Текст книги "Комплекс Мадонны"

Автор книги: Норман Богнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Барбара никогда раньше не ездила в спортивных «ягуарах», поэтому, когда она вылезала, у нее возникли некоторые трудности. Алекс инструктировал ее: сначала перекиньте ноги, затем возьмитесь за крышу.

– У вас чересчур длинные ноги, – сказал он.

– Да, именно так, разве нет?

Агент по недвижимости направился к ним, позвякивая ключами.

– Мистер Хаммонд?

– Да. Я могу посмотреть дом один?

– Разумеется. Сейчас мне необходимо встретиться кое с кем. Я могу попросить вас оставить ключи в почтовом ящике?

– С радостью это сделаю.

– Надеюсь, вам и вашей жене здесь понравится, мистер Хаммонд.

В доме пахло увядшими цветами, горящими в камине дровами, семейными обедами и детьми.

– Вы не стали утруждать себя тем, чтобы поправить его, – сказала Барбара.

– Я просто не стал терять на это время. Я обнаружил, что все время объясняю людям что-то, что их нисколько не интересует. Мне он показался довольно приятным. Я думал, что нас будет ждать какой-нибудь разведенный истерик, который устроит кругосветное путешествие Кука, не переставая рассказывать о том, что игровую комнату можно использовать вместо пятой спальни, и подобные вещи.

Нижний этаж состоял из кухни, гостиной и кладовки, которая выходила на два акра ухоженного фруктового сада, засаженного яблонями и вишнями. Кроме того, там находились оранжерея, мангал, беседка и качели. Открыв заднюю дверь, Барбара направилась к качелям. Одернув юбку, она крепко схватилась за ржавые цепи и начала качаться. Алекс носился по верхнему этажу, заглядывая в спальни со сводчатыми потолками, ванные с высокими душами, и остановился в гостиной, располагавшейся над кладовкой и выходящей окнами в садик. Услышав пение Барбары, он распахнул двустворчатую стеклянную дверь, выходящую на балкон. Барбара в саду ощутила какое-то странное безмятежное смущение, подобное тому, какое испытывает девочка, проведшая дома школьные каникулы и собирающаяся снова вернуться из детства в действительный мир. Алекс не подозревал, что в молодой женщине было что-то нежное и мягкое, что она прятала под внешней твердой оболочкой. У него мелькнуло мимолетное видение себя и Барбары с двумя маленькими мальчиками и малюткой-дочкой, сидящих в гостиной возле рождественской елки, украшенной сиянием свечей, с грудой подарков под ней. Алексу было тридцать четыре, он уже устал от холостой жизни, развлечений на одну ночь с одинокими женщинами в квартирах со спящими детьми, обоями в цветочек и крохотными кухоньками. Купить дом в Рэе и жить за городом, подумал он, было единственным способом сбежать от унылых кафе и случайных знакомств. Но ведь Барбара – это случайная знакомая. Хотя, возможно, она будет не такой, как все.

Когда Барбара увидела, что он спускается к ней, она прекратила пение.

– Внезапно я почувствовала себя счастливой, – сказала она.

– Не могу принять на свой счет благодарность за это.

– Вы собираетесь купить этот дом?

– Вообще-то могу.

Барбара спустилась с качелей, подобрала туфли и, опершись на плечо Алекса, влезла в них.

– Они слишком велики для меня, но, с другой стороны, в маленьких всегда тесно и неудобно. Я не жила в собственном доме с раннего детства.

– Вам этого не хватает?

– Вы меня прощупываете?

– В каком-то смысле, думаю, да.

– Ну, я не могу представить себе, что увязну здесь и превращусь в провинциальную кумушку.

– Если бы у нас были дети…

– Я не семейный человек. Я не хочу нести ответственность. От того места, где я живу сейчас, до ООН десять минут, кроме того, там есть река, что очень важно для меня.

– В конце этой улицы пролив.

– Вы говорите словно рекламный агент.

– Я уже устал от крысиных бегов. Половину времени я в разъездах, если же нет, я стараюсь избегать своей квартиры.

