Текст книги "На мягких лапах (СИ)"

Автор книги: Оксана Крыжановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

  – Она не "никчемное существо" и не "что-то"? – теперь мой рык состоял только из чувства злости. – Не смей так о ней говорить!

  Я зловеще улыбнулась и махнула рукой...

  Голову вдруг сдавило из-за чудовищной боли, и я провалилась в какое-то беспамятство, в котором ожил знакомый и в тоже время незнакомый голос:

  " Наверное, это звучит абсурдно, но каждый бог, торец, создатель, демиург верит в то, что его кто-то создал. Это-то же самое, что если бы ВРЕМЯ вдруг вытащило руку, на которой блестели бы часы и заявило: «Ох, я опаздываю аж на две минуты!». Хотя в чем-то они были правы. Они были почти правы, потому что с НАЧАЛА всегда есть ОДИН.

  Один росток, одна секунда, одна клетка, одно ядро, а потом уже росток дает лист, секунда отдает эстафету двойке, клетка делиться, а ядро обрастает слоями.

  Все есть все и все есть ничего.

  Боги, создатели, творцы, демиурги не ведали, как это называть, поэтому просто понижали голос и с нажимом говорили ОНИ, при этом никак не меняя окончания.

  И ОНА была одной из ОНИ.

  В тот мир я попал совершенно случайно. У местных богов был обычай: собираться раз в десять тысяч лет и устраивать праздник. На праздник они приглашали богов других миров, и я, волею случая, затесался в гостях из своего мира.

   Я не считал себя богом, тем более создателем или творцом. Я знал, кто именно меня создал, но не понимал для чего.

  Чувства, эмоции? Кому они нужны? Даже Богине Любви поклонялись больше, чем мне, поэтому я считал себя просто временным помутнением ОНИ, который, как цветок с дерева, через некоторое время слетит и исчезнет в небытие.

  В том мире я и почувствовал этот странный... зов, что ли? Что-то тянуло меня на север, притом до такой степени, что один из местных богом это заметил и сказал:

  – Неприятно, не правда ли? Но мы уже привыкли.

  – А что там? – это было первое, что я сказал за вечер.

  – ОНИ, – как и полагается с намеком ответил он, понизив голос. – Не советую туда идти, кто знаешь, что именно там происходит.

  И после этого меня, конечно же, одолели множество чувств, начиная от любопытства и заканчивая гордостью, и я, выждав подходящее время, ушел, чтоб посмотреть на ОНИ. Увиденное, навсегда изменило мою жизнь.

  Вначале была длинная, бесконечно-долгая пустыня, которая тянула и тянулась, тянулась и тянулась, а потом вдруг неестественные с непривычки яркие цвета, выбивающиеся из каменного сооружения, чем-то напоминающего клетку.

  Подлетев ближе, я понял, что-то было дерево: разноцветное, необычно, непонятное.

  Между веток я и заметил ЕЕ.

  Маленькую, золотоволосую девочку, которая бродила по лестнице, вырезанной в коре.

  Я думал, что она меня не видит, но она вдруг резко повернулась и сказала:

  – Шева ран?

  Это меня удивило. Все языки мира схожи друг с другом, а этот я слышал впервые. Но потом до меня стало доходить, что я его не знаю, только потому что ОНА его СОЗДАЛА!

  Я хотел подойти поближе, но ОНИ резко остановила:

  – Териваран ивар!

  Подняв руки вверх, в желании продемонстрировать мир, я представился:

  – Мое имя Уирин и с моего языка переводиться, как «чувство».

  ОНИ на секунду задумалась, а потом ответила:

  – Оttoreni и с моего языка оно переводиться «един».

  Так встретились два одиночества, но только спустя столетия я узнал, что за маской милого лица, скрыт настоящий Хаос.

  Зря я тогда не обратил внимание на клетку. Очень зря..."

  Боль, так же резко, как нахлынула, отступила, и я уставилась на Я потрясенным взглядом, в котором, скорей всего, застыл вопрос: "Что это было?", так как она цокнула языком и произнесла с легким раздражением:

  – Эта часть еще полностью не восстановилась, а он до сих пор силен. – Ее губы разлезлись в предвкушающей улыбке. – Но это уже ненадолго. Надеюсь, в этот раз, Мао, ты выберешь правильную сторону, ведь проклятье с твоего рода до сих пор не снято.

