Текст книги "Мистика"

Автор книги: Нил Гейман

Соавторы: Клайв Баркер,Брайан Ламли,Стивен Джонс,Ким Ньюман,Питер Тримейн,Бэзил Коппер,Мэнли Веллман,Уильям Ходжсон,Брайан Муни
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

Около десяти часов дворецкий принес нам поднос с ужином, которому я очень обрадовался, так как прошлой ночью сильно проголодался. Однако я предупредил Бьюмонта, что он не должен пить ничего спиртного, а кроме того, заставил его отдать мне свою трубку и спички. В полночь я начертил вокруг него пентаграмму, а мы с Парскетом сели по обе стороны от молодого человека, но снаружи пятиугольника, поскольку у меня не возникало опасений, что привидение может причинить вред кому бы то ни было, кроме Бьюмонта и мисс Хисгинс.

Какое-то время мы сидели довольно тихо. В каждом конце коридора стояла большая лампа, поэтому света хватало, к тому же у нас было оружие: мы с Бьюмонтом запаслись револьверами, а Парскет пистолетом. А я еще принес фотоаппарат и вспышку.

Периодически мы переговаривались шепотом, и дважды капитан выходил из спальни перекинуться с нами словечком. Около половины второго мы совершенно затихли, и вдруг, минут через двадцать, я молча поднял руку, так как с улицы вроде бы послышался стук копыт. Я постучал в дверь, капитан открыл и вышел в коридор, и тогда я прошептал, что мы, по-видимому, слышали лошадь. Какое-то время мы прислушивались. Капитану и Парскету показалось, будто они тоже слышат стук копыт, но теперь я не был уверен, да и Бьюмонт тоже. Однако потом я, кажется, снова услышал этот звук.

Я сказал капитану, что ему, по моему мнению, лучше вернуться в спальню и оставить дверь приоткрытой. Он так и сделал. Однако с этого момента мы больше ничего не слышали, а вскоре наступил рассвет, и мы все с облегчением отправились спать.

Когда меня позвали обедать, капитан удивил меня, так как сообщил собравшимся, что на семейном совете было решено внять моим рекомендациям и устроить свадьбу как можно скорее. Бьюмонт отправился в Лондон за специальным разрешением, и брак надеялись заключить уже на следующий день.

Новость меня порадовала, поскольку это казалось самым благоразумным выходом в подобных экстраординарных обстоятельствах, а я тем временем продолжил бы свое расследование. Однако, пока брак не был заключен, моя главная задача состояла в том, чтобы не спускать глаз с мисс Хисгинс.

После обеда я решил сделать несколько экспериментальных снимков девушки и ее окружения. Иногда фотоаппарат видит то, что неподвластно зрению обычного человека.

С этой целью и отчасти чтобы дать повод мисс Хисгинс как можно дольше оставаться в моей компании, я попросил девушку помочь мне с экспериментом. Идея ей, кажется, понравилась, и мы провели вместе несколько часов, блуждая по всему дому, из комнаты в комнату. Всякий раз, ощутив некий импульс, я фотографировал со вспышкой мисс Хисгинс и помещение, в котором мы оказывались в тот момент.

Когда подобным образом мы обошли весь дом, я спросил, чувствует ли она в себе достаточно смелости, чтобы повторить эксперимент в подвале. Она ответила согласием, и тогда я отыскал капитана Хисгинса и Парскета, поскольку не собирался вести девушку в темноту, пусть даже искусственно созданную, без помощи и поддержки надежных товарищей.

Подготовившись, мы спустились в винный погреб. Капитан взял пистолет, а Парскет специально подготовленный фоновый экран и фонарь. Я поставил девушку в центре погреба и, пока Парскет и капитан держали за ее спиной экран, сделал снимки. Потом мы переместились в следующее помещение и повторили опыт.

В третьем погребе, огромном помещении, где царила тьма кромешная, случилось нечто страшное и непонятное. Мисс Хисгинс стояла в центре, а ее отец и Парскет держали экран, как и раньше. Когда все было готово и я нажал рычажок вспышки, в погребе внезапно раздалось ужасающее, леденящее душу ржание, какое я уже слышал в парке. Создавалось впечатление, будто источник звука находился где-то над головой девушки. В резком сверкании вспышки я увидел, как мисс Хисгинс напряженно смотрит вверх, на нечто невидимое. А затем снова наступила темнота, и я крикнул Парскету и капитану, чтобы они вывели девушку на свет.

Они немедленно выполнили приказ, а я закрыл и запер дверь, произвел Первый и Восьмой пассы ритуала Саамаа возле обоих дверных косяков, а затем соединил их через порог тройной линией.

Тем временем Парскет и капитан отнесли девушку к матери и оставили ее в полубессознательном состоянии, я же остался сторожить дверь в погреб и чувствовал себя при этом довольно скверно, так как осознавал: внутри находится какая-то отвратительная сила. А еще я мучился от стыда за то, что подверг опасности мисс Хисгинс.

У меня остался пистолет капитана, а когда мои товарищи вернулись в подвал, то у них при себе были ружья и фонари. Невозможно описать, какое облегчение снизошло на мой дух и тело, стоило мне услышать приближение Парскета и капитана. Попытайтесь просто представить, что я испытывал, стоя возле двери в погреб. Можете ли вы это вообразить?

Помню, перед тем как отпереть дверь, я обратил внимание на побелевшее, мертвенно-бледное лицо Парскета, посеревшую физиономию капитана и подумал, может, и я выгляжу точно так же. И эта мысль подействовала на мое психическое состояние совершенно особым образом: чудовищность всего происходящего словно обрушилась на меня заново. Я знаю, одна только сила воли заставила меня подойти к двери и повернуть ключ.

Помедлив долю секунды, я распахнул дверь нервным рывком и поднял над головой лампу. Парскет и капитан встали слева и справа от меня и тоже подняли свои лампы, однако погреб был абсолютно пуст. Естественно, беглый осмотр меня не удовлетворил, поэтому с помощью своих товарищей в течение нескольких часов я исследовал каждый квадратный сантиметр пола, потолка и стен.

И все же в конце концов я вынужден был признать, что помещение само по себе ничем особенным не отличается, и мы оттуда ушли. Но я опечатал дверь и выполнил Первый и Последний пассы ритуала Саамаа с наружной стороны возле каждого косяка, соединив их, как прежде, тройной линией. Вы представляете, каково нам было обыскивать этот погреб?

Поднявшись наверх, я, обеспокоенный, поинтересовался здоровьем мисс Хисгинс, но девушка сама вышла ко мне. Когда я попросил у нее прощения, она сказала, что с ней все в порядке и что мне не стоит волноваться или винить себя.

Я немного успокоился и отправился переодеваться к столу, а после ужина мы с Парскетом оборудовали одну из ванных комнат для проявки отснятых мною негативов. Однако ни одна из пластинок ничем нас не удивила, пока мы не дошли до снимка, сделанного в погребе. Парскет занимался проявкой, а я взял несколько закрепленных пластин и вышел на свет, чтобы получше их разглядеть.

Только я дошел до последнего снимка, как услышал крик Парскета. Я кинулся обратно и обнаружил, что он поднес к красной лампе полупроявленный негатив и смотрит на него. Там ясно виднелась мисс Хисгинс с поднятыми вверх глазами – такая, какой я видел ее в погребе. Но что поразило меня – так это очертания огромного копыта прямо над ее головой. Оно словно опускалось на девушку из темноты. И знаете, ведь именно я подверг мисс Хисгинс такому риску. Лишь эта мысль и вертелась у меня в голове.

Закончив проявку, я закрепил изображение и тщательно изучил пластину при нормальном освещении. Никаких сомнений не оставалось: над головой девушки было изображение огромного, выплывающего из тени копыта. Тем не менее подобное открытие никоим образом не приблизило меня хоть к какому-то пониманию ситуации. Единственное, что я мог сделать, – это попросить Парскета ничего не рассказывать девушке – она только напугалась бы еще больше. Однако я показал фотографию ее отцу, так как, по моему мнению, он должен был знать истинное положение дел.

