Текст книги "Горизонты и лабиринты моей жизни"

Автор книги: Николай Месяцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

ЦК ВЛКСМ, его Бюро и Секретариат, как и другие комитеты ВЛКСМ в республиках, краях и областях, ощущали неудовлетворенность комсомольцев деятельностью своих организаций. Еще в преддверии XX съезда КПСС были предприняты некоторые меры по устранению имеющихся в комсомоле крупных недостатков. И это без всяких натяжек можно и по справедливости нужно отнести и к первым секретарям ЦК ВЛКСМ 50-х годов А.Н. Шелепину и В.Е. Семичастному.

Вспоминая те годы и сопоставляя с временем сегодняшним, можно провести между ними некоторую аналогию. Конечно, исторические аналогии опасны, но аналогия в том смысле, что и тогда, и теперь имели и имеют место крупные преобразования в ВЛКСМ: тогда они повели к укреплению комсомола как творческой силы в социалистическом строительстве, сейчас – к сдаче позиций в идеологических основах, нравственных устоях и социалистических ориентирах, к развалу комсомола.

Сколько горячих сердец, бескорыстных душ, бесконечно преданных своей отчизне, прошло через школу комсомола! Каких государственных, общественных деятелей она воспитала! А сколько талантов в науке, литературе, живописи, музыке, архитектуре, театре, культуре получили в ней творческий заряд и вдохновение! Может быть, когда-нибудь соберутся все выпускники этой школы на страницах одной книги и да станет она хрестоматией для потомков!

После XX съезда КПСС (1956 год) наш народ, партия, а вместе с ними и молодежь, ее коммунистический союз переживали переломный момент.

Мне в числе других товарищей из ЦК ВЛКСМ довелось быть на XX съезде КПСС. Сидящие в зале в своем подавляющем большинстве не знали, что именно сегодня, в этот день, будет доклад Н.С. Хрущева о культе личности Сталина. Как обычно делегаты и приглашенные на съезд расселись по своим местам, на трибуну вышел Хрущев и начал говорить. В зале установилась гробовая тишина, люди сидели с опущенными головами. Казалось, что чувство стыда, скорби, недоумения, непонимания овладевало присутствующими.

Приводимые докладчиком факты произвола и беззакония по отношению к тысячам и тысячам ни в чем не повинных людей взывали к совести, к самоанализу, самоуглублению. У убеленных сединами людей в глазах стояли слезы. Нам, молодым, было легче. Перед нами впереди была вся жизнь…

Доклад о культе личности и его последствиях был подобен удару огромной силы, потрясшему самые глубины сознания, и надо было не только устоять, а, вобрав в себя всю силу этого удара, сопрячь его с присущей почти каждому внутренней свободой, и все это обратить на взращивание чувства ответственности за судьбы страны, народа, молодежи, чтобы ничего подобного в истории социалистического отечества никогда не повторилось.

Сидел я, слушал доклад, а в голове проносились картины прошлого.

…Слова «культ личности» я впервые услышал от своей учительницы литературы и русского языка Веры Николаевны Лукашевич, приемной дочери писателя В.Г. Короленко, впитавшей, наверное, от него демократические взгляды и традиции русской интеллигенции и стремившейся посеять их в наших ребячьих душах.

Как-то глубокой осенью поздним вечером я провожал Веру Николаевну из школы до ее дома через пустынный Останкинский парк. Было слякотно, в вечерней черноте подвывал ветер. Она неторопливо рассказывала о годах своей юности, а затем стала говорить: «Коля, вот ты занимаешься комсомольской работой. Нельзя так обожествлять человека, как у нас обожествляют Сталина. Это культ личности. В его руках сосредоточена такая необъятная власть, что могут быть любые деяния со стороны этого человека». Я тогда не понял всей глубины того, что вкладывала в мою мальчишескую голову умудренная жизнью учительница.

Когда слушал Н.С. Хрущева, предстал передо мной и живой Сталин, которого я видел не только высоко стоящим на мавзолее во время праздничных демонстраций на Красной площади, а сравнительно близко.

Мы с мамой в один из ноябрьских вечеров 1932 года поехали из своего далекого Останкино в центр города. Тогда для меня это было целым событием. Вышли на знакомую улицу 25-го Октября, а по ней на Красную площадь к Мавзолею Ленина. Вдруг с разных сторон площади раздались милицейские свистки, площадь оказалась оцепленной людьми в милицейской форме, а из Спасских ворот Кремля вышли какие-то люди, которые что-то несли на плечах. Я побежал и пристроился к процессии. Гроб несли – Сталин, Молотов, Ворошилов и кто-то еще. Никто меня не отгонял, я шел рядом со Сталиным и разглядывал его. Он мне тогда понравился – ладная фигура и добрые глаза. Я проводил эту скорбную процессию до самого входа в клуб ВЦИКа (в здании нынешнего ГУМа на втором этаже был такой клуб). Над Красной площадью вечерело. Было пустынно. Тихо. Позже мы с мамой узнали, что это был гроб с телом Н.С. Аллилуевой, супруги Сталина, а еще позже, что повинен в ее гибели сам Сталин.

Во второй раз сравнительно близко я увидел Сталина тоже при печальных обстоятельствах. Как-то в начале декабря 1934 года по нашей школе разнесся слух о том, что вдоль полотна Октябрьской железной дороги, что проходила недалеко, расставлены красноармейцы. Погода была не очень морозная, и мы – человек десять – пятнадцать – решили сбегать посмотреть, что там происходит. Прибежали. Смотрим, медленно по направлению к Москве движется небольшой состав, состоящий из трех-четырех пассажирских вагонов, в конце которых платформа. Когда поезд приблизился к нам, то мы увидели, что на платформе стоит гроб, а вокруг него группа людей и Сталин. Он курил трубку и кого-то слушал. Платформа медленно прокатила мимо нас. Это везли из Ленинграда гроб с телом С.М. Кирова.

Эти две мальчишеские встречи со Сталиным отложили в сердце ребяческую привязанность к этому человеку, которая впоследствии переросла в поклонение ему, подчинение его авторитету и воле. И лишь позже, во время работы на Лубянке, встреч с Берия и учебы в Академии общественных наук приходили мотивации критического отношения к Сталину, к «вождизму» вообще, который, вознося одних, тем самым принижает других людей, делает их как личностей незначительнее, мельче, а коллективное творчество подчиняет своим эгоистическим «вождистским» устремлениям.

Думаю, что Хрущев на XX съезде КПСС, раскрывая преступные деяния Сталина, утверждал тогда, что без репрессий в той или иной форме истинных коммунистов культ не мог бы состояться. Во всяком случае, так я его понимал, когда он рассказывал об устранении вождем всех своих потенциальных противников.

Однако противоречия между объективной исторической тенденцией социализма и паразитирующей на ней системе культа личности приводят к искажению процесса становления социализма. Воспроизведение Брежневым системы культа личности в виде фарса привело помимо других причин к замедлению развития общества, к его стагнации.

Вождю, дабы не склониться к культу личности – как системе взглядов и действий, – надо обладать высочайшим интеллектом и внутренней нравственной силой, постоянно восстающей против самой возможности возникновения этой системы.

Руководствуясь общими законами исторического развития, и в том числе законами социализма, борьбу против культа личности нельзя рассматривать лишь как проявление личных мнений и убеждений тех или иных руководителей – в данном случае Н.С. Хрущева. В силу объективной исторической необходимости рано или поздно приходят свои герои, способные пойти на преодоление культового недуга, реализовать поступательное движение по социалистическому пути.

Любой культ личности, будь то в Китае, в Румынии или где-то еще, в конечном счете был поражен, как уже говорилось выше, усечением марксизма, низведением многообразных теоретических трактовок о путях развития революционного социалистического движения применительно к историческим особенностям той или иной страны до одной для всех, по существу, одинаковой схемы.

И это не было нечто навязанное извне, хотя и внешнее воздействие имело место. Главной пружиной появления и утверждения культа личности явилось неправильное, субъективистское толкование смены одной исторической формации другой, преувеличение роли принуждения и насилия в процессе экономических и социальных преобразований. Эти представления вождей сводились в научную систему взглядов, которые находили благодатную почву в сознательном и стихийном влечении широких народных масс к справедливому социальному строю – социализму.

В.И. Ленин в 1921–1923 гг. разглядел ошибочность именно такого пути, подверг его критике и предложил новую экономическую политику – государственный капитализм и кооперацию как путь к будущему социализму, что соответствовало взглядам Маркса и Энгельса на переход от одной общественно-экономической формации к другой.

Сталин и его сподвижники избрали несколько иной путь перехода. Они исходили из того, что в ходе Октября 1917 года, Гражданской войны и иностранной военной интервенции народ сделал свой выбор – в пользу советской власти. Народ осознал, что советская власть, большевики остановили тогда страну перед самой бездной. И в последующие годы народ поддержал большевиков в их усилиях по восстановлению государства – осуществлению индустриализации страны, коллективизации сельского хозяйства с ее стратегическими последствиями, свершению культурной революции. А разве народ хотел сдаться на милость немецко-фашистских оккупантов?!

Критики сталинского этапа советского государства не выдвигают пройденному страной никаких конкретных альтернатив. Они паразитируют на том, что эти события выдергиваются из конкретных исторических условий того времени. В самом деле, уважаемые критики, а что было делать?!

Н.С. Хрущев в своем докладе на XX съезде КПСС почти не коснулся исторических успехов, одержанных страной. Он сосредоточил свое внимание на том, чтобы «взорвать» культ личности Сталина, раскрыть прежде всего пагубность культа, как чуждого марксизму-ленинизму явления, которое умаляло роль народных масс, принижало коллективное руководство партии, наносило огромный ущерб экономической, политической, духовной жизни общества. Грубейшие нарушения социалистической законности порождали социальную апатию, деформировали массовое общественное сознание.

Естественно, что культ личности особенно бил по молодежи, изымал из сердец юношей и девушек присущее молодости стремление к самостоятельному поиску истин и утверждению их в жизни. Культ личности обкрадывал духовный мир юности. Он порождал рабство мысли и действия. Вступал в противоречие с социализмом, его непременным условием демократичности общества, обеспечения личности возможностей быть творцом разнообразия идей, взглядов, постоянно порождать инициативу, самодеятельность.

Не помню, мы, комсомольские работники, шли из Кремля после доклада Н.С. Хрущева все вместе или разбрелись, чтобы сначала в одиночку обдумать услышанное и пережитое. Шли. Надо было идти вперед. Коммунистическая партия своим XX съездом побуждала к иному мышлению и к иным действиям. Н.С. Хрущев показал тогда беспримерную политическую смелость. Мне представляется, что он после съезда немало размышлял о том, какую нравственную прививку надо сделать молодежи, дабы избавить ее от возможности возвращения к культу личности как общественному злу.

Вспоминается, что спустя некоторое время после XX съезда Н.С. Хрущев поручил академику Ф.В. Константинову, работавшему тогда ректором Академии общественных наук при ЦК КПСС, и мне подготовить материал (статью, письмо, обращение – что именно, решено не было), адресованный молодежи подросткового возраста, в котором бы в доступной форме, безусловно научно, убедительно рассматривалась проблема вреда культа личности Сталина.

Высказывая свои соображения на этот счет, Никита Сергеевич подчеркивал, что при написании такого рода материала мы должны иметь в виду, что культ личности оставил глубокий след в сознании нашего народа и нужны решительные, последовательные меры по его преодолению. «Представьте себе такую картину, – говорил он, – глубокая осень, расхлестанный проселок, по наезженной глубокой колее которого, выбиваясь из последних сил, лошаденка еще тащит увязшую по самые оси груженую телегу. Что делает возница-крестьянин? Он берет лошадь под уздцы, бьет, бьет ее по морде, всеми своими силами помогает ей вытащить воз из этой заезженной колеи, выбраться на новую дорогу, по которой легче двигаться вперед. Так надо поступать и нам».

Материал мы подготовили. Но его дальнейшая судьба мне неведома.

Конечно, теперь, спустя много лет с той поры, очевидна известная ограниченность решений XX съезда КПСС о культе личности, о путях развития социализма в нашей стране. История допишет объективные и субъективные причины, породившие эту ограниченность и ущербность.

Взрывной силы XX съезда КПСС, ослабленной затем самим Хрущевым – и в большей степени Брежневым, – недостаточной последовательностью в проведении намеченного им курса, не хватило на то, чтобы превратить «оттепель» в буйно расцветающую социалистическую весну.

Однако и преуменьшение значения XX съезда в пробуждении общественного сознания было бы ошибкой. Притягательная сила съездовских решений взрыхлила почву в душах людей, и прежде всего молодых, широко разбросала в них семена критического, творческого подхода к жизни, стремления к демократии, социальной активности, честности, справедливости, верности социалистическим идеалам. Поколения, впитавшие идеи XX съезда КПСС, оставили свой след в истории советского общества.

Вместе с тем надо заметить, что отношение юношества к критике культа личности Сталина и его последствий было неоднозначным. Амплитуда мнений раскачивалась от безусловной и горячей поддержки линии XX съезда КПСС, что было присуще основной массе молодежи, до неприятия, отрицания этой линии. В рамках этих противоположных суждений получили распространение явления нигилистического отношения к действительности и защиты ее крайностей, социальной апатии, пессимизма и экстремизма, утраты веры в социалистическую перспективу. Эти явления имели место среди студенчества гораздо в меньшей мере среди рабочей и сельской молодежи.

Комсомольские организации бурлили денно и нощно. Шел поиск практического решения проблем, выдвинутых XX съездом КПСС. Секретари, работники аппарата ЦК буквально не уходили из комсомольских организаций. Так было не только в Москве, но и в глубинке. Вот пример: дискуссия на историческом факультете Московского государственного университета по поводу преодоления явлений культа личности в общественных науках. Зал, рассчитанный человек на триста, был заполнен до отказа. Присутствовали не только студенты, но и профессорско-преподавательский состав, обстановка была накалена неудовлетворенностью студенчества постановкой преподавания, уходом от острых жизненных проблем. Естественно, что я горячо поддержал эту справедливую критику в адрес руководства кафедры общественных наук, преподавательского состава, в целом ректората университета.

Каково было мое удивление, когда вскоре в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС поступила коллективная жалоба руководства исторического факультета с обвинениями в мой адрес, что я-де своим выступлением подрываю авторитет профессорско-преподавательского состава. Авторы письма требовали привлечения меня к партийной ответственности. Однако ЦК КПСС счел мою позицию правильной. Ради справедливости надо заметить, что после этого случая я, как и ранее, часто бывал в МГУ, но к этой истории никто не возвращался.

В комсомольских организациях шел поиск. На основе анализа обстановки, сложившейся в комсомоле за долгие годы культа личности, с учетом опыта прошлого и настоящего надо было определить основные направления деятельности ВЛКСМ на ближайшие годы.

Главное, что предстояло сделать, это преодолеть последствия культа личности в сознании миллионных масс молодежи, для чего было необходимо внести серьезные изменения в комсомольскую практику, изжить укоренившиеся командно-бюрократические методы работы во всех сферах деятельности комсомола. Наскоком совершить подобное было бы просто ребячеством.

Разрушить догматы и практику культа личности, преодолеть его последствия можно было лишь на платформе полнейшего возвращения к изначальным ленинским идеям о коммунистическом союзе молодежи, его развитии в свете задач, поставленных XX съездом КПСС, и наболевших нужд юношеского движения, высказанных, сформулированных в спорах, дискуссиях, диспутах в комсомольских организациях страны.

Сразу же после XX съезда КПСС ЦК ВЛКСМ развернул работу по подготовке к своему V Пленуму, участникам которого предстояло определить отношение к решениям XX съезда КПСС, обменяться мнениями о первых шагах комсомольской работы после этого партийного форума. Пленум горячо одобрил решения съезда партии, уделив большое внимание устранению недостатков в деятельности комсомола, отмеченных XX съездом КПСС, в том числе в идейно-воспитательной работе.

Бюро ЦК ВЛКСМ сформировало комиссию, которой было поручено подготовить проект записки в ЦК КПСС по вопросам улучшения работы комсомольских организаций. Возглавить эту комиссию по воле Бюро ЦК было суждено мне. После глубокой, тщательной аналитической работы, широкого обмена мнениями и безусловного учета разумных предложений с мест комиссия подготовила проект записки в Центральный комитет КПСС, назвав ее «О серьезных недостатках в работе ВЛКСМ и мерах по усилению воспитательной работы среди комсомольцев и молодежи».

Прежде всего надо было вновь напомнить всем – и партийным, и комсомольским органам – о той основе жизнедеятельности коммунистического союза молодежи, на которой можно выдвигать свежие или обновить старые идеи, очистить все то хорошее, что есть в работе комсомольских организаций, от чуждого, наносного, выстроить новые подходы в работе среди юношества.

Такой основой являлась общая марксистско-ленинская посылка, что молодежь является органичным субъектом развития общества во всех его сферах – экономической, политической, социокультурной. Она, молодежь, – источник наращивания творческих ресурсов общества; это во-первых. И, во-вторых, противоречия между обществом и молодежью вырастают из того, что общество не удовлетворяет нужды и интересы молодых людей и требует от них больше предоставленных им возможностей для самореализации. Диалектика соотношения общества и его молодого поколения состоит, таким образом, в том, что общество, давая юношам и девушкам образование и воспитание, социализирует их, а молодежь несет новые идеи, взгляды и побуждает общество усваивать это новое, изменяя тем самым самого себя.

Исходя из этого и следовало подходить к деятельности комсомола: активизации его роли в повышении физического, умственного, духовного развития юношества, его социальной активности, идейно-политической образованности, умения по мере взросления вполне самостоятельно приходить к пониманию потребностей развития общества и своего вклада в этот прогрессивный процесс.

Исходя из опыта прошлого и потребностей послесъездовского и обозримого будущего времени выделялось несколько главных, взаимосвязанных между собой направлений деятельности всех звеньев комсомола – от первичной комсомольской организации до Центрального комитета ВЛКСМ.

Соответственно прежде всего следовало посмотреть на самих себя – на свой коммунистический союз молодежи – изнутри. Определить, насколько он отражает и выражает интересы молодых людей, защищает их права, помогает им жить.

А положение было таково, что многие комсомольцы справедливо выражали свою неудовлетворенность деятельностью комсомольских организаций, жаловались на то, что в них стало скучно, неинтересно. Во многих организациях комсомольская работа «овзрослялась», проводилась бюрократическими методами, без учета возрастных особенностей, интересов и запросов различных групп молодежи. В комсомольской работе допускалось много формализма. В результате некоторая часть комсомольцев оторвалась от своих организаций и находила выход инициативе в подчас неблаговидных делах.

Немало было таких комсомольских руководящих органов, которые предали забвению, что комсомол является организацией самодеятельной. Райкомы, горкомы комсомола вяло привлекали к своей работе комсомольский актив, пытались все делать силами получающего зарплату аппарата. Во многих комсомольских организациях инициатива комсомольцев и молодежи глушилась.

Принцип демократического централизма нарушался. Главное внимание уделялось централизму в ущерб демократическому развитию союза молодежи – самому существенному в его природе. Вследствие этого права первичных организаций на инициативу и самодеятельность фактически свелись к минимуму. Укоренилась вредная практика требовать от первичных организаций, чтобы они каждое свое начинание согласовывали с вышестоящими комсомольскими органами.

Распространенной болезнью в комсомоле стало администрирование. Упор делался не на убеждение, а на требование беспрекословного выполнения решений вышестоящих органов, как будто существовала какая-то опасность, что первичные комсомольские организации могут выйти из-под влияния вышестоящих комитетов ВЛКСМ.

Администрирование также являлось прямым следствием практики культа личности, слепым копированием методов деятельности не лучших партийных комитетов. К разряду подобных отрицательных явлений нужно отнести и то, что довольно широкое распространение получили нарушения в практике выборности руководящих комсомольских органов, вследствие чего сами выборы превращались в пустую формальность, ибо вышестоящие комсомольские органы твердо определяли, кого именно выбрать.

Сравнивая положение дел в комсомоле с точки зрения состояния демократии, развития самодеятельных начал середины 50-х годов с 30-ми годами, можно определенно сказать, что был сделан шаг назад. И причина тому не только война, диктовавшая свертывание демократии, но система культа личности. Дело дошло до того, что решениями ЦК ВЛКСМ были урезаны права школьных и пионерских организаций; фактическими хозяевами организаций стали не сами комсомольцы, а учителя, директора школ. Центральный комитет ВЛКСМ просмотрел и процесс нарастания силы комсомольского аппарата, бюрократизации форм и методов его работы в ущерб самодеятельным началам как первоначалу всему и вся в ВЛКСМ.

Тогда, после XX съезда КПСС, Центральному комитету комсомола при поддержке местных комсомольских организаций удалось немало сделать, чтобы демократизировать жизнь в комсомоле.

Пройдет сравнительно немного времени, в начале 70-х годов к руководству комсомолом придут другие люди, из другого поколения и многое из свершенного нами после XX съезда партии ради возвращения комсомольских организаций ее подлинным хозяевам – юношам и девушкам – будет отодвинуто на задний план, а в ВЛКСМ снова расцветет бюрократизм, всесилие аппарата.

Столь подробно я пишу о некоторых общих проблемах потому, что без их решения в полной мере не может функционировать коммунистический молодежный союз, он обречен. Что и случилось в действительности. Комсомола уже нет. Вместе с развалом Советского Союза был развален и ВЛКСМ. В России, да и в других странах и в республиках бывшего СССР, массового коммунистического молодежного движения сейчас нет.

Есть попытки его воссоздания. И несомненно, что коммунистический союз молодежи возродится. В новых условиях он будет иным. Но многое из того, чем жил ленинский молодежный союз, будет заимствовано. Воспринято потому, что его деятельность опиралась на интересы и потребности молодой натуры, на ее связь с другими поколениями, на ее понимание прогрессивной роли социализма в развитии человеческой цивилизации.

Я и мои единомышленники исходим из того, что первым условием общественной самодеятельности в ВЛКСМ является возможность совершенно свободного обмена мнениями, спора, возражений, гласного обсуждения возникающих проблем. Лишь при наличии этих условий жизнь любого коллектива, молодежного коллектива в особенности, становится многообразной, богатой содержанием, интересной. Только в такой обстановке можно на деле вырабатывать характер, убежденность, смелость в суждениях и отвагу в действиях. Различия во мнениях по поводу тех или иных вопросов деятельности своей организации (и не только), уточнение позиций, сопоставление с реалиями ведут к коллективной выработке правильных путей, служат надежным методом скрепления и установления подлинно товарищеских отношений в организации союза, в среде молодежи.

Большое внимание в связи с проблемой самодеятельности в комсомоле уделялось и вопросам соотношения демократии и дисциплины, укрепления единства комсомольских рядов. Комсомол – организация единая, успешно действующая лишь при наличии твердой, обязательной для всех дисциплины – дисциплины сознательной, основанной на глубоком понимании задач и вполне осознанном, а не механическом их исполнении.

Только то дело прочно, которое делается массами сознательно. А добиться этого можно не иначе как на основе широкого и свободного обсуждения комсомольцами всех без исключения сторон жизни комсомола. Именно обсуждения, так как разъяснение хоть и важно, но в сущности представляет процесс односторонний, где исполнители находятся все-таки в положении относительной пассивности, что не вполне демократично.

Конечно, нельзя превращать комсомол в своего рода дискуссионный клуб, где только и делают что говорят, обсуждают, дискутируют и где в беспрерывности обсуждений тонут конкретные дела. Но правильное и полное решение только и может быть выработано в результате широкого обсуждения, в ходе которого каждый член ВЛКСМ имеет возможность высказать свою точку зрения по поднятому вопросу.

Без обсуждения, указывал В.И. Ленин, никогда сознательные рабочие не будут решать важного вопроса. Следуя этому ленинскому положению, мы в 50-е годы действовали в том направлении, что укреплять единство комсомола – это значит, с одной стороны, укреплять дисциплину, создавать условия для выполнения каждым членом ВЛКСМ принятых решений, а с другой – обеспечивать внутрисоюзную демократию, полную возможность высказать свою точку зрения, пока это решение не принято. Действовавший тогда Устав ВЛКСМ предусматривал возможности и организационные формы, которые обеспечивали свободу широкого обсуждения членами ВЛКСМ всех вопросов деятельности комсомола.

Ни одна политическая партия, ни одно массовое движение не может обойти проблему отношений между «руководителями» и «массой». (Замечу в скобках: разве не предательство «руководителей» КПСС привело к ее распаду – без учета и стремлений масс?) Для комсомола это тоже был не простой вопрос. В его рядах выросли эдакие маленькие «культики», находящие свое место в общей системе культа личности.

Преодоление последствий культа личности диктовало необходимость пересмотра отношений между «руководителями» и «массой». Мы не уставали тогда критиковать такое положение дел, когда комсомольский работник относится к молодежи как к меньшой братии, которую надлежит возвысить до себя. При таком подходе невозможно познать степень сознательного мнения по тому или иному вопросу всей массы юношества, а потому и правильно выразить его настроения и намерения.

Анализируя положение дел в комсомольских организациях и их комитетах, содержание различного рода инструкций, мы, как мне помнится, не нашли тогда каких-то зафиксированных ограничений права высказывать каждым комсомольцем свое мнение по любому вопросу. Такого рода указаний не было. Действовали сложившиеся привычки, что пострашнее циркуляров. Однако процесс ломки привычек, трафаретов, мешающих проявлению активности, инициативы, самодеятельности молодежи нарастал.

ЦК ВЛКСМ, его Бюро и Секретариат, опираясь на поддержку с мест, твердо вел и линию по преодолению таких вредных явлений периода культа личности, как робость, пассивность, склонность к пересказыванию общеизвестных, азбучных положений, постулатов, что вело к однообразию мыслей. А призрачное единодушие без откровенного обсуждения на деле ведет к тому, что наиболее острые и злободневные вопросы муссируются за пределами коллектива.

Комсомольский вожак, обладающий знаниями, культурой, опытом, всегда в состоянии помочь «заблудшему» в своих суждениях и действиях. Юноши и девушки, добровольно объединившиеся в свой коммунистический союз, должны по-товарищески и говорить, и спорить, и убеждать друг друга, не допуская грубого окрика, нажима, приклеивания различных ярлыков.

Уместно вспомнить здесь рекомендации Ленина о том, что к теоретической путанице молодых людей надо относиться совсем иначе, чем мы относимся к теоретической каше в головах и к отсутствию революционной последовательности у людей, претендующих на то, чтобы вести и учить других. Молодежи, которая еще учится, надо всячески помогать, относясь как можно терпеливее к ее ошибкам, стараясь исправлять их постепенно и путем преимущественно убеждения, а не давления.

Бюро ЦК ВЛКСМ в своей записке в ЦК КПСС исходило из того, что в идейно-воспитательной работе комсомольских организаций надо преодолеть сложившуюся и осмеянную Лениным практику «книжного знания коммунизма», ее оторванность от современных, волнующих молодежь проблем, от быта, досуга юношей и девушек; покончить с отстраненностью комсомольских организаций от борьбы против хамского, потребительского отношения к молодежи со стороны некоторых хозяйственников.

Был сокращен получающий зарплату аппарат, изменена структура комсомольских комитетов, введен институт внештатных секретарей, созданы комиссии по различным сферам комсомольской работы, главная роль в котором отводилась молодежи.

В целях удовлетворения разносторонних интересов юношей и девушек были созданы Союз советских студентов, Всесоюзный Совет юных пионеров, Всесоюзное общество молодежного туризма, Союз советских спортсменов, а также различные молодежные клубы – филателистов, фотолюбителей, радиолюбителей, клубы девушек, старшеклассников…

Кроме того, был установлен ежегодный праздник – День советской молодежи, учрежден Всесоюзный фестиваль советской молодежи, проводимый раз в 3–4 года, была отменена входная плата в парки культуры и отдыха, а в каждом городе один профсоюзный клуб превращен в молодежный.

Весьма полезным делом явилось создание в летнее время на базе колхозов лагерей труда и отдыха для учащихся, а при домоуправлениях различного рода самодеятельных кружков; денежные средства, поступающие от сбора металлолома, от субботников, шли на нужды юношества.

Центральный комитет КПСС оказывал полное доверие ЦК ВЛКСМ. Естественно, брали эту практику на вооружение местные партийные комитеты. И в этом проявлялась степень освобождения от последствий культа личности, раскрывались возможности для развития инициативы и самодеятельности комсомольских организаций. Работать без оглядки наверх стало легко.