Текст книги "Колесо превращений. Книга 3: Где ты, реликтовый ухоноид?.. (СИ)"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Не знаю... Я сама их никогда не видела, хотя намного старше тебя...

– Значит, анчуток звать не будем? – обрадовано спросила Попрыгуня.

– Не будем! Они такие невоспитанные... Сразу обниматься полезут!

– А как же Родник?..

– Да он уже почти угомонился... Нет! Гляди!

Попрыгуня взглянула в центр поляны. Родник плеваться водой перестал. Теперь он выстреливал совсем другое – мокрые, изжёванные, истерзанные тела!

– Один!.. – выдохнула Отпрыгуня, глядя на то, как крупное тело мешком плюхнулось посреди поляны.

– Два!.. – вторила ей младшая сестра, следя за тем, как второй двурукий и двуногий мешок планирует в сторону ближайших кустов.

– Три!.. – с изумлением сказала Отпрыгуня, едва не давясь от смеха при виде полуголого измочаленного тела.

Берегини долго стояли на краю поляны, ожидая продолжения дождя из тел. Но Чистый Родник, выплюнув последнее, что у него было, сразу успокоился.

Первой осмелилась сделать шаг Отпрыгуня. Она осторожно приблизилась к первому телу. Попрыгуня шла следом.

– О, великий Ирий-Вирий! Да ведь это – ч е л о в е к и! – На миг остолбенела старшая сестра.

– Нужно скорее сообщить Переплуту! – испуганным голосом произнесла младшая.

– Человеки слабы... – задумчиво проговорила Отпрыгуня, – Переплут без труда расправится с ними...

– Что же делать?..

– Мы должны их спрятать!

– А Переплут?..

– На его сальную рожу нам ещё не одну сотню лет смотреть, а вот посчастливится ли нам ещё раз увидеть человеков!

– Сестра, я с тобой согласна! Хотя... мне не очень хочется таскать камни на Запретную Гору..."

...Милав ошалело озирался по сторонам. Видение казалось таким ярким, что он каждую секунду ожидал услышать весёлые голоса двух берегинь, готовых показаться из-за ближайшего куста. Но сёстры не появились, и росомон испытал разочарование. Он аккуратно снял с себя накидку, с изумлением уставившись на свои ноги, на которых лежал... Невероятно! Гугбас – Навершие Жезла Исчезающей Силы – находился у него! Окончательно сразило Милава то, что рядом с Навершием он увидел ещё одну часть Потерянного Жезла – его Золотую Середину! При этом обе части оказались неведомым образом соединены!

С дрожью в пальцах кузнец прикоснулся к соединённым воедино двум элементам – дуалу Потерянного Жезла. Он знал, что должно произойти, и был к этому готов...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

ТЕГБЕЗ, Золотая Середина Потерянного Жезла.

«...просто невыносимо! Сначала какой-то нахал без всякого почтения к моему возрасту поместил меня в источник, в котором радости не больше, чем у Стены Великого Плача. К тому же этот хам даже не позаботился о том, чтобы снять с меня защитный слой! А потом другой наглец совершенно бесцеремонным образом нарушил мою самосозерцательность, грубо смешав все слои в источнике. Первым, о чём я подумал в ту минуту, было необоримое желание превратить нахала в один из верхних слоёв источника, но потом совершенно неожиданно я услышал ЗОВ! Никогда бы не подумал, что могу испытывать такие чувства! Передо мной в один миг пролетела целая бездна времени, у истоков которого находились мои Творцы. Их я не разглядел. Я увидел нечто другое – холод и тьму, которые набросились на меня и растерзали словно голодный зверь свою добычу. С тех пор я всегда чувствовал в себе непонятную ущербность. И только теперь понял её причину: нас разделили! Когда-то давно мы были триедины, но потом стали обыкновенной триадой. Я не знаю, куда исчез старший среди нас – Гугбас; мне неведома судьба младшего – Соддиса. Знаю только одно: я – Золотая Середина, и на мне зиждется вся монада нашей общей мощи. Поэтому в тот миг, когда я понял, что где-то рядом старший из нас – Гугбас – я сразу кинулся на его зов и соединился с ним, чтобы навсегда стать дуалом Потерянного Жезла, а потом, по возможности, – и триадой Жезла Исчезающей Силы. Когда я перестал быть просто Золотой Серединой, а почувствовал себя Тегбезом – Исчезающим, Гугбас рассказал мне о том двуногом, который спас его. Навершие Жезла – старший среди нас, поэтому я воспринял его слова, как приказ к действию. Мне было нетрудно понять, чего хочет двуногий, и я помог ему, насколько это было в моих силах. Единственное, чего я понять не смог – откуда родом этот двуногий? Поэтому отправил его по кровеносным сосудам земли – её водным артериям – туда, где он мог чувствовать себя почти как дома...»

