Текст книги "Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул"

Автор книги: Николай Познанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

128

формула-параллелизмъ“¹

[Закрыть]). Приведенные выше примѣры заговоровъ, сопровождающихся дѣйствіемъ изображающимъ, представляютъ прекрасный образецъ соединенія двухъ параллелей въ одномъ чарованіи.

Разсмотримъ сначала въ роли симпатическаго средства дѣйствіе изображающее. Вотъ какъ производились чары на дождь. „Въ одной деревнѣ близъ Дерпта въ Россіи, во время сильной засухи, три человѣка взбирались на сосны въ старой священной рощѣ. Одинъ изъ нихъ билъ молоткомъ въ котелъ или маленькій боченокъ, изображая громъ, другой билъ головешкой объ головешку и разсыпалъ искры, изображая молнію, a третій, который назывался творцомъ дождя (rain-maker), пучкомъ вѣтокъ кропилъ на всѣ стороны водою изъ посудины“²

[Закрыть]).

На островѣ Голмагера

[Закрыть], къ востоку отъ новой Гвинеи, колдунъ производитъ дождь, погружая вѣтку особаго дерева, въ воду и кропя ею землю³

[Закрыть]). Чары на дождь, заключающіяся въ брызганіи и поливаніи водой людей и зелени, достаточно извѣстны по работамъ Мангарта, Фрэзера, Аничкова и др. Онѣ, безусловно, коренятся въ примитивномъ представленіи дождя, какъ проливанія дождя изъ какого-то сосуда. Отсюда – сербскій обычай во время грозы ставить передъ избой столъ съ пустыми ложками⁴

[Закрыть]). Порожній сосудъ – лишенная дождя туча. Выраженіе (о дождѣ) „льетъ, какъ изъ ведра“ едва ли не отголосокъ этого примитивнаго взгляда на дождь.

Роды

[Закрыть] представляются народу, какъ отмыканіе „воротъ тѣлесныхъ“. Отсюда рядъ опредѣленныхъ дѣйствій для облегченія родовъ. Широко распространенъ обычай при родахъ отпирать въ домѣ всѣ замки, отодвигать ящики и т. п. Отсюда возникаетъ предписаніе: при родахъ „царскія дзьвери треба отчиниць“⁵

[Закрыть]), и Мансикка совершенно ошибочно полагаетъ, что обычай отпиранія царскихъ вратъ

129

возникъ на почвѣ апокрифа о томъ, что Богородица открыла врата храма на Сіонской горѣ; а она – clavis, quae coelos aperit

[Закрыть]. Того же происхожденія и обычай развязывать всѣ узлы

[Закрыть] на роженицѣ, чтобы „разрѣшеніе“ было легко¹

[Закрыть]). При трудныхъ родахъ разрубаютъ топоромъ связанные колья въ изгороди²

[Закрыть]). Рождающая женщина должна снять съ себя все, что имѣетъ узелъ или замокъ: ключи, серьги, кольца, поясь и т. д.³

[Закрыть]). Колдунья, желая сдѣлать бракъ безплоднымъ, во время вѣнчанія завязываеть узелъ или запираетъ замокъ⁴

[Закрыть]). Препятствуетъ родамъ не только завязанный узелъ, но и все, что напоминаетъ собою его. У древнихъ римлянъ, которые также знали этотъ обычай, нельзя было имѣть скрещенными руки или ноги въ домѣ, гдѣ находилась роженица, потому что это мѣшаетъ родамъ⁵

[Закрыть]). Завязанный узелъ не только мѣшаетъ человѣческимъ родамъ, но и роду хлѣба. Страшный таинственный „заломъ“, наводящій ужасъ въ деревняхъ и до сихъ поръ, не что иное, какъ тотъ же узелъ, мѣшающій родамъ. Въ томъ видѣ, въ какомъ большею частью у насъ встрѣчается чара-заломъ, трудно съ перваго разу узнать узелъ, мѣшающій родамъ, потому что, съ одной стороны, онъ окруженъ таинственностью и обросъ посторонними обрядами, а съ другой стороны – нѣтъ налицо роженицы; напротивъ, чары распространяются на хозяина заломаннаго поля: онъ чахнетъ и умираетъ. Но едва ли сомнительно, что здѣсь играетъ главную роль все тотъ же узелъ. Русское названіе „заломъ“ не такъ выразительно отмѣчаетъ суть обряда. Такое указаніе даетъ польское названіе залома. Поляки говорятъ „zawięzanie“⁶

[Закрыть]). Итакъ, главное дѣйствіе указано: „заламываютъ – завязываютъ“ на хлѣбѣ узелъ. Какой же роженицѣ онъ мѣшаетъ? Роженица – поле. Узелъ

130

задерживаетъ роды поля. Заломы бываютъ двухъ родовъ: на человѣка и на зерно. Отъ залома зерно урожается легковѣсно¹

[Закрыть]). Это значитъ, что роды хлѣба были плохи, трудны. Порча съ мѣста залома распространяется на всю заломанную полосу²

[Закрыть]). Первоначальный видъ залома, очевидно, былъ – на зерно, а потомъ уже распространился и на человѣка, потому что, какъ мы видѣли, между собственностью и хозяиномъ существуетъ симпатическая связь. – Обыкновенно узелъ разсматривается, какъ препятствіе росту (роду); но есть одинъ случай, когда онъ, напротивъ, помогаетъ. Чтобы помочь завязи огурцовъ, прибѣгаютъ къ симпатическимъ чарамъ. Дѣйствіе употребляется изображающее. Завязываютъ на ниткахъ узлы и разбрасываютъ ихъ по огуречнику³

[Закрыть]). Думаютъ, что, какъ на ниткахъ завязаны узлы, такъ и на плетяхъ явится завязь. Характеръ чары, очевидно, подсказанъ, съ одной стороны, сходствомъ названій, а съ другой – сходствомъ между плетью съ завязью и ниткой съ узлами.

