатичней. В какой-то момент я отключился от разговора, задумавшись о своем. А потом вдруг увидел, что за окном уже ночь.

– А не пойти ли нам спать, ребятки? – поинтересовался я, перебивая Лизу.

– Яне хочу, – категорично заявила моя драгоценная сестренка. Я кивнул в сторону Бэмби.

– Ты, может, и нет. А вот он хочет точно. Не забывай, в отличие от тебя, он не настолько физически вынослив.

Бэмби попытался возмутиться, но я жестом велел ему замолчать.

– Не спорь. Когда я говорил, что Лиза – человек, я, кажется, пояснял, что ее рефлексы и мускулы развиты лучше, чем у других людей. Поверь, Бэмби, сегодня ты еще не в форме, чтобы соревноваться с ней в выносливости.

Я решил не добавлять, что он, вероятнее всего, никогда не сможет с ней в этом соревноваться.

Лиза, поняв, что спорить со мной бесполезно, отправилась домывать посуду.

– Будешь спать в комнате Киса, – немного подумав, распорядился я. – Там большая удобная кровать. Я тебе сейчас постелю. А мы с Бэмби ляжем в нашей комнате.

Все эти разговоры о церкви, венчании и прочем напомнили мне, что я отвечаю за Лизу перед ее родителями. Похоже, мои спутники тоже об этом вспомнили, потому что я не услышал ни одного недовольного слова в свой адрес.

По поводу усталости я, конечно, оказался прав. Бэмби уснул сразу и спал долго и крепко. А на следующий день, проснувшись, задал всего один вопрос. Вопрос, требующий очень длинного ответа.

– Будь другом, объясни, какого черта мы сбежали из твоего дома?

Я объяснил. Я говорил тихо и медленно, переживая заново каждое сказанное мною слово – о костре, о Томаше Вулфе, о Совете и кровной мести, о Клыке и своем долге жизни перед человеком. Я не сказал только о своем «божественном» происхождении. Впрочем, даже с учетом этого, не помню, чтобы я с кем-нибудь был столь откровенен.

Бэмби долго молчал. И в конце концов сказал совсем не то, что я ожидал.

– Что касается моего отца, то это для меня не новость.

Я нахмурился.

– Поподробнее, пожалуйста.

– Пожалуйста… О том, как схватили Томаша Вулфа, писали во всех газетах. В том числе и в той, которую я показывал тебе. Помнишь? Я думал, ты прочел текст под фотографией…

– Та-ак…

Текста я не читал. Мне было не до того.

Бэмби вздохнул и продолжил:

– Честно говоря, я все время ждал, когда появится известие о его смерти. Я думал, ты его самым первым убьешь.

Я оторвался от созерцания голубой стены и криво усмехнулся.

– Хочешь сказать, ты надеялся на то, что я избавлю тебя от отца?

– Что за чушь!

– Я всего лишь повторяю твои слова.

– Я же не настолько его ненавижу!

– Тогда почему ты не попытался остановить меня?

– И как бы я, по-твоему, смог это сделать?

– Сообщить в полицию, например.

– Но ты же мой друг, неужели непонятно?!

– Нет, отчего же…

Я снова уставился на стену. Чем-то она меня привлекала.

– Ты странный, Бэмби. Если бы мне пришлось выбирать между отцом и другом, я выбрал бы отца.

– Легко говорить, когда знаешь, что выбирать не придется, – заметил человек.

Я вспомнил костер и людей на площади. И еще вспомнил то, чего не сказал Бэмби – что Том Вулф не был мне отцом. Хотя, еще позавчера я об этом и сам не догадывался.

– Нет, не легко.

– Лиза мне рассказала, как ты защищал меня перед своим племенем.

– У Лизы слишком длинный язык.

– Мы говорим не о Лизе. Кого ты выбирал тогда, на этом вашем Совете, Ной?

– Это другое.

– Разве?

– Ты что, пытаешься заставить меня пожалеть о сделанном?

Мы замолчали. Надолго. Потом Бэмби снова сказал то, чего я совсем не ждал услышать:

– Ты, когда уходил, сказал, что не дашь повториться истории с Кисом. Я думал, что ты пощадил моего отца из-за меня.

Я не нашелся, что ответить. На костре вместе с Томашем Вулфом сгорели все мои обещания.

