Текст книги "Мистика"

Автор книги: Нил Гейман

Соавторы: Клайв Баркер,Брайан Ламли,Стивен Джонс,Ким Ньюман,Питер Тримейн,Бэзил Коппер,Мэнли Веллман,Уильям Ходжсон,Брайан Муни
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Итак, для кого же камень важен?

Трансформирующийся рекламный щит за окном автобуса переходил от нового фильма «Доктор Клауд» к «Дейли Комет», от нее к спутниковому телевидению «Тень 9». И все это было продукцией Дерека Лича.

Поток транспорта снова уплотнился, и Салли почувствовала себя в западне.

Что бы ни говорила она Нилу, а Морин ей, она должна была поехать на Пэлл-Мэлл. Не то чтобы она думала, что этот клуб «Диоген» мог пригодиться ей в расследовании, но ей хотелось взглянуть на него, исключить этот вариант, пока он не отнял слишком много времени. Кроме того, ей стало любопытно.

Пришлось несколько раз прогуляться по Мэлл взад-вперед, прежде чем она отыскала крохотную медную табличку на больших дубовых дверях. Единственное, что было на ней написано, – «Только для членов клуба». Окна были прикрыты ставнями, здание казалось заброшенным. Она постучала в дверь, чтобы проверить, не удастся ли пробудить кого-нибудь из этих членов от сна, длящегося десятки лет. Никто не вышел.

Она отошла от дома.

На Мэлл было людно, ее заполняли туристы, приехавшие на пасхальные каникулы и наслаждающиеся новым теплым климатом в стране – в рубашках с короткими рукавами и светлой одежде. Засуха засухой, но она могла бы привыкнуть к этому калифорнийскому Лондону. Пессимисты, однако, утверждали, что это знак конца света.

Стройная светловолосая девушка в белом плыла к ней по очень зеленой траве. Она была в широкополой соломенной шляпке и темных очках, линзы которых величиной и цветом напоминали яблоки.

На миг Салли показалось, что это очередной призрак. Было что-то в том, как свет проходил через ее волосы. Она напомнила Салли Коннора.

– Никого нет дома, – сказала девушка.

Она была слишком молода для Мимси, ей не было и двадцати. И говорила с легким акцентом.

Салли вздрогнула.

– Вы ищете камень, – сказала девушка.

Сквозь зеленые линзы сверкали крохотные красные точки. У этой хорошенькой крошки был необычайно голодный взгляд.

– Я ищу женщину, у которой этот камень, – возразила Салли.

– Мимси. – Девушка склонила голову набок. – Бедняжка.

– Я Салли Роудс. А вы?

– Женевьева Дьедонне. Зовите меня Жени.

– Вы подруга Мимси?

Жени ослепительно улыбнулась. Салли поняла, что эта девочка настолько хитра и хладнокровна, что это никак не вяжется с первоначальной оценкой ее возраста.

– Я никогда ее не встречала. Но я ее чувствую.Ее мать поделилась со мной своей кровью. Это было великой жертвой со стороны Морин. Она ведь уже была беременна.

В Морин есть частица меня, попавшая в нее, как яд в рану. И еще меньшая частичка есть в Мимси. Наряду со всем прочим. Она была зачата возле Камня Семи Звезд. Вот почему он говорит с нею.

Жени не была безумна. Но она говорила о вещах, недоступных пониманию Салли.

– От этой безделушки одни проблемы, Салли, – сказала Жени. – Я вечно носилась с этим камнем, как и джентльмены, имевшие обыкновение клевать носами за этой дверью, как и род Маунтмейнов. Годами мы все вращались вокруг «Семи Звезд». Порой время шло и шло, и я не вспоминала об этой штуке, но всегда оно было тут, понимание того, что я существую на одной планете с Камнем Семи Звезд, что он вернется.

– Странный способ объяснения.

– Я вообще странная особа.

– Вы из людей Лича?

– Святое небо, нет. Хотя меня называли кровопийцей. [95]95
  Leech (англ.) – 1) пиявка; 2) вымогатель, кровопийца.


[Закрыть]

Когда Жени улыбалась, видны были ее острые мелкие зубы, словно иглы, вырезанные из белого льда.

– Что вам нужно от меня?

– Сотрудничество. Я помогу вам найти девушку, а вы позволите мне забрать камень.

– Зачем он вам?