Всѣ упомянутые обряды, соблюдаемые при родахь, изображаютъ „разрѣшеніе“, „отчиненіе воротъ тѣлесныхъ“. Но существуетъ и другая группа обрядовъ, помогающихъ родамъ изображеніемъ легкихъ родовъ. Мужъ, когда родитъ жена, представляетъ, будто бы и онъ рождаетъ. Симулируетъ роды. Этимъ онъ помогаетъ женѣ⁴

[Закрыть]). Въ умѣ примитивнаго человѣка связь между близкими людьми, какими являются мужъ, жена и дѣти, настолько тѣсна, что съ мужа роженицы, какъ съ самой роженицы, снимаютъ поясъ и всякія повязки, чтобы облегчить роды⁵

[Закрыть]). Особенно ясно обнаруживается вѣра въ тѣсную связь родственныхъ людей, когда, при болѣзни ребенка, принимаетъ лѣкарство не больной, а отецъ его⁶

[Закрыть]). – Чтобы плодъ легко вышелъ, устраиваютъ легкое прохожденіе какого-нибудь предмета черезъ другой. Напр., стрѣляютъ: какъ зарядъ легко вышелъ,

131

такъ плодъ легко выйдетъ¹

[Закрыть]). Беременная женщина пролѣзаетъ черезъ обручъ²

[Закрыть]). Свободное пролѣзаніе изображаетъ свободный выходъ плода. Если роды медленно подвигаются впередъ, призываютъ мужа роженицы и заставляютъ его три раза пройти между ногами стоящей роженицы³

[Закрыть]). Своеобразная обязанность возлагается на старосту. Когда въ селѣ родитъ кто-нибудь, староста долженъ пролѣзать чрезъ обручъ⁴

[Закрыть]). Предъ выносомъ покойника изъ костела беременная женщина спѣшитъ выйти напередъ, чтобы роды были легче⁵

[Закрыть]). Мы уже видѣли, что открытыя двери изображаютъ открытыя „врата тѣлесныя“. Мертвецъ здѣсь, какъ въ предыдущемъ примѣрѣ староста, изображаетъ, очевидно, плодъ. Какъ легко покойника сквозь двери выносятъ, такъ легко плодъ выйдетъ. На этомъ примѣрѣ, такъ же, какъ на чарахъ съ завязью, ярко отразилась одна изъ характерныхъ чертъ примитивной психологіи. Человѣкъ сосредоточиваетъ все свое вниманіе на одной сторонѣ явленія, той, которая его интересуетъ по чему-либо въ данномъ случаѣ. Смежныя черты ускользаютъ изъ поля его вниманія. Беременную женщину интересуетъ при выносѣ покойника та подробность, что его свободно проносятъ чрезъ двери. И вотъ она проводитъ параллель между выносомъ и родами. Все ея вниманіе сосредоточено на одной особенности наблюдаемаго и ожидаемаго явленій – на легкости выхожденія. На проведеніи такихъ аналогій и основывается большинство симпатическихъ средствъ. Но если бы женщина логичнѣе и полнѣе проводила аналогію, она бы должна была разсудить еще и такъ: изъ костела выносятъ покойника – изъ меня выйдетъ мертвый плодъ. Наличность въ сознаніи такой аналогіи на ряду съ первой заставила бы ее дѣйствовать какъ разъ въ обратномъ направленіи. Точно такъ же и съ завязью огурцовъ. Если бы завязывающій помнилъ, что узелъ препятствуетъ

132

роду, онъ бы не сталъ раскидывать нитокъ съ узлами по огуречнику. Сходство однихъ чертъ привлекаетъ къ себѣ все вниманіе и заставляетъ забывать о противорѣчіи другихъ.

Оставимъ чары, сгруппировавшіяся вокругъ родовъ, и посмотримъ другіе примѣры симпатическаго воздѣйствія изображеніемъ. Бортянники въ Великій четвергъ залѣзаютъ на дерево, жужжатъ и гайкаютъ, думая, что пчелы будутъ садиться на этомъ деревѣ¹

[Закрыть]). Очевидно, что они изображаютъ пчелъ, съ шумомъ вьющихся вокругъ дерева. – Дѣвицы, или кто другой, квокчутъ въ соломѣ, чтобы куры квоками²

[Закрыть]). – Близъ Бордо, чтобы предохранить отъ бѣшенства, паціента сажали въ море, близъ берега. Когда приближалась волна, паціента нагибали такъ, чтобы она перекатилась чрезъ него (извѣстіе отъ 1731 г.)³

[Закрыть]). Это дѣйствіе изображаетъ смываніе „шалу“. Въ русскихъ заговорахъ нерѣдко просятъ водицу-царицу смыть „шалъ“ съ раба Божія. Такъ какъ между человѣкомъ и вещью, ему принадлежащей, признается тѣсная связь, то вмѣсто больного можно на берегу класть его рубашку, чтобы вода смыла болѣзнь⁴

