Текст книги "Колесо превращений. Книга 3: Где ты, реликтовый ухоноид?.. (СИ)"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Ни за что не соглашайтесь. Не бывало такого, чтобы человеки, посетив наш остров, смогли вернуться к себе домой!

Милав отказал злыдню и попросил берегинь помочь им в выборе ночлега.

– Лучшего места, чем то, где мы вас оставили, вы на всём острове не найдёте! – сказала Отпрыгуня.

Кузнецу ложбинка нравилась. Он без раздумий согласился скоротать ночь под огромной елью. Проводить их вызвались обе берегини. Переплут начал тут же заискивать перед росомоном, намекая, что он, дескать, своё дело сделал и не плохо бы теперь его отпустить.

– А ты не торопись, – улыбнулся Милав, – мы ещё не всё у тебя узнали. До утра побудешь с нами, а там... А там поглядим...

Берегини довели их до места. Росомон предложил разделить с ними их скудный ужин, но сёстры отказались.

– Всю ночь мы должны беречь Чистый Родник от дурашек-анчуток, а утром придём проведать вас.

Милав поблагодарил и вызвался проводить берегинь, пока Кальконис с Бальбадом разводили костёр. При расставании старшая из сестёр – Отпрыгуня тихо шепнула на ухо росомону:

– Опасайтесь Мары – подруги злыдня...

ГЛАВА 4: Мара

Костёр горел ярко, монотонно шумел недалёкий прибой, где-то в кроне старой ели сонно чвиркали пичужки. Настроение у всех, за исключением Переплута, было хорошее. Милав, вспоминая сегодняшний день, посчитал его едва ли не самым удачным за всё их многомесячное путешествие. Начать хотя бы с того, что все они чудесным образом спаслись. Где бы они сейчас ни оказались, это место никак не может соседствовать с островом хилгаков – Фальсафеном. Завтра они попытаются всё выяснить если не у Переплута, то у сестёр-берегинь. И, кто знает, может быть, остров находится совсем близко от обширных росских земель! Две части Пропавшего Жезла – Золотая Середина – Тегбез и Навершие – Гугбас находятся у него. Теперь Милав с ними ни за что не расстанется! Если Источник Радости вкупе с Тегбезом правильно поняли внутренне желание росомона, то их должно было выбросить в районе нахождения третьей детали Жезла – Пяты – Соддиса. Остаётся правильно оценить свои силы, не дать гнусному Переплуту сотворить с ними какую-нибудь пакость, по возможности помочь берегиням и постараться побыстрее выбраться с острова.

Милав внимательно посмотрел на злыдня, украдкой бросающего ненавидящие взгляды на людей.

"Со старикашкой надо держать ухо востро! – подумал Милав. – Отпрыгуня что-то про Мару говорила – подругу Переплута. Интересно, кто она такая?.."

Не доверяя верёвкам, опутавшим злыдня по рукам и ногам, кузнец подстраховался тем, что снял с него накидку, являвшуюся не только одеждой, но и частью его колдовского естества. Без этой накидки старик уйти не мог– ему не хватило бы сил.

Бальбад, видя, что Милав спокойно раздевает старика, тут же потребовал свою часть военных трофеев (молодой матрос уже давно положил глаз на роскошные жёлто-зелёные штаны Переплута). Милаву пришлось терпеливо объяснять, что накидка – это не трофей, а способ не дать убечь пронырливому старику. Бальбад росомону не поверил, потому что стал брюзжать на весь лес:

– Конечно, как загрызть старикана-интригана, так Бальбад, а как поделиться с ним частью имущества старого пройдохи, так тут же вмешалось колдовство. Так бы сразу и сказали, что вам самим его штаны приглянулись!

– Мне до его подштанников нет никакого дела, – возразил Милав. – А тебя я попросил бы немного помолчать, потому что я думаю над тем, как убраться с этого острова.

– Должен огорчить, – подал голос старик, – с этого острова вам не выбраться!

– Ты решил нас постращать на сон грядущий? – осведомился Милав.

– Мне пугать вас ни к чему, – нагло заявил злыдень. – Последней ракушке на берегу известно, что покинуть этот остров нельзя!

– Это почему же? – заинтересовался Милав.

– Потому что вокруг него бушует никогда не стихающая буря!

