Текст книги "Эшафот для любви (СИ)"
Автор книги: Николай Сухомозский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
выраженная петехия,1 характерная для инфразвукового поражения. И опять – именно
резонаторами такого класса снабжены наши люди.
Вернусь, однако, немного назад. А именно к фото, с которого вся карусель
завертелась и на котором Хлоуп был запечатлен с контрабандистами. Так вот, те
признались, что по его заказам, за хорошую, естественно, плату, не раз доставляли из
Конго в Заир наркотики. Более того, уже когда мы контролировали ситуацию, Хлоуп дал
заявку на псилоцибин. Поскольку о сделке мы знали заранее, пакет «пометили».
Вклеенная в упаковку невидимая полоска позволяла с помощью специальной аппаратуры
отслеживать передвижения зелья.
Хлоуп прибыл на место «стрелки» не сам. Его сопровождал молодой человек.
В районе одного из водопадов разыгралась странная сцена. Остановив авто, Хлоуп
подошел к стремнине. Наблюдавший за ним под видом туриста наш человек увидел в
бинокль как он бросил в воду какой-то предмет. Что он в это время говорил, особист, ввиду солидного расстояния, слышать не мог. Но, предположительно, Хлоуп убеждал
партнера в добровольном уничтожении наркотика. Зачем сие понадобилось (пакет с
псилоцибином продолжал благополучно «семафорить» из машины), установить не
удалось. Предположительно Хлоупу по какой-то причине нужно было выглядеть перед
молодым человеком чистеньким.
Дальнейший же путь порошка мы проследили без проблем. Через все того же
работника министерства внутренних дел наркотик попал в места заключения. Само собой, не бесплатно. И не за ту цену, которую выложил контрабандистам Хлоуп.
– Спираль замысловатая! – нахмурил чело генерал.
– Убедившись в надежности канала, Хлоуп предложил контрабандистам помочь
ему перебросить через границу… человека. Как он утверждал, «груз» в это время будет
находиться под воздействием то ли наркотиков, то ли сильнодействующего снотворного.
И, следовательно, особых хлопот исполнителям не доставит.
1 Петехия – точечные кровоизлияния на коже.
119
– Ну, и дела творятся в разведке! – сокрушенно помассировал затылок
председатель комиссии. – Ваш рассказ, скорее, смахивает на вычурный детектив. Это надо
же до такой степени распустить даже нелегалов! Можно только представить, что
вытворяют легальные рыцари плаща и кинжала.
– Никак нет, господин генерал!
– Что «никак нет»?
– Единичный случай! Не массовое явление.
– Ладно, давай продолжай, массовик-затейник!
– За такое – под трибунал мало! – подал голос майор, до этого упорно
разглядывавший носки своих десантных ботинок.
Окава стало ясно: его песенка, видимо, спета. Но и дальше необходимо
докладывать правду. И только ее. Ведь запросто проверят каждое слово. И если
обнаружится, что он что-то сознательно недоговорил или приукрасил, тогда и головы не
сносить. Разговор будет короткий – пуля в висок или нож под ребро. Скольких неугодных
отправлено на тот свет по его приказу!
Проявив же полнейшее послушание и продемонстрировав глубоко раскаяние, по
крайней мере, сохранит шансы не только остаться в живых, но и быть переведенным, пусть и с понижением, в другое подразделение. Неплохо бы в интенданты! И место
жирное, и риска, по сравнению с разведкой, – ни малейшего. А почитания, не исключено, даже больше.
– Продолжайте! Почему замолчали? С мыслями собираетесь? – услышал не
вовремя размечтавшийся полковник требовательный голос Абунга.
– Да, да! Конечно! – откликнулся совсем не по-военному. – Так вот,
возглавляемому мной управлению удалось распутать непростой клубок. И благодаря
хорошо законспирированному лазутчику даже установить человека, – в голосе Окава
впервые зазвучали горделивые нотки, – которого в бессознательном состоянии через
заирско-конголезскую границу намеревался переправить Хлоуп.
– Что еще за человек, зачем и кому он понадобился? – вновь прервал доклад майор.
– Я как раз к этому и подхожу. Речь – об одном цивильном по кличке Перебежчик.
