Текст книги "Властелин Галактики. Книга 1"

Автор книги: Олег Ерохин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Джонни вернулся в лабораторию.

Из этих двух институтских сотрудников бойцы вышли бы никудышные. Пока Джонни отсутствовал, они даже не успели прийти в себя, настолько страх парализовал их. Джонни, ожегши яростным взглядом перекошенные бледные лица, гаркнул:

– Где Модуль-2? Вы что, оглохли, где Модуль-2?

Лысый пробормотал:

– Модуля-2 готового нет, во всем институте нет. Его готовят перед самым применением.

– Где находятся компоненты?

– В двести третьей лаборатории.

– Ведите, живо!

– Сэр…

– Живо, говорю! – Джонни положил палец на спусковой крючок.

Держа лысого и прыщавого под прицелом, Джонни вслед за ними вышел в коридор. Дверь, у которой они остановились, была закрыта, как и следовало ожидать. Джонни вырезал замок огненным лучом и, распахнув дверь ногой, дулом лучемета подтолкнул своих проводников:

– Шагайте, шагайте! А теперь показывайте, где эти самые ваши компоненты? – Взглянув на часы, Джонни выругался. В его распоряжении осталось менее пяти минут, если исходить из того, что охранники подняли тревогу сразу же, как только он вломился через окно в лабораторию, не могли же они не расслышать звона разлетевшегося стекла, от участка же полиции до институтского здания было десять минут полета на гравилете.

Джонни смахнул со стола какие-то приборы и жестом показал, куда ставить посудины с этими самыми компонентами Модуля-2. Как только на столе появились первые стеклянные банки, Джонни схватил одну и быстро посмотрел на этикетку.

– Но здесь не написано, что из этого делают Модуль-2, – с нажимом сказал он. – Вы хотите меня обмануть?

Несколько лабораторных столов рухнуло, рассеченных огненным лучом. Институтские сотрудники поняли предупреждение. Прыщавый застыл с подрагивающей челюстью, лысый быстро забормотал:

– Сэр, на компонентах Модуля-2 не написано, что это такое, что это для Модуля-2, честное слово, клянусь… Сэр, используются семьдесят компонентов, мы знаем, какие именно, но технология… технология очень сложная… Нужен хромоторный плексикатор, спектротрон… Как изготовить Модуль-2 из компонентов, знают только двое… Мы знаем в общих чертах, и знаем компоненты, этого недостаточно, чтобы изготовить… Даже если бы у нас были все аппараты и приборы, мы не смогли бы…

Дальше Джонни не слушал. Ему и так стало ясно: Модуль-2 ему не получить. Были компоненты, первичные элементы, но не было препарата, а из компонентов он сам не смог бы препарат создать. Или же его водили за нос, или же Модуль-2 стоял себе спокойно где-то рядом в темном шкафчике? Но даже если все обстоит именно так, что же ему теперь, стрелять? Разве убийство укажет ему на препарат?

Нет, не может быть, чтобы они лгали, подумал Джонни, взглянув на жалкие лица лысого и прыщавого.

Проклиная свое невезение, Джонни бросился в коридор. У него было не больше минуты, чтобы убраться из института. “Жучок” Джонни с выключенными фарами понесся прочь от здания Имперского Института Бриллологии – а к институту уже подлетали полицейские гравилеты, шаря в воздухе лучами прожекторов. Джонни удалось ускользнуть от световой сети. Он высадился за городом. Оставив машину в кустах, он стянул с головы маску усмехающегося тролля, закинул ее подальше и двинулся в сторону космопорта.

Разгром двух институтских лабораторий в полиции посчитали не столь важным происшествием, чтобы закрыть космопорт. Джонни без всяких затруднений сел на лайнер, отбывавший на Землю. Он прибыл в Терриган рано утром.

Дверь Джонни открыл своим ключом, не желая будить Лолу. А она уже не спала. Одетая, она вышла к нему, обрадовалась, прильнула к его груди. Он обнял ее, с тревогой ища в ее глазах признаки болезни или уныния. И в который уже раз подивился ее выдержке.