  – Какое проклятье? – мой голос дрогнул.

  – Этого ты тоже не помнишь? – удивленно хмыкнула Я. – Как удобно! Забыть и не чувствовать ни ответственности, ни раскаянья. – На полминуты задумавшись, она добавила: – Сил у меня хватит, чтоб показать твое предательство.

  Копия Хейсы вновь махнула рукой и мою голову сдавили тески боли, только на этот раз был не голос, а картинки...

  "Белый ирусан и незнакомый мне мужчина, быстрым шагом шли через город. Он был великолепный: красивый, белоснежно-белый и полуразвалившийся. Некоторые белоснежные дома, необычные здания и каменные изваяния были разрушены, а дорога во многих местах потрескалась или обвалилась, открывая вид на черную пустоту.

  Они дошли до круглой площади с непривычной, на фоне белоснежного города, черной аркой в центре. На ступеньках к арке сидела золотоволосая девушка и буравила мужчину ненавистным взглядом. Затем она перевела взгляд на ирусана и презрительно усмехнулась:

  – Значит и ты, Мао, предала меня.

  Ирусан раздраженно дернула хвостом и прорычала:

  – Защищать слабых – не предательство!

  – Так значит? – спросила девушка и безрадостно рассмеялась. – Спасибо, теперь я буду знать, как тебя наказать.

  Она подняла руки вверх и провозгласила:

  – Во тьме они придут за ними.

  За теми, кто подобные тебе!

  Да будет проклят весь твой род!

  И их спасенье зависеть будет лишь

  От следующего твоего решенья!

   Когда эхо ее голоса поглотила тишина, из дыр в земле стали появляться страшные, черные тени. Они были разные, но все как один уставились на ирусана красными безумными глазами.

  – Для тебя у меня есть тоже..."

  Картинка перед глазами исчезла, но где-то в голосе она осталась и спустя секунду превратилась в понимание, что жуткие тени преследуют нас из-за Мао.

  – Вспомнила? – с предвкушением спросила Я, а затем нахмурилась и раздраженно добавила: – Что-то я не вижу на твоей морде мук совести или хотя бы раскаянья.

  – За что? Ведь прокляла ирусанов не я.

  – Но они были прокляты именно из-за тебя! – ее голос сорвался на шипение.

  – Не из-за меня, а из-за Мао.

  – Но ведь ты – Мао!

  – Я стала Мао лишь сутки назад и к тому случаю отношение никакого не имею.

  На лице Я отразилось непонимание и раздражение.

  Я сказала сущую правду. Даже если я реинкарнация Мао, то прошлую жизнь за свою не считаю. Она – это она, а я – это я. В своей жизнь я убегала от тварей, а не была причастна к тому, что они стали преследовать наш род. Снять проклятье с нашего рода я, конечно же, попытаюсь, но брать на себя чужие ошибки не намерена.

   Мы животные не склонны к самобичеванию. Порой, конечно, на тебя накатываю чувства, и ты начинаешь вести себя, как какой-то двуногий, но одно нас отличает от них. Мы не склонны утопать в собственных чувствах. Мы легко их принимаем и двигаемся дальше. Наверное, все из-за того, что наши головы устроены иначе, или по тому, что к жизни мы относимся значительно проще.

  Вот и сейчас, я отнеслась к услышанному с неким безразличием (ну было, все равно этого не изменить) и надеждой (значит, есть шанс избавиться от проклятья).

   – Посмотрим, что ты скажешь, когда все вспомнишь, – произнесла напоследок СМЕРТЬ и проскользнула через дверь наружу.

  ВРЕМЯ вновь стало отчитывать секунды.

  Тик-так. Тик-так. Тик-так...

  Я подскочила к двуногим и увидела, как они потрясенно разглядывают кожу валькирии, на которой не осталась и следа от ран. Сама подруга спала – это было понятно по ее размерному дыханию и спокойному выражению лица.

  – Эль, ты...? – Дэрек перевел на меня вопросительно-потрясенный взгляд.

  – Да, – с облечением прорычала я, с раздражением понимая, что они вряд ли меня поймут.

