Текст книги "Колесо превращений. Книга 3: Где ты, реликтовый ухоноид?.. (СИ)"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Если мне не изменяет намять – а она мне никогда не изменяет – некий молодой субъект в славном заведении под названием "Сокровища островов" уверенным голосом пел песни, что заткнёт за пояс любого капитана по части мореходных знаний?

Бальбад выпучил глаза, пытаясь их размерами показать степень своего удивления.

– И кто же этот нахал? – возмущённым голосом спросил кок.

– А ты не знаешь?

– Да нет. Мы – морские удальцы – любим иногда приукрасить суровые будни жизни в открытом море. Но не до такой же степени!

– Значит, ты его не знаешь? – повторил свой вопрос Милав.

– Клянусь позолочённой цепью Лельвана на носу нашего корабля! – напыщенно произнёс Бальбад. И тут же добавил: – Знаете, мне лясы точить с вами некогда, у меня столько дел в трюме!

Когда Бальбад удалился, Милав придвинулся к Кальконису:

– Вы ему доверяете?

– Разумеется! – вскинулся сэр Лионель. – Он рисковал жизнью, чтобы спасти меня!

– А вы уверены, что Бальбад рисковал своей жизнью?..

– Что вы хотите сказать? – насторожился Кальконис.

Милав не ответил. Продолжая смотреть на засыпающую под темнеющим небом воду, он задумчиво проговорил:

– Бойся того, кто всеми способами хочет завоевать твою дружбу...

Кальконис не нашёлся, что сказать. Надолго застыв в немом восхищении перед сказочной феерией взошедшей луны, искупавшей мелкую морскую рябь многомильной серебряной дорогой, он повернулся к Милаву, чтобы продолжить беседу. Кузнеца рядом не оказалось...

ГЛАВА 8: Остров собирательницы душ

Утро принесло новые неприятности – в трюме появилась течь. Единственный на корабле плотник Цовинар, внимательно оглядев трюм, авторитетно заявил:

– "Морской удалец" не выдержит и самого слабого шторма.

В трюме в это время находились плотник, Милав, Кальконис и Бальбад, назойливость которого стала раздражать кузнеца. Приговор Цовинара оказался неожиданным для всех.

Первым заговорил Милав, обратившись к плотнику:

– Мы можем что-нибудь сделать?

– Течь я устраню своими силами, но в остальном рассчитывать на меня не стоит. Первая же сильная волна пустит "Удальца" на дно...

– А при тихой погоде, сколько мы можем продержаться?

– Я плаваю в этих водах много лет и знаю: шторм уже в районе северного архипелага. Может день, может два, и он доберётся до нас...

– Здесь есть поблизости острова?

– Вчера, до нападения касатки, я был убеждён, что с подветренной стороны лежит остров Хаммыц. Сегодня я ни в чём не уверен.

– Разве мы не можем определить местонахождение острова?

– Определить можно. Да нужно ли? – странным голосом проговорил плотник

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял Милав.

Цовинар разгладил усы и, понизив голос до шёпота, произнёс:

– Остров Хаммыц – обитель Олгой Лилар!

– И что? – не понял росомон.

Цовинар выпучил глаза:

– Вы не знаете Олгой Лилар?!

– Они не местные... – встрял Бальбад.

– Тогда ясно, – вздохнул старый моряк. – Олгой Лилар – собирательница душ!

– Нельзя ли поподробнее, – вежливо попросил сэр Лионель.

Цовинар стрельнул на дерзкого иноземца свирепым взглядом и пояснил:

– Никому из моряков и в голову не придёт приблизиться к острову, на котором полновластной владычицей обитает Олгой Лилар! Потому что именно она по ночам парит над безбрежным океаном и собирает души тех, чей час пробил.

– Если она летает только по ночам, то почему моряки умирают и утром, и днём, и вечером? – пожал плечами Кальконис.

– Не богохульствуй, иноземец! – вскричал побелевший от страха моряк. – Теперь ясно, откуда на наши головы свалилось такое несчастье! Это вы накликали гнев собирательницы душ!

Цовинар в порыве ярости двинулся на замершего от неожиданности Калькониса, но натолкнулся на бугры грудных мышц кузнеца.

