Текст книги "Комплекс Мадонны"

Автор книги: Норман Богнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Раздался стук в дверь, и вошла Деб, чистая и свежепахнущая, с губами, лишь слегка тронутыми помадой.

– Уже пять тридцать. Для вас готова ванна – теплая, – со знанием дела произнесла она.

– Мне нужно собрать вещи.

– Я займусь этим.

– Благодарю… Доброе утро!

– Доброе утро! Где они?

– В той картонной коробке… там есть спортивная сумка, можешь воспользоваться ей.

– Управлюсь.

Когда Тедди, вымытый и одетый, вернулся в комнату, его поразило то, как девушка сложила вещи. Она убрала все в сумку, а коробку разломала.

– Не знаю, что вы собираетесь делать вот с этим, – она протянула пистолет и две коробки патронов.

– Мак-Джи настоял, чтобы я взял это.

– Он зарегистрирован?

– Нет, а это обязательно?

– Вас могут задержать, если обнаружат это оружие.

– Оно мне понадобится в Йеллоунайфе? – спросил Тедди, внезапно перестав что-либо понимать.

– Это будет зависеть от ваших друзей, разве не так?

– А что ты думаешь?

– Помните, я лишь пассажирка.

Тедди нахмурился, и девушке стало неловко за свою резкость.

– Вы чувствуете себя в безопасности?

– Трудно сказать.

– Хорошо, вы примените оружие против полицейского?

– Нет, не применю.

– Тогда избавьтесь от него.

Тедди бросил пистолет в корзину для мусора, но девушка сжала губы, нагнувшись, достала оружие и убрала его в свою соломенную сумку.

– Вполне может статься, он использовался в убийстве. Особенно учитывая то, что его вам продал Мак-Джи. Мы выбросим его в озеро.

Девушка вскинула спортивную сумку на плечо, и Тедди так восхитился ее силой и поразился легкости движения, что изумленно раскрыл рот.

– Позволь мне, – сказал он.

– Она не тяжелая, и я привыкла.

– Это значит, что я не привык?

– Я этого не говорила.

– Ладно, давай сумку мне, ты – пассажирка.

Девушка, вздохнув, опустила сумку, и Тедди, подняв ее за лямку, вышел вслед за Деб из комнаты. Им удалось запихнуть все в багажник. У Тедди возникли некоторые сложности с запуском двигателя, и девушка напомнила ему об антифризе. Когда двигатель наконец завелся, Тедди вспомнил о деньгах и достал пять стодолларовых купюр. Девушка посмотрела на них, затем отрицательно покачала головой и отстранила деньги.

– Я верю вам… возможно, я пожалею об этом, но я верю.

– Миллионы людей не стали бы делать этого, – сказал он.

– Это их трудности – не мои. Я хочу сказать, вы все равно в любой момент сможете вышвырнуть меня и забрать назад деньги, так что какая разница от того, у кого они будут?

– Одно удовольствие вести дело с тобой. Я не знал, что ты такая умная.

– Если бы я была умной, то не попала бы во Дворец. Нашла бы себе богатого владельца магазина в нашем городе – если бы только у меня был разум.

– Почему же ты не сделала этого?

– Там не было ни одного, кого я любила бы.

– Ты – умная.

Они поели тостов с кофе в закусочной на заправке. Деб выглядела моложе, чем показалось Тедди сначала, и он подумал, не принимают ли их за отца с дочерью. Усами и обесцвеченными волосами он добавил себе пять лет.

– Можно спросить, сколько тебе лет?

– Двадцать два, так что, если вы беспокоились по поводу совращения несовершеннолетней, можете успокоиться.

– Думаю, нам лучше говорить, что ты – моя дочь.

– Если вы считаете это нужным.

– Твоя фамилия – Хикман. Х-и-к-м-а-н.

– Почему вы выбрали эту фамилию?

– Просто пришла на ум.

Задумчиво потягивая кофе, девушка проговаривала про себя эту фамилию, затем обернулась к Тедди.

– Это фамилия той девушки?

– С чего это ты взяла?

– Не знаю… наверное, вы как-то по-особенному шевелите губами, когда лжете. Если не хотите, чтобы я узнала о чем-то, не говорите мне об этом вообще, но если мы все же разговариваем, давайте будем держаться правды.