– Ч-черт…

– Ты злишься на меня?

Я встал, подошел к окну, ткнулся лбом в холодное стекло.

– У меня был не очень большой выбор, Бэмби. Или идти в поселок, или ждать, пока ты умрешь от лихорадки. Я не умею ее лечить, и Клык здесь не помощник, скорее наоборот. Честно говоря, этого не умеет никто, я ведь тебе уже говорил это, помнишь? Да, я злюсь, но не на тебя. Я злюсь на себя и на своих соплеменников. Виновен он и дети его до четвертого колена – это про нас. Волков погубит кровная месть…

Отвернувшись от окна и посмотрев на Бэмби, я прочел тревогу и страх в его глазах.

– Тебе не надо меня бояться, Бэмби.

– Это рефлекторно… Вообще-то я не боюсь. Поздно уже начинать бояться…

– Это верно, – усмехнулся я. – И моего племени бояться тоже не следует. Пока я жив, никто тебя не тронет, а жить я собираюсь долго. Уверен, что смогу убедить их всех, даже своего братца, не устраивать вендетту. Крови и так уже пролито слишком много – и волчьей, и человечьей…

– Как? – спросил Бэмби. – Ты… ты убьешь моего отца?

– Нет, – честно солгал я.

Он вздохнул.

– Мне кажется, ты говоришь неправду…

Я засмеялся.

– Ну, приятель, у тебя есть только одна возможность проверить это – ждать. И ни одного шанса спасти своего отца, если ты не веришь мне. Можешь сообщить в полицию, но я – не Том Вулф, и всех армий этого мира не хватит, чтобы остановить меня.

Бэмби принялся заправлять постель. Сказал тихо, через плечо:

– Я не собираюсь никуда ничего сообщать… Просто… Я же знаю, ты убивал не только из мести…

– Да.

– Что ты чувствовал, Ной?

Меня начинал раздражать этот разговор.

– Ты ждешь честного ответа?

– Да.

– Ты должен понимать, что любой мой даже самый честный ответ все равно будет честным не до конца.

Бэмби обернулся, потирая шрам на щеке.

– Да…

– Удовлетворение. Я чувствовал удовлетворение. И не строй из себя моралиста! Ты ведь не отказывался от еды, которую покупали на мои деньги!

– Да… И еще я вскрывал трупы убитых тобой людей и зашивал раны тех, кто выжил.

– А что, были выжившие? – пробормотал я озабоченно. – Плохо работал…

Бэмби передернулся от этих слов.

– Скажи, ты хоть раз смотрел в глаза своей жертве?

Я разозлился.

– Да, смотрел! Там, на площади, где сожгли моего отца! И в лесу, где на него охотились люди, я тоже смотрел! О! Вы большие придумщики по части пыток и наказаний… Знаешь, что такое «ошейник оборотня»? А жидкий свинец в горло? Публичные казни… Огонь… Черт! Черт! – я ударил кулаком по столу. Он переломился надвое, и книги с грохотом полетели на пол. – Зачем ты спрашиваешь, Бэмби!? Я думал, ты понял, а ты… Если рассчитываешь увидеть, как я в отчаянии бьюсь головой о стену, то я тебя огорчу. Покаяния не будет!

– Кто бы сомневался! – усмехнулся Бэмби. Он тоже злился, только вот я не видел причин для его злости.

Я напрягся, пытаясь остановить трансформацию, и почувствовал бешеную пульсацию Клыка. Ему передалась моя злость. Бэмби испуганно отступил на шаг назад.

– Прекрати, Ной! – в комнату вбежала Лиза. Наверное, она проснулась от шума. – Не смей его трогать!

Я и не собирался.

– Все нормально, Лиза. Все нормально. Иди на кухню, поставь чайник.

Она не послушалась. Встала между нами, готовая броситься на защиту человека. Моя сестренка сделала свой выбор, и я понял это раньше, чем она.

Через минуту все пришло в норму. Дьявол умер, и я мог почти легко контролировать свои эмоции. Я улыбнулся. Вернее, попытался улыбнуться.

– Не надо меня провоцировать, проверяя прочность моих обещаний, Бэмби. Я не нарушу слова. А теперь лучше ты мне скажи: если я так плох, то зачем ты две недели вытаскивал меня с того света? Сдал бы сразу властям, и дело с концом.