[Закрыть]). – Больному глазами ребенку мать вылизываетъ глаза, какъ бы вылизывая болѣзнь⁵

[Закрыть]). – Срѣзаютъ ячмень серпомъ, чтобы ячмень исчезъ съ глазу⁶

[Закрыть]). – Чтобы ослѣпить кого-нибудь, берутъ его волосъ, зашиваютъ имъ глаза жабы и кладутъ жабу подъ камень. Тотъ, чей волосъ, не сможетъ открыть глазъ⁷

[Закрыть]). Можно просто продѣть волосъ въ глазъ жабы и пустить ее⁸

[Закрыть]). – Чтобы удержать у кого-нибудь мочу, берутъ вѣтку березы, дѣлаютъ на ней нарѣзы и вбиваютъ на днѣ источника. Сколько нарѣзовъ – столько дней не будетъ мочи⁹

[Закрыть]). – Въ Вологодской губ. при первомъ

133

громѣ перекувыркиваются, чтобы поясница въ этомъ году не болѣла. Что означаетъ этотъ обрядъ, мы узнаемъ изъ присказки, какой сопровождается подобный обычай въ Костромской губ. Тамъ, увидя въ первый разъ весной журавлей, ложатся на траву и семь разъ перекувыркиваются черезъ голову или перевертываются съ боку на бокъ, приговаривая:

 
Журавель, журавель,
У тебя шея коломъ,
А у меня спина колесомъ,
А не крюкомъ.
 

Спина во время полевыхъ работъ будетъ „пружинная“¹

[Закрыть]). – Если забить гвоздь въ свъжій слѣдъ лошади, лошадь охромѣетъ²

[Закрыть]). – Колдунъ отнимаетъ у коровъ молоко, обѣгая дворъ и изображая руками доеніе коровы³

[Закрыть]). По чешскому повѣрію, вѣдьмы плахтой собираютъ росу и, повѣсивши ее, выдаиваютъ росу съ четырехъ концовъ. Этимъ онѣ задаиваютъ чужихъ коровъ⁴

[Закрыть]). – Отъ impotentia virilis рекомендуется такое средство: вынуть изъ земли колышекъ, помочиться въ ямку и снова вставить туда колышекъ, уже другимъ концомъ вверхъ⁵

[Закрыть]). Что колышекъ здѣсь изображаетъ фаллусъ, это несомненно. Въ народной поэзіи есть аналогичные образы съ тѣмъ же значеніемъ. Напр., въ былинахъ о Ставрѣ – чернильница и перо, кольцо и свайка. – Чтобы погубить кого-нибудь на смерть, одѣваютъ птицу, какъ человѣка, даютъ ей имя этого человѣка и хоронятъ ее⁶

[Закрыть]). – Широко распространено у различныхъ народовъ вѣрованіе въ то, что, поражая изображеніе человѣка, поражаешь его самого. Если прострѣлить чей-нибудь портретъ, то умретъ изображенный на немъ⁷

[Закрыть]). Съ

134

этою же цѣлью прострѣливаютъ восковое изображеніе¹

[Закрыть]). Между прочимъ на этомъ вѣрованіи покоится одна изъ легендъ о св. Николаѣ. Жидовинъ поручилъ иконѣ св. Николая оберегать имущество. Разбойники обокрали жидовина. Жидовинъ въ наказаніе бьетъ икону. Послѣ этого св. Николай является разбойникамъ съ ранами на тѣлѣ²

[Закрыть]). – У румынъ въ гробъ къ груднымъ дѣтямъ кладутъ два шарика воску, напитанные молокомъ матери, чтобы у матери не болѣли груди³

[Закрыть]). Шарики, несомнѣнно, здѣсь изображаютъ материнскія груди. – Когда новобрачная сядетъ за столъ, тотчасъ даютъ ей чужого ребенка на руки, чтобы и ей имѣть дѣтей⁴

[Закрыть]). Это – изображеніе желаннаго явленія. – Чтобы умертвить врага, надо сдѣлать изъ глины маленькаго человѣка и, уложивъ его въ нарочно сдѣланный деревянный гробокъ, закопать въ землю. По мѣрѣ его истлѣванія, будетъ разрушаться и здоровье врага⁵

[Закрыть]). Чара эта была извѣстна еще ассирійцамъ⁶

[Закрыть]). Бирманцы дѣлаютъ такое изображеніе изъ земли, взятой изъ-подъ слѣда человѣка, котораго хотятъ зачаровать⁷

[Закрыть]). Слѣдъ человѣка – часть самого человѣка. Что продѣлаешь надъ слѣдомъ, то случится и со всѣмъ человѣкомъ. Поэтому чары надъ слѣдомъ очень распространены и разнообразны. Но всегда онѣ являются изображеніемъ желаннаго явленія. Напримѣръ, если варить золу, въ которой остались слѣды вора, то послѣдній самъ придетъ къ обокраденному, потому что у него будетъ кипѣть кровь⁸

[Закрыть]). Мы уже видѣли, что вещь разсматривается какъ часть своего владѣльца. Поэтому и надъ лоскутомъ отъ платья вора, какъ надъ слѣдомъ, можно продѣлывать чары въ родѣ чаръ надъ слѣдомъ. Если воръ оставитъ на мѣстѣ кражи лоскутъ платья, то