– Если море штормит целые сутки, – подал голос Кальконис, – это не значит, что оно назавтра не будет спокойным и безмятежным.

– Наивные человеки! – воскликнул Переплут. – Вы даже представить себе не можете, какое море окружает остров Ирия-Вирия!

– Сейчас мы ничего представлять не будем, – устало зевнул Милав, – а вот завтра, когда волна утихнет, мы обязательно вернёмся к этому разговору.

– Ну-ну... – зловещим голосом пообещал Переплут, затем тихо-тихо добавил: – Завтра для вас никогда не наступит!..

Сморчок-старичок и не подозревал, что за плечами у росомона знание и опыт и зверей, и растений, и камней. Поэтому Милав без труда расслышал последние слова злыдня. Рывком приблизившись, кузнец задышал в самое ухо Переплуту:

– Что ж ты, старичок божий одуванчик, дожил до седин и преклонного возраста, а всё шкодничаешь, как мальчишка! Если решил тягаться со мной – росомоном – то давай, делай это открыто! А не нашёптывай в спину, словно старуха-приворотница!

Переплут не ответил. Скукожившись и изображая из себя "скелету мертвечинскую", он зыркал полными ненависти и неистребимой злобы глазами. Так и не дождавшись ответа, Милав обратил внимание на руки злыдня. В то время как глаза Переплута обшаривали весь лес вокруг молчаливой троицы, его руки находились в непрестанном движении. Кузнец придвинулся, толкнул локтём злыдня, спросил голосом любимого внучонка:

– Что это у тебя, дедушка?

Пальцы Переплута перестали шевелиться.

– Где? – спросил злыдень.

– Здесь. – Милав сжал руки Переплута.

– Там у меня... ничего нет!.. – испуганно воскликнул злыдень.

– Врёшь! – сжал зубы Милав. – А что ты нашёптывал?

– Я? Я молчал!..

– Эге, старик! А лгать-то ты не умеешь?! Я отчётливо слышал последние слова: "...ты приди на зов мой, Мара, – дева жуткого кошмара!.."

– Ты ошибся! – завизжал Переплут. – Человекам не дано слышать слова, сплетаемые моими пальцами из ночного воздуха!..

– Ты забыл, что я – не совсем человек, – зловещим голосом проговорил Милав. – А теперь давай-ка посмотрим, что ты прячешь!

Переплут сопротивляться не мог. Кузнец без труда вырвал из его тонких пальцев странного вида верёвочку.

– Что это такое? – спросил кузнец.

– Тебе этого не понять! – торжествующе проговорил Переплут. – Это – Говорящие Узелки. Человеку они ничего не скажут! Ха-ха-ха!

– Ты рот-то широко не разевай, – укоризненно покачал головой кузнец, – а то залетит туда что-нибудь, так и помереть недолго. Что же касается узелков, то я сейчас с ним побеседую...

Милав осторожно вытянул короткую узловатую верёвочку, замер, прислушался к своим ощущениям. Миг пролетел в ожидании, а потом...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

МАРА, породительница кошмаров.

"...встретились в хорошем месте.

– Ты видела когда-нибудь человеков? – спросил Переплут. – Говорят, они такие же большие и страшные, как великаны Велеты, построившие этот остров в незапамятные времена?

– Не повторяй глупой болтовни анчуток и берегинь! – надменно фыркнула Мара. – Человеки – жалки и ничтожны. Они слабее самого мизерного из последнего выводка анчутки-матери!

– Но о них такое рассказывают!

– Может быть днём они и кажутся таковыми, да только ночью, когда к ним являюсь я, они сразу теряют всю свою храбрость, становясь беззащитнее младенцев! В это время я могу выделывать с ними всё, что захочу...

– Откуда ты столько про них знаешь?

– Не всегда я жила на этом острове! Было время, когда во мне нуждались там, за Ревущей Стеной. Да-а-а... тогда у меня было много работы, не то что теперь...

– А ещё я слышал, будто грядут тяжёлые времена. Ревущая Стена уже не в силах удержать пронырливых человеков! Того и гляди, они объявятся на острове самого Ирия-Вирия!

