Текст книги "Комплекс Мадонны"

Автор книги: Норман Богнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

«Я ЖИВУ В ЛЕСУ»

ГЛАВА VII

Тедди не помнил, как падал. Последним сохранившимся у него образом была фотография Шарля Азнавура, на которую он пялился больше часа, и было пьяное стремление расшифровать код на обратной стороне конверта пластинки. Отпечатанные буквы превратились в пауков, а Тедди не смог найти очки. Пока он лежал без сознания, в его мозгу запечатлевался мотив: «Я подарю тебе голубых птиц в декабре… лимонад… я подарю тебе любовь…» Пластинка все еще крутилась на проигрывателе, когда Джордж обнаружил Тедди у подножия лестницы. Кровь на рваной ране над глазом свернулась и приобрела ржаво-черный цвет. Когда Тедди попробовал встать, он почувствовал головокружение, и местный врач, которого вызвали в воскресенье утром, поставил четыре скобки над правой бровью. Он посоветовал Тедди провести весь день в постели, выписал успокоительное и «секонал» и сообщил, что боли являются в основном следствием похмелья, а не травмы.

Тедди принял предписанное успокоительное, но когда оно не сняло с него забот, на обратном пути в Нью-Йорк в автомобиле обратился к «Чивас Регалу». Если не считать тупых биений над глазом, Тедди почувствовал себя немного лучше, так как возвращение алкогольного тумана покрыло его мозг, как слой асфальта. Слушая на кассетной деке Азнавура, Тедди почувствовал меланхолию, затем отчаяние, затем гнев. Разгневанный и трезвый, Тедди обладал убедительностью танка «шерман», пьяным он превращался в огнемет в руках «зеленого берета».

Холл, слуга, напуганный его внешним видом, засуетился, запричитал и закудахтал, словно наседка, и предложил богатый выбор домашних снадобий, почерпнутых из «Библиотечки домашнего доктора», которую он прилежно изучал; жертва мигреней, радикулитов, нервных тиков, всевозможных двухфунтовых болезней, которые терзают непрактикующих негетеросексуалов средних лет, Холл предложил Тедди понюхать импортного порошка «Бихем», попарить ноги и выпить грог с яйцом, но Тедди от всего отказался. Он потребовал еще одну бутылку «Чивас», ведерко со льдом и графин с холодной водой. Выполнив все приказания, Холл удалился. Он никогда не видел Тедди настолько потерявшим самообладание, находящимся на самой грани срыва. В свою очередь, Тедди продолжал опохмеляться.

Он сидел, развалившись, в удобном кресле, окруженный своими картинами: «Руанский собор» Мане, «Девушка в ванне» Боннара, «Балерина» Дега и челищевский набросок тушью к «Пряткам», его любимое. Тедди представлял себя королем, восседающим на троне в своей сокровищнице, безутешным и одиноким, потому что неверная королева покинула его. Если бы только он смог определить своего соперника, то почувствовал бы себя в большей безопасности, – разумеется, если этот соперник существовал. Он смог бы воспользоваться бесчисленными способами сдержать его; самым безопасным были деньги. От любого человека можно добиться того, что хочешь, если достаточно предложить ему. Если у этого мужчины было собственное дело – а Тедди пришел к заключению, что мужчина существует, – Тедди сотрет его в пыль. Он вступит с ним в противоборство и заставит продать все за бесценок; если этот мужчина где-то работает, Тедди позаботится о том, чтобы тот потерял работу; если он не сможет договориться с ним, то уничтожит его. Взяв с письменного стола блокнот и карандаш, Тедди набросал список преимуществ, которые получит Барбара, оставаясь с ним.

Деньги

Положение

Верность

Любовь

Понимание

Драгоценности

Картины

Путешествия

Яхту

Дома

Машины

Меха

Семью

Дружбу

Время – мое время, – все время, которое осталось прожить мне.