Этой ночью мы приняли точно такие же меры для обеспечения безопасности мисс Хисгинс, как и в две предыдущие. Парскет опять составил мне компанию, но ничего необычного не произошло, и с рассветом мы пошли спать.

Спустившись к обеду, я узнал, что Бьюмонт прислал телеграмму, где говорил, что приедет вскоре после четырех. Кроме того, уже уведомили письмом приходского священника. Да и все женщины в доме, совершенно очевидно, пребывали в состоянии неимоверного переполоха.

Поезд запоздал, поэтому Бьюмонт приехал только в пять, однако священника все еще не было, и дворецкий пришел с сообщением, что кучер вернулся один, поскольку священника куда-то срочно вызвали. Дважды еще посылали за ним экипаж в этот вечер, однако святой отец так и не вернулся, и нам пришлось отложить свадьбу на следующий день.

Ночью я устроил «защиту» вокруг кровати девушки, и капитан с женой опять приготовились бодрствовать в спальне дочери. Бьюмонт, как я и ожидал, настоял на том, чтобы остаться со мной на посту. Он, похоже, был необычайно напуган, но боялся не за себя, а за мисс Хисгинс. По его словам, у него возникло ужасное предчувствие, что в эту ночь привидение совершит решающее, самое страшное нападение на его возлюбленную.

Естественно, я успокоил его, объяснив подобные страхи расшатанными нервами, и ничем более, однако на самом деле волнение молодого человека вызвало во мне серьезное опасение, так как я слишком много повидал и знал: не всегда виноваты только нервы, если человек заранее убежден в том, что надвигается опасность. А Бьюмонт был искренне и абсолютно уверен: этой ночью произойдет какое-то жуткое событие. Поэтому я попросил Парскета протянуть вдоль коридора, до двери спальни мисс Хисгинс, длинный шнур, который соединялся бы со звонком дворецкого.

Дворецкому я велел не раздеваться и дать такое же указание двум лакеям. В случае моего звонка он должен был немедленно явиться вместе со слугами и принести лампы, которые следовало держать зажженными всю ночь. Если же по каким-либо причинам звонок не сработал бы и я бы дунул в свисток, то на этот сигнал надо было реагировать, как на звонок.

Обговорив все эти мелкие детали, я начертил пентаграмму вокруг Бьюмонта и чрезвычайно серьезно наказал ему не выходить за пределы пятиугольника, что бы ни происходило. Приготовления были закончены, и нам оставалось только ждать и молиться о том, чтобы ночь прошла так же спокойно, как и предыдущая.

Мы почти не разговаривали, однако примерно к часу ночи до такой степени взвинтились, что Парскет поднялся и принялся ходить взад-вперед по коридору, чтобы немного успокоиться. Скинув туфли, я тут же присоединился к нему. Мы стали вышагивать вместе, периодически перешептываясь. Так продолжалось чуть больше часа, пока я не зацепился при повороте за шнур и не упал лицом вниз. Однако при этом не поранился и не издал ни единого звука.

Когда я поднялся, Парскет слегка подтолкнул меня локтем.

– Вы обратили внимание на то, что звонок так и не зазвенел? – прошептал он.

– Боже мой, – ответил я, – вы правы!

– Погодите минутку, – сказал Парскет. – Наверняка шнур просто перекрутился в каком-нибудь месте.

Оставив свое ружье, он скользнул вдоль коридора, снял лампу и на цыпочках пошел обследовать дом, держа на изготовку в правой руке револьвер Бьюмонта. Храбрый малый, помню, подумал я тогда. Эта же мысль пришла мне в голову еще раз несколько позже.

Как раз в этот момент Бьюмонт жестом призвал меня к полной тишине. Я тут же уловил то, к чему он прислушивался: звук копыт скачущей в ночи лошади. Тут надо сказать, меня прямо-таки затрясло. Звук замер, оставив в нас жуткое, мрачное чувство опустошения. Думаю, вы понимаете меня. Я протянул руку к шнуру с надеждой, что Парскет устранил неполадки, и стал ждать, озираясь по сторонам.

