Текст книги "По светлому следу (сб.)"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)

Повернувшись к Сугробовой, Орест Викентьевич поинтересовался:

– Помните ли вы это нашествие гусениц, Галина Сергеевна?

– Откуда мне помнить? – ответила девушка. – Меня ведь и на свете тогда не было, но о бедствии этом я, конечно, слышала.

– Да-с, – удовлетворившись этой справкой, продолжал Шмелев, – страшное было время. За короткий срок вся территория заволжских полей и лугов превратилась в мертвое черное пространство, на котором не осталось не только хлебов, но даже полыни. Чтобы вы имели наглядное представление об этом кошмаре, скажу вам, что гусеницы ползли по земле слоем более чем в десять сантиметров. Когда они переваливали через полотно железной дороги Астрахань – Саратов, поезда прекращали движение, так как паровозные колеса буксовали в массе раздавленных насекомых…

– Ну, хватит вам, Орест Викентьевич! – недовольно поморщилась Галина. – То, что было возможно в царской России, немыслимо в Советском Союзе. Надеюсь, вы понимаете это?

Но Шмелев, будто не расслышав замечания Галины, продолжал мрачным голосом:

– И вы не подумайте, что с ними не пытались бороться. Гусениц опрыскивали ядами, выжигали огнем, заливали водой, но все было напрасно…

Он рассказал еще несколько страшных историй, но Сугробова не слушала его. Она с тревогой всматривалась в окраску степи. До того места, где несколько часов назад Галина с Крыловым обнаружили полегшие травы, было теперь недалеко. Но когда машина пересекла полотно железной дороги и перевалила за небольшую возвышенность, поросшую раскидистым кустарником селитрянки, оказалось, что увядшая растительность была теперь метров на триста ближе к колхозу “Победа”, чем в первый раз.

Галина резко затормозила машину.

– За наше отсутствие, – сказала она взволнованно, – вредители отняли у нас еще один большой участок степи. Отсюда недалеко теперь и до бахчей колхоза “Победа”.

Орест Викентьевич не спеша стал выбираться из машины, приказав своим помощникам приготовить инсектисиды – вещества, убивающие насекомых.

– Займитесь опрыскиванием, Орест Викентьевич, – обратилась к Шмелеву Галина, – а я съезжу в колхоз “Победа” и скоро вернусь.

Минут через десять, обогнув посадки джузгуна, защищавшие постройки колхоза от еще совсем недавно надвигавшихся на них песков, машина выехала на главную улицу села.

Навстречу шел знакомый Галине колхозник Терентий Ефремович Хлебников, которого все село звало запросто дедом Терентием. Он прославился на всю область своими необычайными арбузами и дынями, которые показывал каждый год на областных и районных сельскохозяйственных выставках.

– Здравствуйте, Галина Сергеевна! – радостно воскликнул Терентий Ефремович. – Вот хорошо-то, что приехали! Беда на нас свалилась. Диковинные паразиты в степи появились. Племянник мой, старший сержант Иван Алешин, первым их обнаружил. Зоркий, хозяйственный глаз у парня. Непременно хочу вас с ним познакомить.

– Да мы уже знакомы, – улыбнулась Галина. – Неожиданно встретилась с ним сегодня.

– Постойте, – оживленно перебил ее Терентий Ефремович, – так это вы были?

– Я, Терентий Ефремович. Подсаживайтесь-ка в машину да показывайте дорогу к председателю колхоза.

Председателя, пожилого мужчину в гимнастерке, и местного агронома нашли они в хате-лаборатории.

– Очень кстати вы к нам пожаловали! – приветливо встретил Галину председатель. – А мы как раз прикидываем, как защитить наши поля от вредителей. Черт знает, что за козявки такие появились. Главное, размножаются уж очень быстро.

– Мы отослали три пробирки с вредителями в областную лабораторию, – заметил колхозный агроном. – Просили помощи. Сами же решили пока окопать бахчи глубокими рвами и заполнить их водой. А вы с чем к нам, товарищ Сугробова?

– Ореста Викентьевича привезла, – ответила Галина. – Химические опрыскиватели пробуем применить.

