Текст книги "Звёздная бирема «Аквила». Мятеж"

Автор книги: Олег Мелехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– Не злись, я не нарочно. Просто угадал.

Напарница только плечом дернула, не в силах разобраться, чего в ней сейчас больше – недовольства Ацилием или стыда за свою резкость.

Во всех патрициях… Хорошо, уточним: в одном-единственном патриции, с которым Кассию свела судьба, содержалось столько самоуверенности и невозмутимости, что их хватило бы на умиротворение взбунтовавшейся центурии. И если верить самому Гаю Ацилию, то эти поразительные качества его натуры никто специально не модифицировал и генетически не усиливал. Курион практически никогда не злился, не скандалил и не капризничал. И вовсе не потому, что не ощущал злости, гнева или обиды. Он – живорожденный патриций, а такие не показывают посторонним свои подлинные чувства.

– Но мне все равно очень хочется сладкого, – девушка вытащила изо рта леденец и с тоской на него уставилась. – Что теперь делать? Варварски его дососать или выбросить и умереть от гипогликемии?

– У тебя нет никакой гипогликемии, – хмыкнул Ацилий. – Но умирать тебе нельзя, так что облизывай свою гадость сколько угодно.

Они вышли возле главного форума Цикуты Вирозы, где до сих пор побывать так и не довелось. И очень зря. Потому что лучшего места для незаметного обделывания всяких темных делишек сложно себе было придумать. Станция Цикута трудилась во благо Республики круглые сутки, и освободившиеся от смены служащие имели полное право удовлетворить свои потребности в интересном и веселом отдыхе. Не всем же в легионерских клубах зависать, верно? Погулять, поболтать, посмотреть артистические и спортивные шоу или виртуальные представления в амфитеатре, да еще в шумной компании – это ведь неотъемлемая часть человеческого общества. Ацилий довольно быстро высмотрел подходящий коммуникационный терминал и, оставив подругу на скамеечке в базилике рядом с общественным синтезатором, растворился в толпе.

Кассия заглянула в меню и загрустила: здешние символические цены были слишком велики для их скромных лигарских бонусов. За утешением девушка немедленно обратилась к пакетику с леденцами. А что еще делать, если вокруг недоступное государственным преступникам веселье и угощение, а напарник занят противоправными делами? Правильно! Выполнять обещанное Ацилию – вынюхивать слабые места в обороне врага.

Для этого дерзкая лигария всего лишь сняла зеленую тунику, оставшись в майке, и сунула в рот второй леденец. Ровно через две с половиной минуты «на огонек» её сигны с Рогом Изобилия прилетел молодой человек из инженерного корпуса, а следом потянулись Цикутины изо всех структур и подразделений станции. Кассии не потребовалось даже спрашивать о чем-то конкретном – поклонники специфической красы звездных воительниц сами рассказывали, где, сколько и по какому графику они работают, а так же как их проще всего отыскать. Оставалось лишь держать ушки на макушке и всё-всё запоминать.

Слава Фортунат, как самых горячих девчонок во всем Республиканском флоте, настигла девушку очень вовремя. К тому моменту, когда Ацилий вернулся, Кассию успели угостить двумя литрами чего-то сладкого и безалкогольного, в промежутках между леденцами скормить гору фруктов и десертов, а так же наполнить карманы штанов записочками с индивидуальными номерами связи.

И перед ошеломленным напарником предстала удивительная картина: раскрасневшаяся от жарких комплементов Кассия внимала песне очень симпатичного амикуса, радостно и ритмично шевеля при этом торчащими изо рта палочками от леденцов. В одной руке у девушки был зажат третий леденец, в другой – многослойное башнеобразное пирожное.

– Гай, ифи фюфа! – поманила она. – Тут так фесефо!

***

Такой «универсал», как наварх биремы, всегда имеет небольшой бонус в общении с узкими специалистами типа Антония. В плане запудривания мозгов и убалтывания этих самых узких специалистов касательно, скажем, технического состояния корабля. В том же случае, если дотошный психо-куратор со свойственной дилетантам настойчивостью решит вдруг проверить заверения наварха, под рукой у Ливии всегда остается прикормленная и преданная Фабриция и ее генетический родственник, готовый подтвердить все, что угодно, лишь бы командир «Аквилы» не разорвала их отношения.