На кухне, глядя, как он ест, она сказала:

– Вчера была передача по стереовизору, одна фирма, “Борн и К” называется, нуждается в специалистах для дальнего космоса. Подготовка за счет фирмы, только надо сдать экзамен по курсу школы второй ступени. Ты еще слышишь голоса звезд, Джонни?

– Я не могу пока этим заниматься. Я…

– Мне кажется, ты слишком много внимания уделяешь моей болезни. Мы же решили, как я буду лечиться, теперь ты мог бы подумать и о себе.

– Что мы решили? Что ты станешь применять мефенамовую кислоту два месяца? А потом что?

– Мефенамовая кислота мне поможет и потом.

– Я же объяснил тебе, если применять мефенамовую кислоту долго, дольше двух месяцев, тебе может стать плохо.

– Это как получится. Но зачем ты сейчас терзаешься, зачем торопишь время?

– Я не терзаюсь, я ищу способ помочь тебе. Я ищу средство лучшее, чем эта мефенамовая кислота.

– Мы же знаем, какие бывают способы, нам объяснили, и в книжке написано… Мефенамовая кислота – самое лучшее для нас средство лечения моей болезни. И не о чем больше думать.

– Если я достану пятьдесят тысяч кредов…

– Ты только напрасно мучаешь себя, Джонни. Тебе нужно сходить сегодня в эту фирму, сегодня последний день принимают документы. Тебя сочтут годным для дальнего космоса, я уверена.

Молча Джонни закончил свой завтрак, затем долго стоял у окна, глядя на безмятежные стайки голубей. Он бы заплакал, если бы огонь мучений не сжигал слезы в глубине его души.

И он сказал ей:

– Зачем мне звезды? Разве у меня нет звезды, чьих лучей мне дано счастье касаться?

Она тихонько засмеялась, и он стал покрывать поцелуями ее руки. И раскрылось небо, и звезды глянули на них из просторов Вечности, и время, казалось, остановилось. Времени не было дела до них, потому как в любви своей они не принадлежали ни земле, ни небу, но только друг другу. Есть родник, над которым не властно время, этот родник играет струями в глазах влюбленных.

Позже Лола сказала:

– Вчера вечером тебе опять звонили из квади-клуба.

– Надо же, как я им нужен, – отозвался Джонни с иронией. – А ведь попроси я у них денег взаймы, они ни за что не раскошелятся, даже если я пообещаю им отработать со временем все до медяка.

На память Джонни пришли его прежние рассуждения, как раздобыть пятьдесят тысяч кредов, используя мастерство квадиста. Он было решился стать бойцом-профессионалом, но впоследствии отказался от этой мысли, потому как выяснилось, что он располагает лишь двумя месяцами, заработать же пятьдесят тысяч кредов на профессиональной арене можно в лучшем случае месяцев за пять. Однако… а почему он так уверен, что, сделавшись профессиональным квадистом, раньше чем за пять месяцев он пятьдесят тысяч кредов не заработает?

Из квади-клуба ему звонят уже второй раз, значит, клуб в нем нуждается. Старик Кастл предлагал ему перейти из любителей в профессионалы, можно сказать просил, обольщая деньгами. Судя по всему, он, Джон Голд, скромно говоря, неплохой квадист. А раз так, почему бы ему, перейди он в профессионалы, не заключить с квади-клубом контракт на более выгодных условиях, чем это бывает обычно?..

Вспомнив, что у него все равно не было наготове лучшего способа достать деньги, Джонни отправился в квадиклуб.

В приемной клубного председателя его встретили куда любезнее, чем в прошлый раз.

– Мистер Голд? – Секретарь широко улыбнулся. – Одну минуточку. – В кабинете шефа секретарь пробыл менее минуты. Вернувшись в приемную, он раскрыл перед Джонни дверь кабинета:

– Прошу вас, мистер Голд.

В кресле председателя сидел Дик Кастл, старый приятель Джонни. А где же сам мистер Кастл?

– Привет, Дик, – Джонни еще не понял, что произошло. – Где твой отец? Я хотел бы поговорить с ним об одном деле. Или… Неужели…

– Точно так, старина. Теперь это мой каби shy;нет. Папаша, так сказать, передал мне бразды правления. Конечно, отец оставил за собой право решающего голоса в вопросах всяких там переорганизаций, но с текучкой теперь управляюсь я сам целиком и полностью.