– Зачем людям драгоценные камни? Хотела бы я знать. Раз вы спросили, я отвечу. Если возможно, я хотела бы избавиться от него. Тысячелетия он был предан забвению и не доставлял особых хлопот. Если бы я смогла снова надежно спрятать его или подсунуть в какую-нибудь ракету и отправить в далекий космос, я бы это сделала. Когда-то он упал с небес. Долгие годы я размышляла про эти семь вкраплений, семь звезд. Потом, когда мы запустили «Вояджер», я поняла. На нашей ракете мы выгравировали звездную карту, чтобы показать, откуда она прилетела. Камень опасен, и я хочу погасить пожар. Удовлетворены?

– Не очень.

– Я бы тоже не была. Вы напоминаете мне меня в вашем возрасте. Серьезно, Мимси – знает она об этом или нет, а я думаю, что знает и рада этому, – в опасности до тех пор, пока этот камень остается у нее. Ваша задача, насколько я понимаю, найти Мимси и быть уверенной, что она в безопасности…

Откуда этой женщине известно?

– …и я могу помочь вам.

– Если вы можете найти Мимси, почему вы этого не делаете? Зачем вам я?

– Я не из тех, кто действует без посторонней помощи. Как это ни трудно в моем положении, но так уж есть. Я лучше себя чувствую в компании с отважным партнером. Кем-то, кто возвращал бы меня на землю.

– Вы мне нравитесь, Жени. Почему бы это?

– Хороший вкус.

Жени поцеловала Салли в щеку. От ее прикосновения било током.

– Пошли, Салли. Давайте возьмем такси. Мне кажется, я знаю, с чего начать.

Обычно Салли экономила на такси. Просто более практичным было перемещаться по Лондону на автобусе и в подземке, а ей приходилось отчитываться за свои расходы. Но дамская сумочка Жени была набита деньгами в нескольких валютах. Она остановила для них черное такси и велела шоферу отвезти их в Доклендс.

– Изучая записную книжку Морин Маунтмейн, вы потревожили слишком большую паутину, – объяснила Жени. – Зазвонили телефоны, и я вскочила в самолет, вылетающий из Палермо. Я специально изучила вас. Вы молодец. Вы бы понравились клубу «Диоген», хотя там и были до смешного против женщин.

Уже наступил вечер. Еще не темнота, но свет стал тусклым и холодным. Они направлялись в Доклендс в то время, когда большинство народу как раз покидало его. Офисные здания в стиле модерна 1980-х годов были неестественно чистыми в своей пустоте, куклы в натуральную величину недавно покинули свои коробки.

Пирамида из черного стекла ловила последние лучи солнца.

– Все опять сходится к Личу, – сказала Салли.

– Не совсем. Но я думаю, вы скоро пришли бы сюда и сами.

– Если только возможно, я держусь подальше отсюда.

– Понятно. Но вы безуспешно изучали человеческие контакты Мимси. Вы отходите и окидываете взглядом всю картину. Именно это заставило вас поехать на Пэлл-Мэлл. Все, что вам необходимо, – думать о себе как о части общего узора, чтобы понять, как вы к нему подходите, где можете вплестись в него.

Салли поняла, что имела в виду Жени.

– Я в узоре из-за Лича. Он ничего не делает без причины. Это не дружеская услуга. Это часть плана.

Жени хлопнула в ладоши.

– Меньше всего Лич любит меня. Он сказал – а он всегда до противного правдив, – что сделать эту работу могу только я. Он хочет, чтобы я нашла Мимси.

– И «Семь Звезд».

– Существует связь между Личем и Мимси. Она порвалась либо, по меньшей мере, натянулась до предела. Он охотится за камнем?

– Владения Лича – в этом мире, – сказала Жени. – Он лишь хочет того же, чего хочу я, – изъять «Семь Звезд» из обращения. Не скажу, что я рада объединяться с ним ради общего дела, но так уж вышло. В этой истории все союзники перепутались.

– Я думала, что Лич мог быть отцом Мимси.

– Хорошая гипотеза, но нет. Это был Ричард Джеперсон, один из членов клуба «Диоген». Мимси совершенно непредсказуема, потому что она – дитя противоположностей, рода Маунтмейнов и клуба «Диоген». И как я ни старалась, ничего не помогало. Какие бы бедствия она ни принесла, мы все виноваты в этом.

Жени велела остановить такси за несколько улиц от Пирамиды.

Когда оно отъехало, дорога опустела. День окончательно угас. Вечер был ясный, но дымка оранжевого натриевого уличного освещения не подпускала к себе звездный свет.

– Одна из причин, почему вы нравитесь мне, Сал, это то, что вы мне верите. За многие годы почти никто не верил. И не только сначала. Но вы достаточно часто ступали во тьму, чтобы узнать правду, когда слышите ее.

Они посмотрели на Пирамиду.