Не упустил ли он чего-нибудь в списке? Тедди изучал его, помечая карандашом различные вещи и богатства, которые унаследует Барбара, когда они поженятся. Он не смог найти ничего, что бы он пропустил. Налив в стакан виски высотой в четыре пальца, Тедди бросил туда пару кубиков льда и выпил все долгим глотком. Чего она хотела? Он был привлекателен, с сединой, хотя и с редеющими на макушке волосами, по совету Барбары он начал отпускать небольшие баки; его костюмы шил итальянский портной; он построил себе винный погреб. Что он сделал не так?

В порыве ярости Тедди разорвал список и сжег обрывки в пепельнице.

Он задумался, было ли Барбаре неприятно то, как он занимался любовью, но нет – он был внимателен и неэгоистичен и ждал, ждал, ждал ее до тех пор, пока его тело буквально не взрывалось от сдерживания. Они занимались любовью семь раз, и Барбара лишь однажды достигла оргазма, но она не могла винить его за свои психологические сложности. Фрер заверил Тедди, что у него были некоторые успехи, и Барбара приобретала значительно более сильную и защищенную личность. Она станет уверенной, эмоционально стабильной. Тедди был уверен, что он нравился Барбаре, и временами она, наверное, чувствовала что-то приближающееся к любви. Он решил, что ее, вероятно, расстроили Робби и Элейн, но если не считать необъяснимого пьянства Робби за обедом, в их общении не было ничего странного или заметно напряженного. У Тедди началась головная боль, его взгляд на мгновение затуманился, и он почувствовал, что впервые в жизни плачет. Он осознал, что Барбара была не просто женщиной, которую он любил, которую можно было заменить другим симпатичным лицом или податливым телом: Барбара была жизнью. Тедди уже расправился с четвертью бутылки виски, что, учитывая выпитое в машине, составило больше, чем полбутылки. Упав на бок, он уткнулся в холодную черную кожу кресла и зарыдал. Услышав, как в дверь стучится Холл, он остановился и сказал:

– Со мной все в порядке. Можешь ложиться спать.

Тедди чувствовал, что продолжение преследования неминуемо приведет его назад, в тот же самый тупик. Барбара должна вернуться к нему сама, без какого-либо давления. Он боролся с самим собой, чтобы не звонить ей. Достав моментальную фотографию, которую он сделал, пока Барбара спала, Тедди сел с нею за письменный стол и зажег лампу. Крепко зажмуренные глаза, пальцы, стиснувшие одеяло, – в объятиях сна, в который Тедди не мог проникнуть, Барбара пыталась вырваться от какого-то призрака. Был ли он этим призраком? Со смесью ожидания и отвращения Тедди открыл сумку, в которой находились магнитофонные ленты и архивы, за которые погиб У. Т. Грант. Включив в сеть магнитофон, Тедди поставил катушку номер один и нажал кнопку воспроизведения.

– Начните с чего хотите, – сказал Фрер.

– Со слова или с чего?

– Ну, я просто хочу, чтобы вы почувствовали себя расслабленно и удобно, мы не собираемся играть в словесные игры, проходить тесты Роршаха и тому подобное.

– Хорошо. – Наступила пауза. – Можно мне закурить вот это?

– Что это такое?

– То, на что оно похоже.

– Марихуана?

– Правильно.

– Я не против этого, но предпочел бы вначале наших сеансов обойтись без каких-либо наркотиков. Если я обнаружу, что вы в них нуждаетесь, мы сделаем все разумно и законно. Я не могу законным путем выписать вам марихуану или гашиш. Но есть и другие.

– ЛСД?

– Да, наверное, что-нибудь вроде ЛСД. Но давайте сначала посмотрим и убедимся в том, что нам это действительно нужно.

– В колледже я играла в одну игру… с Лаурой.

– В какую игру?

– О, что-то вроде салонных занятий психологией.

– Существует множество подобных. Если это все облегчит, можем попробовать.

– Она называется «Я живу в лесу».

Фрер рассмеялся, вслед за ним – Барбара, и у Тедди создалось впечатление, что шлюз открылся.

– Помню такую.

– Но мы взбунтовались, – сказала Барбара. – Есть жесткие законы игры, но мы играли целый год, и она стала у нас очень усложненной, мы использовали вариации. – Она запнулась и закашлялась. – Полагаю вам известно, что означают вопросы?

– А почему бы вам не сказать мне?

