Текст книги "Колесо превращений. Книга 3: Где ты, реликтовый ухоноид?.. (СИ)"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Не робейте, сэр Лионель! – подбодрил Милав, когда дрожащая фигура товарища замерла рядом, погрузившись по грудь в прозрачную воду.

Пока под ногами была опора в виде рыхлого песка, Кальконис вёл себя спокойно. Но едва дно резко понизилось, сэр Лионель запаниковал. Со скоростью ветряной мельницы махая длинными руками, Кальконис резво пошёл на дно. Милаву пришлось спасать соратника. Вытащив Калькониса на место, где они могли свободно стоять, Милав спросил:

– Что с вами, сэр Лионель, мы даже отплыть не успели!..

Выплёвывая изо рта и выталкивая из носа воду, Кальконис с трудом ответил:

– Честно говоря... я совсем... не умею плавать...

– Какого же чёрта вы согласились?! – вспылил кузнец.

– Я... не хотел... отпускать вас одного...

– Дела-а-а... – выдохнул сконфузившийся Милав.

Проводив Калькониса до верёвочной лестницы, кузнец помог ему взобраться наверх. Сэр Лионель, перегнувшись через перила, дрожащей челюстью отбил "извинительную" дробь:

– Я... х-хотел... п-помочь...

– Спасибо, сэр Лионель, за участие! К обеду ждите меня обратно.

– Непременно, – откликнулся Кальконис, – только вы там... п-поосторожнее...

– Постараюсь! – крикнул Милав и нырнул. Мощно работая руками, успел подумать: "А вода сегодня другая. Не та, что прошлой ночью...".

Почему-то росомон не боялся, что ему не хватит воздуха для подводного путешествия. У него появилась ничем не подкреплённая уверенность, что сегодня с ним ничего плохого не случится. Слаженно работая руками и ногами, он ожидал чего-нибудь неожиданного (вчерашние рассказы Цовинара и Бальбада всё-таки оставили свой след в душе кузнеца). Свечение воды усилилось, впереди замаячил колышущийся лес длинных водорослей. Вокруг не происходило ничего необычного. Милав позволил себе расслабиться и в несколько могучих толчков достиг поверхности воды.

Сиял полдень. Лёгкое волнение зеленоватых вод ничем не напоминало вчерашнего буйства разъярённого шторма. Море отсвечивало тысячами солнечных зайчиков. Милав повернул к скалам. Вид береговой линии сразу напомнил, кто является истинной владелицей этих мест.

Угрюмые утёсы выглядели совершенно неприступными. Милав поразился, как вообще "Морскому удальцу" посчастливилось попасть в каменный мешок! Нигде не было видно ни пригодной для стоянки бухточки, ни узкой полоски пляжа. Подплыв к берегу вплотную, росомон сумел разглядеть множество прорезанных в чёрном камне узеньких щелей-проходов. Их было так много, что Милав не сразу выбрал подходящий, ибо все они казались абсолютно одинаковыми. Выбравшись на узенькую полоску, устланную обломками всё тех же тёмноцветных скал, Милав передохнул. Повинуясь внутреннему голосу, шагнул в сторону ближайшей щели.

Проход оказался извилистым и настолько узким, что иногда Милаву становилось не по себе: вдруг он застрянет в нём навсегда! В такие моменты он старался смотреть себе под ноги, видом каменной тверди успокаивая разыгравшееся воображение. Его муки закончились внезапно. Кузнец сделал очередной шаг и неожиданно для себя оказался на поляне, сочная зелень которой больно ударила по глазам. Несколько мгновений Милав приходил в себя, а потом увидел...

Диковинного вида постройка расположилась на дальнем конце поляны, приютившись под навесом из огромной антрацитовой скалы. Каменный козырёк над крышей чудного строения казался таким ненадёжным, что кузнец подумал: "Ловушка!".

Осторожно приблизившись к домику, вид которого вызывал недоумение (почему крыша вогнута внутрь, а стены выдавлены наружу?), росомон замер в нескольких саженях от двери. Жёсткая трава больно колола голые ступни, но Милав не замечал этого, потому что боковым зрением отметил слабое движение за спиной. Пальцы знакомым жестом легли на чехол Поющего. Кузнец медленно повернулся навстречу неизвестному...