– Камень Семи Звезд – это орудие для уничтожения империй, – сказала Жени, – Он положил конец правлению фараона. Деклан Маунтмейн хотел использовать его против Британии. Беннет Маунтмейн думал, что сможет выиграть войну для Гитлера. Эдвин Уинтроп обратил его против Германии и Японии. Его можно было бы использовать против этой Пирамиды.

Салли представилась империя Лича в руинах.

– Но за это надо платить. Мир все еще переживает последствия того, каким способом Эдвин и клуб «Диоген» окончили последнюю войну. Я полагаю, Лич – одно из таких последствий. Если бы времена не были столь хаотичными, он не смог бы угнездиться и разрастись подобно раковой опухоли.

– Лич считает Мимси угрозой?

Она не могла поверить в это. Но звучало логично.

– Сумасшедшая женщина из рода безумцев? Вооруженная куском сомнительного кристалла? Вы хотя бы имеете представление, кто такой Дерек Лич? Насколько он вне человеческих критериев?

– Почему вы, Салли? Почему он выбрал вас?

– Он сказал, что я святая.

Жени развела руками.

– Я не святая. Я мать-одиночка. Мне почти сорок. Мою жизнь и работу бросает из кризиса в кризис.

–  Дваждывы останавливали его, Сал. Спасли людей от него.

– В конце концов, это ничего не значило. У него были другие планы.

– Никто больше никогда не останавливал его. Ни разу.

Салли поняла, о чем говорит Женевьева.

– Значит, я единственное существо, которое, как он может считать, способно встать между ним и Мимси.

– Не только Мимси.

Вокруг была ночь. Жени сняла свои темные очки. Глаза ее были живые и древние, красные точки горели в их глубине.

Ночь они провели возле Пирамиды. Ничего не случилось. Ее инстинктивная вера в тайное знание Жени начинала давать трещину. Было бы куда удобнее, если бы Мимси объявилась в вестибюле Дерека Лича, размахивая Камнем Семи Звезд, словно фазером из «Звездного пути».

На востоке зажегся красный свет, и Салли вызвала по телефону такси-малолитражку. Она не считала, что ночь прошла даром.

Они с Жени – Женевьевой – разговаривали.

Не раскрывая, кто она такая, Жени рассказала о многом. Она заполнила, несомненно из собственного опыта, множество пробелов. Если Нил когда-нибудь напишет свою книгу, она будет ее основным источником. Но она не была ужасной, как Лич. Она была доказательством того, что можно жить среди потустороннего и не дать ему поглотить себя. Она была настоящей личностью.

Жени совершала ошибки. Она говорила то, что думала, не фильтруя это мысленно, и все представало в виде ключей к разгадке кроссворда, со скрытыми убийственными оговорками.

В такси Жени занервничала.

– Прошу прощения, – сказала она. – Я повела вас по ложному пути. Что-то произошло прошлой ночью. И мы пропустили это. Моя вина. Я думала, что «Семь Звезд» обратятся против Лича. Может, они и хотят этого, но еще не теперь. Возможно, в этом плане слишком много от Мимси…

Дребезжание мобильника вырвало Салли из полудремы. Такси застряло в утреннем наплыве машин, едущих в Докленде.

Это был Нил.

– Приходила полиция, – сказал он. – Это связано с твоей клиенткой. Она убита, Салли.

Потрясенная, она разом проснулась.

– Морин?

– Да. Ты должна будешь явиться к ним и дать показания. Полиция знает, что ты работала на нее.

Внутренне холодея, она задала вопрос:

– Это Мимси?

– Она была убита не молотком. Из того, о чем они обмолвились, я не думаю, чтобы это вообще было убийство. У нее была аллергия на укусы насекомых.

Салли отключилась и попросила водителя ехать на Уимпоул-стрит. Она рассказала Жени, что произошло.

– Закусана насмерть? – задумчиво произнесла Жени.

У двери стоял полисмен, но Салли проникла в дом, сославшись на то, что ее просили дать показания. Жени взглянула на мужчину поверх своих солнечных очков и без звука была допущена внутрь.

– Ловко.

– Не поверю, чтобы вас нужно было этому учить.

Передняя изменилась. Все пурпурные художества исчезли, и появился толстый хрусткий ковер. Салли поняла, что стоит на слое раздувшихся мертвых мух. Пурпурная краска была объедена множеством крохотных ртов, вгрызавшихся в любые поверхности. Должно быть, эта туча заполнила весь дом. Занавески были съедены полностью, оконные стекла покрылись пятнами засохшей белой коросты.

– Она пытается использовать Камень, – произнесла Жени.

– Я должна видеть Морин, – сказала Салли.