– Прошу прощения. Ее звали… – он запнулся, – …ее зовут Барбара Хикман.

– Старше меня?

– Да, ей двадцать шесть.

– Под обесцвеченными волосами и усами вы не так уж стары.

– Сорок семь.

– Я думала – сорок… и она не захотела выйти за вас замуж и все такое.

– В общем-то, да.

– Ну почему нет? Возможно, вы просто не могли позволить себе это?

Тедди засмеялся, и девушка, заметив это, по-детски захихикала.

– Ой, ну конечно… вы трясете пачкой сотен, а я вспоминаю о деньгах… Иногда я говорю так, словно задняя часть осла.

– Она – это трудно объяснить – нездорова.

– Не все дома? – сказала девушка, прикасаясь к виску.

– Нет, она не сумасшедшая. Просто есть некоторые трудности.

– И вы страдаете из-за них, да?

– Давай сядем в машину.

– Хорошо, папа, – сказала она, ухмыляясь.

Дорога, по которой они поехали, обогнула главные промышленные районы и углубилась в сельскохозяйственную зону – фермы, поля зерновых, темные густые сосновые и кедровые леса, покрывающие огромные пространства, с деревьями, напоминающими торчащие из гроба гвозди. Дорога была хорошей, но сильный ветер раскачивал машину. После полудня их застиг дождь, экономя время, они подкрепились консервами – бобами и тунцом – и к шести с небольшим достигли Виннипега. Деб предложила держаться подальше от побережья, потому что дороги там плохие, и налетающие внезапно снежные бури с сильными порывами ветра опрокидывали машины. После Виннипега им нужно было повернуть на север и пересечь Саскачеван. Недавно купленные, казалось, тесноватые, джинсы разносились и теперь мягко обтягивали тело, и Тедди почувствовал себя удобнее. Проезжая мимо заливаемых дождем лесов, он развлекался игрой, услышанной из записей Фрера, – «я живу в лесу» – и, несмотря на сгущавшиеся сумерки, слышал поющих птиц, видел струящийся оранжевый свет, смотрел на озера и бурные реки с перекатами, на которых прыгал лосось, и не мог убедить себя, что жизнь – темная угольная шахта, где люди слепо шарят в поисках обломков породы, чтобы убить друг друга. Нет, он представлял ее гобеленом мягких тонов с редкими кроваво-красными вкраплениями. Но никак не бранным полем, усеянным трупами и обезглавленными всадниками. Время от времени Деб погружалась в дрему; она была заботливой пассажиркой, зажигала Тедди сигареты, протирала лобовое стекло и не говорила, если он этого не хотел.

Тедди ощутил себя живым, молодым и страшно голодным, когда они въехали в пригород, и предложил бифштекс и кино, на что Деб с радостью согласилась. Они нашли небольшую семейную гостиницу, расположенную в переулке неподалеку от центральной улицы. Тедди постепенно становился знатоком, разбирающимся в прелестях, тщетно предлагаемых захолустными убогими ночлежками, именующими себя гостиницами, и после одной минуты, проведенной в вестибюле, уже знал, можно ли снять в этом месте приличный номер. Вестибюль, внешний вид дежурного администратора и бар – если таковой был – служили четким отражением стандартов; в этот вечер Тедди и Деб перепробовали две или три более дорогие гостиницы, но обнаружили заселенные тараканами ванные, орущих пьяниц и дебильных старых горничных, работавших по совместительству проститутками. Дети в гостиницах служили добрым признаком, более предпочтительным по сравнению с интимным тускло освещенным баром с безукоризненно одетым барменом, указывающим, как решил Тедди, на злачное место, неизбежно привлекающее полицию.

Купив вечернюю газету в киоске вестибюля, Тедди ждал Деб, зашедшую в свой номер наверху; с ней в качестве дочери он чувствовал себя в большей безопасности. Он бегло просмотрел газету, избегая какого-либо внимания к финансовым страницам – какое ему теперь до этого дело? – и увидел заметку в три строчки, присланную из Каракаса, сообщавшую о том, что тамошняя полиция вышла на след Т. Дж. Франклина, состоятельного американского финансиста, замеченного в городе. Тедди с облегчением закрыл газету и взглянул на дедовские часы на стене за столом регистратуры, протикавшие семь часов. У входа в кафе выстроилась группа девочек из молодежной организации, и его глаза забегали по лицам, надеясь отыскать какую-нибудь, напоминающую Барбару. Это были бесполезные розыски тринадцати– или пятнадцатилетней Барбары, но Тедди не мог удержаться от того, чтобы не разглядывать девушек с темными короткими волосами, зелеными глазами, длинными конечностями и первыми намеками на наливающуюся девичью грудь, не потому, что испытывал желание при виде этих молодых неискушенных тел, а просто ожидая поймать образ рождающейся несформировавшейся Барбары, постоянно живущей в глубине его души. Встреча с Деб была счастливым случаем, и Тедди с волнением ожидал совместно проведенного вечера.