Это был огонёк. Блуждая по всей поляне, он то удалялся от Милава, то стремительно приближался к нему. Огонёк выглядел не в меру смышлёным для своей ничтожной величины – ноготь взрослого мужчины, не более. Милав решил немного понаблюдать за ним. Выждав мгновение, когда огонёк приблизится к нему почти вплотную, росомон прыгнул вперёд и поймал его. Огонёк оказался не столько горячим, сколько колючим! Осторожно раскрывая пальцы один за другим, чтобы случайно не лишиться находки, Милав выпустил из поля зрения дверь в странный домик. Когда кузнец закончил разглядывать колючую находку и повернулся лицом к двери, то увидел, что она открыта, а на пороге стоит карлик.

Открыв рот, лилипут возмущённо пропищал:

– Отпусти Лидерца. У него закончилось время прогулки.

ГЛАВА 11: Лепрехун

Продолжая буравить коротышку заинтересованным взглядом, Милав смахнул с ладони огонёк, вздрогнувший от пронзительного голоса карлика. Лилипут дёрнул плечиком и недовольно пробурчал:

– Проходи в дом, чего встал, как колода!

– С чего ты взял, что мой путь через твой порог пролегает? – спросил Милав.

Карлик состроил острым личиком недовольную гримасу, подтолкнул в дом замешкавшегося на входе лидерца и повернулся к росомону спиной.

– Если не хочешь, поищи другие двери!

– Постой, – заторопился Милав, шагнув к лилипуту. Глядя сверху вниз, спросил: – Ты кто?

– Я-то? – усмехнулся маленький уродец. – Я – Лепрехун! Слыхал о таком?

Милав задумался. Через минуту его губы расползись в понимающей ухмылке.

– Ты чего скалишься? – обиделся карлик.

– Да так... – отмахнулся кузнец, на языке которого вертелась свеженькая дразнилка – "брехун-лепрехун"!

Видимо, карлик сумел уловить что-то обидное во взгляде росомона, потому что угрожающе пропищал:

– Смотри у меня, червяк-здоровяк!

– Смотрю, – осклабился Милав, – да только ты настолько мал, что я никого перед собой не вижу!

Уродец топнул крохотной ножкой, быстро прыгнул за дверь, намереваясь захлопнуть её. Кузнец к неожиданному бегству лилипута оказался готов. Он выставил правую ногу вперёд, не позволив захлопнуть дверь.

– А ну, убери ногу! – заверещал уродец.

– И не подумаю! – насупился кузнец.

– Убери!

– Вот ещё!

– Ах, так!

– Именно так и никак иначе!

– Да кто ты такой, чтобы дразнить самого Лепрехуна?

– А ты кто такой, чтобы не пускать в дом самого Милава?

Коротышка на миг задумался, потом широко распахнул дверь.

– Заходи!

Милав вошёл внутрь. К удивлению кузнеца, ожидавшего увидеть убранство комнаты подстать далеко не великанскому росту обитателя странного дома, вся обстановка соответствует габаритам настоящих гигантов.

– Садись! – приказал уродец, располагаясь напротив кузнеца за миниатюрным столиком. – Только учти – у меня мало времени.

Милав пожал плечами, задумался, неожиданно для себя, спросил:

– Мне нужно поговорить с Олгой Лилар.

– А кто это?

На лице коротышки не дрогнул ни один мускул.

– Эх, Лепрехун... – укоризненно покачал головой росомон. – Я к тебе со всей душой, а ты...

– Мне показалось, или ты правда сказал: "...я к тебе со всей душой..."? – изменившимся голосом спросил уродец.

– Сказал. И могу ещё раз повторить, если у тебя уши заложило!

– Не-е-т, сладенький мой, – счастливым голосом заблеял Лепрехун. – Ты собственными устами подтвердил, что произнёс в моём доме слово "душа"!

– И что с того?

– А то, что теперь ты полностью в моей власти!

– Не говори ерунды! – рассердился Милав. – Вот встану сейчас, да раздавлю тебя словно акриду поганую!

– А ты встань, сердешный, встань! – засюсюкал уродец. – А я пока от страху дрожать начну!

Взбешённый Милав хотел вскочить со скамьи и броситься на юродствующего карлика, но к своему ужасу почувствовал, что не может двинуть ни рукой, ни ногой.

– Что такое! – изумился кузнец, предпринимая отчаянные попытки одолеть странное оцепенение тела.