– Человеки хитры... Очень хитры! Если когда-нибудь ты с ними столкнёшься, то знай: их плоть сильна, но разум слаб. Не пытайся одолеть их тело, попробуй победить их мысли. Если ты не сможешь этого, то позови меня. Ночью я сильнее самого сильного из них! Но помни – только ночью!.. Возьми эти Говорящие Узелки, ты умеешь общаться на их языке. Тебе не придётся вслух произносить слова – ночной воздух сам всё сделает.

– А если человеки заберут у меня Узелки, как я должен поступить?

– Если такое случиться – молчи. Что бы тебе ни говорили человеки – молчи. И помни: любой, кто заговорит после того, как ты отправил послание мне – уснёт беспробудным сном до самого утра. А значит, вся ночь будет в твоём распоряжении!

– Ты так хитра, что я начинаю тебя бояться!

– Тому, кто не видит сны и не спит, меня нечего бояться. Ведь я всего лишь Мара – породительница кошмаров!.."

...Милав понял: Переплут перехитрил его. Точнее – «переплутил», потому что именно таким образом следовало понимать имя злыдня. Сам же виновник спокойно сидел на своём месте и ждал, нисколько не сомневаясь, что росомон сию минуту разразится обличительной тирадой, а затем к нему присоединятся его товарищи. И всё! Переплуту останется подождать, пока человеки заснут.

Кальконис, внимательно наблюдавший за росомоном, обратился к нему:

– Вы что-то видели?

Милав закусил губы и утвердительно покачал головой, загибая палец на руке.

– А чего старикашка так нагло скалится, глядя на нас? – спросил Бальбад. – Может, ему немного выправить кривую спину при помощи этого дрына? – молодой матрос поднял в воздух длинную узловатую палку.

Милав утвердительно покачал головой и загнул второй палец.

Бальбад поднялся, взвесил на ладони дубьё и шагнул к Переплуту. Первый шаг он сделал уверенно, второй – менее твёрдо. Третий он сделать не смог, рухнув в траву вместе со своей палкой. Росомон проследил взглядом за коком, потом перевёл взор на Калькониса. Сэр Лионель от удивления привстал, намереваясь потребовать у кузнеца объяснений. Рот он открыл, однако на большее сил не хватило. Кальконис, взмахнув руками, упал навзничь.

Милав почувствовал, как учащённо забилось его сердце, во рту пересохло, в ногах появилась странная тяжесть. Вперив ледяной взгляд в Переплута, кузнец придвинулся к злыдню и схватил его за горло. Росомона так и подмывало сказать старику пару ласковых, но он сдержался, понимая: Переплут только этого и ждёт.

"Ладно, – подумал Милав, – я тебя и без слов одолею!"

Росомон сжал пальцы, с нетерпением ожидая хрипа, стона, или другого звука, которого должно было хватить для усыпления. Но старик (и откуда такая сила в тщедушном теле!) молчал. Усилить нажим Милав не рискнул. Им ещё предстоит убраться с этого острова, а без сведений злыдня они могут застрять здесь надолго.

Однако так просто кузнец сдаваться не собирался. Выпустив тощую шею старика, он пару раз ткнул в костлявый бок, намереваясь выжать из худосочного тела хоть какой-то звук. Старик молчал. Кузнец приложился ещё разок – тот же результат. Тогда Милав решил воспользоваться дубьём уснувшего Бальбада. Росомон встал, чтобы сходить за палкой. Сделать этого он не смог...

Там, где раскинулось тело Калькониса, в свете умирающего костра шевелился сгусток тьмы. Сгусток струился по траве, медленно обтекая фигуру сэра Лионеля со всех сторон. Милав хотел закричать, но тут же погасил в себе необдуманный порыв. Скоро всё тело Калькониса оказалось окутано студенистым туманом. Сэр Лионель застонал во сне, вздрогнул, вытянулся в струну. Милав от бессилия заскрипел зубами.

Вдруг ему что-то пришло на ум. Кузнец со всей силы сжал висевший на груди Жезл, в надежде, что он прогонит наваждение. Жезл не помог. Кальконис по-прежнему стонал, вздрагивая всем телом и перебирая по траве ногами. Случайно взгляд росомона упал на Переплута. Злыдень торжествующе улыбался во весь беззубый рот! Такого издевательства над собой Милав вытерпеть не мог.

