Текст книги "И короли бессильны... (СИ)"
Автор книги: Николай Туканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Кархи злорадно улыбнулся.
– Сами скоро придут. Верно, Урр-Бах?
– Прибегут, – пообещал тролль. – Пора Гримбольду вернуть должок за статую на месте нашей башни.
Бурх непонимающе посмотрел на друзей и обернулся на шум очередной потасовки. Два полунищих эльфа, налакавшись за счет младшей расы, теперь с помощью кулаков выясняли, чей род древнее, хотя оба весьма смутно знали даже род занятий своих прадедов. Впрочем, это не помешало им хвастаться кровью королей и зелеными плащами верховных жрецов.
– Опять эти голодранцы разорались! – Бурх с досадой встал, неуклюже переваливаясь, подошел к эльфам и несильно ударил их головами друг о друга.
– Обух, Башмак, вытащите этих графьёв на улицу, – велел Бурх двум оркам. – И проследите, чтобы больше никому не наливали, а то я уже к полуночи разорюсь.
Горбатый тролль сгреб троих незнакомых халявщиков за шкирки и, подталкивая их к выходу, вежливо попросил их приходить в следующий раз с деньгами.
Решив не откладывать дело с наймом работников для Бурха, Урр-Бах и Кархи, будучи изрядно навеселе, пошли к пивоварне Горакса, даже не обратив внимания, что до рассвета еще добрый час. «Эльфийский дуб» тихонько гудел, к этому времени в нем осталась лишь дюжина посетителей – ближайшие приятели Бурха.
Когда друзья добрались до тайной пивоварни Гримбольда с партнерами, возле нее уже сновали зевающие и переругивающиеся гоблины, из тех, кто имел свое жилье поблизости. Подобная ответственность к делу радовала, правда, только того, кто не знал, что в этот день Горакс выплачивал недельное жалование. Встав за углом ближайшего дома, напарники дождались очередного трудягу и, сунув ему в руку серебряную монету, велели сообщить Деду, что с ним хотят поговорить его старые знакомые. Чтобы гоблин не забыл их просьбы, ему пообещали выпивку от самого бригадира.
К тому времени, как Урр-Бах и Кархи стали ждать самого опытного самогонщика Горакса, солнце уже поднялось над горизонтом и стало совсем светло. Улочка, на которой они ожидали Деда, была сплошь застроена небольшими кирпичными и деревянными домишками, на первом этаже которых располагались самые разнообразные лавки и мастерские. Некоторые были уже открыты. В одной из них почти седой гоблин, балагуря с молодым лавочником из дома напротив, с ленцой менял насквозь проржавевшую жестяную вывеску с надписью «Возвращаюсь через три дня в Шаманат. Распродаю все к Рхызу по дешевке. Налетай!». Новая вывеска, специально криво сбитая из заборных досок, коряво выжженными крупными буквами сообщала: «Закрываюсь завтра. Цены ниже, чем у старьевщиков!». Доски были из лиственницы, поэтому гарантировали, что в ближайшую пару веков местные жители всегда успеют к последней распродаже.
Конкурент тоже не терял времени даром и прикреплял к фасаду неказистой лавчонки огромное объявление: "Конфискованное барахло за медяк! Ежедневные поставки с королевской таможни! Настоящие эльфийские и гномьи вещички за бесценок!".
За те полчаса, что они ждали Деда, к лавкам уже подкатили телеги старьевщиков и мелких скупщиков краденого и напарники увидели, как оба гоблина пополняют ассортимент, азартно торгуясь и сквернословя. Продолжить наблюдение за по-своему интересной жизнью окраин им помешал старый гоблин. Он подошел к друзьям в изношенной куртке с намертво впитавшимся в нее запахом самогона и неведомых трав.
Дед сразу узнал Урр-Баха и сходу заявил:
– Даже не проси! Обратно тебя не возьму и за горсть золотых.
Урр-Бах со смехом вложил в ладонь гоблина горсть серебряных монет.
– Даже не думал. Дед, мой тесть решил открыть лучшую пивоварню в столице, и ему понадобились надежные гоблины. Я тут же вспомнил о тебе. Платить будет вдвое больше, чем здесь.
– А за небрежность будет бить, – добавил Кархи. – Он тоже тролль и любит хорошее пиво.
Дед, немного растерявшийся от неожиданного щедрого предложения, после слов Кархи расплылся в хитрой улыбке.
– За хорошее пиво надо и платить хорошо. Раза в три больше, чем в этом гномьем клоповнике, – гоблин с чувством махнул рукой в сторону пивоварни.
– За такие деньги ты будешь отвечать за каждого гобла, которого с собой приведешь, – строго предупредил Урр-Бах. – Мой тесть шуток с подменой трав не поймет, сразу же утопит прямо в чане. Да, пивоварня небольшая, всего для одного очень приличного кабачка.
– Тогда возьму с собой только своих племяшей, – решил Дед. – Впятером управимся. Остальных парней жалко, пропадут без меня. Если за ними не присматривать, то у них любая выпивка как из преисподней получается.
– Это уже будут проблемы Горакса и его хозяев, – прервал гоблина Урр-Бах. – Сегодня ближе к вечеру подходите к "Эльфийскому Дубу", он недалеко от "Башни Шутника", там и договоритесь с новым хозяином, его Бурхом зовут. Гораксу об этом сообщать не надо.
– Не учи гоблина сбегать с работы, – прокряхтел Дед, пряча монеты в куртку. – Только подойдем мы немножко нетрезвые, сами понимаете, сегодня мне перед парнями надо проставиться, чтобы потом не стыдно было честным гоблинам в глаза смотреть.
Урр-Бах с сомнением посмотрел на Деда – был немалый шанс, что Дед может не перенести этого события.
– Если сильно напьетесь, лучше приходите завтра вечером, глупо знакомиться с Бурхом пьяными.
– Ладно, посмотрим, – Дед кивнул на прощание и потопал к уже прежнему месту работы, прикидывая, кого из племянников послать за закуской. Мероприятие намечалось очень важное, это не день рождения отметить, здесь размах нужен.
* * *
Распрощавшись с Дедом, друзья решили посмотреть, чем торгуют в лавках последнего дня и украденного конфиската. Ничего интересного они для себя не нашли, разве что Кархи сторговал потемневшую от времени бронзовую чернильницу в виде медведя, обхватившего лапами бочонок с чернилами. С десяти медяков, запрошенных за нее, Кархи сумел сбить цену до семи, но все равно оставил довольным вечного репатрианта.
– Зачем тебе эта чернильница? – спросил Урр-Бах, не вмешивавшийся в процесс покупки. – В кабинете уже есть одна, и тоже вполне приличная.
– Эта будет стоять возле меня, всегда под рукой, – объяснил Кархи, приглядываясь к странному амулету, прибитому над дверью торговца конфискатом. – Для буйных клиентов или Гримбольда. Урр-Бах, тебе не кажется, что эта вещица над дверью смахивает на мой потерянный амулетик?
Тролль вздрогнул и уставился на "амулетик". Два согнутых ржавых гвоздя прижимали черно-белый камень к трухлявым доскам. Приметная рубиновая искорка в центре конструкции не оставляла сомнений, что это один из злополучных "Эльфов на час".
– Его прибили сюда лет двадцать-тридцать назад, – неохотно буркнул Урр-Бах. – Зачем тебе она, по принцессе соскучился?
Кархи неожиданно смутился.
– Понимаешь, на днях мы обсуждали с Марсиэль нашу будущую семейную жизнь, и она сказала, что было бы здорово, если бы я иногда эльфом становился. Тогда мы играли бы в принца Кирдаля, спасающего бедную эльфийку. А потом она бы меня горячо благодарила. Как в книжках. У нее, оказывается, в спальне целая стопка любовных романов лежит. Малышка любит читать про романтичную любовь.
Гоблин мечтательно закатил глаза и вздохнул. Урр-Бах громко выругался по-тролльи и, громко сопя, подошел к гоблину, который сортировал ночной конфискат, чаще всего отобранный у уснувших на улице пьянчуг.
– Эй, приятель, даю три серебрушки за этот амулет правдивости, – тролль показал на дверной проем лавки. – Хочу подкинуть его одному гному, этот ублюдок вечно разводит пиво водой.
Гоблин недоверчиво посмотрел сперва на амулет, потом на Урр-Баха. С одной стороны, если даже тролль предлагает за непонятный амулет, украденный в молодости его отцом у старьевщика, целых три серебрушки, то он точно стоит куда дороже. С другой стороны, амулет правдивости – не самая нужная вещь в хозяйстве и так небогатого гоблина, торгующего сомнительным товаром. Решение помог принять конкурент, некстати влезший в чужой разговор.
– Эй, таможня, разве не видишь, он дурит тебя как ребенка. Посылай его к Рхызу.
Гоблин еще сильнее нахмурился и увидел в руках Кархи чернильницу, которой цена была три медяка в базарный день.
– Болотник, а может ты лучше повесишь его у себя? Отдам бесплатно, как родному брату.
Конкурент замялся, не готовый к такому повороту.
– Не, у меня и так торговля неплохо идет.
Хозяин амулета правильно истолковал его признание, повернулся к троллю и протянул открытую ладонь за серебром.
– Сам снимешь, я не собираюсь еще и шею из-за него ломать.
Урр-Бах, пряча улыбку при виде обманутой суеверной жертвы, отдал монеты и, отогнув гвозди, положил амулет в карман. Посмотрев на удивленного Кархи, он, подражая голосу Бурха, произнес:
– Сынок, в Кирдаля и эльфийку будете играть после свадьбы, а пока пусть это хранится у меня. Если Марсиэль увидит его у тебя, то мало ли что она подумает, она у тебя ревнивая.
Кархи обреченно вздохнул и пошел за Урр-Бахом. В любом случае, утро выдалось удачным, да еще и гоблинов у Гримбольда переманили.
Отдохнув после бессонной ночи, друзья пошли вечером в «Эльфийский дуб» предупредить Бурха о встрече с будущими работниками, но к своему удивлению, Дед с племянниками уже стояли у двери заведения. Втянув воздух посильнее, Урр-Бах почувствовал сильный запах гари, исходящий от всей компании нетрезвых гоблинов. Куртка у Деда была в копоти и местами прожжена.
– Что случилось? – тролль указал на пострадавшую куртку гоблина.
Дед икнул и беспомощно развел руками.
– Пивоварня Горакса сгорела к Рхызу! Какой-то недоумок уронил не потухший косяк в чан с "Шепотом штольни". Ребята начали тушить, а воды-то нет. Пока бегали да суетились, там и балки занялись огнем… Вот мы и решили, что это знак духов, и свалили все оттуда, – Дед махнул рукой в сторону деревьев недалеко от кабачка, где стояла приличная толпа потрепанных гоблов.
– Пятнадцать парней остались без работы, – многозначительно произнес Дед. – Пришлось их вести сюда, как-никак много лет вместе пье…, работаем. Они старательные, может тоже возьмете?
– Урр-Бах, Кархи, это этих гоблов вы решили мне подогнать? – громко рыкнул незаметно подошедший Бурх. – Мало того, что спалили пивоварню, так еще и сюда приперлись? Работать захотелось после пожара?
– Да у нас лучшая пивоварня была! – обиделся Дед. – Половину кабаков обеспечивали лучшим пойлом: "Волкодав", "Третий глаз", "Доброе утро", "Эркалонский особый", "Бешеная кирка"… Даже "Дыхание горна" и "Слезы эльфийки", и то гнали, – с гордостью заявил бригадир. Про "Шепот штольни" вообще молчу, его выгнали просто море. Миттхельдцы и то без ума от него были.
– Не сомневаюсь, – буркнул Бурх. – Говорят, до сих пор в себя приходят. Тебе разве не сказали, что я не собираюсь обеспечивать пойлом весь Эркалон? Зачем мне столько лентяев?
– У меня парни лично знают несколько дюжин кабатчиков, они и развозили огненную воду – понизил голос Дед. – Представляешь, сколько на этом можно заработать?
Бурх задумался – кто не мечтал, купив дрянного пойла, о небольшой пивоварне, где за качество отвечают репутацией и здоровьем? Тролль потер горб, что говорило близким об окончательно принятом решении, и схватил Деда за куртку.
– Идем, потолкуем об этом внутри.
Урр-Бах и Кархи пошли за ними, наказав племянникам Деда следить снаружи за порядком. Бурх посмотрел на помятое лицо бригадира, вздохнул и налил ему кружку пива. Напарники последовали его примеру, гадая, что задумал их будущий тесть.
– Повторю, столько выпивки мне не надо, – произнес Бурх. – Тем более такого поганого, что вы гнали там у себя. Но снабжать с дюжину кабаков подальше отсюда я не против. Деньги лишними не бывают. Поэтому поступим так: выкупим дом с большим двором и соорудим там две пивоварни. На одной будут работать трое-четверо самых надежных гоблов, будут варить пиво для меня и лучший самогон на травах тройной перегонки. Остальные займутся кабаками и доставкой пойла к ним. Только кроме "Шепота штольни" и "Особого гоблинского" гнать ничего не позволю. И за всеми вами будет присматривать один одноногий и очень злой орк. Начнете воровать или бодяжить, он вас чуть-чуть прирежет. А если это случится с моим пивом или самогоном, я вас всех утоплю, – Бурх залпом осушил полкувшина и испытующе посмотрел на спокойного Деда.
– Не боись, хозяин, половина самых тупых даже к чанам не подойдет, главное – не обижай с платой. По три серебрушки в неделю моим орлам, по пять – моим племяшам, они и будут варить твое пиво, и десять мне.
– Очнись, гобл, ты на пивоварню нанимаешься, а не на золотой прииск, – возмутился Бурх. – По серебрушке твоим поджигателям, по две племяшам и три тебе. Если месяц будет проходить спокойно и без халтуры, то накину в конце него по паре серебрушек сверху.
Дед, приблизительно на это и рассчитывавший, степенно ударил по рукам с Бурхом и пошел объявлять хорошую новость своим орлам. Разумеется, кроме дюжины избранных кабаков можно было снабжать разбавленным пойлом еще столько же, чьи хозяева плевали на качество выпивки – лишь бы не шла обратно из горла клиента. На этом можно было наварить еще столько же. Ни орков, ни гномов Дед не боялся, зная, что от бесплатной приличной выпивки никто еще не отказывался. Главное – не халтурить у самого Бурха.
– Я раз в месяц буду проверять, что они там варят и как, – сказал вдруг Урр-Бах, поняв, что скоро он будет пить только то, что сварят эти недоделки. – Может и чаще.
– Я Нирру попрошу, – отозвался Бурх. – Пару раз в неделю будет смотреть за чистотой, а мой одноногий орк будет там и ночевать.
– Сопьется же, – с сочувствием сказал Кархи.
– Когда Дятел был молод, один шаман наслал на него заклятие трезвости, – Бурх усмехнулся. – Моих гоблов ждет большой сюрприз.
– Дятел? – переспросил Урр-Бах.
– Ага, любит вырезать из дерева разные безделушки. За месяц небольшую поленницу может извести на них. Ну и дотошный как законник, пока своего не добьется, будет долбить по темечку.
– Тогда мы за тебя спокойны, – Урр-Бах встал. – Пойду поболтаю с Ниррой.
Кархи присоединился к другу, тем более, что ему пришло в голову расспросить Марсиэль о размере приданного – чтобы знать, сможет ли она обеспечить его, если с ним, не дай духи, приключится увечье при поимке преступника. Да и вообще, когда жена обеспечена и у тебя всегда есть монета на подзарядку пары-другой полезных амулетов, смотришь на жизнь оптимистичнее.
* * *
Чернее тучи, Гримбольд сидел в кабинете с партнерами и не знал, на ком сорвать злость. Всю ночь он провел на пепелище пивоварни Горакса, пытаясь выяснить причину внезапного пожара. Так как гоблины отсутствовали в полном составе, то гном обвинил именно проклятых недоделков. То обстоятельство, что никто из наемников из охраны не знал, где живет хотя бы один из сбежавших гоблов, разъярило Гримбольда чуть ли не сильнее самого пожара. Горакс, как и его родичи, за много лет тоже не удосужились поинтересоваться, где живут их дешевые работники. Гримбольду даже прямо намекнули, что как один из хозяев сыскного агентства, он должен был это выяснить сам как только взял под контроль пивоварню. Разумеется, ему это не понравилось и Горакс остался без пары зубов, а сам Гримбольд был вынужден уносить ноги из-за появления городской стражи.
Оставленный им неподалеку Вейгир позже доложил, что утром на пепелище появились и королевские мытари, весьма деятельно рыскавшие по обугленным строениям и сумевшие сосчитать количество чанов, задействованных в незаконном производстве спиртного. Последнее обстоятельство известило партнеров, что восстанавливать пивоварню нет смысла, шанс оказаться на каторге был более чем высок. От этого Гримбольд, привыкший к легким деньгам от пивоварни сидел с лицом, устрашившим даже зашедшего в кабинет по делам помощника Казотруэля, эльфа отнюдь не из боязливых.
Арзак с хладнокровием степняка воспринявший эту неприятную новость, читал последние новости о предстоящих похоронах принца Кирдаля. Сам он решил любой ценой посмотреть на мертвого эльфа, чтобы было чем доставать Казотруэля дождливыми зимними днями, когда работы было немного и приходилось проводить почти все дни в компании своих партнеров. Отложив газету, орк решил немного развлечься, чтобы лицо Гримбольда приняло более естественный для него красный оттенок.
– Что, борода, уже подсчитал наши убытки? Не забудь внести туда расходы на подкуп тюремщиков, чтобы тебе иногда они приносили бутылку "Шепота штольни", а Казотруэльчику книжки о вреде пьянства. Я так и быть, согласен на скромный кусок мяса. Чует мое сердце, скоро нас заметут как самых опасных самогонщиков в истории.
– Заткнись! – Гримбольд сотворил отвращающий знак, что о многом говорило партнерам. Казотруэль, уже не скрывая тревоги, зло посмотрел на гнома.
– Гримбольд, тебе не убытки надо считать, а жечь гроссбухи! Или ты совсем пропил свой ум?
– Да сжег я их! – рявкнул гном. – И Гораксу велел держать язык за зубами. И нечего все валить на меня, сами палец о палец не ударили, чтобы помочь с пивоварней!
– Ты и не подпускал нас! – огрызнулся эльф. – Там одни гоблы да гномы терлись вокруг этого гнусного пойла, могли бы и приглядеть за ними получше. Какой идиот доверяет работу гоблинам без постоянного контроля? Неужели нельзя было найти хоть одного гнома, способного не спиться возле чанов?
– Этих грязных животных проще перебить, чем заставить работать, – начал защищаться Гримбольд. Сообразив, что он делает, гном перешел в атаку.
– Вы даже у нас в агентстве не хотите ими заниматься, все спихнули на меня! Тогда и не жалуйтесь. Кстати, не ты ли, Казотруэль, жаловался на прошлой неделе, что у нас гоблинов не хватает. Мы, видите ли, толком не можем пообщаться с тем отребьем, что всегда крутится возле любого ограбления или поджога.
– Не привирай! – резко отозвался эльф. – Я сказал, что за последний год ты уволил почти половину гоблинов и теперь оставшиеся работают на износ.
– Пьют как гномы, – подтвердил Арзак. – Трое уже спились окончательно, пришлось самому их выкинуть на улицу. Мне их даже жаль, они же не виноваты, что пока с гоблами на напьешься, ты для них чужак. Я им даже по золотому вручил на лечение. За свой счет, – добавил орк, заметив возмущение на лице Гримбольда. – Да, борода, уже терплю убытки из-за твоей дури, уволил-то ты их товарищей. Надо объявлять новый набор сотрудников. Из сотни-две этих бездельников всегда можно отобрать десяток ответственных ребят.
Гримбольд от этих слов даже повеселел – появился шанс утереть нос орку и эльфу. Десяток из двух сотен? Ха! Пусть пляшут, если один-два прорвется через сито его отбора!
– Перед этим я собираюсь отремонтировать испытательные сортиры, – оповестил гном партнеров. Хватит уже этому ворью таскать оттуда мыло! Теперь любой из них, решивший, что здесь на халяву можно разжиться куском мыла, получит хороший магический удар. Пальцы дробить не будем, но шевелить ими они не смогут как минимум месяц.
Эльф и Арзак переглянулись, но промолчали. После пожара на пивоварне и так невысокое доверие к гоблинам упало у них еще ниже. Рисковать потерять еще агентство из-за раздолбайства какого-нибудь гобла им совсем не хотелось, а с учетом того, что многие дела были, мягко говоря, у границы законности, то жесткий отбор, устроенный Гримбольдом, будет совсем не лишним.
– Ты магией не увлекайся, – все же возразил Арзак. – Ну, сопрут они это мыло, так нам же легче. А если эта магия оторвет какому-то гоблу руку, потом проблем не оберешься. Газеты смешают с дерьмом, а королевские дознаватели засунут тебе это магическое мыло не только в рот.
– Не беспокойся, маги, слава всем богам, еще пока не гоблины. Небольшое парализующее заклинание, с ним и второкурсник справится.
– Позаботься, чтобы маг им не оказался, – сварливо заметил Казотруэль. – В этом деле лучше не экономить.
– Маг будет из самой Академии, – заверил Гримбольд, решивший и сам подстраховаться. – Через пару недель можно будет подавать объявления в газеты. Самые дешевые.
– Не переусердствуй, – буркнул орк, не ставший напоминать о печально известных Урр-Бахе и Кархи.
* * *
Похороны принца Кирдаля прошли относительно спокойно в торжественной и траурной обстановке. Гроб несли четыре представителя различных стран, демонстрируя причастность Кирдаля к судьбе их народов: глава Дома Лесного озера из Восточной Ветви, посол и двоюродный племянник короля Южной Ветви, брат Мертувера и бывшего короля Ирсавера – командующий армией Эркалона Рурвель и Крумах – личный посланник Великого Шамана.
Прибытие гоблинов из Зеленого Шаманата оказалось для всех неожиданным, но когда рослый гоблин в позолоченной кольчуге вручил Корниэль в присутствии придворных личный меч и кинжал Кирдаля, то даже Мертувер не смог скрыть радости и признательности к Крумаху и самому Великому Шаману. Правда, она немного уменьшилась, когда через день представитель Восточной Ветви в торжественной обстановке на Дворцовой площади зачитал текст признания сына Корниэль и принца Кирдаля эльфом гоблинской расы с правом на эркалонский престол. Пока цвет эркалонской нации пытался представить в голове эльфа гоблинской расы, Крумах оттеснил эльфа и не менее громко зачитал послание самого Великого Шамана, где ребенок Кирдаля признавался гоблином эльфийской расы с правом на престол своих родителей.
Мертувер, чувствуя неожиданную слабость в ногах, все же сумел торопливо разъяснить всем присутствующим, что таким образом, будущий король признается законным правителем в не зависимости от того, кем он родится: эльфом или гоблином. Реакция главы Тайного совета выручила многих простых эркалонцев, окончательно запутавшимся в происхождении будущего короля. Когда к Мертуверу подошел тролль, толпа вздрогнула, решив, что сейчас ребенок окажется мистически связан еще и с троллями, но простодушный кучер троллевоза просто объявил, как его научили, что жители Тролльего Холмогорья признают королем сына принцессы Корниэль, кто бы ни был его отцом. Последние слова простодушный тролль добавил сам, решив, что эркалонцы выясняют отцовство ребенка. Ситуацию спас старый барабанщик, гулким ударом подав команду королевскому оркестру играть торжественный гимн.
С точки зрения Мертувера, прощание с телом Кирдалем прошло просто прекрасно. Знатные аристократы, не менее знатные шпионы сопредельных стран и просто влиятельные жители Эркалона наконец своими глазами увидели лицо таинственного Кирдаля. Это сомнительное, с точки зрения философа, зрелище, дарило им чувства легкого превосходства над остальными и причастности к легендарному принцу Кирдалю, что заставляло их до конца жизни пресекать любые сомнения в подлинности тела на похоронах. Все это Мертувер учел, как и появление принцессы Торизель в числе последних прощающихся с телом. Сопровождаемая послом Южной Ветви и принцессой Корниэль, она едва подошла к гробу, как неожиданно лишилась чувств. Под сочувственный шепот окружающих сестру Кирдаля отнесли в карету, где королевский лекарь помог ей прийти в себя. Корниэль осторожно разжала пальцы левой руки в черной перчатке. Утром тот же королевский лекарь нанес на блестящую кожу под одним из пальцев секретный состав, который через несколько минут вызывал обморок при попадании на кожу жертвы. Будущая королева недолго противилась уговорам дяди, понимая, что помешавшаяся на брате Торизель может усомниться в подлинности тела и одним словом уничтожить легитимность Корниэль.
После того, как престарелая принцесса пришла в себя, Мертувер подал знак приступать к погребению. Эльфы из Восточной Ветви возложили на гроб ритуальные венки с родины Кирдаля, а гоблин Крумах положил под руки покойника бутылку и коробок с косяками. Гроб поместили в гранитный саркофаг и внесли в фамильный склеп королей Эркалона. Затем выслушали прочувственную проповедь верховного жреца Светлой Девятки Пирхея и начали постепенно разъезжаться.
Мертувер сел в карету к племяннице и молча отпил прямо из бутылки, после чего протянул ее Корниэль. Принцесса молчала всю дорогу. Мертувер вздохнул и усталым голосом произнес:
– Это не самый плохой поступок из тех, что тебе придется совершить. Быть правителем нелегко, и немногие это понимают. Помни, девочка, что часто плохой поступок монарха спасает жизни тысяч простых подданных, и любое его преступление меркнет перед ужасами междоусобицы.
– Я это понимаю, – отозвалась Корниэль, – только постарайся впредь делать это не моими руками.
– Для этого и существует Тайная служба, – согласился Мертувер. – Но бывают случаи, когда удержать власть можно только своей рукой. Мне сообщили, что твои отец и брат уже устроились в Лутрале и поговорили с королем Южной Ветви. Надеюсь, им понравится Птичий архипелаг.
– Проследи, чтобы они его никогда не покидали, – резко сказала Корниэль. – Я не желаю подавлять бунт в Эркалоне.
Мертувер молча кивнул и погрузился в мысли о коронации. Недавняя выходка бестолкового тролля показала, что для этой церемонии нужен тщательнейший отбор представителей всех рас и сословий. Никаких двусмысленных ситуаций и слов на коронации быть не должно.
Вечером на заседании Малого Королевского Совета Мертувер озвучил проблему и попросил всех присутствующих, если есть такая возможность, сообщить его помощникам имена благонадежных орков, гоблинов и троллей, за которых они могли бы поручиться, особенно за гоблинов. Подобное предложение кого-то из советников развеселило, а некоторых оскорбило. Верховный судья Риор, не понижая голоса, возмутился, что его подозревают в знакомстве с подобными подозрительными типами.
После заседания Совета Сертоний, как обычно вечером, подъехал к башне Шутника и после традиционного кубка "Лесного дятла" сообщил друзьям, что есть возможность увидеть коронацию Корниэль собственными глазами.
– Разумеется, я могу дать пригласительные еще нескольким лицам, но только если вы согласитесь отвечать головой за их недостойное поведение, – добавил маг.
Урр-Бах и Кархи переглянулись – таких в их окружении почти не было, вот если бы можно было ответить головой Гримбольда…
– Наш будущий тесть Бурх и его дочери оправдают ваше доверие, – сказал Кархи. – Сам он тролль, а дочери: эльфийка и троллиха.
Сертоний поперхнулся вином и прокашлявшись, изумленно уставился на друзей. Урр-Бах правильно понял недоумение мага и поспешил успокоить:
– Нет, жена Ирсавера никогда не видела Бурха. Эльфийку он подобрал на улице младенцем.
Сертоний решил не заострять внимание на не совсем корректное объяснение в свете последних событий и попросил записать их имена на листке, чтобы на их имя выписали пропуск.
– Моргалика не забудь, он тот еще гоблин, – дополнил Кархи, – и его братца не забудь. – Цепь и Карась тоже сойдут, орк надежный, да и Карась не дурак, иначе бы Бурх с ними не дружил. Герфа тоже возьмем, иначе обидится на всю жизнь. И Сурша добавь, пусть знает, что за нашу травку он может получить не только пару монет, но и приглашение во дворец.
– Честнейший садовник, – добавил Урр-Бах, заметив, как поднимается бровь мага. – Больше никого нет, господин Сертоний. Вернее есть, но…, – тролль замялся, – лучше пусть пьют за здоровье королевы подальше от дворца. Разве что Тупая Башка, он самый толковый из родичей Кархи. Гоблин хотел возмутиться за столь низкую оценку своей родни, но решил, что не стоит затевать спор у мага на глазах.
– Что же, благодарю вас, господа, – Сертоний встал и положил список с криво написанными троллем именами в карман. – Надеюсь, вам понравится предстоящее торжество. Это очень почетно, быть свидетелем восхождения на престол нового государя. Или государыни.
Когда маг ушел, Кархи объявил:
– Тупую Башку заберем в башню за три дня до коронации, чтобы был трезв как младенец. И Сурша тоже, пусть на радостях займется прополкой террасы и удобрением земли. Кстати, надо бы сказать им, чтобы подобрали одежду поприличнее.
Тут Кархи вспомнил о Марсиэль и Нирре и побледнел. Еще одного похода по лавкам одежды он не выдержит. Урр-Бах тоже непонятно хмыкнул, размышляя, стоит ли вообще переться на коронацию – душевный покой важнее. Да и Мемезеля давно не заставлял рисовать. При мысли о картине Урр-Бах замер – ему в голову пришла потрясающая идея.
– Надо подарить королеве картину! – взволнованно выпалил тролль. – Чтобы все узнали о Мемезеле. Иначе так и будем от всяких Кузронов и их аукционов зависеть.
Кархи посмотрел на картины, прислоненные к стене кабинета и с сомнением посмотрел на друга.
– Лучше бы их конечно продать, но… Ладно, с картинами как с косяками, первый всегда бесплатно. Какую выберем?
Урр-Бах без колебаний указал на картину в центре.
– Ее Мемезель рисовал как раз объевшись твоей травки. Смотри, какие кривые линии и уродливые пятна. Назовем ее "Бессонница". Сам понимаешь, это знакомо половине Эркалона, что-нибудь, да разглядят в ней. Может, и самого Ирсавера с плеткой заметят. Мощная картина, – Урр-Бах с чувством выдохнул и взялся за перо. Потом, передумав, вручил его Кархи.
– У тебя почерк лучше.
Через минуту в нижнем углу холста красовалась надпись, выведенная неровными буквами: "Бессонница. Мемезель".
– Сойдет, – Урр-Бах вернул картину на место. Неожиданно внизу зазвонил дверной колокольчик.
– Неужели кто-то решил зайти на огонек в башню Шутника? – проворчал гоблин, выразительно взглянув на клепсидру – десять часов вечера давно миновали.
– Может, Моргалик? – предположил тролль, критично осматривая раму картины.
– Сейчас узнаем, – Кархи пошел вниз.
К удивлению друзей, нежданным гостем оказался слуга Сертония. Без лишних слов он передал гоблину опечатанное письмо и тут же уехал в неприметной карете. Кархи вернулся в кабинет и, поведав другу, кто их навестил, вскрыл конверт с печатью Академии, и зачитал:
"Господа, сегодня мне стало известно, что некий гном Гримбольд из известного вам сыскного агентства нанял одного из магов Академии установить парализующее заклинание в некоем помещении под названием "гоблинский сортир". Надеюсь, эта информация поможет вам сохранить добрые отношения с вашими коллегами. Искренне Ваш".
– Дальше его подпись, – сказал Кархи и бросил письмо на стол.
Бумага, едва коснувшись столешницы, вдруг слабо замерцала и стала девственно белой без малейших следов чернил.
– Умеют маги заметать следы, – с восхищением произнес Урр-Бах. – Откуда он вообще узнал, что мы знаем Гримбольда? Ах, да, он же видел гнома и нас на приеме у Бешеной Молнии. Этого дурака даже Сертоний запомнил.
– Наверно, и после этого, прежде чем нас нанять, он все-таки разузнал, кто мы такие. Как бы ни доверял он рекомендации Зариэль, но маг есть маг, тем более целый ректор, – добавил Кархи. – Абы кому поиск артефакта такой человек не доверил бы. Кстати, ты знал, что все охранные и атакующие амулеты должны регистрироваться в особом реестре Академии? Разумеется, мало кто это делает, но раз Гримбольд обратился к кому-то из Академии, то это заклинание точно учли. Интересно, зачем этому ублюдку оно понадобилось?