Он устало опустился на кровать, запустил пальцы в короткий ежик волос.

– Наверное, по той же причине, по которой ты готов был драться за меня со своим братом. Извини, Ной. Я тупею…

Я сел рядом.

– Я не убил ни одного ребенка, Бэмби… Дети могут стать другими… еще могут. Я оставил им этот шанс. Надеюсь, они правильно им распорядятся.

И еще я надеялся, что Бэмби никогда не узнает, кто убил его отца.

– Ты действительно собирался сделать это?

– Ты сомневаешься?..

– Перестань, я не люблю, когда ты так смотришь…

– Как?

– Жестко. Нет-нет, не отворачивайся, Ной! Лучше посмотри на меня, как когда-то смотрел на белую кошку… Помнишь?

Не знаю, что привело меня на тот пустырь. До сих пор не знаю.

Трава вымахала по пояс, скрывая замусоренную землю и обожженные доски, которые когда-то были старым деревянным домом. Моим домом. Я присел на одну из них, вдохнул горячий воздух. Взметнулся в памяти огонь. Звук ломающихся шейных позвонков. Лицо Лео – удивлено-мертвое. Запах кошки. Она грела меня по ночам, то ли из жалости, то ли еще почему. Я давно забыл о ней и вспомнил только сейчас, когда на мгновение вернулся в свое прошлое, в свое одиночество, в свою тоску.

– Мур-р-р…

Кошка была большой и белой. Шерсть пушистая, взлохмаченная, глаза синие-синие, как у Динь, но другие – теплые. Она потерлась о мои ноги, мурлыкая ласково и немного сонно.

Я сполз с бревна на землю, затаив дыхание, боясь, что это – мираж, бред, сон.

Кошка вытянулась вдоль моего тела. Шерсть сменилась белой майкой, шортами и загорелой кожей. Блестящие каштановые волосы почти полностью скрыли лицо, позволяя лишь догадываться, улыбается она или сердится. И запах ромашки, терпкий, чужой и родной одновременно.

Я вздрогнул. Чувство, рожденное этой девочкой, не поддавалось контролю. Оно было сильнее, чем ненависть, чем жажда крови. Сильнее и страшнее любой боли.

– Ной… какое же все-таки странное имя дал тебе отец… – прошептала она, осторожно проводя пальцами по моей щеке. – Ты будешь возрождать человечество?

– Это не Том… – сказал я, вспомнив, что выбрал это имя раньше, чем родилось вишневое небо. – Не Том… я сам…

– Хорошо, – легко согласилась она. – Не Том, так не Том… Так ты будешь возрождать человечество?

– Не буду, пожалуй, – ответил я, внезапно осознавая свою уязвимость перед ней. – Ограничимся волками.

– Хорошо, – снова согласилась она. Не видя ее лица, я знал, что она улыбнулась.

– Спасибо, что не дала мне замерзнуть…

– Ты был одинок, – в ее голосе было много, очень много сожаления. – Как сегодня. Как всегда. Я пыталась тебе помочь. Я ошиблась. Мне не под силу бороться с твоим одиночеством.

Мне тоже.

– Не уходи больше, Нора, не уходи. Останься со мной.

Я не знал, что однажды буду просить ее о чем-то… Я ведь совсем не умею просить.

– Нет, не сейчас. Сейчас я не могу.

Ее сожаление превратилось в вину.

– Почему?

– Твоя смерть ушла, но осталась чужая. Ты все еще ищешь ее. И значит, время наше не пришло.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Поймешь, Ной, обязательно поймешь, и тогда я вернусь…

Кошка чуть потянулась, царапнув меня когтем по плечу, и исчезла.

Остались лишь клочок белой шерсти на рубашке и щемящее чувство нежной тоски в сердце. И бесконечная пустота.

– Ты – самая чудесная из всех кошек на свете…

– Здравствуй, Федор!

– Ной?

Он сидел за столиком открытого летнего кафе.

– Какими судьбами?

Официант поставил на стол две порции шашлыка. Волк насмешливо кивнул:

– Присоединишься?

– Спасибо, охотно.

Я был голоден. Вести серьезные разговоры на пустой желудок было неудобно…

Мясо таяло во рту. Я запивал его холодной минералкой, вслушивался в шум улицы и улыбался без причины.

