Текст книги "Колесо превращений. Книга 3: Где ты, реликтовый ухоноид?.. (СИ)"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Милав склоняется ещё ниже и спрашивает:

– Значит, единственная дорога в крепость – вдоль берега?

– Да...

– Ты мне её покажешь?

– Конечно...

Бисеринки пота слились в тоненькую струйку, скользнув по виску вниз.

– Вставай!

Милав рывком поставил Ассадэха на ноги. Глаза дюнного стража забегали. Кузнец не верил ни единому его слову. Обхватив Ассадэха руками, он процедил сквозь зубы:

– Если ты солгал...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

ЭНОК, дюнный страж.

"...было немного жаль тщедушного юнца, которого свирепый Согдиан отправил на побережье для постижения ремесла дюнного стража.

– Запомни самое главное, – говорил Энок, наставляя испуганного парня, – главный здесь – Ассадэх. Поэтому все его слова для тебя – закон. Если он говорит собирай раковины-убийцы, значит, собирай и ни о чём не спрашивай. Понял?

– П-понял... А они, эти раковины... как же их собирать, если они – убийцы!..

– Убийцами их делаем мы, – сказал подошедший Ассадэх. – Видишь вон тот слегка изрытый участок берега? Его мы называем стригущим прибоем. А почему?

– Я... я не знаю...

– Потому что там мы закапываем самые крупные из раковин – те, которые достигают размера лошадиной головы. Вынутые из воды раковины безобиднее бабочки. Но после того как мы поместим их в специальную ямку и лишим единственного глаза, расположенного на панцире, раковины превращаются в убийц. Лишившись зрения, они становятся особенно чувствительны к лёгкому дрожанию почвы под ногой приближающегося человека. И когда этот несчастный наступит на укрытую тонким слоем песка раковин, она – хвать! – и откусывает ногу! Однажды я был свидетелем, как экипаж целой лодки обезножил за какой-то миг. Теперь тебе понятны слова: стригущий прибой?

– П-понятны...

– Гордись своей работой, сынок! За всё время, что я нахожусь здесь на службе, ни один человек не смог пройти к крепости!.."

...Милав оттолкнул Ассадэха от себя.

– Иди, показывай дорогу! – приказал кузнец, ни взглядом, ни голосом не выдав того, свидетелем чему он стал мгновение назад.

Дюнный страж затравленно посмотрел на росомона. Спотыкаясь, побрёл в сторону всхолмлённого берега. Остановившись у вкопанных глубоко в песок опорных шестов сети-пращи, он указал на ровные ряды едва заметных холмиков.

– Вам туда...

Милав посмотрел на Ассадэха, улыбнулся.

– Ошибаешься. Это тебе туда!

– Что?

– Я говорю, это тебе в ту сторону. Ну, беги!

– Я не...

– Ты боишься, что я могу убить тебя в спину?

– Да... – выдохнул дюнный страж. Теперь он не казался таким спокойным, как минуту назад. Мертвенная бледность нахлынула на лицо, смыв и пот, и недавнюю самоуверенность.

– А ты не бойся, – подбодрил его Милав. – Я тебя отпускаю!

Он слегка толкнул Ассадэха в спину.

– Иди.

Дюнный страж не двинулся с места. Милав посмотрел ему прямо в глаза:

– Что, никогда не доводилось бегать по стригущему прибою?

Ассадэх выпучил глаза. Его лицо исказилось, губы дрогнули. Он хотел возразить, но кузнец не стал его слушать. Милав толкнул дюнного стража вперёд с такой силой, что последний в мгновение ока оказался среди таящих смертельную опасность холмиков. Дважды Ассадэх едва не лишился ноги, вовремя успев увернуться от раскрывшихся створок. Потом ему посчастливилось замереть на одной ноге между задрожавшими под песком раковинами-убийцами.

– А ты забавно выглядишь, стоя на одной ноге! – крикнул ему кузнец и поспешил к Кальконису, который вместе с Бальбадом выбрался из укрытия и теперь стоял рядом с пришедшим в себя Эноком.

Помощник Ассадэха, ставший свидетелем разговора, выглядел не намного храбрее своего начальника. Едва Милав приблизился к нему, как он затараторил:

– Всё что угодно, только не на стригущий прибой!