Он – ученый, специализирующийся на проблемах теории поля и влияния волн на мозг
человека. Направление очень перспективное. У того возникли заморочки с коллегами, а
также фирмой, где он в последние годы трудился. Бросив прежнее место, парень
заключил контракт с министерством внутренних дел Заира. И, видимо, не надеясь на то, что стражи общественного порядка смогут обеспечить ему защиту от экс-коллег, поселился в одной из тюрем Киншасы.
– Оригинал, однако! – генерал покрутил пальцем у виска. – И зачем сей придурок
понадобился Хлоупу?
– Имеется негласная информация, что Перебежчик обладает сильными
телепатическими возможностями, позволяющими управлять мыслями людей. Правда, пока на незначительных расстояниях.
– Неужели такое, в самом деле, возможно?! – вскинулся глава комиссии.
– Получается, да, – скромно ответил Окава.
– Чрезвычайно интересно! – У генерала данный нюанс вызвал нешуточное
оживление. – Такого бы человека да нашему правительству! Не исключено, мы бы гораздо
быстрее взяли власть в свои руки.
– Вы абсолютно правы, господин генерал! – согласился Окава. – Именно с такой
целью Хлоуп и намеревался похитить ученого.
– Но ведь мы ему такого задания не ставили. Или решил действовать на свой страх
и риск, дабы получить орден?
– Все гораздо хуже.
– Что может быть хуже?
120
– Перебежчика Хлоуп пытался переправить на этот берег, как выяснил
вышеупомянутый лазутчик, по поручению наших злейших конкурентов, также
претендующих на роль нового правительства Заира, – Фронта Национального Спасения.
– Как?! – гаубицей среднего калибра грохнул генерал.
– Именно так! – словно красна девица, потупил глаза полковник.
– Так что же, Хлоуп – двойной агент?!
Глава 76
Подходя к могиле супруга, Ирена издали с удивлением заметила склоненную у
памятного знака женскую фигурку. Кто бы это мог быть? Близких родственников, кроме
не совсем уравновешенного брата-близнеца, у Клода не осталось. С друзьями, во многом
из-за нее, отношения охладели. На кладбищенскую служку дама тоже не похожа.
Подойдя ближе, рассмотрела гостью «города мертвых» – та была примерно ее
возраста. Сей факт немного насторожил, хотя внутреннего протеста не вызвал. Она верила
Клоду, как богу.
– Здравствуйте! – от неожиданности женщина, склонившаяся у надгробия,
вздрогнула. Причем не слегка, как это сделал бы всякий, кто немного испугался. А как-то
– очень уж сильно. «То ли нервы ни к черту, – подумала Ирена, – то ли кого-то панически
боится».
– Добрый день! – едва не заикаясь, ответила незнакомка.
– Извините, я, кажется, испугала вас?
Та кивнула.
«Девяносто девять из ста женщин наверняка бы попытались скрыть мимолетную
слабость, – трезво раскинула умом Ирена. – Она же призналась сразу. Что за этим
скрывается? Невероятное простодушие? Предельная откровенность? Или блестящая
актерская игра?»
– Еще раз извините!
– Не стоит! Если кто и должен извиняться, так это я. Из-за того, что без вашего
разрешения пришла на могилу. Вы ведь, как я понимаю, вдова Клода?
– Да! А…
– …кто я, хотите спросить? И по какому праву здесь нахожусь?
– Угадали относительно первой части. И ошиблись – в части второй. Праху
мертвого имеет право поклониться любой. Даже если это прах – незнакомого человека.
Кстати, бывая на кладбище, я нередко останавливаюсь у чужих могил. И подолгу
размышляю. Какими усопшие были при жизни, кого любили, что ненавидели,
испытывали ли страдания при переходе в мир иной? Многое ли успели в выполнении
собственного предначертания на земле? Умирали – стеная или мужественно перенося
последний удар судьбы? Это, знаете ли, очищает. И заставляет по-иному посмотреть на
привычные вещи. Ведь, если задуматься, они, мертвецы, дома. В гостях же находимся мы, живые. Не удивительно, что многих тянет к местам захоронений. Не исключаю, что вы –
тоже из таких.