– Остынь. – Властным голосом приказал Милав, опуская руку на плечо старого моряка. – Зачем ссориться, когда у нас одна участь на всех? Давайте лучше подумаем, что мы можем сделать, пока ураган не настиг нас.

После некоторого раздумья Цовинар предложил:

– За два дня мы могли бы соорудить плот...

– А не проще отыскать остров и там переждать бурю? – спросил Кальконис.

– И думать об этом забудьте! – не удержался от возмущения плотник. – Никто из гхоттов никогда не ступал на берег собирательницы душ!

Сказав это, Цовинар торопливо пошёл наверх за инструментами. Милав, глядя вслед недовольно бурчащему плотнику, хитро подмигнул Кальконису:

– Если там не ступала нога гхотта, то почему бы ноге росомона не оставить на прибрежном песке свой отпечаток? Не правда ли, Бальбад?

Милав легонько сжал рукав непромокаемой куртки весёлого кока. Пальцы ощутили жёсткость плохо выделанной кожи, а потом...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

БАЛЬ..., матрос "Морского удальца".

"...– Посмотри внимательно на крупного человека возле рыбной лавки. – Старик в рваной хламиде монаха-пилигрима указал пальцем в сторону грязной улочки.

– Тот, с большим мешком на плече? – переспросил молодой матрос.

– Да. А рядом с ним худышка в щёгольском наряде с длинной шпагой на боку.

– Я запомнил обоих, – уверенно заявил молодой матрос.

– Ты знаешь их? – спросил старик.

– Нет, – покачал головой матрос.

– И тебе всё равно, кто они такие?

– Всё равно.

– Тогда у меня к тебе есть дельное предложение.

– Дельность предложения определяется количеством звонкой монеты в моём кошельке! – осклабился молодой матрос.

– За звонкую монету можешь не волноваться, – вкрадчивым голосом пообещал старик. – Сейчас ты возьмёшь это, – он распахнул полу и украдкой показал кожаный кошель, туго набитый золотыми монетами. – А когда вернёшься обратно, получишь в два раза больше. С таким деньгами ты сам сможешь стать капитаном "Морского удальца"!

– Что я должен сделать, чтобы всё это стало моим? – поспешно спросил молодой матрос.

– Те два человека, которых я тебе показывал, – они должны отправиться на корм рыбам!

– Когда?

– В любой момент после отплытия "Морского удальца" из гавани.

– Не имеет значения, как они умрут?

– Не имеет.

– Что ж, все любят вкусно поесть. А уж я смогу придумать, каким образом приятная трапеза за белоснежной скатертью сможет обернуться грубой парусиной вместо савана в открытом море!.."

...Милав торопливо отдёрнул руку, словно рукав куртки был не из простой кожи, а из расплавленного железа. Бальбад ничего не заметил, а от Калькониса торопливый жест кузнеца не ускользнул. Когда молодой кок, насвистывая весёлый мотив, отправился выполнять свои прямые обязанности, сэр Лионель вплотную придвинулся к Милаву.

– Что-то случилось? – с участием поинтересовался он.

Кузнец колебался.

– Случилось, сэр Лионель. Помните Стозара-найдёныша?

– Разумеется! – воскликнул Кальконис.

– Так вот, очевидное не всегда отражает истинное...

Кальконис ждал продолжения, но Милав уже углубился в лабиринт закутков, в которых жалобно стонала, кудахтала, хрюкала, блеяла, кукарекала разнообразная живность, будто предчувствуя свой скорый и неминуемый конец...

Плот соорудили менее чем за сутки. Странное сооружение, собранное из многочисленных бочек и палисандровых досок трюмных перегородок, заняло половину палубы. Милав с сомнением посмотрел на творение Цовинара, обронив стоящему рядом с ним Кальконису:

– Если шторм разобьёт корабль, неужели мы сможем спастись на таком нелепом плоту?

– Плот нам поможет лишь в том случае, если "Морской удалец" пойдёт ко дну недалеко от острова этой загадочной женщины – Олгой Лилар. Кстати, вы верите в то, что рассказал нам набожный моряк?

– Верю – не верю! – несколько раздражённо воскликнул кузнец. – Разве в этом дело? Хаммыц – единственная надежда спастись от надвигающегося шторма!

– Может, ещё раз поговорить с Цовинаром? – предложил Кальконис. – Волнение на море заметно усилилось.

