Текст книги "Черепаха Киргала (СИ)"
Автор книги: Николай Туканов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 8
– Вы уверены, что это работа Курто, а не одного из сотни его подражателей? – спросил Мерги, когда друзья свернули на свою улицу.
– Пусть этим занимается Айто, – пыхтя, ответил Тейрам. Нести здоровую тарелку оказалось тяжелее, чем тащить лестницу.
– Иннар вряд ли бы повесил у себя в спальне подделку, – добавил Вилт. Мерги тихо постучал в дверь. За воротами послышались радостные восклицания ожидавших их друзей. Хемилон отпер дверь.
– Слава богам, вернулись! – громко произнес Айто. – Что это вы притащили? – старик подозрительно посмотрел на руки пращника.
– Тейрам уволок картину из дома Иннара, – весело сказал Вилт, первым пропуская друга в дом. – Завтра покажем.
– Главное, чтобы за нее никто не объявлял награды, – желчно заметил дед.
– Эта безделушка годится только на то, чтобы висеть в каком-нибудь трактире, – ухмыльнулся лекарь. – Наш друг плохо разбирается в живописи. Но мы его не будем огорчать. Спать хочу, не могу! Пойду-ка я в беседку. Мерги вам сам расскажет, как все прошло. Вилт пошел к беседке. А сапожнику пришлось подробно изложить, как Силар нашел черепаху. После нескольких уточняющих вопросов Хемилона и Айто все разошлись отдыхать. Небо на востоке заалело, даруя миру очередной рассвет.
Вилт поднялся раньше всех и побежал на кухню готовить завтрак. Айто, услышав шум на кухне и знакомое посвистывание, решил, что недомерок проголодался. Он перевернулся на другой бок и продолжил доглядывать сон. Ночные бдения утомили старика. Вилт быстро расправился с готовкой и тихо поднялся в спальню. Он растолкал Тейрама. Друг недовольно забурчал сонным голосом.
– Тише! – шепнул коротышка. – Идем готовить подарок! Пращник, ворча, что тарелка до обеда не растает, открыл дверь кладовой и понес подарок вниз.
– Ставь на стол! – распорядился Вилт. Тейрам положил произведение искусства на обеденный стол. Лекарь протер тарелку влажной тряпкой. Посмотрел на грязные следы на материи и повторил операцию. Потом принес из кухни котелок и вылил его содержимое в неглубокую тарелку.
– Ты что делаешь?! – воскликнул Тейрам.
– Никогда не ел с тарелки Курто! А ты? – недомерок равномерно распределил тушеное мясо и овощи. – Представляешь физиономию Айто, когда он разглядит ее дно?!
– Его удар хватит! – уверенно произнес пращник, глядя на поднимающийся с тарелки пар.
– Я вылечу! Как только я увидел его тарелку, мне сразу захотелось с нее поесть. Искусство, мой друг, должно служить людям каждый день. Курто не думал, что люди будут вешать его работы на стены, а не ставить на стол. Мы должны восстановить эту несправедливость, дружище.
– Идите завтракать, а то я все сам съем! – заорал коротышка на весь дом. В ответ раздались возмущенные голоса. Вилт крикнул еще громче и угрожающе застучал ложкой по столу.
Первым прибежал Пимм. За ним последовали Мерги и Хемилон. Последним пришел Айто.
– Я позавчера купил тарелку побольше, чтобы мы могли по турганскому обычаю отпраздновать нашу победу за общей посудой, – ухмыляясь, радостно заявил рыжеволосый почитатель искусства.
– А поменьше ты не мог найти? – спросил дед, оглядывая занявшее весь стол блюдо.
– Большая победа – большая тарелка, – поучительно ответил Вилт. – Садитесь за стол, а то все остынет! Лекарь постарался на славу. Нежная говядина с гарниром, приправленная одному ему известными травами пришлось по вкусу всем.
По мере того, как пустела тарелка, взгляд Айто становился все внимательнее. Он, перестав жевать, рассматривал все новые и новые картинки, появляющиеся под ложками голодных едоков. Когда же Пимм очистил дно тарелки хлебными мякишами, до него дошло. Он встал, изумленно глядя на недомерка и Тейрама.
– Откуда у вас это? – дрожащим от волнения пальцем показал на стол старый торговец.