– Я знаю, как погиб Томаш Вулф, – сказал Федор сочувственно. Желание улыбаться у меня сразу пропало. – Мы слышали…

Я промолчал.

– Ну давай, Ной, говори, что там у тебя? – спросил он, когда понял, что ответа от меня не дождется.

– Я ищу твоих сыновей, – сообщил я.

– Зачем? – подозрительно поинтересовался Федор. – Ты хочешь пригласить их в лес?

Я пожал плечами. Приглашать мне никуда никого не придется. Они придут сами, по доброй воле или без нее, но придут, потому что ни один волк не сможет сопротивляться Зову Леса. Так что они придут. Когда настанет час. Не сегодня.

– Нет, не хочу. Помнится, они играли в ролевые игры?..

Федор поморщился. Надо отдать ему должное, он не одобрял этого увлечения.

– Угу… было дело… А что?

– Мне нужен ошейник оборотня, – признался я.

– Что-что?

– Ошейник оборотня. Знаешь, такие штуки делали в Средневековье… Похожи на собачьи ошейники, только шипами вовнутрь…

– Я прекрасно знаю, как выглядит ошейник оборотня! – рыкнул Федор. – Я не живу в лесу, но все еще волк, между прочим!

У меня на сей счет было собственное мнение, но я не собирался пускаться в пустые споры.

– В общем, пригласи меня к себе в гости, – предложил я. – Я переговорю с ребятами и отчалю.

Федор задумался. Как будто у него был выбор!

– Ладно, Ной. Следующее воскресенье тебе подойдет?

– Мне подойдет сегодня.

Федор скривился, словно надкусил лимон.

– Почему-то мне совсем не хочется ссориться с тобой из-за какого-то дурацкого ошейника, – заметил он вслух.

Я проглотил последний кусок шашлыка.

– И не надо. Хорошее мясо, Федор… только вот свежая оленина гораздо вкуснее…

– М-м…

– Брось, – я ухмыльнулся. – Ты же все-таки волк! Неужели ты никогда не чувствовал себя здесь загнанным в клетку?

– Нет, – покачал головой Федор. – Мне хорошо в городе, что бы ты об этом ни думал. Я хочу жить, а жить в этом мире можно только среди людей, неужели ты не понимаешь? Эх, Ной! Ведь однажды человек все равно придет и в ваш уголок леса… Я не хочу ждать смерти, предпочитаю приспосабливаться. Кстати, мои сыновья со своей сумасшедшей компанией уехали отдохнуть на реку. Вернуться собирались дней через пять, так что… Или жди, или езжай туда сам, я дам координаты.

Ждать я не мог, да и не хотел.

Слева был лес, справа – река. На песчаном берегу стояли палатки и горел костер. У костра сидели люди в каких-то нелепых одеждах. Их разговоры и песни были слышны почти на километр вокруг. Если бы волки хотели поохотиться, лучшего времени и места для этого и придумать было нельзя.

Я спустился по пологому склону к огню. Гитара замолчала, и я почувствовал на себе тяжесть любопытных взглядов.

– О! Ной! Вот это да! Здорово! – Глеб энергично потряс мне руку. – Ребята, это Ной!

– Привет, – сказали мне вразнобой десяток голосов.

– Привет.

Солнце уже давно село. В красноватых отблесках пламени пестрые шелковые одежды сидящих вокруг костра людей выглядели очень романтично и совершенно неуместно. Особенно если учесть близость леса. Впрочем, волки редко сюда заходят, так что сыновья Федора выбрали вполне удачное место для пикника или как это там у них называется?..

Не могу сказать, что я растерялся от их внешнего вида. В конце концов ведь я знал, кого именно искал здесь. Нет, не растерялся. Просто немного удивился… Впрочем, а что еще я должен был ожидать от людей, искренне верящих в существование эльфов, гномов и троллей?

– Каким ветром тебя сюда занесло, Ной? – менее приветливо, чем его брат, но все же в меру вежливо поинтересовался Борис. Я поскреб ухо.

– Мимо шел.

– Ничего себе мимо, – хмыкнул какой-то парень. Я подумал вдруг, что если я-то ожидал увидеть костер на берегу реки, то вот народ у костра гостей не ожидал совсем. Вероятно, мое появление здесь посреди ночи кажется им не менее странным, чем мне – их неудобные одежды.