– Как скажешь, мил человек, – добродушно ответил росомон. – Условия те же – ты нам показываешь дорогу через лес, а мы тебя в благодарность за это не отправляем на прогулку среди ослеплённых тобой несчастных раковин. Идёт?

– Я согласен... Я на всё согласен!

– Вот и славно.

Милав отошёл в сторону вместе с Кальконисом, делавшем ему какие-то знаки.

– Что вы хотели сказать, сэр Лионель? – тихо спросил росомон.

– Неужели вы собираетесь довериться этому хладнокровному убийце!

– Боюсь, у нас нет выбора, – развёл руками кузнец. – Вдоль берега мы не пройдём. По воде тоже – любая волна выбросит нас прямо на стригущий прибой. Остаётся только лес.

– А как же лианы-душительницы и прочая жуткая флора?

– Повозка утром прибыла из крепости. Не прилетела же она по воздуху!

– Выходит, в лесу есть безопасный путь? – с надеждой спросил Кальконис.

– Должен быть! – уверенно заявил Милав. – И этот парень – Энок – нам его покажет.

– А Бальбад? Вы всё ещё подозреваете его?

– С чего вы взяли, сэр Лионель!

– Но как же... А ваши слова несколько минут назад?

– Это была всего лишь шутка!

– Шутка?

– Ну, да! Эй, Бальбад, дружище! Пока мы будем трястись через весь лес по жуткой дороге, не расскажешь нам, какого чёрта ты здесь делаешь!

...Говорить Бальбаду пришлось долго. Осознав, что росомон ни за что не изменит своего решения, молодой матрос решил действовать на свой страх и риск. Пока Милав и Кальконис спали, кок с "Морского удальца" пробрался к капитану Саффису и попросил аххона уделить бедному матросу немного времени. Капитан согласился. Бальбад рассказал Саффису всё от начала до конца: что их утонувший корабль никакого отношения к Ушастому Чугу не имеет, что они не с известного торгового парусника, а с почти пиратского корабля капитана Нимврода, что едва не погибли на острове собирательницы душ, что это он – Бальбад – уговорил гордого росомона солгать спасшим их морякам. Саффис слушал внимательно, поэтому Бальбад в конце своей исповеди попросил аххона о снисходительности к своим проделкам. Капитан благосклонно согласился его простить. Тогда молодой матрос набрался решимости и попросил Саффиса помочь ему остаться с росомоном и его товарищем Кальконисом. Вместе с аххоном они разработали план, по которому Бальбада та же лодка отвезла на берег до пробуждения Милава и сэра Лионеля.

– А вот это дудки! – принялся спорить кузнец. – Когда я проснулся, ты так сладко спал на своей постели, что я не отважился тебя будить!

– Когда вы проснулись, – невозмутимо пояснил молодой матрос, – я уже находился на берегу и ждал вашего прибытия.

– Но постель? – не сдавался Милав.

– На ней спал юнга.

– Уважаемый Милав, – подал голос молчавший всё время Кальконис, – думаю, Бальбад прав. Ни вы, ни я не видели его в то утро. А в постели мог лежать кто угодно.

– Верно... – задумчиво проговорил росомон. – Ладно, Бальбад, рассказывай дальше.

Укрывшись за многочисленными дюнами, молодой кок наблюдал за тем, как причалила лодка, высадив двух пассажиров. Объявиться сразу Бальбад не решился. Зная крутой нрав росомона, он боялся, что Милав этой же лодкой отправит его обратно на корабль. А потом начался шторм, видимость ухудшилась. Бальбад мог совершенно спокойно следовать на некотором удалении от бредущих впереди людей не опасаясь, что они его увидят. Он находился так близко от них, что слышал все разговоры. Поэтому, узнав о намерении кузнеца идти вдоль берега, он спокойно опередил их, решив устроить для всех небольшой бивак где-нибудь впереди в безопасном месте. Так он натолкнулся на полоумного Хамсида, учившего новенького правильно ставить сеть-пращу. Дюнные стражи были так увлечены работой, что не заметили человека, едва не выскочившего на них. Бальбад спрятался в укромном месте и смог узнать множество полезной информации. Так он стал свидетелем того, как Ассадэх и его помощник отправились в лес, проверять лианы-душительницы. Молодой матрос уже собирался идти навстречу Милаву и Кальконису, когда они совершенно неожиданно для кока, появились в поле зрения дюнных стражей. Сеть-праща сработала – росомоны оказались надёжно связаны прочными верёвками. Когда дюнные стражи потащили свои жертвы в сторону стригущего прибоя, Бальбад перепугался. Он думал, что полоумный Хамсид и его тщедушный напарник поволокут сеть в какое-нибудь узилище, где у кока найдётся способ выручить своих новых товарищей. Но всё получилось иначе. Бальбад решил действовать немедленно. Он специально затрещал кустами, чтобы привлечь внимание стражей. Его хитрость удалась. Хамсид отправился посмотреть, что за зверь прячется в зарослях, и получил за своё любопытство удар по голове. Молодого стража одолеть оказалось легче – взмах пращёй, и он улёгся рядом с извивающимся росомоном. Вот, собственно, и всё!