  Лица двуногих вытянулись в еще большем потрясение, только теперь они смотрели только на меня.

  – Что? – меня их взгляды, признаться, слегка настораживали.

  Жрец кинул взгляд на дроу и гомункула, потом кивнул своим мыслям и ответил:

  – Мы тебя слышим, Эль.

                                                                   ***

  – Значит, вы утверждаете, что являетесь, двоюродной сестрой Нэрэм Эш'шэр Вальмира – Ивильмирой Троицкой, она же Ин'неир?

  – Да, Кассиэль! Сколько мне еще надо это повторить?! – Обычно подругу очень трудно вывести из себя, так что дроу по праву мог занять первое место в этом нехитром деле. Хотя все можно спивать на состоянии валькирии, ведь помимо всего того, что с ней случилось в логове Юлиана, сегодня она чуть не умерла.

  Поговорить с подругой я так и не смогла, потому что час назад в нашу камеру вломились дроу и, связав всем пленникам руки, привели их в допросную.

  В комнате стояли четыре стула у стены, на которой сейчас сидели Юриэнна, Соль и Дэрек. Ивильмира же сидела за столом, а напротив нее находился Кассиэль с двумя стражниками за спинами.

  Я пока не решила просвещать подругу в свою обретенную способность, потому что за нами следили дроу, а они как никто другой знали, что животные по-человечески и тем более по эльфийский не разговаривают. На мои золотые надписи, выглядывающие из-под грязи, они внимание та обращали, но, как и Юриэнна, должного уважения им не выражали. Возможно они, в отличие от безликих и староверов, не о каком Мао знать не знали, а привлекать сейчас к себе ненужное внимание не стоило.

  – Тут я задаю вопросы! – не повышая голоса, но очень угрожающе произнес дроу.

  – Кассиэль, я тебя с младенчества знаю, так что подобными потугами меня не напугать, - фыркнула валькирия, сложив руки не груди. - Кас, ты должен привести сюда Вальмира, у меня для него плохие новости.

  – Говорите мне, я передам, – отстраненно ответил дроу, с безразличным выражением лица. Казалось, войдет ему в сердце сейчас стрела, то он лишь презрительно на нее глянет, выдернет и вернется к допросу.

  – Хорошо, – по слогам произнесла Ивильмира, а затем резко поднялась на ноги, ударила связанными кулаками по столу и закричала: – Хейса умерла!

  Маска холодной отстраненности на лице дроу дрогнула. Его глаза расширились от шока и недоверия, скулы напряглись, а губы сжались.

  – Ее не просто убили, она убила себя сама, чтоб спасти меня, Юриэнну и ребенка Вальмира!

  Кассиэль резко поднялся, быстро вышел из комнаты и с ненавистью хлопнул дверью. Буквально через несколько минут в комнату влетел Вальмир. Он с недоверием, страхом и ужасом спросил:

  – Это правда?!

  ...Через полчаса нас отпустили на свободу.

                                                                                     ***

  – Я не могу поверить... Мать, сестра... - Вальмир замолк и отстранено посмотрел на потолок. – Все когда-то уходят, но... но они еще не должны были!

  Ивильмира сжала плечо брата.

  – Вальмир...

  – Прости, Ива, – мягко перебил он ее, – я понимаю, что тебе сейчас должно быть намного хуже... Просто, все случилось так неожиданно, а я не могу даже траур объявить, ведь теперь я король, – но презрительно усмехнулся. – Прости за все это.

  Перед тем как дроу пришел в нашу комнату, мы с ней разговаривали... точнее говорила я, так как подруга жаждала узнать о моей жизни. Я рассказала ей все, начина с того, как меня поймали и вывезли на рынок и заканчивая тем, как я пришла их спасать. Подруга слушала меня внимательно, не перебивая, только иногда она гладила меня по голове, особенно когда я рассказывала, про него и детей. И вот когда я дошла до момента ловли Мелкой, в комнату вошел Вальмир.

