Текст книги "Звёздная бирема «Аквила». Мятеж"

Автор книги: Олег Мелехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Квинт многозначительно постучал пальцами по столешнице, перетягивая внимание присутствующих на себя:

– Совершенно верно. Нет никакой необходимости проводить расследование по инциденту, не имеющему прямого отношения к должностным обязанностям вверенных моему командованию людей. Это было бы бесполезным расходованием служебного времени и ресурсов, – процедил он, делая акцент на слове «моему» и тем самым зашвыривая в огород наварха еще один булыжник.

– Тем не менее, – безмятежно отозвалась наварх, отбивая подачу, – поскольку последним, кто видел Пассию живой, был легионер второй центурии Гай Меммий, боюсь, что я не смогу перераспределить график выжившего рекреационного персонала так, чтобы закрыть возникшую лакуну. Полагаю, части твоих подчиненных, Квинт Марций, придется обойтись виртуальным отдыхом. Иначе мы можем вообще остаться без гетер к концу рейса, не так ли?

Квинт непроизвольно сжал челюсти и внимательно вгляделся в спокойное лицо Ливии, не в первый раз сожалея о том, что лишен возможности ей оное как следует набить.

«Выжившего! Вот, значит, как!»

– Это обвинение в преступной небрежности? – спросил он обманчиво мирным тоном.

«Это – залёт, – мысленно парировала наварх. – Не только мой, но и твой. Поглядим теперь, как ты извернешься!»

А вслух искренне удивилась, разве что руками не всплеснула:

– Bona Dea! Разумеется, нет! Разве что – в неосторожном обращении с… м-м… рекреационным персоналом, и то, только если ты настаиваешь, Квинт Марций, – и чуть прищурилась, одними глазами обозначая улыбку. – Осмелюсь так же напомнить префекту, что служба рекреации, являясь неотъемлемой частью корабля, целиком и полностью находится в ведении наварха. Уверена, впрочем, что подобных инцидентов больше не повторится.

Атмосфера в претории сгустилась до полной невозможности глубоко вздохнуть. Все терпеливо ждали следующего раунда.

«Интересно, она в самом деле хочет убедить себя и других, что один из манипулариев способен в здравом уме причинить вред гетере, или это только мелочная личная месть за … за доверительные отношения между её людьми и моими? – подумал слегка озадаченный префект и после недолгого внутреннего спора с самим собой решил: – Конечно, месть».

– Я полагаю, что весь рекреационный персонал нуждается в длительном отдыхе. Никто, ни манипуларии, ни экипаж не захотят усугубить положение. Будет справедливо, если скорбящие получат возможность соблюсти все традиции, связанные с трауром по соратнице.

В переводе это означало: «Если уж воздерживаться, то всем и без исключений». В данном вопросе Квинт Марций всегда придерживался принципа равной ответственности.

«До чего же ловок! Ведь вывернулся!» – подумала Ливия, кивая:

– Согласна, – и обратилась к остальным: – Поминальная церемония по усопшей Пассии состоится в 13 часов. Кроме того, я рекомендую авгуру [22]22
  [22] Авгур – здесь – корабельный жрец-предсказатель


[Закрыть]провести ауспиции [23]23
  [23] Ауспиции – здесь – гадание по поведению священных «птиц»-аптериксов


[Закрыть], дабы узнать волю богов. Гней Помпилий? – она, не мигая, уставилась на корабельного авгура. Тот сглотнул:

– Да, наварх. Конечно.

Префект не захотел сдержать рвущуюся на волю кривую ухмылку. Для почтенного наварха воля богов была контролируемым процессом, вроде работы плазменного инжектора «Аквилы». И если оная вдруг входила в противоречие с волей самой Ливии Терции, то поголовье священных аптериксов начинало сокращаться до тех пор, пока не находился компромисс. С помощью Гнея Помпилия, разумеется.

Штатный авгур слишком пекся о своих ногастых тварях, чтобы не находить общий язык с богами достаточно быстро и к взаимному удовольствию сторон.

Ливия вернула префекту его улыбочку. Она прекрасно знала за собой этот грешок: вышвыривать зажравшихся гадательных «кур» из шлюза прямо в пространство с напутствием: «Если не хотят клевать, тогда пусть полетают!» Но с некоторых пор ауспиции всегда проходили удачно. Можно сказать, образцово. Следовало ли это понимать, как согласие богов со столь радикальным подходом к обрядам? Как знать! В любом случае, Гней Помпилий пока не сообщал о божественном недовольстве, следовательно, действия наварха гнева высших сил не вызывали.