– У нас тоже кое-какие яды имеются, – сказал агроном, – и мы уже пробовали их на этих насекомых, но никакого эффекта.

– Поедемте, посмотрим, что там у Ореста Викентьевича получается, – предложила Галина.

– Может быть, и меня прихватите? – попросился Терентий Ефремович.

– Да уж без тебя никак не обойдешься, – пошутил председатель, подсаживая старика в машину.

Когда все уселись, Галина выехала в степь и остановилась у холма, с которого хорошо была видна значительная часть участка пораженной степи, на котором работали помощники Шмелева. Они опрыскивали здоровую траву на границе с пораженными участками.

– Орест Викентьевич! – окликнула энтомолога Галина. – Какие у вас успехи?

Шмелев, рассматривавший что-то на стебельках травы, спрятал лупу в карман и торопливо направился к Сугробовой. По мрачному выражению его лица Галина догадалась, что дела у него неважные.

– Удивительно стойкие паразиты, – каким-то безнадежным голосом произнес Шмелев, поздоровавшись с председателем колхоза, агрономом и Терентием Ефремовичем. – Окончательные выводы, впрочем, делать рано.

Оставив Ореста Викентьевича продолжать начатую работу, Галина с председателем колхоза и агрономом решили объехать весь участок, пораженный вредителями. Терентий Ефремович, оставшийся с энтомологом, предложил Шмелеву свои услуги.

Когда Галина вернулась, Орест Викентьевич встретил ее все с тем же безнадежным видом.

– Мы перепробовали все средства, имевшиеся в нашем распоряжении, – доложил он. – Ни табачный экстракт, ни карболово-мыльная и керосиново-мыльная эмульсии на них не действуют. Положительно не знаю, что еще придумать…

Орест Викентьевич беспомощно развел руками и весь как-то съежился.

– А вы зря сокрушаетесь так, – заметил Терентий

Ефремович. – Если помните, то ведь и черепашка в 1939 году вела себя не лучше.

– Черепашка? – переспросил Орест Викентьевич и оживился вдруг. – Еурегистер интегрисепс! Как же, очень хорошо помню. Подлинное нашествие было этой черепашки.

– Так вот, – продолжал Терентий Ефремович, – травили мы этого самого еурегистера интегрисепса, а попросту говоря – клопа-черепашку, и бензином, и хлором, и никотин-сульфатом, и карболкой, а он, как говорится, и в ус не дул. Некоторые, конечно, приуныли: нет, мол, на него погибели. Однако справились мы с ним, как вы, наверное, помните. Нашли против него козявку с мудреным названием – теленомус. Оказалось это маленькое насекомое естественным врагом клопа-черепашки. Да еще, помнится, курочки наши колхозные крепко нам помогли, не одну тонну этой вредной дряни склевали.

– Спасибо, дедушка, за ободряющие слова, – кисло улыбнулся Орест Викентьевич, – хотя я пока ничего не могу придумать, чем бы этих паразитов прикончить.

– Не вы один над этим голову ломаете, – заметил Терентий Ефремович. – Многие теперь этим делом займутся. Быть того не может, чтобы кто-нибудь не додумался.

Тревожная ночь

Ночью разбушевался ветер. По определению Крылова, был он юго-восточного румба, силою в восемь баллов. Галина не спала всю ночь, два раза говорила по телефону с областью и Михаилом Александровичем Птицыным. Он обещал на следующий день вернуться.

Крылов тоже был взволнован всем происшедшим и не ложился спать, чувствуя себя как на боевом посту.

Несколько раз заходил он к Галине, которая совещалась с сотрудниками опорного пункта о мерах борьбы с вредителями. Будучи ближайшей помощницей Птицына, Сугробова хорошо понимала ответственность, которая ложилась на нее в связи с создавшейся обстановкой.

В тот же вечер собрала Галина комсомольскую организацию, в которой была комсоргом, и предложила организовать тщательное наблюдение за степью вокруг опорного пункта, чтобы не прозевать появление вредителей. Предложение было принято единогласно, и Сугробова обстоятельно объяснила девушкам, обслуживающим лесное и полевое хозяйство опорного пункта, по каким признакам можно распознать приближение врага.

