Текст книги "Город Дождя"
Автор книги: Нина Пунтус
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Когда она почувствовала меня и обернулась, на её окровавленном лице появилось злобное
презрение и, расхохотавшись, Радуга швырнула в меня оторванную голову. Отскочив от
тела, она упала к моим ногам, и в её искажённых чертах я узнала лицо Грома. Сердце
наполнилось сожалением и острым негодованием. В Радуге больше не осталось ничего
человеческого, а во мне – никакого сочувствия к ней. С каждой секундой во мне крепко
неколебимое убеждение: если мне суждено остаться в этом городе, я сделаю всё, чтобы эти
чудовища не победили. В голове гулко прозвонил колокол: настало время решающей битвы.
Отлично отдавая себе отчёт, я перелезла через ограждение и, достав пистолет, выстрелила в
неё. Пуля лишь слегка задела её изворотливую плоть, но от моих глаз не скрылось, что это
причинило ей боль, и кожа на месте царапины приобрела ядовитый окрас. Радуга сделала
попытку кинуться ко мне, но ослабла и упала на землю, извергая агрессивные проклятия и
угрозы. Услышав над головой шорох, я посмотрела вверх – с крыш ближайших домов, как
стая летучих мышей, ко мне устремились сразу несколько десятков вампиров с единым
устремлением скорее растерзать отчаянную девчонку, у которой хватило духу так дерзко
бросить им вызов. Сзади до меня доносился нерешительный ропот людей, которые ещё не
знали, как им следует поступить. Я стреляла, пока не кончились пули, а потом, когда меня
сбили с ног и стальные пальцы мёртвой хваткой вцепились в плечи, закрыла глаза, подумав о
том, что если в этот момент мне суждено умереть, навсегда исчезнув из любых возможных
миров и реальностей, то эта смерть не самая ничтожная: я боролась до конца, не сдалась и
сохранила себя.
– Отпустите её, – неожиданно у меня над головой раздался знакомый голос.
Открыв глаза, я с любопытством взглянула на Мира, возвышавшегося на краю сцены. Он и
раньше одевался слишком вычурно, однако в этот день он превзошел самого себя – словно
богатейший принц, пришедший на коронацию, Мир стоял в своей длинной пурпурной тоге
до пола, отделанной серебряной бахромой и украшенной маленькими жемчужинами,
которые отливали лунным светом и казались удивительно чистыми и нежными, как
заставшие ангельские слезы; поверх тоги на нём была надета, окаймленная мехом и
колышимая ветром, роскошная мантия из алого бархата.
Поступок Мира был непонятен мне. Зачем ему понадобилась моя жизнь, и на что он
надеялся? Скорее всего, внутреннее убеждение, странная вера в мою избранность заставили
его отложить эту казнь. Когда меня отпустили, я поднялась и, задрав голову, чтобы
посмотреть ему прямо в глаза, спросила:
– Надеюсь, ты не ждёшь, что я кинусь сейчас благодарить тебя и выберу сторону вампиров?
Он улыбнулся и медленно спустился ко мне.
– Кто бы мог подумать, что даже перед лицом смерти, ты будешь упрямиться и всеми силами
пытаться контролировать себя – свою истинную сущность.
– Я не такая, как вы и не хочу уподобиться вам! – резко ответила я.
– Чем мы тебе так не нравимся? – на удивление мягко спросил Мир.
– Вам не приходило в голову, что бессмысленные разрушения и убийства – не самые
хорошие вещи.
– Глупышка, на свете не существует плохих и хороших вещей, – сказал он, подойдя ко мне
ближе, – есть только наше собственное к ним отношение, поэтому твои слова – не что иное
как проявление совести, которая нужна лишь слабым дуракам, любящим плутать по дорогам
заблуждений, страстно веря, что их совесть священна и правдива. Разве ты одна из них? Я в
этом сомневаюсь.
– А ты научись смотреть на других не через призму себя.
– Как лицемерно!
