Текст книги "Сидоровы Центурии"

Автор книги: Николай Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Галина Павловна эмоционально поведала Павлову о том, как они поехали делать покупки и досматривать достопримечательности столицы, как чуть не попали в аварию, как у автобуса забарахлил мотор, и почему они остановились на Пионерских прудах. Христа ради она умоляла его одолжить 60 рублей, чтобы купить билеты, хотя бы в общий вагон поезда, а деньги она обещала ему выслать телеграфным переводом.

Павлов сказал, что у него с собой только 10 рублей, и ему придется ехать за деньгами домой в район Теплого Стана.

– Во сколько по расписанию отходит ближайший поезд? – спросил он ее.

– В 20.30 по московскому времени. Я на нем часто езжу, – сообщила она.

– Я не успею вернуться. Тем более что еще надо купить билеты, – заметил он.

– Следующий поезд идет через час, а потом еще два поезда, – вспомнила она.

– А ты звонила в справочную вокзала, узнавала о наличии свободных мест? – поинтересовался он.

– Нет, – растерялась Галина Павловна, словно впервые узнав о том, что кроме времени отправления поезда через справочную можно получить и другую полезную информацию.

– Тогда надо позвонить. Пойдем. Здесь недалеко телефон-автомат, – предложил он.

Галина Павловна согласилась, и они, перейдя через дорогу, направились к телефонной будке. Павлов дал ей две двухкопеечные монетки, назвал по памяти телефон справочной, а сам закурил, ожидая возле кабины результатов. Когда Галина Павловна, повесив трубку, разрыдалась, Павлов понял, что все билеты на проходящие через Смоленск поезда на сегодняшний день проданы.

– Вот, незадача, – сказала она, немного успокоившись, – придется всю ночь и половину завтрашнего дня провести на вокзале.

– Почему вы сразу поездом не поехали, а взяли автобус?! – спросил Павлов, возмущаясь безответственностью смоленских комсомольских функционеров.

– Так ведь бензин копейки стоит, а за один железнодорожный билет в оба конца надо, как минимум, заплатить червонец! Кто-то из боссов решил на нас сэкономить. Вот и сэкономил!!! – у Галины Павловны снова началась истерика.

Тут Павлова осенило. Недалеко от Пионерских (Патриарших) прудов на улице Красина имела место быть средняя общеобразовательная школа, в которой работала завучем его двоюродная сестра Людмила. Он подумал, почему бы не попросить ее разместить смоленских школьников на ночь, например, где-нибудь в спортзале? Он поделился своими соображениями с Галиной Павловной. Она сказала, что не против, так как на вокзале следить за детьми гораздо сложнее. Павлов тут же позвонил Людмиле, забросив в таксофон двухкопеечную монету.

Ему повезло. Людмила оказалась на месте в своем рабочем кабинете. Но уже собиралась домой. Павлов объяснил ей ситуацию и попросил помочь. Людмила сказала, что, пожалуй, она попросит школьного сторожа Кузьмича, чтобы он открыл им спортзал со стороны заднего двора, так как в основное здание она впускать посторонних после 18.00 не имеет права. И еще она огорчила Павлова, сказав, что, раз он такой доброхот, то ему непосредственно и придется следить за сохранностью спортинвентаря и соблюдением правил противопожарной безопасности.

– Людмила! – чуть не взмолился Павлов, – я завтра уезжаю в командировку в Новосибирск.

– Вот и прекрасно, – ответила его кузина, – за двое суток дороги отоспишься.

Он рассказал Галине Павловне об условиях, которые поставила его родственница, не забыв упомянуть и о том, что ему, скорее всего, придется коротать время вместе с ними. Галина Павловна, сказала, что на данный момент вариант размещения в школе является наилучшим, однако, ей очень неудобно доставлять ему лишние хлопоты, – тем более, что он, наверное, женат. Павлов ответил, что семьей пока не обременен, и что должен действовать в соответствии с известной русской поговоркой: "Назвался груздем – полезай в кузов".