– Хорошо. Но сначала мне бы хотелось кое-что вам объяснить: ближе к концу, перед смертью Лауры, игра стала очень серьезной и глубокой. Мы были совершенно искренни и разыгрывали друг перед другом плоды своего воображения. До этого времени я не знала, что оно у меня есть, но тут произошло странное. Лаура передала свои фантазии мне. Она поборола меня. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Она была тем, кем вы восхищались.

– Она была сильнее меня. – Тедди услышал, как она высморкалась, щелкнула зажигалка, и Барбара сказала: – Благодарю. Могу я спросить вас кое о чем?

– Да, о чем угодно.

– Сколько вы берете?

– Тридцать пять долларов в час.

– Тедди согласился оплачивать счет?

– Согласился.

– У вас заключено с ним соглашение?

– В каком смысле?

– Ну, вы расскажете ему – если что-то обнаружите?

– Нет, конечно же, нет.

– Он не будет давить на вас?

– Не думаю… а если будет, я объясню, что наши отношения конфиденциальные. Вы можете рассказывать ему что хотите, но пока я бы хотел, чтобы вы ничего не обсуждали с ним. Вы сможете рассказать ему то, что может оказаться нам полезным.

– Как вы думаете, я когда-нибудь стану нормальной?

– Я не могу ответить на это до тех пор, пока не обнаружу, что вам кажется ненормальным. На самом деле это может оказаться совершенно пустяковым.

– Когда вы это обнаружите, вы сможете мне это объяснить?

– Постараюсь. Позвольте мне сказать так: «Наше сомнение – это наша страсть, а наша страсть – это наша задача». Генри Джеймс сказал это о художественной литературе. Я имею в виду просеивание правды… Вы рассказывали мне о своей игре.

Тедди услышал, как она вздохнула, и представил ее распрямленную грудь и потерянное озадаченное выражение лица.

– Я живу в лесу. А теперь, доктор, вы говорите: «Как выглядит лес?»

– Как выглядит лес?

– Темный, с гигантскими красными деревьями в несколько сотен футов высотой, а я нахожусь в высокой траве. Вы не можете меня видеть, потому что я распласталась на земле. Это отвратительный лес – с жалящими иглами, ядовитым плющом и раскрывающимися хищными растениями. Животные не ходят рядом с растениями, так как те, раскрываясь, пожирают их. Я видела, как растение проглотило лисицу. Ее голова начала растворяться. Растение вырабатывало какое-то тепло, и лисица плавилась. Этот лес пугает меня. Но я не могу пошевелиться. Я боюсь, что, если я попробую убежать, меня съест одно из растений или на меня упадет дерево. Поэтому я остаюсь неподвижной. Только так мне удается сохранить душевное равновесие.

– Теперь вы видите медведя. Что вы делаете?

– О, так вам известна эта игра? – В ее голосе прозвучала радость.

– Да, известна. Не хочу отвлекать вас или заставлять играть в нее. Как профессионал, я считаю ее несерьезной, интересной разве что любителям. Итак, что же происходит, когда вы встречаете медведя-гризли? Что вы делаете?

– Ну, медведь замечает меня, и это заставляет меня сдвинуться с места, но я боюсь делать это из-за деревьев, растений, змей, однако мне приходится, иначе меня съедят. Под корнями одного дерева есть большая нора, где обитают волки, и я вижу, что волчица ушла на поиски добычи. Я ползу на четвереньках и забираюсь в нору. Медведь видит это и подходит ближе, но ему не удается залезть в нору. Он рычит, и мне слышно, как он когтями скребет по стволу дерева. Внутри норы стоит сильный запах зверя, испражнений и мертвечины – два волчонка поедают белку. Волчата рычат на меня, скалят зубы и подползают ближе. Я слышу, как перед норой ворчит медведь; идти мне некуда. Волчата начинают терзать мою блузку, а я пытаюсь отогнать их. Наконец блузка совершенно разорвана спереди, и я закрываюсь руками. Волчата щелкают зубами, но не трогают мое обнаженное тело, и я понимаю, что они просто играют. Вот они начинают облизывать и обнюхивать меня, а я раскрываю руки и показываю, что я им друг, а потом беру их на руки. Они начинают лизать мою грудь, а тот, что сидит в левой руке, берет сосок в рот; тут и другой тоже начинает сосать мою грудь. И мне нравится то ощущение, которое я от этого испытываю. Я чувствую себя в безопасности и под защитой.