Она неслышно подошла к нему сзади, когда он еще разглядывал девочек.

– Думала, тебя все-таки интересуют постарше, – сказала она.

– Это правда. Не знал, что мое внимание так бросается в глаза.

– Извини, что так долго, но я не могла вылезти из ванны. Все добавляла и добавляла горячей воды и совсем забыла про время. Мой костюм весь измялся. Я похожа на страшилище?

– Нет, ты… – он осекся, представив, что перед ним стоит Барбара, заморгал и заметил озадаченную заботу и внимание на лице девушки —…очень симпатична, – пробормотал он.

– Ты себя хорошо чувствуешь, Джордж?

– Конечно, со мной все в порядке. Просто показалось, что увидел знакомого. Обман зрения.

– Ты устал оттого, что долго вел машину.

– Нет, честно, вот только выпью – и все будет нормально.

В трех кварталах от гостиницы по извивающейся, словно пьяница, улице они нашли ресторан, который указал им управляющий гостиницы. Их столик стоял у окна, выходящего на залив, где они могли видеть оживленное движение. Нагруженные лесом баржи неуклюже двигались между снующими буксирами. Перед ужином Тедди и Деб выпили, и заказанный ими «Амбассадор» двадцатипятилетней выдержки пошел мягко и ударил в голову, так что за поданные устрицы он принялся, не понимая, что делает, не замечая присутствия Деб, и перед глазами стремительно мелькали отрывочные образы Робби, Барбары и Элейн и безумная запутанность его судьбы. Тедди с аппетитом съел бифштекс, но не смог избавиться от звучащих в голове знакомых голосов – Холла, Поли, Дейла, его давно умершей жены Френсис и Лауры, звучавший подобно пронзительно кричащей Горгоне, – пока наблюдал за группой портовых грузчиков со сверкающими в свете прожекторов баграми, разгружающих небольшую шхуну.

Деб прикоснулась к его руке, и до Тедди дошло, что они весь вечер промолчали.

– Официант ждет, чтобы ты оплатил счет.

– Я его не заметил.

– Мы провели здесь почти три часа, – без обвинения в голосе произнесла она.

– Извини, я не хотел быть неучтивым. У меня мысли где-то далеко.

– Не извиняйся.

Они спустились к причалу и остановились посмотреть на шхуну. Когда один из грузчиков улыбнулся Деб, она взяла Тедди за руку.

– С тобой я чувствую себя в безопасности.

– Я тебя даже пальцем не трону.

– Ты хороший человек, правда.

Тедди коротко и сардонически рассмеялся.

– Если бы ты знала меня лучше, не знаю, что бы ты подумала.

– Девушка, которая тебя бросила, – дура.

– Даже если это правда, от этого не легче.

– Что бы ни случилось, – сказала Деб, – я всегда останусь при убеждении, что ты хороший человек, и это счастье, что я встретилась с тобой… и, Джордж, ты мне нравишься.

Тедди едва подавил желание отдернуть руку, испугавшись физического контакта и обещаний, которые не могут быть выполнены.

– Я в отставке… своей финансовой отставке, и именно поэтому еду туда, куда еду. Много лет назад, когда мне было двадцать с небольшим, я был здесь на севере по делам, и что-то касающееся озера – Большого Невольничьего озера – застряло у меня в памяти. Это место, где хорошо умереть.

– Таких мест нет.