– Нет.
– Тогда, действительно, кто вы?
– Большая его, – кивнула женщина на могилу, – …должница.
– Прежде чем расскажете, если, безусловно, пожелаете, больше, может,
представимся друг другу?
– Конечно! Меня зовут Эльдази, – протянула незнакомка руку.
– А я – Ирена..
– Вот шапочное знакомство и состоялось!
– Только от нас зависит, каким ему быть дальше. Или не быть вовсе.
– В логике вам не откажешь!
– А вам – в пугливости.
121
– Вы о том, как я вздрогнула, когда за спиной прозвучал ваш голос?
– Ну, да! Я сразу сделал вывод: вы чего-то смертельно боитесь.
– Если откровенно, ошиблись не сильно.
– Так, может, стоит знакомство продолжить? Не исключено, сможем в чем-то одна
другую поддержать.
– Согласна, – после короткого раздумья предприняла попытку тряхнуть коротко
остриженными черными волосами Эльдази, из-за чего Ирена сделала вывод, что у той еще
недавно локоны были куда длиннее, и женщина к новой прическе еще не привыкла.
– В таком случае давайте присядем, – предложила Ирена.
– Не возражаю.
Женщины не торопясь опустились на скамейку.
– А я жену Клода представляла несколько иначе! – подняла на Ирену зеленые
глазища Эльдази.
И поспешила добавить:
– Мне о том, что он женился, поведал один человек. Я некоторое время жила
далеко отсюда. Поэтому новости практически не доходили.
Ирена едва удержалась, чтобы не задать Эльдази банальный вопрос: какой же та ее
представляла?
– Ну, если уж вы первой начали, то, полагаю, и продолжайте. С самого начала.
Откуда вы знали моего мужа? Что вас с ним связывало? И побольше – о нем самом. Мне
сейчас очень тяжело, – нотки неподдельного страдания прозвучали в словах женщины, в
полной мере вкусившей горечь одиночества.
– Что ж, как говорится, откровенность – за откровенность. Только, пожалуйста, не
обижайтесь.
– Вы меня сознательно интригуете?
– Ни в коей мере! – горячо возразила Эльдази. Ее голос тоже – во всяком случае, так показалось Ирене – прозвучал искренне. – Ведь, по сути, обижаться вам не на что. И
не на кого. Будем считать, что я просто неудачно выразилась. Правда.
– Невероятно, но я вам верю.
– Мы с Клодом познакомились около трех лет назад у кого-то из общих знакомых.
Поскольку гости нашего возраста на пикнике отсутствовали, нам волей-неволей пришлось
общаться. Не скажу, что он мне тогда, извините, сильно понравился. Но, как это часто
бывает с молодыми людьми, мы начали от случая к случаю встречаться. Человеком Клод
оказался незаурядным. И я постепенно поняла, что …влюбляюсь. О его чувствах сказать
ничего не могу. Однако думаю, практически с самого начала была ему небезразлична, –
Эльдази несколько смущенно посмотрела на Ирену.
– Не чувствуйте никакой неловкости, – успокоила ее та. – В данном случае она –
излишня. Во-первых, это происходило до его встречи со мной. Во-вторых, Клода уже нет
в живых. И, в-третьих, разве логично стыдиться любви?
– Вы не обижаетесь?
– Спрашивайте уж прямо: не ревнуете? Нет!
– Спасибо! Я рада, что вы меня понимаете. Дальше судьба повернула так, что я
вышла замуж за другого. Только не спрашивайте, умоляю вас, почему? Пусть сей
позорный факт так и останется исключительно моей тайной. Скажем так, в определенной
степени это был мезальянс. Очень скоро переросший в трагифарс. Итог? Я оставила мужа
против его воли. И сей безумец с тех пор меня разыскивает.
Средств для бальзама на рану своего не в меру воспаленного самолюбия у него
достаточно. Если точнее, он в них вообще не ограничен. В сложившейся ситуации мне
остается один выход – скрываться.
– Боже мой! Но неужели на этого деспота нет управы? Не в доисторические ведь
времена живем.
122
– А что я предоставлю в качестве достаточно весомых аргументов тому же суду?