– Иннар завещал нам перед смертью! – ухмыльнулся Вилт, с удовольствием глядя на меняющееся выражение лица Айто. – Как тебе его подарочек? На таком есть – одно удовольствие! На обед я думаю пожарить рыбу. Она хорошо будет смотреться среди этих лошадок!
– Я тебе покажу рыбу! – завопил старик и крепко прижал тарелку к груди. – Это же вещь самого Курто! Ешь свою рыбу со сковороды! А это сокровище не предназначено для голодных желудков! Оно должно радовать душу, болван!
– Ха-ха! – счастливо рассмеялся Вилт. – Вот мы и поели с этого сокровища! Говорил тебе, Тейрам, что Курто не возражал бы против этого.
– Так ты знал, чья она?!
– Из-за нее нам с Тейрамом вчера чуть не открутили головы. Но она того стоила. Это наш подарок тебе от всех нас, мой дорогой папаша. Теперь можешь повесить ее на любую стену. Глаза старика увлажнились. Он положил тарелку обратно на стол и сел.
– Спасибо, сынки! – тихо произнес он. – Только не стоило рисковать жизнями, даже ради вещи Курто.
– Значит, мы теперь будем есть с нее каждый день? – по-своему понял Вилт. Айто насупился и строго посмотрел на рыжего баламута:
– Если тебе не хватает посуды, можешь забрать ее из моей лавки. Бери, сколько хочешь. Хоть все забирай! А эту тарелку не трогай. Эта прекрасная вещь создана, чтобы ею любоваться, а не разбить случайно на грязной кухне.
– А я думал, что человек должен жить среди прекрасного, а не смотреть на него украдкой раз в год, – с усмешкой заметил Вилт.
– Может, и так, – согласился Айто. – Только время для этого еще не пришло. Вот когда люди начнут ценить прекрасное дороже золота, тогда… Тогда все будет по-другому, – быстро закончил старик. – А сейчас мне придется приглашать мага, чтобы он усилил в кладовой защиту от воров.
Их разговор прервал громкий стук в ворота.
– Почтенный Айто, Удачу Урмана нашли! – проорал кто-то на улице.
– Пойду, узнаю, как ее нашли. От улицы ничего не скроешь! – Айто быстро помыл блюдо и отнес его в кладовую. Счастливый, он легко, как на крыльях, побежал на улицу. Вилт увязался за ним. Мерги испугался, что забывшись, коротышка может сболтнуть лишнее и пошел за лекарем.
– А как же барабан?! – спохватился Пимм. – Деда-а! – внук исчез на дверью.
– Теперь осталось получить награду, – сказал Тейрам Хемилону. Тот промолчал. Они не перебросились ни словом до возвращения друзей. Прижатый к стене, Айто поплелся с внуком на рынок за барабаном.
– Благородный Силар нашел черепаху, рискуя своей жизнью, – кратко пересказал Мерги суть городских пересудов.
– Представляю, сколько он потратил денег, чтобы к утру об этом знал весь город, – цинично произнес Вилт.
– Главное, чтобы эти расходы он возместил не из нашей награды, – заметил Хемилон.
– Когда он ее отдаст? – прямо спросил Тейрам у Мерги.
– Когда получит. У него сейчас другие заботы. Теперь, когда черепаха опять у жрецов, можно выбирать нового верховного жреца. Пока он не появится, о деньгах лучше не мечтать.
– Неужели ты думаешь, что Силар обязательно станет им? – недоверчиво вопросил Вилт у сапожника.
– Силар показал нам, что он не так прост, как хочет казаться. Уверен, что у него припасена пара трюков, чтобы выиграть Жребий Киргала.
– А как быть с теми документами, что находятся у Силара? – спросил Хемилон у Мерги. – Он их нам отдаст? Мерги сузил глаза:
– Должен отдать, – неопределенно заявил он. – Будем ждать от него весточки.
Ближе к полудню вернулись с рынка Айто и Пимм. В руках у мальчишки был большой барабан, обтянутый ослиной кожей. Пимм тут же поспешил показать, как он умеет командовать атаку, азартно колотя палочками по новой игрушке. Немного погодя дед не выдержал и велел внуку барабанить подальше от него. Пимм ушел в дальний конец двора и продолжил усердно бить по натянутой шкуре. Через непродолжительное время не выдержал и сосед, гончар Парвед, задремавший было в своей беседке. Ребенку пришлось идти на улицу. Вскоре барабанный грохот оповестил всю улицу о том, что у беспокойного внука Айто появилась новая забава.