– Что же, Дик, поздравляю… Честное слово, я очень рад за тебя.

– Спасибо. Садись, чего стоишь? Надеюсь, ты явился сюда не для того, чтобы сказать мне, что порываешь с клубом?

– Нет, Дик. Как раз наоборот. Я…

– Прости, Джонни, что я тебя перебиваю. Конечно, когда мы наедине, ты можешь называть меня по-прежнему по имени, мы ведь так долго вместе махали квадаком, но при посторонних тебе не следует обращаться ко мне так. Знаешь ли, все эти похлопывания по плечу… Люди могут подумать, что всякому дозволено вот так запросто разговаривать со мной накоротке. Не то чтобы я слишком много возомнил о себе, просто я хочу сохранить дисциплину в клубе такой, какой она была при отце. Что же это за клуб квадистов без дисциплины?

Джонни слушал Кастла с чувством возраставшей отчужденности. Когда Кастл замолчал, Джонни выдавил из себя:

– Я понимаю тебя, Дик. Да, ты прав, дисциплина в клубе должна быть.

– И еще, Джонни. Чтобы в присутствии посторонних ты смог взять правильный тон, не поперхнувшись, неплохо бы тебе прямо сейчас потренироваться, как это будет звучать. “Мистер Кастл”, “сэр”… Ну, ты меня понимаешь.

– Да, я все понимаю, сэр, мистер Кастл, – угрюмо проговорил Джонни.

– Теперь давай о деле. С чем ты пришел ко мне?

– Я хочу стать профессиональным квадистом, сэр.

Дик Кастл сделал большие глаза, откинулся на спинку кресла.

– Не ожидал, не ожидал от тебя! – Губы Кастла изогнулись в довольной улыбке. – А я – то думал, что мне придется упрашивать тебя остаться в клубе любителем! Стать профессиональным квадистом, это славно ты решил, старина Джонни! С твоим умением орудовать квадаком из тебя, ей-ей, выйдет классный профессионал!

Джонни тихо сказал:

– В контракте, мистер Кастл, мне бы хотелось, чтобы было указано вот что. За первое выступление я получаю двадцать тысяч кредов, за второе – тридцать тысяч. Все расходы на мою подготовку и на лечение, разумеется, оплатить должен клуб. Дик Кастл изумленно вскинул брови:

– Двадцать тысяч кредов за первое выступление и тридцать тысяч за второе? Это неслыханно! Прости, Джонни, но мне кажется, у тебя не в порядке с головой. Ты разве не знаешь расценки? Ни один профессионал не получил за свое первое выступление больше десяти тысяч кредов, уж можешь мне поверить. Что же касается последующих боев, то там плата обговаривается за каждый бой особо. Если публика полюбит тебя в качестве профессионального бойца и на твои выступления будут валить толпы, что же, я буду платить тебе больше, чем десять тысяч кредов за бой. Но ты должен отдавать себе отчет, тебе придется удачно провести не менее десятка профессиональных боев, чтобы публика накрепко влюбилась в тебя. Десять боев – это в лучшем случае. Немало профессионалов с солидным опытом имеют все те же десять тысяч кредов за выигранный бой.

– Так ты… Извини, забыл. Так вы, мистер Кастл, собираетесь платить мне только по десять тысяч кредов за выступление? – уточнил Джонни.

– Для начала по десять тысяч, а там посмот shy;рим.

– В таком случае, прощайте. Придется, видно, мне обратиться в другой клуб.

– Как тебе будет угодно.

Джонни направился к двери. Кастл и не подумал остановить его.

Выйдя из приемной, Джонни остановился. Или действительно сходить в другой клуб? Но как, чем он докажет, что стоит этих денег? Показать несколько упражнений с квадаком? Перед мысленным взором Джонни пронеслись знакомые ему лица клубных председателей – обрюзгшие, с висящими щеками и рыбьими холодными глазами, хищные худощавые, курносые и сальные, цвета красной меди… Даже если он примется отплясывать на острие кинжала, он не убедит этих типов, что достоин получать плату большую, чем прочие бойцы, делающие первые шаги на профессиональной арене. Да и с чего это он думает, что достоин высшей платы? Между прочим, он уже несколько недель не держал в руке квадак. Пожалуй, сейчас, без предварительной тренировки, он не сумел бы выполнить даже упражнение средней сложности.