ГЛАВА XI

Йеллоунайф, пьяный, бурлящий пограничным духом, кипящий армиями мужчин с окрестных золотых приисков, переживал заново после спячки чувство открытия нового, которым он был наполнен когда-то, но затем, затерявшись среди крупных городов-людоедов, высосал досуха живительную грудь и лишился при этом бесцельно растраченного тонкого налета человечности, первородного золота. В общей сложности поездка заняла четыре с половиной дня сосредоточенного управления машиной через пустынную, безлюдную окраину уходящей в даль, судя по всему бесконечной, страны. Безумная кавалькада районов, тайги, лесов, голых порыжевших равнин разрушала слабые попытки страны обрести свое лицо. Время от времени машина проезжала через крохотные деревеньки – простые поселения с большим магазином, торгующим всем, а также служащим почтовым отделением и форпостом цивилизации. Обычно удавалось найти небольшую гостиницу или постоялый двор, где можно было провести ночь, но в последний день они выехали слишком поздно и были вынуждены поселиться в одной комнате в селении на берегу Песчаного озера. В комнате было две кровати, и Тедди подождал, пока Деб разденется и ляжет в постель, и лишь после этого зашел в комнату. Он спал в красном нижнем белье и надетой поверх него пижаме, потому что в доме не топили, и всю ночь в коридорах завывал ветер.

В пять утра сквозь разорванные занавески в комнату вполз свет, и Тедди, проснувшись, обнаружил, что девушка уже одета и готова трогаться в путь.

– Ты не могла заснуть?

– У тебя плохой кашель. Слышала его всю ночь. Мы заедем в аптеку и купим линктус.

– Что такое линктус?

– Микстура от кашля.

Не тратя время на бритье, Тедди оделся в этой ледяной, пронизываемой сквозняками комнате, и еще не было шести, как они тронулись в путь. Забрызганный грязью и маслом автомобиль выглядел образчиком пристойной нищеты. В Ураниум-сити они заметили аптеку, выпили там кофе с пончиками и приобрели у миссис Таркин «Линктусин от кашля с апельсиновой эссенцией и кодеином». Именно таким всегда пользовалась Деб, а поскольку она хорошо разбиралась в крупе, кашле и бронхите, в свое время переболев всем по очереди, Тедди уверенно выпил лекарство.

– Мне кажется, тебе хочется усыновить меня, – сказал он.

– Этого ли мне хочется?

Вдоль всей дороги, ведущей по берегу Большого Невольничьего озера, Тедди видел таблички, предлагающие в аренду коттеджи с центральным отоплением и возможностью рыбной ловли. Он записал несколько названий и адрес в Йеллоунайфе. Начиная от Хей-ривер озеро становилось похожим на острый клин с невысокими скалистыми пологими берегами и частично заросшим побережьем; в глубине скал рядом с многочисленными бухточками ютились домики, еле видные с извилистой дороги. Время от времени попадались рыбацкие шхуны, моторные лодки и небольшие двухмачтовые парусники, опасно качающиеся на волнах у подветренного берега. Ветер с шумом обдувал безлесые склоны, и на твердой, как камень, замерзшей земле местами лежали пятна снега. В побережье гигантскими гвоздями были вколочены нефтяные вышки.

Когда машина повернула вдоль западного берега озера, неожиданно появились деревья. Сначала это были отдельные редкие рощицы, ближе к Йеллоунайфу начались настоящие леса. Несмотря на иногда встречающиеся промышленные сооружения, Тедди был очарован неярким пейзажем и широкими просторами темно-синей воды, двигающиеся суда казались оптической иллюзией. Если он будет продолжать ехать прямо вперед, то достигнет Северного полюса – вершины мира, ледников, айсбергов Ледовитого океана, пустыни, равной его собственной душе. Тедди прикинул, не наняться ли на корабль, отправляющийся к Северному полюсу, но решил, что для этого придется ждать весны или даже лета, так как в те края зимой могут ходить одни ледоколы.