При нашем-то законодательстве!
– Вы правы. В таком случае я могу укрыть вас у себя. Или помочь выехать в места
моего появления на свет. Немного там побудете, а там, глядишь, и ваш Отелло
успокоиться.
– Я, право, тронута, милая Ирена! Однако вашей добротой не воспользуюсь. У
меня уже есть надежное убежище. Думаю, у вас хватит такта не интересоваться, где оно
находится.
– Эльдази! Как вы могли?!
– Простите великодушно! Последние месяцы не прошли бесследно для моего
здоровья. Я стала несколько неуравновешенной.
– Прощаю! Но в самом начале вы заикнулись о помощи, которую оказал вам мой
супруг.
– Ах, ну, конечно! Не знаю, насколько это покажется вам невероятным, но, чтобы
сбежать от ненавистного мужа, я должна была заплатить относительно крупную сумму.
Человеку, который помогал осуществлять задуманное. Я ведь замуж вышла в чужую
страну, где не имела ни родных, ни друзей, ни знакомых. Свет, как говорится, был в
рогожку.
Не скрою, кроме денег, с этим самым помощником пришлось расплатиться еще и
телом. Но я прошла уже через такие унижения, что мне было, по сути, все равно. Лишь бы
вырваться.
– Представляю!
– Разжиться финансами я могла только в Заире. Однако надеяться в этом вопросе
на оставшегося к тому времени вдовцом отца, учитывая затяжную и тяжелейшую болезнь
матери, не приходилось. А из круга достаточно близко знакомых я выбрала Клода. Хотя
чисто теоретически меньше всего имела право уповать именно на его милосердие.
Через того же посредника передала бывшему жениху коротенькую записку. И он –
безотказная душа! – откликнулся. Необходимую сумму курьеру впоследствии вручил. Не
написав при этом для меня ни единого словечка!
– Может, опасался ненароком повредить? – задумчиво проговорила Ирена. – Или, сохраняя к вам какие-то чувства, тоже не сумел взнуздать раненое самолюбие.
– Не знаю. Но впоследствии, очутившись, наконец, на воле, я написала ему уже
подробное письмо. Не указав, естественно, обратного адреса.
– При расставании вы с ним, как я догадываюсь, церемонились не очень?
– С одной стороны, да. С другой, так было нужно. И не бередите, пожалуйста, до
сих пор кровоточащую рану. Очень часто обстоятельства – выше нас. Я была загнана в
угол. Пришлось выбирать между семьей и парнем, который нравился. Наверное, я
ошиблась. Хотя, если бы предала отца с неизлечимо больной матерью, разве бы себе
простила? Впрочем, зачем ворошить прошлое? Поздно! Что сделано, то сделано. Его не
воротишь.
– Эльдази, а давно вы узнали о гибели Клода?
– Сегодня.
– И успели добраться в Киншасу с места вашего, – Ирена запнулась, подыскивая
необидное и в то же время максимально точное определение, – … добровольного
заточения? Из чего следует вывод, что прячетесь вы неподалеку.
– Не совсем так. Вернее, совсем не так. Я ехала сюда, совершенно не подозревая, что Клода нет в живых.
– Какой ужас! В самом деле?
– Да! Несмотря на опасность быть засвеченной, направлялась к нему живому. С
вполне конкретной целью – вернуть великодушную ссуду. Моя мать скончалась еще до
моего побега от законного супруга. А папа отправился к праотцам чуть позже. Перед
смертью он продал все, что у него еще оставалось. А деньги положил на счет, открытый
123
на мое имя. Об этом я узнала совершенно случайно. Наткнувшись на газетную заметку в
разделе «Они разыскиваются по делам о наследстве».
– Черт побери, у вас жизнь, как у Джеймса Бонда! Признаюсь честно, я бы такого
не вынесла больше недели.
– Беда научит маниок закусывать ямсом. Однако вернусь к прерванному рассказу.
Получив наследство, я первым делом вспомнила о долге Клоду. И направила, как вы
видите, свои стопы в Киншасу. Опасаясь, что за ним установлена слежка, пойти прямо на
работу не рискнула. Позвонила, соблюдая все предосторожности, в офис. И там услышала
потрясшее до глубины души известие – моего кредитора больше нет в живых.