  Брат с сестрой долго разговаривали. Ивильмира рассказала ему о том, что когда они выехали из Лэстэрина, то она почувствовала странный зов, которому не могла противиться. И когда они добрались до его источника, это оказался Юлиан, который перенес их в камеры. Долгое время про них, казалось, совсем забыли, а потом привели в пыточную камеру, где была Хейса. Ее поставили перед выбором: или она выпивает яд, или их на ее глазах пытают. И когда пришла очередь Юриэнны, та закричала: "Только не по животу" и Хейса выпила яд. Затем она рассказала, про храм и про то, что случилось потом. Ивильмира так и не сказала ему, что чуть не умерла в тюрьме. Наверное, она, попросту, не хотела наваливать еще больше мук на плечи брата.

  – Я пойду, а ты отдыхай, – сказал Вальмир и поцеловал сестру в лоб. – Спокойно ночи.

  – Спокойно ночи, – ответила валькирия и улеглась поудобнее.

  Дроу потушил свет и вышил.

  Подруга заснула почти мгновенно, а я лежала и счастливо слушала ее размерное дыхание. Было несказанно радостно осознавать, что подруга рядом и в безопасности.

  Когда сон сморил и меня, я зевнула, свернулась калачиком и попыталась заснуть. Правда сон мигом пропал, когда я почувствовала странно чувство в животе. Я прислушалась к ощущению и... и в друг четко осознала, что во мне прорастает новая жизнь.

                                              Глава девятнадцатая

                                                            Рассвет

  У дроу, как и у большинства двуногих, мертвых сжигали. Только если темные потом рассыпали прах по ветру, то дроу собирали его в урны, которые оставляли в пещере Скорби. Для правящей семьи была своя пещера и именно в ней я, Вальмир, Юриэнна и Ивильмира сейчас находились.

  Камни здесь светились слабее, чем в других пещерах, словно пытаясь придать этому месту траурную обстановку.

  – Она была выдающейся женщиной, – тихо сказала Ивильмира, когда положила возле урны букет лунных лилий.

  – Но не слишком выдающейся матерью, – с горечью ответил Вальмир и грустно улыбнулся. – Порой мне казалось, что ко мне и Юэнн она не чувствует никаких материнских чувств. С Юэнн она вообще поступила не справедливо.

  Юэнн было эльфийское имя Хейсы, так же как у подруги Ин'неир.

  – Не нам ее судить, – сказала Юриэнна.

  – Ты должен быть рад хоть тому, что она смогла понянчить твоих детей, – с легким раздражением ответила подруга.

  Мать валькирии умерла при родах, поэтому ее настроение не трудно было понять.

  – Я рад, – ответил дроу и тихо добавил: – Но еще очень на нее зол. Зол на то, что она всегда была правительницей, а не матерью. Зол, потому что она ушла, а я так и не успел ей сказать, что ненавижу и люблю ее. Зол, потому что она не успела помериться с Юэнн. Зол, из-за того, что так ни разу не услышал от нее: «Я люблю вас»...

  Юриэнна сжала плечо своего мужа и сказала:

  – Ты должен простить ее.

  Вальмир с грустью глянул на жену и пробормотал:

  – Я знаю... но еще не могу.

  Не в моих правилах было вмешиваться в жизнь двуногих, но так как они теперь могут меня понимать, а Вальмир уже знал о том, что я могу разговаривать с ними, то поэтому я прорычала:

  – Мы – животные – двуногих различаем по запаху. Твоя мать пахла горечью, но еще еле уловимой сладостью. И когда на тебе напали, от нее пахло страхом. Тогда-то я поняла, что эта сладость – запах страха за своих детей.

  Страх всегда имел сладкий запах, поэтому его так трудно было скрывать и легко почувствовать.

  – Что ты хочешь этим сказать? – нахмурившись в непонимании, спросил дроу.

  Я махнула хвостом и задала встречный вопрос:

  – Сколько же лет она должна была испытывать страх, что он стал неотъемлемой ее частью?

   Лицо Вальмира стало еще хмурей.

  – То есть, ты хочешь сказать, что моя мать пахла страхом из-за меня?

  – Да, так что перед тем как обвинять ее, попробуй узнать и понять, почему она так вела себя. Ведь всегда существуют какие-то обстоятельства.

  Дроу перевел удивленный взгляд на урну и взволнованно пробормотал:

  – Почему я сам об этом не подумал?

  Затем он развернулся и быстро покинул пещеру Скорби.