...Трудно было поверить в то, что увиденное – правда! Милав с трепетом взял Жезл в руки и внимательно его рассмотрел. Теперь он стал в два раза длиннее (в старом чехле ему будет тесно). И выглядит сейчас жезл иначе, чем до путешествия в крепость хилгаков. Теперь он – почти живой!

Росомон долго думал, куда поместить дуал Потерянного Жезла. Остановился на том, что прикрепит его кожаными ремнями на груди и ни за что не снимет, пока не найдёт третью часть – Пяту – Соддис. На крепёж драгоценной находки ушло некоторое время, после чего росомон взялся за своих спутников. Первым выбрал сэра Лионеля, плотно закутавшегося в тёплую накидку сестёр берегинь.

"Не похож он на утопленника!" – с радостью подумал Милав.

Привести Калькониса в чувство оказалось просто. Нужно было лишь пощекотать под мышками!

– Где мы?.. – спросил Кальконис, оглядывая сухую ложбинку, в которой они спали. Лапы гигантской ели, образовавшие настоящий шатёр над головами путешественников, тихо поскрипывали. – Мы что, вернулись на остров Хаммыц?!

– Простите, сэр Лионель, – развёл руками Милав, – удовлетворить ваше любопытство не могу, потому что сам ничего не знаю. Но в одном я уверен – это не владения собирательницы душ!

– И на том спасибо... – пробормотал Кальконис, с удивлением рассматривая свою одежду – сплошные лохмотья, и своё тело – смесь синяков с ушибами, царапинами и порезами.

– Ничего себе! – воскликнул он после завершения осмотра. – Что с нами?..

– Вы на бравого капитана посмотрите, – осклабился Милав. – Парень выглядит так, будто с него всю одежду содрали!

Кальконис воззрился на спящего кока и прыснул в кулак.

– На нём штаны-то остались?

– Не знаю, – отмахнулся Милав. – Во всяком случае, свои я ему не дам!

– Будите его, уважаемый Милав. Посмотрим, как он выглядит без лесного одеяния.

Легко сказать – будите! Бальбад даже во сне ни за что не хотел расставаться с мягкой и невероятно тёплой накидкой. Милаву пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить молодого матроса открыть глаза. Но и после этого кок не хотел выпускать из рук тинное "одеяло", цепляясь за него едва ли не зубами.

– Что это с ним! – вспылил росомон, вытряхивая матроса из мягкого плена.

В своих предположениях Милав и Кальконис ошиблись. Бальбад был хоть и без рубахи, но зато в широченных штанах. (Если бы штаны Бальбада в течение пяти лет использовали в качестве тряпки для надраивания палубы, то и после этих тяжких испытаний, они выглядели бы намного лучше, чем сейчас. Общее количество дыр (включая живописные отверстия на довольно интимных местах) значительно превосходило количество хвоинок на огромной сосне, росшей рядом! Правильнее было бы говорить, что молодой матрос выглядел гораздо более раздетым, чем одетым!)

Пытаясь сдержаться, Кальконис едва не захрюкал, давясь хохотом. Милав, кусая от смеха губы, вернул Бальбаду накидку.

– Укройся, а то отсвечиваешь непотребным местом, словно месяц ясный!

Бальбад без возмущений принял накидку, однако закутаться в неё не успел – из кустов проскрипел чей-то ехидный голос:

– Не смущайся мил-человек наготы своей, ибо в ней твоя сила...

ГЛАВА 2: Переплут

Милав и Кальконис, как по команде, повернулись на голос. Ожидали увидеть старца согбенного и умудрённого опытом многих прожитых лет, а увидели... Впрочем, тип с голосом как у растрескавшейся двери запросто мог оказаться этим самым старцем, если бы не его глаза. Вернее – глазёнки-пуговки. А ещё точнее – хитроватые зенки, сразу напомнившие Милаву буркалы того старика, что просился вместе с росомонами добраться до порта Датхэм. Старик-плутоватые-гляделки выглядел спокойным, чего нельзя было сказать о трёх путешественниках, не до конца понимавших, где они находятся.