135

этотъ клочекъ съ терновыми вѣтками, булавками и стекломъ надо повѣсить въ трубу. Это вызоветъ у вора нестерпимыя боли во всѣхъ членахъ тѣла¹

[Закрыть]). Во всѣхъ тѣхъ случаяхъ, гдѣ чарованію подвергается какая-нибудь вещь, имѣющая отношеніе къ человѣку, котораго желаютъ зачаровать, обрядъ до нѣкоторой степени перестаетъ быть просто изобразительной чарой: колдунъ въ такихъ случаяхъ какъ бы прямо дѣйствуетъ физически на другого человѣка. Если при кровотеченіи изъ носа собранную въ яичную скорлупку кровь бросить на горячіе угли, то кровь остановится. Засыханіе крови въ скорлупкѣ изображаетъ засыханіе крови въ носу²

[Закрыть]). Но въ то же самое время кровь въ носу какъ бы на самомъ дѣлѣ подвергается дѣйствію горячихъ углей: они сушатъ кровь, вытекшую изъ носа, слѣдовательно, сушатъ и ту, что осталась еще въ носу. – Ограничусь этими примѣрами; ихъ вполнѣ достаточно, чтобы показать, какъ широко въ народѣ практикуется симпатическая магія, выражающаяся въ дѣйствіи изображающемъ.

Не менѣе распространенъ и другой видъ – передача свойствъ одного предмета другому. Посмотримъ. Съ одной стороны, вѣра въ то, что часть обладаетъ свойствомъ цѣлаго³

[Закрыть]), а съ другой – вѣра въ возможность передачи этихъ свойствъ простымъ прикосновеніемъ⁴

[Закрыть]) были причиною возникновенія амулетовъ. Не буду распространяться объ этомъ общеизвѣстномъ явленіи. Возьму лучше случаи, гдѣ играютъ роль не постоянные амулеты, а предметы, къ которымъ прибѣгаютъ только въ опредѣленные моменты. Особенною популярностью въ этомъ отношеніи пользуются останки умершаго. Дикіе поѣдаютъ умершихъ родственниковъ съ цѣлью пріобрѣтенія ихъ добрыхъ свойствъ⁵

[Закрыть]). Сообщаемые Фрэзеромъ въ упоминавшейся выше работѣ случаи поѣданія „человѣко-боговъ“ покоятся на той же психологической

136

основѣ. Это – своеобразное „пріобщеніе“. Поѣдающій пріобрѣтаетъ свойства поѣдаемаго. Отголоски такого вѣрованія до сихъ поръ встрѣчаются въ народныхъ поэтическихъ произведеніяхъ. Напримѣръ, въ сказкѣ сила богатыря передается другому съ его выпитою кровью¹

[Закрыть]). Святогоръ передаетъ свою силу со своей пѣной²

[Закрыть]). Если можно передавать и получать такимъ образомь хорошія качества, то можно передавать и дурныя. Болѣзнь можно перевести съ одного человѣка на другого при помощи слюны или волосъ больного³

[Закрыть]). Точно такъ же можно передать болѣзнь и черезъ бѣлье больного. Въ бѣльѣ, въ какомъ человѣкъ захворалъ лихорадкою, выйти на распутье и тамъ снявъ его оставить. Кто подниметъ, на того и перейдетъ лихорадка⁴

[Закрыть]). Въ сказкѣ королевны хотятъ умыться кровью красавицы, чтобы самимъ сдѣлаться красавицами⁵

[Закрыть]). Когда одинъ человѣкъ „пріобщается“ частью другого, то между ними устанавливается какая-то связь, какое-то единство. Поэтому, если желаютъ пріобрѣсти чью-нибудь любовь, то стараются свою кровь или потъ, передать съ пищей этому человѣку⁶

[Закрыть]). Если допустить существованіе такого „закона природы“, то нѣтъ ничего удивительнаго, что фельдшеръ, которому, вмѣсто его отрубленной руки, приросла рука вора, самъ сдѣлался воромъ⁷

[Закрыть]). Симпатическое родство между двумя существами можетъ установиться даже благодаря одной лишь общности именъ. Младенецъ, носящій имя преподобнаго, будетъ счастливъ, мученика – несчастливъ⁸

[Закрыть]). Выше мы видѣли, что въ заговорахъ отмѣчается то свойство покойника, что онъ онѣмѣлъ, оцѣпенѣлъ и боли не чувствуетъ. Поэтому-то при разныхъ боляхъ и стараются какъ-нибудь притти въ соприкосновеніе

137

съ покойникомъ, чтобы получить его завидныя качества. Останки покойника считаются талисманами¹

[Закрыть]). Желая получить исцѣленіе, кусаютъ палецъ трупа, прикасаются къ трупу²

[Закрыть]). Трутъ пальцемъ покойника больной зубъ³

[Закрыть]). Мертвая рука цѣлебна⁴

[Закрыть]). Лѣчатъ могильными косточками⁵

[Закрыть]). Такъ какъ гвоздь въ гробу имѣетъ нѣкоторое отношеніе къ покойнику, то и онъ обладаетъ тѣми же свойствами⁶

[Закрыть]). Зубъ покойника помогаетъ отъ головной боли⁷

[Закрыть]). Зубъ умершаго насильственной смертью цѣлебенъ. Имъ древніе римляне совѣтовали накалывать десны⁸

[Закрыть]). Они же лѣчили эпилептиковъ кровью и тѣломъ гладіаторовъ⁹

[Закрыть]). Если ту палку, которой мѣряли гробъ покойника, подсунуть подъ крышу чужого дома, то и тамъ будетъ покойникъ¹⁰