Лепрехун продолжал подпрыгивать на месте, повторяя все ужимки кузнеца.

– Что ты со мной сделал? – спросил Милав.

– Это не я, – скалился уродец, – это ты сам с собою сделал. Слово "душа" имеет на этом острове особый смысл! Теперь твоя душа-душонка-душенька тебе не принадлежит. Но ты можешь выкупить её у меня!

– Выкупить?

– Ага.

– Зачем тебе золото на этом острове?

– А кто говорит о золоте? Не-е-ет, мой сладкий, вкусный, крепенький человечек, золото мне не нужно! Мы с тобой сыграем в одну игру. Если выиграешь ты, то сможешь вернуться на корабль. Если выиграю я, то... Впрочем, зачем тебе такие подробности? Ну, как, согласен?

– У меня есть выбор?

– Боюсь, что нет... – развёл руками улыбающийся Лепрехун.

– А что за игра?

– Очень увлекательная, очень интересная, очень любопытная игра!

– Давай покороче! – Милав грубо прервал карлика. – Мне нужно к обеду вернуться на корабль.

– Ты надеешься выиграть! – изумился Лепрехун.

– Естественно! – Правый глаз Милава хитро прищурился. – Стал бы я в противном случае время на тебя тратить.

– А ты нахал!

– Нахал только руками махал, а я ещё и кулаком прикладываюсь!

Бравадой Милав пытался отогнать тревогу, не отпускавшую его с первого момента непонятного окостенения тела.

– Если ты так воинственно настроен, тогда слушай!

Тон Лепрехуна изменился. По интонациям его голоса Милав понял, что сумел не на шутку разозлить уродца.

– Игра у меня простая. Мы сидим и сморим в глаза друг другу, не моргая. Кто первым моргнул – тот проиграл!

– Всего-то! – удивился Милав.

– Всего-то... – дурашливо закивал головой карлик. – Только учти: ещё никому не удалось пересмотреть меня!

Вот здесь Милав испугался не на шутку. В гляделки играть, это тебе не врагов крушить пачками! Здесь не сила нужна, а...

"Интересно, а что нужно, чтобы "пересмотреть" самого Лепрехуна?.."

Мысли стрелами проносились в голове, в то время как глаза буравили жёлтые зрачки уродца. Время будто остановилось. Росомон не слышал ни звуков, долетавших в комнату из-за неплотно прикрытой двери, не чувствовал запахов, настойчиво лезущих ему в ноздри. Он перестал различать даже цвета, потому что кроме ядовито-жёлтых зрачков Лепрехуна больше ничего не видел. Так продолжалось долго. В какой-то момент Милав понял, что у него больше не осталось сил бороться с демоническим блеском, всё ярче разгоравшемся в бездне лепрехуновских зрачков. Росомон подошёл к пределу, за которым оказалась потеря души, и всего, ради чего он боролся все эти дни. Используя приливную волну нахлынувшей злости, Милав сумел выстоять ещё некоторое время. Вслед за тем пришла жгучая ненависть к гнусному карлику, заманившему росомона в западню, а также – острая жалость к брошенным на произвол судьбы матросам и Кальконису. Потом...

Потом уже ничего не было, ибо чувства оказались вычерпаны до дна. Душа выглядела изнутри настолько гулко-пустой, что расставаться с ней было не жаль. В тот миг, когда Милав собирался сдаться, пришли слова Эливагары: "...находясь в мире твоих снов, я видела, чего ты хочешь больше всего на свете... в моих силах направить тебя туда, где ты сможешь осуществить задуманное... ты должен найти Жезл Исчезающей Силы...".

Непонятно почему, но мысль о Жезле заставила Милава бороться дальше. И эта же мысль подтолкнула его к тому, что он сумел пробиться к памяти прежних своих обликов. К сожалению, принять вид медведя, лошади, волка, ворона и других довольно милых созданий он уже никогда, по-видимому, не сможет, однако он в состоянии заставить себя вспомнить, как все они смотрят на мир!

Лепрехун всерьёз забеспокоился, когда на смену мутному взору измождённого человека пришёл горящий первобытной яростью взгляд красного волка. Карлик с ужасом понял, что не может противостоять натиску прожигающего плоть взора. Издав громкий вопль, он рухнул на столик.

– Этого не может быть! – причитал он, катаясь по столу. – Ты обманул меня!