Прошло два дня. Гонец от Силара, миновав усердно молотящего по барабану мальчишку, постучал в ворота. Барабанный стук тут же прекратился и оглянувшись, человек жреца увидел любопытные глаза ребенка. Тейрам открыл дверь, пропустив вестника внутрь. Немолодой гонец обвел взглядом вышедших мужчин и протянул свернутый пергамент Мерги.
– Хранитель Пруда благодарит вас за выполненную работу, – произнес он и достал кошелек с эмблемой Киргала. Сапожник взял деньги, и гонец покинул двор. Пимм отбарабанил ему вслед отступление и человек Силара исчез из вида.
– Ну, что там пишет наш храбрый и честный жрец? – спросил коротышка у Мерги.
– Пишет, что оставшуюся часть денег мы получим после того, как Силару вручат награду. А пока он советует нам спокойно отдохнуть от тяжких трудов. – Спокойно, – поднял голову сапожник. – Это слово он написал дважды. Также жрец обещает наши долговые расписки, тоже вместе с наградой.
– Будем ждать, когда он получит нашу награду, – отозвался Вилт.
– Ты хотел сказать, когда изберут нового верховного жреца, – поправил его Хемилон.
– Тогда уж, лучше сказать, что когда Силар сам им станет, – добавил Мерги, сворачивая письмо. – Силар не стал бы попусту тратить золото, – лысый авантюрист показал на увесистый кошелек.
– Сколько там? – живо поинтересовался лекарь.
– Сотня.
– Через пол-луны открывается ипподром, – позвякивая своей долей, мечтательно сообщил Вилт друзьям. – Неплохо бы увеличить наши скромные сбережения, чтобы спалось поспокойнее. Вдруг с Силаром что-нибудь случится?
– Несколько десятков уртов поставить можно, – согласился Тейрам. Хемилон с сомнением взглянул на недомерка:
– А ты и в лошадях так же хорошо разбираешься, как в своих корешках?
– Я победителя с закрытыми глазами определю! – самоуверенно ответил Вилт.
– Почему же ты тогда живешь не в своем доме? – поддел его Тейрам.
– Денег на лошадок не было. На медяках состояние не сделаешь!
– Прежде, чем делать состояние, ты не забудь вернуть должок Айто, – напомнил азартному другу Мерги. – И вы тоже, – обратился он к остальным.
Вилт со вздохом отчитал пятнадцать монет и положил их на столик у беседки. Тейрам и Хемилон присоединили к его кучке свою часть долга.
– Дорого обошлась нам смерть Гурписса, – взглянув на внушительную горку золотых, заметил Мерги.
– Теперь я просто обязан посетить ипподром! – сокрушенно произнес коротышка. – Эти жалкие десять золотых ни на что больше не годятся.
– Можно рискнуть парой-тройкой золотых, – Тейрам решил, что не стоит мелочиться.
– Тогда и я золотой не пожалею, – изменил свое решение ларморец.
– Даже два, – удивил Мерги друзей.
– Тогда, может, объединимся? – предложил Вилт. – Сбросимся по три золотых и поставим их на разных лошадей. Выигрыш поделим пополам. Идея коротышки остальным понравилась – шанс выиграть увеличивался многократно. На том и порешили. Должники пошли возвращать деньги Айто. Старый торговец, готовящий праздничный ужин, явно не ожидал получить долг так скоро и не сумел скрыть своей радости. Сорок золотых составляли почти половину его накоплений на черный день. А последние события убедили его в том, что этот день может наступить в любой момент. Вилт не удержался и предложил старику вложить три золотых в выгодное дельце. Айто пробрала дрожь, как только он услышал слово «ипподром». В молодости он потратил немало денег на скачках.
– Вы точно лишились ума! Даже ты, Хемилон. Послушайте старика. Потратьте деньги на что-нибудь другое. Ипподром еще никому не помог разбогатеть. Я в свое время в этом убедился на собственном опыте.
– Папаша, твой опыт говорит только о том, что ты плохо разбираешься в лошадях, – не согласился недомерок.