– Ну-ну… – сказал все тот же парень. Я прищурился, запоминая лицо, потом упер взгляд в Бориса. Он смотрел в сторону леса, пытаясь увидеть за деревьями чужие желтые глаза. Естественно, там никого не было. Я же говорю, волки редко заходят сюда.

– Давай к нам, Ной! – крикнули справа. Я кивнул, усаживаясь на землю. Протянул руки к огню, с наслаждением окунаясь в его тепло. Их костер чем-то напоминал наш круг. Вот только ни Глеб, ни Борис этого не знали. Они ни разу не были на нашей поляне. Наверное, они и в лесу-то по-настоящему ни разу не были.

Снова зазвенела гитара. Песня оказалась длинной и очень мелодичной. Я думал о матери. Что будет с ней, когда волки уйдут?

– Очень эффектное появление! – пробасил над ухом Борис. – Шерсть с футболки мог бы и отряхнуть!

– Все равно темно… Знаешь, там еще где-то репей в волосах запутался… Глеб, вытащи, а?.. Пожалуйста!.. Спасибо… От твоего брата помощи дождаться – как от Ами!

– Чего это ты пришел, Ной? – не унимался Борис.

– Значит надо, раз пришел… Не торопи, я сам все скажу…

– Здесь же никто раньше не охотился…

– Здесь и сейчас никто не охотится… Не бойся, все твои друзья в целости и сохранности вернутся домой…

– Очень надеюсь…

Гитара шла по кругу. Следующую песню пела какая-то девушка в костюме амазонки. У нее была красивая фигура и низкий, бархатный голос.

– Ной!

– Борь, не будь занудой! Дай музыку послушать!

– С каких это пор ты в ролевики ударился?

Мы разговаривали полушепотом, время от времени хлопая очередному певцу.

– Никуда я не ударился! Ты лучше вот что мне скажи: как ты, волк, можешь всерьез увлекаться какими-то дурацкими эльфами?

– О, Эру, а ты чем предлагаешь увлекаться?

Как богу, пусть и с частичной амнезией, но все же Богу, слышать восклицания в адрес какого-то Эру мне было крайне неприятно.

– Борис, неужели отец не рассказывал вам о вишневом небе и Первом Белом Волке? В конце концов у нас ведь есть свои боги!

– Здесь меня зовут Илионом! Будь любезен запомнить…

– Да мне все равно, как тебя зовут! Хоть Крокодилом! А кстати, ты у нас кто, Глебушка?

– Корвин…

– Корвин… Ну-ну…

Я читал эту книгу.

– Ты пойми, Ной, вишневое небо – это очень далеко и неправда…

– Угу! А эльфы, значит, рядом?

– Дались тебе эти эльфы!

– А что, разве Илион – не эльфийское имя?

– Х-р-р…

– Ну что ты, Илиончик! Волчья шкура сейчас, здесь, среди кучи людей, будет совсем не кстати…

– Вишневое небо – дурацкая выдумка стариков! Мы просто заменили одну сказку на другую! Тебе жалко, что ли, Ной?!

Мы и раньше спорили по этому поводу. Только вот тогда мы были волчатами, а сейчас они стали волками, выбравшими город, а я – богом, собирающимся их из этого города забрать. Подозреваю, когда придет час, они не скажут мне спасибо.

– Вишневое небо – не выдумка! И хватит оглядываться на лес, Илион! Я же сказал, наши здесь не охотятся!

Последние мои слова прозвучали довольно громко.

– Охотятся? Кто? – спросил очередной певец, глуша струны.

– Никто, – отрезал я и выразительно посмотрел на братьев. Борис отвернулся, пробормотав себе под нос что-то нецензурное. Глеб только передернул плечами. Парень снова заиграл и снова резко оборвал сам себя:

– А вишневое небо? Это что такое?

– Дурацкая сказка, – бросил Борис.

– Ну… не дурацкая, – робко возразил Глеб. – Просто очень старая…

– Расскажите! – попросил парень, отставляя гитару в сторону.

Борис закатил глаза, Глеб растерянно посмотрел на меня. Я ухмыльнулся, понимая вдруг, что этой сказки они не помнили. Или не знали. Вот что бывает, когда волк растет вне леса…

– Может, не надо? – спросил с надеждой в голосе Борис.