                                                                        ***

  Прошло три дня, но никаких известий от Мягколапа и Лиды не пришло. Вальмир признался Ивильмире, что получил письмо, где говорилось о том, что она попала в плен, но дроу посчитал, что это ловушка, поэтому никак на просьбу о помощи не отреагировал. На счет остальных он не знает, так как с Кианом был не знаком, до Хейсы посыльный, скорей всего, так и не добрался, а от Лодгараса Артасара никак известий не приходило. Подруга призвала своего шершина (у ее брата был для него свисток) и отправила по письму Лодгарасу и Киану, потому что боялась, что они могут оказаться в опасности.

  Как бы Юриэнна не уговаривала своего мужа, но Соль из темницы не выпустили. Ивильмира с Дэреком считали это правильным решением, ведь не смотря на то, что он помог нам, полного доверия к нему не было.

  Эти дни я от подруги не отходила не на шаг, карауля ее даже в отхожем месте. Мне было страшно от мысли, что она может внезапно исчезнуть, и хоть я понимала, что это лишь моя паранойя, но избавиться от нее было не так просто. Валькирия лишь весело хмыкала и трепала меня по голове, но в ее глаза читалась благодарность. Дэрек в эти дни заперся в библиотеке с переводчиком, поэтому я его почти не видела. Наверное, изучением древних книг, он пытался заглушить чувства страху и нетерпения.

  Рассказывать подруге о беременности я пока не стала. Отчасти это было из-за чувства страха, ведь первый мой выводок убили, и отчасти из-за понимания, что сейчас был не самый лучший момент.

  Сейчас мы шли по главной пещере Лэстэрина. На мой вопрос: "Куда мы направляемся?", она серьезно ответила: "Вправлять одному дроу мозги". С учетом того, что с собой она взяла ведро воды, для вправления мозгов она решила использовать кардинальные методы.

  Этого дроу мы нашли в одном из домов, выделяющий тем, что он не был украшен никакими картинами, лишь несколько светящихся камней на крыше, дверях и оконных рамах выдел эго на фоне черной стены.

  Ивильмира постучала по двери и громко сказала:

  – Эй, Кассиэль, ты хоть там жив?

  Ответа не последовала, сколько бы она не колотила и кричала, поэтому она нагло достала отмычку и принялась вскрывать двери.

  Подошедших к нам дроу, которых очень возмутило подобная наглость посередине дня, подруга раздраженно осадила:

  – Это приказ Нэрэм Вальмира! Не верите, идите и спросите у него лично!

   Один из дроу признал в валькирии Ин'неир, поэтому больше досаждать они не стали.

  Наконец-то дверь была вскрыта и Ивильмира, со злостью распахнув ее, зашла в дом. Я последовала за ней, и с порога в нос тут же ударил дурманящий запах перегара.

  Кассиэль сидел на полу, опершись спиной об диван у стены, и спал, склонив голову на грудь. Вокруг него валялись пустые бутылки и грязные тарелки.

  – Так и знала, – закатив глаза к потолку, пробормотала валькирия, а потом схватила ведро и вылила его на голову дроу.

  Тот вскочил, схватил рядом лежащий на полу меч и молниеносно приставил его к шее Ивильмиры.

  – Оригинальная благодарность за пробуждение, – сарказмом ответила женщина, даже не вздрогнув.

  Как сказать. Я бы за подобное "пробуждение" покусала будителя за одно мягкое место, конечно, если б это была не подруга.

  – Ин'неир? – удивленно спросил дроу, потом помахал головой, убрал меч и опустился на диван.

  Валькирия оглядела комнату, точнее творившейся в ней бардак, затем хмыкнула, носком сапога подбила бутылку, которая звонка ударилась об рядом лежащую сестренку.

  На столе стаканом не было, видимо дроу пил прямо из горла, поэтому женщина достала из шкафа два бокалы и бутылку вина. Откупорив бутылку и налив стаканы почти до краев, она присела в кресло.

  – Выпьем за нее, – сказала она, приподнимая бокал.

  Дроу вторил за ней и несколькими глотками осушил свой бокал, затем со звоном ударил его об стол, от чего он разбился прямо в его руке и сокрушенно сказал:

  – Я во всем виноват! Я не смог ее защитить!