– Я знаю.

Они поднялись наверх. На площадке стояли полисмены и пара судебных медиков, ошеломленные и недоумевающие. Велась фотосъемка.

Инспектор уголовной полиции распорядился ничего не сообщать прессе. Он выглядел столетним стариком и слишком устал, чтобы орать на кого бы то ни было за то, что Салли и Жени оказались в доме.

Салли объяснила, кто она такая и что покойная женщина наняла ее для поисков пропавшей дочери. Она признала, что не сумела этого сделать.

– Если она исчезла таким же способом, как ее мать, можете смело возвращать деньги обратно.

– Кому? – спросила она.

На самом деле она не получала аванса. Лич наверняка компенсировал бы ее затраты, но Салли не хотела брать его грязные деньги.

– Это не аллергическая реакция, – сказала Жени. – Мухи не жалят.

– Нет, – согласился инспектор. – Они кусают.

Салли заглянула в комнату Мимси. Морин Маунтмейн лежала на кровати. Ее можно было узнать лишь по ее необычным волосам, белым с красной прядью. Ее лишенные плоти кости покоились на толще дохлых мух.

– Началось, – сказала Жени.

Она пыталась позвонить Нилу, но не смогла пробиться сквозь короткие гудки. Жени в такси молчала, после долгой ночи и ужасов на Уимпоул-стрит она выглядела куда старше. Было сделано притянутое за уши предположение, что причиной всего стало невиданное потепление, из-за которого мухи рано вылупляются и бесятся.

Салли пыталась не переживать. Возвращать Мимси было некуда. Ее дело закончено. Жени высадила ее на Мазвел-Хилл.

– Не переживайте, Сал. На это потребуются годы. Прошу прощения, что покидаю вас, но вы можете продолжать свою обычную жизнь. Это касается тех из нас, кто живет вне человеческого времени, Лича, и меня, и «Семи Звезд». Передавайте привет вашему сыну. Я бы хотела когда-нибудь с ним встретиться.

Салли смотрела вслед такси. Она гадала, куда направлялась Жени. Та говорила что-то насчет того, что надо укрыться от солнца. И чего-нибудь выпить.

Если она и должна была подвести кого-нибудь, то рада, что это оказался Лич, – теперь она думала, что он хотел, чтобы она каким-то образом остановила Мимси, – хотя Салли и была теперь вывернута наизнанку и опустошена из-за Морин.

Она поднялась по ступеням.

Дозвониться она не могла потому, что Нил подключил модем, выискивая материалы насчет четвертой казни египетской. Он счел, что это пригодится для расследования.

– Никакого расследования нет, дорогой, – сказала она. – Нет клиента.

Подошел Джером в маленькой, не по росту, пижаме.

– Кто была эта красивая тетя? – спросил он.

– Ты что, выглядывал из окна?

Ее сын не ответил ей.

– Ладно, – сказала она, – сдаюсь. Так что же было четвертой казнью египетской?

– Ты должна бы знать, – ответил Нил. – Про это было в «Ужасном докторе Файбсе». Мухи.

– Вы не останетесь внакладе, – сказал Лич. – Я уже распорядился о выплате. Если угодно, можете переадресовать деньга обществу «Шелтер».

– Я не заслужила оплату. Я ничего не сделала. Ничего не узнала. Мимси по-прежнему нет. И Камня Семи Звезд тоже.

Трубка холодила ей руку.

– Значит, что-товы все-таки узнали.

Голос Лича звучал как-то иначе. Устало? Может, причина в качестве связи?

– Немного. Ничего существенного.

– Я надеялся, что вы сумеете повлиять на Мимси собственным примером. Теперь я понимаю, что это было слишком претенциозно с моей стороны.

Хотел ли он выставить Салли Роудс, вооруженную мечом справедливости, против Мимси Маунтмейн с ее магическим камнем в надежде, что они уничтожат друг друга?

– Она может причинить вам вред, Дерек? – спросила она.

– Разговор окончен. До свидания, Салли.

Она слушала гудки на отключенной линии. Теперь оставался вопрос, как существовать с обретенным страхом, как пережить эти гибельные годы. У Дерека Лича была империя, а у нее – сдвинутый на компьютерах ребенок и бойфренд, который так никогда и не повзрослеет. По крайней мере, она знала, что больше подходит для того, чтобы выжить.

Джей Рассел
Человек, который застрелил человека, который снимал «Человека, который застрелил Либерти Вэлэнса» [96]96
  «Человек, который застрелил Либерти Вэлэнса» – фильм с участием Джона Уэйна.