Затем состоялось совещание научных работников опорного пункта, на которое были приглашены не только энтомолог, агроном, геоботаник и почвовед, но также все десятники и бригадиры.

Когда Крылов в первом часу ночи зашел к Галине, она сидела за столом у широкого окна, за которым грозно шумели деревья и судорожно метались тяжелые ветви яблонь. Совещание только что кончилось, и в комнате, кроме Галины и Шмелева, никого уже не было.

– Ну как, – спросила Галина, когда вошел Крылов, – не спадает ветер?

– Нет, – угрюмо ответил Василий, усаживаясь в угол кожаного дивана, – не спадает. Боюсь даже, что усилится к утру.

В комнате было душно. Ветер, проникавший в щели окон, не приносил облегчения. Казалось даже, что был он теплее комнатного воздуха. Орест Викентьевич, прохаживаясь из угла в угол, то и дело вытирал платком потный лоб. Лишь на короткое время он останавливался, тяжело переводил дух и, ни к кому не обращаясь, уже в который раз произносил со вздохом:

– Вот какой сюрпризец подсунула нам природа!..

– А мне хотелось бы все-таки знать, – спросила вдруг Галина, – откуда могли появиться у нас эти насекомые? Как вы думаете, Орест Викентьевич?

Изнывая от духоты, Шмелев походил по комнате, прислушался к завыванию ветра и нерешительно произнес:

– А почему бы не предположить, что занесены они к нам из глубин среднеазиатских пустынь? Как вы на это смотрите с вашей метеорологической точки зрения, молодой человек? – спросил Орест Викентьевич, останавливаясь перед Крыловым и нервно почесывая бородку.

– Я только что просматривал синоптические карты за последние два месяца, – ответил метеоролог. – За это время несколько раз дули здесь сильные ветры юго-восточного и восточного направления, а в прошлом месяце был настоящий ураган. Он мог, конечно, занести частицы пыли или растительности с большого расстояния, а с ними, возможно, и этих необычайных насекомых.

– Сот видите! – словно обрадовался Орест Викентьевич, обращаясь к Галине. – Другого объяснения у нас пока нет. – И он продолжал развивать свою мысль, теребя шнурок старомодного пенсне: – Такие насекомые могли существовать и не очень далеко от нас, в одной из ближайших пустынь. Там, однако, для них были, очевидно, слишком суровые условия, и паразиты влачили жалкое существование. А тут вдруг к их услугам оказалась обильная пища, вот они и стали необычайно быстро размножаться. Как вы на это смотрите, Галина Сергеевна?

Сугробова делала какие-то заметки в своей записной книжке.

– Откуда бы они ни появились, Орест Викентьевич, – сказала она, не отвечая прямо на вопрос, – для меня совершенно несомненно, что это еще одно испытание устойчивости преобразования местной природы.

Галина встала из-за стола и пересела на диван к Крылову.

– Когда я разговаривала с Михаилом Александровичем, – продолжала она, помолчав немного, – он сообщил мне, что доложил на пленуме обкома о полной возможности вести на всех участках нашей степи сельское хозяйство.

– А тут вдруг форменный рецидив пустыни! – воскликнул Орест Викентьевич и как-то нелепо всплеснул руками.

Слова Шмелева разозлили Галину. Она холодно спросила:

– О каком рецидиве вы говорите, Орест Викентьевич?

– Если погибнут травы, что же будет сдерживать пески? Ведь они при первом же сильном ветре снова придут в движение, соберутся в барханы, как в недавнем прошлом, двинутся в наступление на поля, реки и водоемы. Ах, если бы знал Михаил Александрович перед своим выступлением на пленуме о нагрянувшей на нас беде!..

– Напрасно вы философствуете, Орест Викентьевич, на темы, о которых не имеете ясного представления, – сухо заметила Галина, все более злясь на Шмелева. – Что же касается Михаила Александровича, то, как оказывается, он еще до выступления на пленуме знал уже о появившихся в наших степях вредителях.

– Но, позвольте, откуда же? – удивился Орест Викентьевич. – Ведь пленум был назначен на двенадцать часов дня, мы же узнали о паразитах в два часа, а позвонили в обком только в четыре.