[Закрыть]). Когда ѣдутъ пахать, нельзя садиться на дальней лавкѣ, потому что на эту скамью ставятъ покойника¹¹

[Закрыть]). Повидимому, „мертвенность“ черезъ скамью и пахаря можетъ передаться землѣ. Зубную боль можно вылѣчить, тѣмъ или инымъ способомъ придя въ соприкосновеніе съ животнымъ, обладающимъ хорошими зубами. Древніе лѣчили зубы, накалывая десны зубами собаки, ящерицы или ужа¹²

[Закрыть]). Жеваніе волчьяго зуба помогаетъ легкому прорѣзыванію зубовъ у ребенка¹³

[Закрыть]). Въ Россіи волчій зубъ вѣшаютъ дѣтямъ на шею для зуборощенія¹⁴

[Закрыть]). Иногда въ мышиныхъ гнѣздахъ находятся камушки, изгрызенные мышатами; камушки эти у малорусовъ служатъ средствомъ отъ зубной

138

боли¹

[Закрыть]). Древніе совѣтовали отъ зубной боли есть крысу дважды въ мѣсяцъ²

[Закрыть]). Нѣмцы также вѣрятъ, что мыши и крысы – вѣрное средство противъ зубной боли³

[Закрыть]). Чтобы вылѣчить зубы, надо откусить отъ того хлѣба, какой ѣла мышь, или откусить голову мыши⁴

[Закрыть]). Вутке замѣчаетъ по поводу цѣлебныхъ свойствъ мыши, что она была у язычниковъ-германцевъ священнымъ животнымъ, такъ какъ ея сѣрая шкурка изображала тучу, а бѣлые зубы – молнію въ тучахъ⁵

[Закрыть]). Такъ же думалъ и Аѳанасьевъ. Это крайность миѳологовъ. Дѣло просто въ томъ, что у мыши очень хорошіе зубы, въ чемъ земледѣльцамъ и хозяевамъ приходится очень часто убѣждаться на горькомъ опытѣ. Отсюда и желаніе воспользоваться ихъ завиднымъ качествомъ. – У румынъ отъ безплодія мужъ ѣстъ заячьи яички, жена – заячью матку⁶

[Закрыть]). Понятно, почему новобрачныхъ, передъ тѣмъ какъ вводятъ ихъ въ спальню, кормятъ пѣтухомъ⁷

[Закрыть]). Смыслъ этого обряда становится еще яснѣе, когда молодыхъ кормятъ пѣтухомъ въ постели⁸

[Закрыть]). – Въ Колумбіи неродихамъ даютъ пить отваръ гнѣзда осъ и мухъ, потому что эти насѣкомыя размножаются въ большомъ количествѣ⁹

[Закрыть]). Свойства поѣдаемаго животнаго передаются и ребенку. Беременная женщина не должна ѣсть свинины, чтобы у ребенка не выросла щетина вмѣсто волосъ. Родителямъ даже смотрѣть нельзя на гориллу, иначе родится горилла вмѣсто ребенка¹⁰

[Закрыть]). Не даютъ дѣтямъ рыбы, чтобы не были нѣмыми¹¹

[Закрыть]). Силу одного живого существа можно передать другому. У побѣждающаго пѣтуха отрѣзаютъ

139

перья съ кончика хвоста, закатываютъ ихъ въ хлѣбъ и кормятъ этимъ хлѣбомъ побѣжденнаго пѣтуха. Побѣждавшій прежде будетъ поддаваться побѣжденному¹

[Закрыть]). Въ сказкѣ герой при помощи соколинаго перушка самъ обращается въ сокола, при помощи львинаго когтя – въ льва, при помощи рыбьей чешуйки – въ рыбу²

[Закрыть]). По арабскому повѣрію, намазываніе тѣла саломъ льва дѣлаетъ человѣка мужественнымъ и гонитъ передь нимъ дикихъ животныхъ³

[Закрыть]). Въданномъ случаѣ наблюденіе едва ли ошибочно. Вѣра въ возможность заимствовать ото льва его силу, конечно, придаетъ человѣку мужество, а запахъ львинаго сала отгоняетъ животныхъ. Но это совпаденіе чисто случайное. Приведу другіе примѣры. Нельзя бить ребенка сухой вѣткой – изсохнетъ⁴

[Закрыть]). Пуповину новорожденнаго мальчика перерѣзываютъ на книгѣ, чтобы былъ грамотный, дѣвочки – на прядильномъ гребнѣ, чтобы была искусная пряха⁵

[Закрыть]). – Въ Новой Зеландіи, съ цѣлью придать мальчику твердость, даютъ ему глотать камушки⁶

[Закрыть]). – Армяне кладутъ камень между вѣтвями дерева, чтобы плоды его окрѣпли⁷

[Закрыть]). – У насъ камни кладутъ на капустныя грядки, чтобы капуста была тверже⁸

[Закрыть]). – Чтобы поссорить парня съ дѣвушкой, надо бросить между ними песку, взятаго съ мѣста, гдѣ подрались два пѣтуха⁹

[Закрыть]). Носить при себѣ голубиное сердце – вѣрная дорога къ любви. Это знали и древніе римляне:Si tecum habueris cor columnis, omnes te ament

[Закрыть]¹⁰

[Закрыть]).