– Едва ли старый моряк изменит своё отношение к острову. Думаю, мы должны рассчитывать только на себя.

– То есть: вы и я?

– Именно.

– А Бальбад?

– Бальбад?.. – Милав задумался. – Бальбад толковый малый. Хотелось бы надеяться, что он на нашей стороне...

Кальконис обратил внимание на изменение голоса кузнеца при упоминании имени кока, и решил немедленно всё выяснить. Он уже открыл рот, чтобы задать Милаву парочку волнующих его вопросов, но в этот миг в люке появилась усатая физиономия старого плотника и бодрым голосом умирающего человека изрекла:

– В трюме ещё две течи!

Кальконис, не задавая вопросов, устремился вслед Цовинару. Думая, что Милав последовал за ним, сэр Лионель прислушался и понял: за ним никто не пошёл. Удивившись странному поведению кузнеца, Кальконис поспешил на зов плотника, подгоняемый шумом льющейся в трюм забортной воды.

Милав не последовал за Кальконисом потому, что в тот момент, когда всклокоченная шевелюра Цовинара появилась в люке, на ум кузнецу пришла одна спасительная мысль. В стремлении поскорее её проверить, Милав побежал в каюту капитана, где в отдельном сундучке лежали морские карты.

Карты у гхоттов были делом редким и весьма дорогим, поэтому хранились так же надёжно, как и корабельная казна. Милаву пришлось прибегнуть к помощи обломка секиры, чтобы вскрыть запертый на секретный замок увесистый сундучок. Внутри кузнец нашёл то, что искал – рулон разноцветных карт, аккуратно переложенных тончайшим пергаменом и завязанных широкой тесьмой.

Милав с трепетом прикоснулся к тесьме. По телу проскочила искра, погасшая в районе поясницы и не принесшая ничего, кроме разочарования. Осторожно развязав тесьму, кузнец развернул на столе карты, выбрал из них самую новую и аккуратно положил обе ладони на шероховатую поверхность. Новая искра родилась в затылке, скользнула по телу вниз, ошпарила ступни. Росомон набрал полную грудь воздуха перед тем, как окунуться в...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

НИМВРОД, капитан "Морского удальца".

"...– Что за бред ты несёшь! – взвился капитан от последних слов казначея. – Ты предлагаешь весь товар оставить на острове Хаммыц? Да ты в своём уме?!

– Именно этой реакции я от вас и ожидал, – спокойным голосом произнёс Фаллах. – Если даже вы, с вашим опытом неустрашимого флибустьера, так реагируете на моё предложение, то никому и в голову не придёт, что всё оружие мы оставили на острове собирательницы душ.

– Зачем нам это? – с недовольством спросил Нимврод.

– Горцы не простят нам, если мы вооружим поселян. С другой стороны, в Тмире не должны знать, что оружие не пошло на дно, а лежит в укромном месте, дожидаясь подходящего момента.

– А ты хитёр! – Глаза капитана сверкнули. – Но как быть с Олгой Лилар? Ведь это на её острове ты предлагаешь оставить наш груз!

– Неужели вы верите во все эти сказки? – изумился Фаллах. – В моей стране подобными небылицами даже ребёнка не удивишь.

– В твоей стране, – сухо сказал Нимврод, – люди никогда не видели водоёма глубже трюма моего корабля!

Фаллах с почтением поклонился и сказал:

– Вы – капитан этого судна. Вы решаете, куда плыть...

Нимврод задумался. Долго стоял перед разложенной на столе картой, потом поднял на казначея холодные глаза.

– Мы высадимся на Хаммыце, – глухим голосом проговорил он. – Покажи, как быстрее до него добраться.

– Сию минуту, капитан, – оживился Фаллах, приближаясь к столу. – Если мы изменим курс и добавим немного парусов, то через два дня будем на месте. Для этого нам потребуется всего лишь..."

...Калькониса Милав нашёл в трюме. Втроём: Цовинар, Бальбад и сэр Лионель, они справились с течью и теперь сидели на опорных брусьях мокрые с головы до ног, но счастливые. Милав окинул троицу внимательным взглядом (чуть дольше задержавшись на простоватом лице Бальбада).

– Мне нужны два помощника, чтобы изменить ход судна.