– Каков аххон Саффис! – изумился Милав. – Я ему каялся во всех грехах, а он так внимательно слушал, словно в первый раз!

– Да, – вздохнул Бальбад, – капитан "Ангела-хранителя" – это не Нимврод.

ГЛАВА 9: В крепости хилгаков

Закончив свою историю, Бальбад удобно расположился в повозке, сложив обутые в мокрые сапоги ноги на крепко связанного Энока.

– Мы позабыли о тех двух вояках, – матрос указал на распростёртые тела.

– И что? – спросил Милав.

– Кто-нибудь из них может нас опередить!

Кузнец повернулся к на дюнному стражу.

– Здесь точно нет другой дороги?

– Нет-нет! – торопливо проговорил Энок. – Если по незнанию хлыстнуть лиану-душительнцу, то и эта дорога станет небезопасна...

– Как это – "хлыстнуть"? – заинтересовался Кальконис.

– Если точным ударом отбить у лианы отросток в нижней части, то она взбесится. Тогда по дороге никто не сможет проехать в ближайшие дни...

Милав вопросительно посмотрел на Калькониса:

– Справитесь?

– Не пробовал...

– А ты не хочешь попытаться? – обратился кузнец к Бальбаду.

– Да запросто! – без раздумий согласился кок.

Матрос взял длинный хлыст, приноровился к массивной коричневой рукоятке, взмахнул рукой и...

– Вж-ж-жик!

Кожаные ремни больно ужалили тело лежащего позади кока дюнного стража.

– Ой-ё-ёй! – извиваясь змеей, заверещал Энок.

Милав ухмыльнулся уголками губ, ткнул локтём дюнного стража, чтобы прекратил визжать и с сарказмом напомнил Бальбаду:

– Речь шла не о связанном пленнике, а о той лиане, которая болтается позади нашей повозки!

– Да понял я... – смутился молодой матрос.

Новый сочный "вж-ж-жик", и, огретая хлыстом правая лошадь, едва не рванулась напролом через кусты.

– Чтоб тебя! – подпрыгнул Милав, собираясь отобрать у Бальбада хлыст. Но матрос пригнулся, изловчился и одним метким ударом отрубил у лианы безобразный нарост, болтавшийся у самой кромки дороги.

Что тут началось! Окрестности огласились пронзительными криками невидимых летающих тварей, которых назвать птицами язык не поворачивался. По лесу прокатился гул, больше похожий на гневное рычание множества обозлённых зверей. Деревья закачались, сбрасывая листву и устрашающе покачивая ветками-руками. Лианы, которыми весь лес был опутан словно паутиной, пришли в движение, яростно атакуя мчащуюся вскачь повозку. Милаву, Кальконису и Бальбаду пришлось достать оружие, чтобы отбиваться от обезумевшей флоры. Всё успокоилось, когда они оказались на каменистой дороге, уходящей в сторону невысоких гор.

Милав дрожащей рукой сложил Поющего и обратился к дюнному стражу.

– Ты чего нам присоветовал?.. – хриплым голосом спросил он.

– Я же говорил о лиане-душительнице, а вот он, – Энок кивнул головой в сторону бледного Бальбада, – отрубил щупальце у Химеры – владычицы леса!..

– Хорошо, что он нам всем хвосты не поотрубал... – вздохнул Милав.

– А чего я! – насупился Бальбад. – Вы же сами просили!

Милав махнул на кока рукой, сосредоточившись на дороге, по которой они ехали. Судя по количеству рытвин, ям и колдобин, дорога особой популярностью у хилгаков не пользовалась. Кузнец спросил об этом у Энока.