– Вы забываете, Орест Викентьевич, – ответила Галина, – что, кроме нас с вами, есть и другие советские люди, которые не меньше нашего беспокоятся за судьбу степей. Оказывается, раньше нас сообщил в обком о странном состоянии степной травы колхозник, первым обнаруживший пораженный участок. Он совсем случайно проезжал тут по каким-то делам и, несмотря на то что очень спешил, сделал крюк в сторону, чтобы позвонить из сельсовета в город.

– Тогда выходит, что знал об этом не только Птицын, но и работники обкома? – Орест Викентьевич в недоумении поднял узкие плечи.

– Да, знали, – ответила Галина. – Однако это не помешало ни выступлению Михаила Александровича, ни принятию положительного решения по его докладу. А это значит, что мы не вправе сидеть сложа руки, а должны дать бой нашествию вредителей.

Орест Викентьевич только тяжело вздохнул и ничего не ответил, а Крылов воскликнул оживленно:

– Выходит, вы правду мне сказали, Галина Сергеевна, что едем мы на передний край фронта борьбы с природой! Досадно только, что метеорология наша пока лишь предугадывает погоду, а не организует ее…

Он поднялся с дивана и прошелся по комнате, разминая затекшие ноги, а Галина, глядя на его крупную, атлетически сложенную фигуру, невольно представила себе, как в самом деле должно быть тяжело сильному, смелому человеку только следить за приборами и по их показаниям делать выводы о силе и длительности атмосферных явлений, не имея возможности повлиять на них.

“Но ничего, – тут же решила она, – это даже хорошо, что такие люди занимаются метеорологией. Они не удовлетворятся только изучением погоды, а захотят повлиять на нее”.

Вслух она заметила:

– Пока такой сильный ветер, трудно будет предпринять что-нибудь против вредителей. Следите за погодой внимательно, Василий Иванович. Как только начнет утихать буря, немедленно дайте знать.

Крылов открыл дверь, пересиливая навалившийся на нее ветер, и скрылся в темноте ночи. Ворвавшийся в комнату воздушный поток сдул несколько бумажек со стола, рванул неплотно прибитый плакат, качнул лампочку, висевшую над столом. Причудливые тени забегали по стенам.

– Вот она, стихия-то! – задумчиво произнес Орест Викентьевич, глядя на свой птичий силуэт, мечущийся по стене.

– Вы что имеете в виду, Орест Викентьевич? – сдвинув брови, спросила Сугробова. – Нашествие насекомых или эту бурю?

Резкий порыв ветра швырнул в стекла сухие листья, потряс раму окна, засвистел, заулюлюкал, притих и снова навалился на окна, на двери, зашумел в ветвях деревьев.

Галина, не сводя строгих глаз с Шмелева, ждала ответа.

– Я вообще стихию имею в виду, Галина Сергеевна, – повторил Орест Викентьевич и зябко пожал плечами. – Вековечную природу…

– А я – то думала, что, работая столько лет рядом с Михаилом Александровичем, вы научились итти вперед наперекор всяческим стихиям. Ошиблась, значит, – холодно сказала Галина и вышла в другую комнату.

А Орест Викентьевич долго еще сидел у окна, всматривался в непроглядную тьму ночи, прислушивался к завыванию ветра и тяжело вздыхал. Неспокойно было на душе энтомолога.

Крылов действует

К утру ветер не утих, а еще более усилился. Он дул теперь с таким ожесточением, что идти против него открытым местом становилось все труднее. Только один Крылов со своей метеорологической станции ходил через открытую поляну к центральному зданию опорного пункта, не сгибаясь под напором ветра.

В девять часов утра Галина снова разговаривала с Птицыным. Михаил Александрович сообщил, что зарегистрировано еще несколько пораженных паразитами участков. Аэрофотосъемка уточнит картину, как только утихнет буря, а пока новый вид насекомых-вредителей изучается и испытывается на действие различных инсектисидов почти во всех биологических лабораториях области. На вопрос, когда он приедет, Птицын ответил, что ему приказано остаться в центре области и возглавить борьбу с вредителями.