– Когда медведь уходит прочь, у вас появляется возможность выбраться из норы, и вы бродите по лесу, потому что знаете, что скоро вернется волчица. Вы находите что-то на земле. Что это такое и что вы делаете?

– Я всегда нахожу одно и то же.

– Что вы находите?

– Черное яблоко.

– А почему не зеленое или красное? И почему вы думаете, что это яблоко?

– Видите ли, потому что я действительно живу в этом лесу, и мне известно, что другие яблоки не растут. Я пробовала выращивать их, но саженцы яблонь погибли. Как только были посажены. А черные яблоки растут все время. Им здесь раздолье. У них есть такие – я не знаю, как они называются. Не хвостик. Как называется кожа, которая растет внутри на щеке?

– Слизистая оболочка?

– Да, оболочка. Нежная, шелковистая, влажная и немного скользкая. Дерево растет в этой оболочке. Я видела это во сне. Я видела, как оно росло. Идешь, а вся земля устлана ими. На них нельзя не наступить, они мнутся и лопаются и начинают вонять. Очень странный запах, словно у тебя гнилой зуб, а ты нюхаешь его, сидя в кресле у зубного врача. Итак, я поднимаю одно яблоко – дальнейшая часть никогда не меняется. Видите ли, когда я раньше играла в эту игру с Лаурой, я всегда видела черное яблоко и поднимала его, и даже когда пыталась дать волю воображению и представить, что у меня в руке что-то другое, оно неизменно оказывалось черным яблоком. Лаура говорила, что я не хочу выдавать себя.

– Вы знаете, что означает эта часть?

– Разумеется, – уверенно ответила она. – То, что ты находишь – я имею в виду предмет, – это твой возлюбленный. Мы тогда шутили над этим, и Лаура частенько говорила мне, что в моей жизни будет цветной мужчина. У самой Лауры был цветной мужчина – один раз в Нью-Йорке. Она встретила его в баре – ой, думаю, это было в первый День Благодарения, после того, как мы познакомились, значит, я была знакома с ней едва ли два месяца. С сентября. Лаура позволила мужчине ухаживать за собой, затем он отвел ее в гардероб, потому что там никого не было, задрал юбку, и они сделали это стоя. Лаура говорила, что впервые она смотрела во время этого в глаза мужчине, и когда он уже доходил, он заморгал, словно у него был тик. Она говорила, что ощущение было таким, будто внутри ее – деревянная палка. Она буквально протаранила Лауру, которая была так поглощена разглядыванием номерков на вешалках, что забыла получить удовольствие. Затем оба вернулись в бар, выпили по коктейлю – у Лауры в тот момент был период саранчи, – пожали руки и больше никогда не видели друг друга. Лаура клялась, что меня в связи с черными яблоками тоже ожидало подобное удовольствие.

Фрер, извинившись за свою простуду, откашлялся. Тедди к этому времени пил из горлышка.

– Теперь перед вами вода, и вам надо пересечь ее. Как вы сделаете это, или же вы не станете утруждать себя этим?

– Это океан, и он буквально доисторический. Я вижу пещеры с людьми внутри, а на скалах вспыхивают оранжевые и зеленые краски. Думаю, именно так эти люди получают свет, так как солнца нет. Затем я вижу кристаллы. Я ныряю за ними, но море становится неспокойным. Волны поднимаются на восемь, двадцать, сорок футов. Меня настигает волна прилива, я не могу уплыть от нее или поднырнуть и попадаю в ловушку. Волна становится все больше и больше, я начинаю захлебываться, но она почему-то проходит надо мной; у меня намокли волосы, ноги кровоточат, потому что порезаны острыми камнями, и крабы начинают стаскивать с них туфли. И тут становится видно небо, оно молочно-серо-голубое, и я начинаю плыть. Я действительно хорошо плаваю. В колледже я была чемпионкой на стометровке вольным стилем. Мне нравится находиться в воде, потому что я приобретаю уверенность в себе. Именно поэтому я не понимаю эту большую волну. Я неоднократно купалась в бушующем море, но эта волна все надвигается и надвигается на меня.