Въ большинствѣ приведенныхъ примѣровъ желанное свойство воспринималось человѣкомъ отъ другого предмета. Но гораздо распространеннѣе, кажется, обратное

140

явленіе – передача нежелательнаго свойства (болѣзни) отъ человѣка чему-нибудь другому. Какъ помимо воли человѣка на него могутъ переходить различныя свойства другихъ живыхъ существъ и предметовъ, такъ и обратно: свойства человѣка сами собой передаются окружающим его предметамъ. По представленію дикарей племени Баганда, неродиха мѣшаетъ плодородію сада ея мужа, а женщина, часто рожающая, наоборотъ, увеличиваетъ плодородіе сада¹

[Закрыть]). Естественно, что примитивный человѣкъ старается использовать такое взаимодѣйствіе вещей в свою пользу. Почему, наприм., не попробовать передать такимъ образомъ кому-нибудь свою болѣзнь? Передавать можно другому человѣку, животному, неодушевленнымъ предметамъ. Кажется – всему, чему угодно. Особенно часто болѣзнь передается животнымъ. Въ Германіи больной лихорадкой идетъ въ лѣсъ, отыскиваетъ гнѣздо куличка съ маленькими птенцами, беретъ одного и носитъ при себѣ нѣкоторое время. Потомъ опять относитъ птичку въ гнѣздо, думая, что съ ней онъ относитъ и лихорадку²

[Закрыть]). Или же носитъ на шеѣ живыхъ пауковъ, жабу и потомъ бросаетъ ихъ въ воду³

[Закрыть]). Больной желтухой носитъ на груди линя и потомъ бросаетъ его въ текучую воду⁴

[Закрыть]). Сука должна перескочить черезъ ребенка больного сухоткой, и онъ выздоровѣетъ⁵

[Закрыть]). Поросенокъ долженъ пройти чрезъ больного⁶

[Закрыть]). Вертятъ больного ребенка вокругъ туши осла⁷

[Закрыть]). Негры переводятъ болѣзнь на курицу⁸

[Закрыть]). Евреи вертятъ вокругъ головы черную курицу, разрываютъ ее надъ больнымъ и зарываютъ. Когда курица сгніетъ и боль пройдетъ⁹

[Закрыть]). Отъ „собачьей старости

[Закрыть]“ въ банѣ парятъ вѣникомъ ребенка

141

и щенка. Если щенокъ послѣ этого сдохнетъ, ребенокъ поправится¹

[Закрыть]). Отъ сухотъ – больного купаютъ вмѣстѣ съ котомъ или псомъ, котораго потомъ выбрасываютъ далеко за домъ²

[Закрыть]). Ногти, срѣзанные съ рукъ больного, вмѣстѣ съ хлѣбомъ даютъ псу³

[Закрыть]). Древніе передавали болѣзнь щенку, прижимая его къ больному мѣсту⁴

[Закрыть]). Но возможно и обратное дѣйствіе: передача силы животнаго человѣку. У румынъ больной ложится на животъ, a медвѣдь наступаетъ ему на спину⁵

[Закрыть]). Можно болѣзнь передать дереву, сдѣлавши въ немъ дыру и забивши туда что-нибудь, принадлежащее больному⁶

[Закрыть]), чаще всего его волосы или ногти⁷

[Закрыть]). Въ Польшѣ просверливаютъ дыру въ деревѣ и забиваютъ туда ногти⁸

[Закрыть]). Во Франціи проводятъ больного черезъ дубъ или бузину, потомъ обрѣзки его ногтей засовываютъ за кору дерева⁹

[Закрыть]). Ячмень трутъ ячменнымъ зерномъ и бросаютъ его въ чужое колодце¹⁰

[Закрыть]). Вбиваютъ боль въ дыру въ яблонѣ, грушѣ, дубу¹¹

[Закрыть]). Забиваютъ боль въ дыру осиновымъ колышкомъ¹²

[Закрыть]). Отъ зубной боли цѣлуютъ рябину¹³

[Закрыть]). Грызутъ съ тою же цѣлью сосну¹⁴

[Закрыть]). Вбиваютъ гвоздь въ вербу¹⁵

[Закрыть]). Верба сохнетъ – человѣкъ поправляется. Рубаху больного вѣшаютъ на дерево: кто ее возьметъ, тотъ и заболѣетъ, а хозяинъ поправится¹⁶

[Закрыть]). Обмываютъ больного и воду выливаютъ на плетень. Туда же перейдетъ и

142

болѣзнь¹

[Закрыть]). Болѣзнь переводится на какой-нибудь предметъ, и затѣмъ предметъ этотъ уничтожается²

[Закрыть]).

Всѣ вышеприведенные примѣры показываютъ, что чарованіе дѣйствіемъ, какъ изобразительнымъ, такъ и передающимъ свойства и качества предметовъ, вполнѣ самостоятельно и независимо отъ слова. Когда мы эти виды чаръ встрѣчаемъ въ соединеніи со словомъ, то они также играютъ роль вполнѣ самостоятельную, вовсе не ограничивающуюся простой иллюстраціей пожеланія, выраженнаго въ словесной формулѣ. Значитъ, въ параллелистическихъ заговорахъ съ дѣйствіемъ мы имѣемъ два элемента, одинаково обладающихъ магической силой. Какой же изъ нихъ долженъ считаться болѣе сильнымъ, основнымъ? Существуетъ еще одинъ видъ заговоровъ съ обрядомъ; онъ дастъ отвѣтъ на нашъ вопросъ. Это коротенькія формулки-заговоры, поясняющія дѣйствіе. Онѣ намъ покажутъ, какъ слились слово и дѣйствіе, и какую роль при этомъ играло слово. Покажутъ, что роль его при дѣйствіи первоначально была чисто служебная. Слово первоначально только поясняло дѣйствіе.

