Текст книги "Кружки любви (ЛП)"

Автор книги: Норма Джин Карлссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Да, – отвечает Коди, довольствуясь тем, что нашел в моем каменном взгляде.

Мне не нужен тест ДНК, чтобы доказать то, что Коди Мэтьюс мой брат. Точнее сводный брат, с технической точки зрения. Кажется, когда Дэрил якобы посещал Клайда здесь, он еще и трахнул женщину. Я хотел бы сказать, что у них были отношения, он хорошо к ней относился, но я знаю этого человека. Это не то, что он делал. Коди никогда не встречал этого ублюдка, и это хорошо.

Мать Коди умерла месяц назад из-за больного сердца, она не знала о своей болезни. Она была матерью-одиночкой без поддержки. Паренек сумел остаться в приемной семье, с подругой семьи, но это временное решение. Коди не просил меня вмешиваться. Он попросил меня связаться с Дэрилом, чтобы заставить его подписать документы об эмансипации (прим. Эмансипация несовершеннолетнего – объявление его полностью дееспособным посредством решения органа опеки и попечительства либо суда по достижении шестнадцатилетнего возраста). Я не уверен, что смогу сделать это. Я не хочу возвращаться в тюрьму, и если я должен буду поговорить с Дэрилом Шарпом, то выпаду из жизни.

– Завтра, – резко произношу я.

Он кивает, и мы оба возвращаем наши взоры обратно к обрыву. Я смотрю на Эмили и Джордана. Он все еще обнимает ее, но, похоже, что они спокойно разговаривают. Я думаю, что Коди тоже смотрит на них, но он может просто смотреть в ту сторону на утес. Единственное, что его мать оставила ему, кроме дерьмового отца и брата.

Мир не справедлив.

Урок, который он узнал слишком рано в своей жизни.

***

Я паркуюсь за моим магазином и делаю тяжелый вздох. Я устал. Джордан забрал Эмили домой после того, как они помирились. Она обняла меня, прежде чем села в его машину, и это было что-то вроде пока. Я ждал этого, и это по-прежнему чертовски согревало.

– Она в порядке? – спрашивает меня Клайд, прежде чем я успеваю сделать два шага в магазине.

Я озираюсь, чтобы увидеть, одни мы или нет.

– Адам рассказал ей о моем преступном прошлом, – рычу я.

– Дерьмо. Так она ушла?

– Ей просто нужна была минутка, – с трудом я поясняю.

Он понимающе кивает.

– Девлин в ее магазине помогает все закрыть. Возможно, ты захочешь проверить, – предполагает он, намекая, что хочет, чтобы я сделал это сейчас.

С поднятой головой я направляюсь к кафе Эмили. Перед тем как открыть дверь, я слышу гребаный смех неподалеку. Иисус, ей нужно вырезать голосовые связки.

– Я говорила тебе, – говорит Сара бойко.

Я отхожу немного, чтобы оставаться в тени и лучше видеть, что происходит.

– Да ты говорила, – мурлычет Адам, схватив двумя руками ее за задницу.

Этот мудак пытается соблазнить ее.

– Ты будешь скучать, когда я буду с ним. Эмили не сможет делать то, что делала я.

– Почему я буду скучать? Я буду трахать тебя, как и раньше, – фыркает он.

– Я не думаю, что Гаррет допустит это. Как только я буду с ним, все прекратится, – отвечает она с грустью в голосе.

– Разве?

Затем он с жадностью целует ее. Это не страсть или любовь, это животная похоть. Мой живот сжимается, когда я смотрю. Почему они не вместе? Если они хотят друг друга, а они хотят, то почему он уходит после этого к Эмили, а Сара тупо идет ко мне?

– Принеси мне эти цифры, – говорит Адам. – Ты пойдешь в дом моего отца?

Она кивает.

– Потом ко мне?

– Он хочет, чтобы я осталась на ночь. Ты ведь знаешь его.

– Тогда я найду кого-нибудь другого, – говорит он пренебрежительно.

Я вижу боль на ее лице, когда он уходит, не сказав ни слова. Сара наблюдает за ним, пока еще различает его силуэт. Когда она поворачивается, чтобы вернуться в свой магазин, то замечает меня.

Сара не отскакивает и не кричит как Эмили, когда я напугал ее. Лицо Сары становится бледным, по выражению ее лица видно, что у нее образовывается ком в горле. Я бы сказал, она выглядит напуганной. Я хочу, чтобы она была напуганной. Давайте посмотрим, что я могу сделать с этим.