Когда они вернулись в расположение пионерской группы, оказалось, что водитель Гаврилов, а вместе с ним еще трое представителей сильного пола, предварительно выгрузив из автобуса свои вещи, покинули их, отправившись в сторону Белорусского вокзала. В группе остались одни девчата: семь расстроенных учениц среднего школьного возраста.

Галина Павловна, дав волю своим чувствам, разрыдалась. Она не знала, что делать: то ли бежать вслед за водителем Гавриловым на вокзал, то ли воспользоваться любезностью Павлова, то ли броситься в пруд и утопиться. На них стали оборачиваться прохожие. Подошел милиционер в звании старшего сержанта, представился, спросил, что происходит, и попросил Павлова предъявить документы. Павлов достал из внутреннего кармана замшевой куртки свое служебное удостоверение и подал его милиционеру. Изучив документ, милиционер с почтением вернул его владельцу, вытянулся по струнке, отдал честь и спросил, не требуется ли какая-нибудь помощь. Успокоившаяся в этот момент Галина Павловна сказала милиционеру "спасибо" и, указывая на Павлова, добавила:

– Вот – наш спаситель! Он нам поможет!

V

Спортзал школы на улице Красина размещался в пристройке правого крыла трехэтажного здания из красного кирпича. Благообразной внешности школьный сторож почтенного возраста, встретивший их возле ворот чугунной ограды, отделяющей школьный двор от тротуара и проезжей части улицы, без лишних расспросов повел их за собой. Пройдя вдоль фасада здания и миновав калитку деревянного заборчика, перегораживающего проход на задний двор и школьный сад, они дошли до крылечка запасного выхода примыкающей к зданию школы прямоугольной коробки из стекла и бетона.

Сторож открыл дверь и пропустил их в помещение. Потом он объяснил Павлову, как работает освещение, и показал доступные для пользования удобства: туалет и душевую комнату, которые были не заперты потому, что на них отсутствовали замки. Хотя, что замки! Даже простейшие запорные механизмы, типа шпингалет, были кем-то безжалостно сорваны. В спортивный комплекс также входили две раздевалки (мужская и женская) и кабинет учителя физкультуры, но они оказались заперты. Ключи же от них сторож, по его словам, "отродясь не видал".

После осмотра помещения Павлов вместе со сторожем вышли во двор, покурили, поговорили о погоде, магнитной буре и условились встретиться немного попозже в здании школы.

– Кузьмич! Просто Кузьмич, – сказал ему сторож, протягивая руку.

– Василич! Просто Василич, – сказал ему Павлов, протягивая руку в ответ.

– Мы где-то уже виделись? – спросил его Кузьмич после крепкого рукопожатия.

– Вряд ли, – ответил Павлов.

– Как знаешь, – сказал Кузьмич. – А мне кажется, что я тебя уже где-то видел.

Когда подопечные Галины Павловны немного освоились на новом месте, Павлов попросил ее дать ему в помощь двух девчат побойчее, чтобы дойти до ближайшего гастронома и купить какую-нибудь еду. Галина Павловна согласилась с его предложением, сказала, что добавит ему 3 рубля (все, что осталось у нее в кошельке) и подозвала к себе двух его будущих помощниц:

– Водонаева Лена! Петрова Нина! Подойдите сюда! Дело есть!

Одной из подошедших к ним девиц оказалась его Асоль, а второй, как догадался Павлов, ее подруга – та самая, которой приспичило забраться под кусты. Из всех юнкоров она казалась самой старшей по возрасту: высокорослая, полногрудая с румяным лицом. Про таких девиц в народе говорят, что они – кровь с молоком.

– Вот, – подумал Павлов, – встретишь такую Нину на улице, начнешь знакомиться, и даже в голову не придет, что она еще школьница.

Галина Павловна объяснила Лене и Нине, что от них требуется. После короткого замешательства девчата согласились. Тогда Павлов спросил Галину Павловну насчет тары. Выход из положения нашли самый простой. Галина Павловна выложила из своей дорожной сумки все вещи. То же самое сделали и девицы со своими сумками.