Не контролируя себя, он послал вперёд правую руку. Удар оказался для Переплута настолько неожиданным, а главное – сильным, что злыдень, издав помятой челюстью изломанный болью крик, рухнул на спину. Верёвочка с Говорящими Узелками выпорхнула из разжатой ладони и точнёхонько угодила на раскалённые угли.

Милав услышал яростный визг со стороны Калькониса. Сгусток тьмы мгновенно претерпел ряд изменений: из непроницаемой угольной черноты он перетёк в бледную серость, а потом и вовсе растворился в рубиновых сполохах костра. Тело сэра Лионеля перестало дрожать и выгибаться, дыхание выровнялось.

Кузнец на негнущихся ногах подошёл к Кальконису, осторожно подложил ему под голову котомку. Потом с трудом добрёл до Бальбада и перенёс его к сэру Лионелю. Накрыл обоих их же накидками и только после этого позаботился о себе. Свернув плащ Переплута, он сунул его под голову, и без сил рухнул справа от Калькониса.

Если бы Милав не уснул, ещё не долетев головой до земли, то обязательно заметил в лесной чаще пару внимательных глаз, с интересом наблюдавших за всем происходящим под старой елью. Но кузнец спал, и видеть ничегошеньки не мог...

ГЛАВА 5: Алконост

Милава разбудили голоса. Они пришли издалека. В них не оказалось ни тревоги, ни беспокойства. Было необыкновенно приятно лежать просто так и слушать, слушать, слушать... Потом прибой памяти принёс волну воспоминаний о вчерашнем вечере. Милав вскочил, разлепляя глаза и в смятении глядя в ту сторону, где вчера вечером оставил Переплута. Так и есть – злыдень удрал!

– Вы чего скачете, словно лошадь обезумевшая? – поинтересовался голос за спиной.

Кузнец стремительно обернулся. Кальконис, голый по пояс, жарил грибы на длинном прутике. Бальбад сидел рядом с ним и толкал в костёр сухой лапник. Переплут – век бы не смотреть на его поросячью мордочку! – лежал рядом с ними, и что-то яростно мычал ртом, набитым травой вместо кляпа.

– Чего это вы со стариком делаете?.. – спросил не до конца пришедший в себя Милав.

Сэр Лионель скосил на злыдня один глаз и беззаботно ответил:

– Вы уж извините за мою вольность, но нам попался до того поганый старикашка, что слушать его просто невыносимо!

Милав подошёл к костру, ткнул носком сапога связанного злыдня, присел на траву рядом с Кальконисом.

– Грибочки уже готовы. – Повернулся к кузнецу сэр Лионель. – Можете есть!

Милав взял тёплый прутик, обжигаясь, стал зубами снимать обжаренные дольки.

– А вы как же? – спросил он через минуту.

– Вы кушайте, кушайте. Мы с Бальбадом уже сыты.

Грибы только разожгли аппетит, но Милав помнил, что у них больше ничего съестного нет, а самовольничать в лесу, за который отвечали берегини, ему не хотелось. Вволю напившись чая с малиновым листом, кузнец указал на связанного злыдня.

– Так чем провинился сей божий одуванчик?

– Подобной отвратительной лжи, уважаемый Милав, я в своей жизни не слышал! – ответил Кальконис. – Переплут самозабвенно врал о том, что вы с ним ночью сговорились тайно бежать с острова, воспользовавшись способностями анчуток. Потом он перешёл на берегинь и обещал их в жёны мне и Бальбаду. А дальше он дошёл до вашего ему предложения навсегда превратить нас с Бальбадом в муравьёв и отправить на вечные работы по расчистке корневой системы Ирия-Вирия!..

После выпитого чая у росомона настроение заметно улучшилось. Козни Переплута не вызвали в нём ожидаемого гнева. Кузнецу даже стало чуточку жаль эту ошибку природы, возомнившую себя способной заморочить голову таким бывалым путешественникам как они.

– Берегини не приходили? – спросил Милав.

– Как же! Уже два раза. Сказали, как только вы проснётесь, что бы мы сразу шли на их поляну.

– Зачем?

– Они не объяснили, – пожал плечами Кальконис.

– Скажите, сэр Лионель, вас вчера вечером моё поведение не удивило? – Милав внимательно посмотрел на Калькониса.

– Конечно, удивило, – улыбнулся сэр Лионель.

