Текст книги "И короли бессильны... (СИ)"
Автор книги: Николай Туканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Мы его сами несколько месяцев не видели, – отозвался повеселевший Урр-Бах. – Журналы по магии он забирает ночью, в последний раз это было дней десять назад, верно, Кархи?
Слегка осоловевший Кархи просто кивнул.
– Жаль, не удивлюсь, если ответчики начнут упирать на то, что призрака давно нет.
– За триста золотых судья должен не сомневаться, что это вранье, – отозвался гоблин.
– За Оргельта не беспокойся, если он взял деньги, то его не перекупишь, – не зря его считают самым честным судьей в городе.
Асвиг умиротворенно разлил вино по кубкам. Моргалик, осушив кубок, придвинул к себе запеченного в тесте кролика и с сожалением произнес:
– Жаль, что газетчиков редко угощают с подобным размахом.
– Зачем вас так кормить, когда вы и за пригоршню меди готовы любого расцеловать в задницу? – с хорошо разыгранным изумлением отозвался Асвиг. – Только вчера в "Вестнике Эркалона" читал, как сестра короля открыла новый фонтан для бедняков в районе Старых скотобоен. Если бы я не жил недалеко от них, то точно поверил, что кто-то из королевской семьи согласился месить грязь по колено, чтобы со свитой и газетчиками потоптаться возле давно заброшенного колодца, который только на моей памяти открывают во второй раз. Поэтому газетчик должен быть всегда немного голодным, чтобы опередить уличных девок и нищих, когда власть имущие избавляются от тяжелой меди в кошельках, – с пафосом заметил Асвиг. – Главное, не забыть тиснуть в газете про благодарность бедняков.
– Не равняй "Один эльф сказал" с прикормленными евнухами из "Вестника Эркалона", – оскорбился Моргалик. – Мы никогда не кормились ни из чьих рук.
– Ладно, к вам это не относится, – примирительно произнес Асвиг. – Лучше расскажи нам о каком-нибудь скандале, чтобы я мог похвастаться осведомленностью среди своих товарищей.
Моргалик косо посмотрел на брата.
– Твой фонтан уже сегодня закрыли на ремонт.
Асвиг по-дружески хлопнул брата по плечу.
– Да ладно, я же сказал, что твоя газета не продается, а тобой я горжусь. Честное слово!
– Я не шучу, твой фонтан закрыли на ремонт из-за слабого напора. Городские власти сразу выделили деньги и строителей. Мне шепнули, что ремонт обойдется как два новых фонтана. Завтра все прочитаешь в моей газете.
Асвиг возмущенно выругался, и поспешил заесть плохую новость куском окорока по-оркски.
– Это же Эркалон, – ухмыльнулся Кархи, – не удивлюсь, если его отремонтируют и снова откроют, даже не приближаясь к нему.
– Так и будет, – отозвался Моргалик.
Застолье затянулось допоздна, Моргалик как всегда знал столько скандальных слухов и новостей, что некоторые из них было интересно послушать даже Урр-Баху, обычно сторонящегося светских сплетен. Асвиг добавил пару забавных казусов, обогативших как судебную практику, так и его служителей, а Урр-Бах спел песню о хорошем урожае, использовав стол вместо традиционного тролльего барабана из ослиной шкуры, натянутой на пустую бочку. Обнадеженный счастливым исходом дела, Урр-Бах к концу песни даже сумел попасть в такт собственноручно отбиваемому ритму. Скорее это и растрогало хозяина заведения, прибежавшего на рев медведя. Он выдал Урр-Баху бутылку неплохого вина от заведения и попросил бить собутыльников аккуратнее, чтобы не запачкать пол и стены.
– Вино я возьму с собой, – сказал Асвиг, слегка оглушенный песней тролля. – Иначе ты точно набьешь мне морду – после третьей бутылки большинство эркалонцев не прочь пнуть закон, особенно если он сидит напротив тебя.
– Я добрый, – Урр-Бах протянул бутылку Асвигу. – Если выгонят из башни – поселюсь у тебя, и буду тебе петь бесплатно каждую ночь. Через полгода ты сам по-тролльи запоешь.