И это только самый очевидный пример. А еще были вигилы, буквально поджавшие хвосты после «учебного мятежа» и с опаской обходившие теперь наварха, прижимаясь к переборкам. Так, на всякий случай.

Ну, это если в идеале. На практике, конечно, случались казусы. Однако в преданности своего экипажа Ливия не сомневалась. Особенно теперь.

И через неделю после возвращения «Аквилы» наварх в очередной раз убедилась – хороший экипаж, отличный просто. За родную бирему и ее командира не только всех порвут на бортовой вексиллум, но и глаза закроют и уши заткнут, чтобы ненароком не заподозрить начальство в чем-то не совсем законном.

Публий Вителлий, центурион вигилов, который после «учебного мятежа» глаз не смел поднять на наварха, поскребся в ее каюту чуть свет, если считать по корабельному времени, и заполдень, если по станционному. После полета Ливия еще не синхронизировала часы, как всегда давая экипажу время привыкнуть.

– Наварх?

В руках проштрафившийся офицер держал некий пакет, каждым телодвижением своим от оного пакета отстраняясь.

– Слушаю, – благосклонно кивнула Ливия.

– На твое имя пришло входящее со станции. Текстовое. Я принял, скопировал и удалил сообщение из базы. Вот, – и протянул наварху карту.

«Выслуживаемся, – мысленно хмыкнула Аквилина. – Похвально, Вителлий, весьма похвально!»

– Отправитель?

– Сообщение не подписано, наварх. Потому я и взял на себя смелость…

– Довольно! – прервала его Ливия. – Благодарю. Буду признательна, Публий Вителлий, если ты и впредь будешь проявлять такую же деликатность. Свободен.

И, убедившись, что дверь в каюту надежно закрылась за спиной вигила, задумчиво покрутила в пальцах карту. Анонимное сообщение, да к тому же текстовое… Интригующая архаичность!

– Ну-ка, ну-ка…

Умница-Вителлий догадался не только извлечь послание из общей базы, но еще и закодировать его. Самого себя опасался, что ли? Ливия набрала свой пароль, и загадочное письмо развернулось проекцией пергаментного свитка. Изящно! И сразу понятно, кто отправитель. Стиль оформления характерный, кому, кроме патриция, придет в голову так извращаться? А для них это – дело привычное.

«G. Acilius Liviae salutem [38]38
  [38] «Г. Ацилий приветствует Ливию» (лат.)


[Закрыть].

Доблестная! Благополучное возвращение твоего корабля – редкая, и оттого бесценная радость. Позволь мне лично воздать хвалу твоей отваге и убедиться, что ты и впрямь благополучна. Ежедневно после полудня я совершаю прогулки в дендрарии и буду счастлив, если встречу тебя там.

P.S. Ты говорила, что даже здесь у меня найдутся верные друзья. Увы, покуда я не нашел тому подтверждения».

Ливия прочитала раз, прочитала второй – и нахмурилась. Ацилий писал так, чтобы любой посторонний счел это изящное послание приглашением на свидание. Но на деле записка больше походила на вопль о помощи. И отвергнуть этот зов – немыслимо.

Она стерла письмо и бросила карту в распылитель. А затем набрала код вызова префекта.

– Квинт Марций! Окажи любезность, зайди ко мне в каюту.

– Уже иду! – очень бодро отчеканил тот.

Собственно, вызов Ливии спас префекта от очередного психологического штурма, предпринятого неугомонным Луцием Антонием. Оскорбленный в лучших чувствах мозгоправ взялся за подопечного всерьез и повел осаду скрытного командования «Аквилы» по всем правилам военных действий – завалил тестами, освидетельствованиями и психопрактиками. Ливию Терцию не слишком отвлечешь, у неё работы с ремонтом биремы по горло, а Квинт Марций вынужденно бездельничает, так какая разница, в чьи ворота долбить тараном из тестов, если они, наварх и префект, уже вошли в преступный сговор?