– Уговор есть уговор. – Напомнил Милав. – Ты же не собираешься отказаться от своих слов?

– Н-н-нет... – простонал Лепрехун. – Твоя душа принадлежит тебе! Ты можешь идти...

Росомон с радостью осознал, что тело полностью подчиняется ему. Кузнец встал, с удовольствием потянулся.

– Постой! – запищал Лепрехун. Соскочив со стола, он подбежал к Милаву и вцепился в его ногу. – Давай ещё сыграем! Просто так, без всяких условий...

– Некогда мне, – отмахнулся Милав.

– Давай сыграем на твоё желание!

– У меня только одно желание – поскорее вернуться на корабль.

Милав стряхнул прилипчивого уродца с ноги и шагнул за дверь.

– Иди, иди, глупый человечишка! – противным голосом закричал Лепрехун. – Всё равно ты уже опоздал!

Милав замер на пороге и резко обернулся.

– Куда опоздал?

– Ты думал, что находился в моём доме недолго? – кривлялся уродец. – А ты знаешь, что на самом деле прошло больше суток!

– Больше суток?.. – не поверил Милав.

– И что всё это время, корабль атаковали Мерцающие Льдинки Забвения!

– Ты лжёшь, гнусный карлик! – взревел Милав.

– Зачем мне лгать? Все твои друзья уже давно лишились рассудка, и теперь готовятся стать частью этого острова!

Милав стремительно шагнул к Лепрехуну, уродец резво отскочил в темноту.

– Если ты сказал правду, – сквозь зубы проговорил кузнец, – то я вернусь сюда только для того, чтобы порвать твоё тело на мириады кусочков! А это тебе задаток, – подняв великанского размера кресло, Милав послал его прямо в ухмыляющуюся физиономию.

Выбегая из дома, он услышал грохот и визгливые стенания уродца.

Так быстро Милав никогда не бегал. Исцарапав до крови тело в щели-лабиринте, он выскочил на узкий берег и без всплеска вошёл в воду. Кузнец работал руками и ногами с такой лихорадочной быстротой, что поднял со дна целые облака мутной песчано-илистой взвеси. Нырнув в подводный тоннель, Милав врезался в стаю крупных рыб, мгновенно кинувшихся врассыпную. Из воды он выскочил у самого борта "Морского удальца", и с ужасом понял: уродец не солгал...

Повсюду, куда доставал взгляд Милава, он видел в застывшем воздухе блеск медленно опускающихся льдинок. Их было много, невероятно много. И хотя размеры отдельной льдинки были ничтожны, все вместе они за считанные мгновения покрыли тонким блестящим слоем тело выпрыгнувшего на палубу росомона. Милав заметался, выкрикивая на ходу:

– Сэр Лионель!.. Бальбад!.. Цовинар!.. Марэн!..

Ответом был тихий шорох льдинок, слой за слоем устилавших палубу. Милав кинулся в носовую каюту. Рывком распахнул дверь... Всё внутренне пространство каюты оказалось заплетено тончайшими нитями, протянувшимися не только к потолку, стенам, полу, но и к матросам, без движения лежащим на полу.

Росомон рванулся вперёд, чтобы проверить, жив ли кто из них. Прочность тонких и хрупких на вид нитей оказалась невозможной – Милав не сумел пробиться вглубь ни на шаг! Понимая, что он теряет время, кузнец вернулся на палубу. Задумался. Его взгляд случайно упал под ноги и...

Он начал кое-что понимать. В тонком слое льдинок кузнец увидел следы! Сначала уверенные, а потом всё менее и менее твёрдые, они вели на нос судна. По отпечаткам было трудно угадать, кто прошёл здесь перед самым возвращением Милава. Бегом преодолев засыпанное льдинками пространство, кузнец выбежал на изломанные при падении мачты доски палубы и увидел Калькониса.

– Сэр Лионель! – позвал Милав.

Подбежав к товарищу, он опустился рядом с ним на колени и перевернул лежащего ничком человека. Таких глаз у сэра Лионеля никогда не было! Вместо малахитовой зелени с тонким налётом бирюзы, на Милава смотрели глаза, цвет которых мог сравниться лишь с чёрной угрюмостью скал острова собирательницы душ.

– Сэр Лионель!.. – Милав с силой тряхнул Калькониса.