Когда стало понятно, что буря улеглась и никому не грозит перспектива попасть под перекрестный огонь, планерка продолжилась. Начальник инженерной службы доложила о штатной работе всех систем биремы. Жизнеобеспечение экипажа и боеспособность корабля нареканий не вызывали. Как положено, отчитался главный астрогатор, затем представил свои выкладки аналитический отдел в лице суровой Юлии Примы. Последним выступил Луций Ицилий – «виновник» ночных треволнений, сообщив о результатах вскрытия покойной Пассии Аквилины. Женщина умерла от приступа типичной для всех гетер напасти – пароксизмальной тахикардии. Прискорбный, но довольно обычный случай.

Сделав все необходимые пометки, наварх снова подняла голову от планшета:

– Теперь переходим к приятной части. Ни для кого не секрет, господа, что наша бирема является лучшей в секторе, образцом для всех военных и гражданских судов. Счастлива сообщить, что и командование пришло к тому же выводу. Претор [24]24
  [24] Претор – здесь – высшее должностное лицо на космической станции


[Закрыть]Випсаний Бибул доверил нам миссию высочайшей важности. Нам предписано встретить, принять на борт и сопроводить к месту службы пару новых лигариев для станции Цикута Вироза. Транспорт «Вератрум» прибудет в наши координаты спустя 26 стандартных часов. Надеюсь, и экипаж, и манипуларии проявят себя безупречно.

Присутствовавшие на планерке мужчины и женщины, услышав новость, стали обрадовано переглядываться. Появление лигариев означало не только возобновление коннекций, но увеличение финансирования станции, а следовательно, и всей эскадры. А Квинт Марций подметил еще и тень абсолютно неуставной улыбки на губах наварха.

– Прекрасная новость! – высказал он всеобщую мысль. – А уже известны имена?

Авгур, тот вообще заерзал в своем кресле от нетерпения. И страшно даже представить, какое оживление царит сейчас на самой станции.

Ливия, заинтригованная не меньше, чем экипаж, покачала головой:

– Пока нет. Однако, если префект не против, я попросила бы его помочь разведслужбе выяснить все возможное. В конце концов, мы не имеем права уронить честь «Аквилы» в подобной ситуации, верно?

Гордый оказанным доверием, префект удовлетворенно кивнул.

– Мой священный долг всеми силами и средствами поддерживать образцовую репутацию нашей «Аквилы». Особенно в таком деликатном и важном для всей Республики деле.

– Благодарю, – с искренней признательностью кивнула женщина: – Как всегда, я могу полностью на тебя положиться, Квинт Марций. Засим можете быть свободны, господа. Надеюсь увидеть всех вас на поминовении Пассии и последующих ауспициях. Следующее совещание – в 18 часов.

Обычно по завершении утренней планерки, когда офицеры, словно выпущенные на волю птицы, облегченно устремлялись к боевым постам, с уст Ливии срывалось сакраментальное: «А тебя, Квинт Марций, я попрошу задержаться…» Однако на сей раз наварх не стала растягивать сомнительное и ушла прямо к себе в каюту. Всего-то четыре часа на отдых, а затем… «Аквила» должна подготовиться к встрече редких гостей. Нужно выделить лигариям помещение, назначить сопровождающего, который присматривал бы за ними, согласовать меню для офицерского триклиния. Ливия поморщилась, припомнив, как едва не опозорилась пять лет назад, когда ее бирема послужила курьерским кораблем для инспектора из метрополии. Посланный Сенатом квестор [25]25
  [25] Квестор – здесь – магистрат, помощник консула


[Закрыть], как выяснилось, страдал врожденной непереносимостью целого ряда белков, что проморгала разведслужба биремы. В то время как префект все знал и злонамеренно утаил информацию, шепнув Ливии на ухо про пищевые пристрастия инспектора, когда все уже садились за стол. Неимоверными усилиями поваров репутация «Аквилы» и ее наварха была спасена, а Квинт Марций, без сомнения, получил массу удовольствия, наблюдая, как Ливия выкручивается. С тех пор всю информацию о будущих гостях наварх предпочитала получать заранее, а если уж приходилось подключать к делу командира манипулариев, то перепроверять хотя бы два раза всё, о чем он доложит.