– И что происходит?

– Я просто продолжаю плыть и наконец замечаю берег. Но через что мне надо пробраться, чтобы достичь берега? Прожорливые черепахи, угри, бьющие электрическими разрядами. Водяные змеи. А на камнях скользкие и слизистые водоросли. Они похожи на чьи-то внутренности, только что вынесенные из операционной… Но я выбираюсь на берег.

– Очень хорошо, Барбара, – одобрительно произнес Фрер. – Я никак не думал, что мы сегодня достигнем такого.

– Вы правда так думаете?

– Я чрезвычайно доволен вами.

– О, я так рада. Я была уверена, что разочарую вас.

– Может быть, проведем последнюю часть игры и закончим на этом?

– Хорошо.

– Вы чувствуете себя усталой? Если вы предпочитаете, чтобы мы закончили…

– Нет, просто это очень хорошо, что вы так обо мне говорите. Мне не нужно давать вам кучу всяких объяснений. Вы понимаете.

– Немного. Нам необходимо идти дальше. Теперь мы заняты тем, что плывем через океан, через который никто никогда не плавал. Это путешествие открытий. Мы занесем все на карту и тогда увидим, куда плывем; мы не заблудимся, а в океане откроется регулярное морское сообщение. Но на это потребуется некоторое время.

– Пока вы думаете, мы обязательно доберемся до противоположного берега.

– Обязательно. Теперь вы видите дом. Как выглядит этот дом и что вы делаете?

– Это белое здание с белыми кирпичными стенами, увитыми вирджинской лианой. Из трубы поднимается дым, но дом пугает меня так, как не путала даже приливная волна. Он производит какое-то неясное гадливое впечатление, и у меня душа замирает от страха. Я не хочу подходить близко к дому, но какое-то – о, я даже знаю что, – какой-то импульс, толчок изнутри притягивает меня к нему. В стене есть окно, и я вижу маленькую пожилую даму, сидящую спиной ко мне, на ней надеты белый кружевной чепец и длинное платье из красного бархата. Свет как-то странно освещает ее голову. Кажется даже, что дама сошла с полотна Вермеера. Я наклоняюсь ближе, дама шьет, окно открыто, я просовываю голову и вижу, что на коленях старухи лежит чья-то голова. Она зашивает веки! Это женская голова, а на столе лежат еще головы – мужские, женские, детские, и все смотрят с тупым, мертвым, животным выражением, – они ждут, когда им зашьют глаза. Я быстро убираю голову и бросаюсь бежать, и на бегу делаю в штаны, и я уже не могу управлять собой. Все это ужасно и стыдно, и я уууууух…

– Превосходно, Барбара.

– Я как-то измучена.

– Вы хорошо спите ночью?

– Большую часть времени довольно хорошо.

– Вам не нужно снотворное?

– Да нет, нет.

– Хорошо… Что ж, тогда встретимся в понедельник.

– Можно мне кое-что спросить у вас, доктор Фрер?

– Конечно.

– Чем вы собираетесь сегодня заниматься?

– Я обещал своей жене сходить на дневной спектакль.

– А вечером… вы встречаетесь с друзьями?

– Ничего особенного. Пойдем в кино.

– Все звучит так буднично… Я думала…

– Что вы думали?

– О, я не знаю.

– А у вас есть какой-то план?

– Да. Тедди, – мрачно произнесла она, заставив Тедди вздрогнуть.

– Наверное, что-то очаровательное.

– Да, очаровательное. По субботам мы ходим в картинные галереи.

– До свидания. Желаю провести приятные выходные.

– Благодарю, и всего вам хорошего.

– Барбара, вы можете пока воздержаться от марихуаны и тому подобного?

Звук отодвигаемых стульев, лента кончилась.