Голова с сухим стуком ударилась о палубы. Милав с ужасом осознал: с таким же успехом можно тормошить носовую скульптуру Лельвана – покровителя моряков, требуя от него, чтобы он открыл глаза...

А льдинки продолжали падать. Скоро росомон почувствовал странное жжение во всём теле, особенно – в голове. Кузнец провёл ладонью по волосам, испытывая тошноту и головокружение. Ноги стали ватными, они больше не хотели носить на себе большое сильное тело. До Милава медленно дошёл смысл сказанных Лепрехуном слов: "...Мерцающие Льдинки Забвения...".

Понимая, что каждая секунда на палубе корабля отнимает у него годы жизни, Милав на подгибающихся ногах подполз к борту и перевалился через него. Вода без всплеска приняла тело росомона. Она не стала терзать его болью, жечь огнём и душить непоправимостью случившегося. Она позволила ему плыть, безразлично наблюдая за тем, как всё медленнее и неувереннее становятся движения могучего росомона, как всё бессмысленнее делаются его попытки преодолеть подводную дорогу из грота на поверхность...

В какой-то момент понял это и сам Милав. Ещё несколько бесконечно-долгих саженей он смог толкать своё безвольное тело вперёд, потому что в его душе жило единственное желание – добраться до противной, гнусной, мерзкой, гадкой физиономии уродца по имени Лепрехун и исполнить своё обещание. Но сил с каждым взмахом рук становилось меньше, а боли и отчаяния в теле – больше.

Настал миг, когда Милав не смог согнуть кисть, чтобы оттолкнуться ею от податливой воды. Тогда росомон широко распахнул глаза и стал медленно падать на дно, следя за тем, как стайка мелких рыб исполняет вокруг него погребальный танец...

ГЛАВА 12: Бегство

...Откуда-то издалека пришёл новый звук. Почти касаясь голым торсом дна, Милав услышал голос человека. Напрягая слух, попытался уловить смысл сказанного. Прошло много времени, прежде чем ему это удалось:

– Сколько он уже спит?

– Долго!

– Будить не пробовали?

– Бесполезно! Он только мычит в ответ!

– Тогда окатите его водой.

– Ага! Вот сам и пробуй!

Милав открыл глаза и попытался сел. Стоящий рядом с ним на коленях Бальбад от неожиданности отпрянул и завалился на бок, опрокинув разинувшего рот Цовинара. Старый плотник падать один не захотел, повиснув на шее Марэна, державшего в руках деревянную бадью с водой.

Росомон безумным взглядом окатил онемевших от испуга моряков и рявкнул:

– Где Кальконис?

– Здесь я... – отозвался сэр Лионель, пролезая под плотом. – Ну, и горазды вы спать!

– Спать? – переспросил Милав.

– Спать... – менее уверенно произнёс Кальконис.

Кузнец продолжал изучать всех изучающим взглядом. Посмотрев на палубу, спросил:

– А где Мерцающие Льдинки Забвения?

– Какие льдинки?.. – испуганно спросил Кальконис. – Не было никаких льдинок! Шторм вчера был. И этот грот каменный был. А льдинок не было!

– Точно не было?

– Говорю же вам, не было никаких льдинок! – воскликнул Кальконис. – Можете у любого спросить...

По тому, как дружно закивали головами Марэн и Цовинар, а также лежащий на полу Бальбад, росомон понял – Мерцающих Льдинок Забвения, действительно, не было. Что же тогда было?..

Всё утро Милава не покидало чувство раздвоенности. Куда бы он ни пошёл, за что бы ни взялся, в какую бы сторону не бросил взгляд, каждый раз у него возникало чувство уверенности: всё это он уже видел! Обращаться за советом к Кальконису, зная его любовь к словотворчеству, было бессмысленно. Говорить с моряками вообще бесполезно. На любую твою историю они ответят неизменной фразой: «На острове собирательницы душ и не такое может случиться!». Милаву оставалось одно: всё пережитое носить в себе, надеясь, что когда-нибудь загадка разрешится сама сбой.

К счастью, не всё было так плохо. Выяснилось, что из каменного грота выход есть, и лежит он вовсе не на дне морском, а в одной из каменных ниш в тридцати саженях от корабля. Обнаружил её неугомонный Бальбад, начавший исследование грота, пока Милав видел тяжёлые сны.