Джонни повернул назад. Кастлу он сказал:

– Пусть будет по десять тысяч кредов за выступление, я согласен. Только… Мне нужно, сэр, через два месяца иметь на руках пятьдесят ты shy;сяч кредов. Месяц уйдет на подготовку, а потом нельзя ли устроить так, чтобы я за месяц провел пять боев, а не один?

– Ты же знаешь, что по Уставу квади-лиги профессионалу разрешается выступать не чаще чем раз в месяц. И это разумно. Победитель, каким бы он ни был искусником на арене, почти что всегда выглядит как жеванный ростбиф, и бойцу нужно не меньше месяца, чтобы раны как следует затянулись.

– Я попытаюсь стать первым победителем с неповрежденной кожей. Мне очень нужна эта сумма, пятьдесят тысяч кредов, мистер Кастл, за два месяца я должен ее собрать.

Дик Кастл забарабанил пальцами по столу. Что-то просчитав в уме, он сказал:

– Хорошо. Ты заработаешь пятьдесят тысяч кредов за два месяца. Для этого тебе придется дать шесть боев и, естественно, всякий раз ты должен будешь выходить победителем.

– Как, шесть боев? Вы не дадите мне по десять тысяч кредов за бой, сэр?

– Ты получишь не меньше чем десять тысяч кредов за бой, это я тебе гарантирую. Шесть боев – шестьдесят тысяч кредов, из них пятьдесят тысяч твои, а десять тысяч мне придется уплатить в виде штрафа. Штраф в две тысячи кредов, таково наказание за бой, проведенный раньше положенного срока, то есть проведенный бойцом до истечения месяца после последнего боя. Итак, за первый профессиональный бой ты получишь десять тысяч кредов, за последующие пять – по восемь тысяч, и всего у тебя наберется пятьдесят тысяч кредов, что тебе, я вижу, здорово как нужно.

– Я согласен, – сказал Джонни со вздохом. – Начать подготовку я хочу с завтрашнего дня.

– Приходи завтра к девяти утра, прогуляемся в министерство за сертификатом, а там и готовиться начнешь.

На другой день Дик Кастл повез Джонни в Бюро Лицензий и Сертификатов Министерства Зрелищ и Развлечений. Джонни без труда прошел медицинскую комиссию, после чего его подвергли маленькому экзамену. Ему пришлось немного пофехтовать квадаком с одним из ветеранов профессиональной арены, которого специально держали в штате Бюро для такого случая. Джонни смотрелся неплохо, отсутствие практики на протяжении нескольких последних недель было возмещено его энтузиазмом, и старый квадист поставил ему высший балл. Потом Джонни попросили обождать в коридоре, а Кастл остался в помещении, где заседала комиссия, со всеми необходимыми бумажками: свидетельством, что Джонни провел сто тридцать семь любительских боев (для сертификации требовалось, чтобы кандидат провел не меньше сотни любительских боев), со справкой, что Джонни психически здоров, с заявлением Джонни, что тот стремился стать профессионалом “согласно собственному умонастроению и без какого бы то ни было давления со стороны”… Через час Дик Кастл вышел к Джонни, помахивая пестрым листком.

– Вот твой сертификат, взгляни. Он останется у меня, а тебе мы сделаем копию.

Джонни прочитал: “Сим удостоверяется, что Джон Голд, землянин, личный номер АМТ-23654-32765, обладающий всей полнотой прав и обязанностей гражданина Земной Империи, является профессиональным квадистом и имеет право выступать на профессиональной арене”. Далее шли кружевные подписи и печать.

Дик Кастл, приняв у Джонни сертификат, сказал:

– Теперь поехали в клуб. Заключим контракт на двенадцать выступлений, честь по чести.

– Мне нужно только шесть.

– Ты сможешь выйти из игры когда захочешь. Контракт на двенадцать выступлений, это не значит, что ты обязан двенадцать раз выступить. Это значит, что ты обязуешься не переходить из моего клуба в какой-то другой прежде чем двенадцать раз выступишь на профессиональной арене.