– По ней кроме нас – дюнных стражей – никто не ездит, – быстро ответил тот.

– У вас здесь что, вообще дорог нет? – изумился Бальбад, успевший позабыть о своей недавней оплошности.

– Эта дорога ведёт к Скальным Вратам. Главные ворота – Корабельные – находятся недалеко от пристани. Туда и ведут дороги со всего острова.

– Скальные Врата охраняются? – спросил Милав.

– Там всегда стоят двое стражей.

– Врата на ночь закрывают?

– Нет. С этой стороны никто к крепости подойти не может ... – Энок осекся, сообразив, что он сам ведёт врагов!

Милав понимающе хмыкнул.

– Что ты можешь сказать о Согдиане?

– Я не хилгак. Меня к нему ближе десяти шагов не подпускают.

– Хилгаки, – подал голос Кальконис, – это что такое? Народность, звание или слово для устрашения?

– Хилгаки – закрытый орден почитателей непобедимого Нергала. Только сам Нергал выбирает из множества своих слуг счастливчика, который может называть себя хилгаком.

– А ты бы хотел им стать? – вдруг спросил Милав.

Энок ответил не сразу.

– Хотел бы...

– Ну, что ж, как только закончится вся эта история, Нергал обязательно осчастливит тебя почётным званием, – кузнец хохотнул. – За особые заслуги перед лицом опасности в виде трёх спасшихся во время кораблекрушения!

Энок обиженно засопел.

Вдали показалась низкая башня, сложенная из грубых неотёсанных камней.

– Это и есть Скальные Врата? – спросил кузнец.

– Да... – неохотно ответил Энок.

– Тогда тебя пора освобождать. Ну-ка, Бальбад, помоги мне!

Они развязали Энока, посадили спереди на повозку. Милав сел с правой стороны, уткнув в бок дюнному стражу кулак, величиной с лошадиную голову. Сэр Лионель примостился слева, со скучающим видом выковыривая шпагой грязь из-под ногтей и, время от времени, умышленно помахивая остриём перед самым носом Энока. Бальбад пристроился сзади, со свистом помахивая пращёй.

– Стражники не заметят нас раньше времени? – обратился Кальконис к Милаву.

– Не думаю, – отозвался кузнец, – сейчас сумерки. Едва ли они смогут по фигурам опознать в нас чужаков.

– Хотелось бы верить... – вздохнул Кальконис.

Они медленно подъехали к приоткрытым воротам, остановились. Энок, понукаемый красноречивыми жестами росомона, крикнул:

– Лантух! Сельфир! Вы что уснули?

Послышались неторопливые шаги. В приоткрытой двери показался малый в мятой кирасе на голое тело и с опухшим от долгого сна лицом.

– Чего шумишь, Энок, Сельфир отправился в порт по своим – хи-хи – делам! А ты чего вернулся? Да ещё не один!

– "Чего", "чего", – недовольным голосом ответил дюнный страж, – ты подойди поближе, да посмотри, чего я тебе привёз...

– Ну-ка! – Лицо Лантуха сразу потеряло сонное выражение.

Едва горе-вояка поравнялся с Милавом, росомон не больно стукнул его по голове, сказав при этом:

– Лучше бы ты свои доспехи на макушке носил – проку было больше!

Лантух мешком плюхнулся у тележного колеса и даже ножкой взбрыкнул для большего эффекта.

– Вы его не того?.. – со страдальческим выражением осведомился Кальконис. – Он же не хилгак...

– Не волнуйтесь, сэр Лионель, я его любя. Можно даже сказать – по братски!

– Нельзя стражника здесь оставлять! – С повозки спрыгнул Бальбад. – Его нужно спрятать.

Милав стащил упирающегося Энока на землю.

Прежде, чем заговорить, встряхнул его хорошенько:

– Куда можно схоронить эту гору костей, но только надёжно? Иначе придётся его прикончить!

– Есть заброшенный колодец, – забормотал дюнный страж, – если закрыть оба люка, а сверху набросать соломы, то и за три дня не найдут!

– Точно?

– Жизнью клянусь!..

– Ну, смотри, счастливчик, – ухмыльнулся Милав, – ежели ты какую пакость удумал, то тебе придётся об этом пожалеть!

– П-почему?..