– Почему вы не требуете от меня объяснений?

– Зачем? Сегодня я чувствую себя намного лучше. Ночь прошла спокойно, все мы живы-здоровы. Значит, что бы вы вчера не делали, всё это совершалось нам на пользу. Разве не так?..

– Так, сэр Лионель, – Милав похлопал Калькониса по плечу, – всё именно так, как вы говорите...

Берегини оказались заняты интересным делом. Они длинными подвижными пальцами теребили просушенную болотную тину, вплетая в неё в определённом порядке тонкие берёзовые веточки, упругие травяные стебли, вытянутые в длину листочки незнакомого росомону дерева. В готовом виде рукоделие сестёр напоминало знакомые всем троим путешественникам накидки, но, в то же время, чем-то неуловимо отличалось от них. Заинтересованный Милав после громкого приветствия присел рядом с берегинями и стал следить за их ловкими пальцами. Слаженное движение женских рук не столько увлекало, сколько завораживало.

– Можно узнать, – подал голос Милав, – чем вы заняты?

– Человеки очень редко посещают наш остров, – не отрываясь от работы, заговорила старшая из сестёр – Отпрыгуня. – На моём веку это случается второй раз. Не имея возможности видеться с вами, мы с сестрой всё-таки не верим тем страшным историям, которые о вас рассказывает повелительница ночи – Мара.

– И правильно делаете, – деликатно заметил Кальконис.

– Потому что кроме Мары, – продолжила Отпрыгуня, – мы разговариваем с Алконостом, а иногда можем видеть сны самого Ирия-Вирия! В них люди редко бывают такими, какими их описывает Мара и её крылатые вестники – анчутки. Вы попали на остров по животворным сосудам Чистого Родника. Это значит, что никакая чёрная мысль не вела вас к нам. Мы верим вам, человеки, и хотим помочь.

– Действительно, – задумчиво проговорил Милав, – попали мы к вам в бессознательном состоянии, значит, нас вела душа. Мы искренне благодарны и с признательностью примем любую помощь.

– Наши возможности невелики. Я и Попрыгуня – всего лишь хранительницы Чистого Родника, питающего корни Ирия-Вирия. Но мы постараемся помочь вам покинуть остров.

– А почему такая спешка? – встрял Бальбад. – Мне здесь нравится!

Милав бросил на молодого матроса испепеляющий взгляд.

– Вы не можете оставаться на острове более двух ночей. Если Мара не одолела вас в первую ночь, это ещё не значит, что она забыла о вас и простила редкое для неё унижение!

– Откуда вам известно о ночном происшествии? – спросил Милав.

– Ключи на этом острове бьют повсюду. Я могу видеть ими. Так что не обольщайтесь, человеки, победой над повелительницей ночи. Никому не удалось перехитрить Мару дважды!

Милав и Кальконис обменялись понимающими взглядами.

– Мы вас поняли, уважаемые хранительницы Чистого Родника, – Милав выпрямился во весь рост. – Но боюсь, мы не успеем до вечера построить достаточно надёжный плот.

– Никакой плот не поможет вам покинуть остров Ирия-Вирия!

За всё время разговора, Отпрыгуня ни на миг не отвлеклась от своего рукоделия.

– Как! – поразился Милав. – Почему мы не сможем на плоту уплыть отсюда?..

Старшая берегиня подняла на росомона большие глаза, пальцы при этом продолжали порхать по длинному полотнищу.

– Ревущая Стена вечно бушующего шторма не выпустит ни одно создание с острова.

– Вечно бушующего?.. – переспросил кузнец. – Вы хотите сказать, шторм никогда не стихнет!

– Прежде, чем навсегда забыться в блаженном покое, Ирий-Вирий сотворил Ревущую Стену, чтобы никто не смог нарушить его вековой сон!

– Тогда каким образом мы сможем отсюда уйти? – с изумлением спросил Милав. – Неужели опять через Родник?!

– Нет. Единственное, что может Чистый Родник – вернуть к жизни ниспосланное Источником Радости. И всё.

– А мы?..