Антоний сконцентрировал усилия на командире манипулариев, и за неделю достиг потрясающих результатов, каких до сих пор не удавалось получить ни с одним из Марциев. Упрямый психокорректор довел лояльного и политически инертного префекта до твердого намерения однажды учинить настоящий мятеж против существующих порядков. Против необоснованного копания в мозгах у военного руководства, против наглого вмешательства в личную жизнь граждан, против жесточайших профессиональных рамок и отсутствия любого выбора. А ведь это же абсолютная и проверенная веками истина, что все люди разные, даже если они из одной фамилии и одного поколения. Квинт Марций ни в чем, кроме способностей, не подобен той же Марции Альбе – неужели это так сложно понять? Но нет! Луцию Антонию не жить спокойно, пока он не докажет противозаконный умысел в поступках обоих Аквилинов. Сволочной он гад! Сказать по правде, сцинка Фиделиса префект «Аквилы» любил и уважал гораздо больше, чем станционного мозговеда.

Ливия встретила его выразительным жестом, призывающим к молчанию, и приветливым взмахом руки с зажатым в ней устройством – круглой и блестящей серебристой таблеточкой, снабженной десятью усиками. Не давая префекту опомниться, наварх ловко пришлепнула устройство на предплечье гостя и, выждав минуту, снизошла до пояснения: – Марк Фабриций удружил, собрал сканер на прослушку и глушилку, на всякий случай. Теперь можно говорить свободно. Если хочешь, я у него и для тебя такую штуку попрошу.

Еще декаду назад Квинт Марций от подобных подарков отказался бы наотрез, но теперь окончательно созрел даже к запусканию такой вот «многоножки» прямиком в собственные мозги. Через любое отверстие!

– Не откажусь, – вздохнул он с явным облегчением. – Что у тебя приключилось?

– Не хочешь составить мне компанию в послеполуденной прогулке по дендрарию, Квинт Марций? – вместо ответа поинтересовалась Ливия. – Выпустим Фиделиса побегать по травке. Заодно и с Гаем Ацилием пообщаемся без лишних ушей. Помнится, ты интересовался его политической программой.

Что верно, то верно. С каждым днем, с каждой прочитанной главой учебника по пилотированию, с каждым виртуальным полетом в птичьем теле по виртуальному лесу, идеи бывшего сенатора становились Квинту Марцию всё ближе и ближе. Префект отдавал себе полный отчет в том, что его желание летать никогда не удовлетворится только симуляцией или тайными занятиями на мостике в компании с Ливией. Ему, однажды испробовавшему запретный для Марциев плод, всегда будет хотеться большего. Всякое же тайное рано или поздно станет явным. А они с навархом уже зашли слишком далеко – за ту черту, где кончается лояльность и начинается наказуемая крамола. Обратной дороги, по сути, для них обоих уже нет. Как и у Гая Ацилия Куриона, собственно.

– Он напомнил о себе?

– Напомнил, – кивнула наварх. – И, похоже, что дела у него плохи. Гораздо хуже, чем у нас с тобой. Иначе Ацилий не стал бы просить меня о помощи… Ну, так что? Прогуляемся? Можно… – она сверилась с часами, – прямо сейчас, если ты не слишком занят. Заодно и о наших делах перемолвимся. А то здесь, – Ливия нервно оглянулась, – мне в каждой заклепке уже мерещатся всевидящие очи преторских спекуляториев. Буквально час назад показалось, что Антоний из унитаза подмигнул.

– Мне он подмигивает даже из чашки с кофе, – фыркнул префект. – Я совершенно свободен и не хочу отдавать эту свободу Антонию. Погуляем с Фиделисом, заодно и подтвердим теорию, что мы – тайные любовники, только отчего-то преступно решили сделать достояние психокорректорской службы – частным делом.