Остановившись на центральной улице города, Тедди предложил Деб сходить на железнодорожную станцию и узнать расписание поездов, а затем подождать его у метеорологической станции, расположенной напротив. Спросив прохожего, где находится компания недвижимости Невольничьего озера, он выяснил, что она размещается в бревенчатом здании неподалеку от химической лаборатории. В витрине множество пластиковых табличек предлагало равнодушным жителям широкий выбор услуг, начиная от бревенчатых семейных коттеджей по цене двадцать тысяч долларов и кончая месячной арендой лодок и домиков за сто долларов. Джинсы, тяжелая доха и небритый подбородок Тедди производили впечатление работяги. Бородатый владелец компании после обмена рукопожатиями объяснил, что ренту необходимо платить вперед, а рыболовный сезон продержится еще три недели, до тех пор, пока озеро не замерзнет. Тедди снял коттедж на западном берегу, в трех милях от города; домик был полностью обставлен, с полным набором кухонных принадлежностей, имел три камина и четыре спальных места. Кроме того, там был причал для двухмоторного катера с закрытой кабиной, его Тедди тоже взял напрокат. За лодку и коттедж на один месяц ему пришлось заплатить двести пятьдесят долларов, и по улыбке агента Тедди понял, что переплатил; помимо этого, потребовался залог, который он также предоставил, получив поспешно нарисованную схему местности и ключи. Поблизости нет никаких соседей, раз в неделю индеец привозит дрова. В банке Тедди выяснил, что никаких личных сейфов нет, но любые ценности можно оставить у служащих банка; он отверг это предложение, решив про себя спрятать деньги рядом с домиком.

Деб ждала его напротив метеорологической станции. Она была озабочена и непрерывно метала взгляды в обе стороны улицы.

– Что-то не так?

– О, кое-кто начал любезничать со мной. Наверное, я выгляжу как шлюха.

– Не говори глупости.

– Я не могу уехать до послезавтра. Похоже, ближайшая крупная станция – это Эдмонтон. Оттуда с несколькими пересадками к субботе я доберусь до Черчилля.

– Как насчет самолета? Здесь должен быть аэропорт.

– Я боюсь летать.

– Ну, не переживай. Я снял коттедж, и ты сможешь оставаться там до отправления поезда.

Деб замялась, опустив глаза и переминаясь с ноги на ногу.

– Ты хочешь, чтобы я осталась?

– Разумеется, хочу. Я уже привык к тому, что ты рядом.

Тедди взял ее за подбородок, а затем, обвив рукой, повел к машине.

– Он кажется домом, наш старый автомобиль.

Опасаясь оказаться вовлеченным дальше, Тедди замял этот разговор и протянул девушке небрежную схему местности, полученную в агентстве недвижимости.

– На перекрестке за магазином мехов надо повернуть налево, – сказала Деб, – судя по схеме, отсюда до него миля.

Твердое покрытие закончилось у мехового магазина. Там они увидели группу индейцев, сгружающих у крыльца шкуры и меха, которые внимательно осматривал невысокий морщинистый мужчина с черными волосами и проницательным взглядом. Часть он отбраковывал, остальные с видимым отвращением швырял в кучу. Тедди подумал: еще один делец, высасывающий кровь у бедняков. Ему пришла в голову великолепная мысль: раздать всем, кроме белого, по тысячедолларовой купюре. Но он знал, что уже через десять минут после этого его заберет полиция.

Дважды он сворачивал не туда, куда нужно, и находил полуразвалившиеся хибары, увязшие в болотистых берегах, и Деб начала подтрунивать над умными горожанами, которых обманывают деревенские простаки.

Но его не надули. Коттедж оказался добротно построенным, укрытым в зарослях высоких сосен, его не было видно с идущей поверху грунтовой дороги. Он стоял на краю скалистого обрыва, выходящего на небольшой залив, скорее даже бухту, где полузатопленный причал наклонился под таким углом, что Тедди, выходя из него, с трудом сохранил равновесие. Весь берег был усыпан камнями, обломками сланца и сосновыми шишками, в одном месте прямо от озера начиналась узкая пещера. Вода, темно-синяя издалека, оказалась прозрачной, сводящей суставы, холодной и зеленой, как лайм[36]36
  Лайм – разновидность лимона.


[Закрыть], со стайкой рыбешек, неистово снующих между обломками породы.

– Мне здесь нравится, – сказал Тедди. – Это уединенное место.

– Когда я уеду, оно станет еще уединеннее. Ты окажешься предоставлен самому себе.

Отперев входную дверь, Тедди взял коробку с провизией, отсыревшую после шестидневного пребывания в багажнике, и пропустил Деб вперед. Тесная прихожая вывела их в гостиную, в которой стояли старый кожаный диван, кресло-качалка и маленький столик у черного от копоти камина. Стену над ним украшало с полдюжины расписанных тарелок; помимо этого, был еще покосившийся качающийся шкаф валлийского стиля со старомодными разноцветными стаканами за стеклянными дверцами. Гостиная выглядела уютно.