Деревья в саду и лесных полосах шумели теперь еще громче и грознее, чем ночью. Ветер бешено наваливался на них, стремясь прорваться на простор северо-западных степей. Но он гулял лишь по вершинам деревьев, путаясь и ослабевая в массе ветвей, стволов и в зарослях кустарников.

Орест Викентьевич все утро просидел в своей комнате, наблюдая борьбу ветра с лесной преградой. Только в полдень он осторожно постучался в дверь комнаты Галины Сергеевны. Ответа не было. Он подождал и постучал громче, но и на этот раз никто не отозвался. Только после этого Орест Викентьевич решился открыть дверь: комната была пуста.

– Странно! – пробормотал энтомолог и пошел разыскивать агронома Савельева. В отсутствии Птицына и Сугробовой Савельев обычно замещал их на опорном пункте.

Агроном был в саду и с геоботаником подпирал рогатками ветви яблонь, отягощенные плодами. На вопрос, где Сугробова, он ответил, что Галина Сергеевна уехала в степь, чтобы определить, насколько разросся за ночь пораженный участок.

– В такую бурю? – поразился Орест Викентьевич. – Не понимаю, для чего так экстренно…

– Вы вообще многого не понимаете, – недовольно отозвался Савельев.

Орест Викентьевич ничего не ответил и молча пошел в противоположную сторону сада. Ветер яростно встряхивал деревья, теребил пиджак Ореста Викентьевича, бросал в лицо жесткие листья. Выбравшись на открытую поляну, в центре которой была метеорологическая станция, Шмелев постоял немного в раздумье, а когда двинулся дальше, ветер так энергично стал поддавать его в спину, что он почти побежал вперед, чтобы не потерять равновесия.

Крылов увидел его через окно метеостанции и вышел навстречу.

– Что это вы ко мне в такую погоду, Орест Викентьевич? – с тревогой спросил он. – Не случилось ли чего?

– Нет, ничего, – тяжело переводя дух, отвечал Шмелев. – Зашел я к вам так просто… Ветром занесло, знаете. Кстати, как ветер? Не хочет сдаваться?

– Не похоже что-то. Присаживайтесь, Орест Викентьевич. Вид у вас неважный сегодня.

– Нездоровится что-то, – ответил энтомолог, усаживаясь на клеенчатый диванчик. – А вы знаете, Галина-то Сергеевна в степь уехала?

– Знаю, – ответил Крылов.

Минут пять сидели молча. Орест Викентьевич тяжело вздыхал и теребил бородку. Крылов углубился в сводки.

– А вы как считаете, Василий Иванович, – нарушил молчание Орест Викентьевич, – разумно ли это?

– У нее есть там дело, – ответил Крылов и, бросив беглый взгляд на беспомощную фигуру Ореста Викентьевича, добавил: – Не сидеть же ей здесь сложа руки.

– Но ведь и вы тоже, кажется, не очень-то действуете, – покосился Шмелев на могучую фигуру метеоролога.

– Ошибаетесь, – спокойно ответит тот. – Я готовлю данные, по которым там, в степи, колхозники и ученые начнут действия против врага.

Он встал из-за стола, взглянул на барометр, сделал отметку в журнале и продолжал, не глядя на Ореста Викентьевича:

– Я сегодня особенно много думал над моей наукой и пришел к выводу, что она такая же боевая, как и все прочие советские науки. В годы войны прогнозы погоды помогали нам намечать сроки наступлений и неожиданных атак. А теперь по метеорологическим данным начинают сев, уборку полей; планируют с учетом метеорологической обстановки фронт лесопосадок, преграждая пути суховеям. Разве это не активная борьба с природой?

Шмелев ничего не ответил, вздохнул только и не стал больше задерживаться на метеостанции.

Открытие Терентия Хлебникова

Попутный ветер будто подгонял машину. Подняв воротник плаща, Галина внимательно всматривалась в извивающуюся дорогу. Степь впереди шевелилась под ударами ветра, как живая. Жесткие травы низко, стлались по земле, все так же прочно сковывая пески и не давая им подниматься на воздух. Зато лишенная травянистого покрова дорога, по которой ехала Галина, густо пылила под гигантской метлой ветра. Иногда пыль была настолько густой, что ничего нельзя было рассмотреть впереди.

