Текст книги "Эшафот для любви (СИ)"
Автор книги: Николай Сухомозский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
родине он, предположительно, служил в охранке! И еще неизвестно, чем занимается в
Киншасе. Используя для этих целей мягкую подстилку. В лице продажных девок. Так
каким бизнесом ты, дорогой, с ним занимаешься? Уж не горизонтальным ли?!
– Боже, Захира! Как ты можешь?! Это, во-первых. И, во-вторых, откуда у тебя
такие кошмарные сведения?
– Считаешь, выдумываю, да?
– Даже не знаю, что сказать?! – совершенно искренне признался Олумб. – И откуда
у тебя данные о Хлоупе?
– Значит ли это, что ты многого не знаешь?
– Клянусь!
– И компанию вам ни разу не составляли длинноногие красавицы?
– Когда у меня самого жена – солнышко ясное?!
– Оставь дурацкие комплименты! Я с тобою, как никогда, серьезна.
– Я не злюсь! А просто на четкий, недвусмысленный вопрос, хочу получить такой
же не размытый ответ. Итак?
– Какие красавицы?! С чего ты взяла?
– Но ты ведь несколько минут назад признал, что на виллу ездил не только с
Хлоупом.
– И сейчас – не старайся подловить – не отрицаю. С нами еще был народ. Но…
мужчины. Те, кто участвует в последнем проекте, о котором несколько минут назад я тебе
уже говорил. Так что встреча была исключительно деловой. Но как ты узнала, что я был с
ним… с ними на вилле?
Олумб, немного успокоившись, уже налегал на добровольно прерванный ужин.
– Не забыл мою подругу Саоми? Ну, ту брюнетку, с которой мы вместе танцевали в
ансамбле. Она меня навестила.
– А данный факт какое отношение имеет к нашему разговору?
– Самое непосредственное. Дело в том, что явилась она не сама, а с кузиной.
Вышедшей в свое время замуж и переехавшей на постоянное место жительства в Конго –
на родину Хлоупа. Так вот, представь себе, она о нем порядочно наслышана! От общих
знакомых. И мнение – едино: он – ужасный человек. Беспринципный, жестокий,
изворотливый, низменный. А теперь выкладывай, что за общий бизнес у тебя с таким
человеком?
– Сейчас объясню. Но ты скажи прежде: а Саоми с кузиной, как узнали, что я с ним
имею что-то общее?
– Бедненький! Ты совершенно забыл, что у Саоми «хижина» в том же месте, что и
наша. Вот они с кузиной тебя там случайно застукали и пришли к выводу, что сей
господин, любитель галстуков жутких размеров, втравил тебя в нехорошую историю. Ну, и первое, что нам всем трем пришло в голову, – женщины легкого поведения.
Однако теперь тебе верю. Относительно дам легкого поведения. Что же касается
остального, то тебя, действительно, что-то гложет. И если не женщины, то, разрази меня
гром, …Хлоуп. Он все-таки втянул тебя в нехорошую историю. Разве не так?
– И не то, чтобы да, и не то, чтобы нет.
– То есть?
– Проблемы у меня – ты права! – действительно, возникли. Но Хлоуп тут ни при
чем.
40
– Я не верю!
– Правда, милая!
– Совсем ни при чем? Ни на вот такую капельку?
– Если быть точным, то на капельку – да. Ну, на несколько капелек. Однако сей
дождик вызвал я сам. И никто другой.
– Что-то ты такое завернул – теперь уже я ничего не пойму. И потом – дождик
предвидится какой – грозовой?! Или так себе – легкий летний душ? Даже не контрастный.
– Как тебе сказать…
– Как есть, так и скажи.
– Понимаешь, проект, о котором я тебе говорил, – целиком моя идея. А деньги в
него вложили Хлоуп и еще несколько человек. И тут появились, как бы поточнее
выразиться, труднопреодолимые препятствия. Я делаю все, чтобы их устранить. И уверен, что это удастся. Однако партнеры, в первую очередь, Хлоуп, ждать не хотят. Иными
словами, я, дорогая, во временном финансовом цейтноте.
– Неужели ничего нельзя сделать? Объясни этим людям ситуацию. Пусть
подождут.