– Надо! – твердо, хором сказали люди. Кто-то подкинул дров в костер, и пламя метнулось вверх с новой силой. – Ной, ты поешь?

– Нет!

Мы сказали это втроем. И втроем засмеялись.

– Потрясающее единение душ… – заметил парень. – А раз не поешь, значит, с тебя – история.

– Ну если только так… – Борис с ехидством повернулся ко мне. – Давай, Ной!

Я закрыл глаза, вспоминая мир, который, если верить Динь, я однажды сам придумал.

– Давно это было… Давно и не здесь… Там, где небо вишневое, а звезды размером с ладонь… В одной маленькой деревушке на окраине Леса жили-были муж с женой. И не было у них детей…

Я говорил, а ребята молчали. И молчали костер и река… А когда я закончил, Глеб тяжело вздохнул, обрывая какие-то свои мысли.

– Наверное, тебе стоило рассказать нам ее раньше, Ной…

– Лучше поздно, чем никогда, Глеб.

– Красивая сказка, – заметил парень, протягивая руку к гитаре. – Только грустная…

Борис улыбнулся одними глазами. Зрачки его вытянулись в тонкие щелочки. Я чувствовал, как в волке кипела Сила. Ему хотелось бегать по лесу, выискивая горло своей жертвы, а потом, насытившись погоней, кувыркаться в траве и выть, выть, выть на сырную луну…

– Если совладаешь со страхом, то завоюешь лес… Ты думаешь, мы испугались, да?

– Да, – честно сказал я.

– Может быть, так… а может быть, и нет…

Я коротко кивнул. Я не хотел сейчас обсуждать эту проблему. В конце концов у них еще будет время, чтобы бороться со страхом, время чтобы побеждать и чтобы праздновать победу. Там, под вишневым небом у них будет целая жизнь…

Кажется, я начинал привыкать к мысли о том, что волки уйдут с Земли.

Снова заиграла гитара. Люди пели о любви и смерти, о дорогах, королях и шутах. Я слушал музыку, думал о матери и шепотом объяснял братьям, что мне позарез требуется ошейник оборотня…

– Все понимаю, приятель, вот только одного понять не могу, чего это тебе так приспичило?

Глеб был прав. При соответствующем желании и соответствующих же возможностях в городе можно найти все, что душе угодно. Спасибо ребятам, я нашел человека, способного изготовить ошейник оборотня.

– Ну-у…

К такому вопросу я оказался не готов. Не могу же я заявить, что собираюсь пытать человека? Или могу? Они тут все такие странные…

– Как, говоришь тебя зовут?

– М-м… Ной.

Вообще-то, мы уже знакомились. Моего собеседника звали Макс. Странный парень, чуть старше меня, с длинными засаленными волосами, длинным же острым носом и жесткими светлыми глазами. Когда я назвал свое имя первый раз, Макс только сощурился. Потом переспросил. Потом, уже по ходу разговора, спрашивал еще дважды. На страдающего склерозом он совсем не походил, так что оставалось только предположить, что парень мне не поверил. Интересно, почему?

– Давай уже определимся, – как можно вежливее предложил я. – Ты возьмешься за заказ или мне поискать кого другого?

Макс насмешливо ухмыльнулся.

– Не заводись, приятель! Я тут тебя послушал и решил, затевается какая-то игра и, должно быть, интересная, если к ней всяческие причиндалы инквизиторские готовят. Народ оружие точит, а я и знать ничего не знаю… Обидно… А искать другого мастера глупо, потому как, приятель, в нашей дыре другого нету, и ты это знать должен, и не фига меня запугивать!

Ребята говорили о Максе как о классном мастере по изготовлению средневекового оружия, но на первый взгляд он производил впечатление человека тихопомешанного. Его дом представлял собой нечто среднее между музеем, складом и мастерской. Оружие, кольчуги, украшения, железный лом, иконы… За двадцать минут разговора с ним я раза четыре пожалел о том, что пришел, и еще раз десять – что вообще затеял всю эту игру. Надо было просто перегрызть шею Артуру Чернышеву и забыть о его существовании. Но очень уж хотелось примерить на человеческую шею ошейник оборотня, такой, каким тысячу лет назад сковывали несчастных, не способных защитить себя. Я собирался оставить ошейник на трупе, объяснить людям, за что они умирают. А орудия пыток для оборотней – совершенно однозначно! – должны быть изготовлены руками человека. Вот поэтому-то мне и нужен был Макс, живой и невредимый. И вот поэтому-то в ответ на его издевки, расспросы я только ухмылялся, подавляя желание выпустить клыки.