Мир подошёл ко мне почти вплотную. Его выразительные глаза отливали кровавым
золотом, притягивающим и жутким. Глядя на него, неожиданно для себя я подумала,
насколько же он красив. Всё это шло в разрез с моим отношением к нему, но мне было
трудно не восхищаться его вкрадчивым голосом, гибкой кошачьей грацией, копной длинных
тёмных волос, развевающихся за его спиной, как тёмные крылья, удивительной силой,
опасной демонической красотой, восставшей из глубин непостижимого мрака.
– Стань одной из нас, – прошептал он, почти касаясь губами моего уха. – Это моё последнее
предложение. Присоединившись к нам, ты, наконец, полюбишь своё существование и
сможешь обрести то, о чём так мечтаешь.
– И о чём я мечтаю? – спросила я, сделав вялую попытку избавиться от сладкого тумана,
прокравшегося в мою душу.
– Разумеется, о любви, – с готовностью ответил Мир. – О необузданном порыве страстей,
фейерверке эмоций, волнующей боли, трепетном наслаждении... Вампиры способны на
такие чувства, но только тебе решать, испытаешь ли ты нечто подобное. Ты можешь жить в
идеальном мире, чувствовать себя в нём царицей, или стать трупом, а, вероятно, и хуже –
жалкой рабыней. Но ведь нам уже обоим известно, что ты выберешь?
Произнеся эти слова, он наклонился и, притянув к себе, жадно поцеловал меня в губы.
Огненная лава поднялась и выплеснулась на оголённый рассудок, пронеслась по всему телу,
выжигая внутри все воззрения и преграды. Недоумение, страх и жажда смешались во мне, а
спустя мгновение я поняла, что отвечаю на его обжигающий и захватывающий, как
змеящийся танец саламандры, поцелуй. Это длилось несколько секунд, мне казалось, что
ещё немного, и он сорвёт обледеневшие цепи с моего сердца и выпьет его без остатка, но
потом я прервала всё и резко оттолкнула его. Головокружение стало проходить, и я
почувствовала на губах вкус крови. Не знаю, откуда во мне взялись силы остановить этот
влекущий и острый поцелуй, но когда мне удалось совладать с собой, я не пожалела о своём
поступке. Следующую минуту мы просто стояли и молча смотрели друг на друга. Потом он
задал мне один короткий вопрос:
– Почему?
Мне не пришлось долго думать над ответом – слова сами вырвались на свободу.
– Потому что мне не всё равно, – твёрдо произнесла я.
На его лице появилась жестокая колючая ухмылка, стерев прежнюю любезность и лживую
мягкость. Площадь наполнилась напряжённой ожидающей тишиной. Другие вампиры стали
постепенно окружать меня, всё теснее сжимая бездушный круг. Наконец, Мир произнёс свой
приговор:
– Убейте её, – холодно сказал он.
Я была к этому готова, поэтому он не увидел в моих глазах страха, и уже это казалось мне
значимой победой. Не пытаясь бежать и, вопреки их кровожадным ожиданиям, вести себя,
как жертва, я стояла, отважно глядя на моих будущих палачей, которые, убедившись, что
мне нечем обороняться и моё право на жизнь всецело принадлежит им, неторопливо решали,
как искусно и долго будут убивать меня. Мир стоял в стороне и пристально следил за
каждым моим жестом, каждой едва заметной реакцией, должно быть, пытаясь уловить в
моих глазах мельчайшие душевные порывы, неуверенность и сомнение, услышать
внутреннюю борьбу, а затем и отчаянную мольбу о помиловании, но, заглянув в себя, я не
обнаружила ничего подобного – ещё никогда мне не доводилось чувствовать себя такой
целостной.
Когда, наконец, вампиры спланировали свои действия и двое из них резко толкнули меня на
землю, я была уже далеко, построив в воображении иную картину реальности – слышала, что
подобное помогает переносить пытки. Мне представился утренний янтарный пляж с мягким
песком: ласковые, как руки матери, безмятежные волны омывали мои босые ноги,
освежающий бриз скользил по горячей золотистой коже и, словно молодой влюблённый,
играл с блестящими от солёных брызг волосами, вдали виднелись белоснежные паруса
кораблей, которые плавно скользили по дрожащей серебристой равнине моря, перенося
вверившиеся стихии жизни незнакомых, но отчего-то близких людей. Над головой
простиралось безбрежное ясное небо, где, словно на световом экране художником,
рисующим песком, изображались переменчивые облака; восхищённые глаза впитывали в
себя эту воздушно-белую лазурь, жмурились от сладостного удовольствия и ослепительного
приятно припекающего солнца. Я слишком глубоко погрузилась в эту новую желанную
реальность, поэтому сначала даже не поверила, что действительно вижу огромный огненный
шар, проступающий сквозь туманный привычный сумрак.