Милав, Кальконис и Бальбад с понятным подозрением отнеслись к появлению старичка. Росомон не слишком дружелюбно посмотрел на неожиданного гостя.

– Не скажешь ли уважаемый, где мы находимся? – спросил он.

– Отчего же не сказать, – ощерился беззубым ртом старичок. – Обретаетесь вы на острове самого Ирия-Вирия!

"Где-то я это имя слышал", – без энтузиазма подумал кузнец, а вслух спросил:

– Кто это – Ирий-Вирий?

Старичок странно взглянул на росомона и бочком-бочком засеменил в кусты.

– Эй! – крикнул обескураженный его поведением Милав. – Ты куда?

Старичок не ответил. Мелькнуло бело-зелёное одеяние, напоминающее уже знакомые накидки, и старик-плутоватые-гляделки растворился в лесной чаще.

– Гостеприимной такую встречу не назовёшь... – покачал головой Кальконис.

Посмотрев вслед исчезнувшему старику, сэр Лионель обратился к Милаву:

– Вы первым пришли в себя. Может быть, вы нам что-нибудь расскажете?

– "Что-нибудь" я расскажу. Только думать над тем, как быть дальше, нам придётся вместе.

– Если нужен совет, – Бальбад вытянул губы трубочкой, – то за этим дело не станет.

– Ты бы прикрылся сначала, "советчик", – покачал головой Милав, – а то, как бы сюда дамы не нагрянули!

– Дамы! – всполошился молодой матрос. – Какие дамы?

– Очаровательные, – ухмыльнулся Милав, после чего во всех подробностях рассказал о том, свидетелем чему он стал, пока его товарищи безмятежно спали.

Из имущества у них не осталось, практически, ничего. На Милаве сохранился пояс с Поющим Сэйеном и кое-какими секретными вещицами, упакованными в многослойную кожу. Одежда на кузнеце хоть и пострадала изрядно, но выглядела неплохо. Сэр Лионель смотрелся гораздо менее импозантно, чем всегда, и это ему доставляло настоящие страдания. Правда, у Калькониса сохранилась небольшая котомка, висевшая за спиной в момент прыжка в Источник Радости. В ней нашлось кое-что из одежды и всякие мелочи, необходимые в дальней дороге. У Бальбада не оказалось ничего – ни вещей, ни обуви, ни одежды. Разве можно считать одеждой лохмотья, прикрывающие десятую часть тела! Из сохранившихся запасов сэр Лионель, скрепя сердце, выдал молодому коку свою роскошную парадную курточку. Штанов для Бальбада не отыскалось, пришлось коку щеголять, в чём был.

Покончив с вещами, задумались о самом главном: куда идти? Старикан-хитрован больше не объявлялся. Рассчитывать на сестёр берегинь не стоило. Судя по тому, что Милав узнал, – Переплут держит их в чёрном теле. Единственное, что оставалось, это найти самого Переплута и потребовать объяснений.

С теплотой взглянув на уютное гнёздышко, в котором им так приятно отдыхалось, трое мужчин углубились в лес. Каждый нёс подарок сестёр берегинь – тинную накидку. Рассчитывали выбраться на берег моря (рокот волн всё время слышался то слева, то справа), и уже там подумать о дальнейшем пути. Прошёл час, другой, третий, а они всё блудили по лесу. Если бы вокруг них был утомляюще однообразный пейзаж, Милав давно заподозрил бы неладное. Однако им на каждом шагу встречалось что-то новое, необычное: то дерево, росшее не из земли в небо, а с неба к земле, то трава, глушившая все звуки и оборачивавшаяся за спиной путешественников их точными копиями, то сухие древесные корни, неожиданно оживавшие и превращавшиеся в целую стайку презабавных крошечных зайчиков...

Всё это мельтешение новых форм так подействовало на росомона, что он покачнулся и едва не упал. Непроизвольно схватился рукой за Жезл, и тут с окружающим миром что-то случилось! Мгновение назад вокруг всё кружилось и менялось с всё увеличивавшейся быстротой, и вот – росомон видит перед собой знакомую ложбинку, огромные лапы старой ели и Калькониса с Бальбадом, которые бодро шагают... стоя на месте и с интересом оглядываясь по сторонам!

Милав начал догадываться, почему море к ним не приблизилось ни на шаг, в то время как они уже несколько часов бродят по лесу. Собираясь окликнуть товарищей, кузнец заметил слабое движение за недалёким кустом бисерника. Росомон глаза в глаза встретился с колючками во взоре вредоносного старика. Руки сами собой произвели некие таинственные манипуляции, и в сторону густого бисерника полетела увесистая коряга.

– Уй-юй-юй! – заверещал знакомый голос. Кусты затрещали, приняв в свои объятия тощее тело.

Звук противного голоса не успел стихнуть, как сэр Лионель и Бальбад пришли в себя. Удивлённо озираясь по сторонам, они вопросительно смотрели на кузнеца.

– Старикашка оказался непрост! – произнёс Милав. – Есть предложение найти его и побеседовать.

В слове "побеседовать" Кальконис смог прочитать ещё с десяток глаголов, каждый из которых нёс негативный оттенок. Самым радостным и жизнеутверждающим из этих глаголов был следующий: растерзать-растоптать-раздавить-уничтожить, и только после этого поинтересоваться драгоценным здоровьем старца!

Найти старика-плутоватые-гляделки оказалось делом нехитрым. Запуливая в кусты корягу, лишь немногим уступающую по весу стволу дерева, росомон не предполагал, что старичок окажется таким нерасторопным. Это ж надо, не сумел увернуться от какой-то деревяшки! По всему выходило, что при близком контакте с древесиной, старик малость пострадал. Обнаружилось это в тот момент, когда кузнец решил осмотреть следы вокруг бисерника. Долго искать не пришлось – прямо от куста тянулась широкая полоса.

– Такое впечатление, будто старик удирал на одной ноге! – со знанием дела заявил Кальконис.

– Так оно и было, – подтвердил Милав. – Это серьёзно облегчает нашу задачу. Куда бы старик ни подался, мы найдём его без труда.

– В путь! – воскликнул Бальбад. Сделав несколько шагов, он добавил: – Я обратил внимание, что у старикашки штаны оригинального фасона...

– Да ты мародёр! – воскликнул Милав.

– Почему сразу мародёр? – обиделся матрос. – Будем считать, что мы проводим военную операцию, и штаны мне достанутся в качестве трофея!

– Против такой постановки вопроса не возражаю, – сказал Кальконис с улыбкой.

– Я – тем более! – Милав поправил пояс, потрогал на груди Жезл. – Поспешим, а то как бы у старика запасные ноги не отросли!..

Ноги у старикана-злыдня отрасти не успели. Милав и сотоварищи настигли его довольно быстро. Несколько пробежек по мягкой от опавшей листвы и хвои податливой почве, пару прыжков через узенький, заблудившийся в гнилых лесинах ручеёк, и вот он, старик-проказник, улепётывающий с обречённостью загнанной лошади. Милав поравнялся с дедулей и даже ногу – правую – стал подволакивать так же, чтобы уравнять скорости. Дед взъерошился, выпучил на росомона злющие глаза-колючки и выплюнул из беззубого рта гневную фразу:

– Отстань от меня, чужеземец! Не видишь разве – болящий я. Лечусь на лоне матушки-природы!

– Где ж тебя угораздило ногу-то повредить? – с участием поинтересовался Милав.

– А твоё какое дело? – огрызнулся дедок. – Иди своей дорогой!

– Я бы пошёл. И даже побежал! Вот только не знаю, в какую сторону моя путь-дорожка пролегает.

– А я откель должён знать про твою дорогу?

– Ты, дедуля, не хами. Ежели я тебе простил те три часа, что лошадью простоял на одном месте, то это ещё не значит, что ты от меня так легко отделаешься!

– Да кто ты такой?! Вот я тебя!..

Старик взмахнул своим бело-зелёным нарядом в виде длинного плаща, но на этом его активность закончилась. Росомон в мгновение ока оказался рядом и сгрёб тщедушное тельце в охапку.

– Ты опахалами-то не маши! – укорил кузнец деда. – А то наколдуешь, чего не следует. Нам же потом и расхлёбывать.

Милав хотел сказать ещё что-то, но в этот момент почувствовал знакомый зуд в руках. Перед глазами вспыхнуло яркое пламя, дыхание приостановилось...

ЗА ВУАЛЬЮ ЧУЖОГО ВОСПРИЯТИЯ:

ПЕРЕПЛУТ, злыдень до мозга костей.

"...– Ой, сестра, что сейчас будет! – с ужасом воскликнула младшенькая берегиня.

– Уже припёрся? – не поднимая головы, спросила Отпрыгуня. Провозившись с человеками, они потеряли столько времени, что его никак не могло хватить для завершения порученной Переплутом работы.

– Идёт треклятый, а глазищами своими так и сверкает! Того и гляди, траву подпалит...

– Хоть бы сам сгорел от своей злобы!..

– Про чью злобу вы здесь болтаете? – вкрадчивым голосом поинтересовался подошедший Переплут.

– Что ты, батюшка, ослышался ты! – воскликнула Отпрыгуня. – Я сестрице говорила, что ты сильно страдаешь от хворобы.

– А не врёшь?..

– Зачем мне врать? Ты всё равно правду выведать сможешь! – Без тени испуга сказала старшая берегиня.

– Это так, – ощерился злыдень, – правду от меня никто скрыть не может. Даже эти глупыши-анчутки, поэтому и проигрывают всегда!

Переплут выглядел весёлым, даже счастливым. Но лишь до тех пор, пока его взгляд не упал на тинное рукоделие.

– Как!.. А где же новые покрывала?

Обе берегини молчали, уставившись в землю.

– Где новые покрывала?! – завопил Переплут.

– Мы к морю ходили... – тихо заговорила старшая берегиня. – Заигрались немного, а их ветром сорвало с головы. Они и улетели...

Злыдень внимательно вгляделся в Отпрыгуню и понял: лгут ему сёстры.

– Подойди ко мне! – тихо приказал Переплут.

– Зачем?.. – дрожащим голосом спросила старшая берегиня.

– В глазах твоих правду искать стану. Ну!

– Не пойду! – насупилась Отпрыгуня. – Мне Алконост говорила, что Ирий-Вирий запретил тебе без нашего согласия искать в глазах правду!

– Так вы виделись с Алконостом?

– Виделись!

– Ах вы, мерзкие бесплотные девки! Да как вы позволяете себе со мной разговаривать! Да я вас обеих в траву-секуницу превращу, или вообще – тиной болотной в бездонье отправлю!

– Ничего ты этого не сделаешь! – нагло заявила старшая берегиня. – Кто тогда накидки плести станет? Без них Ирий-Вирий не может спать!

– Правильно... – неожиданно тихим голосом проговорил Переплут, – распылять я вас не стану. Вместо этого вы будете неделю таскать камни на Запретную Гору!

– Да ты что, старик, совсем обалдел! – возмутилась Отпрыгуня. – За неделю мы так отстанем, что не успеем к Урай-Празднику укрыть самотканками основание Ирия-Вирия! Он же проснётся!..

– Обязательно проснётся! – Едва не запрыгал от радости злыдень. – И меня призовёт, чтобы я ему всё объяснил. И я ему объясню! Я ему так объясню, что на ближайшие сто лет из вас самих будут плести самотканки!

– Какой же ты мерзавец... – не выдержала младшенькая – Попрыгуня.

– А вы скажите, куда дели готовые накидки и тогда не пойдёте работать на Запретную Гору. – Переплут оттопырил для поцелуя слюнявую губу.

– Накидки унесло ветром... – сказала, как отрезала Отпрыгуня.

– Ах, так! Тогда ступайте прочь с моих глаз и раньше недели не возвращайтесь!.."

...Милав так сжал в объятьях Переплута, что у мерзкого злыдня косточки захрустели во всём теле.

Кальконис тут же подскочил к росомону.

– Что вы делаете, Милав? – воскликнул он. – Вы же его убьёте!

– Именно этим я и занимаюсь... – прохрипел росомон едва сдерживаясь, чтобы не раздавить злыдня, точно поганого мизгиря.

– Зачем вам этот несчастный старик?

– Несчастный?!

Милав швырнул Переплута на землю и наступил на него ногой. Пока росомон рассказывал друзьям об увиденном, злыдень пытался выбраться из-под пяты кузнеца и улизнуть в лес. Если бы ему это удалось, наверное, и больная нога не была бы помехой при скоростном забеге по пересечённой местности. Однако Милав был начеку, а после того, как он рассказал товарищам о печальной участи двух берегинь, принявших в жизни путешественников такое сердечное участие, то рассчитывать на снисхождение Калькониса или Бальбада Переплут уже не мог.

ГЛАВА 3: Ирий-Вирий

Сэр Лионель молча достал изрядно потрёпанную шпагу, несколько раз взмахнул ею, со свистом рассекая воздух, и задумчиво обратился к Милаву:

– Здесь его порешим или на берег потащим, чтобы шкурой непотребной лес не поганить?

– Думаю, лес нас простит. – Задумчиво ответил росомон. – Только свершить правосудие мы доверим самому молодому и самому горячему из нас. Бальбад! – позвал кузнец.

– Да... – одними губами ответил молодой матрос.

– Ты как будешь казнить злодея: шпагой сэра Лионеля, голыми руками или тебе изладить дубину из дубового корневища?

– Да я...

– Не скромничай, Бальбад! Мы-то знаем, у скольких старцев немощных ты жизнь отнял! Одним больше, одним меньше – какая разница!..

– Но я...

– Значит, будешь рвать злодея голыми руками! – подытожил Милав. – Только учти, когда начнёшь ему горло перегрызать, не смотри в глаза, а то жалко станет. Это с твоим-то опытом душегуба и живодёра!..

Бальбад на негнущихся ногах шагнул навстречу росомону, чтобы упасть на колени и умолять освободить его от такого поручения. Переплут принял конвульсивные движения матроса за вальяжную походку настоящего убийцы-профессионала и заорал на весь лес:

– Вы не можете убить меня на острове Ирия-Вирия?!

– Почему? – удивился Милав. – Он же спит?

– Спит.

– Тогда кто нам помешает?

– Но за что вы меня так?..

– За отвратительное отношение к двум прекрасным дамам, – пояснил кузнец.

– Вы о глупышках-берегинях?.. – вскричал удивлённый Переплут.

– Не оскорбляй при мне женщин! – Милав надавил ногой на живот злыдня, твёрдо намеревался опорожнить его гниловатое нутро.

Переплут забулькал, закурлыкал, закудахтал. Когда злыдень уже и хрюкать не мог, Милав ослабил нажим.

– Что... вы... хотите?.. – простонал Переплут.

– Мы хотим встретиться с берегинями и поблагодарить их за заботу.

– Какую заботу?

– Не твоё дело! – Милав снова придавил злыдня.

– Ой-ой! Больно же!..

– А ты думал, я с тобой в прятки играю?

– Да ничего я не думал!

– Тогда веди нас к ним.

– Не могу-у-у...

– Сэр Лионель, не желаете ли потренировать руку на этом чучеле?

– Извольте. Давно мечтаю! – Кальконис встал в стойку и замер, выбирая место для первого укола.

– Погодите! – вскричал Переплут. – Экие вы торопыги! Не могу я вас отвести к берегиням...

– Почему? – спросил кузнец.

– Потому что на Запретную Гору могут подниматься только сёстры Отпрыгуня с Попрыгуней, да ещё эти балбесы летающие – анчутки, язви их в душу!

– А ты, значит, со всеми твоими колдовскими возможностями не можешь? – прищурился росомон.

– Не могу-у-у-у... – завыл Переплут, потому что нога Милава не собиралась покидать мягкий на ощупь и податливый для сапога живот злыдня.

– Жаль, – с искренним сожалением вздохнул кузнец, – я уже было решил помиловать тебя по причине твоей исключительной ценности для нашего дела. А оказалось, проку от тебя – пшик! Что ж, придётся тебя отдать Бальбаду-живодёру. Пусть хотя бы он потешится, душу отведёт... Эй, Бальбад!

– Не надо Бальбада! Не надо живодёра! – завопил Переплут. – Я... я что-нибудь придумаю!..

– Нам "что-нибудь" не надо, – не согласился Милав, – мы хотим на Запретную Гору.

– На гору вам нельзя!

– Нам нельзя, а тебе можно?

– И мне нельзя! Я же объяснял!

– Всё! Устал я тебя слушать... – горько вздохнул Милав. – Если Бальбад не желает марать об тебя руки, то мне самому придётся сотворить из тебя четверицу.

– Ч-что это такое?.. – похолодел злыдень.

– О-о-о! Это такое упражнение для тела, когда я беру тебя за руки и за ноги, тяну легонько в разные стороны. В результате вместо одного гнусного лгунишки мы имеем четверых!

– Не надо четверицы! – взмолился Переплут. – Я найду способ позвать берегинь...