Прошло, наверное, минуты две абсолютной, как мне показалось, неестественной тишины. А потом, неожиданно, в дальнем освещенном конце коридора раздалось буханье огромного копыта, и сокрушительный удар немедленно сбросил лампу на пол, а мы погрузились в темноту. Изо всех сил я потянул за шнур и дунул в свисток, а затем поднял фотокамеру и сверкнул вспышкой. Коридор озарился ярким светом, но в нем никого не было, и затем темнота оглушила нас. Я услышал шаги капитана возле двери и велел ему немедленно вынести лампу. Но тут в дверь забарабанили, и из комнаты раздались крик капитана и пронзительный вопль женщин. Внезапно я испугался, что монстр проник в спальню, но в тот же момент в противоположном конце коридора вдруг раздалось отвратительное злобное ржание, которое мы уже слышали в парке и в подвале. Я снова засвистел, на ощупь отыскал шнур и крикнул Бьюмонту, чтобы он ни при каких обстоятельствах не выходил их пятиугольника. Потом я снова попросил капитана вынести лампу, но тут дверь спальни содрогнулась под мощным ударом. Я достал спички, пытаясь хоть как-то осветить пространство, пока мы не стали жертвой невероятного невидимого чудовища.

Спичка чиркнула по коробку и загорелась тусклым светом, но тут я услышал слабый звук у себя за спиной. Охваченный паническим ужасом, я обернулся и увидел в свете спички нечто ужасное – громадную лошадиную голову, приближавшуюся к Бьюмонту.

– Осторожно, Бьюмонт! – пронзительно закричат я. – Она за тобой!

Неожиданно спичка потухла, и тут же прогремел выстрел из двустволки Парскета (из обоих стволов одновременно), произведенный, очевидно, Бьюмонтом возле моего уха, как мне показалось. Вспышка озарила на мгновение лошадиную голову и гигантское копыто, которое в извергнутом пламени и дыму, похоже, опускалось на голову Бьюмонта. Незамедлительно я выпустил три пули из своего револьвера. Раздался звук тупого удара, а затем это ужасное злобное ржание разразилось возле меня. Я дважды выстрелил в направлении звука, немедленно получил удар, непонятно от кого, и упал на спину. Встав на четвереньки, я во все горло позвал на помощь. Я услышал за закрытой дверью спальни женские крики, и дверь, как мне показалось, вышибли изнутри, а потом я обнаружил, что возле меня Бьюмонт борется с неким отвратительным чудовищем. Сначала я отпрянул, парализованный тупым страхом, а затем безрассудно, практически цепенея от паники, позвал молодого человека и кинулся на помощь. Надо сказать, на меня нашел такой ужас, что я чуть сознание не потерял. Из темноты послышался тихий, придавленный вскрик, и туда-то я и прыгнул. Я схватился за огромное лохматое ухо монстра, а затем на меня снова обрушился удар колоссальной силы. Еле живой я вслепую ударил в ответ, а другой рукой вцепился в чудовище. Вдруг в мое затуманенное сознание проник новый звук: за моей спиной раздался неимоверный грохот, и тут же вспыхнул яркий свет. В коридоре появились еще огни, послышались чьи-то шаги, крики. Мои руки оторвали от того, что они держали. Я трусливо закрыл глаза, услышал над собой громкий крик, потом тяжелый удар, словно мясник отрубил кусок мяса, и затем на меня что-то свалилось.

Капитан и дворецкий помогли мне встать на колени. На полу лежала огромная лошадиная голова, из которой торчало человеческое тело и ноги. На запястьях рук были закреплены копыта. Настоящий монстр. Капитан что-то разрезал саблей, которую держал в руке, нагнулся и поднял маску, поскольку это была именно она. Я увидел лицо человека, ее носившего, – Парскета. У него зияла глубокая рана на лбу, в том месте, где сабля капитана пробила маску. Я изумленно переводил глаза с него на Бьюмонта, который сидел, прислонившись спиной к стене коридора. Затем снова посмотрел на Парскета.