[Закрыть]

Марти Бернс

Марти Бернс родился в 1955 году. В детстве он играл малолетнего надоеду Сэнди Солта в одном из давным-давно забытых телеситкомов середины 1960-х годов производства Мэнни Стайлса «Соль и перец». Марти достиг дурной славы, благодаря постоянно повторяемой и надоевшей всем прибаутке: «Не много ли перца?» Быстро вспыхнувшая звезда Бернса превратила его в главного идола-сердцееда тинейджеров, а потом потухла в жалких театральных постановках для взрослых. Затем он сделал аналогичную карьеру в низкобюджетных фильмах.

Считается, что он оставил шоу-бизнес и около двух десятков лет проработал низкооплачиваемым частным детективом в Лос-Анджелесе. Неожиданно для всех Бернс появился в телевизионном сериале «Светло горящий» [97]97
  «Светло горящий» – роман Дж. Стейнбека.


[Закрыть](Burning Bright), что повлекло за собой его участие в из ряда вон выходящем скандале Jack Rippen/Celestial Dogs. Но актерское мастерство Марти со временем не улучшилось.

Впервые Мартин Бернс появился в дебютном романе Джея Рассела «Небесные собаки» (Celestial Dogs, 1996), в котором голливудские магнаты и древние японские демоны бьются за души людей. Далее, в сиквеле «Светло горящего», внезапно появившись в качестве героя, Марти отправляется в Британию, где оказывается вовлеченным в обладающую магической силой неофашистскую секту. Выдержки из этого романа появились в сувенирном издании «Мировая фантастика. Таинственный город: Странные истории Лондона» (World Fantasy Convention souvenir book 1997, Secret City: Strange Tales of London). Другие публикации Марти Бернса: «Мучения Салливана» (Sullivan's Travails) и «Что еще случилось с Бэби Джун?» (What Ever Happened to Baby June?) вышли последовательно в альманахах «Темные ужасы» (Dark Terror 4, 1998) и в «Серебристой Луне» (White of the Moon, 1999).

Это началось с дружеской игры на раздевание в вайджа, [98]98
  Вайджа —настольная игра; доска с алфавитом, на ней вращающаяся стрелка, которая указывает на буквы и расшифровывает послания из потустороннего мира.


[Закрыть]а закончилось тяжелой черепно-мозговой травмой, почти разбитым сердцем и платьем из розовой тафты, в котором был похоронен Джон Уэйн. [99]99
  Джон Уэйн 1907–1979 – голливудский актер, «король» вестерна. Воплощение мужественности и благородства.


[Закрыть]Но я забегаю вперед.

Когда ты на съемках, у тебя тонны времени просто девать некуда. Съемки фильма – скучный процесс, я знаю, все так говорят, но, если ты актер, это истинная правда: большую часть дня ты шатаешься по площадке в ожидании.(Естественно, найдутся те, кто скажет, что, даже когда камеры работают, я выгляжу так, будто жду, когда меня начнут снимать.) Так что тебе надо найти, чем заполнить день. Команда с кормежкой может помочь, но провалиться мне на месте, если компания не настаивает на пункте о лишнем весе в контракте каждого актера. Я предполагаю, именно это происходит, когда являешься на переговоры с сиксером. [100]100
  Сиксер – кусок хлеба весом 6 унций.


[Закрыть]

Мы работали на третьем эпизоде второго сезона «Светло горящего»: что-то там о потерянном ребенке, о смертельном вирусе, о симпатичной девушке… там всегдаесть симпатичная девушка. Когда-то я пытался понять логику сюжета шоу, но в результате у меня только живот разболелся. Теперь по совету продюсера я просто читаю свою роль и кладу деньги в банк. Большую часть съемочного дня занимали эпизоды с хитрыми трюками, для которых требовался мой дублер. Я должен был болтаться поблизости просто на всякий случай.У Доджера был выходной, моя игровая приставка сдохла, и я не представлял, чем заняться, пока Карлберт, наш редактор, не указал мне на нашу новенькую помощницу костюмера.

– Она может раздеть меня на любой вечеринке. – Карлберт буквально пускал слюну.

Карлберт – свинья (хотя он не может нести за это всю ответственность: о чем думали его родители, когда давали ему такое имя?), но в этот раз у него была причина пускать слюни. Хотя мои развратные деньки остались далеко позади, я наверняка мог бы вынести шквал из прошлого ради этой женщины. Это были сто двадцать восхитительных фунтов безупречных пропорций, щедро награжденные женственностью во всех нужных местах. Не говоря уж об убийственном прикусе Джин Тирни. [101]101
  Джин Тирни – звезда американского кино 1940–1950-х гт. Одна из самых красивых актрис Голливуда.