– Искать я никого не буду, – кивнул я. – Игра? Да, игра планируется. Но не здесь. Захочешь узнать подробности, позвони Илиону.

– Илиону? – задумчиво пробормотал Макс. – Ладно, все одно некогда мне щас… Насчет твоего заказа… забеги через пару недель.

– Пара недель? – Борис предупреждал меня, что Макс большой любитель потянуть время. – Ты что, меч-кладенец делать собираешься?

Макс ухмыльнулся.

– Черт с тобой! Лады, десять дней, и ошейник твой. Я даже за скорость цену набавлять не стану.

– Большое спасибо, – насмешливо поблагодарил я. – Шесть дней меня вполне устроят.

– Мне что, кроме как этой дурацкой побрякушкой, и заняться нечем, по-твоему? – возмутился Макс.

Я предпочел проигнорировать вопрос.

– Шесть дней. Плачу двойную цену.

Он тяжело вздохнул.

– Уболтал.

– Аванс нужен?

– Нет, – Макс мотнул головой. – Получу аванс – забью на всю работу, так что проваливай! Через шесть дней меняю твой ошейник на мои деньги.

У меня вдруг резко заболели мышцы шеи.

– Это не мойошейник, – сдерживая рычание, выдавил я. Но Макс уже что-то увлеченно рисовал на листе бумаги и не слушал меня. Я ушел, не прощаясь.

Мы встретились снова через шесть дней. Дверь была открыта, и мне это понравилось. Как любой нормальный волк, я не любил запертых помещений.

Макс, забрав волосы в хвост, через лупу разглядывал гравировку на клинке какого-то меча. На мое появление он не прореагировал.

– Та-ак… так-так-так… кто же это у нас такой умный?..

– Макс, – позвал я негромко.

– Да, Ной! Открыто, заходи!

– Я уже…

– Хорошо… хорошо… Я специально дверь не запер… Не мешай, лады? Мне тут, понимаешь, такую штуку подкинули… Красота!.. Вот, смотри!..

– Макс, давай я заберу свой заказ и пойду, а?

На улице был чудесный летний вечер, небо дышало звездами, и я был настроен совершенно миролюбиво.

– А! Да вон он! – Макс мотнул головой куда-то в сторону окна. Я подошел ближе. Ошейник лежал на подоконнике. Острые клепки шипами вовнутрь, закрепленные на жесткой кожаной ленте, блестели серебром.

– Благородный металл, – заметил Макс, взвешивая меч на ладони. – Не жалко тебе было, а? Для игры и обычного железа бы хватило.

– Не жалко, – сказал я. Засунул ошейник в карман, на подоконник положил пачку денег. – Здесь больше, чем мы договаривались. Спасибо, Макс, ты классно сработал.

– Не за что, – Макс ухмыльнулся. Поднял голову, столкнулся со мной глазами. – Нету ведь никакой игры, да, Ной? Я звонил Илиону…

Черт, ну что мне стоило предупредить ребят?

– Нет.

– Жалко, хотя… Ну да ладно! – Макс рубанул мечом воздух. – Надеюсь только, что ты, мой загадочный приятель, не подставишь меня с каким-нибудь уголовно наказуемым делом…

А вот об этом-то я как раз и не подумал… Интересно, сколько полиции понадобится времени, чтобы вычислить единственного в городе мастера по изготовлению таких вот штучек? У меня-то, конечно, неприятностей не будет, а вот Бэмби, Крохе и Лизе здесь еще жить…

– Постараюсь, Макс, – сказал я.

– Да уж постарайся, Ной.

М-м-м… Странное дело, но я впервые в жизни задумался о последствиях убийства. И по всему выходило, что я потратил кучу денег и времени на то, чему, скорее всего, так и не найду применения.

Чертыхнувшись про себя, я ушел. А что еще мне оставалось делать?