Едва первые солнечные лучи упали на площадь, вампиры и люди замерли в немом
потрясении. Они оставались бездвижными и тогда, когда всё наполнилось неожиданным и
невероятно истинным светом; затем, не произнеся ни слова, один за другим все они стали
исчезать, как иллюзорные тени, эфирные сны…Спустя несколько мгновений вокруг никого
больше не было. Потом, совершенно ясно услышав своё имя и поняв, что помню его, я
почувствовала, как медленно отрываюсь от земли и воспаряю верх, озарённая манящим
сиянием древней звезды.
Эпилог
– Что ты об этом думаешь? – спросила Дина, указав Александре на толстую папку, лежащую
перед ней.
Они сидели за столиком московского кафе на Большой Никитской, и обе выглядели немного
сонливыми. За стёклами больших окон поднималось утреннее солнце, совсем недавно
растопившее своими весенними лучами последний снег суровой и затянувшейся зимы.
– Ты слишком приукрасила Лексу и смягчила, – ответила Александра, с лёгким сожалением
взглянув на бледное лицо Дины, на котором ещё были видны небольшие шрамы.
Чувство вины до конца не покинуло её, несмотря на то, что теперь она знала: Дина не
умирала, не уходила из жизни добровольно, введённая в заблуждение и сбитая столку её
жестокой игрой – это была страшная авария, повлёкшая за собой клиническую смерть,
трёхмесячную кому и долгую реабилитацию. Однако, помня о прошлом, ей непросто было
простить себе эту игру с душой неопытной девушки – в то время сам лорд Генри
позавидовал бы её изощрённому коварству.
– Скажи, для чего ты решила написать о самоубийстве, когда можно было ограничиться
лишь аварией, и тем самым объяснить попадание твоей героини в иной мир?
Дина понимала чувства собеседницы и то, что, говоря о её произведении, Александре было
проще обсуждать всё это как повесть, не связанную напрямую с реальными людьми и
событиями, однако она всё же сказала:
– Потому что, когда мы с Сашей столкнулись с той машиной, я хотела умереть, – произнеся
эти слова, Дина заметила, что они болезненно отразились на Александре. – Я почти ничего
не выдумывала. Тот город, о котором ты прочла, я видела так же ясно, как сейчас вижу тебя.
Я была там. Не знаю, создали ли его механизмы сознания или он действительно существует,
но в одном мне не приходится сомневаться: я была там.
В целом Дине была чужда различная мистика, она ставила под сомнение любую новость,
которая относилась к этой туманной области. Однако иногда она замечала за собой странные
вещи, которые озадачивали даже её недоверчивого скептика. С самого детства с Диной
происходили вещи, которые она не могла объяснить – в основном, девушка видела, как она
стала называть это позже, “вспышки из будущего”: за несколько секунд до события, которое
должно было произойти в реальности, она видела его. Потом кто-то словно отматывал назад
плёнку, и Дина знала, что произойдёт или какие слова ей придётся услышать. Это случалось
нечасто, а когда происходило, она всячески пыталась найти этому обычное рациональное
объяснение. Но чтобы девушка себе не твердила, ей было хорошо известно – человек и мир
гораздо сложнее и неизведанней, чем люди привыкли их представлять.
– И всё-таки ты приняла эту жизнь. В чём было твоё спасение? Ты обрела веру?
Дина с задумчивым любопытством взглянула на маленький золотой крестик, который
виднелся в декольте платья Александры, и медленно покачала головой.