По неширокому ходу Бальбад сумел пройти довольно далеко. До дневной поверхности оставалось преодолеть всего несколько шагов, когда трещиноватая каменная кровля обвалилась, частично завалив проход. Для расчистки потребовались инструменты. К счастью, на "Морском удальце" они нашлись в достаточном количестве. Желающие порадеть на общее дело отыскались быстро. Ими оказались Милав, сэр Лионель, Бальбад и Марэн. Сварливый Цовинар остался на корабле за главного.

Наклонный ход привёл всех к завалу. Работали молча сосредоточенно, унося камни вниз и раскладывая их вдоль неровных стен. Управились быстро. Первым в освободившийся проход нырнул Бальбад. Все замерли, ожидая услышать радостные крики молодого моряка. Но проходили секунды, а Бальбад молчал. Обеспокоенный Милав поспешил за коком.

Бальбад стоял на краю каменного козырька, заворожено глядя вниз. Росомон осторожно приблизился и проследил его взгляд. Там, внизу, на дне каменного мешка, стоял корабль... Их корабль!

– Но как же так... – чуть не плача простонал молодой матрос.

– Всё очень просто, – попытался успокоить кока росомон, – мы поднялись в теле горы почти на её вершину. К сожалению, найденный нами ход ведёт не наружу, а внутрь грота.

Видя, что матрос едва сдерживает себя и готов совершить глупость, Милав приблизился, забрал из его рук молот, которым они по очереди дробили самые большие камни в завале. Ладонь обхватила отполированную прикосновениями многих людей рукоять. Пальцы вздрогнули, кузнец увидел...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

ФАЛЛАХ, казначей "Морского удальца".

"...посыпались фрески. Фаллах недовольным голосом крикнул:

– Не бейте так сильно, безмозглые ослы! Вы можете повредить то, что я ищу!

Полуобнажённые матросы зло посмотрели на казначея, но работать молотами и лопатами стали аккуратнее. Скоро пустотелая статуя, изображавшая верховного бога атугов, раскололась. Матросы торопливо кинулись рассматривать обломки, в надежде найти обещанный казначеем клад. Но вместо золота и драгоценностей они увидели невзрачного вида ковчег. Он был так мал, что его содержимого было явно недостаточно, чтобы удовлетворить аппетиты пятерых крепких матросов.

Кто-то пнул ногой ковчег и спросил у застывшего Фаллаха:

– А где же обещанные тобой несметные сокровища?

– Глупцы! – заревел Фаллах. – Этот ковчег стоит дороже любых сокровищ мира!

– Мы сейчас это проверим, – произнёс тот же голос, – если ты нас обманул – берегись!

Матрос нагнулся к ковчегу, намереваясь вскрыть его с помощью молота.

– Не-е-ет! – страшным голосом закричал Фаллах.

Матрос вздрогнул, но от своей затеи не отказался. Он поднял молот, чтобы разбить ковчег и оценить его содержимое. Однако опустить молот не успел. Фаллах, мгновение назад стоящий в десяти шагах от матроса, невероятным образом оказался рядом с ним. Полы яркого халата распахнулись, и в каждой руке казначея оказалось по устрашающему ятагану. Матросы пытались сопротивляться – кто лопатой, кто обломком статуи, кто голыми руками. Но тонкий свист смертельного оружия в мгновение ока скосил троих из пяти, а в следующую секунду расправился и с оставшимися.

Бросив зазвеневшее оружие на каменные плиты пола, Фаллах приблизился к ковчегу и дрожащими руками поднял его.

– О, Арруман! Благодарю тебя за то, что ты привёл меня в этот храм, столько времени хранивший Потерянный Жезл! Мой господин, непобедимый Нергал, будет мною доволен!.."

...Милав выронил молот. Бальбад, оправившийся от горького разочарования, усмехнулся:

– Что, слишком тяжёлый?

Росомон не ответил. Он повернулся и побежал по проходу вниз.

– Вы куда? – крикнул вдогонку удивлённый Бальбад.

– На корабль! Нужно кое-что проверить...

"Я видел этот ковчег в каюте капитана! Неужели Жезл всё ещё там?!"