[Закрыть]

Бобби – так ее звали, к счастью или к несчастью, была настолько же свободна, насколько привлекательна. Именно этими качествами и надо обладать, когда соглашаешься поиграть в вайджа на раздевание со мной и с Карлбертом, который, с одной стороны, лысый, а с другой – толстый. Можно признать, что правила стрип-вайджа несколько специфичны, но суть самой игры заключается в том, чтобы задавать вопросы другой стороне,которая генерирует позитивные ответы. Стоит спровоцировать плохую карму, и ты лишаешься одного предмета одежды. Принимая во внимание свой обширный опыт в устраивании событий, которые приводят к веселой ночке (вдобавок наша с Карлбертом бессовестная готовность жульничать), я рассчитывал, что сладкий леденец Бобби приплывет к нам в руки скорее, чем мы успеем сказать «мадам Блаватская». [102]102
  Мадам Блаватская – известная оккультистка.


[Закрыть]

Меньше чем через час я все еще был при трусах и носках, а Карлберт в очень серой паре подштанников. Бобби лишилась одной сережки, но приобрела самодовольный вид. Довольно о моих талантах устраивать дела. Я старался не смотреть в сторону Карлберта. Мало того что у него было это имя, так он вдобавок был волосатее Робина Уильямса. Пришла его очередь задавать вопрос, он было призадумался, но потом физиономия его озарилась.

– Джон Уэйн был гомиком? – спросил он потусторонний мир.

Я убрал палец с доски.

– Что это еще за дурацкий вопрос? – возмутился я.

– Это чертовски хороший вопрос. И тот, ответ на который будет «да», если ты не возражаешь.

– Джон Уэйн не был… он не был голубым, – сказал я.

– Потому что он ни разу на тебя не запал?

– Нет! Я хочу сказать, я его никогда не встречал. Но мы говорим о самом Дюке. [103]103
  Дюк – одно из прозвищ Джона Уэйна.


[Закрыть]

Я не фанатею от голливудских легенд – если кто-то и знает, что это за странный город, так это я, – но Джон Уэйн, ради всего святого!

– Джеймс Дин [104]104
  Джеймс Дин (1931–1955) – американский актер и гонщик, обладавший гомосексуальной харизмой.


[Закрыть]был педиком, – сказала Бобби.

– Джеймс Дин играл с Сэлом Минео, [105]105
  Сэл Минео (Сальваторе Минео, 1939–1976) – американский актер.


[Закрыть]прости господи. Джон Уэйн работал с Джоном Фордом. [106]106
  Джон Форд (1894–1973) – известный голливудский режиссер, крупнейший мастер киновестерна.


[Закрыть]А уж Джон Форд – всем мужчинам мужчина. – Мои партнеры как-то странно на меня посмотрели. – Стоп, вы не так меня поняли.

– Джон Уэйн, – сказал Карлберт, – похоронен в платье.

– Ты прочитал об этом в Интернете или еще где-то?

– Это правда.

– Нет, не правда.

– Хочешь пари? – Карлберт указал на доску вайджа. – Давай спросим.

– Нет, нет, нет. Не пойдет.

У Карлберта были большие толстые пальцы; одно дело объединиться с Карлбертом с целью обнажить Бобби, но я не был готов к реслингу на пальцах над доской с деньгами на кону.

Карлберт немного подумал.

– Хорошо, – сказал он и сам себе кивнул. – Есть другой способ. Если у тебя хватит денег и духу.

Бобби внимательно на меня посмотрела, в глазах ее было «то ли он – то ли не он», и надулась настолько сексуально, насколько позволяли ее сладкие губки.

Что было делать парню?

Тот парень жил по соседству с Голливудом – извините, мы так в Эл-Эй [107]107
  Эл-Эй (LA) – Лос-Анджелес.


[Закрыть]выражаемся, – прямо за углом через три стрип-бара (будем считать, что их только три). Для моей белой, как лилия, задницы жутковато было находиться в позднее время так близко к «Маленькому Эль Сальвадору». Да и Бобби, которая, когда выяснилось, что съемки свернули на день, настояла на том, чтобы мы взяли ее с собой, нервничала достаточно для того, чтобы позволить мне взять ее шелковистую ручку в свою.

Карлберт постучал в дверь многоквартирного дома. Я обозрел газон перед крыльцом, он был усеян использованными шприцами. На один меньше, чем количество разбросанных там же использованных презервативов. Эл-Эй. Дзен-сад.

– Так чем именно занимается этот твой парень? – спросил я.

– Он – медиум, – сказал Карлберт.