Естественно, захотела узнать больше. После долгих телефонных препирательств
меня соединили с неким господином, ужасно коверкающим слова. Его фамилия –
производная от какого-то овоща. Броколли? Нет. Турнепс? Фенхель? Не то. Извините, не
могу вспомнить. Он еще разговаривал с жутким акцентом. Впрочем, так ли все это в
данном случае важно? Он сначала ничего не хотел говорить, но потом сдался. Сказав, что
Клод попал в жуткую аварию. Я поняла: прежде, чем уеду, обязана сделать две вещи.
Побывать на этой могиле и отдать одолженные в критической ситуации деньги вам. Как
законной наследнице.
Хотя только сейчас вот подумала: не допустила ли роковой ошибки, появившись на
кладбище? Не разумнее ли было, созвонившись с вами, передать привезенное в заранее
обусловленном месте?
– Спасибо за теплые слова о покойном муже! Но денег, право, я не возьму.
– Не понимаю. В какое положение вы меня ставите?
– Тут и понимать нечего! Я считаю, что Клод погиб… из-за меня.
– Почему? Он же разбился на машине!
– Уж если мы говорим – подумать только! – едва не как закадычные подруги,
открою вам и свой секрет. Видите ли, в тот день у меня случился выкидыш. Сказать, что
на Клода это произвело тяжелейшее впечатление, значит, не сказать ровным счетом
ничего. Он был в полувменяемом состоянии. Так странно на меня глядел. Будто впервые
видел! И вот, пребывая буквально в прострации, куда-то умчался. Куда торопился, не
представляю. Да теперь уже и не узнаю никогда. Удивительно было бы, если бы аварии не
случилось. Жаль только, богу не было угодно, дабы она не имела столь трагических
последствий.
– Но в чем вы видите свою вину? Я что-то не поняла.
– В том, что не сумела сохранить беременность. Не приключись выкидыш, Клод не
был бы так расстроен и, убеждена, остался бы жив.
– Сие ведомо одному господу! Так что не возводите на себя напраслину. Это раз. И
второе – при чем здесь долг, который я привезла? Почему вы отказываетесь его принять?
– Я отказалась и от наследства – фирмы, яхты, особняка мужа, остальных
принадлежащих ему активов. Прошу только: не нужно давать оценки этому поступку. Я
вольна предпринимать те шаги, которые в данной ситуации считаю необходимыми. И
никто – вы слышите меня? – никто не смеет меня осуждать!
– Хорошо! Только успокойтесь, прошу вас!
– А вот какую-либо безделицу, напоминающую о Клоде, я бы вам презентовала с
большим удовольствием. У него не так много осталось друзей, в памяти которых он
продолжает жить.
Увидев на лице Эльдази недоумение, Ирена объяснила:
– Лишь законченные циники утверждают, что брак – это когда двум хорошим
людям плохо. Нам было хорошо. И посему мы практически не принимали гостей. Редко
выходили сами. Так что прежних друзей Клод растерял, а новых не приобрел.
– Понятно. Что ж, я не против иметь вещицу на память о порядочном человеке. Их
в этом мире остается не так уж много. И становится все меньше и меньше. Не думаю, 124
учитывая мой статус дамы инкогнито, что поступаю мудро. Но погибать – так с
фейерверком.
– Тогда поехали! Автомобиль – на стоянке у церкви. Комплект ключей от его…
нашей квартиры пока у меня хранится. Заедем, вы что-то себе выберете.
Ирена поправила цветы на могиле, поцеловала фото мужа. Не стесняясь, смахнула
слезинки с глаз. Повернулась к Эльдази:
– Все еще не верю, что его нет, что я его никогда не увижу.
И, уже направляясь к выходу, неожиданно со стоном выдохнула:
– Если бы вы только могли представить, как я его до сих пор люблю!!!
Глава 77
В кабинете повисла предгрозовая тишина. Генерал насупил брови. Финансист от
возмущения подпрыгнул на стуле. У майора на лице появилась нездоровая испарина.
– Да! – Окава не оставалось ничего иного, как признать очевидное – невероятное.