Влетев в воду, Милав в несколько рывков преодолел расстояние до корабля, вспорхнул по лестнице, едва не сбив с ног ошарашенного Цовинара, и исчез в полузатопленном трюме. Он метался по каюте Нимврода, пытаясь вспомнить, в каком месте он видел тот заветный ковчег. Однако после атаки касатки и последующего шторма, здесь всё оказалось разбито и перевёрнуто. Милав хватался то за один предмет, то за другой, пытаясь с помощью своего нового дара увидеть беседу капитана с казначеем после того, как Фаллах доставил на судно свою находку. Множество картин, сменяя друг друга, проносились в голове, но нужной среди них не было...

Отчаявшись, Милав замер у стола над расстеленными картами. Рука сама потянулась к одной из них. В этот момент росомон услышал гул. Он пришёл снизу, из неведомой глубины, и нёс в себе угрозу всему живому. Кузнец насторожился. Заскрипел корпус корабля, противно захрустел песок под днищем. Милав сделал шаг в сторону двери, намереваясь вернуться на палубу и выяснить причину гула, но оказался сбит с ног ударом в днище корабля.

Опрокинув стол с картами, росомон с головой ушёл под воду. Вторым толчком его ударило головой обо что-то твёрдое. Захлёбываясь, кузнец сумел вынырнуть и повиснуть на перевёрнутом столе. Залитые водой глаза осмотрели каюту, потом опустились на правую руку, в которой оказался зажат ковчег! Милав не делал попыток подняться, потому что знал: вот сейчас...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

НИМВРОД, капитан "Морского удальца".

"...с силой ударил кулаком по столу.

– Кто ты такой, чтобы убивать моих людей! – бушевал капитан, брызгая слюной на казначея.

– Они хотели повредить ковчег, мой капитан, – спокойным голосом отвечал Фаллах.

– А мне какое дело до какой-то старой деревяшки! – не унимался Нимврод.

– Дело не в ковчеге, – сказа, Фаллах, – а в том, что находится внутри него.

– И что там внутри? – безразличным тоном поинтересовался капитан.

Фаллах с почтением приблизился к ковчегу, стоящему на столе, наклонился над ним, произвёл несколько таинственных манипуляций и поднял крышку. Нимврод, стоящий за его спиной, увидел в глубине ларца небольшой жезл, заключённый в массивный прозрачный кристалл.

– Что это?

– Вы помните мага Аваддона, которому несколько раз оказывали услуги? – вместо ответа спросил Фаллах.

– Конечно, помню, – ответил капитан. – Аваддон всегда очень щедро платил за свои поручения.

– Так вот, великий маг Аваддон отдал бы всё, что у него есть, лишь бы заполучить содержимое этого ковчега!

– Неужели! – воскликнул поражённый капитан. – Что ж, это меняет дело. Мы как раз держим путь в порт Йогдо. От него до Тмира рукой подать. Представляю, сколько мы сможем получить за вашу находку! – Глаза Нимврода алчно заблестели.

– Видимо, вы не всё знаете о последних событиях, имевших место в Тмире? – вкрадчивым голосом проговорил Фаллах.

– Так посвяти меня в придворные интриги! – ухмыльнулся капитан, пряча содержимое ковчега в потайное место под кроватью.

– К сожалению, речь идёт не об интригах, а о том, что маг Аваддон..."

...Новый толчок выбил открытый ковчег из рук росомона, заставив поторопиться с принятием решения. Нырнув под кровать капитана, Милав нашёл потайное место. Задержав дыхание, проделал те же манипуляции, что и Нимврод. Часть стены отделилась, показав содержимое тайника. В обитом бархатом углублении, лежал тот самый кристалл с заключённым в него Жезлом! Схватив кристалл, росомон вынырнул, взял первую попавшуюся ткань, торопливо обернул ею свою находку и поспешил наверх, откуда доносились встревоженные голоса.

На палубе он нашёл охающего Цовинара, напуганного Бальбада и подозрительно спокойного Марэна. Сэра Лионеля среди них не оказалось.

– Где Кальконис? – спросил Милав у кока, пряча находку под мышку.

– Когда мы с Марэном услышали гул, то поспешили на корабль. Сэр Лионель отстал, сказав, что обнаружил новый ход.

– И что? – спросил Милав.

– Он решил его проверить... – Бальбад с виноватым видом пожал плечами.

В этот момент корабль снова тряхнуло. Все увидели, как часть каменного мешка со стороны моря обрушилась – в глаза ударил яркий свет.