– Зачем? – спросил Кальконис. – Вы пытаетесь увести судно от шторма?

– Нет. Я хочу направить его навстречу урагану.

– ?

– Потому что где-то там лежит остров собирательницы душ...

ГЛАВА 9: В каменном гроте

Старик Цовинар наотрез отказался участвовать в подобном безумии. В первую минуту после заявления Милава он безмолвно открывал и закрывал рот, а потом, сумев проглотить кляп из душившего его возмущения, во всё горло завопил:

– Что-о-о?!

– Что слышали, – сухо ответил росомон. – "Морской удалец" направляется в сторону шторма.

Старый моряк замахал руками:

– Я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь вам!

– Плот готов, и он в вашем распоряжении, – холодно произнёс Милав. – Что скажете, сэр Лионель?

– Разве у меня есть выбор?

Милав криво улыбнулся и ткнул пальцем в грудь кока.

– А ты?

Бальбад на секунду смешался, потом поборол смущение и спросил:

– Вы, правда, знаете, куда плыть?

– Да.

– Но ведь сегодня утром...

– Ты будешь мне помогать? – нетерпеливо перебил кока кузнец.

Бальбад забегал глазами с Калькониса на Цовинара и одними губами выдохнул:

– Буду...

– Тогда бегом наверх! У нас мало времени...

Молодого матроса как ветром сдуло. За ним последовал недовольно брюзжащий плотник. Последним поднялся сэр Лионель. Коснувшись руки кузнеца, он спросил:

– А если старый моряк прав насчёт острова Олгой Лилар?

– Это ничего не меняет. Если мы не укроемся от шторма, то никакой плот нас не спасёт.

– Именно это я и хотел услышать! – улыбнулся Кальконис. – После Перевала Девяти Лун я уже ничего не боюсь...

– Так уж и ничего? – усомнился Милав, поспешая за сэром Лионелем.

Кальконис ответить не успел. Корабль резко качнуло и сэру Лионелю пришлось ухватиться за кузнеца. Ветер угрожающе завыл в оборванных снастях. Волнение на море усилилось. Небосклон заволокло сплошным покровом клокочущих свинцовых туч.

Милав встал у штурвала, а сэр Лионель, Бальбад и единственный из команды присоединившийся к ним моряк, пытались управлять измочаленным парусом. Время от времени вой ветра нарушался визгливым криком Цовинара: "Течь!", и кому-то из троих приходилось спускаться в трюм, чтобы помочь плотнику. Чем в это время были заняты остальные матросы, Милава мало заботило. Навстречу нёсся ураган, и кузнец должен был успеть войти в одну из бухт острова Хаммыц прежде, чем шторм со свирепостью изголодавшегося хищника наброситься на умирающий корабль.

Когда уверенность в своём поступке, почерпнутая Милавом от прикосновения к морской карте стала таять, Бальбад радостно закричал:

– Вижу! Это остров Хаммыц!..

Скоро и все остальные смогли различить за редкими разрывами низко ползущих туч мрачную панораму берега.

– Нужно обогнуть остров, – перекрывая шум ветра, прокричал Милав. – Может, нам удастся найти безопасную бухту!

– Не успеем... – ответил возникший из темноты Цовинар, – трюм наполовину залит водой...

– А команда?

– Все в каюте на носу корабля...

– Тогда придётся положиться на случай! – крикнул росомон. – Было бы глупо утонуть недалеко от берега...

– Утонуть в море – не глупость, – прокричал в ответ плотник, – а нарушить покой собирательницы душ – чистое безумие!

– Ладно, старик, посмотрим... – Милав навалился на штурвал.

Берег был хорошо различим. Тонущему кораблю оставалось одно – укрыться в первой попавшейся бухте. Выбирать не приходилось. "Морской удалец" почти не слушался руля, а от всего великолепия парусов остался единственный растрёпанный кливер. Поэтому, едва завидев широкий проход в нагромождении чёрных скал, Милав не раздумывая направил корабль туда. Угрожающе процарапав левым бортом по острым камням и обломав мачту о каменный выступ, "Удалец" вошёл в бухту. Темень мгновенно укутала корабль. Опасаясь в кромешной тьме налететь на скалу, Милав отдал команду бросить якорь. Бальбад кинулся исполнять поручение, но споткнулся, не добежав до носа – "Морской удалец" с противным хрустом врезался в песок. Несколько конвульсивных толчков, и все почувствовали непривычную устойчивость корабля.