– Тройной агент?! А как же хваленые контрольные поверки? Перекрестные
слежки? Задания с двойным дном, наконец? Да ваше управление – не спецслужба, а
паноптикум! – буквально захлебнулся от душившей его ярости майор.
– В чем-то «контрольки» помогли. А где-то мои люди, действительно, прохлопали,
– предпринял попытку хоть немного оправдаться полковник. Про себя же подумал: «Моя
спецслужба – паноптикум не больший, чем ваше теневое правительство».
И продолжил:
– Забегая вперед, отмечу, что, на взгляд экспертов, последнее время Хлоуп страдал
раздвоением личности. В зависимости от того, по какой из легенд работал, он одевался
по-разному, вел себя по-разному, передвигался на нескольких авто, обедал в разных
ресторанах и даже говорил с различными акцентами. Маскировался столь успешно, что, похоже, о происходящем никто не подозревал. Даже ближайшие друзья и родственники.
И агент продолжал – по крайней мере, подсознательно – жить в двух параллельных
измерениях. Специалисты называют это симптомом положительного двойника. Именно
из-за болезни Хлоуп не отреагировал на нашу ошибку с присвоением ему двух статусов
одновременно. Ляп, наоборот, идеально совпал с процессами, происходящими в его не
совсем здоровом мозгу.
– Да хрен с ним, с раздвоением личности! Пусть агент хоть операцию по смене
пола делает. Но, кроме своих, работать еще и на чужаков! Нет, каково?! – никак не мог
успокоиться главный проверяющий. Потом махнул рукой:
– И что дальше? Какие меры на сегодня приняты?
– Оборотень уничтожен!
– Правильно! Хоть одно разумное решение, – впервые со времени появления на
базе майор обронил одобрительные слова.
– Разумное?! – возопил финансист. – Вы что, господин майор, издеваетесь? Или
глупые шутки с умным видом надумали шутить?
– И не помышлял! Действительно, я уверен, что смерть – наиболее достойное
наказание для Хлоупа.
– А деньги?! Вы о них подумали?
– Какие деньги?
– Наши! Из оппозиционного общака. Которые этот недоумок, судя из доклада
Окава, без спроса вложил в некий идиотский бизнес. Кто нам теперь их вернет?
Гальванизированный труп?
– Господин генерал, разрешите уточнить ситуацию по этому вопросу? –
предпринял попытку сбить бушевавшее пламя Окава.
– Разрешаю! Уточняйте!
125
– Не до такой степени наша спецслужба – пародия, чтобы мы, прежде чем
отправить изменника на потустороннее свидание с Иудой, не предприняли усилий в
вышеуказанном направлении.
– Каких именно? – финансист не переставал нервно теребить дужку лежащих на
столе очков.
– Получив информацию о том, что Олумб, вышеупомянутый чиновник
министерства, – гомосексуалист и установив его постоянного партнера, мы последнего
выкрали (кстати, им оказался еще один участник торговли оборудованием для мест
заключения по фамилии Алакид). И уже вскоре убедились, что любовь мужчины к
мужчине сильнее любви к женщине и родине вместе взятых. Лишенный «голубых»
сексуальных утех и напуганный возможным исчезновением сожителя навсегда, Олумб
уже на третий день «страданий» согласился на выдвинутые управлением условия. Причем
стал мягок и податлив, как воск.
– Это не имеет никакого значения! – перебил тираду финансист. – Извольте ближе
к делу!
Генерал в очередной раз не одернул рядового члена возглавляемой им комиссии, из
чего Окава сделал вывод: очкарик не так прост, как может показаться на первый взгляд.
Не исключено, близок к теневому Самому. Деньги – они легко открывают путь в самые
труднодоступные кабинеты. А Жуадга ведь сидит на финансах. Так что не нужно с ним
лишний раз вступать в полемику.