Тедди очень отчетливо помнил тот день. Он сидел в автомобиле, читая серию отчетов о недавнем приобретении химической компании, которую принес ему его клиент. К тому времени он был знаком с Барбарой три месяца и уже после первого месяца обнаружил, что влюбился в нее. Тедди вытащил молодую женщину из «Брабурна» и нашел ей квартиру на Восемьдесят седьмой улице; о Фрере он узнал из рекомендации Джона Дейла из своей юридической фирмы. Сестре Дейла, страдавшей умственным расстройством и проведшей большую часть своей жизни в лечебницах, Фрер помог, и Дейл, молчаливый и необычайно подозрительный человек, не мог найти достойных его слов похвалы. Именно после рождественского вечера Тедди решил, что Барбаре требуется психиатр.

Мысленно он вновь увидел, как она вышла из здания, оглядываясь в поисках такси. Они договорились встретиться дома у Тедди, затем отправиться обедать.

– Трогай, Фрэнк, – приказал Тедди водителю.

«Роллс» подкатил к Барбаре, и ее лицо озарилось удивлением и признательностью. Тедди вышел из машины.

– Богатый дядя решил заехать за своей молодой, прекрасной подопечной, – сказал он. Тедди ненавидел то, что ставил себя в такое положение, но он заметил, что Барбара любила его больше и чувствовала себя свободнее, когда он говорил о себе с некоторым оттенком иронии.

– Прекрасная, молодая подопечная благодарит своего дядю за его заботу.

– Как все прошло?

– Я немного измотана и умираю с голоду.

– Звучит здорово.

– И кстати, сказала ли я тебе сегодня, каким хорошим и тридцативосьмилетним ты выглядишь?

– Это все мой новый костюм от Кардена, – сказал Тедди. – Скрывает мое брюшко.

– Встань и дай хорошенько поглядеть на тебя.

– Я не могу встать в автомобиле.

– Попробуй. – Тедди постарался встать как мог. – Он превосходный. Ты выглядишь молодым, определенно педерастичным и совершенно непохожим на воротилу Уолл-стрит.

– Насчет педерастичности я не уверен.

– О, ну ладно, тогда похожим на сатира. И ботинки тоже!

– Английские.

– Я так рада, что ты устроил в «Бруксе» встряску. Ты приобрел себе целиком новый гардероб?

– Я заставил этого итальянца сшить мне дюжину костюмов.

– Великолепно. Мы позаботимся, чтобы ты обзавелся еще и девушкой. Почему бы тебе не отослать свое старое барахло какой-нибудь организации для беженцев?

– Это ты так думаешь о моей одежде?

– Да, это так, – тоном хозяйки притона произнесла Барбара. – Исключительно от голода.

– Я заказал столик в «Ля Кот Баск».

– Читаешь путеводитель по хорошим кухням – что следующее?

– Я всегда там обедаю.

– О, я же издеваюсь над тобой.

Барбара не послушалась совета Фрера и, спустившись на лифте на первый этаж, отправилась в прачечную. Там она увидела цветную девушку, собиравшую выстиранное белье, и подождала, пока та выйдет, затем зажгла смятую папиросу с травкой, которую показывала Фреру. Она встала за дверью, откуда могла дотянуться до раковины и выбросить туда папиросу, если бы кто-нибудь вошел. Ей здорово ударило в голову, но папироса обожгла пальцы. Франсуа сказал, что кто-то привез их с Мадагаскара; на прошлой неделе был Алжир, а перед ним – Тунис. Хвала Господу за дипломатическую неприкосновенность и французский колониализм.

Теперь, сидя в глубине автомобиля, Тедди наблюдал ее веселое настроение и блеск в глазах и думал, что причиной этого является он сам. В «Ля Кот Баск» метрдотель получил десять долларов, и их посадили за стол Джеки Кеннеди[30]30
  Джеки Кеннеди (Жаклин Кеннеди) – вдова Дж. Кеннеди.


[Закрыть].

– Почему ты сделал это? – спросила Барбара.

– Я думал, ты захочешь здесь сидеть. Обычно это место держат для нее, но сейчас, полагаю, ее нет в городе.

– Ты когда-нибудь встречался с ними?

– Я несколько раз обедал с ним во время избирательной компании, естественно, я поддерживал его… по-крупному.

– Что такое по-крупному?