– Прекрасно! – воскликнула Деб. – Нужно прибрать – и все.

Тедди последовал за ней на кухню, где девушка испробовала плиту, убедилась в том, что та работает, и выразила восхищение ее размерами. Закрытая на два засова черная дверь вывела Тедди в небольшой огород, где один из прежних постояльцев пробовал выращивать овощи. Дорожка была усыпана полусгнившими кочанами капусты, напоминающими жертвы восточных зверств. Тедди принялся раскладывать продукты, но Деб остановила его.

– Ты только внеси все в дом, а я пока приберусь, а потом все уберу.

Наверху он обнаружил две спальни, в обеих двуспальные кровати со скрипящими пружинами и матрацами, тонкими, как кусок болоньи. В большом комоде на лестничной клетке лежали простыни и одеяла. Тедди отворил окна, и порывы бриза подняли клубы пыли. Обжитой, этот дом снова станет уютным. Из одной спальни сквозь качающиеся сосны открывался вид на озеро; склонившиеся деревья пытались поймать последние лучи заходящего солнца. Трюмо, столик на козлах, стул с прямой спинкой, керосиновая лампа на ночном столике. Надо будет составить список завтра, какой бы это ни был день – пятница или суббота, – съездить в город и сделать покупки. Услышав взрыв, Тедди бросился вниз.

– Все в порядке, – прокричала Деб. – Я зажгла топку.

Хвала Богу за талантливых людей, подумал Тедди.

– Ладно… напугала ты меня.

Дальнейшие исследования открыли чердак с беспорядочно разбросанными инструментами, четырехгаллонной канистрой керосина и ржавыми водопроводными трубами. Детские игрушки, старое тряпье, виктрола времен Эдисона, стоящая, вероятно, несколько сотен в антикварном магазине на Третьей авеню, гвозди, молоток, гаечные ключи, отвертка, плоскогубцы – инструменты, какими Тедди не пользовался с детства. Не совсем особняк лорда в Ист-Хэмптоне, но уютное укромное место, где можно перегруппировать силы.

В коробках с провизией Деб обнаружила несколько флаконов моющих средств, которых, как казалось Тедди, он не покупал, и к семи вечера с посвистывающим в камине пламенем (он принес сырых дров из глинобитного сарая в саду – еще одной находки) коттедж приобрел атмосферу домика на уик-энд для влюбленных. Деб не напрашивалась на комплименты и смутилась, когда Тедди выразил восхищение приготовленной ею на ужин яичницей с колбасой.

– Ничего, мне ведь хорошо платят, да? – печально сказала она, впервые за все время придираясь к словам. – Через два дня все это будет принадлежать только тебе.

Тедди налил виски в алюминиевые кружки и протянул одну Деб, но она не стала ее брать, и Тедди поставил кружку перед девушкой на столик.

– Ты не хочешь вернуться домой? – спросил он. – К своим малышам?

– Каким малышам? – тупо ответила она.

– К твоим двум девочкам.

– Это был рассказ, чтобы вызвать сочувствие… Разве не у всех шлюх есть такие рассказы?

– Почему ты все время называешь себя шлюхой?

– Ну, я ведь не в музыкальной комедии, так?

– Значит, никаких детей нет?

– Правильно. Никто не говорит правду мне, так почему я должна быть другой?

– Ты была замужем?

– Да. Мой муж был старателем, и он действительно умер, но это все не имеет значения, правда? Мое прошлое, твое будущее. Все это проклято.

– Ты действительно хочешь вернуться домой и открыть магазин?

– Кто знает, чего я хочу? Возможно, вернуться в Виннипег. Устроиться в бригаду. Найти уютный бар со сводником-барменом и открыть там свое дело. Сама себе хозяйка – это чего-то стоит. Если повезет, я подцеплю женатого мужчину, дам ему то, что он не получает дома, тогда, возможно, он станет заботиться обо мне, оставит свою жену, но затем по воскресеньям он начнет страдать из-за невозможности поиграть с детьми, и я вернусь к тому, с чего начала, – стану шлюхой с карьерой взломщика. У меня получилось слишком жалостливо, да? Что ж, это не так. Мне просто все равно. У меня нет цели. Бывают неприкаянные женщины, не только мужчины. Возможно, я одна из них.