Я направляюсь к ней и смотрю в ее карие глаза, которые увеличиваются вдвое. Одним движением я придавливаю ее тело к грубому кирпичному фасаду ее магазина. Она хватается за мою куртку, и я выворачиваю ей руки, сцепив их за ее спиной. Свободной рукой грубо хватаю ее фальшивые волосы, дергая голову назад.

– Шлюха Уоррена показывает свое истинное лицо, – говорю я спокойно, но с угрожающим тоном.

  Любой прохожий, увидев нас, будет думать, что мы обнимаемся. Я хорошо спрятался из виду.

Обычно я так не поступаю с людьми, но к разным людям разный подход.

Она хнычет, когда я прикладываю большую силу, но не делает ничего, чтобы бороться со мной.

– Ты сосала его член и думала обо мне в это время. Это максимум, что ты получишь. Я думаю, ты знаешь о моей истории. Ты действительно хочешь, чтобы твоим мужчиной был убийца? Хочешь трахаться с уголовником? Проверить, как тюрьма повлияла на мою способность трахаться? Я бы не прикоснулся к тебе после члена Уоррена. Если еще раз подойдешь к Эмили, я приду за тобой. За вами обоими. Твое тело найдут по кусочкам, разбросанным по всему среднему Западу, со следами ДНК Уоррена. Не. Приближайтесь. Бл*дь. К. Эмили!

Я отпускаю ее и вижу, как дорожки слез стекают по ее щекам. Херня заключается в том, что ее всхлипы доставляют удовольствие мне. Как будто я сделал что-то правильное.

Я прохожу несколько метров, прежде чем повернуться и сказать ей:

– У тебя что-то на подбородке.

Она задыхается и начинает лихорадочно тереть свою кожу. Мне хочется смеяться. Но я не смеюсь. Я ухожу, чувствуя, что это только начало мучений, ее и Адама Уоррена. Они думали, что открыли банку с червями, но это была ошибка. Банка полна ядовитых змей, и я не могу дождаться, когда перегрызу их глотки.

Я слышу глубокий хохот Девлина, перед тем как увидеть его, стоящего в дверях кафе Эмили.

– Я забыл, бл*дь, что ты за человек, – делает комплимент он.

– Это неважно.

Он кивает в согласии, мы стукаемся кулаками перед тем, как войти в кафе Эмили, здесь грустно и холодно без ее тепла.

– Так, Эмили знает.

Я думаю, что она говорила с Дженной или, по крайней мере, дала ей намек, и Девлин заполнил пробелы.

– Да.

– Она испугалась и убежала? – спрашивает он, почти веря, что она могла так поступить.

– Вроде. Она не злится или обижается. Я думаю, что она запуталась... все сорвалось. Я делаю шаг назад. Оставлю ее ненадолго в покое. Я не должен был начинать все таким путем, – говорю расстроено, проводя рукой по щетине.

Темные глаза Девлина изучают меня некоторое время, пока он поглаживает по своей челюсти.

– Завладей ею. Назови ее своей. Я имею в виду, что ты достоин цыпочки с кафе.

– Я рад, что у меня есть твое одобрение, – говорю ему с сарказмом.

– Не говори со мной так дерьмово, – рычит он.

– Ты заставил меня присматривать за твоей женщиной, пока ты был занят. Ты всегда будешь следить за ней или кто-то присмотрит. У тебя все хорошо с этим?

– Мы говорим не обо мне.

Я смотрю на него и жду ответа на мой вопрос.

– Я должен быть здесь. Если не я, кто-то еще появится в ее жизни. Может, я эгоистичный ублюдок, потому что предпочитаю, чтобы она была моей, чем с каким-то безопасным придурком: адвокатом или хирургом. Я не заставлял Дженну быть со мной. Я рвал задницу, чтобы просто попить гребаный кофе с моей женщиной на этой неделе. Оно того стоило. Я не врал, чтобы быть с ней. Она знает, кто я... как я живу. Я позволил ей решать. Если бы она сказала мне, что не сможет так жить, я бы отпустил ее, – объясняет он, садясь за столик.

Я не могу сесть там с ним. Я вижу Эмили в кресле напротив него почти каждый день и смотрю с блаженством. Я не могу портить пространство своим дерьмом.