– Никто и никогда на этом острове не делал то, что хотим совершить мы с сестрой. Недалеко отсюда, в пещере на берегу живёт Алконост. Когда-то она жила среди людей и с открытым сердцем радовалась той жизни. Но потом Ирий-Вирий призвал её к себе, чтобы она своим сладким пением усыпила его на многие тысячи лет. С тех пор Алконост живёт здесь и сторожит покой Ирия-Вирия. Время от времени, когда в недрах земли принимаются шалить бесы, райское дерево начинает вздрагивать, готовясь к пробуждению. Алконост, которая не спит ни днем, ни ночью, приступает к пению, и Ирий-Вирий вновь впадает в сонное оцепенение. Так было всегда. И так будет продолжаться вечно. Но никто кроме меня не знает, что Алконост обладает удивительной способностью на некоторое время укротить Ревущую Стену и заставить беснующийся океан стать тихим и спокойным, словно весенняя лужа. Если Алконост снесёт на берегу семь яиц и погрузит их в океан, то сделает его спокойным на три дня. Этого времени вам хватит, чтобы добраться до берегов, на которых обитают верверы. Если вы не успеете, то океану вернутся его мощь и свирепость. Тогда вы все, непременно, погибните. Но и это ещё не всё. Если Ирий-Вирий каким-либо образом почувствует, что Ревущая Стена превратилась в спокойную гладь – он проснётся. И тогда никому ни на острове, ни в море не будет пощады! Чтобы этого не произошло, мы с Попрыгуней хотим сплести специальное покрывало для ствола Ирия-Вирия, способное заставить его спать крепче, чем обычно. Это всё, что мы можем для вас сделать.

Отпрыгуня склонилась над рукоделием, позволив человекам самим обсуждать своё положение.

– Как долго придётся плыть до берегов верверов? – спросил Милав у берегини.

– Недели две-три.

Кузнецу показалось, что он ослышался.

– Вы сказали три недели?.. Но ведь море будет спокойным всего три дня!

Берегиня ничего объяснять не стала.

– Человеки пытливы и находчивы. Ищите выход...

Милав, Кальконис и Бальбад отошли в сторону и принялись ожесточённо спорить. Бальбад предлагал не верить ни единому слову берегинь, сэр Лионель напирал на то, что они ещё толком не осмотрели остров и что на нём могут оказаться не только берегини, плутоватые старики, райские птицы, но и кто-нибудь из человеческой породы.

Кузнец в дискуссии участия не принимал, обдумывая последние слова Отпрыгуни. Его взгляд случайно упал на Переплута, гнилой колодой валявшегося на краю поляны. В мозгу кузнеца что-то щёлкнуло, он вспомнил обрывки фраз из диалога злыдня с Марой: "...человеки жалки и ничтожны... они слабее самого мизерного из последнего выводка анчутки-матери...". Милав встрепенулся. Анчутки! Отпрыгуня что-то говорила о крылатых вестниках Мары! Крылатые вестники!

По-видимому, в глазах росомона появилось нечто такое, что заставило Калькониса спросить:

– На кого вы смотрите такими безумными глазами?

– На Переплута, сэр Лионель! На того самого мерзкого старикашку, который ночью нас едва не погубил, но который в течение дня будет всячески стараться помочь нам убраться с острова до наступления темноты!

– Вы собираетесь его перевоспитать?

– На это у нас нет времени, а вот запугать!.. Но Переплутом мы займёмся позже. Сейчас нужно повидаться с Алконостом. Если мы сумеем убедить райскую птицу снести семь яиц, способных усмирить океан, то позже побеседуем и с плутоватым старикашкой.

Узнав у берегинь, где располагается пещера райской птицы, путешественники быстрым шагом направились в нужную сторону. Опасаясь оставлять Переплута без присмотра, кузнецу пришлось тащить злыдня на себе.

Алконоста они нашли на берегу. Райская птица сидела на огромном фиолетово-чёрном валуне и печально глядела на беснующийся океан. Была она ростом с невысокого человека, имела очень красивые крылья, крепкие ноги и лицо красавицы, способной свести с ума любого... две-три тысячи лет назад!

Тащить Переплута пред ясные очи райской птицы Милав не рискнул. Бросив злыдня на мокрый песок, он в сопровождении Калькониса двинулся в сторону Алконоста. Остановились на почтительном расстоянии. Бальбада кузнец оставил рядом с Переплутом (росомон даже связанному злыдню не доверял).