Ориентироваться было нелегко, но когда Галина перевалила через полотно железной дороги, она подумала:

“Ну, теперь скоро тот холм, за которым тли уничтожили траву. Вот уж кусты селитрянки видны…”

Но живая степь кончилась раньше, чем ожидала Галина. Впереди показались вдруг сморщенные, мертвые травы, хотя до холма, о котором думала Галина, было еще довольно далеко. Девушка остановила машину и сошла на землю. Мертвая трава у подножия холма потеряла яркую тональность живой растительности. Она поблекла, потускнела. Ветер трепал ее, расчленяя по стебелькам, поднимая на воздух.

Поглощенная печальным зрелищем, Галина не сразу заметила в облаке пыли человека в брезентовом плаще с капюшоном, надвинутым на глаза.

– Галина Сергеевна! – воскликнул он, подойдя ближе. – Никак, вы на разведку противника выехали?

Галина не столько по лицу, запушенному пылью, сколько по фигуре и голосу узнала заведующего областной агробиологической лабораторией Филиппа Филипповича Сердечного.

– Так же, как и вы, Филипп Филиппович, – весело отозвалась она, обрадованная этой встречей.

Они крепко пожали друг другу руки. Галина спросила:

– Что вы думаете об этом, Филипп Филиппович?

– Странные, очень странные насекомые, – задумчиво проговорил Сердечный, стряхивая пыль с капюшона. – Ни я, ни даже знаменитый московский энтомолог Ключевский, находящийся сейчас в нашей лаборатории, не видели ничего подобного. Откуда могла появиться в наших краях такая удивительная разновидность тлей?

– А не могло их занести ураганом из пустынь Средней Азии? – высказала Галина гипотезу Ореста Викентьевича.

– Едва ли, – покачал головой Филипп Филиппович. – Я бывал и в Кара-Кумах и в Кызыл-Кумах, но не встречал и даже не слыхал ничего о таких вредителях. Профессор Ключевский – один из лучших знатоков насекомых Средней, Центральной и Восточной Азии, он побывал в пустынях Такла-Макана, Гоби, Ала-Шаня и Ордоса. А когда я показал ему этих тлей, он только руками развел. Чертовски странно все это!..

Галина, рассеянно смотревшая по сторонам, вдруг перебила его восклицанием:

– Смотрите-ка, Филипп Филиппович, кто это скачет там на лошади? – Она указала пальцем в пыльную даль.

Всматриваясь, Сердечный приставил ладонь к глазам:

– Знакомая фигура… Уж не Терентий ли Хлебников это?

– Он, он! – воскликнула Галина. – Садитесь ко мне в машину, поедем навстречу.

– Неугомонный старик! – усмехнулся Сердечный, садясь рядом с Галиной. – Надумал же джигитовать тут в такую погоду…

Терентий Ефремович, заметив машину, пришпорил лошадь и понесся галопом. По тому, как он держался в седле, видно было, что еще не совсем утратил он строевую выправку.

– Приветствую научное начальство! – крикнул Терентий Ефремович, поровнявшись с машиной и не без ловкости осаживая разгоряченного коня.

– Ого! – восхищенно воскликнул Сердечный, служивший когда-то в кавалерии. – Сразу видно, что Терентий Ефремович не случайно попал в седло. В молодости, наверно, лихим джигитом был!

– Был, был, – довольно усмехнулся старый казак, поправляя седые, запорошенные пылью усы. – В буденновской коннице проходил школу верховой езды.

– Что это вы, Терентий Ефремович, в такую бурю разъезжаете? – спросила Галина.

– По неотложной надобности, дочка, – ответил Хлебников и спрыгнул с коня наземь. – К вам ведь скачу, к Михаилу Александровичу.

Он ласково потрепал коня по холке, намотал повод на руку и, подойдя к машине вплотную, облокотился на борт.