Любой военачальник ранга Квинта Марция, тем паче командующий боевой мощью биремы специального назначения, не мог иметь от психо-корректора никаких секретов. И это было… отвратительно. Раньше Аквилину так почему-то не казалось, напротив, в прозрачности личной жизни ему виделась абсолютная чистота дел и помыслов, которые необходимы для эффективного командования. Впрочем…

«Про страсть к пилотированию ты всегда молчал, – напомнил себе префект. – Так что задатки бунтовщика и ренегата у тебя были с юности, не прибедняйся».

– Тогда идем! – Ливия решительно одернула тунику, извлекла зашипевшего сцинка из домика и надела на него прогулочную «сбрую». – Кстати… Эти парфы дали нам отсрочку, конечно, но Антоний – профессионал. Он докопается. Это всего лишь вопрос времени. И тогда… – она не договорила, потому что дальнейшее было очевидно. Тогда они оба если и полетят куда-то, то лишь прямиком в мусоросжигатель.

Само собой, никто не включил потрепанную бирему в состав эскадры, спешно собранной для укрепления обороноспособности сектора Вироза от залетных парфов, которые регулярно здесь что-то забывали в таком неприличном для дружественного визита количестве. Конечно, и Ливии Терции, и Квинту Марцию, и всему экипажу биремы хотелось повоевать, но здравый смысл в лице претора Випсания восторжествовал.

– У вас и на Цикуте хватает врагов, без всяких парфов, – намекнул он, имея в виду Луция Антония в первую очередь. Но и урезонивать распоясавшегося мозговеда претор тоже не стал. Как говорится, доверяй, но проверяй, и к ментатам это правило относилось в первую очередь. Исторический опыт контроля над такими людьми, как Квинт Марций и Ливия Терция, для Республики всегда имел горьковатый привкус.

Антоний рыл вглубь не просто из вивисекторского любопытства покопаться в мозгах хитрых подопечных. Психо-корректоры, вообще-то, существовали не столько для помощи, сколько для контроля и выявления отклонений. А, по-хорошему, Антонию всего лишь не хватало доказательств, чтобы предъявить их трибуналу.

– Вот ведь сволочь! – рыкнул Квинт Марций, заглянув в личный планшет. – Со всех сторон обложил.

Сообщение от Фелисии было за последние сутки пятнадцатым по счету и, в отличие от предыдущих четырнадцати, очень лаконичным: «Не приходи!». Гетеру тоже достали до самых печёнок. И уж насколько лояльны к начальству постоянные обитатели рекреационного сектора, но и их терпению наступает предел.

– Вот я и остался без хорошего секса, – констатировал префект.

Бессердечная Ливия лукаво подмигнула и подставила ладонь для шлепка, мол, вот теперь мы на равных: первым делом – корабли, а секс – потом.

Квинт бодро хлопнул по руке наварха. Фелисия – замечательная женщина, но «Аквила» важнее, нужнее и, самое главное, дороже всех гетер.

***

Хотя в голове у наварха «Аквилы» вопреки здравому смыслу и крутились кое-какие фривольные мыслишки касательно встречи с Божественныи Ацилием и возможным употреблением оного, так сказать, по прямому и сугубо физиологическому назначению, но едва лишь взгляд ее нашел среди немногочисленных посетителей дендрария фигуру в зеленой форменной тунике… Короче, вся романтика с пронзительным свистом улетучилась из мыслей Ливии, как кислород из пробитой системы жизнеобеспечения.

Ибо Гая Ацилия Куриона теперь можно было назвать как угодно, но только не Божественным.

Начать с того, что Аквилина узнала своего политического кумира не с первого, и даже не со второго взгляда. От холеного аристократа, еще недавно поднявшегося на борт биремы во всей красе, осталась тень, наподобие тех, которым положено гулять вдоль заросших асфоделями берегов Леты. Осанка его оставалась по-прежнему безупречной, но держалась, похоже, исключительно на гордости. Интересная бледность сменилась нездоровой синюшностью, а приглядевшись как следует, Ливия заметила в светлых волосах патриция седину. Зрелище, прямо скажем, удручающее, даже если оставить за скобками зловещие мешки под глазами, худобу, ссадины на прокушенных губах и красные от лопнувших сосудов белки глаз.

Аквилина споткнулась на полушаге, не успев окликнуть Куриона, и пару минут просто стояла, застыв на месте и хрипло дыша. И мысль в ней билась только одна – убивать! Схватить, утащить и запереть в лазарете опального патриция, а потом развернуть «Аквилу» для залпа и шарахнуть прямой наводкой по станции, чтоб к в оронам, к парфийской матери, на атомы разнести сволочей, которые сделали такое с ее Божественным Ацилием!

К счастью для всех, под блуждающий взгляд жаждущей крови Ливии не попался в тот момент какой-нибудь случайный вигил или преторианец. Иначе на Цикуте Вирозе произошло бы жестокое и извращенное убийство, а после – серия взрывов или что похуже.

– Наварх? – окликнул ее обеспокоенный Квинт Марций, и Ливия вспомнила, как дышать. Заодно к Аквилине вернулся голос, пока еще сдавленный от ярости, но все-таки вернулся:

– С-суки… – прошипела она. – Все в порядке, префект. Думаю, тебе стоит подождать меня здесь. Я скоро.

Сунув префекту поводок Фиделиса, она направилась к Ацилию, изо всех сил стараясь не сорваться на бег.

Глава 13

Получивший редчайшую возможность пронаблюдать за Ливией-в-бешенстве с безопасного расстояния, Квинт понял, что за десять совместных лет так ничего и не узнал о подлинном характере наварха «Аквилы». Экая она, оказывается, сострадательная натура. Префект не ожидал, что червоточина так быстро высосет жизнь из бедолаг. Подготовленных лигариев пространственная дыра тоже убивала, но довольно медленно, постепенно, со стороны почти незаметно. Крепкая, словно цельнолитая, как все Кассии, такая бравая Фортуната – победительница пиратов – за несколько недель прилично сдала во всех отношениях. Она и раньше-то, на вкус Квинта Марция, грубовата была, но психическое истощение на пользу манипуларии точно не пошла. Полные яркие губы поблекли, округлые щеки с милыми ямочками бесследно исчезли, а в темных, чуть раскосых глазах появилась затравленность, как у больного зверька.

Она по привычке бодро отсалютовала префекту.

– Я все же покрепче Гая, – сказала девушка с понимающей ухмылкой, словно мысли прочитала. – Я сделана на совесть, с большим запасом прочности. Куда там живорожденным.

Впрочем, она же теперь лигария… Честно говоря, Квинту Марцию, как ментату, операция с НЭПом в живом человеке всегда казалась извращением, граничащим со зверством. Нельзя с природным даром поступать так по-варварски грубо.

– Ты хорошо держишься, – похвалил искалеченную девушку Марций и предложил присесть на скамейку. – Что врач говорит?

Лигария безразлично отмахнулась. Казалось, она всецело поглощена зрелищем рукотворной реки из синих цветов, утекающей между древесными стволами куда-то вглубь сада.

– Центурион уже выписал нам билет в один конец. Без всякого медосмотра обошелся. Хватило истерики Цирконинов. К слову, – она вдруг пристально уставилась на префекта. – Здесь многие считают, что предыдущих лигариев убили, чтобы нам с Гаем расчистить местечко под могилку. Как думаешь, могло такое быть на благополучной Цикуте?

Вопросу Квинт не удивился, а вот сама девушка его поразила. Кассии – самая многочисленная плебейская фамилия, вот уже несколько веков исправно поставляющая Республике прекрасных солдат. Генетические модификации Кассиев устойчивы настолько, что влияют даже на структуру личности. Хотя немногие из «шишек» в Сенате готовы признать этот неудобный факт, но командиру-то манипулариев виднее. Он всяких солдат видел-перевидел. Срыв, приведший Фортунату на скамью подсудимых, вполне вписывался в характер женщины из семейства Кассиев, а терпеливая подготовка к побегу – не очень.

– Марк Марций вовсе не жестокий человек.

Деликатность префекта вызвала у лигарии совершенно нетипичный для Кассиев приступ горькой иронии.

– Я тебе, Квинт Марций, больше скажу: он – настоящий филантроп. Пожалел смертничков, причем себе в ущерб. Гуманист, чтоб его!