– Я тебя вместе с Лантухом в колодце запру! Пока вас будут искать, мы, может быть, уже в земле полионов окажемся. Так-то!

Энок изобразил на лице такой ужас, что Милаву стало его жаль.

– Чего дрожишь?

– Т-там... в к-колодце... – заикаясь, прошептал дюнный страж, – к-крысы... Ог-громные!..

– Ну, и что? – удивился Милав. – Ты же будущий хилгак, а хилгаки ничего не боятся! Так что давай, братец, показывай своё убежище.

– А может, вы меня в какое другое место посадите? – взмолился Энок. – Я на всё согласен!

– Некогда нам с тобой возиться! – повысил голос кузнец. – Не хочешь в колодец, тогда мы тебя со скалы сбросим.

Обратившись к Кальконису, Милав спросил:

– Когда мы последний раз сбрасывали хилгака в пропасть?

Сэр Лионель, не моргнув глазом, ответил:

– Сегодня утром и лишили жизни горемычного. А он так просил, так умолял пощадить его...

Энок вытянул шею на манер цыплёнка и торопливо засеменил в темноту.

– Колодец здесь, – тонким голосом пропищал он. – Идите за мной... А крысы это даже хорошо! Будет, чем питаться в ближайшие дни...

Милав подхватил толстячка под руки и побрёл следом.

Убежище Энока оказалось просторным и надёжным – короткий наклонный ход, закончившийся вертикальным пятисаженным каменным мешком. По верёвке спустив на дно дюнного стража, Милав при помощи Калькониса и Бальбада отправил туда и толстяка, начавшего подавать признаки жизни. Прислушавшись к жалобным стенаниям Энока, кузнец бросил вниз факел.

– Напомни, когда вас смогут обнаружить? – спросил росомон у поднятой кверху физиономии.

– Не раньше, чем через три дня... – проскулил Энок.

– Хороший срок для того, чтобы подумать над своей судьбой. Может, к тому времени, когда вас найдут, ты уже не захочешь быть хилгаком. В таком случае – милости прошу в славное братство росомонов! Ну, бывай!

Милав накрыл горловину колодца старым рассохшимся щитом, прошёл по наклонному ходу и прикрыл противно заскрипевшие створки. Потом подтащил полкопны сена и раструсил его на деревянные створки.

Кальконис, державший факел в руке, вдруг схватил кузнеца за руку.

– Кто-то идёт!

– Где?

– Нам навстречу со стороны дороги в крепость, – пояснил глазастый Бальбад.

– Весьма кстати! – обрадовался Милав. – Судя по весёлому голосу и скабрезным песенкам, парень славно нагрузился в местном кабачке. Бальбад, кто отлучался?

– Сельфир! – услужливо ответил кок.

– Он самый, – согласился Милав. – И его состояние нам очень даже на руку! Ну-ка, быстро прячьтесь за Скальными Вратами, а я встречу достойного вояку.

Кальконис и Бальбад быстро выбежали в приоткрытые створки и затаились с другой стороны. Милав с улыбкой на лице присел за грудой всякого хламья. Через минуту все услышали писклявый голос очень довольного собой человека. Этот, радующийся жизни вояка пел во всё горло:

Бейтесь парни: "Гок!" "Гак!"

Бойся чернь – идёт хилгак!

Все красотки в городах

Видя нас, кричат: "Ох!" "Ах!"

Сельфир собирался выдать ещё пару куплетов из героического марша всех хилгаков, но в этот миг обратил внимание на странную тишину у вверенного ему поста. Оборвав новый куплет на полуслове, Сельфир позвал напарника:

– Лантух, ты где?..

Ответом была напряжённая тишина. Хмель начал понемногу выветриваться, однако его в пустой голове Сельфира было ещё достаточно, чтобы стражник Скальных Врат не заметил ни закрытых дверей старого колодца, ни брошенной прямо на камни секиры Лантуха.

Сельфир подумал, что его напарник отлучился по зову природы и решил дожидаться его за игральным столом. Сесть на своё продавленное и истёртое до дыр кресло он не успел – за спиной послышался хруст соломы.

С улыбкой на лице ("Вот же какой нахал этот Лантух – даже в кусты отойти не хочет!"), Сельфир начал оборачиваться, с намерением отчитать младшего стражника. Отчитать никого не удалось. Не потому, что пропала охота, а потому, что в груди исчезло всякое дыхание от дикого ужаса...