– Открытие сделали наши колхозники, – с необычайно торжественным видом заявил Терентий Ефремович, вытаскивая из кармана кожаной куртки пробирочку, в которой, будто капельки крови, поблескивали какие-то красные пятнышки. – Вот оно, противоядие-то! Средство такое же, примерно, как теленомус против зловредной черепашки. Помните, как он в 1939 году выручил колхозные посевы на Украине?

Филипп Филиппович взял пробирочку и с интересом стал рассматривать ползавших по ее стенкам насекомых полушаровидной формы, с трехчлениковыми лапками и яркой окраской. Жесткие красные панцири их были украшены черными кружочками с белой и желтой окантовкой.

А Терентий Ефремович рассказывал, как внук его, юный натуралист, смастерил себе виварий, в котором обитала всякая мелкая живность вроде жуков, бабочек и саранчуков. Старый колхозник был прирожденным экспериментатором, и вид вивария зародил в нем мысль произвести опыт: пустить диковинных тлей в общество прочих насекомых. Сделал он это не из праздного любопытства, а в надежде подсмотреть – не найдется ли у тлей каких-нибудь естественных врагов в виварии, населенном местными насекомыми.

– Оставил я тлей на ночь в виварии, – говорил Терентий Ефремович, набивая самосадом прокуренную дочерна трубку, но не решаясь зажечь ее на ветру, – а утром гляжу – исчезла куда-то вся эта нечисть, будто растворилась. Осмотрел стенки вивария – нигде ни щелочки. Ну, дело ясное после этого – позавтракал, значит, кто-то этой дрянью. Но кто? Население тут обширное, сразу не разберешься. Бегу к агроному. “Так и так, – говорю, – Степан Тимофеевич, помоги”. Спешим к виварию. Степан Тимофеевич перебирает всех козявок по штуке, покачивает головой. А я стою и думаю: “Неужто ошибся?” Но тут Степан Тимофеевич как крикнет: “Вот она, виновница-то! Ее, – говорит, – это работа”. Ну, мы тут же повторили опыт, и все подтвердилось на наших глазах. Вот они, в пробирке сидят теперь, эти букашки, уничтожившие тлей. Какое будет ваше мнение о них, Филипп Филиппович?

С этими словами Терентий Ефремович повернулся спиной к ветру и, согнувшись в три погибели, принялся зажигать огонь.

Филипп Филиппович Сердечный энергично встряхнул пробирку, вынув из нее пробочку.

– Это местная разновидность божьей коровки, – сказал он, вытряхивая на ладонь одну из букашек. – Безобидные на вид, они являются насекомыми-хищниками из семейства жуков. Известны в сельском хозяйстве как главные истребители обычных тлей, а также червецов и листоблошек. Местная разновидность, насколько мне известно, отличается необычайной прожорливостью.

Филипп Филиппович поймал ползавшую по его ладони букашку, посадил в пробирку и закупорил ее.

– Ученые часто прибегают к помощи естественных врагов самых разнообразных вредителей, – сказал он, пряча пробирку в карман гимнастерки. – Когда в Азербайджане создавалось Мингечаурское море, ученые-маляриологи выводили в Куринском староречье малярийных комаров гамбузиями – маленькими живородящимися рыбками, пожирающими личинок малярийного комара. В специальных питомниках разводили этих гамбузий сотнями тысяч. А злейшего врага цитрусовых плантаций на западе Грузии – мучнистого червеца – ученые уничтожили специально выращенными жуками – криптолемусами. Я уже не говорю о теленомусе, которого использовали мы в борьбе с вредоносным клопом-черепашкой.

Повернувшись к Хлебникову, Сердечный протянул ему руку со словами:

– Молодцы колхозники! Хорошее средство подсказали. Пригодятся нам божьи коровки. Спасибо вам, Терентий Ефремович! Куда же вы теперь?

– Известное дело куда, – ответил Хлебников, забрасывая повод через голову коня и поправляя стремена: – в соседний колхоз. Всю область теперь мобилизовать нужно на сбор божьей коровки. В наших краях ее ведь не очень-то много.