Самое удивительное, как быстро облезла с Кассии позолота робости перед высшим офицером. Облезла, обнажив неровный и непростой нрав человека отчаявшегося, но не сдавшегося.

– Это тебя Ацилий так быстро обработал? – невольно изумился префект.

Её формулировка «нам с Гаем» говорила о многом. Кого удивит, что лигарии не только живут и работают вместе, но и спят в одной постели. Но не под одеялом же опальный лидер популяров всего за неполные три декады сотворил из прирожденной манипуларии то ли террористку, то ли подвижницу?

– Ну, теперь-то Гай точно знает, как живут и чувствуют себя те, за чьи права он сражался в Сенате. Проверил, как говорится, теорию практикой.

– И, оказалось, не зря боролся?

– Оказалось, борьбу надо продолжить. Раз уж не сразу на удобрения отправился…

Кассия бросила тревожный взгляд в сторону благоухающего барьера розовых кустов, за которыми происходила историческая встреча Ацилия и Ливии.

– Как они там? – с неожиданной для самого себя тревогой вдруг поинтересовался префект.

Как относиться к садово-парковой дипломатии, Квинт Марций пока не решил.

– Договариваются, – буркнула лигария и потерла виски. – Срань клятая! Он все время в моей голове мельтешит.

– Как это?

Нездоровое любопытство точило Квинта всегда, но открыто спросить вышло только сейчас. Префект весь обратился в слух, даже шею вытянул.

– Как? – девушка задумалась. – Сначала было… словно в мозгах прогрызал дырку червяк. Потом он превратился в боль. Разную – тягучую, пульсирующую, тупую, покалывающую. А теперь…

Кассия изо всех сил старалась превратить чувства в слова. Получалось так себе.

– Вообрази, что ты все время слышишь голос, только слов не разобрать. Иногда голос почти кричит, иногда шепчет, иногда вроде как что-то поет. И ты хочешь понять, очень хочешь, но никогда и ничего не выходит. И ты дуреешь от усилий. У него, у моего бедного Гая, та же хрень. Чем ближе наши головы и тела, тем тише голос.

Префект понимающе кивнул, не придумав никаких утешительных слов. Как тут утешишь?

– Надеюсь, наварх придумает что-нибудь, – устало вздохнула лигария.

И вдруг напряглась струной, над губой у неё выступили мелкие капельки пота, от лица отхлынула кровь, отчего кожа сделалась сизого оттенка.

– Я надеюсь… – прошелестела Кассия сквозь стиснутые зубы. – Я надеюсь, что эта… эти… эта безумная свистопляска в моей башке означает… радость.

***

Наварх «Аквилы», подобная своей грозной биреме, выполняющей маневр «уклонение и атака», стремительно спикировала на дорожку, по которой прогуливался Курион. Треск безвинно гибнущих розовых кустов сопровождал ее появление. Ливия Терция Аквилина, вероятно, полагала себя слишком важной персоной, чтобы выбирать менее тяжелые пути. А может, просто настроение у нее было плохое.

«Второе – вероятней», – решил Ацилий, останавливая порыв свой горячей сторонницы приветственным взмахом ладони. Аквилина выполнила экстренное торможение, умудрившись пропахать калигами целую борозду в синтетическом гравии садовой дорожки, однако столкновения с опальным патрицием все же избежала. Вот что значит – хороший пилот.

– Доблестная Аквилина, – молвил Курион, пока наварх успокаивала дыхание. – Привет тебе.

– Божественный!

Как она сумела выпалить это вполголоса, Ацилий так и не понял. Видно, сообразила в последний момент, что кричать во всю глотку все-таки не стоит. Общественное место, как ни как. Впрочем… За последние недели Гай Курион стал гораздо снисходительнее к проявлениям свойственной плебеям несдержанности, особенно когда чужие эмоции не пытались взорвать его собственный мозг изнутри. Наварх «Аквилы» прямо-таки извергала целый букет разнообразных чувств, словно радиацию из пробоин в борту, однако все эти эмоции по отношению к Ацилию являлись сугубо позитивными. Другое дело, что будь осужденный патриций каким-нибудь парфом или, скажем, сенатором-оптиматом, то уже попытался бы рассеяться на атомы сам, не дожидаясь залпа из всех орудий.

– Божественный! – повторила она, прямо-таки сканируя Куриона пронзительным взглядом: – Почему ты позвал меня так поздно?

– Если мне не изменяет память, доблестная Аквилина, твой корабль совсем недавно вернулся с боевого вылета.

– Прости! – рубанула наварх. – Эта задержка – только моя вина. Располагай мною, господин. Что мне предпринять, чтобы… – она осеклась и сжала кулаки так, словно ждала только знака, чтобы начать вооруженный мятеж.

«Неужели я настолько паршиво выгляжу?» – подивился Ацилий такой бурной реакции, а вслух предложил:

– Давай немного пройдемся… или лучше присядем вон там, на скамье.

Пока гуляли до облюбованной Курионом скамейки, Аквилина слегка остыла и даже ладонь осмелилась возложить на галантно подставленный локоть патриция. Ацилий, воспользовавшись паузой, кидал на Ливию оценивающие взгляды и делал выводы. Результаты выходили обнадеживающими. Эта женщина была создана для того, чтобы водить корабли в бой, ее мозг способен был решать одновременно десятки задач, все рефлексы были отточены, а эмоции… Когда наварх «Аквилы» их демонстрировала, не всегда уместно, зачастую неуклюже… она не выглядела смешной. Жутковатой – да, но не забавной. Если бы боевая бирема «Аквила» вдруг воспылала страстью к опальному патрицию, это тоже не выглядело бы смешным. Когда ты вызываешь восторг и поклонение у такого опасного существа, нельзя забывать об осторожности.

– Прошу тебя, доблестная Аквилина, – он вежливо предложил ей сесть, но наварх мотнула головой.

– Только после тебя, мой господин.

Ацилий кивнул. У всадников своя система этикета, отличная от вежливости живорожденных. И в этой системе Аквилина отвела ему, Куриону, место на вершине.

– Итак, полагаю, ты намерен покинуть Цикуту Вирозу как можно скорее, – молвила Ливия, демонстрируя, что с сообразительностью у нее все в порядке. – Прошу тебя, изложи свои соображения, Гай Ацилий.

По всей видимости, вопрос относительно своего участия в грядущем побеге Аквилина считала не стоящим обсуждения. Этот момент она уже заранее внесла в условие задачи.

– Как можно скорее, да. Нам ясно дали понять, что если мы не сбежим, нас уберут иными способами.

– Разумно, – одобрила наварх позицию шефа коннекторов. – Никому не хочется терять еще один челнок, так что выбор невелик. Последний техник на этой станции уже понял, что вас послали сюда на казнь. Проще, хм, привести приговор в исполнение прежде, чем вы погубите караван.

– Вот именно. А теперь скажи, доблестная Аквилина, как мне осуществить побег? Учти при этом, что я хочу не просто забиться в какую-нибудь нору подальше от границ Республики, но сражаться и победить.

Наварх задумалась. Ацилий почти видел, как ее мозг производит необходимые вычисления, просчитывая варианты.

– У тебя уже есть какой-нибудь план, мой господин?

– Приблизительный, – предупредил он и вкратце изложил свои соображения: – «Аквилу», конечно, вскоре отправят на очередное задание. Если к тому моменту мы с Кассией окажемся на борту, то сможем скрытно покинуть станцию. А в пространстве, едва ты встретишь какой-либо небольшой вражеский корабль, можно попытаться захватить его. Тогда мы покинем «Аквилу» и…

– Исключено! – отрезала Ливия и, осекшись, поправила сама себя, смягчая тон: – Прости, господин, но в твоем плане полно дыр. Если позволишь, я укажу тебе на эти недостатки.

– Сделай милость, – разрешил Ацилий.

– Первое. «Аквила», конечно, получила не такие уж сильные повреждения, и вылететь мы можем хоть завтра, однако из дока нас не выпустят. Идет расследование некоторых событий, случившихся на борту во время последнего рейда. Неприятное расследование. Скажу лишь, что на хвосте у меня… у нас с Квинтом Марцием висят не только станционные вигилы, но и служба психокоррекции.

– О!

– Позволь мне продолжить, – наварх подняла ладонь. – Второе. Среди моих подчиненных найдутся те, кто разделяет мои взгляды, однако большинство из членов экипажа политически индифферентны. Прямому приказу наварха, впрочем, они подчинятся. Но на борту «Аквилы» размещены еще и манипуларии. С ними могут возникнуть сложности. Кроме того, не сбрасывай со счетов соглядатаев Бибула. Если я попробую провернуть спасательную операцию по твоему плану, претор узнает об этом раньше, чем я продую маневровые. Поэтому вариант с захватом небольшого судна и вашим перебазированием на него мы отбрасываем, как невозможный.

– Прости, Ливия Терция, – Курион покачал головой. – Я не должен был пытаться втянуть тебя в это. Стремление выжить ослепило меня. Нет оправдания моей попытке просить тебя пожертвовать всем ради…

– Я еще не закончила, Божественный, – перебила его наварх. От благоговения в голосе Ливии не осталось и следа, теперь Аквилина не восторгалась, а приказывала. Вежливо, но категорично. – Я не приучена отступать, столкнувшись с первыми же трудностями. И уж тем паче, не привыкла бросать своих. Итак, позволь внести некоторые коррективы в твой план.

Ацилий сумел только кивнуть, невольно любуясь навархом «Аквилы». Профессионал берется за дело – приятно же посмотреть! И вдвойне приятно осознавать, что профессионал этот – на твоей стороне.

– Первое. Провести вас двоих на борт вполне возможно. На тебе, Божественный, нет покуда клейма «ЛИГАРИЙ», и если сменить зеленую тунику на оранжевую, ты вполне сойдешь за техника из ремонтной бригады. Это не сложно. Сейчас по «Аквиле» столько станционных слоняется, что еще одно новое лицо никого не удивит. Что же до Кассии, то с ней еще проще. Ее гражданская специальность, если я верно помню, вакуумная сварка. Прикроем ее сигну рабочим комбинезоном, никто и не заметит. Однако попасть на борт – это самое простое, сложнее там остаться. По счастью, на любом корабле есть места, куда не заглядывают непосвященные. Однако даже если я хорошо вас спрячу, счет времени пойдет на минуты. Мы должны будем разогнать реактор и убрать причальные захваты до того, как в доке сообразят, что число покинувших «Аквилу» рабочих не сходится со штатным.

– То есть…

– Рабы на парфийских рудниках называют это «побег на рывок», – улыбнулась Ливия. – Берем вас на борт и улетаем, пока никто не опомнился. Я могу разогнаться до субсветовой прежде, чем претор Бибул донесет руку до задницы, чтобы самого себя ущипнуть. Использую резервный коридор, а охранную сеть разнесу к в оронам. А потом отступать будет уже некуда, ни мне, ни экипажу.

– Мятеж, наварх…

– Ну, отчего же сразу «мятеж», – усмешка Аквилины стала хищной. – Я присягала Республике, а не кучке политических евнухов, засевших наверху. Ради блага Республики я должна приложить все силы, чтобы спасти единственную надежду квиритов, то есть тебя, Гай Ацилий, истинного популяра и лидера. В гражданской же войне мятежники очень быстро могут стать героями. Я знаю, что сказать экипажу. А вот тебе придется придумать, что сказать Квинту Марцию. Потому что без моего префекта – лучшего командира манипулариев в этом секторе – мы далеко не улетим. Склони его на нашу сторону, господин, и ты не пожалеешь.

– А есть шанс? – Ацилий всерьез усомнился. Префект «Аквилы» не производил впечатления человека, готового пойти против системы. Идеальная деталь государственной машины, как и любой Марций.

– Есть, хоть и невеликий. Мой префект… скажем так, недавно выяснилось, что он – не совсем типичный Марций. Поговори с ним, господин. Если ты убедишь его, то сможешь убедить и остальных.