– Закон не допустит подобной несправедливости, – двусмысленно ответил Асвиг, затягивая ремень, предусмотрительно расслабленный перед застольем.
* * *
Когда Урр-Бах и Кархи распрощались с братьями и расплатились за угощение, на улице уже наступили сумерки, но всюду было непривычно многолюдно. Эркалонцы бурно обсуждали свежие новости. Мальчишки с кипами газет выкрикивали передовицы: «Армия гномов стоит под Эркалоном!», «Эркалон стал союзником Миттхельда и вернет земли у троллей!», «Десять тысяч гномов опустошат запасы выпивки в столице!», «Король Миттхельда прибыл в столицу!»…
– Дела-а, – удивленно протянул Кархи, ловко выхватив газету из рук мальчишки и бросив монету.
– Хуже некуда, опять пиво подорожает, – проворчал Урр-Бах. – Надо бы купить несколько бочек, пока они не свалят в Холмогорье. Идем в пивоварню Девара.
Кархи решил не возражать другу, чтобы еще больше не огорчать его. Когда толпа гномов собирается атаковать твою родину, приятного мало, даже если уверен, что им опять настучат по голове.
Девар оказался порядочным торговцем и продал три большие бочки пива с доставкой по цене всего на треть выше обычной. Зато бочки шли с кристаллами, содержащими заклинания охлаждения и свежести. Сын Девара был магом средней руки и после учебы решил помогать отцу. Бочки, кстати, полагалось потом вернуть.
На следующий день новости о прибытии гномов постоянно уточнялись и дополнялись. Пока Урр-Бах с Бурхом пробовали пива Девара, лениво обсуждая смутные времена и жадность торговцев, Кархи с утра забежал в лавку ювелира, а потом весь день проторчал в редакции «Один эльф сказал», болтая с Моргаликом и его коллегами. За день о предстоящей войне стало известно больше, особенно после обстоятельной статьи в официальном «Вестнике Эркалона». Как выяснилось, лет сто назад Эркалон после войны с троллями вернул им изрядный кусок земли. То же в свое время произошло и с Миттхельдом, только в большем масштабе. Чтобы восстановить справедливость, короли этих государств решили заключить военный союз и отобрать земли у троллей. Король Миттхельда Трухир и его наследник Бурхир прибыли в столицу, чтобы на праздничном пиру отметить начало новых отношений между странами. Армия гномов состояла из восьми тысяч отборных тяжелых панцирников и была готова смести любую толпу троллей при поддержке конницы и магов Эркалона.
Все это Кархи передал Урр-Баху и Бурху, когда вернулся домой поздним вечером, еще раз по дороге домой навестив ювелира. В кармане у него было обручальное кольцо. Когда в башню пришли дочки Бурха, Кархи, припомнив самые лучшие эпизоды из женских романов, упал на колено перед Марсиэль.
– Любимая, ни один гоблин в Каэре не будет счастливее меня, если ты согласишься выйти за меня замуж! Обещаю быть надежным как оркский кинжал и верным как лебедь! Прими в знак моей огромной любви это золотое кольцо! – Кархи извлек из кармана обитую синим бархатом коробочку, раскрыл ее и протянул порозовевшей от смущения девушке.
Марсиэль молчала, пытливо глядя гоблину в глаза. Решившись, протянула руку и забрала подарок. Потом твердо сказала:
– Я согласна, но с условием, что свадьба будет только через год. Если ты будешь мне верным, то свадьбу отпразднуем в один день с Ниррой.
– Я готов ждать, сколько ты скажешь, – плохо скрывая разочарование, ответил Кархи. – Моя любовь станет только сильнее.
– Вот и отлично, – произнесла Марсиэль. – И никаких заигрываний с эльфийками, даже аристократками!
– Даже если от этого будет зависеть судьба Эркалона или, упаси духи, всей Каэры? – невольно вырвалось у гоблина.