– Нет, но я поняла, что на свете существует столько миров, сколько и людей: каждый ищет
своё спасение и, как улитка, создаёт собственное убежище. Кому-то достаточно одной
надежды, а другому её катастрофически не хватит…Ни одна из религий мне не близка, а
придумывать удобного бога я не собираюсь. Не хочу быть зверем, но и ангелом тоже. Вадим
однажды сказал мне, что после смерти мы просто выключаемся, как пылесос, – это тоже
далеко от меня. Я говорю природе: “Спасибо, что ты вернула меня к близким и залечила мои
раны. Надеюсь, у тебя всё подчинено замыслу, поэтому принимаю дарованную тобой жизнь
и воспринимаю её развязку как неизбежный, но интересный сюрприз.
– Если бы ты знала, как я жалею, что познакомила тебя с Вадимом, – с грустью сказала
Александра.
– Когда-то давно ты ведь его очень любила?
Александра ошеломлённо взглянула на Дину. Этот неожиданный вопрос окончательно
выбил её из колеи.
– Как ты догадалась? – почти прошептала она.
Руки Александры так трогательно дрожали над столом, сжимая остывшую чашку кофе, что
Дина решила приободрить её.
– На самом деле, это всё неважно, и я сама ни о чём не жалею. Всё, что со мной произошло,
воспитало меня, закалило характер и сделало сильнее.
Александре хотелось узнать у Дины, что она теперь о ней думает и как относится, но вместе
этого спросила её:
– И ты больше не боишься потерять себя?
– Нет, – уверенно ответила Дина. – Того, кто нашёл себя, это не пугает.
– Стало быть, все конфликты с миром исчерпаны?
Девушка отрицательно покачала головой и, дождавшись пока подошедший официант уйдёт,
сказала:
– Я заключила перемирие с природой, но про общество ничего не говорила: к обществу у
меня по-прежнему много претензий, которые я непременно предъявлю ему, и постараюсь
убрать с его улиц весь зловонный мусор.
На лице Александры мелькнуло беспокойство. Хорошо изучив Дину, ей было известно, что в
своих бунтарских устремлениях она не привыкла отступать, поэтому новые намеченные
цели девушки встревожили её – они могли привести к острому разочарованию и
бесповоротному крушению надежд.
– Дина, ты так уверена, что тебе одной окажется это по силам? – осторожно спросила она.
– Слышала об эффекте бабочки? Каждое слово, любой, на первый взгляд, незначительный и
незаметный поступок может стать решающим и перевернуть мир. По этой теории, если на
одной стороне Земли бабочка взмахнет крылом, то на другой её стороне поднимется ветер и
начнётся цунами. Так вот, я хочу добиться этого цунами – только не разрушительного, а
такого, чтобы очистило души, напомнило о вечном и действительно значимом. Понимаю,
это всё звучит наивно, но если ни на что не надеяться и ни к чему не стремиться, то ничего
никогда и не произойдёт.
– Как ты намерена это делать?
– Для начала восстановлюсь в институте, закончу его, – ответила Дина. – Как думаешь, у
меня получится стать хорошим врачом? – не дождавшись ответа, она вдохновлёно
продолжила. – В любом случае, я буду очень стараться. Потом, возможно, выучусь на
психолога – буду лечить не только тела, но и души. Замыслы, как видишь, грандиозные, но
вполне реальные.
– Реальные, – словно эхо повторила Александра и вдруг порывисто схватила руку Дины и
сжала её, – Диночка, я так рада, что ты жива!
Девушка сначала немного растерялась, а затем одарила её понимающей и успокаивающей
улыбкой, которая, как отметила про себя Александра, была подобна чудотворной улыбке
Богородицы на Вифлеемской иконе.
– Я тоже этому рада, – тихо ответила Дина.
Через несколько минут приехал друг Александры, чтобы отвезти их в аэропорт. Дина хотела
проводить подругу в Париж, но по дороге во Внуково, неожиданно попросила остановить
машину на ближайшей остановке.
– В пяти километрах отсюда находится кладбище, где похоронен Андрей. Меня тянет на его
могилу. Прости, но я должна пойти туда, – сказала она, вылезая из автомобиля.