– Смешно.

– Да, и еще карикатурист.

– Медиум-карикатурист?

– Ага, но, насколько мне известно, эти две карьеры не пересекаются. Дело в том, что он еще и коллекционер.

Карлберт не дал мне задать следующий вопрос и постучал снова, а потом так сильно пнул дверь ногой, что она чуть в щепки не разлетелась. Внутри дома послышались шаги.

– Говори о чем угодно, – быстро шепнул Карлберт, – но ни слова о его весе.

– О его весе? – переспросил я.

Дверь открылась. Дверной проем заполнил собой громадный черный мужик в кожаных брюках и с кольцами в сосках. Я говорю так, потому что он был обнажен по пояс. У него было брюхо, как «мешок медиума», [108]108
  «Мешок медиума» (Psychic Bag, Oversized Sac, bean bag chair) – огромное обтянутое материей кресло, заполненное пенопластовыми шариками или шариками для жонглирования.


[Закрыть]и глаза, как щели для монет. А еще на нем была наплечная кобура с очень большим пистолетом.

– Кей Би, – буркнул он. – Чего тебе?

– Здорово, Монтсеррат. Я привел парочку неверующих на урок истории. Мы бы хотели получить представление о твоем личном бренде истины.

Монтсеррат – с его объемом он мог бы быть островом – одарил меня одним ленивым взглядом, но его узкие глазки расширились при виде Бобби в обтягивающей маечке. Он даже облизнулся. А кто бы не облизнулся?

– Ладно, – сказал он, так и не убрав язык. – Заходите.

В крохотной квартирке вонь стояла до небес. Над заплесневелыми остатками пиццы полчища невиданных ночных насекомых бились с чешуйницей. К счастью, от этой мерзкой картины отвлекала армия фотографий, рядами заполнившая длинную стену от потолка до пола. По-видимому, это и была коллекция Монтсеррата. Это было жесткое порно – я даже не знаю, кто за пределами «Цирка Солнца» [109]109
  «Цирк Солнца» – знаменитый канадский цирк.


[Закрыть] мог бы такое исполнить, – но самое занятное – на каждом чертовом снимке красовались знаменитости. Кино– и телезвезды прошлого и настоящего, политики, бейсболисты, примадонны американского театра, Флиппер…

Бобби ахнула. Я ахнул еще громче.

– Вы что, девственники? – хмыкнул Монтсеррат.

Карлберт кивнул. Возможно, я должен был оскорбиться, но я был слишком поражен.

Монтсеррату, кажется, было неохота отрывать глаз от Бобби, но Карлберт взял его за руку и увел в дальний конец комнаты. Говорили они шепотом.

Бобби показала на снимок высоко на стене.

– Это… Ричард Никсон? – взвизгнула она.

Я вытаращил глаза и кивнул:

– Ловкач, однако.

– Бедная миссис Никсон, – сказала Бобби.

– Бедный Чекерс! [110]110
  Чекерс – одна из самых известных собак в политической истории, принадлежала Р. М. Никсону. Отвергая обвинения в том, что он принимал деньги из секретного фонда, Никсон настаивал, что единственный дар, который он принял, – Чекерс, подарок от поклонника из Техаса.


[Закрыть]– усмехнулся я.

– Эй, – позвал Карлберт.

Я прошел через комнату. Бобби осталась стоять как приклеенная и пожирала глазами стену. Пусть себе стоит. Монтсеррат испарился.

– Давай деньги, – сказал Карлберт и протянул руку.

Мы поспорили на пять сотен баксов. Карлберт уже успел тормознуть меня у банкомата и заставил снять наличку.

– Ты еще не выиграл.

– Просто дай их мне, – настойчиво сказал Карлберт.

Я почувствовал, что эта комната – не место для споров.

Монтсеррат появился как раз в тот момент, когда я сунул в ладонь Карлберта свернутые в трубочку деньги. В своих могучих руках он держал большой фотоальбом. С неожиданной для него нежностью Монтсеррат открыл альбом и пролистал ламинированные страницы. Найдя искомое, он перевернул альбом и поднял его перед нашими глазами.

Это была глянцевая фотография Джона Уэйна, форматом 8x10. На снимке ему было лет шестьдесят пять – святыня с лицом, побитым временем, как старый ковбойский сапог.

Джон Уэйн: стоит в дверях салуна… кадр из фильма, без сомнений.

Джон Уэйн: герой, икона Америки.

Джон Уэйн: стоит в… в платье из розовой тафты.

Сукин сын, с его ногами и – в платье!

– Это фальшивка, цифровая подделка, – сказал я. – Ты это сделал в фотошопе или еще как-нибудь.