– Так точно, господин главный финансист! Продолжаю «ближе к делу». Схему
утвердили достаточно сложную. Однако практически стопроцентно гарантирующую
возврат зависших по милости Хлоупа средств. Как я уже докладывал, несколько человек, включая покойника, сколотить капиталец вознамерились на поставках в тюрьмы
специального оборудования. Бизнес, особенно при наличии влиятельного лоббиста, –
бешено прибыльный. Да вот незадача: ловкачи уже закупили часть товара, а за остальной
– перечислили деньги, когда на горизонте появился Перебежчик с идеей психоареста. И
проект Олумба сотоварищи, по крайней мере, временно, накрылся одним непечатным
местом.
– Каковы ваши конкретные шаги? – в этот раз нетерпение проявил уже генерал.
– Ради того, чтобы вернуть средства, мы решили пожертвовать одним из наших
агентов. Дав ему задание подорвать склад боеприпасов, просигнализировали о теракте в
полицию. Диверсанта задержали. Олумб постарался, чтобы его бросили на ту же зону, где
укрывается Перебежчик.
Сейчас работаем над тем, чтобы пути задержанного агента и долбаного
психотерапевта как можно скорее пересеклись. По нашему указанию первый (он ведь не
подозревает, что его сдали свои) отправит на тот свет второго. А после того, как отзвучит
похоронная музыка, вновь станут актуальными поставки тюремного оборудования.
Иными словами, заирские ловкачи деньги, в том числе и вложенные Хлоупом, наверняка
отобьют. Да еще с хорошей прибылью!
Любовника Олумба мы перебросили сюда, в Конго. И намерены держать его под
присмотром как угодно долго. По крайней мере, до тех пор, пока не вернем бабки.
– Понятно! Но вы по телефону дали понять, что у вас случилось еще одно ЧП –
масштабом поменьше. Правильно ли я вас понял? – поднял голову от бумаги, куда что-то
записывал, председатель комиссии.
– Так точно! Я не обсуждал вопрос по проводной связи исключительно в целях
конспирации. Чтобы не быть подслушанными. Лучше лишний раз перестраховаться.
– Одобряю! И – рассказывайте дальше.
– В самом начале доклада я упоминал о том, что происходило у нас в период
кардинальных кадровых перемен. Практически на все должности пришли новые, без
малейшего опыта, хотя и честные, люди.
– Хватит оправдываться! Давайте о микро-ЧП, – оборвал полковника Жуадга.
126
– На прошлой неделе ко мне явился начальник отдела, курирующий легальных
агентов. С рапортом об оказании материальной помощи семье одного из них – геройски
погибшего при исполнении служебных обязанностей. Я оставил принесенное досье у себя, ибо был, во-первых, крайне занят, а, во-вторых, дело не относилось к разряду
неотложных.
– Не является ли это нарушением действующих инструкций? – прокрякал, будто
утка, усердно жующий жвачку майор.
– В исключительных случаях подобное допускается. Тем более, в такой ситуации.
Речь-то шла о почившем в бозе сотруднике. Иными словами, никакая опасность нашему
общему делу не грозила.
– Растекаться мыслию по баобабу, господин полковник, будете потом! – Абунг
направил доклад в нужное русло.
– Так точно, господин генерал! Продолжаю. Так вот, на второй день – так совпало
– я заслушивал еженедельный доклад уже шефа нелегалов. Речь, в первую очередь, шла
об успешном завершении операции по ликвидации Хлоупа. Возвращая личное дело
предателя, которое также отправлялось в архив, я нечаянно столкнул на пол досье, принесенное накануне. Папка раскрылась, бумаги рассыпались. Подчиненный бросился
помогать мне их собирать. И, наряду с другими листками, поднял фото геройски
погибшего агента. Положил все на стол. Потом, хмуря брови, обратился ко мне:
– Господин полковник, понимаю, что вторгаюсь в чужую парафию, но разрешите
еще раз взглянуть на снимок!
– Зачем? – переспросил я.
– Больно уж лицо знакомо!
– Не может быть! – возразил я. – Это один из лучших легальных агентов. Вам кого-
либо из них знать не положено по должности.
– И все же – разрешите! – настаивал офицер.
– Что оставалось делать? Я протянул ему фото. Он несколько минут внимательно
изучал черно-белый кадр. Потом переспросил: «Так это легал?» – «Да!» – подтвердил я.
Офицер молча протянул принесенную им папку и произнес: «Взгляните тогда на этот
снимок».