Тедди молча потягивал виски, стараясь удержать себя от вмешательства. Деб встала из-за стола и, взяв метлу, пошла подметать крыльцо. Затем она закрыла на засов входную дверь, проверила заднюю – привычка стоять самой за себя в этой чужой Вселенной без единой души.

Тедди целый час слушал ее плач, не имея силы отправиться к ней в спальню. Он открыл окно, и звуки озера заглушили всхлипывания. Возможно, утром Деб в молчаливой обвиняющей скорби покинет дом. Тедди оставил на столе гостиной деньги без записки. Ночные кошмары он должен переживать один, Барбара принадлежит ему; она всегда будет в темноте, до последнего судорожного вздоха и бесконечного сна.

* * *

Деб не уехала, и с появлением индейца, маневрирующего у причала, ее настроение переменилось. Лодка моталась по воде, словно головастик. Тедди смотрел, как Деб болтала с индейцем, – не из любопытства, а просто так. Утро было прозрачным, озеро простиралось полотном вороненой стали. Тедди забыл позаботиться о рыболовных снастях, но он обратил внимание, что на катере были удочки, а сейчас увидел, что индеец показывал девушке спиннинг. Она отчего-то рассмеялась, и резкое гулкое эхо поразило Тедди. Индеец, отвязав веревку, вскочил в лодку и энергично налег на весла. Через несколько минут он превратился в маленькую серебристую точку, заметную лишь тогда, когда волна поднимала лодку.

– Ты умеешь ловить рыбу? – спросил Тедди за кофе.

– Только когда она лежит на моей тарелке.

– Ты узнала, что водится в озере?

– Форель и какие-то сиговые. Он упомянул еще что-то, но я не запомнила.

– Хочешь сходить порыбачить?

– Если ты желаешь, чтобы я отправилась с тобой.

– Я немного половлю. Затем мы заскочим в город и купим то, что нам понадобится.

– Нам?

– Ну да, ты ведь здесь, разве не так?

– Душой и телом. Тебе хорошо спалось?

– Да, замечательно… А тебе?

Деб посмотрела на деньги, потом снова на Тедди, кивнула головой и сказала:

– Перед тем как ложиться спать, стоит протапливать комнату.

– Мне еще придется многому учиться.

В катере был установлен складывающийся навес над приборной доской и вместо двух двигателей стоял лишь один дохлый мотор. Тедди, не привыкший к обману в делах, собрался было разгневаться, но затем завел двигатель и, с облегчением услышав, что после минутного чихания тот мягко заворчал, отчалил. Удочек в договоре не было, как и банки мух для ловли форели, поэтому жаловаться особенно было не на что. На полном газу катер делал шесть узлов, и Тедди направил его вдоль берега, собираясь вначале осмотреть окрестные бухточки, чтобы найти укромное место. Катер двигался против ветра, и Деб, прятала лицо, пригибаясь за ветровое стекло. Она не надела шапку, вероятно, ее просто не было; Тедди снял свою шапочку и, переключив управление на автомат, натянул ее девушке на голову, опустив подвернутый край на уши. Деб удивилась.

– Так лучше?

– Я смешно выгляжу?

– Как мужчина.

– Это из-за твоей парки. Она широковата в талии.

– Главное, чтобы было тепло.

– Приятно…

– Что? – его руки задержались на шапочке.

– Когда ты прикасаешься ко мне.

Взглянув на бледно-голубое небо, Тедди глубоко вздохнул, провел рукой по лбу и ощутил мягкую, гладкую кожу на затягивающейся ране. Плоть заживает, и душа тоже, подумал он. Вероятно, она покрывается новой кожей. Прямо над катером кружили следящие за ним три ястреба. Сверкающие под солнцем брызги слепили глаза, и Тедди нацепил солнечные очки. Прикрывшись от солнца рукой, он развернул карту озера и провел пальцем, отмечая пройденный путь. Прямо на север лежал олений остров, и Тедди, сверившись с компасом, круто повернул штурвал и сказал Деб, что следует попробовать половить у острова. Катер уверенно понесся навстречу сильному течению, и Деб опустилась на банку.

– Ты обращаешься с лодкой, как профессионал.

– Я уже занимался этим.

– Ты не похож на капитана морских судов, но я готова поверить чему угодно.