– В таком случае, я не буду вас отговаривать, – рассердился Айто. – Идите и выбрасывайте свои деньги, знатоки кобыл.
– Подумай хорошенько, – принялся уговаривать его Вилт. – Ты же всего несколько дней назад держал в руках Удачу Урмана. Должно же хоть немного повезти! Айто заколебался. Аргументы лекаря показались ему убедительными. Он сам потратил немало денег на амулеты, чтобы выиграть на скачках.
– По сколько монет вы скинулись? – спросил старый торговец.
– По три золотых, – обрадовано ответил Вилт, радостно подмигивая друзьям.
– Вот, держи. И ставьте на известных лошадей. Они побеждают чаще.
– Не беспокойся, папаша. Киргал должен нас вознаградить за то, что его подружка не попала в суп к дангарцу!
– Посмотрим, – неопределенно проворчал старик и вернулся к приготовлению ужина.
– Может, ты уговоришь и Пимма заложить свой барабан? – измученным голосом предложил Хемилон лекарю, услышав приближающийся к дому шум.
– Его теперь не уговоришь, – рассмеялся Вилт. – Ему соседи дают тянучку в день, чтобы он не барабанил у их дома.
– Смышленый мальчик, – умилился ларморец.
– Точно, – согласился коротышка. – Шалопай по секрету мне сообщил, что он вместе с Гиртом теперь копит на второй барабан. Тогда они пойдут барабанить уже за деньги. Вернее, не будут барабанить за деньги.
– Я готов отдать золотой, лишь бы не слышать больше этот ужасный шум! – простонал Хемилон.
– Эй, Пимм, подойди сюда! – крикнул тут же Вилт. – Давай договоримся так, – сказал он подбежавшему сорванцу, – ты даешь нам свой барабан, а взамен мы купим тебе щенка.
– Щенка?! Настоящего?
– Настоящего, фаланского, – подтвердил Вилт. Тут Хемилон не вытерпел такой наглой лжи и кашлянул. Фаланский пес стоил как два бератских скакуна.
– Вернее, не совсем фаланского, – поправился недомерок. – Но его дедушка или дедушка дедушки точно были из Фалана. Ребенку было все равно. Лишь бы у него был щенок.
– А дедушка согласен? – спросил Пимм о самом главном.
– В обмен на барабан он согласится, – уверенно заявил лекарь. Пимм вздохнул. Барабан был хорош. Громкий. Все соседи это говорят. Но щенок лучше. Гирт так ему вчера и сказал. А теперь у него тоже будет своя собака. Мальчишка решительно протянул Вилту барабан:
– А где щенок?
– К вечеру он у тебя будет! – довольно пообещал Хемилон, забирая у друга инструмент для истязания слуха. Пимм побежал поделиться своей радостью к Гирту, а троица пошла на рынок за щенком. Они решили, что подобрать дворового щенка по отношению к ребенку будет нечестно. Вскоре о взаимовыгодном обмене узнал и Айто. Услышав от внука о собаке, дед облегченно вздохнул. Недомерок впервые сделал стоящее дело, избавив всех от ужасных звуков его подарка. А собачий лай он как-нибудь стерпит. Собака не помешает, когда в доме хранятся два блюда Курто.
– Как ты его назовешь? – поинтересовался он у внука. Пимм расплылся в улыбке:
– Силар, – ответил он. Айто, пробовавший на вкус свою стряпню, поперхнулся.
– Как?!
– Силар, деда.
– Откуда ты взял это имя?
– Да его здесь все время повторяют. Я и подумал – хорошее имя будет для моего щенка.
– Внучек, это имя нельзя давать собакам. Подбери другое. Пимм огорчился. Но потом решил, что Смелый будет даже получше.
– Деда, а если его назвать Смелым?
– Для собаки – в самый раз! – одобрил Айто. – Я куплю ему красивый ошейник. Внучек радостно заверещал.
– Пимму понравится этот урманский сторожевой пес, – сказал Вилт друзьям, удерживая веревкой рвущегося вперед черного щенка с короткой шерстью.
– Еще бы не понравился, – сказал Тейрам. – Тридцать уртов за него уплатили. Пимм издалека заметил друзей с собакой и, издавая радостные крики, подбежал к ним.