– То есть я вправе бросить квадак после шестого выступления?

– А я о чем тебе толкую? Выступать или нет – твое дело, только если ты бросишь выступать до того, как проведешь двенадцать боев, формально ты останешься в моем клубе. Все это будет в контракте, что я тут тебе разжевываю.

Когда они прибыли в клуб, Дик Кастл показал Джонни контракт, форменный бланк без единой правки ручкой. Джонни быстро пробежал глазами по тексту. Страховка на случай проигрыша… Бесплатное медицинское обслуживание… Специальное питание за счет клуба… Обычно молодчики, оказавшиеся на месте Джонни, крепко задумывались над следующей фразой: “Страховка выплачивается в случае, если проигравшему дарована жизнь или если смерть проигравшего наступила в ходе боя. Если смерть проигравшего наступила согласно волеизъявлению зрителей, страховка не выплачивается”. Джонни этот абзац пропустил, запнулся он на другом абзаце, находившемся в самом конце. “Профессионал обязуется в точности исполнять указания своего тренера, в случае же нарушения… вплоть до штрафа в…” Джонни вспомнил, что обычно готовящимся к бою профессионалам не разрешалось видеться ни с родными, ни со знакомыми. Это стоило обговорить.

– Я должен иметь право встречаться с моей женой когда мне захочется, – сказал Джонни. -Это надо сюда вписать.

– Зря беспокоишься, старик. Для профессионалов я держу хороших девочек, чистых и не склонных к отрицательным эмоциям.

– Я не подпишу контракта, если здесь не будет, что я сказал.

Кастл поморщился.

– И угораздило же меня сертифицировать тебя перед подписанием контракта! Понадеялся на твою порядочность, бестия ты такая, а ты вон что, условия ставишь. Твой сертификат обошелся мне в тысячу кредов, налог пришлось заплатить, а с тебя, между нами говоря, я еще ничего не пои shy;мел. Ладно, будь по-твоему. Ты сможешь видеться с женой раз в неделю.

Джонни запротестовал. После долгого спора с Кастлом он все же сумел настоять на праве видеться с Лолой три раза в неделю, и контракт был подписан.

Джонни хотел выйти из кабинета, но Кастл окликнул его:

– Ты куда?

– Домой, с женой повидаюсь. Через два часа буду в клубе.

– Э, нет, погоди, так не делается. Ты подписал контракт? Видишь, что здесь написано? Контракт вступает в силу с момента подписания. Все, теперь ты мой. Самому тебе покидать клуб запрещено. Если хочешь, твою жену мы сюда привезем, раз уж на том порешили.

Джонни подавил злобу. Еще вчера он ощутил между собой и Кастлом стену, и все же он не ожидал от человека, некогда называвшегося его другом, такой черствости.

– Ну так пригласи ее в клуб, – буркнул Джонни. – Я желаю видеть ее.

– К вечеру пригласим. Сейчас ты будешь занят, у Роджерса, твоего тренера, через полчаса начинаются занятия. Ваше свидание с женой продлится два часа.

– Что такое? Ты станешь отмерять, сколько мне видеться с женой? Где контракт? У тебя нет такого права!

– Ты забываешь свою обязанность повиноваться дисциплине.

– Я…

– Можешь уйти отсюда и подать на меня в суд, только я выиграю процесс, и ты заплатишь пять тысяч кредов неустойки.

– Ты говорил, я всегда могу бросить квадак!

– Это вступает в силу только после твоего первого боя, надо лучше читать бумаги, которые подписываешь.

Джонни готов был вцепиться в горло Кастлу, но тут хозяин кабинета посмотрел в сторону двери и с видимым облегчением сказал:

– Вот, кстати, и Роджерс. Роджерс, это тот самый квадист, о котором я говорил тебе. Забирай его, сертификат ему выдан, контракт мы подписали.

Седой ветеран квадака с обезображенным шрамами лицом внимательно осмотрел Джонни, словно покупал раба.

– Да ты ничего, парень, – удовлетворенно проворчал Роджерс и с размаху ударил Джонни по щеке, едва не сбив его с ног. Лицо Джонни загорелось от гнева, а Роджерс продолжил: – Ты ничего, только злости в тебе маловато. Это поправимо. Пошли.

