Текст книги "И короли бессильны... (СИ)"
Автор книги: Николай Туканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)
– Неплохо было бы, если оно сработало на самом гноме, – отозвался Урр-Бах. – Что-то надо делать с этим засранцем, у него подлянки становятся все неприятнее и обходятся нам все дороже.
– Я завтра схожу, погляжу, что там у них, – предложил Кархи. – Мне кажется, эта жертва эльфов задумала очередную каверзу.
– Только осторожнее! – предупредил Урр-Бах, тщетно пытаясь разглядеть на листе письма следы от нажатия пера.
* * *
Кархи, надев одежку попроще, чтобы ничем не отличаться от обычного гоблина, подошел к агентству, в котором некогда начал славный трудовой путь сыщика, и с удивлением увидел возле его входа ряды сложенных кирпичей, бочек с раствором извести и разумеется, несколько гоблинов. Кархи по свойски подошел к рабочим и угостил их недорогими косячками, заодно поинтересовавшись, что это они тут строят.
– Не поверишь, браток, сортиры удлиняем, – ответил один из гоблинов, стряхивая пепел прямо в раствор. Бригадир нам сказал, что заказчик гном, и он хочет объединить нужники каким-то хитрым изгибом. Зачем, непонятно. Причем, все эти сортиры исписаны отборной руганью. Мы с парнями решили, что их маловато, и добавили чуток на потолках.
После этих слов Кархи все понял, вспомнив обидное испытание на честность, что устроил им Гримбольд – гном собирался не только унизить желающих работать в агентстве, но еще их и обездвиживать. Кархи не сомневался, что ни эльфов, ни орков, ни тем более гномов это не коснется.
– Бородатый придурок! – выругался гоблин.
– Точно! – ответил второй работяга, и бросил окурок в раствор.
Кархи еще раз посмотрел на окно кабинета бывших хозяев и злорадно заулыбался.
– А что, парни, как бы мне переговорить с вашим бригадиром? У меня есть на продажу несколько тележек, отдам почти даром…
* * *
Полторы недели спустя Гримбольд недовольно смотрел на перестроенные нужники для тупых рас. Стройка неожиданно обошлась ему дороже: гоблы случайно расколотили потайное стекло на потолке и умудрились испортить половину дверей на первом этаже, таская тяжелый мусор и кирпичи. Гримбольд все убытки вычел из и так небольшой оплаты за работы, оставив гоблинов с сущими медяками.
В день приема работ Гримбольд грубо обругал строителей и велел им ждать оплату на улице, оставив одного бригадира, немолодого, но шустрого гоблина по прозвищу Плакса. Этот гоблин имел прямо фантастический дар разжалобить любого заказчика рассказами о тяжелой жизни и почти всегда умел выбивать аванс за несделанную работу. Иногда после особо хорошего аванса бригада исчезала, уйдя в коллективный запой, оставив у доверчивого заказчика даже свои инструменты, обычно им же и оплаченные.
Сейчас Плакса, предупрежденный Кархи о подлянке, задуманной гномом, подобострастно глядел на Гримбольда, и затянул слезливый рассказ о тяжелой судьбе строителя.
– Ладно, накину еще золотой, если останусь доволен вашей работой, – неожиданно согласился Гримбольд.
Плакса посмотрел в глаза гному и насторожился – щедрых гномов он еще не встречал. Впрочем, остальные расы по скупости недалеко отставали от бородачей, удивляя иногда даже Плаксу. Один благородный эльф выпер его с объекта, оплатив лишь нехитрый инструмент. Охрана из орков проследила, чтобы он с ребятами не вздумал спорить и портить ремонт, и предупредила, чтобы обходил этот дом третьей дорогой.
– Пойдем, посмотрим, как вы убрали за собой мусор, – Гримбольд открыл дверь и вошел в нужник для гоблинов.
Точная копия подъезда многоэтажного доходного дома в ходе ремонта была дополнена спуском в подвал, который соединял помещения, предназначенные для представителей низших рас. Скрытые стекла в потолке сортиров позволяли хозяевам детективного агентства следить за честностью претендентов, которых искушали брусками дегтярного мыла.
Гримбольд посмотрел на свежие ругательства на стенах нужника, половину из которых Плакса замазал лично накануне, чтобы не огорчить Гримбольда правдой о его родителях. Выкуренные косяки устилали весь пол, а также забили сток канализации, из-за чего витавшие запахи очень напоминали подъездные. Неожиданно яркая масляная лампа качалась у потолка, освещая для наблюдателей сверху эту неприглядную картину. Арзак, случайно оказавшийся у окна в полу, так громко выругался по-оркски, что заставил вздрогнуть партнера внизу. Хитрый Плакса, осведомленный о потайном окне, сделал шаг назад и сотворил в воздухе отвращающий косяк.
– Не бойся, это за стеной орки отливают, – недовольно произнес Гримбольд. – С работой вы справились. Правда хреново, но для гоблинов сойдет. Если поможешь мне вынести отсюда мыло, то заплачу как и обещал, – гном указал на открытый ящик с дегтярным мылом, лежащий на полу.
Рядом с ним на пол были свалены еще кучка брусков, не поместившиеся в объем ящика. Плакса напрягся – сбывались слова неизвестного гоблина.
– Я сейчас выйду проверить нужник для троллей, а ты пока собери мыло и вынеси его во двор, – Гримбольд быстро покинул нужник, не забыв захлопнуть за собой дверь.
Плакса, надеясь, что сверху за ним никто не следит, закрыл ящик спиной и начал быстро перебирать куски мыла, ища на них какие-нибудь отметки. На одном из брусков, сваленных на пол, он нашел по длинной царапине от ногтя, сделанных на обеих боковых гранях куска мыла. Боясь ошибиться, он перебрал оставшиеся куски, но они были без отметин. Гоблин извлек короткий ножик и осторожно сделал глубокий надрез по центру бруска. Затем с усилием руками провернул половинки в разные стороны и разломил кусок мыла напополам. В одной из половинок блестел кристалл с парализующим заклинанием.
Плакса представил, как его, парализованного, выносят на улицу, обвинив в краже и не заплатив за работу, и с трудом удержал ругательства. Гоблин взял другой кусок мыла, сделал на нем похожие отметки и положил его сверху на ящик. Те же отметки, только с одной стороны, он оставил еще на нескольких брусках и положил их рядом с предыдущим. Потом достал из кармана кристалл, переданный ему Кархи, сжал его в ладони на десять ударов сердца и положил его рядом с ящиком, прикрыв двумя кусками мыла. Кристалл гнома он спрятал в основании небольшой деревянной статуэтки лесной девы – одной из девственных жриц эльфов. Замазав тайник разломанным мылом, Плакса выбросил половинки бруска в канализационное отверстие и поднял ящик.
Когда гоблин вышел во двор, то окончательно потерявший терпение Гримбольд сначала руганью поинтересовался, какого Рхыза он так долго возился, и только потом сообразил, что гоблин стоит перед ним совсем не парализованный.
– Ящик уронил, – нарочно тяжело дыша, ответил гоблин и положил его у ног разозленного гнома.
Гримбольд оттолкнул Плаксу и принялся перебирать куски мыла. На одном из них он увидел свою метку и начал по-гномьи уже костерить недоделка мага, не справившегося с простейшим заклинанием.
– Там еще пара кусков осталась, они все время падали, – сообщил гному гоблин. – я туда больше ни ногой, там точно духи живут.
– Проваливай к Рхызу! – рявкнул Гримбольд, – у него и спросишь про деньги.
Плакса, обиженно бурча, поспешил покинуть агентство с весело позвякивающими тремя золотыми, полученными от Кархи. Бригада узнав, что он выбил целых полтора золотого эркалона, потащила его в гоблинский кабак на другом конце города.
Гримбольд, устав ругать мага, решил швырнуть ему в лицо его бездарную поделку на глазах у других магов. Он разломил пахнущий брусок и уставился на неровную темно-коричневую массу половинок, в которых кристалла никогда и не было.
Неудомевая, Гримбольд долго смотрел на мыло, потом еще раз убедился, что отметины на месте и в сердцах перевернул ящик. Перебрав все мыло, он насчитал целых пять брусков, на одной из боковых сторон которых было нанесено по линии. Проклиная неизвестного мыловара, он резко распахнул дверь нужника, забыв, что стену за ней штукатурили тоже гоблины. Бронзовая ручка ударила по стене, заставив обвалиться здоровенный кусок штукатурки размером с гнома. Злой как демон, Гримбольд увидел у стены несколько кусков мыла.
Гном подбежал к ним и неожиданно почувствовал дурноту. В голове зашумело как после двух бутылок "Шепота штольни", ноги ослабли и Гримбольд плюхнулся задом на грязный пол, полностью попав под действие заклинания самозваного мага-менталиста, который в дешевых газетах обещал клиентам плюнуть их недругам прямо в душу.
Кархи не поленился отыскать этого деятеля и за пару золотых оказался обладателем заклинания, вызывающего видения не хуже "Третьего глаза" – любимого напитка гоблинских шаманов. На большее маг оказался неспособен, все ментальные заклинания были забыты или уничтожены сразу после падения Магонии, а это заклинание изучалось на четвертом курсе как единственный уцелевший образец утраченного и все еще запрещенного раздела магии.
Гримбольд попытался встать на ноги, но тщетно. Гном оперся на широкие ладони и начал таким образом двигаться к двери. Не преодолев и расстояния в два шага, он услышал глухой рык из темного подвала. Потом завоняло шерстью и испугавшийся гном вытащил кинжал. Из подвала появился громадный пещерный медведь, из тех, что так часто убивали гномов рудокопов на поверхности в Северных горах. Медведь, шумно дыша, подошел к Гримбольду, навис над ним мохнатой глыбой, и неожиданно зло произнес:
– Так это ты, придурок бородатый, гадишь у моего подвала? Если сейчас же не уберешь за собой весь этот мусор, выпущу тебе кишки.
Гримбольд, беспомощный и охваченный страхом напополам с бессильной злобой, начал неохотно собирать левой рукой окурки косяков, держа в другой руке бесполезный кинжал.
– Ты не понял, их надо накалывать на кинжал, – рявкнул медведь и полоснул когтями по ноге гнома. Гримбольд истошно закричал и принялся исполнять приказ.
Арзак, скучая в кабинете, глянул на клепсидру и проворчал:
– Куда пропал Гримбольд? Он обещал мне показать отчет по делу Гривера, этот наглый гном отказывается платить нам, ему не понравились ставки наших оперативников, следивших за его братьями.
Казотруэль отвлекся от газеты и выглянул в окно. Пустой двор и перевернутый ящик с мылом заставили его подняться и подойти к скрытому окну.
– Арзак, подойди сюда! – взволнованно воскликнул нагнувшийся эльф.
– Что там, неужели пьяный Гримбольд валяется?
Орк подошел к Казотруэлю и увидел, как Гримбольд в полном одиночестве нанизывает на свой любимый кинжал окурки.
– Укурился, бедняга! – хохотнул орк. – А перед нами только бутылки опустошал.
– Надо ему помочь, мало ли кто это увидит, – решил эльф. – Идем со мной.
Войдя в низкий нужник, эльф первым делом заметил статуэтку, каким-то образом оказавшуюся в таком недостойном ее месте. Казотруэль спрятал фигурку жрицы в карман и совсем недружелюбно посмотрел на барахтающегося на полу партнера – единственного, кто мог сотворить такое непотребство. Арзак просто выбил ногой кинжал из руки Гримбольда, схватил его за подмышки и поволок к выходу. Эльф, следовавший за ним, едва пересек порог, как застыл, парализованный заклинанием, щедро оплаченным Гримбольдом. Арзак небрежно опустил партнера наземь и обернулся. Замерший эльф лишь вращал глазами, разве что не метая искры в сторону лежащего гнома.
– Ничего себе мы нужник защитили! – орк присвистнул, сразу сообразив, в чем причина всех бед. – Держись, партнер, сейчас я пошлю кого-нибудь за магом. Кажется, этот бестолковый Говда отвозил мага назад.
Отдав распоряжения кучеру, орк вернулся во двор, запретив остальным в него выходить, и присел на стопку кирпичей. Неспешно раскурил косяк и, иногда поглядывая на неподвижных партнеров, выпускал дым, получая огромное удовольствие от всей этой дурацкой ситуации. Похороны Кирдаля, косяки на кинжале Гримбольда, – он как следует оттопчется на своих высокомерных как четвертькровки партнерах. Да, это удачный день. Можно еще выкурить один косяк. Или сходить за выпивкой?
Решив не вставать, орк с еще большим наслаждением выкурил второй косяк и бросил окурок возле Гримбольда.
– Он от самого дорогого косяка, партнер, будет лучшим в твоей коллекции. Гримбольд спал мертвецким сном и никак не отреагировал на щедрый подарок.
Через два часа во дворе объявился маг, совсем не обрадованный подобным визитом. Первым делом он освободил эльфа от действия своего кристалла, а потом бросил в гнома заклинание морозного воздуха – самой безобидной шутки студентов Академии. Гном полусонно заворчал, поднял оловянные глаза на мага и начал орать уже вполне осмысленно, возмущаясь халтурой и угрожая репутации мага.
– Гримбольд, дубина стоеросовая, зачем ты спрятал кристалл в этой статуэтке? – рявкнул взбешенный эльф. – Ты совсем помешался на гоблинах, уже косяки за ними подбираешь!
Арзак повернулся к магу, поблагодарил его и вручил за беспокойство десять золотых. Потом с огромным удовольствием понаблюдал, как эльф красочно повествует Гримбольду о его действиях в нужнике, попутно советуя хранить экзотическую коллекцию у себя дома.
Маг не выдержал, обругал заказчика на диалекте грузчиков, кирпичом разбил разрядившийся кристалл и посоветовал всем забыть о нем и магии, чтобы не попасть под обвинение в незаконном и предосудительном использовании охранных амулетов. После ухода мага Гримбольд оказался в окружении многолетних партнеров.
– Значит, так, – произнес орк, – все эти окошки в сортиры разбиваем к Рхызу и заделываем. Хватит нам смотреть, как промахиваются все эти остолопы. Фокусы с кислым пивом тоже убираем, если хочешь, можешь поить их у себя дома.
– Набирать новых сотрудников буду я лично, – жестко произнес эльф. – Всех рас. А тебе советую месяц посидеть дома, – Казотруэль даже не стал скрывать угрозу в голосе. – И еще раз увижу священные предметы эльфов в твоих лапах, берегись.
– Да не знаю я, откуда она взялась! – заорал Гримбольд.
– Неважно, ты меня услышал.
– Твой кинжал в сортире. Если хочешь, я тебе каждый день буду приносить окурки, – любезно сообщил Арзак.
– Идите оба к Рхызу! – гном сплюнул на землю и ругаясь, пошел в проклятый сортир для гоблов. Нагнувшись за кинжалом, он с ужасом почувствовал, как кто-то хлопает его по плечу и услышал знакомый голос:
– Ты куда убежал, засранец? Здесь еще убирать и убирать.
Бешено заорав, гном напал на медведя и принялся наносить ему яростные удары, от которых говорящий хищник ловко уворачивался.
Услышав в кабинете дикие крики гнома, Казотруэль и Арзак вновь приникли к окну в полу и с изумлением увидели дерущегося с тенью партнера.
– Я больше туда не пойду, – категорично заявил эльф. – Этот придурок, похоже, тронулся умом.
– Такого гнома теряет страна, – горько прошептал орк и выпрямился. – Пусть он проорется и наскачется вволю, а потом мы его сдадим жене и их лекарю. Спешить не будем, у него кинжал. Если не успокоится, придется мне надевать кольчугу и бить по голове, – орк подбросил в воздух любимый кастет.
– Ну до чего же он тупой, – протянул эльф, продолжая наблюдать за партнером.
– Ничего, месяца за два-три придет в себя и, как и раньше, будет изводить нас своей экономией, – почти добродушно сказал орк. – Кстати, надо бы разобраться с его головорезами. Этот Вейгир начинает меня беспокоить, не знаю, что он там делает у Гримбольда, но точно делает это грязно. До меня дошли слухи, что он и его пятерка слишком часто пускают в ход ножи. Я понимаю, дела у нас бывают разные, но с таким подходом мы рано или поздно влипнем в неприятности. Пускать кровь надо с умом, и только когда необходимо.
Эльф кивнул и отстраненно произнес:
– Не удивлюсь, если они еще и злоупотребляют выпивкой и мухлюют при игре в карты. Я скажу своему помощнику, следующую игру они не переживут.
– Помощь нужна? – орк с наслаждением отпил простой колодезной воды, которую каждый день лично набирал в колодце неподалеку.
– Обойдусь, там нужна хитрость и опытный шулер, а остальное сделают местные подонки. Сбежавших добьют на улице.
– Придется объявлять расширенный набор, – Арзак усмехнулся. – Давай окна разобьем после него, хочу и гномам подложить мыло. Ну, и пару медяков, чтобы совсем подстраховаться. Уверен, будет что рассказать нашему гномику, когда он опять начнет вещать о величии гномов.
– Тогда серебрушку и медяк, – мстительно предложил эльф. – Они же честные, в отличие от эльфов и орков.
Кархи, не поленившийся провести весь день неподалеку от агентства в одежде городского дворника и с метлой в руках, ближе к вечеру стал свидетелем, как связанного и слабо ругающегося Гримбольда погрузили в карету и увезли.
– Лечись, сукин сын! – Кархи отпил из бутылки, как настоящий эркалонский дворник и, довольно насвистывая, пошел домой рассказать Урр-Баху о своей проделке.
* * *
День коронации принцессы Корниэль начался для Урр-Баха и его друзей рано утром, едва наступил рассвет. Когда Бурх вместе с Цепью, Карасем и Герфом подъехали к башне Шутника в большой и тяжелой карете, у входа их уже ждали Урр-Бах, Кархи, Тупая Башка и Сурш. Гоблины были традиционно разодеты в яркие зеленые штаны и яично-желтые камзолы. Малиновые шапочки и красные сапожки довершали образ приличных гоблинов, которые так редко встречались в Эркалоне. Бурх с дружками выбрали по совету дочерей светло-голубые камзолы и темно-коричневые штаны, чтобы всю их компанию не приняли за циркачей, как сказала Нирра, увидев, что напялили гоблины. Урр-Бах предпочел синий камзол и такие же штаны, рассудив, что нечего слепо следовать совету женщины.
– А девчонки где? – спросил Бурх, спрыгнув со ступеньки кареты. – Уже пора ехать, иначе к дворцу потом не пройдем.
– Красят лица, – ответил Урр-Бах, бережно держа в руке подарок для Корниэль.
– Я бы за это время уже весь свой забор на два раза выкрасил, – пожаловался Тупая Башка, которого последние три дня предусмотрительно держали в башне без выпивки и травки.
– Вот поэтому мужики женятся на нас, а не на твоем заборе, – гулко отозвалась Нирра, выходя из башни. За ней появилась и Марсиэль. Девушки не стали мудрить и надели серые платья из дорогущего шелка, дополнив образ жемчужными ожерельями и золотыми серьгами.
– У Нирры серьги тяжелее моих перстеньков, – снова пожаловался Тупая Башка, продемонстрировав свои пальцы. – Подруга, тебя надо охранять как гномий банк.
– Ладно, хватит болтать, пора ехать, – вмешался Бурх, взяв на себя командование над остальными. – Грузитесь в карету.
Последним в карету зашел Урр-Бах, и сел у окна, чтобы защитить картину от случайного толчка локтем соседа. Бурх ударил кулаком по стенке кареты и возница, брат Карася, громко гикнул и взмахнул поводьями.
Несмотря на ранний час, на улицах Эркалона были полны горожан. До давки было еще далеко, но карета ехала не так быстро, как рассчитывали ее пассажиры. За час они все же добрались до главной улицы, ведущей к Дворцовой площади и скоро были остановлены первым постом гвардейцев недалеко от нее. Урр-Бах показал им пропуск, подписанный Мертувером. Один из гвардейцев сверился с толстым списком приглашенных, поставил точки напротив их имен и карета поехала дальше.
Выехав на саму площадь, карета остановилась перед вооруженными орками. Все вышли из нее и снова повторили свои имена. Седоволосый маг с артефактом в руке внимательно изучил все украшения у девушек и особенно тщательно исследовал картину Урр-Баха.
– Магических амулетов у них нет, – объявил маг и пошел к следующей группе гостей.
По давней традиции, в дни коронации всех гостей независимо от их положения пропускали во дворец через центральный парадный вход, демонстрируя единство его жителей и их равенство перед монархом. Разумеется, это не распространялось на места, где потом полагалось стоять много часов, чтобы дождаться правителя.
Всю компанию помощник распорядителя торжества не думая отправил к самой стене, подальше от изумрудной дорожки, по которой должна была прошествовать принцесса. Урр-Бах огляделся – рядом стояли такие же простые эркалонцы, которым полагалось издалека проорать многие лета Корниэль, чтобы расфуфыренные аристократы впереди не надорвали нежные голосовые связки.
Кархи толкнул локтем тролля и показал в сторону издателя Базгана. Орк в простой одежде стоял в окружении десяти самых надежных гоблинов из числа своих сотрудников. Его штатный историк Турлах делал заметки для новой книги о первом блистательном годе правления, которую предусмотрительный Базган решил продавать сразу после рождения ее ребенка. Другой гоблин, Сувор, просто мотал головой, внимательно запоминая лица и одежду прибывающих аристократов для нового и опасного труда "Я была любовницей Кирдаля". Базган решил издать ее тайком, чтобы к нему не было претензий со стороны властей. Ковш и еще пара орков следили за порядком среди гоблинов, одновременно не допуская, чтобы их теснили другие гости.
Недалеко от Базгана стоял Зеленый Дым в окружении пятерки гоблинов-силачей и торжественно раскуривал косяк, громко прося духов помогать новой королеве. Как заметил Урр-Бах, запаса косяков у Дымка хватило бы на дюжину коронаций, и осталось бы и на их похороны. Кархи лишь вздохнул, признавая, что их терраса никогда не сможет соперничать с теплицами Дымка.
Через два часа начали прибывать знатнейшие семейства королевства и выдающиеся деятели. Урр-Бах заметил Зариэль и ее подружек в окружении молодых аристократов. Под тихий шепот у трона стали сильнейшие маги Эркалона и верховные жрецы главных культов страны. Белоснежной тогой выделялся верховный жрец Светлой Девятки Пирхей, высокомерно поглядывая на других священнослужителей. Поверх тоги на нем была вышитая золотом накидка первослужителя, искрящаяся от множества драгоценных камней. Прочие жрецы тоже не выглядели оборванцами, но до Пирхея им было далеко – главенствующий культ в Эркалоне, к которому постепенно склонялись даже эльфы, постоянно получал щедрые пожертвования.
Слева от пустого трона появилась группа магов Ионаса с передающим кристаллом – впервые коронацию показывали по маговизору. Недалеко от них стоял сам Ионас, бросая ревнивые взгляды на коллег, с жадным интересом разглядывающих устройство секретного изобретения.
– И как ты собираешься вручить эту картину? – спросил Кархи у друга, показывая глазами на плотные ряды эркалонцев впереди себя. – Ее только по воздуху отправить можно.
– Не бойся, сынок, это я беру на себя, – неожиданно вмешался в разговор Бурх. – Ничего трудного, народ здесь не буйный, прорвемся. Это тебе не перепивших грузчиков утихомиривать, Урр-Бах, картину держи над головой.
Под оглушительные звуки фанфар, после которых королевский оркестр, расположившийся наверху зала, начал исполнять торжественный гимн, по зеленой дорожке с высоко поднятой головой прошествовала принцесса Корниэль в ослепительно белом платье, обшитом эльфийскими узорами из изумрудов. Волосы, скрепленные сеткой из золотых нитей, держали прическу, которую бы не испортила ни одна корона.
Присутствующие все как один захлопали в ладоши и начали выкрикивать здравицы. Урр-Бах принялся выкрикивать пожелания быть щедрой и милостивой, пока не заработал тычок от Кархи, заметившего, что на них смотрит Сертоний. рядом с Корниэль находился и весь остальной Малый Совет во главе с Мертувером и его воинственным братом Риором.
Когда Корниэль подошла к верховному жрецу Светлой Девятки Пирхею, в громадном зале рев стих до несмолкаемого гомона, который жрец легко перекрыл луженой глоткой. Сначала добрых полчаса он рассказывал принцессе об основателе государства, Эркалоне Великом, и его славных потомках, потом перешел на священную связь правителя с богами и бескорыстную помощь их скромных служителей, и на последок пообещал Корниэль благословение богов и их защиту. После этого Корниэль склонила свою прелестную голову и Пирхей, громко пропев соответствующий случаю священный текст, торжественно возложил на нее по-эльфийски изящную золотую корону.
– Преклоните колени перед своей королевой! – выкрикнул церемониймейстер и все присутствующие, за исключением Пирхея, встали на правое колено. Сбоку кто-то охнул, обнаружив, что его коленная чашечка уже не рассчитана на подобную нагрузку. Пирхей, пользуясь старой привилегией, горделиво высился над первослужителями других культов как король над побежденными, заставляя жрецов скрипеть зубами от злости и зависти. После того как все встали, Пирхей с помощью служки из эльфов, одетого в грубую серую хламиду с низко надвинутым капюшоном, снял драгоценную накидку и положил ее на широкий золотой поднос, чтобы эльф отнес ее в карету священнослужителя под надежную охрану храмовых стражников.
Корниэль с прямой спиной села на трон предков и по традиции начала принимать подарки от всех сословий и рас. Каждый цех преподнес ей лучшее изделие последних лет, или срочно купил дорогое украшение, после чего широкий стол за троном начал напоминать ювелирную лавку. Приглашенные маги традиционно дарили всякие забавные безделушки, прекрасно зная, что половина из них рано или поздно окажется передаренной фрейлинам и прочим легкомысленным особам. Ионас расстарался и преподнес королеве маговизор размером с большую книгу, оправленный в бронзовую рамку на мраморной подставке, за что удостоился большой похвалы.
Сертоний подарил скромный кристалл с недавно разработанным им заклинанием, защищающий от подслушивания в радиусе трех шагов – подарок, ценность которого могут понять только сильные мира сего. Корниэль его оценила, громко заявив, что по ее мнению Сертоний – единственный, кто может занимать пост ректора Магической академии и пообещала выделить стипендии наиболее способным студентам.
Аристократы преподносили драгоценности, те, кто поумнее, дарили оружие со словами надежды на то, что у нее родится мальчик. Далее настала очередь простых смертных, купивших у церемониймейстера места в первых рядах. Купцы, крупнейшие ростовщики, чиновники… Все они что-то, да дарили, искренне надеясь, что уставшая королева запомнит их имена из бесконечной череды званий, профессий и негромких титулов.
Кархи, заметив, что церемониймейстер готовится объявить о начале праздничного карнавала в королевском саду за дворцом, толкнул Урр-Баха и Бурха. Последний быстро выстроил своих приятелей клином, который сам и возглавил. Позади него стояли Цепь и Карась. За ними встал Урр-Бах с поднятой над головой картиной. За его спиной суетились гоблины и Герф.
– Дайте дорогу троллям! – взревел Бурх и начал движение вперед оттесняя с приятелями гостей в стороны. Все в зале повернули головы на громкий крик, не понимая, что происходит. Наемники орки начали продвигаться в сторону компании, уже почти добравшейся до первых рядов.
– Тролли хотят сделать подарок! – заорал Кархи с остальными гоблинами. – Пропустите тролля!
Встревоженный неожиданной выходкой троллей, Сертоний расслышал слова Кархи и, заметив картину в руках Урр-Баха, шепнул королеве, что тролли решили подарить ей картину. Корниэль оживилась, от бесконечных славословий и духоты у нее разболелась голова. Велев страже пропустить тролля, Корниэль с интересом наблюдала, как Урр-Бах старается защитить подарок от толчков недовольных зрителей. Наконец, клин Бурха вышел вперед и остановился, пропуская вперед уже заматеревшего фальсификатора современного искусства. Кархи решил остаться с остальными, чтобы не приведи духи, королева его случайно не опознала. Шанс на это был мизерный, но последствия были бы ужасными.
Урр-Бах, не дойдя до трона семь шагов, с достоинством поклонился и, плохо скрывая волнение, произнес:
– Ваше величество, от всех троллей мы дарим вам эту скромную картину. Ее нарисовал для нас мастер Мемезель, называется "Бессонница".
Все, кто расслышал слова Урр-Баха, вздрогнули. Тролль сорвал тонкую бумагу и развернул изрисованный холст в сторону королевы. Корниэль, нахмурив высокий лоб, долго смотрела на картину, но поняла лишь, что это относится к современному искусству, которое она плохо знала, да никогда особо им и не интересовалась. Ближайшее окружение тоже глазело на умопомрачительную мешанину кривых линий, не зная, как оценить это безумие. Наконец, Корниэль мило улыбнулась и произнесла:
– Интересная картина, интересно было бы взглянуть на ее автора. Так кто он, вы сказали?
– Настоящий баран, – честно признался тролль. – Сколько его ни корми, все равно кисть в рот сует. Да он ртом и рисует эти картины.
– Он работает за еду?! – искренне ужаснулась Корниэль. – И почему рисует ртом, у него что, рук нет?
– Родился таким, – сообщил Урр-Бах. – И вообще, никого не хочет видеть, мы его от смерти спасли, теперь у нас живет. Вот, картины иногда рисует.
– Социофоб с эмоционально неустойчивой психикой, – по-эльфийски произнес Мертувер. – Но картина по-своему хороша, техника рта мне еще не попадалась.
Корниэль бросила неуверенный взгляд на картину, потом на замершую толпу вокруг нее, и с величием королевы произнесла:
– Благодарю вас за столь утонченный подарок. Эта картина завтра же займет достойное место в королевской галерее.
Урр-Бах с не меньшим достоинством еще раз поклонился и, медленно пятясь, вернулся к друзьям. Сертоний незаметно вытер пот со лба. Церемониймейстер, уже вне себя от задержки, выступил вперед и открыл рот, чтобы объявить о переходе в парк, как его прервала ругань верховного жреца Пирхея.
– Проклятое жулье! Крадут даже во дворце!
Далее жрец перешел на гномий язык, заставив покраснеть даже королеву. Рядом с Пирхеем стоял растерянный и испуганный служка в капюшоне, тоже эльф и тоже с золотым подносом, только пустым. Из расспросов Пирхея скоро стало ясно, что какой-то проходимец, раздобыв жреческую одежду и золотой поднос, обеспечил себе и своим потомкам безбедную жизнь.
– Это Эркалон! – весело произнес Кархи, глядя на поднявшуюся суматоху и возмущенного до глубины души верховного жреца.
Конец 3 книги
май 2020