– Ну, всю-то область, может быть, и не придется тревожить, – заметил Филипп Филиппович, придерживая коня за узду, пока Терентий Ефремович садился в седло. – Нашли и мы в наших лабораториях надежное средство. Попробуем его, как только ветер притихнет. Одними букашками с врагом этим не разделаешься ведь.

Попрощавшись с Терентием Ефремовичем, Галина с Сердечным уселись в машину и поехали в колхоз “Победа”.

Крылов подает, команду

В колхоз “Победа” из соседних сел стали вскоре присылать баночки, бутылки и бадейки с божьими коровками. Занимались сбором их главным образом школьники. Терентий Ефремович Хлебников, которому деятельно помогал племянник его, старший сержант Алешин, лично принимал посылки и аккуратно складывал в колхозной хате-лаборатории.

К вечеру прибыли от Сердечного химики с баллонами газа, рецептура которого была составлена после опытов с диковинными тлями. Сам Филипп Филиппович был занят на других участках пораженной степи и поручил химиков заботам Сугробовой. Решено было сначала протравить тлей газами, а затем пустить на поля божьих коровок, которые должны будут уничтожать паразитов, случайно уцелевших от газа. Вскоре все было приготовлено для газовой атаки. Осталось только ждать ослабления ветра.

Галина непрестанно запрашивала по телефону прогноз погоды, но Крылов не мог сообщить ничего утешительного.

Ночью в колхоз “Победа” заехал на полчаса Михаил Александрович. Он, как всегда, был в хорошем настроении и не сомневался, что быстро расправится с вредными насекомыми.

– Ну, как дела, помощница? – спросил он, осматривая участок Галины. – Позиция у вас, я вижу, надежная, А каковы планы относительно наступления на врага?

– Начнем газовую атаку, как только получим благоприятную метеорологическую сводку, – отвечала Сугробова.

…А на метеорологической станции Василий Крылов срочно составлял синоптическую карту. Он нанес на схему направление и силу ветра в баллах, степень облачности и форму облаков, их высоту, температуру воздуха и давление его в миллибаллах. Затем сопоставил эти данные со сведениями, полученными из областного бюро погоды. Картина была неутешительная. Ветер и не думал ослабевать, хотя фронт его медленно перемещался из юго-восточного румба в восточный.

“Что это дает нам? – напряженно думал Василий, торопливо шагая по комнате. – Нет, это, кажется, ничего нам не дает…”

Но тут его возмутила вдруг собственная беспомощность, какая-то почти рабская зависимость от общего хода метеорологического процесса. Он понимал, конечно, всю сложность своей науки, знал, что длительные явления погоды формируются на площади в миллионы квадратных километров, но не мог примириться с положением человека, ожидающего, какой прогноз “даст” область.

Молодой метеоролог не хотел ограничиться этим общим прогнозом, правильным для области в целом. Ведь он, Василий Крылов, действовал не в масштабе области, а на отдельном участке, и здесь, конечно, неизбежны были свои, местные особенности. Люди меняют уже поверхность земли, превращают пустыню в поля и леса. Должно же это сказаться и на поведении воздушных масс в том их слое, который соприкасается с поверхностью земли? В этом ведь одна из целей посадки защитных лесонасаждений, и пора бы уже отмечать это в местных метеосводках.

“Почему бы мне, в таком случае, – подумал Крылов, – не заняться этим сейчас же? Мой прогноз не должен быть простой выпиской из областного, он должен дать уточненную картину погоды, ожидаемой в нашем районе…”

Не раздумывая более, он достал из шкафа топографическую карту, на которой, в отличие от синоптической, был нанесен рельеф местности. Карта была совсем новая, крупномасштабная, съемки прошлого года. Крылов взял тот лист ее, на котором находился колхоз “Победа”, и принялся тщательно изучать.

Внимание Василия сразу же привлекли зеленые полосы лесонасаждений, прикрывавшие поля и бахчи колхоза от суховеев. Эти насаждения он видел издали, когда проезжал с Галиной на машине, и теперь с интересом принялся изучать на топографической карте их расположение. Когда обстановка стала ему ясна, он пунктиром обозначил на топографическом листе пораженный участок степи, прочертил через него все стадии изменения направления ветра и вдруг воскликнул: