Текст книги "Колесо превращений. Книга 3: Где ты, реликтовый ухоноид?.. (СИ)"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Кальконис с грустью посмотрел ему вслед:

– Похоже, мы опять остаёмся одни...

– Бросьте, сэр Лионель, парень обещал вернуться и сдержит своё слово.

– Я не о том, – задумчиво добавил Кальконис. – Он придёт на постоялый двор, чтобы попрощаться...

– Разве вы не догадывались об этом с самого начала?

– Догадывался... – вздохнул Кальконис, – но всё равно... немного жаль...

– Что-то вы стали в конце пути слишком задумчивы, – внимательно глядя на Калькониса, сказал Милав. – Взбодритесь, сэр Лионель! Мы недалеко от владений росомонов, а спокойное поведение Потерянного Жезла говорит, что третья, заключительная его часть где-то здесь!

– Я всё понимаю, уважаемый Милав, но мне отчего-то грустно. Предчувствие у меня нехорошее...

– Вы меня пугаете! – воскликнул кузнец. – Мы внутри города. Что с нами может случиться?..

– Не знаю, но предчувствие меня никогда не обманывало...

Милав вдруг сделался совершенно серьёзным. Понизив голос, он сказал:

– С этой минуты мы будем в десять раз внимательнее и осторожнее. Вы правы в одном: мы настолько приблизились к разгадке тайны Потерянного Жезла, что кому-то это может очень сильно не понравиться.

– Вот и я о том же...

Они выбрали стол в самом конце огромного зала. От обилия вкусных запахов Милава и Калькониса слегка поташнивало. Заказав жареного гуся, фаршированного чёрным рисом, а также баклагу рейнского вина, путешественники стали ожидать заказ. Чтобы скоротать время, принялись следить за разномастной публикой. Из своего тёмного закутка им оказался хорошо виден весь зал, в то время как их самих было трудно заметить. Беглый осмотр принёс успокоение – никто за ними не следил, никто не набивался в собутыльники, без разрешения подсаживаясь за стол. Принесли еду и три пустых серебряных кубка очень тонкой работы. Отрывая от гусиной тушки истекающую жиром ногу, Милав удивлённо спросил у хозяина:

– Почему ты принёс три кубка? Нас же двое.

– Господин у двери очень просил об этом, сказав, что он – ваш большой друг.

Кальконис и Милав одновременно посмотрели в сторону входной двери. Стол возле неё оказался пуст...

Милав перевёл тяжёлый взгляд на хозяина, глухо спросил:

– Так кто хотел выпить вместе с нами?

Хозяин затрясся всеми складками необъятного живота.

– Простите... я не знал... Он представился вашим другом!..

– Он не сказал, кто его послал?

– Нет, но он сказал, что вы не откажетесь выпить с лучшим слухачом Годомысла Удалого...

– Что!

Милаву подумал, что ослышался.

– Ты ничего не напутал?.. – спросил он хриплым голосом.

– Как можно! Я много слышал о Годомысле Удалом!

– Куда же пропал его лучший слухач?

– Я не могу уследить за всеми гостями... Вы мне позволите уйти – меня ждут на кухне!

– Иди, – буркнул Милав. Хозяин повернулся, сделал два торопливых шажка и замер, когда в его спину упёрся колючий вопрос росомона: – Как выглядел этот человек?

– Крепкий. Высокий. Сапоги почти новые, – медленно поворачиваясь, заговорил хозяин. – Плащ в пыли, наверное, давно в дороге. Оружие хорошее – росской работы. На лбу длинный сабельный шрам... Так я... пойду?..

– Иди! И спасибо за гуся – превосходный вкус! – Милав продолжал буравить хозяина внимательным взглядом голубых глаз.

Хозяин грациозно вильнул медвежьей талией и поплыл в сторону огромного очага, на котором жарилась новая порция гусей. Милав отодвинул еду, посмотрел на Калькониса. Сэр Лионель согласно кивнул головой.

– Думаю, стоит поближе взглянуть на таинственного росомона, который просит о встрече и тут же исчезает, – сказал он.

– Идёмте. – Кузнец поднялся. – Гуся мы доедим, когда вернёмся.

– Согласен. – Кальконис тоже встал. – Только я пойду первым.

– Почему?

– У вас Жезл. Если они ищут именно его, то церемониться не станут.

– Вы правы. Я пойду вторым...

На улице было темно. Немногочисленные факелы рассеивали тьму только у самого входа, а дальше лежал сплошной мрак, и в этом мраке кто-то двигался. Людей поблизости оказалось немного: два конюха, готовивших почтовую тройку к следующему перегону, вояка, перебравший хмельного и теперь подыскивающий себе мягкий ночлег, да безногий калека, жутким обрубком застывший недалеко от входа. Человека со шрамом среди них не было.

Милав с Кальконисом постояли на низком крыльце, вглядываясь в темноту.

– Слева от нас, на углу дома кто-то стоит... – шёпотом предупредил Милав.

– Вижу, – отозвался Кальконис. – Застывшая тень не производит впечатления здоровяка-росомона, о котором говорил хозяин.

– С ростом он мог ошибиться.

– Мог... – согласился Кальконис. – Предлагаю не гадать, а расспросить молчаливую тень.

– Каким образом?

– Вы останетесь на месте, а я сделаю вид, будто оправился до ветра. Сам же подойду к нему сзади.

– А если их двое или больше?.. – с сомнением спросил Милав.

– Мои ноги при мне, и они способны достаточно быстро уносить от опасности бренное тело! – Кальконис сверкнул в темноте белыми зубами.

– Ваш план не очень...

– Предложите свой.

– Если б он был! – вздохнул Милав. – Ладно, идите, только осторожно!

Кальконис решительно направился в противоположную от затаившейся тени сторону. Прошла минута, другая. По предположению Милава, Кальконис уже должен был обогнуть постоялый двор и зайти к наблюдателю с тыла. Росомон обострил слух и... услышал сдавленный стон. Вслед за этим тень метнулась за угол, раздались частые удары. Росомон рванулся с места.

Он вылетел за угол в тот момент, когда Кальконис уже лежал на земле. Рядом с ним в позе дохлых тараканов застыли две особи, чем-то напомнившие Милаву полуголых степных терликов. Ещё две тени пытались добраться до горла сэра Лионеля, и Милав не стал медлить. Приложив ближайшего кулаком-наковальней, он схватил второго и потащил на себя. Тень заверещала, рванулась. Кузнец почувствовал знакомые колики в пальцах...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

УСУДУБ, степной терлик – хранитель постели Госпожи.

"...скрип по всему подземелью.

– Как ты его находишь? – спросила Эрешкигаль.

– Скользкий, наглый и противный. – С поклоном ответил Усудуб.

– Разумеется! – усмехнулась Госпожа, – ведь он злыдень. Это люди его прозвали Переплутом, а на самом деле он коварнее даже меня – Тёмной Госпожи и возлюбленной самого Нергала!

– Переплут хитёр. Он хочет вашими руками расправиться с неугодным ему человечишкой!

– Ты не прав, мой сладкий, злыднем движет не только слепая месть, он хочет выслужиться перед непобедимым Нергалом, чтобы тот забрал его с острова Ирия-Вирия и сделал хилгаком.

– Неужели он принёс такие важные вести, что смеет надеяться на звание хилгака!

– Его вести меня обрадовали и насторожили одновременно. Он сказал, что росомон обладает вещью, украденной из цитадели Нергала. Это радостная весть. Но печально то, что мой возлюбленный Нергал не имеет власти по эту сторону Великой Водной Глади. Он может надеяться только на меня!

– И что вы собираетесь сделать, моя Госпожа!

– Я собираюсь вернуть Нергалу то, что он вместе с Аваддоном разыскивал все последние столетия! Для этого мне нужно знать о людишках всё! Сколько их?

– Если Переплут ничего не напутал, то их трое.

– Трое? Всего-то!

– Я должен их убить?

– Нет. Проследи за ними, а я займусь своей низкорослой армией..."

ГЛАВА 12: Ключ к Потерянному Жезлу

Кальконис зашевелился, привстал. Росомон отшвырнул от себя мохнатую накидку – всё, что осталось в руках от нырнувшего в темноту Усудуба.

– Вы как, сэр Лионель? – Милав помог Кальконису подняться.

– Вроде ничего... Ой! – Громко охнул Кальконис, когда кузнец решил ощупать его голову. – Чем это меня?..

– Оглоблей, а может и чем другим! – Росомон повёл едва стоящего на ногах Калькониса на освещённое место.

Умыв лицо в деревянной кадушке, Кальконис, продолжая придерживаться за руку кузнеца, прошёл за свой столик в дальнем углу зала. За их отсутствие здесь ничего не произошло, если не считать появления Бальбада, о возможном приходе которого предупредили хозяина заранее. Молодой матрос выглядел настолько счастливым, что не заметил растрёпанного вида сэра Лионеля.

– Я вам сейчас такое расскажу! – захлёбываясь от нетерпения, заговорил кок. – От таких новостей вы попадаете на пол!

– Не надо на пол... – скривился Кальконис. – Я только что оттуда...

Бальбад, не заметив грустной иронии сэра Лионеля, продолжил с прежним воодушевлением:

– Помните Ушастого Чуга – капитана "Пляшущего дронга"?

– Этот тот, с кем мы по твоей версии отправились на дно морское кормить рыб? – ехидно прищурился Милав.

– Именно! – с восторгом воскликнул Бальбад. – Так вот, Ушастый Чуг – жив!

– Парень, а ты, случаем, не перегрелся у очага? – Кальконис больше не гладил огромную шишку на затылке. – Ты же сам говорил, что он утонул в районе какой-то там Бушующей Гряды?

– Говорил... – смутился Бальбад. – И оказался не прав! Потому что "Пляшущему дронгу" удалось добраться на остатках парусов до этого порта!

– Так он здесь?

– Конечно! – светился восторгом Бальбад. – Я так рад! Так рад!

– А чему ты радуешься? – не понял Кальконис. Его собственный затылок интересовал сэра Лионеля гораздо больше, чем все капитаны вместе взятые.

– Да вы что?! – изумился молодой матрос. – Порт приписки "Пляшущего дронга" – Датхэм. Мой родной город!

– Я-я-ясно... – протянул Кальконис. – Выходит, ты возвращаешься домой?

– Не завтра, конечно! Нужно ещё грот-мачту поставить, стеньги...

– Постой, постой, – замахал руками Кальконис. – Нам эти подробности ни к чему. Так ты уходишь от нас?

– Ну... я обещал помочь в ремонте, – сконфуженно проговорил матрос, – да и вообще...

– Не оправдывайся, Бальбад, – Милав похлопал кока по плечу. – Сэр Лионель тебя так подробно расспрашивает, потому что мы уходим из города рано утром.

– И мы... никогда не увидимся! – Глаза молодого матроса наполнились влагой.

– Кто знает, Бальбад, кто знает... – в задумчивости проговорил Милав.

Он украдкой запустил правую руку в свой пояс, долго шарил по кармашкам, потом осторожно высыпал перед изумлённым Бальбадом горсть драгоценных камней.

– Бери, парень, – сказал кузнец. – Мы с сэром Лионелем почти пришли. Завтрашний день всё решит. Если нам сказочно повезёт, то драгоценности нам не понадобятся. Ну, а если не повезёт... то они, тем более, не пригодятся. Тебе же этого хватит, чтобы купить небольшой корабль и самому стать капитаном! Ведь ты всегда этого хотел?

– Хотел... – глухо произнёс Бальбад. – Но разве я заслужил такой подарок?..

– Ты выжил и остался человеком... Разве этого мало?

– Да я...

– Бери, Бальбад. Сэр Лионель не против. Ведь так? – Кузнец взглянул на опечаленного разлукой Калькониса.

– Так, уважаемый Милав!

– Вот видишь, Бальбад. Сгребай всё это в свой шикарный, но пустой кошель и будем прощаться. Ты хоть болтун, враль, нудень, придира и трус порядочный, но всё же ты славный малый!

...После ухода молодого матроса Кальконис совсем скис. Его не развеселил даже приход Иржи Лежеча с целой горой подарков – новый изящный нагрудник для росомона, изумительной работы шпага для Калькониса и ещё ворох всяких безделушек. Молодой негоциант предложил Милаву редкую в этих краях должность хранителя каравана со сказочной оплатой, но росомон отказался, сославшись на неотложность предстоящих дел. Иржи Лежеч не обиделся, сказав, что в любой день и час будет счастлив видеть росомона и его друга у себя в поместье. На том и расстались.

...Птицы только-только зачинали утренние песни, а Милав с Кальконисом уже были в дороге. За ночь сэр Лионель хорошо отдохнул, ранний завтрак оказался питателен и вкусен, небо не предвещало непогоды. Кальконис заметно повеселел. Он размеренно шагал за Милавом, любуясь окрестными холмами, густо поросшими смешанным лесом. Разлитая во влажном воздухе утренняя нега, действовала на него усыпляюще. Однако не настолько, чтобы не заметить напуганных чем-то птиц, или не обратить внимания на сломанные травинки, на которых не было росы. Милав тоже всё это подмечал, как и то, что Жезл ведёт себя странно: он будто беспокойно ворочается в кожаных петлях, устремляясь вперёд. Росомон с удивлением обнаружил, что почти бежит – с такой силой Потерянный Жезл тянул его по едва заметной тропинке!

С трудом поспевающий за кузнецом Кальконис, предположил:

– Судя по нетерпению Жезла, мы почти на месте?

– Вроде того. Только я не вижу вокруг ничего, кроме деревьев.

– А что за просвет вон там? – Кальконис показал рукой.

– Именно туда Жезл меня и тянет!

Милав перешёл на лёгкий бег. Сердце росомона забилось учащённо, но не от нагрузки, а оттого, что только сейчас кузнец смог до конца осознать слова сноуправительницы Эливагары: "...находясь в мире твоих снов, я видела, чего ты хочешь больше всего на свете. К сожалению, исполнить это не в моей власти, но в моих силах направить тебя туда, где ты сможешь осуществить задуманное... Если ты хочешь воплотить в жизнь то, чего жаждет твоё сердце, ты должен найти Жезл Исчезающей Силы...".

Неожиданно росомон оказался на вершине холма. Деревьев в этом месте не было. Здесь даже трава не росла, очерчивая изумрудным ковром некое пространство. В центре выбеленной солнцем площадки возвышался полуразрушенный временем столб, на вершину которого вела узенькая, почти разрушенная витая каменная лестница.

Милав огляделся. Когда-то давным-давно здесь с четырёх сторон стояли высокие каменные башни, служившие надёжной охраной для центрального столба. Но теперь от одной из них остался лишь замшелый остов, от двух других – двухаршинное нагромождение изъеденных ветром камней. Только последняя, четвёртая башня, презирая минувшие тысячелетия и глумясь над всёсокрушающими дождём, морозом и ветром, вглядывалась в сторону гор растрескавшимися бойницами-глазами. Она выглядела такой старой, что на неё было боязно смотреть: вдруг вещественные флюиды человеческого взора с недопустимой силой ударятся о древнюю кладку, и обрушат всю башню...

Удручённый открывшимся видом Кальконис тихо спросил:

– Мы уже пришли? Это здесь?..

Милав не ответил. Обежав вокруг каждой из четырёх башен, он с риском для жизни взобрался по остаткам ступенек на вершину центральной колонны, а потом медленно спустился на землю. Выглядел он разочарованным и подавленным.

– Где же Соддис – Пята Потерянного Жезла?.. – спросил сэр Лионель.

И опять Милав промолчал. Он прислушивался к Жезлу на своей груди, но ничего, кроме сосущей пустоты внутри себя не чувствовал. А Кальконис ждал ответа. Тогда Милав зарычал как раненый зверь и бросился к центральному столбу. Гнев душил росомона. Отрастив вместо рук наковальни, кузнец с яростью обрушился на камень. Столб жалобно гудел, наверное, призывая росомона одуматься, но Милав ничего не слышал. Он крошил камень, отбивая от колонны целые куски. Опомнился лишь тогда, когда его руки вновь стали руками, а боль в разбитых в кровь пальцах отрезвила росомона. Милав, едва не плача, упал на колонну, обхватив её руками.

– Где?! – вопрошал он, глотая слёзы, – Где обещанный тобой, Эливагара, Жезл Исчезающей Силы?! Ответь мне, проклятая колдунья!..

Но Эливагара не откликнулась. Вместо неё заговорило собственное тело росомона. Когда в кончиках пальцев появилось знакомое жжение, Милав широко раскрыл глаза, стремясь поскорее увидеть...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

ОЛЧИГОТ, Хранитель Знаний Ка-Нехта.

"...– О, достойнейший среди равных! Мы закончили Ключ, запирающий Жезл на эоны лет! В последний раз яви миру третью часть творения Отторгнутых!

– Я иду... – Олчигот с трудом поднялся, при этом нефритовый трон Хранителя Знаний заскулил, заплакал. Олчигот вздохнул: – Плач о живых, а не о тех, кто уже давно породнился с Великой Пустотой...

Ключ Олчиготу понравился. Такой идеально ровной колонны он ещё не видел.

– Вы превзошли самого себя! – Хранитель Знаний Ка-Нехта подарил Старшему Зодчему ласковую улыбку.

– О, достойнейший среди равных! Мы знали, что воплощаем в камне последнее назидание Неизречённого. Мы очень старались...

– Я вижу, Старший Зодчий. – Олчигот прикоснулся к тёплому камню. – Сколько простоит Ключ?

– Будут рождаться и умирать люди. Будут рождаться и умирать города. Будут рождаться и умирать целые народы, а Ключ к Потерянному Жезлу будет по-прежнему хранить свою тайну!

– Я верю тебе. – Олчигот медленно подошёл к постаменту, на который через минуту водрузят Ключ, и дрожащей рукой опустил в специальное углубление третью часть Жезла Исчезающей Силы – Соддис. Закрыв глаза, нараспев проговорил: – Пята, олицетворяющая Силу Потерянного Жезла, стань пятой каменному истукану, встающему на стражу у времени. Ты будешь пребывать в покое бесчисленное количество лет, пока собранные воедино две первые части – Гугбас и Тегбез не вонзятся в бутон-вершину, и тогда искра жизни растопит твёрдый камень, словно воск свечной, чтобы навеки соединить разорванное в целое и исполнить волю того, кто совершил небывалое! Да будет так!.."

...Милава отбросило от колонны. Кузнец выпрямился во весь рост и шагнул в сторону сэра Лионеля. Кальконис открывал и закрывал рот, но слов Милав не слышал. С росомоном творилось что-то странное: тело подбрасывало, как в лихорадке, а по груди словно били огромными молотами. Лишь через миг Милав понял, что это вовсе не молоты, это его собственное сердце стучит так, что кажется, будто рушатся горы.

– ...он там! – Крик Лионеля наконец-то пробился к сознанию росомона.

– Кто?.. – Не понял кузнец. Его шатало из стороны в сторону; Милаву стоило больших усилий устоять на ногах.

– Этот, со шрамом! – кричал Кальконис. – Он – там!..

Милав оглянулся. Действительно, за камнями разрушенной башни скрывался человек. Длинный розовый шрам на лбу был виден с расстояния в тридцать шагов. Через миг незнакомец со шрамом уже летел к кузнецу со скоростью выпущенной из арбалета стрелы.

– Берегись! Мила-а-ав! – закричал Кальконис, рванувшись наперерез незнакомцу и понимая, что ни за что не успеет его опередить...

ГЛАВА 13: Последний рубеж

Незнакомец со шрамом оказался около кузнеца первым. Он раскрыл рот, чтобы произнести какие-то слова, но закашлялся, захрипел. В глазах появилась паволока, ноги подогнулись. Подбежавший Кальконис сбил обоих с ног. Падая, Милав заметил, что из груди незнакомца торчит наконечник стрелы.

"Откуда!" – удивился Милав и тут же услышал шёпот Калькониса:

– Мерзавцы! Они стреляют со склона!

Милав ничего не понял.

– Кто стреляет?

Ответил не Кальконис, а незнакомец со шрамом. Выплюнув сгусток крови, он прохрипел:

– Это лазутчики Эрешкигаль... Они всё время... шли по вашему следу... не волнуйтесь... Ромул ускакал ещё вчера... Тысяцкий скоро будет здесь...

В груди раненого заклокотало. Кузнец обхватил его, принялся трясти:

– Кто ускакал?.. Куда?.. Какой тысяцкий?!

Незнакомец молчал. Окровавленные губы сложились в прощальную улыбку; предсмертная судорога охватила его тело, перекинувшись на Милава волной ярких образов...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

САЭЛЬ, сильнейший слухач тысяцкого Вышаты.

"...– В четыре глаза смотри, в четыре уха слушай, но без хороших вестей не возвращайся!

– Всё уяснил! Сделаю не по нужде службы, а по велению сердца.

– Молодец, Саэль! Правильно ты меня понял. На прощание хочу сказать, что более двадцати следопытов отправил я в разные стороны на поиски дружка своего, да только на тебя одного особо надеюсь. Подсказывает мне что-то: должен Милав с Кальконисом и Ухонькой-задирой на побережье объявиться. Так что смотри! В паре с тобой пойдёт Ромулка-стрела. Добрый наездник! Ежели ты узнаешь чего про росомонов сгинувших, – он эту весть мне быстрее ветра доставит. А уж мы не подведём!.."

...Саэль умер со счастливой улыбкой на лице.

– Кто стрелял? – спросил Милав, бережно опуская голову погибшего росомона на камень.

– Прямо смотри, – прошептал Кальконис, – за голубыми камнями...

– Вижу двоих. Один карлик странного вида, а другой с арбалетом... Будь я проклят! – Милав в ярости захрустел зубами.

– Что ты увидел? – встрепенулся Кальконис, пытаясь выглянуть из-за тела мёртвого Саэля.

– Куда! – Милав с силой надавил на плечо сэра Лионеля. – Гадюку я увидел ядовитую! Змею узрел подколодную! Гнусь по имени Переплут отняла жизнь у слухача Саэля!

– Как он здесь оказался?..

– Не до этого сейчас. Главное, чтобы не ушёл...

Милав поискал глазами вокруг. Взгляд упал на угловатый кусок гранита.

– Сойдёт! – С жуткой улыбкой на лице сказал росомон, взвешивая на ладони камень. Примерился, привстал на правое колено и с силой запустил кусок гранита в сторону затаившегося врага.

Через миг дикий вопль всколыхнул тишину холмов.

– Вырвали у змеи поганой её гнусное жало... – с удовлетворением проговорил кузнец, закрывая мёртвые глаза Саэля. – Спи спокойно, росомон славный, мы за тебя отомстили!..

Выглянув снова, кузнец увидел, что карлик со всех кривых ног удирает вниз по склону. Переплут так и остался лежать возле голубоватого валуна.

– Теперь надо спешить! – прищурившись, сказал кузнец.

Он вскочил на ноги и рванулся к центральной колонне, которая – росомон теперь знал это – являлась ключом к отпиранию всей мощи Потерянного Жезла.

Не оборачиваясь, кузнец прокричал Кальконису:

– Следите за холмом. Особенно за той стороной, куда удрал карлик!

Взбираясь по ступенькам, безжалостно изъеденным временем, Милав, нет-нет да бросал тревожные взгляды на низину, которая в ближайшее время может оказаться затопленной тысячами тел. Взлетев на вершину, росомон с удивлением обнаружил круглое ровное отверстие. Милав мог поклясться, что в прошлый его подъём здесь ничего не было!

"Наверное, оно обнажилось, когда я едва не разрушил колонну", – подумал кузнец, припоминая слова из своего видения: "...пока собранные воедино две первые части – Гугбас и Тегбез не вонзятся в бутон-вершину – тогда искра жизни растопит твёрдый камень, словно воск свечной, чтобы навеки соединить разорванное в целое и исполнить волю того, кто совершил небывалое!.."

Дрожащими пальцами росомон отстегнул Жезл, накалившийся до того, что начал обжигать ладони. Поднял запретное творение Отторгнутых над головой и...

– Мила-а-ав! Степные терлики повсюду-у-у!.. – донёсся голос Калькониса.

...и с силой вонзил Жезл в отверстие, ничуть не пострадавшее за истекшие тысячи лет. По телу прошла судорога, а колонна-Ключ издала долгий печальный звук. Пальцы, на краткий миг задержавшиеся на Жезле, испытали чудовищную боль...

Очнулся Милав на земле. Как он спустился по разрушенным ступеням – об этом память молчала.

– Милав!..

Кто-то настойчиво пробивался к его сознанию.

– Милав! Очнись!..

Росомон начал медленно приходить в себя.

– Что со мной?.. – Губы не слушались, язык распух и еле-еле ворочался; во рту чувствовался привкус крови.

– Вспышка! – отрывисто заговорил Кальконис. – Гром с ясного неба! И ты – по воздуху спускаешься на землю!..

– Сэр Лионель, вы же не умеете лгать... – Милав начал понемногу разбираться в происходящем.

– Лгать?! Да я говорю чистую правду! Кстати, пока мы с вами болтаем, нас окружает, по меньшей мере, пара сотен головорезов! Не пора ли измотать противника хитроумным отступлением?

Милав грустно взглянул на товарища.

– Вся беда в том, дорогой мой сэр Лионель, что мы не можем покинуть гору. Посмотрите на вершину колонны. Видите, как тает и каплями стекает вниз камень? Так вот, когда две части Жезла, принесённые нами, опустятся до основания и соединятся с Пятой – Соддисом, наступит тот заветный миг, ради которого мы столько пережили. Если мы уйдём, то Жезлом Исчезающей Силы воспользуется кто-то другой. Теперь вам известна вся грустная правда. Каким будет ваше решение?

– А ваше?.. – дрогнувшим голосом спросил Кальконис.

– Мой выбор прост. Либо я воспользуюсь силой Жезла, либо никогда не покину этот холм!

– Что ж, предельно ясно. – Кальконис вдруг повеселел. – Помните, там, на постоялом дворе я говорил, что у меня нехорошее предчувствие?

– Конечно, помню...

– Выходит, я не ошибался. Наше долгое путешествие подошло к концу!

– Вы уходите? – Милав не выглядел ни удивлённым, ни обиженным. – Говорите правду, сэр Лионель. Я пойму вас...

– Быть может, я был плохим поэтом и никудышным философом, но я всегда старался быть хорошим другом. Я с вами, Милав! Я с вами до конца!

– Вашу руку, сэр Лионель де Кальконис! И будь я проклят, если хоть одна тварь сумеет воспользоваться Жезлом Исчезающей Силы!

– Истинно, уважаемый Милав! – воскликнул Кальконис. – А теперь давайте простимся... так на всякий случай!

– Вы как всегда правы! И запомните: на этом свете у меня был только один друг – Ухоня. Теперь их – двое!

– А у меня, Милав, не было ни одного... до сегодняшнего дня... Я рад, что пошёл с вами!..

Больше ни Милаву, ни Кальконису не удалось сказать друг другу ни слова – вершину холма затопила орда степных терликов. В первое время росомон яростно орудовал Поющим Сэйеном, чувствуя спиной костлявые лопатки Калькониса. Потом ощущение тепла пропало – кузнеца оттеснили к центральной колонне, уменьшившейся за время боя всего на одну треть.

Время от времени издавая громогласный крик: "Сэр Лионель, я ещё жив!", Милав слышал в ответ скомканные непрерывной борьбой слова: "Я... тоже... жив...". После каждого очередного отклика Калькониса кузнец испытывал прилив сил и с ещё большим ожесточением набрасывался на врагов.

В какой-то момент росомон с тревогой услышал шум боя в той стороне, откуда они не так давно пришли. Улучив момент, когда сплошная стена полуголых тел распалась на отдельные группы, он пробился к краю холма и увидел, как около пяти десятков разномастно одетых моряков во главе с худосочным юнцом пробиваются на вершину холма. Милав не поверил своим глазам. Как! Да ведь это трусишка и плут Бальбад! Вместо того чтобы заниматься ремонтом "Пляшущего дронга", молодой матрос на подаренные кузнецом каменья нанял обретавшихся в порту лихих людей и поспешил на помощь Милаву и Кальконису!

Это казалось невероятным. Воодушевлённый росомон гаркнул во всё горло:

– Держитесь, сэр Лионель! Крошка Бальбад привёл подмогу!..

– ...ышу-у-у... – Похоже, Кальконису было не до разговоров.

Но надежда на победу растаяла, когда в тыл лихим морячкам ударили гаргузы. Было их много, гораздо больше, чем наёмников. Моряков смяли быстро. Единственное, что смог сделать Милав – это крикнуть:

– Уходи, Бальба-а-ад! Прыгайте в овраг! Там никого нет!..

Сумел ли воспользоваться молодой матрос советом, Милав так и не узнал. Расправившись с остатками наёмников, гаргузы кинулись на холм. Их оказалось так много, что весь склон зашевелился, словно гигантское животное.

Сэр Лионель, пробившийся на голос кузнеца, с грустью смотрел на лавину тел.

– Подмога... – произнёс он дрожащими губами.

Росомон на миг увидел его печальные глаза, а потом Кальконис пропал из виду. Вновь Милав заметил его в тот момент, когда сэр Лионель поднимался по обваливающейся под его ногами каменной лестнице единственной уцелевшей сторожевой башни. Сначала кузнец не мог понять, для чего понадобилось Кальконису лезть на неё? Но потом, когда сэр Лионель оказался на самом верху, Милав понял, что он хочет сделать.

На специальной площадке неизвестные строители давным-давно соорудили каменный помост с целой горой круглых камней. Забытые зодчие предполагали специальным механизмом переворачивать площадку, обрушивая на головы нападавших сотни каменных ядер. Неужели Кальконис решил привести этот древний механизм в действие!

Однако прошедшие века настолько изъели камень, что и опрокидывающий механизм, и каменные ядра, и сама вершина башни превратились в монолит – единый кусок гранита. Сэр Лионель метался по всему укреплению, но пробудить механизм от тысячелетнего сна было выше его сил.

Милав видел, как сэр Лионель на секунду остановился, задумался, потом с отчаянной решимостью схватил каменный брус и начал бить им в крайние зубцы. Башня затряслась, задрожала. Кальконис с безысходностью обречённого всё бил, бил и бил, пока древняя постройка не покачнулась.

– Остановитесь! – Не своим голосом заорал Милав. – Башня может рухнуть!..

– ...оща-а-айте-е-е... – донёс ветер голос, и росомон в замедленном виде стал наблюдать за тем, как рушится башня, погребая под собой десятки, сотни нападавших...

Эпилог

...Пыль витала над холмом. Кузнец рывками вдыхал её, надеясь, что хотя бы одна песчинка из множества принесёт ему весточку от Калькониса.

Колонна-Ключ таяла на глазах, но силы росомона таяли гораздо быстрее. Обрушив башню, сэр Лионель похоронил под обвалом большую часть нападавших гаргузов. Те немногие, что смогли избежать участи раздавленных тараканов, поспешили с холма убраться. Но степные терлики по-прежнему наседали на одинокого росомона, потому что их целью была не жизнь невероятно упорного воина, а то, что этот воин защищал – Жезл Исчезающей Силы.

Милав ногами упёрся в землю в двух шагах от колонны и твёрдо решил – с этого места он не сойдёт. Руки невыносимо болели. От многочисленных ран его тело стало сплошным очагом боли. Но росомон держался. По трепету Посоха кузнец понял – Сэйен вот-вот запоёт. Последняя надежда на победу накрыла его покровом уверенности, добавив измученному телу алмазной твёрдости. Первый отзвук запевшего Сэйена ворвался в мозг одновременно со страшным звуком – Поющий Посох переломился!

Отчаяние набросилось на росомона. Скосив глаза в сторону колонны-Ключа, он увидел, что золотая Середина Потерянного Жезла вот-вот сольётся с Пятой. Но до этого заветного мига нужно было ещё дожить. Милав схватил в руки каменный брус и стал медленно выкашивать густые "заросли" из полуголых терликов. Когда до сознания кузнеца долетел звук голоса, он подумал, что сошёл с ума. Ведь этот голос плыл над холмом до слёз знакомой речью:

– Держись, Мила-а-ав! А ну, навались, росомоны! Неужто не одолеем супостата поганого!..

Сквозь боль затуманенных отчаяньем глаз кузнец смог разглядеть у подножья холма стройные ряды росомонов, во главе с тысяцким Вышатой. Ратоборцы с бешеной яростью рвались на вершину. Радости у Милава не было. Чтобы испытать её необходимо веление сердца, а оно сейчас оказалось занято другим.

...Последние капли расплавленного камня стекают в пыль и тлен...

...Последние силы оставляют росомона...

...Он уже знает, что не победит, но он всё ещё верит, что не проиграет...

Вспышка, яркая, словно тысяча солнц, бьёт Милава по глазам. Он видит, как медленно Тегбез соединяется с Соддисом, и весь Жезл охватывает сияние. Теперь это не Потерянный Жезл, теперь – это Жезл Исчезающей Силы! И Милав знает, что должен сделать. Лёгкие его забиты пылью и кровью, но Милаву незачем говорить вслух, ведь сердце способно звучать громче любого самого оглушительного крика!

"Я сделал это! – думает кузнец. – И я хочу, чтобы ТЫ выполнил моё самое заветное желание! Да будет так!.."

С миром что-то происходит. Он взрывается, бурлит, кипит необузданной первородной энергией и выплёскивается на вершину холма столбом красно-голубого пламени. Милав не жмурится – веки уже не слушаются его, но кузнец знает: там, в луже из расплавленного камня сейчас сидит самый страшный, но самый дорогой для его сердца зверь...