– Расторгните арендный договор. Вы же адвокат.

– Дело не в том, чтобы расторгнуть арендный договор. Кстати, я его не заключал. Я просто хочу узнать, нужна ли мне другая жизнь.

– На вашем месте я бы оставалась одна и ни с кем не связывалась или же женилась бы на какой-нибудь девятнадцатилетней девчонке, чье понятие о счастье заключается в шести беременностях и вязаных ползунках для малышей. На ком-нибудь глупом и зависимом, кто будет считать вас гораздо умнее себя и станет терпеливо сносить время от времени проведенный вами вне дома вечер, так что вы смогли бы гулять с подружкой, припасенной еще со старых времен. Это – мужская нирвана, Алекс.

– Это действительно так ужасно?

– Нет, это вовсе не ужасно, если вам действительно хочется этого. Самое трудное – это раз решиться и больше не упрекать себя. Так много знакомых мне мужчин, не имевших в жизни никаких забот, достигали тридцати пяти или сорока и внезапно обнаруживали, что ненавидят своих жен, презирают детей и желают уйти от всего этого. Это – головная боль женатых мужчин. У них нет проблем, и они начинают искать их. После вашего рассказа о жене у меня сложилось впечатление, что вы отслужили во Вьетнаме, а теперь хотите снова вернуться туда. Есть умники, которые ходят и думают только об этом, но зачем же присоединяться к ним? Если не можете оставаться дома, найдите себе полезное увлечение, например кегли, или ставьте перед собой задачи. Спите лишь с одной из каждых трех снятых женщин. Вы станете словно футболист, имеющий неплохую среднюю результативность. Будет игра, будет удовольствие. – Увидев серьезное, обеспокоенное выражение на его лице, она рассмеялась.

– Я не могу поверить, что вы говорите искренне. А что вам нужно?

– Я не отвечаю на вопросы о личном по воскресеньям, днем, в Рэе, Нью-Йорке, в одном квартале от пролива.

– Вы издеваетесь надо мной?

– Ага, разве это не ясно?

Алекс предложил показать дом, но Барбара отказалась, и они отправились в сельский клуб, который являлся идеальным демонстрационным залом всех скучающих пьяниц и неудавшихся Ромео пятидесяти миль округи. Барбаре не нравилось то, как она выглядит, поэтому она уселась на углу спиной к залу, глядя в окно на зелень восемнадцатого века. Друзья Алекса еще не вернулись с гольфа, и ей захотелось уехать, но добраться до города без Алекса не было возможности. Однако Барбара испытывала странную, необъяснимую симпатию к нему; его личная жизнь, кажется, была подвержена тем же самым неуклюжим шараханьям из стороны в сторону, как и жизнь большинства людей. Двое мужчин замахали Алексу с края зеленого поля.

– Много времени это не займет, – сказал Алекс. – Я просто сообщу ему, что выяснил кое-что, что поможет его сыну.

– Что натворил его сын?

– Он обвиняется в изнасиловании девушки.

– Это действительно так?

– Тогда еще двадцать других парней виновны точно так же, как он.

– Именно это дело вы ведете сейчас?

– Это и восемь других. Давайте-ка посмотрим. Два убийства, одно вооруженное ограбление, самооборона, наркотики, покушение на убийство…

– И вот еще изнасилование.

– Да, это делает картину полной, не так ли?

– Как вам удается вести их одновременно?

– Они все на различной стадии готовности. А это дело пришлось взять, так как этот человек – мой друг.

– Вы бы взялись за него, если бы знали, что парень виновен?

– Да. Но он не виновен. Поэтому мне гораздо легче.

– Я поражена. Правда.

– Что ж, то, что я – осел в личной жизни, еще не значит, что я плох в своем деле.

– Я просто сделала вывод.

В течение всего разговора мужчина по фамилии Брукс смотрел на Барбару, пытаясь определить, кем она приходится Алексу. Вместе с ним был адвокат их семьи, курильщик сигар средних лет, который, похоже, трудился в основном на площадке для гольфа. Барбара смотрела на Алекса и с новым восхищением слушала, как он обрисовывает дело. Он не вдавался в детали, так как сознавал, что Брукс чувствует себя неуютно в присутствии Барбары, и они договорились встретиться в конторе адвоката на следующей неделе, когда Алекс сможет сказать больше. Когда Брукс поднялся, чтобы уходить, он впервые обратился к Барбаре.

– Вы не имеете никакого отношения к Уолл-стрит, а?

– Нет, – ответила она, ожидая, когда же он уйдет.

– Но мы встречались. Уверен, что встречались. У вас есть брокер?

– А что? Вы занимаетесь бизнесом?

– Я специализируюсь на инвестициях. Фонд Корнуолла.

– Ничего мне не говорит. Моего брокера – полагаю, я могу называть его своим брокером – зовут Тедди Франклин.

Лицо Брукса отразило смесь удивления и радости.

– Я же знал, что мы встречались. На рождественском вечере в его конторе в прошлом году. Я только на этой неделе говорил с Тедди, и он сообщил мне, что собирается жениться. Вы – Барбара.

– Полагаю, да.

– Простите, что я так подозрительно отнесся к вам, но мой мальчик попал в такую ужасную ситуацию; благодарю Бога, что на помощь пришел Алекс. Ну разве это не прекрасно! – Он протянул руку, и Барбара пожала ее. – Счастливый Тедди, но он столько лет был один. Полагаю, пришло его время.

– Время чего? – спросила Барбара.

– Время счастья. Удачи вам.

На обратном пути Алекс старательно избегал разговаривать с Барбарой. Похоже, он был не столько рассеян, сколько озабочен, на все ее вопросы он отвечал краткими «да» и «нет», отказываясь разговаривать на эту тему.

– Эй, что я натворила? – спросила Барбара, когда автомобиль завернул на ее улицу.

– Ничего, кроме того, что сделали из меня дурака.

– Почему?

– Вы раньше не упоминали о Франклине.

– А что, вы его знаете?

– Никто его не знает, но все о нем слышали.

– Что-нибудь плохое?

– Нет, ничего плохого. Он – гигант с Уолл-стрит. Упомянуть его… это то же самое, что упомянуть Лоэба, Дюпона или Лемана. Он – выдающаяся личность.

– И вы тоже.

– Я не знал, что это он.

– Почему вы так говорите о нем?

– Ну, потому что он меня пугает. Я хочу сказать, вы говорите – и, очевидно, не знаете этого, так как сейчас, судя по всему, удивлены, – вы говорите о монолите.

– Разумеется, он богат. Мне это известно.

– Богат? Он стоит что-то около ста миллионов долларов. Недавно о нем была заметка в «Уолл-стрит джорнел». Вы не читаете газет?

– Только не газеты Уолл-стрит. А что, я должна?

– Боже мой, Барбара! Разве вы не боитесь находиться рядом с таким большим состоянием?

– Нет, а должна? Господи, вы ведете себя так, словно впервые слышите о деньгах.

– Дело во власти, которая им сопутствует.

– Не замечала этого. На самом деле во многих отношениях он обыкновенный человек с обыкновенными слабостями.

– Вы – одна из его слабостей?

– И что с того, если это так?

– И вы что, улизнули от него?

Барбара заколебалась, прежде чем ответить. Кожа на лице Алекса натянулась, он нервно зачесал в затылке. Барбару в нем больше всего привлекал налет легкомысленности, но теперь его сменило раздражительное напряжение. В клубе, с Бруксом он был на коне, уверенный, логичный, имеющий перед собой ясно видимый путь. Барбаре с трудом верилось, что мужчины, подобные Тедди и Алексу, да и Робби, могли быть такими трогательно уязвимыми. Даже Фрер чувствовал себя неловко и неуверенно, когда ему требовалось социальное чутье. Люди теряли равновесие, вели себя несвойственно; они теряли уверенность, и эта мысль обнадежила молодую женщину и укрепила ее самомнение.

– Вы не хотите отвечать мне? – настаивал Алекс.

– Да нет. Ну, ладно, я улизнула от него… но не просто так. Просто он хотел меня с определенной целью, а я именно поэтому его не хотела. Видите ли, вся эта болтовня о деньгах, о страхе иметь или не иметь их для меня неважна. Как неудачная шутка конферансье… Другие вещи беспокоят меня. Пугают. Состариться, умереть, не иметь семьи. В свое время у меня была подруга, настоящая подруга, но сейчас я не могу вдаваться в подробности. Она много для меня значила. Она умерла. А я чувствую, что меня несет по течению. У меня нет опоры. Вот в чем проблема, а не в том, нарушила ли я помолвку и есть ли у мужчин деньги. Вы должны знать это, раз встречаетесь в суде с убийцами и ворами. Если бы они знали, на что опереться, то не попали бы в суд, ведь так?

– Барбара, похоже, вы не понимаете, что попали в беду – не в беду в смысле полиции, – но, возможно, даже в худшую. Разве вы не знаете, какую репутацию имеет Франклин? С такими людьми не шутят.

– А он что, какой-то мошенник?

– Дело гораздо хуже, он – уважаемый человек. Он покупает людей, предприятия, чиновников – все, что ему нужно.

– А вам откуда известно?

– Откуда мне известно? Из того, что я знаю о нем, вполне можно предположить, что он нанял сыщиков, которые следят за вами – за нами обоими – прямо сейчас. Знаете, давайте выйдем из машины.

– Вы не хотите зайти?

– В общем-то, могу.

– Не заставляйте меня принуждать вас.

– О, Барбара, вы еще ребенок, право же.

Барбара приготовила ужин на двоих: омлет по-деревенски и бутылку холодного «Моммезина». Ей доставляло удовольствие ухаживать за Алексом. Казалось, он был каким-то своим, близким; над ней ничего не довлело. Они старательно избегали упоминаний о Тедди; он принадлежал прошлому, которое оба желали забыть. И все же они чувствовали его присутствие; само его отсутствие, подобно мрачному, неясному символу высшего суда, угрожающе нависло над их головами с мечом в руке. Телом Тедди был простой смертный, а духом – мститель. Никогда раньше Барбара не думала о нем с чувством, хоть отдаленно напоминавшим страх, но теперь, увидев реакцию Алекса, она почувствовала какой-то необъяснимый ужас, источаемый Тедди, который, словно воплощение божества, обладал властью повелевать всем и вся.

Алекс и Барбара ели, смотрели телевизор. Разве не похожи они на любую американскую молодую чету, думала Барбара. Она представила себе Алекса, жующего бутерброды и запивающего их кофе из термоса в убогих гостиницах, разбросанных по всей стране. Это человек, о котором следует беспокоиться, которому надо хранить верность. Больше того, мимолетный взгляд на его работу заинтересовал Барбару. Ее восхитило то, что Алекс, как и она, обладал способностью страдать. Это доказывали его отношения с женой. Алекс не предпринимал никаких попыток нажимать на Барбару. Ей понравились его поцелуи в их первый вечер, и теперь она представляла себе, как проснется утром в одной постели с ним, и решила, что он предпримет попытку уговорить ее переспать.

Они посмотрели программу новостей и остались такими же непросвещенными, а затем с фамильярностью, которая показалась Барбаре очень милой, Алекс разорвал пополам «Таймс», и они в течение часа читали. Рядом с ним жизнь казалась Барбаре простой. Скинув ботинки, он растянулся на кушетке. Барбара зажгла бра, и Алекс кивком поблагодарил ее.

– Почему же вы пришли сегодня? – спросила Барбара, когда они обменялись половинками газет.

– Меня что-то ударило – впервые. Как правило, в подобных случаях я действую по правилу пришел-ушел. Но когда мы расстались, я обнаружил, что думаю о вас, и понял, что здесь есть что-то, к чему мне необходимо вернуться. А так я рассчитывал провести выходные в Бингхэмптоне, бесцельно слоняясь, сегодня, возможно, порыбачить, а вечером улететь в Чикаго. У меня там предварительное слушание. Сын Брукса проходит по Северо-Западному.

– Вы собирались рассказать о Тедди что-то еще… когда мы ехали в машине.

– Да?

– Вы не хотите? Существует что-то, что мне не следует знать?

– Я думал об этом. Мне трудно решить, что я должен делать. Это вроде как бы подтасовывать карты против себя.

– Не буду принуждать вас выдавать конфиденциальные сведения.

– Я в таком затруднительном положении, – сказал Алекс. – В прошлом у меня бывали всевозможные случаи, когда происходила борьба интересов, суть которой такова: следует ли мне делать то, что является лучшим для моего клиента, или же на первом месте стоит верность обществу, частью которого я являюсь. Обычно побеждает подзащитный, и в большинстве случаев настоящей борьбы не бывает, иначе я не брался бы за эти дела. Но бывало так: я верил, что человек невиновен, а потом уже во время дела обнаруживал, что он виновен, но закон пока знает об этом не больше, чем в начале расследования. И тогда мне приходилось убеждать двенадцать честных и порядочных людей, что моего подзащитного необходимо освободить, и если я хорошо вел дело, мне удавалось добиться своего.

Его голос смолк, а Барбара продолжала сидеть в ожидании. Алекс начал усиленно кусать губу, отсутствующе уставившись в пол.

– Вы пытаетесь сказать, что вам известно что-то о преступлениях Тедди?

– Пытаюсь. Но то, что я знаю, является закрытой информацией, и я не должен никому ее разглашать.

– Опять вы используете слова вроде «разглашать».

– Видите ли, вы заставляете меня действовать как адвоката, а не как мужчину, с которым вы проводите вместе время. Я хочу продолжать встречаться с вами, а то, что я скажу, может помешать этому.

– Не помешает! – Барбара произнесла это с таким порывом, что обнадежила Алекса.

– Меня сильно ранили в прошлом, Барбара, и я пытаюсь застраховаться, чтобы больше этого не произошло. Я хочу, чтобы то, что происходит между нами, имело развитие, медленное естественное развитие, в результате которого станет неизбежным то или иное решение.

– Я рада, что вы откровенны.

– Разве существуют другие способы начинать? Видите ли, наша встреча была случайной, и я не хочу, чтобы что-либо еще было случайным, не хочу, чтобы вы услышали такое, что заставит вас по-иному смотреть на меня.

Он поменял закинутую ногу, а Барбара села рядом с ним, взяв его за руку. Алекс поцеловал ей руку, и молодая женщина почувствовала прилив симпатии к нему.

– Я завязан с мистером Франклином.

– В чем?

– Я работаю на него.

– Что-что?

– Ну, не прямо на него. Но все сводится к тому, что ему принадлежит фирма «Дейл, Джэнсон, Паркер и сотрудники». Я – это «сотрудники».

– А как насчет остальных партнеров?

– Часть фирмы принадлежит им, но хозяин – он. Юридически, формально, как угодно. Вы – пятый человек, который знает об этом. Двенадцать лет назад у мистера Франклина были большие неприятности… Я не могу вдаваться в подробности, но каким-то образом ему удалось выскользнуть. Ему пришлось заплатить огромные гонорары юристам, что-то около полутора миллионов долларов, и он решил, что ему необходимо иметь свою юридическую фирму. Кого-то, кто будет работать по контрактам, кого-то – по инвестициям, кого-то – по недвижимости, и ему пришла в голову гениальная мысль. Зачем тратиться на юристов, которых все равно не сможешь контролировать, когда можно взять горстку людей, которые будут хранить верность, ставить твои интересы на первое место и обеспечат тебя ценной, подробной информацией об остальных людях, которых ты привел в фирму? Он нашел в Гарварде Эда Джэнсона, в Стэнфорде – Стэнли Паркера, в Йейле – Джона Дейла. Все трое – лучшие на курсе. Он предложил им неслыханную сумму в пятнадцать тысяч долларов на один год на то, чтобы войти в дело. Это значило, что стажировочный период, плохооплачиваемый и скучный, сокращался до минимума. Все трое стажировались год в солидных фирмах Уолл-стрит, а Франклин их субсидировал. Когда они были готовы, он открыл их контору, стал клиентом номер один и притащил вместе с собой еще сорок или пятьдесят других клиентов. Тот факт, что все эти люди перешли в другую фирму, произвел много шума. Когда я закончил юридический колледж, меня пригласили к ним на стажировку, и я работал два года, но потом собрался уходить, так как меня интересовало уголовное право, но я пришелся им по душе, они посчитали, что я слишком хорош, чтобы меня можно было потерять, и предложили открыть в деятельности фирмы еще одно направление – уголовное право.

Барбара слушала, словно ребенок, раскрыв рот, с вытаращенными от восторга глазами.

– Никогда не известно, когда понадобится адвокат по уголовным делам, и всем заинтересованным лицам лучше, если он – член семьи.

– Но теперь вы все – это процветающая фирма. Разве вы не можете выйти и начать собственное дело?

– Разумеется, можем, но зачем? Сейчас у нас есть репутация и клиенты. Правильные клиенты.

– Что такое правильный клиент?

– Президенты банков, люди, имеющие места на Нью-Йоркской фондовой бирже, крупные корпорации, есть и отдел бандитов, которым руковожу я. Зачем кому бы то ни было из нас уходить? Мы получаем самую лучшую информацию – Тедди сделал из ребят миллионеров. Это очень удачное соглашение. Деньги перетекают в подставные компании, которые используются для сокрытия налогов. О всех скупках контрольных пакетов мы узнаем за месяцы. Каждый потихоньку прикупает акции, а когда об этом заявляется публично, у всех уже солидная прибыль.

– Разве это все законно?

– Это незаконно, бесчестно, неэтично и прибыльно.

– И вы участвуете во всем этом?

– Не смотрите с таким возмущением.

– Не могу удержаться. Все это похоже на спрута.

– Барбара, именно это я имел в виду, когда говорил, что вам ничего не известно о Франклине. Никто не знает, не слышал, чтобы он когда-либо раньше серьезно заинтересовался какой-либо женщиной. Это общеизвестно. В городе у него несколько женщин, которых он содержит. Каждый месяц они получают от него чеки, но по-настоящему он не заинтересован и не связан ни с одной из них. Они обслуживают его, и только это ему и требуется. Поэтому то, что он помолвлен – или был помолвлен – с вами, очень серьезно. Вы не можете отмахнуться от него просто так, как от всех остальных.

– А что я такого делаю? – спросила Барбара, вскидывая руки, и в ее голосе прозвучала паника.

– Одному Богу известно.

– Он платит за мое лечение; он достал мне квартиру; он занимается моими капиталами. – Барбара засмеялась. – Они были ничем, но он приумножил их. Насколько мне известно, он отдает мне свои деньги.

– Он любит вас?

Она кивнула.

– А вы?

– Не знаю. Я в смятении. Думала, что люблю, затем что-то кольнуло меня, и я решила: э, нет, так дело не пойдет, мне пора выбираться. И сделала именно это. Взяла его машину и уехала прочь.

– Он вернется за своей машиной и всем остальным.

Алекс взглянул на часы, слез с кушетки и начал надевать ботинки.

– Мне уже пора ехать в аэропорт.

– Можно мне поехать вместе с вами?

– Да, если хотите. Кстати, можете пользоваться моим автомобилем до моего возвращения.

– Если вы позвоните или пришлете телеграмму, я вас встречу.

– Мне будет приятно, Барбара. Правда.

* * *

Она стояла на наблюдательной площадке и смотрела, как аэротакси подкатило к взлетной полосе, разогналось и исчезло в непроницаемо темном небе. Впервые в жизни она чувствовала, что счастлива. Она нашла что-то, но уже успела потерять.