Я взял в руки документы. Право, если бы у меня была матка, она бы опустилась
ниже колен!
– Пожалуйста, избавьте нас от родовых схваток! – недовольно нахмурил брови
генерал.
– Извините! Но поймите и меня. Оба агента оказались… одним и тем же
человеком.
– Не может быть! – воскликнул майор.
– Отказываюсь верить! – фыркнул финансист.
Что касается Абунга, то он, похоже, на мгновенье вообще потерял дар речи.
Однако, прокашлявшись, таки сподобился на вопрос:
– Как такое могло произойти?
– Разобрались и здесь. Оказалось, именно этому агенту мы раньше меняли статус.
Электронную копию его досье передали из отдела в отдел. Чтобы вслед, после
соответствующей регистрации, предоставить и оригинал. Произошедшая тотальная смена
кадров в управлении спутала все карты. Офицер-новичок, пришедший на должность
патрона нелегалов, не знал, что имеющийся в его распоряжении документ – копия. В
аналогичной ситуации очутился визави из «легального» подразделения. Он не снял с
учета человека, уже переведенного в другой статус.
– И что?
– А то, что выходить на связь с одним и тем человеком продолжали оба отдела. И
тот исправно перед ними отчитывался.
127
– Случай в истории мировой разведки – беспрецедентный, – осуждающе тряхнул
головой генерал. – Один и тот же человек служит одновременно легальным и
нелегальным агентом у нас и двойником – у враждебного Фронта Национального
Спасения. Такое впечатление, что сей «ласковый теленок» с успехом сосал не только двух
маток, но и быка.
– Лично я сотрудников, помимо аппарата, ни по фамилиям, ни по кличкам, ни, тем
более, в лицо, помнить не мог. Речь идет о сотнях человек. Достаточно часто, к тому же, меняющихся. Опыта у них маловато – вот без конца и засыпаются, – попытался снять с
себя хотя бы ничтожную часть ответственности Окава. – А офицер «легалов», получив по
своим каналам информацию о геройской смерти подопечного, традиционно внес
предложение о выделении его семье денежного пособия.
– Очередная неоправданная трата средств! – возмутился финансист.
– Никак нет! – по-военному четко отчеканил докладчик. – Да и не моя это выдумка.
Решение о поддержке близких погибших принимало непосредственно правительство.
Исходя из того, что такой шаг поможет нам в вербовке свежих кадров. Осведомленность о
том, что семьи, в случае неблагоприятного для имярек исхода, не останутся без порции
маниока, стали мощным стимулом для многих недовольных прогнившим режимом, но
еще не готовых к активному сопротивлению.
Увидев фото своего агента в числе еще и нелегалов, офицер, как я уже говорил, опешил. Мы вместе изучили оба досье. Они оказались, как две капли воды, похожи. За
исключением, безусловно, последнего периода. Таким образом, один и тот же человек
получал зарплату и благодарности одновременно в двух наших подразделениях, ни
словом об этом не обмолвившись.
– И уничтожив предавшего святое дело свободы правой рукой, вы левой – тут же
посмертно его чуть не наградили?! – майор едва не задохнулся от негодования.
– Точно так!
– Отставить ненужные споры! – впервые употребил власть генерал. – Перерыв на
обед. Заслушивание продолжим в 14.00.
Глава 78
– Здесь мы прожили свои счастливые дни! – заметила Ирена, въезжая во двор
красивого особняка.
– Дом – просто чудо! – воскликнула, нисколько не фальшивя, Эльдази.
– Я – того же мнения. Кстати, по словам Клода, он купил его едва не за полцены.
– Только вот…, – замялась гостья.
– Не церемоньтесь, высказывайтесь.
– Соседство у вас больно уж несимпатичное, – показала глазами на тюремную
стену.
– Все так утверждают, побывав у нас впервые. Но быстро привыкают. Это даже
лучше, что рядом с домом – тихая кутузка, а не, к примеру, шумный дискоклуб. У меня
относительно соседства – ни малейших нареканий. Как говорится, ничего плохого нам
тюрьма не сделала. Думаю, мы здесь долго не задержимся? – перевела Ирена разговор на