Джонни уже не владел собой. Он размахнулся – ветеран проворно отступил, и удар Голда пришелся впустую.

– Оказывается, еще и сдержанности тебе недостает, сынок, – весело сказал Роджерс. – Ну да мы тебя воспитаем. Шагай!

Он жестом приказал Джонни идти впереди, как приказывают конвоиры арестанту.

СТАЛЬНОЙ ДРАКОН

Свидание с Лолой у Джонни получилось коротким, даже обещанных Диком Кастлом двух часов им не дали. Роджерс сказал: “Ты, парень, пошустрее, я не собираюсь за дверью дожидаться, пока вы натешитесь”. Джонни встретился с Лолой в тренерской, то есть на суверенной территории Роджерса, что в какой-то мере извиняло грубость тренера (надо сказать, Роджерс очень удивился бы, услышав оправдание его грубости, он-то сам ни в каких оправданиях потребности не испытывал).

– Я теперь профессиональный квадист, – сказал Джонни в ответ на отчаянный взгляд Лолы. – Я говорил тебе, я ни один год ходил в любителях и всегда мечтал стать профессионалом. Думаю, если сложится неплохо, через два месяца я смогу заплатить за Модуль-2. Через два месяца ты станешь здоровой.

– А звезды? Ты всегда говорил, что звезды…

– Звезды? Что такое звезды? Звезды – это мальчишеские фантазии, они остались в прошлом. Да и вообще, звезды мне всегда мерещились во вторую очередь, а первым моим желанием было попасть на профессиональную арену.

– Воображаешь, тебе удастся обмануть меня?

– Понимай как знаешь, но… Что сделано, то сделано. На два месяца мы разлучены, таковы правила квади-боя, но зато потом у меня будет достаточно средств, чтобы вылечить тебя. Впрочем, иногда мы будем видеться в эти два месяца, я добился специального разрешения.

– Два месяца!

– Говорю, иногда мы будем встречаться. Как сейчас. Теперь вот что. Дай мне слово, что за эти два месяца, кроме случаев, когда я тебя вызову на встречу, ты близко не подойдешь к квади-клубу.

– Не понимаю…

– Я не хочу, чтобы ты увидела меня на профессиональной арене. Некоторым кажется, будто своим присутствием не трибуне они помогают бойцу, действительно же…

– И ты смог подумать, что у меня хватило бы сил смотреть, как ты дерешься там, как ты постоянно рискуешь, как тебя… – Лола готова была вот-вот разрыдаться.

Джонни почувствовал, что еще немного, и он не сумеет далее говорить короткими отрывистыми фразами и метать строгие взгляды, удерживая ее от раскисания. В это время за дверью раздраженно затопал Роджерс. Джонни передал Лоле все деньги, которые были с ним, и они простились.

Роджерс старшинствовал над группой из восьми профессиональных квадистов, Джонни стал девятым. Кроме группы Роджерса в клубе “Ветры Земли” было еще несколько групп профессионалов численностью до дюжины человек, каждая находилась под началом квадиста-ветерана. Появление Джонни квадисты Роджерса восприняли довольно равнодушно, ну еще один любитель перешел в профи, что же с того? Когда Роджерс ввел Джонни в зал, профессиональные бойцы только на секунду прервали свои занятия. И то не все. Изматывавший тренажер-гигант с маленькими носорожьими глазками даже не кивнул на приветствие Джонни. Не то чтобы Джонни не пришелся по душе Арчи Ласкену, просто не в привычке Арчи Ласкена было отрывать внимание от собственной персоны хоть на мгновение.

Занятия у Джонни начались немедленно. В оружейной он подобрал себе квадак по руке, затем стал облачаться в защитный костюм, а Роджерс уже проявлял нетерпение, чего это там новичок копается. Когда Джонни вышел в зал, оказалось, что все квадисты успели переодеться в защитные костюмы, пока он выбирал оружие. Разбившись на пары, они стояли полукругом в ожидании указаний Роджерса.