– Я поставил на кон пятьсот тысяч долларов. Странное дело. Я с самого начала знал, что для деловых кругов Никсон был бы лучше, но я не хотел, чтобы он победил. Мне лично стало бы легче и в Вашингтоне, и в Комиссии по делам фондовых бирж и выпуску ценных бумаг, но я не мог поддерживать Никсона.

– Почему не мог?

– Он зануда. В общем-то, его политическая карьера – это образчик скуки. Я сам не принадлежу к политическому зверинцу, и единственное требование, которое я выдвигаю к политику, – отбросив услуги, – состоит в том, чтобы он верил в нечто большее, чем собственная персона. У меня сложилось впечатление, что Кеннеди верил.

Подошел официант, чтобы принять заказ. Тедди сказал, что они подождут, и заказал пару мартини «Танкерей».

– И оказывалось так, что тебе требовались услуги?

– Естественно… но меня тоже просили об услугах. Это общение всегда бывает двусторонним.

* * *

Тедди перетащил магнитофон на столик, стоящий рядом с креслом. Он уже начинал испытывать некоторую сонливость, а прослушанная запись повергла его в смятение. Перевернув катушку, Тедди включил магнитофон. Появился голос Фрера, слегка тяжеловатый от заложенного простудой носа.

– Барбара Хикман. Искусная лгунья. Вчерашний прием был первым, и она пришла хорошо подготовленной, точно прилежная актриса. На самом деле она разыграла представление. То, что она приготовилась играть в эту игру, указывает на в высшей степени состязательный дух, и я полагаю, она изучила массу доступной литературы по психиатрии. Мне следует ожидать сильное сопротивление моим исследованиям. В настоящее время проблема имеет две стороны: изучить различные символы и определить, действительно ли они принадлежат ее сознанию. Или они принадлежат кому-то еще. Не проверяет ли она меня, наблюдая, не попаду ли я в расставленную ею ловушку? Она очень часто играла в эту игру со своей подругой Лаурой, которая в настоящий момент кажется наиболее важной личностью прошедшего периода жизни Барбары.

– Сьюзен, – крикнул Фрер, – ты можешь сделать телевизор потише? Я себя не слышу.

– Некоторые элементы игры несомненно имеют определенное психологическое значение. Даже если Барбара разыгрывала передо мной представление, то, что она избрала темой для этого представления, может оказаться весьма красноречивым. Она видит жизнь мрачной, безнадежной, ничего не обещающей, и по ее поведению и выражению лица я готов поверить в этот пессимизм. Кого проглатывает растение в этом каннибальском лесу? Лисицу. Кто такая лисица? Кто-то умный. Это она или Лаура? Что это, воспоминание о каком-то неудачном коитусе или же о потере девственности, которая, возможно, была болезненной и отталкивающей?

Медведь не столь полезен, хотя он указывает на то, что Барбара боится жизни и отступает перед ней. Но и это отступление перед жизнью тоже оказывается пугающим. В норе под корнями деревьев на Барбару нападают волчата. Это может быть чем угодно – дородовыми воспоминаниями, поисками утробы собственной матери – норы. Волчата имеют большое значение, а то, что они сосут ей грудь, указывает на некоторый психосексуальный инфантилизм. Почему волчат двое? Была ли у Барбары сестра-близнец или просто брат или сестра? И была ли схватка за материнскую любовь? Что-то вроде родственного соперничества? Барбару очень заботит ее внешность, особенно нижняя часть тела. Я заметил то, как она все время прикрывает себя руками, и привычку проводить пальцами по бедрам. Запах гнили? Борьба не на жизнь, а на смерть за материнскую любовь, а мать-волчица отсутствует, возможно, она мертва.

Черные яблоки. В лесу Барбара обнаруживает смерть любимого человека. Этот человек мертв, так что очень важным становится процесс появления черных яблок. Вокруг дерева находится оболочка – предохранительная; дерево растет, и с него падают черные, или мертвые, яблоки. Акт коитуса является для Барбары актом смерти, возможно болезненным, напоминающим о какой-то форме диспаревнии и неудовлетворенной половой жизни. Лаура выдвинула предположение, что Барбару ждет связь с негром. Возможно, у нее есть какие-то видения на этот счет. Рассказ Лауры о половом акте с негром в баре обладает всеми признаками вранья. Возможно, она просто дразнила Барбару? Лаура играла с ней, словно с насекомым. Издеваясь над ее половой жизнью, о которой у Барбары были видения. Мужской член, становящийся палкой.

Водное пространство оказывается океаном. У Барбары бурная половая жизнь. Приливная волна едва не убивает ее, но женщина спасается, потому что она превосходная пловчиха, поэтому, вероятно, у нее есть какой-то идеал половой жизни. Возможно, именно его она и ищет, и ее готовность переплыть бушующий океан указывает на то, что Барбара готова найти свой идеал даже при крайне неблагоприятных обстоятельствах. Примитивные, стереотипные символы черепах, змей и тому подобного указывают на трудный путь, который приходится преодолевать Барбаре, чтобы перебраться на другой берег. Общественный стандарт нормального человека. Крабы кусают Барбару за ноги. Здесь она представляет себя мужчиной, обессиленным ее сексуальными потребностями, и эта двойственность в критическую минуту весьма многозначительна. Не заставляли ли ее когда-либо играть роль мужчины? В детстве?

В белом доме Барбара узнает дом смерти. Ей любопытна смерть, но жизненные порывы удерживают ее от того, чтобы заглянуть дальше. Старая дама зашивает глаза женщине – умершей подруге Лауре? Но это зрелище приводит Барбару в восторг, ей стыдно, так как оно вызывает у нее оргазм, она убегает прочь, потому что напугана этим оргазмом. Это, однако, является утверждением жизни.

Похоже, Лаура – ключ ко многим загадкам сознания Барбары. Чем на самом деле были их взаимоотношения? Кое-какие указания позволяют сделать вывод об имевшейся некоторой гомосексуальной привязанности. Но в какой степени? По описаниям Барбары, и она, и Лаура – гетеросексуалы, посмеивающиеся над любовными связями друг друга. Барбара была поражена тем, какие обыкновенные у меня развлечения. Она полагает, что для того, чтобы получать наслаждения, люди должны жить на полную катушку. В настоящий момент кажется, что их отношения с Франклином являются односторонними. Возможно, он просто временная затычка. Барбара боится, что я свяжусь с ним.

Использование наркотиков, судя по всему, продолжается долго и началось, вероятно, в колледже. С Лаурой? Лаура, скорее всего, заменила ей мать, и попытки использовать марихуану и тому подобные наркотики предполагают стремление найти удовлетворительное суррогатное взаимопонимание. Необходимо исследовать ее прошлую жизнь. Хотя пока нет впечатления невроза или чего-то подобного, я подозреваю, что позднее он проявится, и обнаружится какой-то фетишизм. Я думаю… просто думаю, не являются ли некоторые линии поведения Барбары навязанными ей подругой Лаурой и не было ли какой-либо передачи невроза. Пожалуйста, напечатай к утру понедельника.

Тедди щелкнул выключателем магнитофона. Его грудь и ребра, синие и черные, болели, а к горлу подступала приторная тошнота. Он взглянул на часы, с трудом разглядел цифру десять и в мрачном оцепенении медленно опустился назад. Даже заснув, Тедди боролся со сном, беспокойно ворочаясь и стеная после прослушанных записей. Их было еще много; он узнает все, бормотал он во сне. Он не мог поверить в то, что Барбара его просто использует – временная затычка на каком-то пути. Куда? Куда она шла? Они были в поезде. Тедди посадил Барбару в вагон, она помахала ему из окна. Затем в последний момент, когда поезд набирал ход, он вскочил в вагон. Кондуктор протянул ему руку. Тедди оказался в одном поезде с Барбарой. Как она сможет поехать проводить их медовый месяц без него? Когда Тедди вошел в ее купе, он обнаружил, что вместе с Барбарой есть еще кто-то. Было слишком темно, чтобы разглядеть, мужчина это или женщина. Внезапно Тедди схватили, открылось окно, и его вышвырнули головой вперед в ночь. Падая, он взметнул руки к голове…