– Неужели спаслись?.. – дрожащим голосом произнёс Бальбад.

– Как посмотреть... – скорбно вымолвил Цовинар. – Самое страшное начинается только сейчас ...

– Да будет тебе мальчонку пугать! – прикрикнул Милав. – Эй, кто-нибудь! Принесите фонарь!

Со стороны носовой каюты донеслись голоса, а потом в проёме показался человек со слюдяным фонарём. Взяв у незнакомого матроса светильник, Милав медленно двинулся вдоль борта.

– Ничего не пойму, – говорил идущий следом Кальконис, – здесь не может быть так темно, ведь буря продолжается! Где же молнии?..

– Здесь не только темно, – дрожащим голосом проговорил Бальбад, – здесь очень тихо... Разве шторм уже прекратился?..

– Ага! – воскликнул довольный Цовинар. – Я же вам говорил!

– Да помолчи ты! – не выдержал Милав. – А то не посмотрю, что у тебя голова седая.

Процессия из пяти человек во главе с Милавом проследовала вдоль всей палубы. Перешли под плотом на правый борт. Открылась поразительная картина: "Морской удалец" стоял на отмели, глубоко врезавшись носом в песок, из которого вырастала монолитная каменная стена, поднимающаяся вверх и уходящая на неизвестную высоту.

– Мы внутри огромного каменного грота! – обрадовался Милав.

– Дождались... – Челюсть Цовинара отбила дробь обречённости.

Кузнец бросил свирепый взгляд на старого моряка.

– Если это грот, – задумчиво проговорил сэр Лионель, – мы всё равно должны слышать рёв бури, а волны должны раскачивать корабль!

– Но этого нет... – дрожащим голосом произнёс Бальбад.

– Значит, каменная стена за нашей спиной закрылась, – сказал Милав.

– Я же говори-и-ил... – опять заскулил Цовинар.

– Цыц! – не выдержал кузнец.

– Чего "цыц", чего "цыц"! – взвился старый моряк. – Ты, чужеземец, мне рот не затыкай! Мне теперь всё равно!

– Ну, если тебе всё равно... – набычился Милав, наступая на опешившего плотника.

– Друзья! – бодрым голосом воскликнул Кальконис. – Зачем ссориться, если мы ещё не закончили осмотр?

Все удивлённо посмотрели на него.

– Возможно никакой стены за нашей спиной нет, а течение занесло корабль в какую-нибудь тихую заводь!

Сэра Лионеля спасло то, что слюдяной фонарь давал мало света, иначе все могли бы заметить, как сильно покраснел Кальконис, выдвигая "спасительную" гипотезу. (Лгать женщинам и обречённым морякам он считал ниже своего достоинства.)

Милав поставил фонарь на палубу и позвал Цовинара:

– Настало время узнать подробнее о здешней хозяйке. Расскажи всё, что знаешь.

– И не подумаю! – взбунтовался старый моряк. – Здесь, наверное, в каждой расщелине её глаза и уши, а я про неё говорить буду?!

– Будешь! – заявил кузнец, демонстративно засучивая рукава. – Как миленький будешь...

– А... чего это он?.. – испуганно спросил плотник у Калькониса.

– Убивать он сейчас вас станет, – равнодушно ответил сэр Лионель. – Надоели вы ему. Да и мне, признаться, тоже.

Цовинар просительно посмотрел на кока – Бальбад смущённо отвёл глаза; плотник перевёл свой взор на матроса, принёсшего фонарь, – тот растворился в темноте. Старый моряк обречённо вздохнул:

– Вообще-то я не так много знаю...

– Ты говори, говори, – подбодрил Милав плотника, продолжая трудиться над демонстративным обнажением мышц. – Выводы мы сами сделаем.