– Господи! – наконец выговорил я и замолчал – мне было ужасно стыдно за этого малого. Вы понимаете меня? А тот стал открывать глаза. А ведь я испытывал к нему такую симпатию.

Потом, когда Парскет начал приходить в себя, разглядывать нас всех и припоминать случившееся, произошла странная и непостижимая вещь. В другом конце коридора неожиданно застучали гигантские копыта. Я посмотрел в ту сторону, а потом сразу же на Парскета и увидел неподдельную панику на его лице и в его глазах. Он с трудом повернулся и в сумасшедшем испуге уставился туда, откуда доносились звуки, а мы все замерли, застыв на месте. Я смутно помню полувсхлипывания-полушепот, доносившийся из спальни мисс Хисгинс все то время, пока я испуганно вглядывался в коридор.

Молчание длилось несколько секунд, и затем, внезапно, далеко в конце коридора снова застучали копыта. И потом – цок-цок-цок – стали приближаться к нам.

И даже тогда, понимаете, большинство из нас подумало, что это все еще работает какой-то механизм Парскета, и мы попали под влияние чрезвычайного смешения чувств, испытывая одновременно сомнение и страх. Кажется, все смотрели на Парскета. Неожиданно капитан закричал:

– Немедленно прекратите этот дурацкий розыгрыш. Вам еще недостаточно?

А я не на шутку испугался, поскольку появилось ощущение, будто происходит что-то страшное и нелогичное. И тут Парскет выдохнул:

– Я тут ни при чем. Господи! Это не я! Господи! Это не я!

И тогда, понимаете, до нас мгновенно дошло: по коридору действительно движется какая-то страшная сила. В сумасшедшем порыве все кинулись прочь, и даже капитан отпрянул назад вместе с дворецким и слугами. Бьюмонт упал без чувств, как я узнал позже, поскольку был изрядно покалечен. А я, по-прежнему стоя на коленях, в оцепенении и ошеломлении только прижался к стене и не смог даже побежать. Практически тут же возле меня прогрохотали копыта, и, казалось, прочный пол задрожал под массивными ударами. Внезапно все затихло, и мое воспаленное воображение подсказало: чудовище остановилось перед дверью спальни мисс Хисгинс. А потом я понял, что в дверях комнаты, пошатываясь и раскинув руки, стоит Парскет. Он словно хотел закрыть своим телом проем двери. Мозг мой стал проясняться. Парскет был необычайно бледен, по его лицу из раны на лбу струилась кровь. А потом я заметил его удивленный, пристальный, полный отчаяния и в то же время невероятного самообладания взгляд. Он вроде бы смотрел на что-то, а ведь смотреть было не на что. И вдруг опять: цок-цок-цок. Копыта последовали дальше по коридору. В этот момент Парскет рухнул на пол лицом вниз.

Из коридора послышались мужские крики. Дворецкий и двое слуг кинулись прочь, унося с собой лампы. Однако капитан прижался спиной к стене и поднял свою лампу над головой. Глухие удары лошадиных копыт проследовали мимо него, не причинив никакого вреда, и я услышал, как чудовище удаляется дальше и дальше в тишину дома, и наконец все совсем смолкло.

Капитан направился к нам. Его походка была медленной и неуверенной, а лицо абсолютно серым.

Я пополз к Парскету, капитан пришел мне на помощь. Мы перевернули молодого человека на спину, и, знаете, я тут же понял, что он мертв. Но можете себе представить, каково мне было в этот момент.

Я взглянул на капитана, а тот внезапно сказал:

– Он… он… он…

И я понял. Он пытался сказать, что Парскет встал между его дочерью и силой, которая двигалась по коридору, чем бы она ни была. Поднявшись, я попытался поддержать капитана, хотя сам нетвердо стоял на ногах. Но внезапно его лицо искривилось, и, упав на колени возле Парскета, он заплакал, словно напуганное дитя. Из спальни вышли женщины, я повернулся, оставив капитана на их попечение, и направился к Бьюмонту.

Вот и вся история, в общем-то. Осталось лишь объяснить некоторые непонятные моменты.