Окликать Алконоста не пришлось. Райская птица шевельнула птичьим телом, спрыгнула с камня и далеко не грациозной походкой приблизилась к двум мужчинам.

– Человеки! – произнёс чарующий голос. Милаву показалось, будто мягкие тёплые ладони, пахнущие далёким-далёким детством прикоснулись к его щекам. Глаза сами собой стали закрываться, сердцем овладела блаженная истома...

– Не спать! – резкий окрик хлыстом прошёлся по сознанию двух мужчин.

Милав встрепенулся, с удивлением посмотрел на райскую птицу. Она улыбалась.

– Человеки, вы нисколько не изменились за последнюю тысячу лет! – Сладкий голос райской птицы хотелось слушать без конца. – Вы всё так же легко подпадаете под власть сладких грёз и счастливых мечтаний! Говорите, что вам от меня нужно. Я выслушаю вас благосклонно, потому что ваш облик напомнил мне мою юность... Как же давно это было!..

По предварительной договорённости, "переговоры" с райской птицей должен был вести Кальконис. Имея за плечами богатейший опыт расшаркиваний по мраморным плитам многочисленных дворцов, а также способности к велеречивой и пикантной беседе с дамами далеко не всегда прекрасными, очаровательными или просто – достаточно образованными.

Так и вышло. Алконост слушала внимательно. Иногда она задавала вопросы, иногда смеялась над точностью характеристик местных обитателей. Потом обратилась к Милаву:

– Это правда, что ты нашёл две части Пропавшего Жезла?

Росомон удивился, потому что о Жезле Кальконис не сказал ни слова.

– Да. Навершие и Золотая Середина при мне.

– Могу я взглянуть на них?

Сэр Лионель бросил на кузнеца встревоженный взгляд, словно предупреждая о чём-то. Милав колебался всего один миг.

– Конечно. – Кузнец с готовностью распахнул накидку.

Алконост взмахнула крыльями, будто хотела ими прикоснуться к древнейшему магическому артефакту. Милав спокойно ждал.

– Я верю вам, – неожиданно погрустневшим голосом проговорила райская птица, – хотя человеки обманывали меня не раз...

– Мы не хотим вас обманывать, – сказал Милав. – Если вы не можете нам помочь, мы не станем вас больше тревожить.

– Росомоны... – вздохнула райская птица. – Они всегда были такие гордые... – И вдруг спросила: – А кто это стоит за тем камнем?

– Его зовут Бальбад. Он кок с погибшего на острове собирательницы душ корабля.

– Он молод?

– Да, он моложе нас обоих.

– Могу я поговорить с ним?

– Конечно!

– Наедине...

Кальконис вновь бросил на кузнеца обеспокоенный взгляд. Милав жестом успокоил товарища.

– Мы будем ждать вашего ответа вон за тем камнем. Эй, Бальбад, прекраснейшая из райских птиц желает побеседовать с тобой!

Удивлённый не меньше Милава и Калькониса молодой матрос неуверенно двинулся им навстречу. Сошлись на полдороги.

– З-зачем я ей п-понадобился? – стуча зубами от страха, спросил кок.

Милав не успел открыть рот, как сэр Лионель зловещим голосом проговорил:

– Прости, Бальбад! Пришлось пожертвовать тобой ради спасения жизней двух самых достойных – меня и Милава!

– Пожертвовать?.. – побелевшими губами прошептал молодой матрос.

– Конечно! Алконосту для высиживания яиц нужна человеческая плоть. Её выбор пал на тебя.

– Как!

– Вот так, мой юный друг. Иди и защити нас своим могучим телом! Жаль, конечно, ты был ещё так молод...

Сэр Лионель, не дав Бальбаду осмыслить сказанное, толкнул его в спину – прямо в объятья райской птицы, призывно распустившей крылья.

– Зачем вы ему всё это сказали? – не понял кузнец.

– Видите ли, уважаемый Милав, – понизив голос, заговорил Кальконис. – Алконост, хоть лицом и женщина, но в остальном она – птица. Чтобы высидеть яйца, ей нужен... кочет!

– Кто?!

– Петух ей нужен! Са-мец!

– Да вы что, сэр Лионель! – воскликнул поражённый росомон. – Ведь Бальбад – человек!