  Ивильмира дернула его за руку и принялась выбирать осколки стекла. Кассиэль, совсем не обратил внимание на боль, а продолжал говорить:

  – Нам было приказано следить за светлимы, с которыми путешествовала Нэр Эш'шэр Юэнн. Мы были как раз в деревни «Сухонька», когда стало известно о смерти Нэрэм Эш'шэр Элени. Нам пришлось открыться ей, чтоб выразить свои соболезнования... и я тысячу раз пожалел об этом. Нэр Эш'шэр Юэнн приказала нам вернуться, чтоб позаботиться об Нэрэм Эш'шэр Вальмире. Мы вернулись утром, благодарю одному магу, а через два дня до Лунного Леса дошли слухи, что Нэр Эш'шэр Юэнн вышла замуж за Эйроса Найм Дерена, а затем сбежала от него...

  – Хейса вышла замуж?! – пораженно воскликнула подруга. – Не ожидала я подобного от закоренелой холостячки, вроде нее.

  Кассиэль не обратил никакого внимания на возгласы валькирии, а продолжал сокрушаться:

  – Мы думали, что она решила вернуться в Лэстэрин... но появились вы... Я не должен был уходить. Я должен был остаться и защитить ее! Но я не мог ослушаться ее приказа... Какой же я глупец! Лучше бы я ослушался ее приказа и умер, чем допустил это!

   Ивильмира перевязала руку дроу и серьезно сказала:

  – Хватит себя коробить! Я знаю, как ты относился к сестре и виноват в этом вовсе не ты, а те, кто стоит за нашим похищением. Поэтому соберись и вновь стань лучшей из ищеек, который может наказать виновных!

  Кассиэль поднял на женщину более осмысленный взгляд.

  – И вообще, – продолжила она, – я пришла сюда не для того, чтоб слушать твой скулеж, а составить тебе компанию.

  Валькирия поднялась, достала из шкафа еще один стакан и вернулась на место.

   – Нет, – ответил дроу, наблюдая, как женщина разливает вино по бокалам. – Я вернусь к службе.

  Он поднялся на ноги, но Ивильмира его остановила:

  – Твое рвение похвально, но неужели ты оставишь меня напиваться в одиночестве?

  – Простите, Ин'неир, но я должен извиниться...

  – Брат разрешил тебе побездельничать еще один день, - прервала его валькирия. – Притом он добавил, что скоро к нам присоединиться.

  Дроу вернулся на место и взял стакан невредимой рукой.

                                                                           ***

  Двуногие почти допили первую бутылку, как к ним присоединился брат Ивильмиры. Я лежала возле ног подруги, одним ухом слушала их разговор, как почувствовала, что из Лэстэрина уходит Дэрек.

  После того, как я стала Мао, то заметила, что стала чувствовать по-иному окружающих меня существ. Казалось, что с каждым существом, находящимся, по меньшей мере, в километре от меня, я стала "связана" кровью, от чего чувствовала каждый их шаг. Наверное, именно поэтому я ощутила свою беременность на таком маленьком сроке.

  Не став ничего говорить подруге, я поднялась на лапы и потрусила за тянувшейся ниточкой, соединяющей меня с отдаляющимся двуногим. Догнала я его уже возле ворот в лесу. Он был без лошади, но с небольшим рюкзаком за спиной.

  – Уходишь?

  Дэрек остановился, повернулся и ответил:

  – Я больше не могу здесь оставаться. Я должен вернуться в храм Сирин.

  Его ответ был понятен, но мне все равно расставаться было грустно.

  – С Ивильмирой прощаться не собираешься?

  – Я хотел, но не смог ее найти, – ответил двуногий и грустно улыбнулся. – Отчасти это к лучшему. Я не люблю, да и не умею прощаться. Так что передай ей, если придут известия о Лиде пусть она пришлет ко мне шершина. Юриэнна дала мне свисток от своего.

  Наверное, с остальным ему тоже помогла дроу, ведь выкинуло нас из храма без вещей, а от сумки отчетливо чувствовался запах еды, да и новая одежда. Личина с Дэрека спала еще в логове Юлиана, и кожа вновь стала, как выразилась однажды подруга, расписной вазочкой.

  – Хорошо, – ответила я.