О смерти гетеры наварх размышляла, пока принимала душ. Служба рекреации, призванная обеспечивать физический и психологический комфорт экипажу и манипулариям «Аквилы», была не менее сплоченной, чем, скажем, инженеры, и работала столь же эффективно и образцово. Гибель Пассии, безусловно, скажется на общем состоянии команды. Приятная женщина была, хоть и несколько утомительная. И бестолковая, как и вся их братия. Однако от рекреационного персонала и не требуется умения рассчитывать курс или давать оценки политической ситуации. Пассия идеально выполняла то, для чего была создана, и проблем с нею у наварха никогда не возникало.

«Да, – подумала Ливия, намыливая голову, – пожалуй, я включу это в погребальную речь».

Что же касается дурного предзнаменования… Наварха, как и большинство пилотов, отличал этакий рациональный фатализм. В космосе нет богов, однако никто не поручится, что их нет где-то еще. Если щедрых жертв и проведения ауспиций хватит, чтобы отвратить от «Аквилы» удары судьбы, хорошо, если же нет – там увидим.

Женщина натянула свежую тунику и открыла террариум, выпуская побегать своего любимца – аррианского сцинка Фиделиса. Среди экипажа «Аквилы» уже не один год бродили слухи, которыми любили пугать первогодков, о том, что во время ночных вахт Фиделис гуляет по всему кораблю и навещает команду, предпочитая засыпать в теплых койках новичков. А еще – что наварх подозревает префекта в намерении отравить ее и потому дает сцинку попробовать свою пищу каждый раз, когда обедает с командиром манипулариев. Кроме того, дремлющая на плече Ливии ящерица позволяет женщине читать мысли проштрафившихся членов экипажа. А уж про то, что наварх экономит белковую часть своего рациона, чтобы синтезировать любимцу немного парного мяса или живого таракана – его любимое лакомство – в Секторе Вироза не слыхал только глухой. Последнее, кстати, было правдой. Фиделис обожал тараканов, а Ливия – Фиделиса, но не настолько, чтобы развести на борту «Аквилы» колонию этих насекомых. Приходилось запасаться тараканами впрок, а потом скармливать их сцинку по одному. Но рано или поздно запасы кончались, и Ливия начинала – да-да! – экономить на своем пайке. К счастью, Фиделис был уже взрослым и ежедневной кормежки не требовал. Зато как чудесно он усыплял наварха, едва лишь ее голова касалась подушки! Никакого снотворного не надо, не говоря уж о вирте!

***

Первым делом префект выдал, как бы это поприличнее сказать… пусть будет, честно заслуженную награду славному Гаю Меммию. Просто за то, что услышал его имя из нежных уст наварха, разумеется.

– Когда я уходил, то Пассия живехонька была, спать собиралась, подушечки раскладывала, – лепетал могучий легионер, ветеран и герой, трепеща под гневным взором начальства, аки агнец под ножом. – Поцеловались на прощание, и всё. Я сам узнал только на побудке.

– Меммий, запомни, ты сейчас не получаешь взыскание только потому, что насколько мне известно, бедняжка Пассия к тебе благоволила.

– Правда?

Квинт уверенно кивнул. Даже если это не так, а гетера на самом деле через раз поминала «милого Гая Меммия», манипуларий никогда не узнает правду. В правовом отношении гетеры и амикусы являлись корабельным имуществом.

По хорошему, префект завидовал в край опечаленному легионеру. Меммию было кого оплакивать, а покойная действительно его любила.

– Ладно… Можешь идти, – махнул рукой Квинт.

Пусть манипуларий думает, что начальство прониклось трагичностью момента. Это полезно для образа командира. А, кроме того, Пассия все-таки была замечательной женщиной.

Но её безвременная смерть меркла на фоне разгорающегося пламени всеобщего любопытства относительно личностей новых лигариев. Планетная система Вирозы, ничем не примечательной звезды главной последовательности 5 класса, не представляла собой ни малейшего интереса с точки зрения потенциального терраформирования и последующего заселения, но именно здесь располагалась стратегически важная червоточина. Вот только коннекторской станции катастрофически не везло на лигариев. Последняя пара астро-лоцманов трагически погибла полгода назад, и все это время Республика несла колоссальные финансовые потери из-за банального простоя систем проникновения.