– Из-за тебя ее могут убить или еще хуже, – предупреждаю я.

– Да у кого есть такие стальные яйца, чтобы достать меня таким образом?

– Всегда кто-то найдется.

– Так, ты говоришь, что ты и я должны просто трахаться с безликими шлюхами всю оставшуюся жизнь и отказаться от всего хорошего, потому что мы не имеем право на что-то большее? – внезапно произносит женский голос. – Ты, бл*дь, не мог сказать это сейчас, – восклицает Дженна, стоя за раздвижными дверями. – Да, мы слышим вас, придурки.

– Детка, – Девлин пытается успокоить ее.

– Хрен тебе, Калеб. И тебе тоже, Гаррет.

Она подходит к нам, выглядя более разгневанной, чем я мог бы представить.

– Ты хочешь урок о женщинах? Я дам вам один бесплатно. Ни черта подобного не смейте думать, что знаете нас. У меня есть мозги, которые отлично работают. Я с тобой, потому что не хочу быть с другим мужчиной. Я не чувствую себя обязанной. Я. Хочу. Этого. Твоя жизнь опасна и хренова. Я понимаю, это. Я жила в моей собственной версии хреновой жизни достаточно долго, чтобы знать, что я могу справиться. И вот в чем дело. Я знаю, что ты никогда не позволишь ничему плохому случиться со мной. И если случайно что-то случится, я знаю, что ты будешь крушить, убивать и пытать, чтобы это никогда не повторилось… Большинство женщин не получают этого от своих мужчин. Посмотри на Эмили. Она может быть самым добрым, бл*дь, живущим человеком, и Адам – не «безопасный человек» обманул ее, – она тычет пальцем в мою грудь, когда продолжает. – А ты, идиот, заставил ее чувствовать себя в безопасности. Чтобы ты ни сделал в прошлом, не имеет значения. Эта женщина потеряла мать и выжила, чтобы прожить хорошую жизнь. Ее предавали на протяжении двух лет, и она прекратила это дерьмо. Вы видите, чтобы это повлияло на нее? Нет, она все еще яркий лучик солнца. Ты не можешь решать, что лучше для нее. Эмили может решить это сама. Если ты слишком напуган, чтобы выяснить, что она выберет, ты ее не достоин, и ты не тот человек, как я думала. В любом случае, заканчивайте этот чертов разговор, чтобы мы могли убраться отсюда. Я хочу видеть свою подругу.

Она разворачивается, чтобы уйти, но Девлин обнимает ее и прижимает свои губы к ее губам. Она тает в его руках, и я перестаю смотреть. Я бы хотел еще и не слышать. После слишком долгого времени в объятиях он отпускает ее, и она направляется обратно на кухню.

– Думаю, что я люблю эту женщину, – объявляет Девлин после того, как она исчезает.

Я не отвечаю. Я уверен, что он любит ее, да и она любит его.

– Не иди к Адаму Уоррену после встречи с твоей женщиной. Он в любом случае будет провоцировать тебя, но у него будет шанс, если ты пойдешь к нему. Не поступай так глупо. Ты сделал много дерьма в жизни, но ты не идиот.

– Есть еще вопрос, – фыркаю я, мне нужно сменить тему.

Он поднимает брови.

– Ты знаешь Коди Мэтьюса?

– Мама парня умерла несколько недель назад, верно?

Я киваю.

– Он тебе никого не напоминает? – спрашиваю я, желая увидеть, поймет ли он.

Девлин проводит рукой по черным волосам, глубоко задумавшись. Я жду, пока не замечаю понимание в его глазах.

– Охренеть, не может быть! – шепчет он.

– Охренеть.

– Бл*дь. Что ты собираешься делать?

– Он переезжает ко мне завтра, – отвечаю я, пожимая плечами.

– Бл*дь.

– Это моя работа, – говорит Дженна Беверли, когда они с Арлин выходят из кухни.

Арлин мне грустно улыбается, как и Беверли. Они знали обо мне. Так как Арлин жена Клайда, она знала меня раньше, до того как меня посадили. Когда меня освободили, Беверли и Арлин пытались порадовать меня всем, чем могли. Я не слишком был рад, но ценил усилия, которые они вложили. Я остался у Клайда и Арлин только на одну ночь. Я не мог находиться рядом с людьми, когда вышел. Мне нужно было пространство, чтобы дышать. Я нуждался в тишине. Мне нужно было побыть одному.

Это я чувствую и сейчас, когда все смотрят на меня.

– Ты идешь? – спрашивает меня Дженна, с надеждой посмотрев на мое лицо.

– Нет.

Я разворачиваюсь и покидаю «Кофе и пирожные Эмили». Я проношусь через свой магазин и получаю удивленный взгляд Клайда, когда прохожу мимо. Я сажусь в свою машину и выезжаю из переулка. Когда заезжаю в свой гараж, я выпускаю руль из моей хватки и пытаюсь обуздать свой гнев.

Два человека, которые утверждали, что любят меня, разрушили мою жизнь. Я не могу позволить им разрушить жизнь Эмили тоже.

– Дженна с Калебом снова придут, – сообщаю я Джордану, когда он заходит в гостиную. Он в чёрных спортивных штанах и белой футболке с длинным рукавом, его светлые волосы ещё влажные после душа.

Он молча кивает.

Джордан ужасно зол на меня. Он никогда по-настоящему не злился на меня, и я не знаю что делать. Это меня убивает. То, что я причиняю ему боль, расстраивает меня больше, чем то, что Гаррет – убийца. Я не уверена, но он сказал, что был осуждён за убийство. Это не то, что убить кого-то. Может быть, это формальность, но по его объяснению я поняла, что он никого не убивал.

Я до сих пор так растеряна, что не могу адекватно соображать.

Я надеялась, что смогу нормально побеседовать с ним хотя бы однажды, чтобы он понял, что я не сумасшедшая, потому что когда он рядом и мы разговариваем, я неадекватно реагирую на него, конечно же, в хорошем смысле.

Глядя сегодня в его голубые, честные глаза, я не видела в нём убийцу. Я не видела в нём кого-то, кого я должна бояться. Я не видела в нём кого-то, от кого я должна уйти. Я не видела в нём никого, кроме человека, переживающего за свою девушку.

Хотя, я больше не думаю, что я его девушка. Не знаю, должна ли ей быть. Я, в самом деле, ничегошеньки о нём не знаю. Хотя нет, я знаю, каково мне, когда он рядом. Я знаю, что никогда в жизни не чувствовала ничего даже похожего на то, что испытываю к нему. После нескольких дней общения и месяцев наблюдения за ним. За этот краткий срок я стала испытывать к Гаррету то, чего никогда не чувствовала к Адаму. Я знаю, что не смогу просто оставить всё это.

Джордан плюхается на диван рядом со мной и перетаскивает меня к себе на колени. Он злится на меня, но всё равно не может отпустить меня. Пятиминутный душ был самым долгим промежутком времени, на который он оставил меня одну. Мы заехали к нему захватить одежду и его байк. Я каждую секунду была с ним.

Я прижимаюсь к другу и шепчу:

– Мне, правда, очень жаль, Джордан. Я никогда больше так не сделаю. Клянусь своей матерью, что больше не исчезну, не предупредив тебя.

– Последний раз, когда кто-то исчез, не предупредив меня,… тогда я нашёл труп моего старика, Эм. Я не хочу, чтобы так же случилось и с тобой. Я не хочу найти тебя покалеченной и, блин, конечно, я не хочу обнаружить тебя мёртвой. Я не переживу этого.

Слёзы текут из глаз, когда я киваю ему в плечо. Я знаю, что Джордан нашёл своего отца убитым. Как эгоистично было с моей стороны заставить его сегодня пройти через это. Я не соображала. Не уверена, что мой мозг вообще функционировал. Если они позвонили моему отцу... это было бы в тысячу раз хуже.

Мой отец военный инженер, он изготавливал оружие. В прошлом снайпер, он нашёл своё призвание в проектировании и занялся этим после ухода из морской пехоты. Вот почему я была так близка с моей мамой. Мы часто оставались одни. Мой папа перемещался по разным частям страны, и поэтому мама решила прекратить путешествовать вместе с ним, когда родилась я. Все мои бабушки и дедушки тогда всё ещё жили в Канзас-Сити, и она хотела, чтобы я выросла в кругу семьи.

Ей был поставлен диагноз рак через два года после того, как он покинул службу в армии. Я думаю, они оба сожалели о том, что проводили вместе так мало времени. Я чувствовала себя виноватой, пока они меня не разубедили. Все следующие десять лет, когда моя мама боролась с раком, папа не отходил от неё ни на шаг, никогда не покидал её. Они восполняли то время, которое потеряли. Пока они не лишились друг друга.

Если Джордан позвонил сегодня моему отцу и сказал, что я потерялась, флот вооружённых беспилотных самолетов обшаривал бы окрестности с неба. Это была бездумная ошибка. Она больше не повторится.

– Прости меня, – прошу я Джордана, будучи не в состоянии усмирить его гнев.

– Я не злюсь на тебя, Эм. Я был без ума от страха. Просто дай мне обнять тебя. Завтра я буду в порядке. Просто сейчас позволь мне это.

Всё, что я могу сделать – это прижаться к нему и закрыть глаза, лишь затем, чтобы распахнуть их через несколько минут, когда раздаётся стук в дверь.

– Я открою, – ласково говорит Джордан в мои волосы, сажая меня обратно на диван.

Он открывает дверь, и в комнату влетает Дженна, заключая меня в объятия.

– Никогда больше так не делай! – кричит она, полностью выжимая из моего тела остатки воздуха своими крепкими объятиями.

Как кто-то такой маленький может быть таким сильным?

Потом она толкает меня в сторону и шлёпает по заднице. Я вскрикиваю и шокировано на неё смотрю. Мы глядим, друг на друга какое-то время, а потом начинаем истерически хохотать. Эти слёзы помогают – я ничего не сказала Дженне о Гаррете. Я не хочу кому-то говорить об этом. Но я вижу в её глазах понимание, когда мы успокаиваемся.

– Это был какой-то дерьмовый бред, – говорит Калеб, придвигаясь ко мне своим огромным телом.

Он походит на Халка в моём доме.

Калеб подхватывает меня с дивана и сжимает в неистовых объятьях. Хорошо, что Дженна сильная, а то бы он мог причинить ей вред по неосторожности.

– Я тоже хотел бы тебя выпороть, как следует. Хотя не думаю, что Гаррету это понравится. Но знай, если бы ты не была с ним, я выпорол бы тебя за то, что ты сделала сегодня, – его тон не соответствует словам. Угрозы не существует, его голос абсолютно спокоен.

Я киваю, потому что у меня нет воздуха, чтобы ответить.

Отец Калеба был убит вместе с отцом Джордана, и я могу только предположить, что он сам нашёл его труп. Я не обязана Калебу тем, чем обязана Джордану, но до сих пор чувствую себя дерьмово, из-за того, что заставила его волноваться. Когда я понимаю, что сейчас задохнусь, он отпускает меня к Джордану, который вновь сажает меня на колени.

Пока Дженна с Калебом тут, наш разговор не касается Гаррета. Джордан ведёт себя тихо, что странно, но объяснимо. Они не задерживаются надолго. После очередной серии объятий, на этот раз без шлепков, они удаляются.

Я смотрю на мою новую дверь, пока Джордан не выключает свет. Я не знаю, из какого она дерева, но выглядит тёплой и дорогой. Я могу рассмотреть каждую шероховатость на ней. Она тяжёлая, более прочная, чем у меня была до этого. Тут есть три замка, закрывающиеся, когда я поворачиваю засов. И глазок. Гаррет может быть уверен, теперь я нахожусь в безопасности.

Ещё он оставил те шестьсот долларов на моём кухонном столе, сказав только: «Не надо». Я не стану пытаться вернуть их ему. Я начинаю понимать, что он имеет в виду, когда говорит «нет». Иногда, мне даже страшно, до чего он напоминает мне моего отца. Адам никогда не был похож на моего отца. Мой отец скорее отрезал бы себе обе руки, чем не уважал бы мою мать.

Адам получил, что хотел. Он хотел напугать меня, заставить сбежать. Он знал, что это ранит Джордана. Он знал, что это разозлит Гаррета. Он знал, что после этого мне будет плохо. Я недооценила, насколько расчетлив, может быть Адам. И теперь передо мной встал вопрос, над которым я раньше особо не задумывалась.

Зачем Адам хочет быть со мной?

Я спрашивала себя снова и снова, почему он хочет меня, но никогда не задавалась вопросом, чего он хочет со мной. У меня нет ответа ни на один из этих вопросов, и я не думаю, что я найду их сегодня вечером. Но я найду их.

Люди часто ошибочно считают меня наивной, но это именно ошибка. Я добрая. Я стараюсь видеть плохое в хорошем свете. Я верю в людей. Я чаще бываю счастливой, чем печальной. Я предпочла бы проводить время, улыбаясь и смеясь, а не плача и жалуясь. Я не идеальна. У меня бывают плохие дни, но я не позволяю им выбиваться наружу. Я не тупая.

Я забираюсь под одеяло, и Джордан оставляет пистолет в моей тумбочке. Он выключает лампу и пододвигается поближе ко мне, не выпуская меня из объятий.

Сегодня я ранила человека, которого люблю больше всего на свете.

– Я тебя люблю, – громко говорю я, изо всех сил обнимая его.

– Я тоже люблю тебя, Эм. Больше, чем ты можешь себе представить, – отвечает он, нежно целуя меня в волосы.

Мы быстро засыпаем и спим всю ночь, держась друг за друга. Напоминая друг другу, что у нас есть мы... и всегда будем.

***

– Ты отвратителен, – хнычу я, когда Джордан пукает и набрасывает мне на голову одеяло.

Он остался верен своему слову. Когда утром моя тревога ушла, Джордан вернулся к нормальной жизни. Мы съездили в магазин, испекли, что было нужно, и вернулись домой. У нас был ещё один день просмотра фильмов, который включал в себя много пыток метеоризмом.

– Будет не смешно, когда меня стошнит на тебя, – кричу я, пытаясь убраться подальше.

Он так сильно смеялся, что я сумела вырваться на свободу. Я прыгаю на него и скручиваю его соски так сильно, как могу. Он немного по-девчачьи вопит и пытается сбросить меня. Сейчас я хохочу как сумасшедшая.

Это классно.

Я отпускаю его, и мы оба падаем назад, тяжело дыша и хихикая.

– Хочешь прокатиться? – спрашивает Джордан в духе: "Чувак, где моя тачка?"

– Ага.

Мы быстро встаём и одеваемся, потом садимся на мотоцикл Джордана. Ветер довольно прохладен, но не обжигает кожу, а течет по ней. Я немного крепче цепляюсь за Джордана, и мы летим по двухполосной дороге, которая поворачивает и идёт вниз вдоль реки.

Мы катаемся несколько часов. Не знаю, что это за крошечный городок, в который мы попадаем к обеду, но тут в основном пустынно, кроме закусочной и нескольких магазинов. Мы смеёмся и наслаждаемся едой, прежде чем вернуться в Блаффсайд. Джордан решает снова остаться у меня. Я не спорю. И не знаю, когда буду спорить с ним снова. Во всяком случае, не скоро.

Джордан подъезжает к старинному дому викторианской эпохи, превращённому в дуплекс, в котором он живёт. Ему нужно захватить одежду.

– Я подожду здесь, – говорю я, когда он слезает с мотоцикла.

Он на секунду замирает, а потом согласно кивает. Джордан вновь стал самим собой, но он по-прежнему хочет держать меня поближе. Я его понимаю.

Я оглядываю заваленную листьями улицу и замечаю Коди, который закидывает несколько больших чёрных мусорных пакетов в кузов грузовика.

– Коди! – зову я, перекидывая ногу через мотоцикл.

– Привет, – ласково говорит он, когда я подхожу к нему.

– Ты переезжаешь? – задаю я тупой вопрос.

Грузовик ещё не полон, но перевозится явно многое.

– Ага.

– Я хотела только снова сказать спасибо. Не знаю, что бы я делала, если бы ты не появился.

Я долго благодарила его вчера, но мне не кажется, что этого достаточно. Может быть, я испеку ему торт. Возможно, это странный способ отблагодарить подростка, и всё же.

– Эмили, – глубокий чувственный голос Гаррета испугал меня до чёртиков.

Я подпрыгиваю и тяжело дышу, моё сердце сильно бьётся.

– Прекрати так делать! – кричу я, ударяя его в грудь.

Его губы дёргаются, но он не улыбается. Мой взгляд скользит по его откинутым в сторону волосам, вниз, по покрытой щетиной челюсти, обтянутому тканью футболки торсу, ногах в джинсах, заканчивающихся его сапогами. Потом я бросаю взгляд туда, где он действительно должен быть. Калейдоскопы.

– Эм! – взволнованно кричит Джордан.

– Я здесь! – поспешно отвечаю я, пока он не взбесился.

Его широкие плечи облегчённо опускаются, когда он направляется к нам.

– Я думаю, Дженна не закончила вчера вечером, – говорит Джордан, а потом шлёпает меня по заднице.

Я визжу и отскакиваю вперед, врезаясь в грудь Гаррета. Он обнимает меня, роняя сумки, которые нёс.

– И, судя по взгляду Гаррета сейчас, Калеб тоже был прав, – пыхтя, говорит Джордан.

Я смотрю на тёмно-карие, гневные глаза, сверлящие Джордана.

– Куда собрался, Коди? – спрашивает Джордан, не обращая внимания на Гаррета.

– Ко мне, – рычит Гаррет.

– Почему? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Он мой брат.

Гаррет, наконец, перестаёт сверлить Джордана взглядом и переводит голубые глаза на меня.

– Чего? – спрашиваю я, окончательно растерявшись.

– Гаррет не знал. Мы об этом вчера и говорили. Моя мама умерла четыре недели назад. У меня не осталось больше никого из родных, – объясняет Коди, поднимая сумки, которые уронил Гаррет, прежде чем закинуть их в грузовик, и только сейчас я замечаю, что это грузовик Шарп Фурнитур.

Я вылезаю из тёплых объятий Гаррета и обнимаю Коди, шокировав его. Он несколько раз неловко меня похлопывает, прежде чем я отпускаю его.

– Я сожалею о твоей потере, – шепчу я, целуя его в щёку.

Его лицо вспыхивает от прикосновения, тёмно-зелёные глаза метнулись на Гаррета. Если глаза этого второго сейчас карие и разгневанные, я пну его в ногу.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что его глаза тёмно-серого цвета штормового неба, я не видела их такими раньше. Он печален. Вообще, я не фанат таких его глаз. Я в курсе, что много всего произошло с того момента, как Гаррет узнал, что у него есть брат-сирота, однако в его взгляде есть что-то ещё, что понятно только мне.

– Помочь? – громко спрашивает Джордан.

– Всё в порядке, – отвечает Гаррет, всё ещё не отводя своих глаз от моих.

– Не глупи. Четыре пары рук лучше, чем две, – пренебрежительно говорю я, беря Коди за руку.

Я поднимаю бровь, и Гаррет качает головой. Я замечаю краткую ухмылку, и это озаряет моё лицо.

Коди проводит меня в дом, где он жил, объясняя, что это дом его друга. В маленькой комнате нет ничего, кроме одноместной кровати, шкафа и комода.

– Большая часть моих вещей сдана на хранение. Нас лишили права выкупа закладной, когда моя мама умерла. Я получил так много, как мог, но я много потерял, – холодно чеканит Коди.

Как он напоминает мне сейчас Гаррета! Вокруг него такой же холодный барьер, как будто он полностью оцепенел. Горе на каждого действует по-своему. Я поняла это, когда моя мама умерла. Я несколько месяцев ходила в группу поддержки, и никто из нас не чувствовал себя одинакового. Просто для каждого это было немного по-другому. Так бывает с болью.

Я помогаю Коди сложить оставшуюся одежду в мусорные мешки. Я стараюсь складывать всё аккуратно, но он говорит просто засовывать её в мешки. Я чувствую, что он хочет покончить с этим побыстрее. Семья, которая здесь живёт, сейчас нет дома, и мне на миг становится интересно, вдруг он с ними поссорился, но я держу язык за зубами.

Джордан и Гаррет всё это время были снаружи. Вчера я отказалась дать Джордану объяснения, почему исчезла. Я просто сказала, что узнала о Гаррете кое-что, что выбило меня из колеи. Думаю, сейчас он разбирался с этим поворотом.

Когда мы с Коди относим последние из его вещей, я вижу Джордана и Гаррета, сидящих в кузове грузовика и спокойно... курящих. Они оба курят. Я собираюсь назвать это отвратительным, но они выглядят так спокойно и расслабленно, в духе Джеймса Дина. Я дрожу, когда Гаррет затягивается, откидывает голову назад и с облегчением выдыхает.

Даа, это было сексуально.

Коди откашливается, и я замечаю, что не даю ему пройти, пока глазею на мужчину, который еще вчера был моим парнем.