– Смелый! – обнимая щенка, сказал он. – За мной, Смелый! Пимм побежал к Гирту показать своего пса. Мальчишка и щенок, вздымая за собой пыль, помчались на другой конец улицы.
– У меня тоже в детстве был щенок, – сказал Тейрам. – Лохматым звали. Хороший был пес. Мы с ним на уток охотились.
– А у меня ворон был, – произнес Вилт. – Он из гнезда выпал и лапу себе сломал. Я его отобрал у мальчишек. Долго он у нас жил. Любил пить пиво. Соседку мою извел. Вечно пачкал ее белье. Чувствовал, что она его не любит. А потом он улетел. Захотел жить со своими родичами.
– Куда барабан дели? – задал вопрос Айто, увидев друзей в окно.
– Мы его отдали какому-то сорванцу, – отозвался лекарь.
– Не с нашей улицы? – с беспокойством спросил старый торговец.
– Нет, конечно. Мы же не глухие.
– Будем надеяться! Но лучше бы вы его сломали. А что с собакой?
– Твой внук уже целуется с ним, – ответил Хемилон.
– Лучший щенок Лантара, – ухмыльнулся Вилт, – умеет бить лапами по барабану.
– Иди лучше позови Пимма ужинать, а то тебе в голову опять дурь разная лезет, – проворчал Айто.
– Кстати, слышали новости о вашем неизвестном любителе магии? – спросил за завтраком у друзей Мерги. Накануне вечером он опять побывал на месте смерти Гурписса, чтобы прояснить для себя события того дня.
– Помер? – предположил добродушно Вилт.
– Жди! Он теперь единственный очевидец убийства. Благодаря ему, королевские дознаватели сейчас ищут трех фаланцев. Пегир видел, как они использовали магию против фаворита и его людей. Впрочем, его соседи говорят, что дознаватели зря верят его словам. С того дня он не совсем в себе. Спит теперь на крыше с арбалетом. У него уже были неприятности с городской стражей насчет этого. Арбалет отобрали. Вместо него он нанял оранжевого мага. Теперь тот стережет его сон и имущество. Склад сгорел полностью. Пегир продал землю какому-то трактирщику и теперь вместо склада будет таверна «Хромой гонец». Местные назвали его уже по-своему: «Торопливый пес». Они частенько страдали от своры охраны Гурписса, – улыбнулся Мерги.
– Надо будет посетить это славное местечко, – Вилт толкнул локтем Тейрама.
– Только после смерти Пегира, – осадил сапожник. – Или после того, как я уеду из Лантара. Иначе твоя смерть испортит мне аппетит.
– Ради этого стоит сходить туда, – не остался в долгу лекарь. – Ладно, когда наконец у нас появится новый жрец Киргала? Чем больше проходит дней, тем меньше будет помнить жрец о нашей помощи.
– Завтра объявят день Жребия Киргала, – вместо сапожника ответил Айто. – Хотя я и сам могу сказать, когда это произойдет.
– Ну-ка, ну-ка, – подался вперед коротышка. – Папаша Айто после поцелуя с черепахой теперь знает все помыслы ее слуг!
– Тебе не поможет и сотня черепах! А скачки на ипподроме начнутся через двенадцать дней. Тут и дурак сообразит, что нового жреца надо выбирать до скачек. Иначе кто будет жертвовать храмам Киргала, моля об удаче. Ты?
– Тебе, папаша, надо было родиться советником короля, – засмеялся недомерок, глядя на порозовевшее лицо старого торговца.
– Теперь понятно, почему в стране такой беспорядок, – желчно заметил Айто. – Чему удивляться, если верхом мудрости сейчас считается не пропустить начало очередных скачек.
– Умные люди вынуждены натирать себе мозоли, чтобы заработать на кусок хлеба, – коротышка уставился на свои ладони.
– Ты не там их ищешь, высуни посильнее язык, – насмешливо посоветовал Тейрам.
– Арбалет я заряжал руками, и стрелял тоже ими.
– В Ларморе сотник за такую стрельбу их бы тебе оторвал!
– Мой промах сделал то, что не смогли бы совершить и десяток ветеранов, – снисходительно ответил Вилт. – Или ты думаешь, что этот Пегир испугался твоей пращи?
– Я думаю, что если бы он был чуть пометче, то мы бы сейчас были в мире теней.