Поблизости от каждой пары находился квади-счетчик. Красная и синяя лампочки приборов горели равномерно: бой еще не начался, ни один из бойцов, будь он в синем костюме или красном, не получил еще ни единого удара. Роджерс велел Джонни одеть красный костюм, тогда как сам он был в синем. Разумеется, Джонни не пришлось долго ломать голову, кто будет его партнером на этом занятии.

Роджерс всегда уделял новичкам больше внимания, чем остальным. Или, скажем, новички куда больше нуждались в его внимании, чем остальные. Меньше чем через минуту Джонни убедился, как немного он стоил в настоящем бое. Он должен был отразить удары Роджерса, удары, о которых был предупрежден, потому как Роджерс, прежде чем провести удар, громко называл его, Джонни же мог как угодно атаковать Роджерса, не объявляя способ атаки, – и вот, несмотря на очевидную фору, Джонни проиграл бой. Менее чем через минуту от начала боя затринькал звонок квади-счетчика. Взглянув на счетчик, Джонни увидел, что красная лампочка погасла. Это означало его проигрыш. Не будь на нем защитного костюма, он был бы мертв.

Роджерс тщательно разобрал ошибки Джонни, после чего дал сигнал к бою следующей паре. Один за другим запели звонки, и после каждого Роджерс доходчиво объяснял, используя Джонни в качестве наглядного пособия, в чем заключалась допущенная тем или иным квадистом ошибка.

За ближайшие несколько дней Джонни присмотрелся к компании, в которую попал.

Неприветливый верзила Арчи Ласкен, туповатый и вспыльчивый, из двадцати семи боев, проведенных на арене, проиграл десять. Десять проигранных боев – это было небывало высоким показателем, обычно после нескольких проигрышей зрители своим волеизъявлением убивали неудачника. Ласкена, выступавшего под именем “Терриганский Буйвол”, публика раз за разом миловала. Наверное, многие находили интересным наблюдать, как эта глыба мяса носится по арене. Для того, чтобы увидеть бой рыцаря с чудовищем, нужно ведь иметь в наличии не только рыцаря, но и чудовище.

Парк Брэнкс внешне напоминал злобного гнома – низкорослый, горбатый, с длинным подбородком, выступающими надбровьями, с тонкогубым ртом. Коренастый, с сильными руками, он из пятнадцати проведенных боев победил в четырнадцати. Несмотря на такое множество побед, противостоящих единственному поражению, он находился всего лишь в середине профессионального списка квади-лиги, это потому что противников он выбирал себе по плечу, среди них не было звезд. Публика его не любила, поэтому он весьма осторожно относился к выбору соперников. Он говорил, что не может позволить себе роскошь проиграть, потому как в этом случае “милостливая” публика непременно его прикончит.

Тиму Стэбу, самому старшему квадисту из группы Роджерса, недавно исполнилось тридцать восемь. Стэба как будто в детстве держали в специальных кубических формах, вот он и вырос широкоплечий, коротконогий, с приплюснутой головой. Из двадцати проведенных боев он проиграл в трех. Зрители называли его Мясник Стэб за красное невыразительное лицо и привычку приканчивать поверженного противника расчленяющими размашистыми ударами.

Бак Осинджер, по прозвищу Бешеный, провел семь боев и все семь выиграл. Уравновешенный, даже флегматичный вне арены, на арене он превращался в смерч: нанося беспорядочно удары, он совершенно переставал реагировать на контрудары, что неизменно приводило его соперника в изумление. Страх противника, паника – и победа оставалась за Осинджером. Роджерс как-то сказал ему: “Все это хорошо, Бак, что ты умеешь быть таким нечувствительным, только однажды тебя изрубят в капусту, а ты и не почувствуешь, как умрешь”.