Цовинар затравленно оглянулся, прислушался, принюхался и шёпотом заговорил:

– Когда-то давным-давно на Великой Водной Глади не было ни одного острова – только вода на многие месяцы пути в любую сторону. Род людской в ту пору только начинал пробные плавания вдоль береговой линии, не отваживаясь заплывать далеко, чтобы не потерять из вида спасительный берег. Но человек пытлив. Ещё вчера он боялся сесть в лодку, выдолбленную из могучего дуба, а сегодня его уже не страшит даже рёв урагана. Всё дальше и дальше вглубь Великой Водной Глади стали заплывать смельчаки... Не все из них возвращались к родным очагам. Многие, очень многие нашли последний приют в бездонных глубинах. Наблюдавший за людьми отец всех богов Анухим попросил свою дочь Олгой Лилар помочь ему в собирании душ сгинувших моряков. Скоро дочери Анухима так понравилось поручение отца, что она попросила его навеки сохранить за ней таинство собирания душ. Анухим очень любил свою дочь и не смог отказать ей. С той поры только Олгой Лилар собирает души тех, чей последний час наступил на необъятных просторах Великой Водной Глади. А человеческий род, между тем, рос и рос. Всё больше лодок и кораблей выходило в море, всё больше работы было у Олгой Лилар. Скоро собираемых душ стало так много, что дочь не успевала относить их в загробный чертог своего отца. Тогда она решила построить из них остров, названный ею Хаммыц. Воспитанницы Олгой Лилар – девы хаммукамы – принимали от своей госпожи бесплотные души и долгими ночами упорным пахтаньем доводили их до физической плотности. С тех пор остров всё время растёт, потому что Олгой Лилар ни днём, ни ночью не знает отдыха – Великая Водная Гладь никогда не покорится человеку. У собирательницы душ всегда будет работа...

Цовинар замолчал. Милаву он показался таким старым и беззащитным, что росомон шагнул к плотнику и потрепал его по плечу.

– Ладно, старик, не сердись. Не собирался я убивать тебя. Так, покалечил бы немного...

Плотник быстро взглянул на Калькониса. Заметив, что сэр Лионель улыбается во весь рот, улыбнулся сам.

– Вот видишь, Цовинар, ты нам рассказал легенду о собирательнице душ, а с нами ничего не случилось.

Едва последний слог слетел с губ Милава, как всё пространство грота загрохотало раздробленными на тысячи осколков звуками:

– ...не случилось... – стонали тёмные своды.

– ...не случилось... – бурлила невидимая вода.

– ...не случилось... – пронзительно скрипел песок.

– ...не случилось... – прошептал плотник и без чувств рухнул на палубу.

Через минуту рядом с ним распластался незнакомый моряк.

Видя, что всегда весёлый кок тоже собирается присоединиться к ним, Милав проговорил:

– Да не бойся ты, Бальбад! Это всего лишь эхо!

– Эхо-хо!.. Эхо-хо!.. Эхо-хо!..

Повторений было так много, что голова кузнеца едва не закружилась. Только заткнув уши руками, он смог отрезать лающие звуки от ускользающего сознания. Когда он справился с приступом головокружения и смог осмысленно оглядеться по сторонам, то понял, что остался в гордом одиночестве. Бальбад, а за ним и сэр Лионель вальяжно расположились на палубе в самых немыслимых позах...

Очнулись они нескоро. До того, как это произошло, Милав успел по верёвочной лестнице спуститься за борт и определить глубину. Воды оказалось немного – по грудь кузнецу. Но выглядела она странно: упругая, маслянистая, непрозрачная, реагирующая на прикосновение словно живая! Испытав несколько неприятных минут от прикосновений этой жидкости к обнажённым участкам тела, Милав поспешил на корабль.

Когда он очутился на палубе, то с брезгливостью принялся отжимать мокрое бельё. Его команда медленно приходила в себя. Кальконис, стоя на коленях и упираясь плечом в мачту, часто-часто тряс головой. Бальбад, придерживаясь руками за остатки ограждения, отчаянно пытался заставить ватные ноги двигаться. Незнакомый матрос, тело которого напоминало не в меру разъевшегося угря, пытался незаметно ускользнуть в ближайшую щель. Один плотник Цовинар чувствовал себя великолепно: он так и не пришёл в себя, продолжая занимать распластавшимся телом половину прохода. Обеспокоенный неподвижностью старого моряка Кальконис нетвёрдой походкой направился к нему.

Милав остановил его:

– Не будите его, сэр Лионель! От нудных причитаний старика нам лучше не станет.

Кальконис в нерешительности замер, потом махнул на Цовинара рукой и подошёл к росомону.