Сельфир увидел в пяти шагах от себя невероятное создание. Оно сидело на валуне и беззаботно покачивало человеческими ногами, однако где-то в районе пояса разбухало до размеров огромной конской шеи, заканчивающейся лошадиной головой! И голова эта смотрела на онемевшего от ужаса стражника большими умными глазами. При этом голова шевелила толстыми губами, время от времени корча забавные рожицы.

Ноги подогнулись, Сельфир рухнул в своё любимое кресло.

Кошмарное создание встало и двинулось к стражнику. Сельфир попытался вжаться в истёртое кресло, но смог уменьшиться лишь до размеров приготовленной к жертвенному закланию свиньи.

Создание приблизилось вплотную, ткнуло стражника рукой-копытом и проговорило, смешно шевеля пухлыми губами:

– Тебе привет от твоего приятеля – Лантуха...

ГЛАВА 10: Тайным ходом

Едва копыто коснулось дрожащей, как студень плоти, Милав испытал знакомое ощущение...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

СЕЛЬФИР, старший стражник Скальных Врат.

"...сморщился, ударившись головой о скамью. Сельфир огляделся по сторонам, не понимая, где находится.

"Пройдоха Рафэль опять подмешал что-то в вино... – подумал он, – Не мог же я всего с двух кувшинов потерять голову!"

Сельфир намеревался выбраться из-под стола, когда услышал звук открываемой двери. Знакомый скрип железных петель окатил его, точно ледяной душ.

"Да ведь я в палате хилгаков! – с ужасом подумал он. – Как же я здесь очутился?!"

Дверь заскрипела снова. В комнату кто-то вошёл.

– Мы одни? – спросил знакомый голос.

– Разумеется! Здесь могут находиться только хилгаки.

– Смотри мне! То, что я тебе расскажу, известно всего троим в крепости.

– Вы можете мне верить. Меня выбрал сам Нергал!

– Тогда слушай. В последнем морском сражении мы потеряли много воинов. Среди павших были двое из личной охраны. Я ищу им замену. Первым будешь ты. Пока я не найду второго, у покоев Согдиана будешь стоять один.

– Когда я должен заступить на службу?

– Прямо сейчас. Сменять тебя буду лично я. И помни: тебе оказана великая честь!

– Непобедимый Нергал знает – доверить мне тайну, всё равно, что похоронить её в море!

– Именно поэтому я обратился к тебе. А теперь слушай! У северной стены есть место, где кладка из камней другого цвета. Ты коснёшься пятого снизу камня в том месте, где гранитные зёрна выступают в виде небольшого конуса..."

...Милав отдёрнул руку (именно руку, потому что стоял перед растёкшимся по креслу Сельфиром уже в облике кузнеца-росомона). Из ворот показались Кальконис и Бальбад.

– Как прошла беседа? – спросил сэр Лионель.

– Содержательно! – откликнулся кузнец. – Кто бы мог подумать, что этот замухрышка может знать такую важную для нас тайну.

– О какой тайне идёт речь? – поинтересовался Бальбад, ведя под уздцы лошадей.

– Тайна, известная тебе, мой юный друг, перестаёт быть тайной! – хитро прищурился Милав.

Бальбад ничуть не обиделся.

– Не хотите говорить – не надо. Только одного вы меня здесь всё равно не бросите. Ведь так?

– Так! – За кузнеца ответил Кальконис.

Понимая нетерпение друзей, Милав в двух словах рассказал им о своём видении.

– Что нам это даёт? – спросил Кальконис.

– Мы сможем проникнуть в покои Согдиана незаметно и выведать у него то, что нас интересует! – пояснил Милав.

Сэр Лионель с сомнением покачал головой.

– Согдиан приближённый самого Нергала, – сказал он, – неужели ты надеешься испугом выведать его тайну?

– Если не испугом, то при помощи своего дара.

– А если твой дар в отношении Согдиана не сработает?

– Ну... – замялся Милав, – я не знаю... А что предлагаете вы?

– Надо хорошенько подумать, прежде чем лезть в тайный ход.

– Пока мы будем думать, Согдиан улизнёт вместе с моим поясом!

– Значит, думать надо быстро.

– Может, сначала избавимся от него? – Бальбад указал на Сельфира.