– Нет, я никогда не был капитаном, – со смехом сказал он.

– Джордж, вчера вечером я выстирала твою рубашку.

– Спасибо, но ты могла бы не утруждать себя.

– Мне захотелось. – Она помолчала, затем тронула его за руку, и он обернулся. – Кто такой Т. Ф.?

– Инициалы на рубашке?

– Угу… Если не хочешь говорить об этом, я все забуду.

– Я был Т. Ф. Не важно, что стоит за этими инициалами, но я больше не являюсь тем человеком, которому принадлежала эта рубашка. Я носил ее просто потому, что забыл сменить.

– Хорошо, с меня хватит этого.

Мимо них проплывал грифельно-черный неровный берег, напоминающий беззубую улыбку старика. Домики оспинами покрывали склоны холмов, а по дорогам вдали от берега спешили грузовики, везущие людей на золотые прииски.

– Мне здесь нравится, – сказал Тедди.

– Подожди, пока не станет холодно.

– Холод меня не волнует.

– Ты будешь рад, когда избавишься от меня?

Тедди помахал прошедшей навстречу барже, груженной углем и необогащенной медной рудой.

– Почему ты махал им?

– Это знак вежливости.

– Тебя не раздражает то, что я все время задаю тебе вопросы?

– Нет. На некоторые я не могу ответить, только и всего. – Тедди покачал головой и провел рукой по начавшей приобретать форму бороде. – Мне будет жаль расстаться с тобой, но так будет лучше для тебя. Если ты и дальше останешься со мной, ты можешь попасть в неприятное положение.

– Связанное с чем?

– С чем угодно.

– С полицией?

– Возможно, и с ней.

– А если я скажу, что мне все равно, в какое неприятное положение я попаду?

– Но мне не все равно. Я не хочу быть виновным.

– А твои неприятности – это вина той девушки?

– А каком-то смысле, полагаю, можно сказать, что да, – все зависит от того, с какой точки смотреть. Но, говоря по правде, во всем виноват я. Люди имеют тайны, и если ты узнаешь их, тебя поражает ответный удар.

– Не могу поверить, что кто-то может повредить тебе.

– Я сам в свое время думал то же самое.

Тедди направил катер к небольшой плотине. За ней виднелись неяркие склоны холмов, покрытые пятнами ржавозеленой травы. Стадо оленей, склонив головы, паслось у самой кромки воды. Тедди ожидал, что животные, увидев пришельцев, убегут прочь, но те не собирались оставлять свои владения. Он зажег небольшую парафиновую плитку, и пламя едва не опалило ему лицо.

– Тебе следовало предоставить это мне.

Достав удочку, Тедди свесился за борт и удилищем измерил глубину. Подвести лодку к берегу не было возможности, так как он опасался посадить ее на мель. Нацепив резиновые сапоги до пояса, Тедди шагнул в воду.

– Пожалуйста, подай мне удочку и банку с мухами.

Протянув удочку, Деб стала смотреть, как он насаживает на крючок жирную мохнатую желтую муху. Трепещущая на ветру муха выглядела неправдоподобно. Тедди пошел к берегу, приближаясь к оленям, и обменялся взглядом со свирепым самцом. От просачивающейся в сапоги воды немели ноги, поэтому он решил ловить с берега, а не стоя по колено в воде, как собирался делать вначале. Замахнувшись слишком сильно, Тедди закинул леску чересчур далеко. Деб восхищенными глазами следила за ним. Она сидела перед плиткой, потирая над огнем руки. Девочка, просто девочка, со страдальчески опущенными уголками рта. У нее были полные губы и привычка покусывать верхнюю. Тедди снова закинул удочку, на этот раз удачнее, и стал ждать. Красный поплавок плясал на поверхности воды. Прозрачной воды. Тедди увидел свое отражение и подумал, не сыграло ли зрение с ним шутку, так как рядом с ним на воде отражалась Барбара. Ее рот был приоткрыт, и Тедди уставился ей в глаза. Молодая женщина собралась было заговорить с ним; затем ее лицо начало отступать, и Тедди следовал за ним до тех пор, пока не обнаружил, что зашел по грудь в воду. Кто-то тянул за леску, и Тедди подсек. Слишком поздно, сорвалось. Не мог же он все это придумать. Изумленная Деб смотрела на него.