– Вы что-нибудь понимаете в происходящем?

Сбоку вынырнул Бальбад. Его физиономия, с правой стороны подсвеченная слабым светом слюдяного фонаря, производила устрашающее впечатление. Оскалив зубы, кок проговорил:

– Хитрый плотник не всё рассказал о собирательнице душ!

Милав, бросив быстрый взгляд на тело Цовинара.

– О чём же умолчал плотник? – спросил он.

– О том, что Олгой Лилар не просто собирает души погибших на просторах Великой Водной Глади, – она сама губит моряков...

ГЛАВА 10: Заплыв

«Час от часу не легче!» – подумал Милав, а вслух сказал:

– Ты об этом больше никому не говори, ладно?

– Ладно, – согласился Бальбад, – только они и без меня об этом знают!

Милав перевёл взгляд на Калькониса.

– Что будем делать? – спросил сэр Лионель.

Головой он больше не мотал и выглядел неплохо по сравнению с Цовинаром, который до сих пор находился в беспамятстве.

– Думаю, нужно хорошенько выспаться, – предложил кузнец. – Исследовать лабиринты каменного грота сейчас рискованно. В такой темноте мы на собственном корабле можем заблудиться.

Кальконис удивлённо посмотрел на росомона.

– Неужели вы сможете заснуть?!

– А почему нет?

– После всего этого?.. – сэр Лионель широким жестом обвёл вокруг себя.

– Именно после этого. – Убеждённо ответил Милав.

Кальконис покачал головой.

Расположились на ночлег здесь же, на палубе. Едва улеглись, слева послышались жалобные вздохи – очнулся Цовинар. Вполголоса проклиная всех на свете, а особенно иноземцев, втянувших остатки команды "Морского удальца" в безумно-безрассудное дело, старый моряк ползком направился в сторону единственной незатопленной каюты на носу судна, откуда давно доносились приглушённые голоса – команда заливала ужас происходящего остатками капитанского рома. Когда Цовинар скрылся в каюте, Милав испытал облегчение – старик своим постоянным нытьём действовал ему на нервы.

Прислушавшись к дыханию соседа, кузнец спросил:

– Сэр Лионель, вы не спите?

– Да какой может быть сон?!

– Ну, если так, то я хотел бы поинтересоваться вашим мнением вот по какому поводу. Помните случай, когда Ухоня оседлал гхоттскую лошадь?

– Ещё бы!

– В тот раз мы подсознательно ожидали чего-то необъяснимого, а на самом деле всё разрешилось самым естественным образом.

– Не пойму, Милав, куда вы клоните?

– Может быть, россказни Цовинара и Бальбада – это лишь сказки охочих до небылиц матросов?

– Как вы могли подумать такое!.. – обиженным голосом вскричал из темноты Бальбад.

Милав подскочил на парусине, торопливо схватил фонарь и посветил в сторону говорившего. Свет выхватил скрюченную на плоту фигуру молодого кока.

– А ты что здесь делаешь?

– Я... не пью ром...

Росомон успокоился, вернул фонарь на место.

– Выходит, ты всё слышал? – спросил кузнец.

– А что я должен был слышать?

"Вот хитрец!" – подумал Милав, впрочем, без особого возмущения.

– Значит, ты считаешь, что всё сказанное о собирательнице душ и о её острове – правда? – спросил росомон у гхотта.

– Кто я такой, чтобы судить о самой Олгой Лилар! – шёпотом произнёс Бальбад. – Но я знаю точно: Лельван – покровитель всех моряков – смертельно её боится!

– Это тебе сам Лельван сказал? – спросил Милав в темноту.

Бальбад обиженно засопел, ничего не ответив.

"И хорошо, – обрадовано подумал кузнец, – теперь у меня будет достаточно времени, чтобы выспаться..."

Ворочаясь на тонкой парусине, Милав случайно задел слюдяной фонарь. Чахлый огонёк обиженно затрепетал за тонкими, исцарапанными ногтями любопытных матросов пластинками. И погас. Тьма рывком набросилась на троих смельчаков, отважившихся спать на палубе. Кальконис осторожно придвинулся к Милаву, от которого исходила волна абсолютной уверенности. Бальбад, увидев скоропостижную смерть огонька в единственном фонаре, до боли вцепился зубами в пальцы правой руки, потому что увидел, как со стороны кормы к нему двинулось нечто, окутанное лучистым голубоватым сиянием. Едва не откусив от обуявшего его смертельного ужаса большой палец, Бальбад сполз со своей лежанки и бросился в бубнящую пьяными голосами каюту.