– Нет. Этого борова мы трогать не будем, – ответил Милав. – Он столько выпил, что едва ли посмеет рассказать кому-нибудь о том, что здесь произошло.

– А кони?

– Коней придётся оставить.

– Жаль... – вздохнул Бальбад, – кони-то хорошие.

– Собирайте вещи, – приказал Милав. – Уходим...

Пока добрались до секретного камня, успели о многом переговорить. Тёмная безлунная ночь и глухая заброшенность Скальных Врат способствовали секретной беседе. Остановились на том, что по возможности нейтрализуют стража у личных покоев Согдиана, после чего будут дожидаться удобного случая, чтобы проследить за приспешником Нергала. (Почему-то Милав был уверен: Источник Радости находится вне стен крепости хилгаков.)

Секретный камень нашли быстро. Удивившись, что никого поблизости не встретили, троица замерла рядом с массивным каменным быком – утолщением в основании кладки. Милав не без труда отсчитал пять камней (в кромешной темноте сделать это было непросто), потом долго на ощупь искал конус-ключ. Нашёл. Осторожно вдавил его внутрь. Приготовился к чему угодно, но ничего не произошло.

– Вы нашли нужный камень? – шёпотом спросил Кальконис.

– Нашёл... – ответил кузнец, ещё раз нажимая на конус-ключ.

Опять – ничего.

"Как же так! – удивился Милав. – Я запомнил наставления незнакомца слово в слово..."

Росомон собирался сообщить товарищам о своей неудаче, когда в нескольких шагах от себя увидел факельное шествие.

– Ложись! – скомандовал кузнец, роняя на землю стоящего рядом Калькониса, а потом – за ноги – оторопевшего Бальбада.

Странная процессия из десятка полуобнажённых хилгаков прошла рядом с ними, едва не простучав массивной обувью по пригнутым к земле головам. Милав с интересом прислушался к монотонному речитативу:

Лень, безделье, страха мрак

одолей – ведь ты хилгак!

Позабудь про счастье, брак,

помни воин – ты хилгак!

Пусть болтает вздор дурак,

ты всех выше – ты хилгак!

Чем ещё отличаются бравые хилгаки от росомонов и других воинствующих племён, Милав дослушать не смог. Полуобнажённые воины, помахивая в такт песне коптящими факелами, скрылись за изгибом стены.

– Какими странными делами они здесь занимаются! – воскликнул сэр Лионель.

Милав не ответил. Он уже целую минуту безостановочно давил на конус-ключ и – о чудо! – стена сдвинулась с места. Кузнец по-прежнему ничего вокруг не видел, однако по новым запахам и мелкому дрожанию гранита под рукой догадался: вход в таинственное каменное чрево открывается. Не имея ни малейшего понятия, как долго дверь будет открыта и каким образом её потом закрыть, Милав торопливо увлёк Калькониса за собой. Бальбад, боясь остаться в полном одиночестве, заскулил по-щенячьи, хватаясь в темноте за что попало. Этим "что попало" оказалась спина сэра Лионеля, на которую молодой моряк едва не забрался. Кальконис, с пониманием относившийся к глубинным страхам людей, всё же счёл поведение кока слегка нахальным. Едва оказавшись в сыром воздухе тоннеля, он решительно скинул со спины удобно расположившегося там матроса. Бальбад свалился не то чтобы с шумом, а так – с тихим шелестом рассыпающейся от старости мумии. Возможно, всё бы на этом и закончилось, если бы не руки-крюки нагловатого матроса. Падая с насиженного места – спины сэра Лионеля – кок от страха так размахивал ими, что умудрился залезть пальцами в паз закрывающейся двери. Понимая, что через минуту он может лишиться драгоценной длани, Бальбад зашипел, засвистел, замычал, зарычал, извиваясь всем телом. Если бы не мгновенная реакция росомона, прыгнувшего сверху на плачущего матроса, жить бы коку безруким калекой до конца дней своих.

Дверь вошла в паз, и никаким ощупыванием невозможно было найти место стыка. Милав поднялся на ноги, принюхался.

– Что вам подсказывает ваше обоняние? – тихо спросил Кальконис.

– В конце каменного коридора кто-то за обе щёки уплетает жареное мясо... По моему, это вепрь!

– Вы ошибаетесь, уважаемый Милав, – возразил сэр Лионель, – готов спорить, это равнинная лань.