Возможно, вы догадались: Парскет любил мисс Хисгинс, и этот факт проливает свет на многие сверхъестественные явления. Он, несомненно, сам организовал все эти мистические происшествия или почти все, как мне думается. Но доказательств у меня нет, поэтому я могу предложить вам, главным образом, только результаты своего дедуктивного анализа.

Во-первых, совершенно очевидно, что главной целью Парскета было напугать и прогнать Бьюмонта. Осознав, что дело не выгорело, Парскет так отчаялся, что действительно вознамерился убить соперника. Неприятно это признавать, однако факты говорят сами за себя.

Я почти уверен, что руку Бьюмонту сломал именно Парскет. Он знал все подробности так называемой легенды о лошади и решил воспользоваться старинной сказкой для собственного блага. Похоже, он нашел способ, как незаметно проникать в дом, возможно, через одно из французских окон, которых в доме так много. Или у него был ключ к одной из двух садовых дверей. Все думали, что Парскет далеко, а на самом деле он тихонько пробирался внутрь и прятался где-нибудь поблизости.

Случай с поцелуем в темноте я приписал бы исключительно воображению и нервному состоянию Бьюмонта и мисс Хисгинс, однако, должен признать, стук лошадиных копыт снаружи объяснить несколько труднее. Тем не менее я по-прежнему придерживаюсь своей первоначальной версии и считаю, в этом не было ничего сверхъестественного.

Лошадиные шаги в бильярдной и коридоре – дело рук Парскета: этажом ниже он стучал по обшивке потолка деревянной балкой, привязанной к одному из оконных крюков. Это подтверждают следы на дереве, которые я обнаружил, осматривая помещения.

Лошадь, скачущая вокруг дома, вероятно, тоже проделка Парскета. Он, по-видимому, привязал где-нибудь поблизости лошадь или сам изображал эти звуки, я только не очень понимаю, как он мог так быстро передвигаться, чтобы создать иллюзию скачущей лошади. В любом случае абсолютной уверенности на этот счет у меня нет. Я не сумел найти никаких следов копыт, как вам известно.

Ужасающее ржание в парке – чревовещательный трюк Парскета, и на Бьюмонта напал там тоже он. Я предполагал, что наш приятель у себя в комнате, а в действительности он, скорее всего, держался где-то неподалеку и присоединился ко мне, когда я выбежал из дому. Парскет оказался всему причиной – такая теория весьма вероятна, так как, если бы существовало нечто более серьезное, малый бросил бы свою дурацкую затею, понимая, что в ней больше нет нужды. Не могу представить, как его не застрелили в парке или потом, во время этого сумасшедшего действа в коридоре, о котором я вам только что рассказал. Чувство страха за свою жизнь, как вы видите, в Парскете напрочь отсутствовало.

А в тот момент, когда Парскет находился с нами и вроде бы слышался стук копыт скачущей вокруг дома лошади, мы, скорее всего, ошиблись. Ни один из нас не был абсолютно уверен, кроме, конечно же, Парскета, который, естественно, подогревал нашу веру в происходящее.

Ржание в погребе, полагаю, впервые вызвало у молодого человека подозрение в том, что, кроме его фальшивого привидения, в доме действует какая-то иная сила. Ржание Парскет производил тем же способом, как и в парке, но, вспоминая его побелевшее лицо, я понимаю, что звук приобрел, по-видимому, некий страшный оттенок, испугавший его самого. Однако впоследствии Парскет убедил себя: это просто игра воображения. Конечно, я не должен забывать: эффект, произведенный этим ржанием на мисс Хисгинс, наверное, очень его расстроил.

Теперь по поводу священника, которого куда-то срочно вызвали. Позже мы выяснили, что дело было подстроено, то есть вызов оказался фальшивым, и сфабриковал его Парскет, поскольку хотел получить несколько дополнительных часов для осуществления задуманного. Немного воображения – и вы догадаетесь, какой получился результат: Парскет обнаружил, что запугать Бьюмонта не удастся.