Заговорить с Асоль, то есть с Леной Водонаевой, Павлов решился только на обратном пути из гастронома. До этого он старался обращаться с вопросами, если они у него возникали, к ее подруге. На имеющиеся в его распоряжении 13 рублей он купил два килограмма докторской колбасы в натуральной оболочке, 10 еще теплых батонов хлеба, 10 пакетов кефира, а также конфеты, печенье и глазированные сырки. Улучшив момент, когда Лена перекладывала из руки в руку свою сумку, Павлов поинтересовался, не тяжело ли ей и предложил помощь. Лицо у Лены вспыхнуло, как в тот раз, когда он сделал ей неприличное предложение.

– Не надо, как-нибудь сама, – вызывающе ответила она.

– Ты, наверное, на меня сердита? – спросил он, намекая на обстоятельства их первого знакомства.

В это время Нина Петрова ускорила шаг и оторвалась от них ровно настолько, чтобы не мешать их разговору.

– А вы так со всеми девушками знакомитесь или только со мной? – уколола его она.

– Черт попутал! Честное слово! – стал оправдываться Павлов.

– Не верю! Культурные люди отвечают за свои слова! – категорично возразила она.

– Ну, распни меня! Виноват! Однако без черта точно не обошлось! Как раз на той скамейке у пруда когда-то сидел некий гражданин по фамилии Берлиоз. Не композитор. И общался с Дьяволом. А после этого у Берлиоза трамваем отрезало голову. Случай достоверный, описан в литературе, – начал выкручиваться Павлов.

– Стоп! – сказала Лена, остановилась и поставила сумку. – Прошу с этого места поподробнее. Вы хотите сказать, что именно на том пруду, где мы были, начиналось действие романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита"?

– Именно так, – сказал Павлов, пораженный эрудицией юного корреспондента "Пионерской правды". – Только раньше эти пруды назывались не Пионерские, а Патриарши.

– А я почему-то думала, что Чистые пруды и Патриарши пруды, это – одно и то же. О том, что есть пруды под названием Пионерские, узнало только сегодня, – посетовала она на свое невежество.

– Вы любите Булгакова? – спросил он ее, неожиданно для себя перейдя на "вы".

– Обожаю! Его "Мастера" перечитывала три раза! – восторженно сказала она.

– Тогда вы меня простите, – с облегчением сказал Павлов.

– Прощаю, пойдемте, – сказала Лена и подняла свою сумку.

………………………………………………………………………………………………………

Их ждали с большим нетерпением. Павлов достал из своего дипломата перочинный нож и газету "Известия", расстелил ее на спортивном снаряде под названием "конь" и начал резать докторскую колбасу. Лена и Нина раздали батоны и пакеты с кефиром, и ушли переодеваться в угол спортзала, где находился спортивный снаряд под названием "брусья". Там подопечные Галины Павловны устроили раздевалку – очень удобную для развешивания парадной школьной формы. Сложенные в ряд вдоль стены спортзала под шведской стенкой спортивные матрацы не первой свежести обозначили место предстоящего ночлега.

Ужин начался. Галина Павловна еще раз представила Павлова присутствующим. При этом она назвала его "известным московским журналистом и просто хорошим человеком". Павлов зарделся, и собрался было возразить насчет своей известности, но Галина Павловна сделала ему знак, дескать, так надо.

Юнкоры представились ему сами. Как положено: фамилия, имя, номер школы и класс. После того, как представление закончилось, Галина Павловна сказала, что все девчата учатся только на "хорошо" и "отлично", и очень талантливы, например, Лена Водонаева переводит с французского Франсуа Вийона. А Марина Князева – та вообще мастер спорта и призер чемпионата страны по фигурному катанию. И показала на скромно улыбнувшуюся в ответ черноволосую девушку в дорогом спортивном костюме Adidas.

Обстановка за импровизированным столом была легкой и непринужденной. Батоны и колбаса исчезали с фантастической скоростью, что и не удивительно, поскольку в последний раз юнкоры "Пионерской правды" плотно покушали в 10 часов утра в столовой гостиницы "Спорт", и с тех пор перебивались мороженым, лимонадом и конфетами.

Кто работал в школе, наверное, мог заметить, что у детей и подростков, часто, после пережитого физического и психологического стресса наступает более или менее продолжительный период подъема настроения, сопровождающийся всплеском положительных эмоций. При этом, любой повод, который в обычной обстановке способен вызвать лишь легкую улыбку, в ситуации, когда можно расслабиться, сопровождается неудержимым весельем и взрывами хохота. Вести урок в таких условиях решительно невозможно. Это – как бы истерика наоборот, первая фаза которой наступила у подопечных Галины Павловны, когда они приступили к приему пищи. Вторая фаза веселья началась, когда девушки, установив очередь, приступили к водным процедурам. Необходимые для этого банные принадлежности были ими немедленно извлечены из дорожных сумок и баулов.

– Как бы они школу не залили, – забеспокоился Павлов и попросил Галину Павловну проследить за порядком. Сам же он, немного перекусив, решил наведаться к школьному сторожу, поболтать и сделать нужные телефонные звонки.

Школьного сторожа Павлов застал в таком состоянии, когда про человека нельзя сказать, что он трезв и в то же время, что он – невменяем. Кузьмич адекватно отреагировал на его звонок в дверь, опознал и впустил в холл. Там же находилось и его рабочее место: маленький кожаный диванчик, стол и стул. На столе стояли настольная лампа, графин с водой (а может и не с водой) и обычный телефонный аппарат с диском для набора номера. Над столом на гвоздике висела бумажная иконка со стершимся ликом Иоанна Стратилата – того самого святого, который спасает от воров. Старик брал иконку с собой всякий раз, когда отправлялся на работу. Павлов попросил у него разрешения позвонить по телефону. Сторож не возражал.

Первый звонок Павлов сделал домой, чтобы предупредить отца о том, что он якобы заночует у подруги. Второй звонок Павлов сделал двоюродной сестре Людмиле. Она уже была у себя дома. От имени всех юнкоров "Пионерской правды" он поблагодарил ее за гостеприимство и подтвердил отсутствие угрозы обрушения здания школы и примыкающего к нему спортзала. Третий звонок он сделал в справочную Белорусского вокзала и спросил, на какие поезда завтра с утра есть в продаже свободные плацкартные билеты. Дежурная ответила, что есть билеты на проходящий поезд, отправляющийся по расписанию в 13.00 московского времени. Павлов попросил дежурную помочь ему, в порядке исключения, забронировать 12 билетов на этот поезд на имя Стручковой Галины Павловны. Вкратце объяснил ей ситуацию. Дежурная обещала помочь и попросила перезвонить через 10 минут.

Четвертый звонок он сделал своему старинному приятелю Сереге Домнину, проживавшему на улице Горького и имевшему собственный автомобиль "Жигули" четвертой модели. Он попросил у него одолжить до конца месяца 100 рублей, привезти их ему по указанному им адресу, поскольку он, якобы, вдрызг, проигрался в преферанс. Серега особенно не удивился, поскольку сам частенько проигрывался в карты, но предупредил его, что сразу, немедленно, выехать не сможет. Они договорились о встрече в 22.30 на улице Красина возле известной им школы.

Подождав 5 минут, Павлов снова набрал номер справочной вокзала. Дежурная узнала его по голосу и сказала, что Галина Павловна Стручкова может выкупить забронированные на ее имя билеты в 2-й кассе, которая откроется в 9.00. Павлов искренне поблагодарил девушку и спросил ее имя и фамилию, чтобы при случае презентовать ей коробку шоколадных конфет.

Кузьмич предложил ему остограмиться, но Павлов отказался, сославшись на нездоровье. Старик удивился, но повторять предложение не стал.

На обратном пути, проходя мимо похожей на гараж постройки, примостившейся напротив фасада бетонной коробки спортзала, Павлов замедлил шаг, а потом остановился. Ему показалось, что внутри кто-то есть. Осторожно подойдя к железной двери, он точно услышал чьи-то голоса и сдавленный смех. Присутствие на территории школы в столь позднее время посторонних лиц его совсем не устраивало. Он набрал в легкие воздух, резким рывком открыл дверь и заорал:

– А ну, марш, отсюда!

Его расчет на внезапность оправдал себя даже с большей эффективностью, чем план "Барбаросса". Не оказав ему совершенно никакого сопротивления, из постройки выскочили три подростка мужского пола и бросились бежать в разные стороны. Вслед за ними, поправляя задравшуюся на заднице короткую джинсовую юбку, из двери, пошатываясь, вышла рослая и полногрудая девица с распущенными волосами и густо наложенным на лицо макияжем. И даже попыталась с ним заговорить, дыша ему в лицо перегаром и никотином:

– Ты, что, в натуре, новый учитель, что ли?

– Пошла домой, шалава! – скомандовал Павлов.

Когда девица, немало удивленная такой формой обращения, повернулась, Павлов легонько, кончиком полуботинка под зад, придал ей дополнительное ускорение.

– А по жопе бить нельзя, сейчас не 37-й год! – неожиданно отреагировала девица на его непедагогический прием.

Удостоверившись в том, что нетрезвая школьница, спотыкаясь, идет восвояси, Павлов заглянул внутрь постройки. Весь объем помещения почти до самой крыши был заполнен разного рода макулатурой: книги, газеты, журналы, связанные в кипы и просто в развале. Он нагнулся и вытащил первое, попавшееся под руку, фолио издательства "Политическая литература" в твердом переплете. Им оказалась книга Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева "Малая земля".

– Надо же, – удивился Павлов, – вроде еще у власти, не смещен и не помер, а его выдающиеся произведения несознательные граждане уже выбрасывают в утиль!

Следующей, вытащенной наугад книгой, но уже в мягком переплете, оказались "Вопросы ленинизма" И.В. Сталина. С этим автором Павлову, наоборот, было все понятно. Заслужил. "Sic tranzit gloria mundi. Так проходит мирская слава".

– Интересно, от этого макулатурного хлама, собранного на переработку в целлюлозу, есть еще хоть какая– то польза? – подумал он.

И с удивлением обнаружил то, что сразу и не заметил: четыре подобия сидений и что-то вроде лежанки с рваной телогрейкой вместо изголовья. Банка из-под майонеза с окурками, стеариновая свеча в позеленевшем от древности подсвечнике и две пустые бутылки крепленого портвейна емкостью 0,7 литра по цене 1 рубль 75 копеек дополняли скромный интерьер неизвестного столичной милиции молодежного притона.

– Да, – присвистнул Павлов, – в наше время такого не было!

Когда Павлов вернулся в спортзал, у юнкоров начался "тихий час": одна (Петрова) раскладывала на матраце пасьянс, другая (Водонаева) читала, двое – просто болтали, наблюдая за тем, как спортсменка Марина делает пухленькой девушке по имени Валя массаж спины. Девушка в коротеньких шортах с невообразимо красивыми ногами по имени Люда в ожидании своей очереди помыться слонялась с банными принадлежностями по спортзалу, перекатывая по полу баскетбольный мяч.

Галина Павловна сидела на лавке с полотенцем на голове в позе роденовского мыслителя. Увидев его, она вскочила и направилась навстречу. На лице у нее снова появилось выражение тревоги и отчаяния.

Павлов поинтересовался, как дела. Она сказала ему, что с девчатами все в порядке, однако она сильно беспокоится за мальчиков. Уехали ли они? Пояснила, что водитель – человек не очень надежный. По этой причине она решила съездить на Белорусский вокзал и, если мальчики еще не уехали, привезти их в школу.

Павлов сообщил ей, что забронировал на ее имя 12 билетов на поезд, который отправится c Белорусского вокзала в 13.00, а также, что через час-полтора приедет его приятель и привезет 100 рублей. Галина Павловна расчувствовалась, но от своего намерения поехать на Белорусский вокзал не отказалась. Они договорились о том, что Павлов останется караулить девчат, а она постарается обернуться до закрытия метро. Павлов объяснил ей, как быстрее дойти до "Маяковской", отдал ей оставшуюся у него в партомоне мелочь и единый проездной билет.

После короткого напутствия, смысл которого сводился к тому, чтобы девчата вели себя прилично и не досаждали Дмитрия Васильевича, Галина Павловна отправилась в путь. Павлов вызвался проводить ее до улицы. До захода солнца оставалось 20 минут. В воздухе чувствовалось приближение грозы. Когда они завернули за угол бетонной коробки спортзала, Галина Павловна остановились, обняла его, и они начали целоваться.

Внезапный порыв ветра прошелся сквозняками по окрестным строениям, жалобно зазвенело разбившееся стекло оставленного уборщицей по забывчивости открытым окна в учебном кабинете на 3-м этаже. Поднялась и заметалась в воздухе стая ворон. Со скрипом приоткрылась, а потом захлопнулась дверь школьного склада для макулатуры, из которого Павлов недавно изгнал развлекавшихся в нем подростков. Туда-то Павлов и повлек за руку сначала растерявшуюся, а потом смекнувшую, что к чему, Галину Павловну.

В темном помещении, едва освещенном узким окошечком под крышей, еще витал легкий аромат табака и крепленого вина. И брачное ложе, надо сказать, было так себе – не перина. Но Галина Павловна уже не обращала внимания на такие мелочи. Не дожидаясь любовной прелюдии, она сразу стала раздеваться. В самый ответственный момент над ними так громыхнуло, что у нее и Павлова чуть не заложило уши.

– Гневаться изволят! – подумали они оба.

Несмотря на предложение Павлова зажечь свечу и переждать в этом мизерабельном помещении обещанный еще вчера синоптиками грозовой дождь с градом, Галина Павловна все равно рвалась на вокзал. Она чувствовала себя настолько наэлектризованной, что сидение на месте представлялось ей смерти подобным. Кроме того, она хотела хотя бы немного побыть наедине с собой.

– Авось пронесет! – весело сказала она ему, когда они подошли к воротам. Павлов объяснил ей, как они отворяются со стороны улицы: нужно просунуть руку между прутьями, приподнять вверх рычажок и немного нажать. Замок сам сработает.

Они простились ненадолго, причем, Галине Павловне крупно повезло. Всего несколько крупных капель дождя попали в нее. Ливень начался, когда она уже спускалась в метро.

Вернувшись в спортзал, Павлов скромно сел в уголок на лавку, где он оставил свой дипломат, достал из него скандальную повесть братьев Стругацких "Улитка на склоне" и приготовился читать.

С опубликованным в журнале "Байкал" при его неявном попустительстве варианте повести он так и не удосужился ознакомиться. По уши был завален работой, поэтому подписал повторный запрос на публикацию, не прочитав объемистое приложение с выражениями протеста. За это он получил выволочку от тов. Афанасьева, который, в порядке последующей цензуры, повесть прочитал и в своей резолюции написал: "Впечатление отвратное. Почему не посоветовали авторам поменять название произведения на "Мандавошку на члене" и послать рукопись в медицинский журнал?".

В оправдание тов. Афанасьева за такую грубость в качестве аргумента, хотя и слабого, можно привести лишь его плохое настроение. Накануне он получил из Президиума АН СССР письмо неприятного содержания, в связи с протестом известного советского физика на отказ в опубликовании в журнале "Наука и жизнь" его статьи по второму закону термодинамики. Цензор-куратор издания, ссылаясь на устное указание тов. Афанасьева, советовал автору статьи, как ему следует излагать свои мысли:

"Вам можно писать в статьях и книгах только об идеях, понятиях, терминах, коэффициентах и размерностях, утвержденных ГОСТом. Все новое, что вы придумываете, надо вначале ввести в ГОСТ, а затем об этом можно писать и просить акт о не секретности. Мне поручено за этим следить…".

Приобщив эту записку к своему письму в Главлит, вице-президент АН СССР (не будем выдавать его фамилию), задавал тов. Афанасьеву ехидные, с намеками на громкий скандал, вопросы: "Если бы Альберт Эйнштейн являлся гражданином СССР, имел бы он, хоть малейший шанс опубликоваться в советских научно-популярных журналах? И что такое ГОСТ, применительно к науке, предназначение которой и есть поиск неизвестного?"

Но читать ему не дали. Краем глаза он заметил, что Лена, Валя и Нина о чем-то шепчутся. Потом он увидел, как Лена встает с матраца и прямо босиком решительно направляется в его сторону. Подойдя к нему, она, заметно волнуясь, от имени всех девчат и от себя лично попросила его немного рассказать о себе и о профессии журналиста, о которой она и многие из присутствующих тоже начинают подумывать.

– Просим, просим! – закричали с матрацев остальные.

Павлов, нехотя, согласился и Лена, взяв его за руку, повела к месту предстоящего выступления. Извинившись, он снял полуботинки, а потом осторожно присел на спортивный матрац.

Девчата расположились полукругом и приготовились слушать.

– Лектор Всесоюзного общества "Знание" среди молодых доярок колхоза "Заветы Ильича", – посмеялся про себя Павлов, увидев себя как бы со стороны.

У некоторых девушек под футболками и маечками были заметны лифчики. Другим размеры груди пока позволяли обходиться без них, хотя его новой знакомой Нине Петровой бюстгальтер третьего размера точно бы не помешал.

– Есть еще силища в русских селениях! – мысленно облизнулся он, восторгаясь мастерством неведомого Фидия, но тотчас приказал себе на Петрову не смотреть, а для проверки реакции слушателей наблюдать за кем-нибудь, не вызывающим у него никаких эмоций, кроме как негативных. И он выбрал ту самую жердеобразную девицу по имени Тамара, которая сопровождала его Асоль при их первой встрече. Та, почувствовав на себе его взгляд, передернула плечиком, на всякий случай прикрыла рукой свою плоскую грудь и неестественно улыбнулась, показав ему свои крупные и неровные передние зубы. После этого Павлов начал свой рассказ.

Павлов, если кто не знает, был очень хороший рассказчик. Не Ираклий Андроников, конечно, но и не мастер художественного слова, который не способен, ни на йоту, отклониться от заранее заученного текста. Рассказ о своем пути в журналистику Павлов начал с того, как вначале стал геологом:

– Все геологи в душе – писатели и поэты. Помимо того, что их за государственный счет доставляют, куда Макар телят не гонял, и в края не столь отдаленные, они имеют возможность любоваться природой во всех ее проявлениях. Их постоянно очаровывает смена картин, событий, трудов и дней, каждый из которых по емкости впечатлений соответствует многим-многим дням городской жизни. Каждый год их опьяняет весна своим светом, свежестью и неукротимостью летящей солнечной воды, белизной и печальным ароматом скорого увядания черемухи. Лето дарит им тепло, сносный быт и надежду на долгожданный успех. Потом их опаляет пожар осени, особенно прекрасный в хвойно-лиственной сибирской тайге, и, наконец, они переживают бурную радость первого снега, знаменующего завершение сезонных поисковых работ. Работы эти, надо признать, очень трудоемкие. Например, геологу надо отобрать пробу на определение возраста породы. Для этого нужно выдолбить из середины монолитной глыбы килограммов 20–30. Вручную. Кувалдой. Потом донести образцы до лагеря или машины (если есть возможность на ней проехать). Иногда приходится преодолевать с грузом не один километр. Если при отборе пробы допущены ошибки, результат анализа будет недостоверным. Тогда все сначала. И это не трудовые подвиги, а обычные будни.

……………………………………………………………………………………………………..

Юнкоры слушали его, как завороженные. Даже не обратили внимания на прошедший короткий ливень. Но и у самых благодарных слушателей, рано или поздно, возникает усталость. Почувствовав наступление такого момента, Павлов предложил сделать перерыв. А потом, если юнкоры захотят, продолжить свой рассказ. Он встал, надел полуботинки и направился к выходу, чтобы посидеть на крылечке, подышать свежим воздухом и покурить.

Ночь встретила его неприветливо: прохладой и сыростью. Немного погодя на крылечко вышла Лена Водонаева, извинилась за назойливость и спросила, не возражает ли он "составить ей общество". Павлов улыбнулся, заметил, что она одета по погоде, и сказал, что будет рад продолжить их знакомство. И, вот, в ночной тишине зазвенел хрустальный колокольчик ее голоса.

– Вы так интересно рассказывали. Я просто убита. Поражена. Мне никогда не научиться так емко и образно передавать свои впечатления.

– Не берите себе в голову. Вы еще молоды. У вас еще все впереди. Кстати, сколько вам лет?

– Четырнадцать. Как Джульетте. Дорогого Уильяма нашего Шекспира.

– А Ромео у Джульетты уже есть?

– До сегодняшнего дня не было, но скоро будет. Я это уже почувствовала.

– Не советую.

– Почему?

– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о беременной Джульетте.

– Ой, насмешили! Надо запомнить. А это вы прямо сейчас придумали? Экспромт?

– Нет, эксперимент. Проводится во всех странах. Результат везде одинаковый.

– А я уже знаю, как надо предохраняться. Только никогда не пробовала.

– Чего вы еще не пробовали?

– Да ну, вас со своими намеками, – сказала она сердито, повернулась и убежала назад в спортзал. Хлопнула дверью.

Павлов посмотрел на свои часы. Через 15 минут к зданию школы должен подъехать на своих "Жигулях" Серега Домнин. Он решил вернуться, чтобы предупредить девчат о том, что ненадолго отлучится по делам, и попросить закрыть за ним дверь на засов.

Первой же, кого он увидел, была Нина Петрова, одетая в брезентовую куртку с капюшоном, в просторечье именуемую "штормовкой", с пачкой сигарет марки "Космос" и коробком спичек в руках. Увидев Павлова, она быстро спрятала за спину компрометирующие ее предметы. Павлов объяснил ей, что надо сделать. Петрова понимающе закивала головой и позвала Нару Агикян. На ее просьбу откликнулась темноволосая смуглая девушка с выражением грусти в глазах и темным пушком над верхней губой. Павлов, невольно, подумал:

– Вот еще одна типичная армяночка. Интересно, почему у них у всех такие печальные глаза, как будто никогда не закончится траур?

Как не хотел Павлов брать с собой на встречу с Домниным какого-либо свидетеля, Петрова все равно увязалась за ним, и ему даже пришлось с ней за компанию перекурить, пока на темной улице не вспыхнули фары Серегиных "Жигулей". Приятель передал ему деньги, вопросительно кивнул головой в сторону стоящей неподалеку Петровой, не дождавшись ответа, понимающе улыбнулся, построил из большого и указательного пальца фигуру в форме кольца и уехал.

Павлов и Петрова пошли в спортзал, продолжая прерванный приездом Сергея Домнина разговор. Вначале – забавный. Петрова спросила Павлова, читает ли он "Пионерскую правду"? На что он ответил: разумеется – нет. Тогда она огорошила его известием о том, что в завтрашнем номере газеты будет опубликован ее фельетон на тему о том, как в одной школе перевыполняли план по сбору макулатуры и металлолома.

– Знаем, как вы перевыполняете план по макулатуре! – рассмеялся Павлов, вспомнив подвыпившую девицу и ее приятелей в макулатурном складе. И рассказал об этом Петровой.

Его сообщение Петрову нисколько не удивило и даже не обескуражило. Она изложила ему свою версию. Павлов с ней не согласился, и между ними разгорелся нешуточный спор.