– Юлия, делай что хочешь, но узнай, кто назначен на Цикуту Вирозу, – потребовал Квинт Марций, закрывшись наедине с шефом корабельной разведслужбы в собственной каюте.

– Так точно, префект! Но раз уж наварх дала добро, то могу ли я использовать несанкционированную командованием систему взлома? – спросила женщина, включая независимый фиксатор событий.

Предосторожность, которая свойственна всем разведчикам. Каждый приказ должен иметь авторство.

– Вся ответственность на мне, Юлия, – заверил её Квинт.

В тот же миг аналитик развернула перед собой трехмерную проекцию глобального информпотока и принялась сортировать факты по одному только ей ведомому сложному алгоритму. Разумеется, данные по назначению лигариев в общий доступ никогда не попадали. Но если знать, где искать и по каким признакам искать…

Со стороны Юлия более всего напоминала дирижера симфонического оркестра – пластикой движений, сосредоточенностью и абсолютным погружением в материал.

От Квинта требовалось только одно – не мешать. С этой почетной обязанностью он справлялся успешно.

–  Вотэтода! – взвизгнула неожиданно Юлия. И добавила пару оборотов из лексикона штурмового десанта.

– Что? Кто?

Женщина развернулась лицом к префекту, медленно сняла с глаз обруч рефлектора и прошептала заворожено:

– Ты должен видеть это сам, Квинт Марций.

Надо отдать должное префекту «Аквилы», сначала он внимательно изучил собранный Юлией материал, затем почесал кончик носа, а только потом обогатил словарный запас подчиненной парой новых слов.

– Ты уверена?

– Видел пометку на документах? За несанкционированное использование данной кодировки полагается трибунал, вообще-то. Существует прецедент пятилетней давности, когда…

Но префект уже не слушал Юлию. Он, как сам любил частенько говорить, собирал мозги в кучку. На это ушло примерно пять минут, не больше. Затем Квинт Марций навис над разведчицей и молвил самым проникновенным голосом, на который был способен:

– Если ты скажешь хоть полсловечка кому б то ни было на биреме в течение ближайшего часа, я сделаю так, что ты больше никогда в жизни не зайдешь в информпоток. Поняла?

Угроза вышла, зная нрав префекта, очень даже выполнимая.

– А как же приказ наварха?

– Я сам передам ей отчет.

– Только в течение часа? – уточнила на всякий случай Юлия.

– Слушаюсь!

Получив такие веские гарантии, Квинт Марций отправился прямиком к наварху. Весть, которую он нес на кончике языка, обладала плотностью ртути и обжигала, точно плазма. Да! Час триумфа настал, осталось только сполна и впрок насладиться видом сраженной в самое сердце Ливии. А ведь он всегда говорил: «Политика пусть остается уделом политиков, а наше дело – служить и защищать. Служить Республике и защищать её от врага».

***

Заслуженный отдых наварха прерывался трижды за полтора часа, и каждый раз поводы становились всё серьезней. Первую побудку Ливии устроил Гней Помпилий. Срывающимся голосом авгур доложил о недостаче в поголовье аптериксов. Вольеры со взрослыми особями тщательно запирались. Доступ туда имели немногие: сам Помпилий, двое вигилов, совмещавших работу в корабельной службе безопасности с обязанностями помощников жреца, префект и сама Ливия. Но аптериксы, в дополнение к своим священным функциям, обладали еще и выдающимися вкусовыми качествами, поэтому периодически коды доступа в «курятник» взламывали очередные умельцы, и от гадательных «кур» не оставалось даже перьев. Что, впрочем, неудивительно, учитывая, что аптериксы славились своей радужной чешуей. Расследовать набеги на «курятник» было бессмысленно, Ливия уже пробовала. А повод все-таки был не настолько серьезным, чтобы проводить децимацию. В конце концов, обитателям биремы действительно не всегда хватает свежего мяса. Наварх непроизвольно облизнулась, представив себе ароматную ножку аптерикса в хрустящей панировке по-вирозиански, и тряхнула головой, отгоняя видение. Заверив авгура, что ни в коей мере не винит его в случившемся, Ливия озадачила инцидентом вигилов и снова задремала. Увы, ненадолго.

Следующим «будильником» оказалась Фабриция – глава инженерного, и, право же, незначительная утечка плазмы во втором инжекторе не шла ни в какое сравнение ни с «куриной» историей, ни с тем, что случилось потом. Ибо в третий раз Ливию разбудил префект, явившись к ней в каюту собственной сияющей персоной.

Уже по одному факту, что Квинт Марций позволил себе вломиться к наварху, стоило предположить, что случилось нечто катастрофическое. Ведь даже о столкновении с пунийской эскадрой вторжения, помнится, префект сообщил по интеркому.

– Квинт Марций? – хриплым спросонья голосом спросила наварх: – Что у нас? Пожар или мятеж?

Бить поддых сонного, расслабленного человека нехорошо – это знает даже ребенок. Префект сделал маленькую уступку совести и тщательно спрятал ухмылку торжества за деловитым спокойствием.

– Зачем же такие крайности, Ливия? Я лишь пришел доложить об исполнении твоего недавнего деликатного поручения. Юлия постаралась, – он сделал многозначительную паузу и продолжил: – Но, уверен, ты вправе сама подобрать наиболее подходящее стихийное бедствие для сравнения.

– И это известие никак не могло подождать еще полчаса? – поморщилась Ливия. – Впрочем, я слушаю. Итак?

«Что ж, милая, изволь!»

– Новыми лигариями станции Цикута Вироза станут Кассия из Игнациевой трибы, бывшая Фортуната, и Гай Ацилий Курион, патриций. Неожиданное назначение, правда?

Имя опального сенатора он произнес практически по слогам: Гай Аци-лий Ку-ри-он!. С наслаждением, с расстановкой, смакуя каждый звук.

В глазах у женщины потемнело, и Ливия моргнула от неожиданности. Потом сглотнула. Затем моргнула снова. И тут ее буквально начало трясти так, что улыбочка Марция заплясала перед глазами, будто префект вдруг пустился вприсядку. Она несколько раз глубоко вздохнула, борясь с нестерпимым желанием убивать, крушить, взрывать… Пилоты летают, манипуларии воюют. Никого из фамилии наварха не готовили к рукопашной, и Ливия всегда гордилась врожденной способностью сохранять здравый рассудок в любой, самой отчаянной ситуации, однако… Больше всего ей сейчас хотелось схватить префекта за шиворот и впечатать его в дверь, а потом бить снова и снова, пока его ухмыляющаяся морда не превратится в кровавое месиво. Или хотя бы с криком: «Вон, скотина!» дать пинка под зад, чтоб рожей своей дверь вышиб и вылетел в коридор. Или… Но наварх, справившись с голосом, сказала только:

– Понятно. Что ж… дай мне минуту, Квинт Марций. Встретимся на мостике.

На миг Квинт решил, что хватил лишнего в своем желании отыграться на крушении политических симпатий наварха. Все же месть – холодное блюдо, а в его сегодняшнем исполнении она кипела и пенилась. Однако раздражение Ливией копилось в нем годами, обиды усугублялись с каждым днем, а возмущению редко удавалось прорваться сквозь панцирь уставных отношений, поэтому… Нет, префект ни в чем себя не винил.

– Хорошо. Я тебя жду, – буркнул Квинт, и вышел из каюты наварха, чувствуя спиной её ненавидящий взгляд. Аж между лопатками зачесалась сигна с геральдическим орлом. Вот что означает вызнать, где у врага самое уязвимое место, и ударить точно!

Едва за торжествующим префектом с тихим шипением закрылась дверь, Ливия дала волю гневу и изо всех сил шарахнула кулаком в переборку. По композитному пластику пошла трещина, вспышка боли отрезвила наварха, но ненадолго. Перед глазами у нее все поплыло, она шмыгнула носом, чувствуя, что еще чуть-чуть – и разревется, словно девчонка. Гай Ацилий Курион был… Нет, не просто восходящей звездой партии популяров. Не только политическим кумиром и лидером, за которым Ливия пошла бы нагишом в открытый космос. И даже не последней надеждой Республики, как его частенько называли. Нет, он был… практически богом. И это божество, этого лучшего из людей постигло такое несчастье и бесчестье! И никак, никак теперь не исправить это!

Как и у любого старшего офицера, порог врожденной лояльности у наварха был значительно выше чем, скажем, у рядового манипулария или инженера. Так что всегда оставалась лазейка – собственная интерпретация пресловутого блага Республики. Никакого нарушения присяги, просто осознанный выбор. Увы, осознанным выбором Ливии с того самого дня, когда она впервые случайно поймала в вирт-сети трансляцию речи сенатора Куриона, была партия популяров, реформы и – да! – Гай Ацилий. Единственный, кто способен вести Республику вперед, вверх и вширь.

В голове Аквилины начали роиться планы один другого безумнее, блуждающий взгляд ее остановился на табельном «гладии». А что, если…

Пристрелить префекта, захватить бирему и, подняв знамя мятежа, с Ацилием на борту… Нет, не годится! Или… пристрелить префекта, поднять мятеж и, установив режим самоуничтожения, передать по всем частотам призыв к… Нет, и это не то! Взять на борт Ацилия, изолировать манипулариев, пристрелить префекта и…

Поняв, что все планы так или иначе предполагают физическое устранение Квинта Марция (а без этого никак), Ливия слегка охолонула. Без префекта, напарника в их ментальной связке, бирема из боевой единицы не превратится в прогулочную барку, конечно, но утратит большую часть своей эффективности. А жаль. Впрочем, возможно, кто-то из его центурионов…

Размышляя, женщина умылась, тщательно оделась и пристегнула кобуру с «гладием». Надо сказать, что мысль о самоубийстве Ливию так и не посетила. Во всяком случае, не сразу. Падение Куриона означало гибель Республики, это так, но покуда живы его сторонники и пока дышит он сам, ничто еще не потеряно. Для начала надо дать понять несчастному… э-э… короче, дать ему понять, что даже в пространстве Сектора Вироза у него есть друзья. А Квинт Марций… Наварх бледно усмехнулась своему отражению. Квинт Марций туп, как его штурмовая калига, если думает, что его сегодняшнее торжество когда-нибудь ему простится.

***

В ожидании наварха Квинт Марций наслаждался мгновениями долгожданного триумфа, устроившись в кресле и любуясь мерцанием звезд. Чересчур романтично, да. У каждого человека есть маленькие слабости. Префект «Аквилы», скажем, в часы душевного подъема любил смотреть на звезды.

А кобуру на поясе наварха Квинт заметил сразу же. И это был недвусмысленный знак того, что он изрядно перегнул палку. Но, видят лары и маны, ядовитая стерва заслужила каждую свою пролитую слезинку по Гаю Ацилию Куриону, на которого Ливия разве что не молилась денно и нощно последние пять лет.

«Хочешь меня пристрелить? – мысленно полюбопытствовал Квинт, с удовольствием разглядывая хладный лик женщины. – Что ж, попробуй. Вдруг получится? Но даже мой обугленный труп не вернет твоего Несравненного Ку-ри-она в Сенат».

Право же, префект не стал бы стрелять в ответ, если бы отчаявшаяся Аквилина действительно решила наделать в его груди пару-тройку сквозных дырок. Оно того стоило.

Они обменялись церемонными кивками и молча уселись каждый в свое кресло.

«Ты сотню раз пожалеешь о том, что я сдержалась и не прикончила тебя прямо сейчас», – мысленно посулила Ливия префекту, а вслух сказала:

– Благодарю за своевременную информацию, Квинт Марций. Теперь у нас есть время, чтобы достойно подготовиться к встрече… – она осеклась, пораженная неожиданной, но интересной мыслью: – А! Вот что!

Сумрачное чело наварха осветилось предвкушением мести, и она с истинным наслаждением отчеканила:

– Поскольку мы обязаны обеспечить лигариям максимальный уровень комфорта, я намерена предоставить им свою каюту, как лучшее помещение на «Аквиле». Но ведь ты не откажешь мне в гостеприимстве и позволишь разделить с тобой твое жилище до конца этого рейса?

Проклятье и еще раз проклятье! Это было нечестно! Неспортивно!

«Это только начало, – посулил взгляд наварха, ледяной и бездонный, как вакуум. – И только попробуй отказать, сволочь».

Ливия опять испортила префекту незамутненную радость победы. Она всегда так поступала, словно появилась на свет с одной лишь целью – отравлять Квинту Марцию из трибы Милес его непростую жизнь.

«А может быть, устроить Гаю Ацилию несчастный случай? Травматичный и мучительный» – почти всерьез задумался Квинт, но сразу же отказался от так и не родившегося плана членовредительства. Мятежного плана, говоря предельно откровенно. За порчу сдорогостоящего станционного имущества, вообще-то, полагался трибунал. Впрочем, рисковать карьерой и жизнью не требовалось, ведь худшего наказания для Хрустального Идеала, чем назначение лигарием, все равно никому не измыслить. Пусть же изменник мучается на глазах у почитательницы. У него для этого созданы все условия – пожизненный приговор и самая неподходящая напарница из всех возможных. Двойная пытка!

И все же Квинт не мог не оценить по достоинству внезапность ответного удара Ливии. Если её уязвимым местом были политические убеждения, то у префекта таковым являлось личное жизненное пространство. Покуситься на одну из немногих, а оттого крайне ценных привилегий, доступных офицеру высшего ранга, на возможность уединения в собственной каюте – это дерзкий и опасный ход. Стерва рассчитала верно. К тому же, как говорили манипуларии: «Не так страшна наварх, как её ящерица». Синеротую тварь, вечно норовящую нагадить в самых неожиданных и нежелательных местах оранжевыми липкими сгустками, Квинт ненавидел всеми фибрами души. И чувства эти были целиком взаимны.

– Я принимаю твое молчание за согласие, Квинт Марций, – не дождавшись ответа, молвила Ливия. – Подвахтенный! Перенести мои вещи в каюту префекта! Да, и поаккуратней с Фиделисом – его может стошнить от тряски.

И, удовлетворенная, откинулась в кресле, на радостях даже позабыв соблюсти приличествующую наварху позу.

«Обязательно стошнит! Прямо на мою постель!» – без помощи авгура и аптериксов предсказал будущее раздосадованный префект и скрипнул зубами.

Тем временем на командирском мостике установилась мертвая, нерушимая тишина. Кажется, даже время замерло в страхе перед разразившейся грозой начальственного гнева.

И тут подал голос офицер связи:

– Наварх! Мы получаем сигнал бедствия!

Ливия мигом подобралась и рявкнула: – Источник?

– Это… это позывные «Вератрума», наварх.

«Нет! Ацилию не могло так повезти!» – едва не закричал вслух Квинт Марций. Это было бы против всех законов вселенской справедливости.

Зато наварха словно подменили. Как будто Ливию подключили к дополнительному источнику питания, она аж вся засветилась.

– Боевая тревога! Астрогатор! Определить координаты и проложить кратчайший курс. Связь! Вызвать «Вератрум». Сообщи, что мы уже идем. Инженерный! Выжать максимум из нашего корыта!

«Аквила» недаром носила звание образцовой биремы. Прошло не более минуты с момента объявления тревоги, а все посты уже отчитались о готовности.

– Курс проложен, наварх.

– Хорошо, – кивнула Ливия. – Рулевой, полный вперед. Префект, – она крутанулась в кресле и уставилась на Квинта Марция, – что с орудиями? Полагаю, нам предстоит бой.

Коммуникатор префекта заработал в полную силу, едва прозвучал сигнал тревоги. Где-то в недрах «Аквилы» привели себя в боеготовность вверенные его командованию легионеры, их отчеты поступали четко в отведенные инструкцией сроки. Командир торвенторов сообщил о готовности орудий. И отдельный штурмовой отряд не заставил себя ждать. Все-таки не зря бирема считалась образцовой, так оно и было на самом деле.

– Центурии к бою готовы, наварх, – коротко ответил Квинт.

– Тогда – слияние, – так же коротко сказала Ливия.

Слияние. Казалось бы, чего проще: ладони ложатся на матовую панель, обручи нейроинтерфейса опускаются на головы, сотни импульсов пробегают по телам, соединяя воедино два разума, две души, два существа. Аквилины недаром считались идеальной ментальной парой, лучшей в секторе. Эмоции отступили, взаимная ненависть растворилась, и вот уже не стало ни Квинта Марция, ни Ливии, а одна лишь «Аквила», безжалостная и смертоносная.

Еще никогда, никогда метальная связь наварха и префекта «Аквилы» не была столь крепка и нерасторжима.