– Кархи, – ласково произнесла Марсиэль, крепко ухватив избранника за ухо, – если судьба Каэры будет зависеть от твоего члена, то косяк ей цена. Таких героев у нас каждый второй, и вместо меча почему-то вытаскивают из штанов совсем другое. И насколько я помню, ни одна эльфийка или аристократка никак не повлияли на судьбу Каэры за много тысяч лет.
– Совершенно согласен, – поспешил согласиться Кархи, хватая любимую за тонкую талию. – Я неправильно выразился. Хотел сказать, что иногда бывают ситуации, когда для выявления преступника нужно тесно общаться с разными…, э-э-э, подозреваемыми и клиентами, в том числе и женщинами.
– Я читала, хорошие сыщики способны раскрыть преступление даже не снимая штанов, – чуть не пропела Марсиэль. – Ты хороший сыщик?
– Лучший в Эркалоне, не считая Урр-Баха, – заявил гоблин, косясь на Бурха.
– Тогда у тебя не возникнет проблем с поимкой преступников?
– Никаких, любовь моя, – Кархи поцеловал девушку в губы.
Нирра недоверчиво хмыкнула и, развернув гоблина к себе, внушительно произнесла.
– Помни, эльфийский угодник, если я увижу слезы на лице сестры, то ты станешь лучшим сыщиком на кладбище, надгробие так и быть, будет исписано по-эльфийски.
Кархи заметно вздрогнул, помня, что слова у троллихи не расстаются с делом.
– Клянусь, отныне гляжу на эльфиек только как брат!
– Девочки, не перегибайте палку! – недовольно заявил Бурх. – Если для дела понадобится приударить за какой-то девчонкой, то так он и сделает, сыщик он или бездельник? Не путайте верность с обязанностями. И если мужик начинает смотреть на женщин по-братски, то у меня первый же вопрос, не смотрит ли он уже на меня не по-братски? Кархи, слушай меня: если через год Марсиэль будет все еще в тебя влюблена, то я оплачиваю ваши свадьбы, а если нет – то будем просто пить вместе пиво, как говорится: любовь проходит, а вкус хорошего пива постоянен.
Кархи вопросительно посмотрел на Марсиэль и осторожно сказал:
– Тогда почти по-братски.
Девушка дернула его за ухо и неожиданно молча поцеловала.
– Урр-Бах, ты присматривай за ним, – шепотом велела Нирра.
Тролль, припомнив выходку друга в посольстве гномов, со вздохом кивнул.
Остальная часть вечера была посвящена у мужской части – обсуждению новостей о войне с Холмогорьем, а девушки предпочли разглядывать журнал «Я не овца!», споря, что из представленного можно было бы купить на свадьбу. К сожалению, большинство из нарядов могли себе позволить надеть только артисты, любой другой девушке, рискни она надеть нечто подобное, грозило бы прослыть распутницей или стать жертвой насмешек – много из одежды было экстравагантным даже по меркам пьяных сутенеров. Кархи, прокомментировав один из нарядов в журнале, подвергся едким насмешкам Нирры. Впрочем, троллиха после поспешного ухода гоблина сама отбросила журнал с замечанием, которое не должна знать нежная девушка.
– Будем шить платья на заказ у лучшей портнихи в округе, – решила троллиха, – иначе я в этих ничего не закрывающих тряпках точно буду выглядеть овцой – Нирра показала на густую растительность у себя на теле.
Поздно вечером, когда уже стемнело, к башне подъехала карета с Асвигом. Законник бегло осмотрел первые два этажа, похвалил просторный кабинет сыщиков и искренне восхитился гигантской клепсидрой. Потом в сопровождении Кархи робко поднялся наверх, потоптался у запертой двери лаборатории Клурта и, не скрывая облегчения, спустился вниз. Урр-Бах передал Асвигу триста золотых эркалонов, сунул в руку еще десять в качестве части гонорара и проводил до кареты. Довольный как гном возле найденного самородка, слуга закона еще раз уверил его в скором решении проблемы, и покатил к дому помощника судьи. Тролль лишь вздохнул, припомнив жалкую пригоршню монет, оставшихся в тайнике. Если бы не идея Кархи с косяками, быть им давно на мели. Больше всего удивляло отсутствие новых клиентов. Оставалось надеяться, что богатые преступники прекратят лениться и снова возьмутся за яды и кинжалы. Тролль был уже готов сразиться даже с очередным «вампиром», лишь бы за это отсыпали золото.
* * *
Не прошло и трех дней, как новый скандал сотряс столицу и заставил многих эркалонцев забыть о скорой войне. Некий граф в престижном аристократическом клубе, решивший раскурить популярный косяк «Башня Шутника», обнаружил в листьях черный волос. Не зная о том, что большая часть косяков была скручена вовсе не «Эльфийскими пупками», а Бурхом и Кархи, и что тролль не стеснялся чесаться там, где этого требовала природа, граф решил, что стал обладателем пикантного трофея одной из артисток. Это открытие сначала спровоцировало буйное веселье в газетах, а потом вызвало дефицит косяков Кархи.
Вся следующая неделя ушла у гоблина на закупку более-менее приличной травы и скрупулезной работе Сурша, пытавшегося так разбавить их сорт, чтобы это было не заметно. В итоге пришли к тому, что запас Кархи выкладывался в портсигар сверху, а в нижний ряд шли косяки, скрученные с другой травкой. Бурху пришлось причесаться густым гребнем, то же уговорили сделать и Марсиэль. Вдобавок к Кархи пришло гневное письмо от одного из пупков, где требовали, чтобы в косяках находили и рыжие волосы – сильно вьющиеся волосы прилагались. В каждый третий портсигар было уложено по паре косяков с волосами, чтобы Эркалон поверил, что косяки детективного агентства действительно скручиваются на бедрах эльфиек. Для особо недоверчивых в каждый портсигар вложили отпечатанный на дорогой тисненой бумаге текст: "Отборные косяки, с любовью скрученные нежными девушками из листьев, бережно собранных на рассвете, они дарят уверенность в незыблимые принципы честности и справедливости, на которых стоит Эркалон и наше детективное агентство".
После этого последняя партия из двадцати портсигаров ушла по тройной цене, а затем Кархи, утомленный всей этой кутерьмой, повесил на двери башни объявление, что следующий урожай стоит ждать не раньше, чем через полгода. Также следовало решить вопрос с пополнением запаса рыжих волос. Марсиэль строго-настрого запретила заниматься этим Кархи, и Урр-Баху пришлось пообещать подозрительной эльфийке, что этим он займется лично.
Урр-Бах же методично изучал наследие древнего болтуна, выискивая ключ к решению партии в мирт на доске найденного артефакта, а Бурх возмущался повышением цен на пиво и пару раз поколотил заглянувшие в "Эльфийский дуб" компании наглых гномов. В этом он был не одинок: то в одном кабаке, то в другом постоянно вспыхивали драки между приезжими гномами и эркалонцами. Большинство горожан пришло к выводу, что война ничем хорошим не закончится, особенно когда в газетах сообщили о драке пяти кучеров троллевозов со слугами приехавшего короля Миттхельда. Пять троллей сначала оглоблями отмутузили полторы дюжины гномов, а потом потрепали отряд городской стражи, неохотно пришедшей гномам на выручку. К троллям пришли на помощь двое проходивших мимо орков, потом ввязалась компания гоблинов, а затем уже и остальные эркалонцы, случайно оказавшиеся очевидцами. Слабо сопротивляющихся стражников оттеснили в сторону, а гномам и пришедшим им на помощь иностранным товарищам от души наваляли, советуя убираться из миролюбивого Эркалона подальше. Пятерка троллей исчезла, чтобы объявиться на другом конце города, обменявшись троллевозами со своими собратьями.
За хлопотами из-за неожиданного ажиотажа на косяки как-то подзабылись проблемы с городским магистратом. Успокоенные обещаниями Асвига, друзья были немало удивлены, когда через пару недель после визита брата Моргалика к ним пожаловала внушительная делегация в сопровождении целых пяти городских стражников.
Открыв дверь в ответ на требовательный стук, Урр-Бах узрел группу решительно настроенных господ: высокомерного эльфа, городского мага в недорогом светло-коричневом камзоле и с искрящимся кольцом на мизинце, пару округлых гномов, скорее всего счетоводов, и человека, явно из простых писцов, в сопровождении злого как демон Асвига, и какого-то судейского в черной мантии.
Эльф развернул документ и на редкость противным голосом прочитал: "В соответствии с решением высокого суда, разрешившим городскому магистрату доказать смерть последнего хозяина этой башни в присутствии секретаря эркалонского суда и поверенного покойного мага Клурта, градоначальник постановил создать соответствующую комиссию в нашем лице". Эльф с пренебрежением задрал нос:
– Прошу дать нам возможность осмотреть башню для подачи в суд доказательства смерти ее хозяина, или наоборот, его посмертного существования.
Последнюю фразу он произнес с нескрываемым скепсисом. Пока Урр-Бах соображал, кто кому должен здесь доказать, вперед вышел подоспевший Кархи.
– Асвиг, какого Рхыза здесь происходит? – не скрывая возмущения, поинтересовался гоблин. – Вроде все в Эркалоне знают, что господина Клурта лучше не беспокоить. Слово "все" Кархи выделил особо, намекая на обязанности Асвига донести это до судьи Оргельта.
– Так постановил уважаемый суд, и мы не вправе оспаривать его решение, – унылым голосом ответил Асвиг, незаметно подмигнув сыщикам.
– Господин Клурт уже месяц как заперся у себя в лаборатории и жестом попросил его не беспокоить, – нашелся Кархи. – Я вам настоятельно не советую его беспокоить, он бывает слишком вспыльчив.
– Уверяю, в полномочия комиссии входит и вскрытие запертых помещений, – отозвался эльф. – Городская стража имеет при себе все необходимые инструменты.
Командир стражников хмуро посмотрел на эльфа и возразил:
– Ридель, мы обязаны обеспечить порядок и спокойствие, а не выламывать двери в темных башнях, имея за спиной злого тролля. У тебя целых два гнома, пусть растрясут жирок, а то скоро их задницы не пройдут даже в эту дверь, – стражник показал на широкую входную дверь, украшавшую некогда кабинет начальника городской тюрьмы.
Гномы зло поглядели на наглеца, но, поймав взгляд эльфа, довольно сноровисто забрали из рук стражников лом и тяжелый молот.
– Лаборатория господина Клурта на третьем этаже, не пропустите, – сказал Урр-Бах, глядя исподлобья на незваных гостей. – Если поломаете что-то кроме двери, или пропадет что, я вам все ребра пересчитаю.
– Мы слуги Эркалона, а не презренные воры, – холодно отозвался эльф, проходя в башню. Кархи, которому тоже не хотелось, чтобы такая толпа шастала по башне, решительно заявил:
– Урр-Бах остается здесь вместе со стражниками. Я сам провожу вас к той двери.
Эльф остановился и, решив, что гоблин не соперник ни одному из мужчин, велел стражникам ждать их на улице и следить, чтобы тролль был у них на виду.
Делегация во главе с Кархи прошла в башню. Урр-Бах, ругаясь про себя на неподходяшее время для проверки мага, сел на каменную ступень. По закону подлости призрака друзья не видели уже третий месяц, журналы для него исчезали ночью, видимо, в последнее время он не желал общаться с живыми. Кто его знает, как он коротает свой долгий век.
– Парень, ты действительно видел дух мага? – с любопытством спросил один из стражников, усатый мужик в годах.
– Как сейчас тебя, только это случается редко, он не любит, когда его беспокоят, – ответил тролль, гадая, что делать, когда проверяющие никого не найдут в пустой лаборатории.
Из открытой двери послышались два глухих удара, и вновь наступила тишина – хлипкая дверь в зал мага не выдержала напора грубой силы. Следующие пять минут прошли в молчании, Урр-Бах со стражниками прислушивались к звукам сверху, вернее, к их отсутствию.
– Похоже, сегодня маг ушел в гости, – с ухмылкой произнес молодой стражник. – Ридель с магом и призрака вытащат на белый свет, если им прикажут.
Урр-Бах промолчал. Внезапно наверху послышались громкие крики, потом раздался протяжный вой, а за ним еще несколько истошных вскриков, причем кричал явно не один. Стражники озадаченно зашумели, испуганно глядя на окна второго и третьего этажа, но спешить наверх никто не пожелал. Через несколько ударов сердца из башни выбежал бледный как полотно писарь. На третьем этаже распахнулось окно, и оттуда вылетели эльф с магом. Внизу все бросились врассыпную, не желая, чтобы они на них упали.
Маг в падении сумел активировать какой-то амулет, благодаря которому падение было сильно смягчено. Жаль только, что пара гномов, вылетевшая оттуда чуть позже, никакой полезной магии при себе не имела и просто упала на спины эльфа и гнома, вновь повалив их наземь. Вот теперь к ним на помощь бросились стражники, в первую очередь вытаскивая из стонущей кучи тел мага и эльфа.
– Призрак! – истошно завопил недоверчивый юнец, тыча дрожащим пальцев в окно. Все посмотрели наверх и увидели рассерженного мага из плотного тумана. Он беззвучно ругался и потрясал руками, напоследок извлек свою знаменитую кочергу и с яростью швырнул в эльфа. Тот беззвучно упал на землю с рассеченным лбом.
– Сейчас он спустится и этой кочергой сделает вас знаменитыми и очень грустными! – мрачно предупредил всех Урр-Бах. Стражники побледнели – все поняли, что имел в виду тролль.
– Сваливаем отсюда! – отрывисто приказал их командир. – Хватайте Риделя и мага, а гномы пусть сами расплачиваются за сломанную дверь.
Стражники мигом подхватили под руки эльфа и мага, и побежали в сторону от башни. Гномы, кряхтя и стоная, сумели подняться на ноги и припустили за ними, ругаясь как грузчики.
Не успели гости скрыться из виду, как из башни степенно вышли секретарь суда и Асвиг. За ними показался и Кархи.
– Господин Клурт был сегодня не в духе, – кратко ответил гоблин в ответ на вопрос в глазах друга. – Выбитая дверь также не улучшила его настроение.
Урр-Бах нагнулся и подобрал кочергу.
– Старинная, – с уважением протянул тролль. – И тяжелая.
Глаз секретаря суда невольно дернулся, но он промолчал.
– Господа, а не выпить ли нам хорошего вина после всех этих событий? – обратился Кархи к оставшимся визитерам. – Здесь как раз неподалеку есть приличное заведение, "Эльфийский дуб" называется. Урр-Бах, можешь не запирать дверь, я чувствую, что сегодня нас никто не обворует.
– Кочергу наверх отнесу, – отозвался тролль и не очень охотно вошел в башню.
Чтобы не попасть под горячую руку призрака, он оставил кочергу на столе в кабинете, рассудив, что магу легче спуститься на этаж ниже, чем ему подниматься наверх. Взяв из стола несколько серебряных монет, тролль пошел вниз, краем глаза выглядывая Клурта из стен. Слава всем богам Каэры, призрак решил заняться другими делами.
По дороге к «Эльфийскому дубу» Кархи поведал другу, что произошло наверху. После того, как один из гномов парой ударов кувалды выбил дверь вместе с косяком, комиссия прошла внутрь. В большой комнате никого не было, пока маг не решил применить какое-то поисковое заклинание. Клурт тут же материализовался возле недоумка и дал ему в ухо. Потом крепко приложился кочергой по тупым головам гномов и дал обидную пощечину эльфу. Кархи, помня, что справедливость суда зависит в том числе и от здоровья секретаря судьи, вытащил его и Асвига из лаборатории и укрыл их в кабинете, решив, что всегда сможет объяснить призраку, что это хорошие люди. Дверь в лабораторию сама собой поднялась и захлопнулась, как только гоблин выбежал из жилища мага.
– Этим придуркам сегодня очень повезло, – закончил рассказ Кархи. – Прыжок с третьего этажа нашей башни может совершить только самоубийца. Она у нас высокая. Кстати, господин Дормар, как относится суд к тем, кто подвергает опасности здоровье и жизнь своих служащих?
Секретарь кисло улыбнулся:
– Плохо. Очень плохо.
– Давайте лучше выпьем, – сказал Асвиг, увидев вывеску заведения. – Я сегодня как заново родился. Очень необычное чувство.
Тролль, припомнив свое первое знакомство с призраком, молча кивнул.
К вечеру слух о неудавшемся кровавом жертвоприношении, устроенном магом-призраком, облетел столицу со скоростью ветра и скоро стал истиной, разве что не подтвержденной Советом магов. Впрочем, и на это понадобился всего один час. Вечерние газеты перепугали горожан до полусмерти, лучше всех распродавался «Один эльф сказал», в которой Моргалику удалось поговорить с немногими выжившими, что не подошли почему-то призраку и были им вышвырнуты из башни. По нелепой комиссии магистрата прошлись тяжелым молотом из насмешек и оскорблений, намекая на личный интерес и земельные спекуляции – Моргалик даром хлеб не ел. Вокруг башни опять появились зеваки, но в этот раз предпочитали держаться подальше – репутация у Клурта стала действительно пугающей. Кархи демонстративно выходил на террасу со стулом и небрежно курил косяки, показывая публике, что есть в Эркалоне и сыщики, способные договориться даже с самым склочным призраком.
Через два дня судья Оргельт постановил, что дух давно погибшего мага Клурта считается владельцем башни и земли вокруг нее из-за весомых доказательств его активной посмертной жизни. Далее судья постановил взыскать из казны города двадцать золотых для поправления здоровья служащего суда и наложил на магистрат штраф в пятьсот золотых за использование непроверенных заклинаний в черте города.
Кархи угостил Моргалика вином в кабинете агентства и, рассказав в деталях о происшедшем, раскрутил его на еще одно интервью с Клуртом, где маг жаловался на беззаконие городских властей, их мздоимство и просил оставить в покое его самого и его добрых друзей, Кархи и Урр-Баха. В противном случае он пообещал навестить с кочергой сам магистрат и превратить его в бордель с помощью особо сильного посмертного заклинания.
Хозяин и редактор газеты принял статью Моргалика без замечаний, лишь изменив угрозу на "превращу его из борделя обратно в магистрат". Небрежный росчерк пера эльфа утроил тираж номера и вызвал приступ бешенства у руководства города, заставив его смириться с неудачной авантюрой.
Гримбольд, все эти дни нетерпеливо ждавший, когда, наконец, тролля и гоблина вышвырнут из башни, был в ярости, как только узнал из газеты о решении суда. Плюнув на конспирацию, он грубо растолкал писцов, ворвался в кабинет Лурвельда и швырнул ему на стол злосчастную газету.
– За это я пожертвовал сто эркалонов?! – со злостью рявкнул гном. – Неужели туда нельзя было послать кого посмышленее, а не этих ослов? Я сам найму вам подходящих исполнителей!
Лурвельд холодно посмотрел на разбушевавшегося гнома.
– Господин Гримбольд, город и я ценим ваш скромный дар в пользу нового парка, но, к сожалению, не можем делегировать свои полномочия вам или любому другому горожанину. Вчера в магистрат пришло письмо от королевского казначея, что в связи с намечающейся войной деньги, выделенные на парк, пойдут на содержание эркалонских наемников и закупку провизии и фуража для объединенных войск. Если вы желаете вернуть свое пожертвование, прошу подождать до момента поступления средств из казны, это займет примерно шесть-семь месяцев. Вот расписка магистрата в получении от вас ста золотых на нужды города, придите с ней через означенный срок и вам все вернут.
– Подотрись ею! – взревел Гримбольд, поняв, что взятка оказалась на балансе города и Лурвельд просто отказывается иметь с ним дело. – Золото вернешь завтра, иначе все мое агентство будет следить за каждым твоим шагом до конца твоих дней!
Гримбольд развернулся и с такой силой захлопнул дверь, что вырвал из нее дверную ручку. Швырнув ее в одного из секретарей, гном выскочил из здания. Постояв с минуту на улице, он сквозь крепко сжатые зубы процедил:
– Миттхельдский десятник за половину этой суммы решит эту проблему навсегда.
Вернувшись в агентство, Гримбольд вызвал своего подручного Вейгира и велел ему отыскать в эркалонских кабаках подходящего для конфиденциального дела десятника из войска союзников. Вейгир взял выданный кошелек с деньгами и, не задавая лишних вопросов, отправился исполнять приказ. Гримбольд достал из стола початую бутылку, опорожнил ее и, уставившись на яркую этикетку, с угрозой прошептал:
– Я вам покажу, ублюдки, собирателя редких бутылок!
Гном с силой швырнул бутылку в распахнутое окно. Не обращая внимания на поднявшуюся снаружи ругань, он раскрыл гроссбух и цинично усмехаясь, внес пятьдесят золотых в статью расходов на уборку и ремонт их здания.
* * *
Главный королевский казначей Ласкар обвел собравшихся в приемном зале казначейства крупнейших столичных купцов таким подозрительным взглядом, что даже самые бессовестные из них почувствовали легкое беспокойство. Казначей раскрыл свой гроссбух, защищенный чарами сильнее собственного дома, и сварливо объявил:
– В соответствии с договором с Миттхельдом Эркалон обеспечивает союзное войско провиантом до Тролльего Холмогорья. Однако, если судить по запрошенным вами деньгам, прокормить десяток воинов будет дороже, чем обеспечить скромный ужин самому королю и его свите! У казны нет столько денег, хорошему бойцу в походе достаточно вяленого мяса, муки и перловки. И доброго овса для коней. Миттхельдцы затребовали еще по кружке "Шепота штольни" в день на гнома. Поэтому я не знаю, откуда взялись эти громадные суммы в ваших сметах за столь скромную пищу. Или вы, таким образом, отказываетесь от поставок? Ну что же, в Эркалоне еще достаточно торговцев, способных трезво думать и правильно считать. Ваши сметы я уменьшаю в три раза! – резко закончил казначей и захлопнул книгу.
В зале поднялся дикий шум, каждый из собравших поспешил как можно громче заявить о своей честности и будущем разорении, не измени господин Ласкар своих расценок. Казначей переждал словесную бурю с каменным лицом, и извлек из стола обычную пеньковую веревку с петлей на конце.
– Это все, что я могу добавить сверху каждому из вас, и наш монарх согласен оплатить это за свой счет. Жду завтра от вас заверенных обязательств на поставку вышеперечисленного провианта. И да пребудет с вами Светлая Девятка.
Казначей встал и покинул зал, оставив купцов в бессильной злости и тревогах за барыш. Они еще с полчаса жаловались друг другу на строгость властей, всласть поругали бешеного Ласкара и потихоньку разошлись, чтобы обдумать, как помочь армии, не оставшись без штанов.
Часом позже три гнома из числа самых уважаемых и надежных поставщиков эркалонских войск собрались в трактире, принадлежащем одному из них. Самый старший из них, в синем камзоле, на особых счетах с янтарными костяшками прикинул ожидаемый убыток и остро посмотрел на партнеров. Потом волевым решением отбросил половину костяшек из ряда затрат влево и степенно произнес:
– Бывают выгодные сделки, и бывает работа в убыток. Как и любой гном, я готов помочь своим собратьям из Миттхельда, разумеется, не за свой счет. Половина денег – священна, и отдавать ее нельзя даже королю. Так заповедовали нам предки и не нам нарушать их наказ. А теперь давайте подумаем, как удвоить количество муки и круп за те жалкие деньги, что дает нам этот мерзкий казначей.
Гномы оживились – если старый Мурвельд берется за свои знаменитые счеты, то жди хорошую прибыль.
– Я слышал, у Лорхиля совсем плохо продается мука, она у него испортилась два года назад. Целый склад забит мешками, – сказал самый младший из торговцев.
Мурвельд благосклонно кивнул.
– Сегодня же выкупи у него муку, пообещай треть обычной цены или приход хлебной комиссии, если заартачится. – Нет, выкупай за четверть, – старик отщелкнул влево еще пару костяшек.
– Говорят, на прошлой неделе главный интендант приказал выбросить весь сгнивший овес, – отозвался третий гном.