Взгляд Гаррета устремляется ко мне, когда он слышит кашель Коди. Зажав губами сигарету, он поднимается и идёт ко мне. Он берёт мешки у меня из рук, забираясь обратно в грузовик. А я всё ещё стою на месте. Это самый сексуальный парень, которого я когда-либо только видела, а мои предательские ноги словно приросли к земле.

Я чуть покачнулась в сторону, но Коди придержал меня.

Джордан хихикает и бросает окурок на землю. Когда Гаррет укладывает мешки, его взгляд возвращается ко мне. Потом он снова начинает двигаться. Он спрыгивает на землю и кидает свой окурок рядом с окурком Джордана. Коди отстраняется от меня и несёт остальные вещи в машину, когда Гаррет притягивает меня к себе.

– Что случилось?

– Ты, – честно отвечаю я.

Его руки мгновенно опускаются с моей спины, но я хватаю его за рубашку своими холодными руками, чтобы быть ближе к нему.

– Ненавижу когда курят. Но сейчас, когда я на тебя смотрела, эта сигарета в твоих губах, ты был, ты... Я чуть не упала. Коди поймал меня. Я не порвала с тобой, Гаррет. Отнюдь нет. Если ты не хочешь меня, скажи это сейчас. В противном случае я поеду к твоему дому, и мы с Джорданом поможем Коди обосноваться. Я приготовлю нам всем ужин. И потом мы поговорим, – заканчиваю я своим нормальным голосом.

Его глаза снова грустные, сине-зелёные, когда я ищу в них ответ. Но он продолжает просто смотреть на меня, и я понимаю, что он решил порвать со мной. Я отпускаю его рубашку и обхожу вокруг него, чувствуя себя достаточно плохо.

– Рот, – грубо фыркает он, хватая меня за руку.

У меня никогда не было мужчины, требующего поцелуя одним словом, как он. Я должна это ненавидеть, но нет. Я чертовски люблю его. Должно быть, я слишком задумалась о его манерах, так как он тянет меня к себе и прижимает губы к моему рту.

Гаррет ведет. Я люблю это. Его руки скользят по моим ягодицам и поднимают меня. Я оборачиваю ногами его талию и запускаю пальцы ему в волосы, ощущая ртом его язык.

Я хнычу, и из его груди вырывается стон желания. Мой язык переплетается с его, его руки скользят по всему моему телу. Его пальцы больно впиваются в мою щёку, он целует меня с большей страстью, чем когда-либо. Гаррет пахнет мятой и табаком. Это восхитительное ощущение, такое, о котором я никогда не помышляла.

Когда я начинаю покачивать бёдрами, громкий свист разрушает тепло между нами. Гаррет притягивает меня и крепко целует в ямочку на щеке. Я смотрю на него, на его лицо, на его взъерошенные волосы. Я разрушила его красивый образ. Этот мне нравится больше.

– Вот дерьмо, – слышу я и затем смотрю на подъехавшую машину, из-за которой нервничает Коди.

Из разбитого автомобиля вылезает подросток и подходит к Коди. Гаррет ставит меня на землю, переплетает свои пальцы с моими и тянет меня обратно к грузовику.

– Так ты решил просто сбежать как трус? – парень плюет в Коди, толкая его обеими руками.

Коди не спотыкается, но его челюсть напряжена, когда он опускает взгляд.

– Эй, – окликает его Джордан, делая шаг в их сторону.

– Ты трахнул мою сестру! – кричит мальчик.

– Я не прикасался к ней, Хантер, – закипает Коди, сжимая кулаки.

Хантер делает выпад, собираясь ударить его, и я кидаюсь вперёд. Я не знаю, о чём я думаю, но я встаю между ними.

– Без драк, – заявляю я, и Хантер отступает, опуская кулак.

– Эм, – предупреждающим тоном говорит Джордан, но я не отрываю взгляда от Хантера, повернувшись спиной к Коди.

– Коди твой друг. Он недавно потерял мать. Если у тебя проблемы, поговори с ним. Ты не должен решать дело кулаками. Если не можешь иначе, вернитесь к этому позже.

– Алисса сказала, что он спал с ней и теперь не разговаривает, – подавлено объясняет Хантер.

– Это похоже на Коди?

– Нет, – признаёт он. – Но моя сестра...

– Влюблена? – обыденным тоном спрашиваю я, не хочу слишком сильно давить на этого паренька с тёмными волосами и глазами чёрного цвета.

– Уже сто лет сходит по нему с ума, – говорит он, закатывая свои красивые глаза.