– Мы спасены! – заорал Цовинар. – Ещё два-три толчка и путь окажется свободен!

– Глупец! – процедил сквозь зубы Милав. – Ещё пару толчков и наше корыто пойдёт на дно. Мы должны немедленно покинуть "Морского удальца"!

– Ни за что! – взвился старый моряк. – Лучше я утону со своим кораблём, чем в одиночестве останусь на этом страшном острове!

Милав внимательно оглядел всех присутствующих (на палубу выползли даже раненые) и понял, что поддержки ему ждать неоткуда.

– Ну, и чёрт с вами! – выдохнул он. – Только без Калькониса это корыто в море не выйдет!

– Но... – подал голос Цовинар.

– Это не обсуждается! – рявкнул Милав, давая понять, что разговор окончен.

Гул нарастал. Пытаясь перекричать его, росомон звал Калькониса:

– Сэр Лионе-е-ель? Вы где-е-е?..

Приглушённое подземным гулом эхо откликнулось: "...где-е-е... где-е-е... где-е-е...". Милав прислушался. Скоро он уловило другой звук: "...бегу-у-у...".

– Это он! – обрадовался Милав.

В этот миг корабль тряхнуло так, что нос освободился из песчаного плена, и "Морской удалец" качнулся на волне!

– Мы плывём! – обрадовался Бальбад.

Кузнец зыркнул на него свирепым взглядом.

– Грот рушится. Если Кальконис не успеет вернуться, он погибнет!

Милав огляделся по сторонам. Его взгляд упал на бухту прочного каната. Оценив расстояние до берега, росомон решил, что длины должно хватить. Взяв канат, стал привязывать его к мачте. Тряпка с кристаллом мешала, но выпустить её из рук он не решался.

Неожиданно рядом очутился Бальбад.

– Давайте подержу, – предложил он, протягивая руку.

Милав сомневался одно мгновение (всё равно через тряпку ничего не видно) и отдал кристалл молодому матросу.

– Только смотри у меня! – зыркнул на Бальбада росомон.

Освободив руки, он быстро справился с хитроумным узлом. К этому времени корабль сполз по дну ещё на несколько саженей. Калькониса всё не было.

– Сэр Лионе-е-ель! – во всё горло закричал Милав. – Скоре-е-й!..

– Бегу! – раздался близкий голос.

Милав вздохнул с облегчением, но в этот миг корабль качнулся с боку на бок и быстро заскользил в сторону образовавшегося в каменном мешке пролома.

– Не-е-ет! – закричал Милав.

Обернув канат вокруг пояса, он прыгнул за борт. Быстро добрался до берега, нашёл огромный валун, обвил его канатом и стал вытягивать слабину. Как только канат натянулся до тетивиного звона, "Морской удалец" замер.

– Получилось! – прохрипел Милав.

За спиной послышался дробный стук – сэр Лионель всё-таки успел! Когда запыхавшийся Кальконис оказался рядом с кузнецом, Милав указал ему на канат и прохрипел:

– Хватайтесь!

Кальконис ринулся к канату. Милав отпустил свой конец, собираясь присоединиться к сэру Лионелю. В тот момент, когда они оба вцепились в канат мёртвой хваткой, над бортом "Морского удальца" появилась голова Бальбада. Молодой матрос взмахнул мечом, перерубая связующую нить, и Милав с Кальконисом полетели на камни! Корабль, качнув на прощание кормой, скользнул по отхлынувшему водному потоку.

"Как же так?.." – с тоской подумал Милав, вставая на ноги и прислушиваясь к тому, как за спиной начали падать камни...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: Золотая Середина

Под символическими узорами и своеобразной фразеологией древних

священнослужителей лежат неиспользованные пока намёки

на науки, ещё не открытые в нынешнем цикле.

Е.П.Блаватская "Разоблачённая Изида"

ГЛАВА 1: Монада Силы

Кальконис, не успевший отдышаться после сумасшедшего бега по извилистому наклонному ходу, морщась от боли в ушибленном колене, подошёл к Милаву. Кузнец успел оправиться от потрясения, вызванного невероятным вероломством Бальбада, и теперь прислушивался к шуму за спиной. На их счастье камнепад скоро прекратился, но результат его у обоих вызвал щемящее чувство обречённости: единственный ход в теле горы оказался погребён. Оставался последний вариант – по воде.