"Не-е-т! – подумал молодой кок, захлопывая за собой дверь. – Лучше глушить ром, чем любоваться этим..."

Милав ничего не видел и не чувствовал – он спал...

Утро принесло облегчение всем. Особенно это касалось оставшихся в живых членов команды. Они появились из каюты с изрядно помятыми лицами, зато со счастливым блеском в заплывших глазах. Интенсивность излучаемой в мир радости заметно увеличилась, когда моряки увидели яркий свет, струившийся из-под корпуса судна. Милав, давно наблюдавший за этим невиданным зрелищем, пытался найти причину. Помог ему Кальконис, быстро совершивший утренний туалет и присоединившийся к кузнецу.

– Никаких чудес в этом явлении нет, – авторитетно заявил он. – За стенами грота давно наступил яркий день. Лучи попадают в воду и сквозь неё проникают сюда.

– А ураган?.. – спросил Бальбад, позабывший о треволнениях прошлой ночи.

– Ураган помчался дальше, – уверенно заявил Кальконис.

Даже хмурый Цовинар не нашёлся, что возразить.

Совершив беглый осмотр судна, Милав и Кальконис пришли к выводу, что плыть на нём дальше невозможно. Вовсе не оттого, что обшивка во многих местах разошлась, и из трюма можно было любоваться игрой света, льющегося из глубины, а потому, что "Морской удалец" так сильно врезался корпусом в донный песок, что нужны были усилия сотни человек, чтобы высвободить корабль.

Завтрак прошёл если не в гнетущей, то в напряжённой тишине. Моряки со страхом поглядывали на огромный каменный мешок, в центре которого стоял "Морской удалец", лишившийся всех парусов, мачты и такелажа. По их скорбным лицам Милав догадался, что гхотты ему не помощники. Правда, оставались ещё Бальбад и моряк сурового вида, помогавший вчера ставить парус. Как выяснилось, его звали Марэн. Плотник Цовинар во внимание не принимался – на его лице до сих пор самой заметной деталью были мешки под глазами такой впечатляющей величины, что он за них едва не запинался.

Отозвав Калькониса, Бальбада и Марэна в сторону, Милав обратился к ним:

– Сидеть здесь смысла нет. Я предлагаю осмотреть остров.

– Каким образом? – удивился Кальконис. – Вокруг только отвесные скалы!

– Из грота можно выбраться под водой, – предложил Милав.

Повисла тишина.

– А вы знаете, сколько придётся плыть? – Кальконис выглядел смущённым.

– Не знаю, – признался кузнец. – Поэтому и прошу кого-нибудь из вас меня сопровождать.

Марэн испуганно посмотрел на росомона, потом бросил взгляд на светящуюся изнутри воду.

– Я... я... не пойду... – он сделал шаг назад. – А вдруг там... Олгой Лилар?!

Милав ничего не сказал, переведя взгляд на Бальбада. Кок сразу утратил привычное его облику весёлое выражение лица. Потупив взор, он пролепетал:

– Нет... я тоже не смогу...

Милав понимающе хмыкнул. Оставался один Кальконис, и он не подвёл.

– Вы же знаете, – проговорил он с трудом, – я всегда с вами...

– Спасибо, сэр Лионель.

На подготовку к заплыву времени ушло немного. Сняли лишнюю одежду, оставили оружие, разулись. Милав поправил на широком поясе чехол с Поющим Сэйеном, прикоснулся к Ухониному ошейнику, который с себя так и не снимал. Кальконис, зябко поёживаясь, стоял рядом, с волнением глядя в расплавленный светящийся изумруд воды.

– Что-то не так? – поинтересовался Милав.

– Видите ли... – замялся сэр Лионель, – я – как бы это объяснить – очень плохо плаваю...

– Держитесь рядом со мной! – успокоил его Милав. – Ну что, пошли?

– Пошли... – обречённо вздохнул Кальконис и полез по верёвочной лестнице вслед за кузнецом.