Луи Вильсон, высокий жилистый квадист, из двенадцати проведенных боев проиграл два. Отличала Вильсона глубокая религиозность, так говорил он сам, будучи на деле дремуче суеверным. Вообще-то суеверия постоянно сопутствовали квади-бою, только спросите, и всякий квадист понарасскажет вам, как пагубно бывает для профессионала плевать на арену перед выступлением или до боя принимать от поклонников цветы. На этом общем сумеречном фоне Вильсон, однако же, заметно выделялся, как выделяется на грязном стекле раздавленная и присохшая муха. У Вильсона существовала целая система, что он должен сделать перед боем и чего он ни в коем случае не должен делать. Вильсон держал в памяти множество примет, как сложится бой, удачно или неудачно для него, и, случалось, он отменял уже назначенное выступление, выплачивая при этом громадную неустойку. На его груди постоянно болтались три талисмана, три раскрашенные деревянные фигурки божков-покровителей. Безобразный бог страха Лэй должен был напугать противника Вильсона до оцепенения, а лучше до обморока; от Орля, бога силы, Вильсон ожидал божественной мощи. Третий божок был богом милосердия Снутом. В принципе помощи двух первых богов было вполне достаточно для победы, но на всякий случай (боги, как известно, великие привереды и капризники) Вильсон часть своей набожности обратил и на Снута. Вильсон надеялся, что в случае его поражения Снут сумеет настроить сердца зрителей так, что те даруют ему, Вильсону, жизнь.

Макс Аррен, смуглый скуластый квадист с перешибленным носом, провел девять боев, из них один проиграл. Отец пятерых детей, он говорил, что оставит квадак, когда у него накопится сумма, достаточная, чтобы купить поместье на одной из курортных планет. Ему оставалось заработать на арене что-то около тридцати тысяч кредов, то есть выиграть три боя.

Самых молодых квадистов, входивших в группу Роджерса, звали Стив Делорес и Рой Флинтон. Стив Делорес имел за плечами два боя и оба он выиграл, Рой Флинтон, белокурый красавец, заканчивал подготовку к своему первому бою. Стив Делорес отнесся к Джонни с некоторым пренебрежением, так в колледже второкурсник смотрит на первокурсника, с Флинтоном же Джонни нашел общий язык. Да и не удивительно, Джонни и Рой Флинтон занимали в группе почти равное положение, они не провели еще ни одного профессионального боя, так что и надежды, и опасения у них были одинаковые.

Как и Джонни, как и большинство профессиональных квадистов, Рой Флинтон не собирался оставаться на профессиональной арене всю свою жизнь. Тридцать-сорок тысяч кредов, три-четыре профессиональных боя отделяли его от светлого будущего в виде пожизненного обеспечения и вечного союза с рыжей подружкой-веселушкой (Флинтон показал Джонни ее фотографию: конопушки, вздернутый носик, собранные в две озорные косички волосы цвета ржавчины). Тридцать тысяч кредов, а лучше – сорок, и все, прощай, арена, говорил Флинтон с мечтательной улыбкой в редкие минуты расслабления.

Истекла первая неделя подготовки Джонни к профессиональному бою. Силовые упражнения чередовались с тренировкой меткости, выносливости, с показательными боями, медитацией, мас shy;сажем. Хотя Роджерс вел далеко не все занятия, в зале при группе он находился неотлучно. По графику с квадистами занимались психологи, инструкторы различных мастей, ежедневно каждый боец осматривался врачом. Прошла неделя, и наступил день, ради которого группа Роджерса покинула загородную базу подготовки профессионалов: в этот день предстояло состояться бою между Максом Арреном и Дикобразом Джо из клуба “Зубачи”. Так было всегда, когда квадисту предстоял бой, другие квадисты из его группы шли к арене вместе с ним, только у самой арены их пути расходились, боец выходил на арену, а его спутники занимали места на трибуне. Как известно, мудрые учатся на опыте других. А из опыта других наиболее доступен для усвоения тот, который близок – то есть тот, о котором знаешь не понаслышке, и тот, который является опытом близкого тебе человека.

Дикобраз Джо, среднего роста крепыш с шеей настолько короткой, что ее как будто не было совсем, в профессиональном списке квади-лиги (называемым “шкалой результативности”) стоял на ступеньку ниже Аррена. Столь незначительная разница оценок мастерства квадистов, уверяла реклама, являлась одной из привлекательных сторон будущего боя: если противники почти равны друг другу по силе, значит, бой предстоял жаркий. Впрочем, если на лестнице признания квадистов разделяла не одна ступенька, а несколько десятков ступенек, реклама также находила в этом свою привлекательность: квадист, рискнувший сразиться с куда более именитым противником, несомненно, заслуживал зрительского внимания.