Монтсеррат молча покачал головой.

– Тогда где ты ее взял?

Монтсеррат так же молча смотрел на меня.

– Это все надувательство, – сказал я, показывая на стену. – Такую фигню делали сто лет назад, они старые, как Тигуанские библии. [111]111
  Тигуанские библии – дешевые порнокомиксы 10 х 15 см, 6–8 листов на дешевой бумаге, были популярны во времена Великой депрессии.


[Закрыть]Ты их сам сфабриковал. Качество хорошее, признаю, но это все надувательство. – Я повернулся к Карлберту. – Отдавай мои деньги.

У Карлберта глаза расширились, он затряс головой.

– В чем дело? – сказал я. – Не тормози. Игра окончена. Давай их сюда.

– Они настоящие, – просипел Монтсеррат. Он был не столько зол, сколько оскорблен.

– Почему ты так уверен?

– Потому что получил их из первых рук. От того, кто фотографировал и снимал кино.

– Что? – переспросил я. – Какое кино? О чем ты?

– Хлыщ с камерой дал их мне. Хлыщ, который снимал «Человека, который застрелил Либерти Вэлэнса».Слышал о таком?

– Эй, да я в покер играл с Вуди Стродом, [112]112
  Вуди Строд – атлет и звезда футбола, достигший еще большей славы как первый афроамериканский киноактер.


[Закрыть]как тебе такое? Откуда тебе знать, что этот парень сделал эти снимки, что они настоящие? Как ты можешь вообще это знать?

– Потому что я его застрелил.

Наступила полная тишина. Можно было услышать, как падает нафталиновый шарик.

– Извини?

– Парень с камерой вляпался в дерьмо несколько лет назад. Любил играть в покер, не любил платить. Ну, и мне надо было его маленько припугнуть. Тогда это была моя работа. Он дал мне это, так что я больше его не трогал. Это была очень напряженная ситуация.

Отставной выбивальщик долгов, он же – медиум и карикатурист. Отличный гоголь-моголь, пора сваливать из Эл-Эя.

Я глянул через плечо на Бобби. Она шагнула ближе к стене, чтобы разглядеть фото с… Деси Арназом и Уильямом Фроли! [113]113
  Деси Арназ и Уильям Фроли – голливудские актеры, исполняющие главные роли в семейном музыкально-комедийном сериале «Я люблю Люси» (1951–1957).


[Закрыть]Не осталось ничего святого? Но если посмотреть на нас троих с разинутыми ртами. Я взглянул на Карлберта, который красноречиво давал мне понять, что мне уже давно пора заткнуться. Я повернулся к Монтсеррату, тот опять пялился на сиськи Бобби и облизывал свои толстые губищи.

– Три банкноты, так, Монтсеррат? – спросил Карлберт.

Монтсеррат кивнул. Карлберт передал ему деньги, большой человек аккуратно вытащил фото из альбома и передал его Карлберту.

– Я уже давно хотел заполучить этого молодчика, – сказал мне Карлберт. – Начал составлять свою маленькую коллекцию. Большое тебе спасибо.

Я только кивнул в ответ.

Карлберт направился к выходу, но я должен был еще раз повернуться.

– Слушай, а меня там нет? – спросил я, указывая на альбом.

Монтсеррат пожал своими могучими плечами и хмыкнул.

– Запросов не было, – сказал он.

Я не мог понять – льстит мне это или оскорбляет.

Мы шли по тропинке от дома к тротуару, когда Бобби полезла в карман и вытащила оттуда небольшой снимок.

– Что это? – спросил я, тупо улыбаясь.

– Я сняла это со стенки, – шепнула она. – Пока вы там разговаривали.

Карлберт затормозил и резко повернулся к Бобби.

– Что? Что ты сделала?

– Я… я должна это иметь. Я хочу сказать, это же один из «битлов».

У меня даже волосы не успели встать дыбом, как я услышал рев у себя за спиной. Все еще голый по пояс, с болтающимися на груди кольцами, стремительно увеличиваясь в размерах, на нас надвигался Монтсеррат. В руке у него был пистолет. Карлберт начал изрыгать проклятия, но его слова заглушили выстрелы.

Первая пуля задела его левое ухо. Я даже увидел отлетающую с фонтанчиком крови мочку. Карлберта развернуло вокруг оси, и таким образом вторая пуля угодила ему в затылок. Это было время Абрахама Запрудера. [114]114
  Абрахам Запрудер – свидетель, снявший самый известный любительский фильм – убийство Дж. Ф. Кеннеди – на восьмимиллиметровую камеру.


[Закрыть]