  Главный мастер Эванс кивнул на прощанье, после развернулся и направился по тропинке, а я еще долго стояла и наблюдала, как уменьшается силуэт двуногого.

  На душе было грустно, а в груди тяжело. Незаметно, двуногий занял небольшой кусочек моего сердца, и сейчас этот кусочек невыносимо болел. В нашем приключении помимо плохих было множество хороших и веселых моментов, которые сейчас проносились у меня в голове. И если я (ирусан, которой трудно привязываться к двуногим и которая думала, что кроме Ивильмиры ей никто больше не нужен) испытываю такую боль и грусть от ухода жреца, то представляю, что испытает подруга, когда завтра узнает, что Дэрека уже нет в Лэстэрине. Хоть подруга серьезно к мужчинам не относиться, и все признания и намеки Дэрека воспринимает в штыки, но я знаю, что она привязалась к нему намного больше меня. Даже если она отрицает это, от меня ей правду не скрыть. В конце концов, мы были с ней вмести целых десять лет.

  Решение пришло ко мне в следующую же секунду. Я развернулась и молнией побежала в Лэстэрин, сообщить подруге, что один ее знакомый жрец решил нагло смыться от нее, даже не попрощавшись.

                                                                             ***

  Догнали мы Дэрека к вечеру, так как он шел пешим, а Ивильмира взяла в Лэстэрине двух коней.

  Смотря на эльфийских скакунов, я вспоминала Фарга и наши путешествия до того судьбоносного дня, когда подруга подписалась выкрасть свиток из храма Сирин. Я скучала по нему и понимала, что мы уже вряд ли встретимся.

   Главный мастер Эвэнс на наше появление отреагировал приподнятой бровью и наигранно-раздраженным заявлением:

  – Я уж думал, что наконец-то избавился от тебя.

  Валькирия спешилась, задорно рассмеялась и с вызовом ответила:

  – Не так-то просто избавиться от вора, которому ты задолжал приличную сумму. Или ты хочешь стать одноруким?

  Дэрек перевел взгляд на руку где, в отличие от запястья Ивильмиры, еще находилась голубая лента и цыкнул:

  – Никогда больше не свяжусь с темными хозяйками!

  – Да ты мне еще приплатить должен! – негодующе воскликнула женщина. – Я не просто выполнила, а перевыполнила твой заказ!

  Покачав головой, мужчина указал на котелок, из которого парил ароматный запах.

  – Есть будешь?

  Принюхавшись, подруга раздраженно ответила:

  – Опять мясо! А я уж наивно думала, что ты наконец-то начал вести здоровый образ жизни и есть овощи.

  Дэрек со смешком следил, как валькирия стаскивает с седла сумку, подходит к костру, усаживается рядом и достает картошку, рыбу, лук и лепешку.

  – Мясо тоже полезно!

  – Чем? – фыркнула женщина.

  Я легла недалеко от костра, скрестила лапы, положила на них голову, закрыла глаза и стала слушать перебранку моих двуногих.

  На выбранной жрецом поляне были еще несколько двуногих, а точнее недалеко устроились на ночлег мужчина с женщиной, и почти у самой окраины трое мужчин. Двуногие громко разговаривали, смеялись, а ветер доносил от них запах выпивки.

  Неожиданно мужчина, который был в компании женщины, подошел к нашему костру и удивленно спросил:

  – Ива, это ты?

  Мужчина был человеком, а чем сообщил мне его запах.

  Подруга перевела на него взгляд, с удивлением и легкой паникой пробормотала:

  – Юстин?

  – Давно не виделись, – ответил он и как-то растеряно улыбнулся. Наверное, мужчина пытался улыбнуться дружелюбно, но это у него не получилось.

  – Да, давно.

  Человек явно замялся, не знаю, что сказать, да и подруга стала вдруг какой-то отстраненно и словно воды в рот набрала.

  – Я – Дэрек, – представился жрец, поднялся на ноги и протянул мужчине руку, тот ее пожал и ответил:

  – Юстин.

  Меня представлять никто не стал. И хоть теперь я сама могла называть свое имя, но воздержалась. Мой вид и так удивлял и шокировал мужчину (не зря же он настороженно на меня коситься), что подобное проявление этикета может привести явно не к положительной реакции.