Я абсолютно уверен, что именно Парскет запутал шнур, идущий к звонку дворецкого, чтобы потом у него появился убедительный повод ускользнуть. К тому же это дало ему возможность унести одну из коридорных ламп. А затем ему нужно было всего лишь разбить вторую лампу, и коридор погрузился во мрак. И тогда Парскет напал на Бьюмонта.

Опять же именно Парскет запер дверь спальни и забрал ключ (он лежал у него в кармане). Поэтому капитан не смог вынести лампу и прийти на помощь. Однако капитан Хисгинс выбил дверь тяжелым бордюром каминной решетки, и этот грохот в темноте коридора вызвал такое смятение и страх.

Что мне менее всего понятно – так это гигантское копыто над головой мисс Хисгинс, запечатленное на фотографии, сделанной в погребе. Парскет мог подделать снимок. Меня ведь в комнате не было, а подобная фальсификация не проблема для человека, понимающего толк в деле. Но понимаете, фотография похожа на настоящую. Тем не менее вероятность того, что она подлинная, такая же, как и того, что она поддельная. Изображение слишком расплывчато, поэтому никакой анализ не поможет вынести категорического решения. Так что я не дам вам однозначного ответа. Но фотография, конечно, страшная.

А теперь о последнем ужасающем эпизоде. С тех пор не произошло ничего сверхъестественного, поэтому я в высшей степени неуверен в своих заключениях. Если бы мы не слышали тех последних звуков и если бы Парскет не испугался смертельно, всю историю можно было бы объяснить в том же ключе, в каком я уже истолковал предыдущие проявления. И честно говоря, практически все из случившегося объяснимо, кроме этих последних звуков и паники Парскета.

Его смерть… Нет, она ничего не доказывает. Расследование представило довольно расплывчатую причину его смерти – нечто вроде сердечного спазма. Звучит вполне правдоподобно, однако оставляет нас в неведении. Отчего же он умер? Оттого, что встал между девушкой и какой-то невероятной чудовищной силой?

Выражение лица Парскета и его возглас при звуках огромных лошадиных копыт, приближающихся из дальнего конца коридора, по-видимому, доказывают, что он внезапно убедился в существовании чего-то, о чем раньше, вероятно, только подозревал. А его страх и предчувствие надвигающейся смертельной опасности были, наверное, неизмеримо сильнее, чем мои. И потом он совершил этот благородный, возвышенный поступок!

– А причина? – спросил я. – Что было причиной?

Карнаки покачал головой.

– Кто знает, – ответил он с особенным неподдельным благоговением в голосе. – Если это было тем, чем казалось, можно предложить объяснение, которое не будет противоречить мотивам, но все равно может оказаться неверным. Хотя и понадобится длинная лекция на тему «Мыслительная индукция», чтобы заставить вас оценить мои доводы, я скажу о своих выводах: тяжелые мысли и отчаяние Парскета произвели на свет «индуцированное привидение», как я мог бы это назвать, нечто вроде индуцированной симуляции его внутренней идеи. В общем, трудно объяснить это в двух словах.

– А как же старая легенда? – удивился я. – Может, в ней все-таки что-то есть?

– Может, и есть, – ответил Карнаки. – Только, думаю, она не имеет ничего общего с нашим делом. Правда, я еще не сформулировал для себя четкое объяснение, но впоследствии, возможно, расскажу вам, почему так считаю.

– А свадьба? А погреб? Там нашли что-нибудь? – поинтересовался Тейлор.

– Брак заключили на следующий день, несмотря на трагедию, – продолжил Карнаки. – И это было самое мудрое решение, учитывая те обстоятельства, которые я не могу объяснить. Да, я все перевернул в погребе, поскольку у меня было чувство, что я смогу там что-то найти. Но безрезультатно. Знаете, дело это необычное и страшное. Я никогда не забуду выражение лица Парскета. И отвратительные звуки гигантских копыт, топочущие в тишине дома.

Карнаки встал.

– А теперь уходите! – дружелюбным тоном произнес он знакомую фразу.

И мы незамедлительно вышли в тишину набережной и отправились по домам.