При засѣканіи „утина

[Закрыть]“, больной ложится ницъ черезъ порогъ, и, когда онъ такъ лежитъ, лѣкарка-старуха кладетъ на спину ему вѣникъ и ударяетъ по немъ остріемъ топора. Больной спрашиваетъ: „Что сѣчешь?“ Лѣкарка отвѣчаетъ: „Утинъ сѣку“. „Сѣки крѣпче!“ говоритъ больной³

[Закрыть]). Что это такое? Очевидно, драматическое изображеніе засѣканія топоромъ болѣзни. Лѣкарка засѣкаетъ болѣзнь, a діалогъ только поясняетъ смыслъ совершающагося дѣйствія. Болѣзни можно выгонять и безъ словъ. Больного можно просто на просто выпороть осиновыми прутьями⁴

[Закрыть]). Кликушъ порютъ кнутомъ, чтобы бѣсъ изъ нихъ вышелъ⁵

[Закрыть]). Стегаютъ больного прутьями вереска⁶

[Закрыть]). Эпилептиковъ

143

стегаютъ вѣникомъ¹

[Закрыть]). При падучей немочи бьютъ травой чертополохомъ²

[Закрыть]). Нахлестываютъ по стѣнамъ вицами, выгоняя изъ дому горячку³

[Закрыть]). Совершенно аналогиченъ съ обрядомъ засѣканія „утина“ другой обрядъ – ношеніе больного ребенка въ кузницу. Кузнецъ кладетъ его на наковальню и дѣлаетъ видъ, что выколачиваетъ молотомъ болѣзнь, подымая и опуская молотъ надъ ребенкомъ⁴

[Закрыть]). Слово во всѣхъ подобныхъ случаяхъ не при чемъ. Но естественно, что, если смыслъ дѣйствія почему либо окажется не совсѣмъ ясенъ, то его придется пояснить. Это важно не тольно для паціента, но и для самого чарующаго. Пояснительныя формулы при магическомъ обрядѣ появляются въ результатѣ раздвоенія сознанія чарующаго. Сознаніе его начало различать, что предметъ, на который направлена чара, не тождествененъ съ предметомъ, на какой онъ хочетъ воздѣйствовать. Раньше въ его сознаніи было совпаденіе этихъ двухъ предметовъ; теперь оно нарушено. Восковая фигура, напримѣръ, уже не тождественна человѣку. Отсюда – стремленіе опредѣлить точнѣе смыслъ дѣйствія, начинающаго возбуждать сомнѣніе въ своей цѣлесообразности. Поясненіе возникаетъ психологически необходимо. Оно сначала создается въ умѣ чарующаго въ формѣ сужденія, отвѣчающаго на возникшее сомнѣніе. Затѣмъ сужденіе это выражается словомъ. Отчасти этому способствуетъ напряженность душевнаго состоянія чарующаго. Она заставляетъ человѣка высказать владѣющую имъ мысль. Отголосокъ подобныхъ явленій встрѣчается и у насъ когда мы, подъ вліяніемъ напряженнаго душевнаго состоянія, невольно вслухъ высказываемъ свои желанія или наблюденія. Отчасти же заставляетъ человѣка высказаться вслухъ увѣренность, что слова его могутъ быть услышены существомъ, противъ котораго направлены чары. И вотъ онъ подтверждаетъ что онъ дѣлаетъ именно то-то, а не что-либо другое. Такъ, напр., установился обычай лѣчить отъ „собачьей старости“ при помощи перепеканія. У изобрѣтателя

144

даннаго способа, очевидно, была какая-то руководящая идея, заставившая его лѣчить именно этимъ путемъ. Но для его преемниковъ съ теченіемъ времени идея эта стала неясна. Потребовалось поясненіе къ дѣйствію. И вотъ при перепеканіи происходитъ діалогъ между знахаркой и матерью ребенка: „Бабка, бабка, что дѣлаешь?“ – Перепекаю младенца Алексѣя. – „На что?“ – Выгоняю изъ него собачью старость. – „Перепекай же и выгоняй собачью старость, чтобы не было отрыжки“¹

[Закрыть]).

Мы видѣли, что сѣченіе больного производится безъ заговора. Оно дѣйствительно и такъ, потому что все дѣло сводится къ простому физическому воздѣйствію на злое существо-болѣзнь. Но для большей опредѣленности смысла сѣченія къ нему могутъ присоединяться и слова. Сѣкутъ и приговариваютъ, напр.: – „отсѣкаю криксы-плаксы“…²

[Закрыть]). Отъ грыжи грызутъ пупь больного со словами: „Не тѣло и не пупъ кусаю, а кусаю злую и лихую грыжу, выживаю, выгоняю изъ тѣла и укрѣпляю раба божьяго на вѣки“³

[Закрыть]). Слова опять только поясняютъ дѣйствіе. Они здѣсь настолько не важны, что лѣченіе можетъ вполнѣ обходиться и безъ нихъ, даже и безъ грызенія пупа человѣкомъ. Просто припускаютъ къ пупу мышь, и она загрызаетъ грыжу⁴