  – Присаживайся, – любезно предложил главный мастер, но я хвост могу дать на отсечение, что любезность это была наигранной и трещала по швам.

   – Да я там, – невнятно ответил мужчина и кинул взгляд на костер, возле которого  сидела женщина. – Просто я увидел знакомое лицо и решил поздороваться. – Помедлив, Юстин неловко спросил: – Как поживаешь, Ива?

  – Хорошо, – отстраненно ответила валькирия, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на своего знакомого. – А ты как?

  – Не жалуюсь. – Юстин вновь растеряно улыбнулся. – Это твой муж?

  – Да, – опередил валькирию с ответом Дэрек и кинул на нее предупредительный взгляд, но мне, кажется, она и так бы не стала возражать.

  Юстин вновь посмотрел на свой костер и сообщил:

  – А там моя жена – Рена. – Мужчина взлохматил волосы и добавил: – Она уже девятом месяце, так что мы со дня на день ждем появление ребенка. Хотим успеть добраться до деревни Сливка, там знахарка хорошая живет. Да вот колесо на телеге поломалось, пришлось тут сегодня задержаться. – К чему-то сообщив нам все это, от чего у меня появилась мысль, что он перед нами, точнее Ивильмирой, оправдывается, двуногий с неким ожиданием уставился на валькирию.

  – Я рада, что ты женился и у тебя скоро будет ребенок, – с отстраненной вежливостью ответила Ивильмира, так ни разу не взглянув на мужчину.

  – Я тоже рад, что ты нашла себе мужа, – сказал Юстин, и мне показалось, что в его словах был немой упрек. И видно не только мне, так как жрец с вызовом на него взглянул, нахмурив брови. – В общем, не буду вам мешать, – словив взгляд Дэрека, произнес человек, – и приятно было с тобой встретиться, Ива.

  Юстин ждал несколько секунд ответ, но он так и не последовал, поэтому мужчина развернулся и направился к своей жене.

  Над нашим лагерем повисло напряженное молчание, а справа раздался громкий, пьяный смех мужчин.

  – Неужели, не о чем не будешь допытываться? – спустя несколько минут спросила с грустью Ивильмира.

  Дэрек пожал плечами и ответил:

  – А разве от этого будет толк? Когда захочешь, тогда и расскажешь, ведь на самом деле я тебе не муж, – в его голосе проскользнули нотки горечи, да и кислая улыбка могла сказать о многом.

  – Я хочу выпить, – произнесла валькирия и полезла в сумку, чтоб достать бутылку с вином.

  Откупорив ее, она отхлебнула прямо из горла, на что Дэрек с натянутым весельем негромко воскликнул:

  – Эй, а если кто увидит и подумает, что у меня жена пьянчуга?

  На кого именно намекает двуногий, понять было не трудно.

  Ивильмира посмотрела на него непривычным, по сравнению с ее обычным образом, серьезным взглядом и ответила:

  – Меньше всего меня волнует, что он обо мне подумает.

  – Да? – С лица Дэрека слетела маска натянутого веселья, и он тоже серьезно уставился на валькирию. – Почему же ты тогда не возразила, когда я сказал, что твой муж.

  – Не хотела тебя ставить в неудобное положение.

  – Ну да, – фыркнул мужчина с кривой улыбкой, а затем вырвал у женщины бутылку и сам отхлебнул.

  Я раздраженно дернула хвостом, тяжело вздохнула и прорычала:

  – Какие порой двуногие все-таки глупцы.

  На меня перевели удивленные взгляды. А, я же совсем позабыла, что меня теперь могут понимать. Ладно, раз начала, то отмалчиваться теперь глупо.

  – Ивильмира, давай на чистоту. Не смотря на все твои шипения и издевки, Дэрек тебе нравиться. Просто из-за того, что ты обожглась в прошлом, ты боишься опять начать с кем-то отношения. Весь твой яд, служит для тебя лишь защитой, но оставаться всегда одной ты не сможешь. Меня всегда поражала в двуногих эта их зависимость от прошлого. Его не изменить, так зачем же за него цепляться? Не лучше ли отбросить груз прошлого и жить настоящим? Но вы, словно глупцы, все копите и копите в себе боль. Я этого не понимаю, может вам просто нравится испытывать боль, раз вы за нее так держитесь?