– Терис и ее звезда не допустили этого. Я, пожалуй, схожу в ее храм. Должны же быть в этом городе турганцы.
– Поищи в квартале суконщиков, – подал голос Айто. – Там точно турганцы обретаются. Только они владеют секретом изготовления золотой парчи.
– Пойду, пройдусь, – Вилт поднялся. – Тейрам, не хочешь поблагодарить Терис? Пращник встал, и парочка ушла, сопровождаемая подозрительным взглядом лысого друга.
– Этот пройдоха накоротке и с людьми, и с богами, – улыбнулся Айто. – Жаль, что он редко использует свой ум, иначе далеко бы пошел.
– Стал бы главой гильдии горшечников? – засмеялся Мерги. – Нет, тогда бы это был уже не Вилт. Из спальни Айто донесся лай, помешавший ответить старику.
– Опять этот пес залез через окно! – начал ругаться торговец посудой. – Пимм! Еще раз он очутится в комнате, и ты останешься без пса. Выгони его быстрее! Внук опрометью бросился в спальню.
Как и предполагал умудренный годами Айто, день Жребия Киргала был назначен до открытия ипподрома – жрецы не хотели лишаться хороших пожертвований. В свою очередь, в гильдии нищих, которая занималась организацией тотализатора, вздохнули с облегчением. Рад был и королевский казначей, в чье хозяйство поступала половина дохода нищих от азартной игры. Под давлением этих важных обстоятельств совет иерархов постановил, что новый верховный жрец будет определен за два дня до начала скачек.
Наступил и день определения нового Хранителя Удачи Урмана. Накануне, после полудня, площадь перед главным храмом бога удачи была оцеплена гвардейцами. Городская стража очистила ее и все кварталы, прилегающие к ней, от подозрительных личностей и любопытных горожан. Затем подтянулись гвардейские лучники и боевые маги. Они заняли крыши окрестных домов и обыскали все чердаки. После убийства Гурписса старались все, понимая, что любая неожиданность будет стоить им головы. К вечеру подошли конные части городского гарнизона, взяв в двойное кольцо площадь и прилегающие к ней улицы.
Но это не остановило многочисленных горожан, пытавшихся заранее занять места повыше. В темноте то и дело слышалась ругань солдат, кулаками и ногами объясняющих тупицам, что деревья и крыши предназначены не для их толстых задниц. Несколько настоящих недоумков зачем-то прихватили с собой ножи. Таких сразу передавали группе гвардейцев во главе с королевским дознавателем. Их ждала незавидная участь опасных злоумышленников. Когда настало утро, солдаты, измученные беготней за горожанами, увидели, что крыши домов за пределами оцепления переполнены людьми. Как и в прошлый раз, во время похорон Телла, активно шла торговля местами у окон домов. Цены взлетели до небес, но это не уменьшало наплыва желающих.
Когда утреннее солнце окончательно утратило красный цвет, к стрелкам и магам на крышах присоединились королевские глашатаи. Их глотки должны были оповещать добрых подданных о ходе священной игры. Площадь стала заполняться лучшей частью народа Урмана: аристократией, жреческой верхушкой, алыми магами, прославленными воинами и главами гильдий, коих насчитывалось в Лантаре больше двухсот. Среди последних выделялся богатством одежды и многочисленными украшениями глава гильдии нищих. Его охраняли четверо боевых оранжевых магов. Он был единственным, кому позволили явиться со своей охраной, отдавая дань традиции в память о том, как когда-то нищий спас далекого предшественника Телла от бешеной собаки. На шее у его охраны светились оранжевым огнем амулеты в виде собаки – нищие никогда не забывали напомнить окружающим о своих подвигах.
После того, как площадь оказалась заполнена до отказа цветом королевства, прибыла его лучшая часть: Мер со своим семейством. Долговязый, с черными волнистыми волосами и капризным ртом, монарх покинул карету и помог сойти своей супруге, светловолосой Тенне, с косами, уложенными по последней бератской моде. Ее лицо с правильными чертами нарушали лишь крепко сжатые губы и вздернутый подбородок. Темно-зеленые глаза смотрели повелительно и поблескивали скрытой внутренней энергией, которая ее переполняла. Властолюбивый характер Тенны был всем хорошо известен. Многочисленные придворные интриги против Гурписса и прочих, кто имел на ее слабовольного мужа хоть какое-то влияние, занимали большую часть ее жизни в Урмане.
За ней из кареты вышли наследный принц и его двое братьев. Темноволосому наследнику с плоским носом стукнуло уже за тридцать. Самому младшему недавно исполнилось двадцать пять лет. Все они старательно уничтожали зверье в округе, носясь по полям и лесам вместе со своими многочисленными свитами и егерями. Военное искусство и наука управления страной была у них в крови с рождения. Во всяком случае, так полагали они сами. Тенна пыталась одно время вбить в их головы науки, но они плохо усваивались возле костров с жарящимся лосем или кабаном, убитыми прилежными учениками. Многочисленные любовницы по мере сил скрашивали быт учащихся, приводя в ужас королевского казначея, который жаловался жене, что обучить стадо ослов сочинять стихи вышло бы куда дешевле. Видимо, это поняла и сама Тенна, придя к выводу, что чтение и письмо достаточны для монархов Урмана, а все остальное должна взять на себя дочь Лармора.
После прибытия королевского семейства начался торжественный обряд, предваряющий Священную Игру. Жрец главного храма Киргала вместе со своими собратьями начал молиться своему непостоянному божеству, прося не оставить своей милостью Урман и даровать ему еще одного Хранителя Удачи Урмана. Все, находящиеся на площади, включая венценосцев, громко повторяли слова жреца, а за ними и весь город. В то время, когда на площади произносили последние слова длинной молитвы, на другом конце города добрались только до ее середины. Потом жрец, опустившись на колени, преподнес в дар Киргалу чашу, наполненную отборными драгоценными камнями, которые пожертвовали семья монарха, знать и гильдии страны. Лучшие из них потом пойдут для сестры вновь обретенной черепахи, после того, как последняя покинет мир Линмары.
С мертвого животного не снимался ни один камень. Черепаха хоронилась в подземелье главного храма вместе со своим граненым имуществом. Некоторые монархи предпринимали попытки завладеть камнями, но идти дальше темного коридора с мерцающим туманом никто не отваживался. Магия этого места приводила в изумление даже алых магов. Слуги Киргала предпочитали, чтобы охранные заклинания ставили иноземцы. Материальные ловушки обслуживались двумя неприметными жрецами.
Полную картину всех имеющихся средств защиты не представлял, похоже, никто. После того, как труп животного опускали в керамический домик, наполненный золотым турганским песком, и оставляли на специальной платформе, все остальное делали хитроумные механизмы и магия. Вздумай верховный жрец нарушить покой прежних любимиц своего господина, он не смог бы этого сделать даже при помощи всех магов Урмана вместе взятых. Во всяком случае, незаметно. Крик Мертвой Черепахи – одного из охранных заклинаний, в свое время довел до скалы Святотатцев не одного нечистоплотного жреца и мага. Автор его, глатский искусник, так и не сообщил работодателям, как отключить его работу. Стоило очередному святотатцу добраться до середины длинного коридора, преодолев не одну ловушку, как тут же истошный, полный ярости и возмущения крик заставлял сжиматься желудки лантарцев, сообщая о совершенном злодеянии. Сам преступник глох на всю оставшуюся ему недолгую мучительную жизнь. Преодолеть Крик Мертвой Черепахи не удалось никому. Но жрецы, на всякий случай, городили все новые и новые заклинания. Большинство старых заклинаний со временем теряло свою силу, заставляя жрецов постоянно тратиться на новые. Частенько новое заклинание отдавало часть свое энергии старым, уже позабытым ловушкам, описания которых истерлись из памяти слуг Киргала. Многие маги полагали, что работа глатца постоянно подпитывается за счет новых заклинаний. Вот только никто из них не знал, как повторить нечто подобное.
После того, как Киргалу поднесли в дар камни для еще не родившейся преемницы Дарующей Удачу, со своего места встала верховная жрица Анфир. На ее плече восседал большой черный ворон, оглашающий вердикт богини истины. В незапамятные времена кто-то решил, что нельзя до конца доверять слугам Киргала, известному даже богам своим плутовством. Поэтому решили, что за честностью проведения Жребия Киргала должна наблюдать священная птица Анфир. Вероятно, какой-то тайный безбожник усомнился в том, что пернатый сможет разглядеть применение одного из сотни способов мухлежа при игре в кости, и внес радикальное предложение о том, чтобы Священные Кости Киргала были прозрачными. Смертные и без помощи птиц Анфир должны были видеть, что в прозрачной толще кости не имеется залитого свинца в одной из граней, что отсутствуют полости с ртутью и прочие хитроумные уловки, известные в среде мошенников, а значит, и самим жрецам. Не последнюю роль в этом сыграло и то, что слуги бога удачи свободное время предпочитали проводить за игрой в кости, оттачивая мастерство – одно из трех достоинств, ценимых Киргалом в смертных, наряду с любовью к вину и плутовству. Драки среди младших жрецов, с выяснением того, кто в ходе игры подсунул кости со скошенными гранями или с двумя шестерками, возникали почти каждый день и воспринимались всеми как само собой разумеющееся. Интерес у людей вызывали лишь драки среди высших иерархов, но о подобных случаях жрецы не распространялись, предпочитая посмеяться над этим среди собратьев.
Главный храмовый жрец выкрикнул имя Тирдиса – Хранителя Костей Киргала. Из храма медленно спустился по мраморным ступеням невысокий, с брюшком любителя плотно поесть, пожилой жрец. Он подошел к верховной жрице Анфир – немолодой сухощавой женщине с седыми, неокрашенными волосами, властными серыми глазами и осанкой, очень напоминавшей стан Тенны.
Жрицы Анфир контролировали не только глупые, по их мнению, состязания бездельников жрецов, но и, самое главное, имели право оспорить законность притязаний на трон наследника престола. Если священная птица скажет, что он незаконнорожденный, то ему не поможет и армия. В этом убедились победители многочисленных междоусобиц в разные времена. Толкование сновидений и разрешение споров, в которых запутывались сами судьи, также входило в их компетенцию. И еще множество дел, в которые сестры совали свой высокомерный нос по поводу и без повода. Как шутили лантарцы, самое страшное произойдет тогда, когда верховная жрица Анфир проиграется на ипподроме и решит, что кто-то из возниц был подкуплен. Но, подобного пока не происходило. У девственных любительниц лошадей была одна из лучших конюшен в Лантаре, регулярно заставлявшая главу нищих яростно желать им лишиться целомудренности самыми нехорошими способами во время подсчета серебра, выигранного сестрами.
Жрицы не имели права брать деньги или подношения за свое служение Анфир. Обеспечивать всем необходимым их должны были казны храмов прочих божеств. Двенадцатая часть всех даров и подношений оседала у сестер. Взамен люди были уверены в их неподкупности. Урманцы помнили, как сто лет назад сестры отдали все свои накопления на покупку хлеба в Тургане, чтобы накормить разоренную войной и пострадавшую от неурожая западную часть страны. Впрочем, их подвалы вскоре опять стали ломиться. Лошади сестер стали чудесным образом выигрывать на состязаниях, принося владелицам огромные выигрыши. Если кто и сомневался в том, что возницы случайно придерживают лошадей на поворотах, давая ускакать вперед повозке жриц, то эти мысли он держал глубоко в душе. И старался больше не пить, чтобы не проболтаться.
Хранитель Костей с достоинством снял с шеи небольшой деревянный медальон, выполненный искусным резчиком в виде игральной кости. Жрец нажал пальцем на середину медальона и осторожно разъединил его на две половины. Передав пустую часть жрецу храма, Тирдис высыпал себе на ладонь три прозрачных кубика из горного хрусталя. Их он передал жрице, чтобы она удостоверилась в их подлинности. Та, впервые в жизни держащая их в руках, произвела осмотр костей в соответствии со свитком, в котором было подробно описан порядок проверки. Жрица по очереди направляла кости на солнце, удостоверяясь, что в кристально чистом хрустале отсутствуют посторонние включения, за исключением синих точек лазури, нанесенных на гранях. Затем она проверила грани, прикладывая поочередно друг к другу два кубика. На площади царила гробовая тишина. Лишь издалека доносился гомон горожан, напоминая шум прибоя. Ворон на плече у хозяйки с интересом поглядывал на блестящие предметы в руке женщины. Но взять их в клюв не решался, помня о том, как на протяжении последних дней жрицы били его по лапкам, как только он пытался схватить блестящие хрустальные шарики.