– В этом и заключается пикантность ситуации, – пояснил Кальконис. – Райская птица должна испытать томление духа, которое и подвигнет её на откладывание столь необходимых нам яиц.

– Неужели!

– Именно так!

– Что ж, подождём возвращения Бальбада. Надо же, каков оказался ловелас наш тихоня!..

ГЛАВА 6: Анчутки

Бальбад вернулся не столько испуганным, сколько смущённым.

– Неужели она пощадила тебя? – притворно изумился сэр Лионель.

– Пощадила... – невнятно пробурчал молодой матрос и добавил: – Идите, теперь она хочет с вами поговорить...

– Что-то не очень весел наш ловелас! – давясь смехом, сказал Кальконис, когда они отошли от насупившегося кока.

– А как бы повели себя вы, если бы выбор пал на вас!

– Я бы смог пережить подобное предпочтение. – Ушёл от ответа сэр Лионель.

Райская птица встретила их вопросом:

– Сколько яиц я должна снести?

– Семь, – быстро ответил Милав. – Так сказала Отпрыгуня.

– Отпрыгуня хорошая девочка. Я люблю с ней беседовать, но она даже не подозревает, сколько мне на самом деле лет!.. Я смогу снести всего три яйца!

– Но...

– Три яйца – это ровно сутки абсолютного спокойствия на море. Большего я не могу сделать даже для того молодого человечка, который бросает на меня восхищённые взгляды!

– У нас нет выбора, – вздохнул Милав. – Чем мы можем вам помочь? – Вопрос прозвучал двусмысленно.

– Оставьте молодого матросика и возвращайтесь сюда за час до заката.

– А вы... успеете?.. – Милав покраснел.

– Алконост всегда держит слово!

– Мы вернёмся вечером... – окончательно смутился Милав

Росомон неуклюже изобразил полупоклон и поспешил к Бальбаду.

Молодой матрос заискивающе улыбался.

– Мы уже уходим?.. – с надеждой в голосе спросил он.

– Счастливчик, Бальбад! Уходим только мы с Кальконисом. Ты остаёшься.

– Надолго?

– До вечера.

– А может...

– Это не обсуждается!

Милав взвалил Переплута на плечо и, подтолкнув хихикающего в рукав Калькониса, широким шагом направился в сторону оставленных за работой берегинь.

– Он справится? – давясь смехом, спросил сэр Лионель.

– Если он даст маху, на это ответственное задание мы бросим вас. С вашим богатым опытом...

Кальконис перестал смеяться, серьёзным тоном обратившись к кузнецу:

– Послушайте, а где мы будем разыскивать анчуток? Они до сих пор на глаза не показывались.

– В этом нам поможет мешок с костями, который я всё утро таскаю на себе. Не так ли, Переплут? – Милав локтём ткнул костлявую ношу.

– М-м-м... – донеслось в ответ.

– Видите, сэр Лионель, он со мной согласен, и горит желанием помочь!

– Если огонь желания вдруг погаснет, тогда мы изжарим старикашку на костре! – В тон кузнецу сказал Кальконис.

– Мы-ы-ы... му-у-у... мэ-э-э...

– Ишь, как разговорился! Ничего, скоро мы предоставим тебе возможность поболтать вволю!..

За их отсутствие берегини успели сплести половину требуемого покрывала.

Выслушав слова росомона, Отпрыгуня сказала:

– Спешите! Время на острове Ирия-Вирия летит очень быстро. Не успеете оглянуться, как наступит вечер, а с ним и Мара объявится...

Милав подошёл к Переплуту, выдернул у него изо рта кляп. Злыдень долго плевался, хрипя и кашляя. Кузнец терпеливо ждал, ковыряя носком сапога мох.

– Слушай меня, Плут Переплутович! Сейчас ты расскажешь, как общаешься с анчутками. Понял?

– П-понял...

– Начинай прямо сейчас. Ну!

– Анчутки хоть и зовутся крылатыми вестниками Мары, но любят летать не только ночью. Они и в светлое время пошалить не дураки, – торопливо заговорил злыдень. – Но днём они, по большей части, спят в кроне Ирия-Вирия. Я зову их при помощи дерева-дудки.

– Что за дерево такое? – удивился Милав.

– Старая берёза с пустой сердцевиной. Если по стволу ударить палкой, то рождается звук, хорошо слышимый спящими анчутками...