Попрощавшись с Диной и взяв с девушки обещание непременно навестить её, Александра
уехала. Теперь на сердце у неё было легко и светло, как после исповеди, и все её мысли
обратились к любимому мужу, ждавшему её во Франции и по которому она успела сильно
соскучиться. Проводив глазами машину, Дина купила в цветочном киоске синие ирисы,
отыскала нужную маршрутку и спустя несколько минут уже была у храма, где почти три
года назад отпевали её брата. Она немного задержалась на его территории, наблюдая за
детьми из воскресной школы, играющими среди ярких весенних цветов, пестревших
повсюду: в клумбах у лилейно-белых скамеек, на просторных зелёных лужайках, в окнах
храма… Уже совсем рассвело, с колокольни доносился мелодичный перезвон, созывавший
прихожан на утреннюю литургию. Дина прошла дальше и, миновав теплицу, где работал
пожилой садовник, свернула в ворота кладбища. Она без труда отыскала могилу брата,
изящную кованую ограду которой месяц назад девушка лично выкрасила в бирюзовый цвет.
Андрей не любил искусственные цветы, поэтому у его надгробного памятника Дина
соорудила красивую белую клумбу в форме сердца, где вперемешку с ромашками росли
нежные незабудки.
– Здравствуй, Андрюш, – сказала Дина, положив ирисы на могилу брата.
Девушка присела на лавку, которая из-за ажурной спинки, сплетавшей причудливые узоры,
казалась предметом из сказочного мира. Они выбирали её вместе с Сашей. Вспомнив об
этом, она помрачнела: теперь они больше не общались, и ей ощутимо не хватало его. Он
сильно винил себя в случившемся, поэтому, не смотря на все её слова и уговоры, наотрез
отказывался продолжать дружбу с чумной Динкой-дождинкой, как он часто, шутя, называл
её. Девушка и сама была не уверена в том, что они могут вернуть прежние отношения, но
продолжала писать ему и звонить, не получая ответа.
– У меня хорошие новости, – сказала она, устремив взгляд на фотографию близкого и
навсегда молодого юноши, – мама устроилась на работу, стала снова наряжаться и приходит
домой счастливая. Вчера приезжал папа – забрал из квартиры свои последние вещи. Она
вела себя совершенно спокойно и даже шутила. Мама говорит, что для неё самое главное
сейчас – это моё здоровье, – сказала Дина и, помолчав немного, продолжила. – Как долго я
была слепа, и даже не догадывалась, что она меня так любит. Мама и тебя любит. Она всегда
нас любила. Папа, думаю, тоже. Просто иногда люди расходятся, и в этом никто не виноват.
У каждого свой путь в этой жизни, и его нужно уважать. Прости, если тебе кажется, что я
разговариваю с тобой как с маленьким – для меня ты навечно останешься
шестнадцатилетним младшим братиком. Ты ведь помнишь, что я старше тебя на целых семь
минут?
Дина замолкла и ещё какое-то время сидела у его могилы, чему-то улыбаясь про себя. Потом
она спустилась к речке, протекавшей поблизости, набрала воды в пустую бутылку из-под
минералки и пошла обратно, чтобы полить цветы в клумбе. Когда Дина возвращалась на
кладбище, ей показалось, что у старой ивы она увидела мужскую фигуру, облачённую во всё
чёрное, но, приглядевшись, обнаружила лишь ствол дерева. Тем не менее, она сказала:
– Со мной всё будет в порядке, Ветер. Но знай – шпион из тебя никудышный.
Вскоре девушка простилась с братом и покинула кладбище. Она собиралась сесть на
маршрутку, но в последний момент передумала и решила немного пройтись до следующей
остановки. Идя по дороге вдоль коттеджного посёлка и с восторгом рассматривая большие
ватные облака, которые в этот день висели на удивление низко, Дина размышляла о будущем
и строила серьёзные планы. Впереди простирался высокий густой лес, наполненный
буйством красок и ароматов, странными дрожащими тенями, туманными болотами,
вековыми деревьями с извилистыми корнями, бесчисленными спутанными тропинками...
Дине предстояло пройти ещё много нелёгких испытаний, но она была уверена, что если
однажды упадёт, то уже сумеет подняться.