– Других, хотя и с невероятным трудом, уговорить удалось. А вот Хлоуп…
– Видишь, я заочно чувствовала – от этого типа нужно держаться на расстоянии. И
более чем уверена: он тебе угрожает!
– По большому счету, да.
– Мерзавец!
– Он сам очутился в сложном положении. Вложил в дело еще и не принадлежащие
ему средства. А их с него требуют.
– Но ты же эти сволочные деньги не присвоил! И намерен вернуть. В конце концов, я готова, если вопрос стоит именно так, помочь тебе собственными. Бери, если ситуация
безвыходная!
– Ни при каких обстоятельствах! Еще чего не хватало! – поспешно произнес
Олумб. – Даже не смей думать об этом. Выкручусь и так.
– Я ведь за тебя не на шутку переживаю. И считаю, ты совершаешь ошибку!
– Надеюсь, не роковую! – Олумб обнял Захиру за плечи и, сам себе удивляясь,
поцеловал.
Как в молодые годы, закрыв при этом глаза.
Если бы он этого не сделал, то увидел бы: супруга, судя по ее загадочному виду, явно что-то замыслила.
Глава 28
Похоже, он слишком поздно обратил внимание на вылетевшую из-за поворота
легковушку. Расстояние между взбесившимся автомобилем (кто в центре города ездит на
такой скорости?) и пешеходом сокращалось подобно уровню спиртного в бутылке на
столе у измученной жаждой опохмелки компании. Клода же, к его ужасу, будто кто-то
стреножил – замер как вкопанный. Откуда взялось это рычащее чудовище? Ведь
буквально секунду назад на переходе горел зеленый свет.
Еще миг – и случится непоправимое. Он погиб!
Внезапно привычный уличный гам взорвала мощнейшая шумовая бомба. На
перекресток на всех парах влетала пожарная машина, водитель которой в последний
момент на всю катушку врубил сирену. Раздирающий душу фальцет визжащих тормозов.
Перекошенное не то от страха, не то от возмущения лицо регулировщика. У Клода в
крови – месячный запас адреналина. И тут же – режущий слух скрежет металла, запах
жженой резины, чей-то визг.
В чувство его привела врач вызванной на место происшествия кареты скорой
помощи. Суя под нос ампулу с чем-то чрезвычайно едким, качала головой:
– Вы оба родились в рубашках.
41
– Кто – «оба»? – не понял Клод.
– Персонально вы и водитель легковушки. Она столкнулась со спецмашиной. Вас
зацепило оторвавшимся бампером. И – лишь легкие царапины. А владелец машины ушел, немножко прихрамывая, – видимо, ушибся. Благодарите ангела-хранителя за чудесное
спасение. Еще мгновение – и колес вам бы, по утверждению свидетелей, не избежать!
– А вы случайно не видели, куда подевался едва не наехавший на меня
автомобиль? – Клод недоуменно крутил во все стороны головой, однако, кроме пожарного
монстра, поблизости никакого транспорта не заметил.
– Уехал! – сказала доктор.
– Как уехал?! – удивился он. – Не выяснив, как самочувствие пострадавшего? Не
поинтересовавшись наличием у меня страховки? Не оформив протокол дорожного
происшествия?
– Ну, допустим, пока вы находились без сознания, этот господин – весьма, кстати, навязчиво! – интересовался вашим физическим состоянием. Я его успокоила.
– А сколько я пребывал… в отключке?
– С учетом времени, которое понадобилось нам на дорогу, минут десять. Не
больше.
– И этого хватило, чтобы не только побеспокоиться обо мне, но и разобраться, кто
в данном случае прав, а кто – виноват? Плюс оформить соответствующие документы?
Наконец, решить проблему с погашением страхового полиса пострадавшего пожарного
автомобиля, являющегося собственностью города?!
– Это, как вы понимаете, не входит в компетенцию доктора. Но кое-что вам, такому
симпатичному парню, скажу. Хозяин легковушки после того как убедился, что не только
крупные, но даже травмы средней степени у вас напрочь отсутствуют, немного потряс
перед регулировщиком пухлым бумажником. И все проблемы были решены. Кстати, вон
приближается полицейский. Так что у вас появляется прекрасная возможность узнать
подробности из первых уст.
Преисполненный чувства собственного достоинства, медленно подплыл
регулировщик. И с ходу взял быка за рога:
– Вы знаете, что грубо нарушили правила дорожного движения?
– Я думал…
– Ах, вы еще и думали! – издевки его вороньему карканью было не занимать.
– Во всяком случае, мне казалось, что дело обстоит как раз наоборот: я шел на
зеленый свет, а легковой автомобиль двигался на красный.
– Вы осмеливаетесь утверждать, что я сознательно лгу?! – птичий голос
значительно окреп и теперь походил на кряканье селезня, озабоченного процедурой
немедленного продолжения рода.
Клод почувствовал себя откровенно неуютно. Не столько потому, что даже
незначительный конфликт с представителем сил правопорядка в условиях едва не
гражданской войны в стране чреват непредвиденными последствиями для представителя
любой прослойки общества, исключая разве что правящую элиту... Сколько потому, что
уже и сам начинал сомневаться. А вдруг, правда, в пропущенные им мгновенья, когда
остановился, чтобы оглянуться на пастора, цвет светофорного сигнала изменился? Хотя
ведь сначала должен был загореться желтый…
– Ну, так что? Будем оформлять протокол об административном нарушении? –
наседал явно продажный (а существуют ли другие?) страж уличного порядка.
– Даже не знаю…
– Но если дать делу официальный ход, вам придется не только раскошелиться на
штраф, но и выплатить компенсацию за ущерб, нанесенный легковому автомобилю.
И, многозначительно помедлив, добавил, растягивая слова, словно ему мешала
тягучая конфета:
42
– Плюс вам может выставить претензии городской муниципалитет. Ведь его
имущество, пожарная машина, пусть и незначительно, тоже пострадала. А если
государственные адвокаты сочтут – а они так и поступят! – необходимым дополнить
стандартную формулировку о выполнении пожарными на момент ЧП служебных
обязанностей словами «действия, могущие повлечь тяжелые последствия», вам и вовсе
придется туго.
Клод понял: с этим дорожным Джеком-Потрошителем, напялившем одежду
установленного образца, лучше не связываться. Еще раз остановив взгляд на
циклопических размеров скатах пожарного монстра, по сути, спасшего ему жизнь, невольно втянул голову в плечи. Да, перспектива не из приятных – быть раскатанным
такой скалкой по бетону!
Дома, благодаря вернувшейся способности анализировать, начал рассуждать:
«Действительно ли я не заметил поменявшего цвет светофорного сигнала? Откуда
взялась проклятая легковушка? Минутой раньше ее нигде поблизости не наблюдалось.
Почему, наконец, она неслась с безусловно недозволенной скоростью? Не собирался ли
водитель сбить меня сознательно? Тогда получается, от неминуемой смерти его случайно
спасла пожарная машина.
Однако кто осмелился на покушение? Не связана ли попытка отправить его на тот
свет с письмом, лежащим вон в том столе в папке с надписью «Важное»?
Глава 29
Або Казуа толкнул вращающуюся дверь модного ресторана «Крааль»1 и вошел в
зал. Навстречу посетителю тут же устремился метрдотель:
– Ваш столик сервирован, господин адвокат, – расплылся явно не в дежурной
улыбке.
– Отлично! – щелкнул пальцами вошедший. – Столик, надеюсь, тот же, в углу?
– Как заказывали!
– Тогда вели без промедления подать бокал бананового пива!
– Будет сделано! – кивнул головой распорядитель и крикнул в сторону барной
стойки:
– Банановое пиво на столик номер шесть!
И спохватившись, уточнил:
– Одно, господин адвокат?!
– Пока да. Господина Иноси задержал телефонный звонок.
Спустя пятнадцать минут появился Гед Иносси:
– Пусть бы первое уже подали! Что ж ты не распорядился? – дружески хлопнул по
плечу своего заместителя.
– Мы же заказали уху из макрели и консервированной лососины, которую нужно
вкушать с пылу с жару!
– Ты знаешь, запамятовал! Клиент совсем голову заморочил.
– Что там срочного стряслось?
– Сейчас расскажу. Только сначала дай сигнал ребятам, чтобы шустрее подавали. В
зале что-то никого не видно.
– Сейчас! – младший по возрасту и должности встал и направился в сторону кухни.
Не успел дойти до двери, как из нее появился официант с большим медным подносом, уставленным маленькими тарелочками.
– Уже когда ты был в дверях, – объяснил глава «Иноси и партнеры», – позвонил
наш недавний знакомый.
– Кто?
– Клод Вилкау.
1 Крааль – тип африканского поселения.
43
– Парень из «Фетиша», который консультировался у нас по поводу увода денег в
тень и при этом пунцовел, как красная девица?
– Он самый!
– А теперь ему что понадобились? Или предложенная схема столь сильно
понравилось, что хочет расширить сферу ее применения.
– Не угадал! Да и вообще, я убежден: подобный случай в его практике –
единичный. Чересчур он законопослушный.
– По-моему, тезис «один раз – не считается» порочен в своей сути. Примените его в
отношении невесты, утратившей девственность, и поинтересуйтесь мнением жениха. Все
сразу встанет на свои места.
– И все же я в данном случае точки зрения не меняю.
– Но что-то ведь толкнуло Вилкау на нарушение закона. Если бы хотел и дальше
сохранять бизнесовую «девственность» во взаимоотношениях с государством, на такой бы
шаг не пошел.
– Думаю, попал в безвыходную ситуацию. Впрочем, ты сегодня с ним не
беседовал.
– Ну, и что вам сегодня поведал клиент?
– Самое странное, что ничего конкретного...
– Может, подловили налоговики и теперь нужна квалифицированная защита?
– Нет! Вилкау интересовало, как он выразился, закрытое завещание. Я ему
объяснил: оное составляется в вольной форме, содержание его известно лишь автору, нам
оно поступает в запечатанном конверте. Свидетели и нотариус заверяют факт передачи
документа – и точка. На том бы и остановились. Однако в ходе обсуждения некоторых
деталей, коего не избежать, мне показалось, что клиент, спрашивая об одном,
подразумевает совсем другое.
– Что вы хотите сказать?
– То, что я в итоге оказался прав.
– А именно?
– Вилкау не нужно завещание...
– Вот так поворот! А зачем же он звонил?
– Парень просто запутался в юридических аспектах. Выяснилось, что он желал бы
оставить в нашей конторе некий документ, который мы должны предать гласности в
случае его насильственной смерти.
– Ого! – потер переносицу Казуа.
– Ни больше, ни меньше! В то же время Вилкау думал, что эта процедура
называется составлением закрытого завещания. Пришлось объяснить разницу между тем
и другим.
– Усек?
– А как же! Парень он башковитый. Из намеков и полунамеков я понял следующее.
У него имеется некое письмо. Оно напрямую связано с проблемой наличных денег, по
которой мы его консультировали. И, если я правильно догадался, обладание тем письмом
будто бы не только чревато крупными неприятностями, но даже грозит смертью. Более
того, парень подозревает, что уже состоялись неудачные покушения.
– Почему же он не обратится в полицию?
– Это уже, дорогой, не наше дело. Наверное, тому есть основания. Хотя бы факт
увода денег в тень.
– Ну, и на чем вы с ним остановились?
– Еще раз объяснил ему все юридические тонкости процедуры. И пригласил в
офис. В любое удобное для него время.
– Интересно, кто же ему угрожает?
– Меньше всего жажду это знать! Хочу умереть своей смертью.
44
Спустя пять минут партнеры заходили в офис. Начисто забыв о Клоде Вилкау –
одном из сотен своих клиентов.
Но это отнюдь не означало, что о нем забыли другие…
Глава 30
Хлоупа – раньше за собой подобной роскоши не замечал – начали грызть
сомнения. Нет, ему не было стыдно. Но в определенной степени неловко – да.
Душевное заблуждение? Слабость? Возрастное? Отчего его «второе я» не находило
себе места даже в самых отдаленных закоулках армированного житейскими невзгодами
тела?
Да, он совершил ошибку. К бизнесу отношения не имеющую. Лишь счастливая
случайность, от него не зависящая, не привела к печальному исходу. Понимание этого
заставляло нервничать. Дабы немного облегчить душевные муки, он, не признававший
иного бога, кроме чистогана, вдруг начал поститься. Так продолжалось несколько дней. А
во вторник вечером, сам того не осознавая, открыл «Молитвослов». И начал читать. Спать
лег на удивление умиротворенным: сказались то ли убаюкивающая ритмичность
церковной риторики, то ли чудовищное самовнушение.
Как бы то ни было, наутро он неожиданно для себя отправился в собор св. Анны.
Успел аккурат к чтению чинопоследования. Признаться, слушал не очень внимательно –
никак не мог сосредоточиться. Но вот священник, наконец, кладет крест и евангелие.
Торжественно звучат слова: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков.
Аминь!» Наступает время величайшего из церковных таинств – исповедей.
Открыться перед Всевышним собралось на удивление мало народа. Поэтому ждать
пришлось недолго. Вот и его очередь подходить к исповедальному аналою.
– Се, чадо, Христос невидимо стоит перед тобою, приемля исповедание твое. Я же
только свидетель, – заученно произносит батюшка, повторявший эту фразу (как она
должна ему приесться!), наверное, миллион раз. – Господи, прими его, потому, что он к
Тебе пришел в покаянии. Если мне его жалко, то, конечно, и Тебе его жалко даже больше, чем мне. Я его спасти не могу. Я могу с ним чем-то поделиться, в чем-то помочь. Но Ты
можешь его преобразовать!
И уже – обращаясь непосредственно к заблудшей овце:
– Грешен ли, раб Божий?
– Отче! – промямлил вдруг осипшим голосом Хлоуп. – Я пребываю в
растерянности. Осознавая всю низость своего поступка…
– Не волнуйся! Когда человек приходит ко мне со своим грехом, я этот грех
воспринимаю как свой, потому что этот человек и я – едины. И те грехи, которые он
совершил действием, я непременно совершал, мыслью или желанием, или
поползновением. Не мучайся, сын мой, откройся господу своему! Ведь исповедь – ключ к
Царствию Небесному.
– Мой грех, с одной стороны, тяжел. С другой, это всего лишь кратковременное, вполне извинительное, безрассудство.
– Сын мой, к исповеди нужно готовиться. Но даже если ты этого не сделал, то не
должен поддаваться искушению себя оправдать. Ибо при желании оправдать можно
любые, даже самые отвратительные, поступки. Итак, я внемлю..
– Существует человек, которому я желал зла. И однажды сатана шепнул: «Ты
должен с недругом расправиться!»
Хлоуп вдруг замолчал. Что он делает?! Прямо наваждение какое-то. В его ли
интересах откровенничать? Ну, что из того, что существует тайна исповеди?! Разве ему от
этого легче? И священник, черт лохматый, вишь, как вытаращился! С немалым, небось, интересом слушает изо дня в день бесконечный, полный самых низменных страстей, сериал под нестареющим названием «Человеческая комедия». И не надоест!
Как будто отвечая на мысленные терзания Хлоупа, служитель культа произнес:
45
– Продолжай, раб божий...
Встать и уйти? Что-то удержало. Ладно, вытерпит эту садомазохистскую
экзекуцию до конца. Чем он, если на то пошло, рискует?
– Откровенно говоря, если бы не воля слепого случая…
– Божьего промысла, сын мой. Исключительно Божьего промысла!
– …я бы бедолагу, как пить дать, отправил на тот свет. Однако, в результате…, –
тут Хлоуп на секунду запнулся, – …Божьего промысла преступления удалось избежать.
Вот, собственно, и весь грех.
– Истинно верующий есть воин Христа, и всю свою жизнь он ведет борьбу с
грехом. В этой битве бывают победы, но не обходится без отступлений, а то и временных
поражений. Но как бы ни были велики грехи, Господь, в своем бесконечном милосердии, вновь возводит падших, и дарует им раскаяние и духовную силу для отвержения зла.
Однако для этого одной исповеди мало. Без раскаяния она – ничто. Вот этого,
агнец божий, я в тебе и не разглядел. По стыду или другой причине ты исповедуешься без
сокрушения и умиления – формально, холодно, механически. Не имея твердого намерения
исправиться. В результате твоя исповедь пуста, бездельна и даже оскорбительна для
Всевышнего.
Хлоупа взяла злость. Что он ковыряется в его внутренностях, бередит и без того
воспаленную рану? Будто привередливый режиссер, которому в очередной раз не
понравилась снятая задуманная сцена.
– Если бы я не собирался каяться, зачем бы тогда сюда пришел?
– Смири гордыню, сын мой! И разберись сначала в себе. Вот ты, забыв о Боге,
замысливал совершить страшнейший из грехов – убийство. Толкала тебя на преступление
страсть. Что за нею скрывается? Стремление к наживе? Возжелание чужой жены? Чувство
мести?
Что руководило тобой в момент, как ты выразился, затмения? Пока не получишь
ответа на эти вопросы, не разберешься в собственных заблуждениях, трудно будет
покаяться не на словах токмо, а на деле. Грех, как злокачественная опухоль, – сначала ее
не чувствуешь, а когда она дает о себе знать, уже поздно. И чем больше грехов на совести
человека, тем толще стена между ним и Богом.
– Я понял, отче! – Хлоуп уже был не рад, что явился в храм.
Свято отец, между тем, все не унимался, разливаясь явно не елеем по его
самолюбию:
– В тебе живет тяжелая и застарелая духовная болезнь нечувствия. Она, если не
встанешь на праведный путь, может надолго отвратить от Бога. Ты должен наполниться
решимости изменить себя. Таинство исповеди и покаяния соединяет нас с Господом лишь
в том случае, если мы предельно откровенны. Все остальное – от лукавого. Ибо если ты
оборвешь ягоды с ядовитого куста, они на следующий год вновь вырастут. Чтобы этого не
случилось, нужно отторгнуть рожающую токсичные плоды ветку и привить новую. Так и
душа человеческая. Дабы она давала чистые и ясные всходы, необходимо отторгнуть
корень греховный. И тут важнее не столько искренне исповедаться в конкретном, даже
тяжком, грехе, как искоренить страсть, поселившуюся в сердце. Жить с бесами, быть ими
обуреваемым, негоже.
– И как теперь быть мне, грешному? – обронил Хлоуп, только бы отвязаться от
настырного служителя культа.
– Ты должен не только осознать свои проступки, но и ежеминутно сокрушаться о
них. Ибо пороки имеют удивительную закономерность. Сначала они действуют
таинственно, а потом, на определенном этапе, начинают менять душу на эмоциональном
уровне. Не забывай о Господе нашем, и Он выведет тебя на истинный путь, укажет дорогу
в Царствие Небесное!
– А теперь целуй крест и евангелие и иди причащайся!
46
На плохо гнущихся ногах (они отчего-то задеревенели – от непривычно долгого
стояния, что ли?) Хлоуп повернулся, чтобы вкусить тела и крови Господа.
Глава 31
Роскошное авто «КупиДОНа» доставило Клода к весьма скромному на вид, но
изысканно отделанному коттеджу в фешенебельном районе города. Не менее часа
пришлось провести в напряженном ожидании, не покидая вместительного салона.
Наконец из ворот появилась девушка. То, что в эту секунду почувствовал Клод, можно
сравнить с коктейлем, приготовленным неуверенной рукой начинающего бармена.
Смятение и неуверенность, восторг и сомнения, тревога и растерянность – все смешалось
в душе, как некогда в толстовском доме Облонских. Ибо это была ОНА. Та, о которой
мечтает каждый мужчина и которую однажды – пусть хоть во сне! – видит.
Дьявольская игра? Наваждение?
Впоследствии он не мог вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как юная
леди появилась у ворот и до тех, когда, усевшись в сверкающий никелем и хромом
лимузин-кабриолет, величественно удалилась. Мало что видящими глазами смотрел вслед
исчезающим вдали габаритным огням, вскоре растаявшим в редком для здешних мест
густом тумане.
– Это же каким фантастическим банком данных надо обладать, чтобы так
оперативно найти оригинал, полностью совпадающий с фотороботом! – ни к кому не
обращаясь, произнес пораженный Клод.
– Просто вам невероятно повезло, – счел нужным прокомментировать реплику
сидящий рядом с водителем «купидоновец». – Иным кандидатуру подыскиваем по
полгода и дольше. И нередко находим на другом конце страны, а то и за рубежом. А вы с
НЕЮ живете в одном городе.
– Но ведь внешность – далеко не все, – засомневался Клод. – Вдруг у нее окажется, к примеру, скверный характер? Или привычка накручивать на палец упавший с головы
волос? Масса иных недостатков, способных отравить существование и более
толстокожему субъекту, чем я?
– Не пожирайте собственные внутренности без крайней на то нужды – поверьте,
они малоаппетитны! Что же касается рулек-бирулек, то можете не волноваться: фирма
гарантирует!
Воистину чужую беду руками разведу, размышлял, направляясь чуть позже в
«Фетиш», Клод. А кто знает, насколько сильным окажется ответное чувство? Или
гарантирует хотя бы его наличие в зародышевом состоянии? Не исключено, девушка
давно и серьезно в кого-то влюблена. Или даже помолвлена. Вдруг у нее через месяц –
свадьба, и уже разосланы приглашения гостям? Да мало ли какой подвох может ожидать
влюбленного мужчину накануне решающего шага?
В очередной раз подтвердив реноме солидной фирмы, «КупиДОН» взял на себя
заботы об организации первой встречи молодых людей. Все произошло естественно и
просто. На закрытой выставке образцов лунного грунта – вход по спецпропускам, полицейские с металлоискателями, видеокамеры – едва не на каждом шагу.
И вот он увидел ЕЕ. Первое, что бросилось в глаза, – прическа. Такой пышности он
не видел сроду. Эверест с изысканным вкусом завитых волос. Они отливали не медью –
медом. А аккуратные локоны по обеим сторонам божественной головки напоминали
фантастические спирали, по небесным аналогам которых праведники уносятся в рай.
Фиалкового цвета глаза смотрели на мир по-детски удивленно и немного испуганно.
Фигурка у незнакомки тоже была не из дальних музейных запасников. На такие бедра не
то что юбку, балетную пачку натягивать – преступление перед мужской частью
человечества. Девушка, подобно бабочке, легко порхала по залу. Весь ее облик был
загадочен, как китайский иероглиф.
47
Вот она пытается сфотографировать аляповатый булыжничек. Ей явно мешает
небрежно переброшенная через плечо сумочка.
– Разрешите, подержу! – набирается смелости Клод.
– Огромное спасибо! – неуверенно произносит она и как-то странно, будто
испуганно, смотрит на заговорившего. – Я как раз искала, куда бы ее пристроить.
Голос! Он звучал, как вечный позывной бескрайней Вселенной. И Клод сразу
пожалел, что имеет только два уха. Как бы было прекрасно, если бы у него появились
вместо, по сути, «глухого» среднего, переднее и заднее, верхнее и нижнее плюс парочка –
диагональных. Чтобы слушать и слушать, впитывая в себя сие звуковое очарование!
Несмотря на непонятную скованность Ирены (так звали девушку) между ними
мало-помалу установился контакт. Поговорили об экспонатах. Несколько камешков
осматривали, едва не касаясь друг друга плечами. Его более чем прозрачный намек на
желание перезвонить дама встретила благосклонно. Как что-то драгоценное, он спрятал в
карман визитку с ее данными: «Ирена Берц. Фотолюбитель. Номер телефона…».
Идиллия платонической близости длилась недолго. Девушку окликнули.
– Это папа! – виновато улыбнулась новая знакомая. – Он одержим идеей
еженедельных загородных вылазок на природу. Деваться некуда. До свидания!
– Приятной прогулки! – прошелестел непослушными губами Клод. – Не сочтите за
бестактность, но я очень рад нашему знакомству.
– Я … – потупила взор девушка, – я… тоже.
Провожая взглядом удаляющихся к выходу отца с очаровательной дочерью, Клод
неожиданно поймал себя на мысли, что мужчина ему кого-то здорово напоминает. Вот
только кого? И чем? Наверное, походкой. Ведь лица он так толком и не разглядел.
Впрочем, мало ли людей он в своей жизни перевидал, чтобы кто-то показался знакомым?
Глава 32
Вслед за ежедневными телефонными любезностями, которыми обменивались
Ирена и Клод, последовали встречи – одна, вторая, третья… Вскоре молодые люди стали
проводить вместе час-другой по вечерам. Клод уже знал, что Ирена родилась на
океанском побережье соседнего Конго.
– Хотя мы переехали в Заир, когда я была крошкой, папа регулярно отправлял меня
на родину. Ежегодно проводила в поселке по нескольку месяцев. И до сих пор лучше, чем
там, нигде для меня быть не может, – нередко грустила девушка. – Столько простора и
ничтожно мало суеты. Почти все друзья детства у меня – из простых семей. Как я была с
ними счастлива! Не то, что теперь. Туда не шагни, тут не стань, громко не смейся, чувства
– скрывай. Сплошной обман и надувательство. Каждым – каждого. И всеми – всех. Такое
ощущение, что самый осуждаемый порок цивилизации – искренность.
И тени не пробежало между молодыми. Это была обоюдная любовь с первого
взгляда. Ирена, вопреки некоторым опасениям, оказалась весьма покладистой. Непростым
ее характер даже с супернатяжкой назвать было бы нечестно. Ну, а красота – вообще не
требовала доказательств.
Один-единственный «пунктик» не то что тревожил – вызывал у Клода нисколько
не обидное недоумение. Девушка требовала десяток раз на дню отвечать на вопрос, действительно ли он влюблен и в самом ли деле за его чувствами ничто иное не
скрывается?
Чистосердечные утверждения, что он и в мыслях не имел заглядывать в кошелек
тестя, что ему, в конечном счете (бедным Стефа Берца назвать, в самом деле, язык не
поворачивался, но ведь и Клод – не церковная мышь), глубоко наплевать на приданое, вроде бы успокаивали Ирену. Однако лишь на какое-то время. Ибо вскоре она вновь
заводила ту же заигранную пластинку. Злиться на ненаглядную Клод не мог, поэтому
начал подобные разговоры сводить к шутке.
48
«В конце концов, после женитьбы все увидит собственными глазами и
успокоится», – вынес вердикт очарованный невестой жених.
Глава 33
Стеф Берц нервничал. Уже добрых пять минут крутил диск телефонного аппарата, а на том конце, похоже, кто-то – не иначе женщина – болтала с подругой, рассказывая ей, какого цвета лак для ногтей она накануне приобрела или на какую диету с сегодняшнего
дня садится.
Наконец трубку подняли.
– Алло! «КупиДОН» слушает!
– Моя фамилия Берц. Я – ваш клиент. Хочу перетолковать с кем-нибудь их
руководства.
– Не могли бы уточнить, с кем конкретно?
– С человеком, рангом повыше.
– Сейчас выясню.
В трубке раздался щебет. «Мессиан – догадался Берц. – Кажется, «Пробуждение
птиц».
Несколько минут с удовольствием слушал экзотические даже для Африки трели и
переливы. Пока не послышался голос:
– Господин Берц, в данный момент на месте только финансовый директор. Будете
разговаривать?
– Конечно!
– Тогда соединяю!
Снова – щелчок. Секретарша, видимо, перепутала кнопки, ибо в трубке снова
раздался птичий зов.
– Извините! Маленькая техническая неисправность, – обратилась к нему снова. –
О, уже исправила! Соединяю повторно.
– Слушаю, господин Берц!
– Добрый день! Я к вам по очень деликатному вопросу.
– К нам с иными и не обращаются.
– С недавних пор я – клиент «КупиДОНа».
– Мне это известно. Наша фирма очень уважительно относится ко всем, кто
обратился за помощью. Можно даже сказать, души в них не чает.
– Спасибо на добром слове!
– Так какая у вас проблема?
– Видите ли, я заключил договор, – замялся Берц.
– И это мне ведомо. Как и деликатное содержание документа. Так что эту часть
можете опустить. Переходите к сути.
– Приятно беседовать с компетентным человеком, – облегченно вздохнул Берц. –
Так вот, за ту самую, как вы изволили выразиться, деликатную услугу я перечислил энную
сумму.
– Мы её получили. А вы переживаете, что деньги не дошли? Это вас тревожит?
– Нет!
– Тогда что?