– Равнинная лань пахнет иначе, – не согласился Милав. – Это вепрь. Уверен – ещё утром он бегал по лесным владениям Химеры.

– Позвольте с вами не согласиться...

– Да о чём вы?! – не вытерпел Бальбад, которому было жутко смотреть на отсвечивающие в темноте зубы двух разговорившихся гурманов.

– Сэр Лионель, а кто это так бесцеремонно прервал нашу утончённую беседу? – спросил Милав. – Уж не тот ли молодой балбес и шалопут, который минуту назад едва не выдал всех нас?

– Это именно тот балбес и шалопут, уважаемый Милав, – с готовностью ответил Кальконис. – Ко всему прочему, он совершенно не различает запахи.

– Как же! – огрызнулся Бальбад, – только чужестранцы могут спутать запах жареного варана с запахом лани или вепря!

– Если лоботряс с "Морского удальца" прав, то я в этой крепости не возьму в рот ни кусочка мяса! – с негодованием сказал кузнец. – Это ж надо – есть каких-то ящериц!

– Не каких-то, – пробурчал Бальбад, – а только самых упитанных...

– О, Боги! – простонал Кальконис. – Что за нравы!

Милав, пресекая "гастрономические" разговоры, обратившись к спутникам:

– У кого факел?

– У меня... – пролепетал Бальбад, – был...

– Что значит, "был"? – почти доброжелательно спросил Милав.

– "Был", потому что его теперь нет...

– А где же он? – спросил кузнец, начиная терять терпение.

– Наверное, я его обронил...

– Обронил, значит... – заскрежетал зубами росомон.

Кальконису почудилось, будто в тоннеле сделалось чуточку светлее – это глаза кузнеца стали сыпать искрами. Встав между Милавом и Бальбадом, сэр Лионель примирительным тоном произнёс:

– Зачем нам вообще нужен факел? Пойдём на запах!

– Действительно, зачем нам факел? – мрачно согласился Милав. – Пусть первым идёт наш расторопный кок. Он первым угодит в ловушку на полу!

Кузнец не мог видеть выражения лица матроса, но он хорошо слышал его учащённое дыхание.

"Ага! – с удовольствием подумал кузнец. – Пробрало!"

Бальбад, шмыгая носом, стал ощупью пробираться вдоль стены.

– В какую сторону идти? – голосом приговорённого к казни спросил он.

– На запах жареного варана! – оскалился Милав.

– Я мог и ошибиться... – проговорил матрос. – Вообще-то, у варана запах сладковатый, а этот...

Бальбад не закончил – Милав зажал ему рот ладонью.

– Слышите? – шёпотом спросил кузнец.

До троицы долетел посторонний звук. Прислушавшись, они с ужасом поняли: кто-то открывает дверь! На раздумья времени не было. Милав толкнул Бальбада в спину, нащупал руку Калькониса и увлёк его за собой.

– Куда! – пытался сопротивляться сэр Лионель. – А ловушки?..

– К чёрту ловушки, когда мы сами оказались в мышеловке!

Милав пропустил Калькониса впереди себя, поторапливая друзей хлёстким шёпотом:

– Быстрей!.. Быстрей!.. Быстрей!..

Когда позади появился свет, они были так далеко, что заметить их стало невозможно. К тому же несколько плавных изгибов надёжно отделили троицу от входа в тоннель. Однако успокаиваться не стоило. Ход не имел ответвлений, а значит, тот, кто нёс факел, рано или поздно должен был оказаться рядом с ними.

Росомон искренне надеялся, что безвестные строители тоннеля соорудили хотя бы одну нишу или ход-тупик. К несчастью, это оказалось не так. Не обнаружив ни одного ответвления, они вышли на тот участок, где можно было увидеть далёкий свет и позади себя и совсем близкий впереди.

– Милав, вы переживали, что у нас нет факелов. Посмотрите сколько света! – Нашёл время для шутки не унывающий Кальконис.

– И назад нельзя, и вперёд путь заказан, – размышлял вслух Милав.

– Интересно, сколько человек идёт по нашему следу? – Кальконис по звуку шагов пытался определить количество воинов.

– Либо двое, если обладатель загадочного голоса нашёл замену нынешнему стражу у дверей Согдиана. Либо один, если среди хилгаков не нашлось достойного, – предположил Милав.