[Закрыть]). – На ивѣ сплетаютъ въ одинъ узелъ 3 вѣтки и поясняютъ: „Weide, ich winde, Fieber, ich binde meine 77 Fieber ein

[Закрыть]“⁵

[Закрыть]). – При водянкѣ срѣзаютъ ногти съ рукъ и ногъ, привязываютъ къ живому раку и бросаютъ черезъ голову въ воду, приговаривая: „alle Krankheit, Leid u. Pein, werf ich in den Fluss hinein

[Закрыть]“⁶

[Закрыть]). Мать лижетъ ребенка въ лобъ, приговаривая: „Je suis une vache, j’ai vélé

[Закрыть], j’ai allaité mon veau et ľai léché; que le mauvais oeil ne lui fasse point de mal“⁷

[Закрыть])!

145

Больного кладутъ въ могилу и, изображая похороны, посыпаютъ его землей и оставляютъ тамъ, пока не заснетъ¹

[Закрыть]). Что это значитъ? Слова, произносящіяся при бросаніи земли, даютъ разгадку. Говорятъ: Tu est venu de terre, tu retourneras à la terre et au jour du jugement tu ressusciteras

[Закрыть]! Теперь дѣйствіе все понятно. Понятно, почему больной долженъ и заснуть. Пробужденіе его будетъ изображать воскресеніе. Изображается обновленіе человѣка воскресеніемъ. Симпатическое значеніе такого обряда понятно само собой. Съ этимъ надо сопоставить очищеніе человѣка изображеніемъ второго его рожденія – обычай, широко распространенный у различныхъ народовъ²

[Закрыть]). – Обрядъ лѣченія отъ лигатуры

[Закрыть], сопровождающійся кропленіемъ больного мочей, связанъ съ заговоромъ: Im Harm und Bluot bin ich geboren. All Zauberei und Hexerei sind an mir verloren

[Закрыть]³

[Закрыть]). Опять одно дѣйствіе безъ словъ было бы не понятно. Слово поясняетъ обрядъ, символизирующій возрожденіе. – Отъ глаза бросаютъ соль, приговаривая: Le gros sel dans ľoeil de ľenvieux

[Закрыть]⁴

[Закрыть])! Опять фраза служитъ поясненіемъ. Соль у всѣхъ почти народовъ разсматривается, какъ предохранительное средство отъ дурного глаза⁵

[Закрыть]). У насъ новобрачныхъ обсыпаютъ солью, чтобы предохранить отъ порчи. – Средство противъ глаза: проколоть иглой кусокъ бумаги, говоря: Voici ľoeil ďun tel, ľenvieux

[Закрыть]! и сжечь бумагу⁶

[Закрыть]). Въ чемъ тутъ дѣло, мы поймемъ, если сравнимъ этотъ способъ чаръ съ упомянутымъ выше ослѣпленіемъ жабы. Тамъ ослѣпленіе жабы изображало ослѣпленіе ненавистнаго человѣка, а здѣсь – болѣе отдаленный способъ изображенія того же результата. Словесная формула опять только привѣсокъ. – Чтобы возвратить украденную вещь, добываютъ Св. Дары, кладутъ ихъ на что-нибудь, имѣющее отношеніе къ украденному, и прокалываютъ иглой. При первомъ уколѣ говорятъ:

146

Dieb, ich steche dein Gehirn; du sollst deinen Verstand verlier’n

[Закрыть]¹

[Закрыть])! Отъ „ляку

[Закрыть]“ жгутъ кужаль и приговариваютъ: „Куды дымъ, туды и лякъ“²

[Закрыть]). Ребенка (отъ „сцѣни

[Закрыть]“) обсыпаютъ ячменемъ и сзываютъ куръ, прося ихъ, чтобы онѣ склевали „сцѣнь“³

[Закрыть]).

Во всѣхъ приведенныхъ случаяхъ дѣйствіе явнымъ образомъ перевѣшиваетъ слово. Пояснительныя же формулы по своему виду неопредѣленны и измѣнчивы. Онѣ то просто поясняютъ дѣйствіе, какъ при завязываніи лихорадки или ослѣпленіи, то къ нимъ присоединяется элементъ пожеланія, какъ въ словахъ матери, лижущей ребенка, то, наконецъ, объясненіе и пожеланіе сливаются и выражаются одними и тѣми же словами, какъ, напр., въ слѣдующемъ случаѣ. Отъ зубной боли – „трёми камушочками у хаци зачаркнѐшь щаку́: „кабъ яны замлѣли, закамянѣли, и ниразу кабъ не болѣли“⁴

[Закрыть]). Прикосновеніемъ камня здѣсь передается его качество. Самостоятельность такихъ чаръ безъ словъ мы видѣли. Формула же въ одно и то же время поясняетъ, что это продѣлывается для того, чтобы зубы закаменѣли, и высказываетъ пожеланіе въ томъ же смыслѣ. А уже подобному пожеланію ничего не стоитъ обратиться въ параллелистическую формулу. Тогда, наприм., прикладывая камень къ головѣ, будутъ говорить: qu’elle soit dure comme la pierre

[Закрыть]⁵

[Закрыть])! Такимъ образомъ устанавливается прямой переходъ отъ объясненія дѣйствія къ параллелистическимъ заговорамъ, сопровождающимся соотвѣтствующимъ дѣйствіемъ.