– Тогда вставай! – Милав рывком поднял Переплута. – Но учти, любитель бесовских игрищ с чужим сознанием, я буду за тобой внимательно приглядывать. При первой же попытке удрать или обмануть нас, я из тебя даже не четверицу, я восьмирицу сотворю!

– Ой...

– Вот тебе и "ой"!

Росомон намотал на кулак часть длинной накидки и требовательно спросил:

– Ну! Куда идём?

– Прямо по тропинке... Я не анчутка-зубоскал, я по воздуху летать не обучен!

– Мы тоже. Так что шевели ногами и думай над тем, что я тебе сказал.

– Думаю-думаю, – покорно отозвался злыдень, – как же мне не думать!..

Кальконис пристроился позади кузнеца и на ухо зашептал:

– Я бы не доверял старику. Во-первых, мы не знаем, где очутились, а во-вторых, если Переплут себя так ведёт, значит, чувствует чью-то поддержку.

– Не волнуйтесь, пока часть его накидки в моей руке, он не сбежит.

– Почему вы так уверены?

– Без неё он по острову и шагу ступить не может.

– Если так, то я спокоен. И всё же...

– Мне и самому связываться со злыднем не хочется, но берегини...

– Разумеется, уважаемый Милав, дамы пострадали из-за нас, и мы обязаны им помочь. Я тоже буду приглядывать за стариком!

Пару раз, заметив впереди что-то подозрительное, кузнец отправлял на разведку Бальбада, несколько ожившего после того, как ему не пришлось голыми руками рвать на части плутоватого старичка. При этом Милав намеренно ставил злыдня посреди тропинки, чтобы молодой матрос каждый раз оказывался с ним так близко, что Переплут в страхе закатывал глаза и, затаив дыхание, ждал, когда же этот молоденький живодёр пройдёт обратно.

Пока всё складывалось хорошо. Ничего подозрительного росомон не замечал, за ними никто не следил и засады не готовил. Тревожило кузнеца другое. Солнце почти село, до ночной темени оставалось времени всего ничего, а что такое ночь в незнакомом лесу, росомон знал хорошо. По этому поводу он переговорил с Кальконисом. Сэр Лионель тревогу кузнеца разделял, но заночевать, не вызволив берегинь, не согласился.

– Если старик ночью сбежит, то наших спасительниц мы сами никогда не найдём!

– Вы правы, – согласился Милав и громко спросил у Переплута: – Далеко ещё?

– Почти пришли... – неопределённо ответил злыдень.

Кузнец с удивлением посмотрел на сплошную стену из деревьев-великанов.

– А где же твоя гора? Вокруг одни деревья!

– Запретную Гору нельзя увидеть просто так... – заюлил Переплут.

Милав резко остановился.

– Если её нельзя увидеть, то куда мы идём?

– Мы не идём, – начал оправдываться злыдень, – мы уже пришли. Вон за теми деревьями находится он...

– Он? Кто "он"?..

– Он – Ирий-Вирий!

Милав подтянул Переплута к себе и, заглядывая ему в глаза взором изголодавшегося по свежей печени ворона-плутоеда, спросил:

– А как же Запретная Гора?..

– Если... вы меня... задушите, – хрипел злыдень, – то ничего... не узнаете...

Не отрывая взгляда от Переплута, Милав крикнул идущему позади Бальбаду:

– Можешь начинать разминаться. Через минуту старик будет в твоём распоряжении!

Молодой кок, понявший, что все разговоры о людоедстве всего лишь розыгрыш, тут же отозвался:

– Я уже готов! Вот только зубы поточу о камень, а то у старика по всему видно мясо жёсткое, долго пережёвывать придётся!

– Да что вы за человеки такие! – вспылил злыдень, когда кузнец немного ослабил хватку. – Я же говорю, сейчас вы всё увидите...

– Ты не говори, – угрожающе произнёс Милав, – ты показывай!

Переплут увлёк их сквозь густые заросли. Минуту они с трудом пробирались по тёмному своду из склонившихся во все стороны деревьев, а потом неожиданно оказались на поляне, в центре которой стоял он – Ирий-Вирий!

– Вы что-нибудь понимаете?.. – шёпотом спросил Кальконис.

– Конечно, – также шёпотом ответил Милав. – У родственных племенам росомонов вигворов Ирий-Вирий – это древнейшее название рая, олицетворением которого является исполинское дерево, у вершины которого обитают самые чистые земные птицы и обретаются души умерших...

– А как же Запретная Гора? – напомнил Кальконис.

Милав медленно повернулся к злыдню.

– Запретная Гора это не то, что вы думаете! – поторопился объяснить Переплут.

– Откуда ты знаешь, о чём я думаю? – угрожающе произнёс кузнец.

– Все думают, будто Запретная Гора это одна большая скала или даже целые горы, – затараторил Переплут, – на самом деле, так называется песчаная почва под Ирием-Вирием. Он любит, чтобы почва была рыхлой. Для этого мне приходится уменьшать берегинь до размеров лесных муравьёв и заставлять их очищать корневую систему от букашек и отмирающих корней.

Слова злыдня звучали правдоподобно. Однако Милав не мог проверить их, поэтому держался со стариком настороже.

– Допустим, ты прав, – заговорил росомон, с тревогой поглядывая на быстро сгущающиеся сумерки, – как ты собираешься вернуть берегинь в их нормальное состояние?

– Я постараюсь... – не очень уверенно сказал Переплут. – Только вы должны отпустить мой плащ и отойти на несколько шагов...

– А вот это – дудки! – воскликнул Милав. – Я тебя выпущу из рук, да ещё и отойду на край поляны, а ты в это время сбежишь!

– Не сбегу, – почти искренне произнёс злыдень, – но рядом с человеками я не могу пользоваться своей силой!

– Он хитрит, – тихо сказал Кальконис.

– А если нет?.. – покачал головой Милав. – Скоро наступит ночь. В кромешной темноте мы не то что старика, мы друг друга можем потерять!

– Придётся рискнуть, – недовольным голосом сказал Кальконис.

– Придётся... – вздохнул Милав. – Только и старикану-хитровану мы не дадим ни единого шанса. Кажется, в вашей котомке завалялась небольшая бечёвка?

– Точно! – радостно воскликнул Кальконис, сбрасывая со спины лёгкую ношу.

Переплут с тревогой следил за тем, как росомон извлёк пятиаршинную бечёвку и стал её привязывать к ноге злыдня.

– А вы... чего это?.. – осипшим голосом спросил Переплут.

– Да вот, – пояснил кузнец, – решил тебе на слово поверить.

– Но на меня нельзя надевать верёвку! – захныкал злыдень.

– Это почему же? – удивился Милав. – Второй конец я привяжу к своей руке, в которой буду держать вот этот камень. Если ты, продажная душонка, решишь улизнуть, то это будет последняя гнусная мысль в твоей голове! Понял?

– П-понял...

– Тогда давай, маши руками, хвостом или чем ты там колдуешь!

– У меня нет хвоста!.. – обиделся Переплут.

– Мне без разницы! – сказал, отходя на длину верёвки, кузнец. – Только ежели через пару минут здесь не будут стоять берегини – берегись!

За две минуты злыдень не управился – что-то у него там не ладилось. Милав снисходительно позволил ему попробовать ещё разок. С третьей попытки получилось. Рядом с гигантским стволом Ирия-Вирия произошло движение, и до росомона долетел злой женский голос:

– Чего тебе ещё от нас нужно?

– Это не мне, это им...

Злыдень отвечал слишком агрессивно, поэтому Милав не отказал себе в небольшой шалости. Он легонько (с силой коня-тяжеловоза!) рванул бечёвку. Последний слог "им" Переплуту пришлось повторить несколько раз, беззубой челюстью проверив все неровности на поляне. Берегини, приятно удивлённые неожиданным исчезновением ненавистного злыдня, пошли в ту сторону, куда улетел дробный перестук челюсти Переплута и скоро натолкнулись на спасённых ими человеков.

– Выходит, Переплут не смог заморочить вам голову? – обрадовалась старшая из сестёр.

– Пытался, – ответил Милав, – только у него ничего не вышло.

Берегини выглядели смущёнными, особенно молодая – Попрыгуня. Милав, вспомнив, ради чего они здесь находятся, предоставил слово Кальконису. Сэр Лионель в грязь лицом не ударил. Он в течение нескольких минут произносил столь возвышенную и одухотворённую речь, что Милав, в конце концов, запутался. Ещё меньше поняли сами берегини, хотя и выглядели счастливыми. В конце концов, Кальконис оборвал словесный поток длиной в версту с гаком. Пока он говорил, стемнело. Переплут с готовностью предложил провести ночь в его избушке. Кузнец уже подумывал, не согласиться ли на предложение, когда Отпрыгуня шепнула ему на ухо: